К ГЛАВЕ XIII

Комментарии

К ГЛАВЕ XIII

Салдамарии (транскрипция этого слова разнообразна — saldamarioV, salgamarioi, sardamarioV, sardarmarioV, salkamarioV, sarmardarioV) — торговцы всевозможными товарами широкого потребления (предметов роскоши в перечне нет). Название это происходит, можно думать, от латинского слова salgamarii (встречается у Колумеллы), которым именовали продавцов фруктовыми изделиями (нечто вроде восточных сладостей, конфет). Позднее в Кодексе Феодосия слово salgama означало продовольствие и некоторые прочие товары (oleum lignum, — Cod. Just., XII, 41). Saldamarii иначе называли pantapwlai 'продающие все' (RE, Bd 1A, p. 1871), мелочную лавку — pantapwlikon ergasthrion (см. Рар. Ros.-Georg., Bd III, S. 1G0). О пантаполах в новелле Валентиана III (V, 1 — 440 г.) говорится, что их было очень много, что они были греческими купцами, которые проявляли в торговых делах большую опытность и трудолюбие как конкуренты и вызывали немалую зависть у трактирщиков. Профессия «пантапол» фигурирует в христианских надгробных надписях г. Корики около VI в. (МАМА, № 249, Coricae). Салдамарии имелись и в Египте VI в. [в папирусе 570 г. из г. Антинои мы можем прочесть, что помещение, бывшее под эргастерией (salgamarikon), один еврей нанял под красильню (Рар. Ros.-Georg., Bd III, № 38). Оно находилось под жилыми помещениями на площади города]. Позднее в греческих городах Причерноморья такие лавки назывались «апотеками», или по-арабски — «магазинами» (ср. Устав Кафы, стр. 734: «persona, qui tenuerit apotecham seu magasenum»).

В XI в. салдамарии принадлежали к низам общества. Поэт того времени Феодор Продром пишет о салдамариях как о презренной профессии (монахи и аристократы, желая унизить поэта, называли его сыном салдамария). По Книге Эпарха мы этого пренебрежительного отношения к салдамариям установить не можем.

К § 1

... По всему городу... Нужно полагать, что мелочных лавок в Константинополе было очень много. Судя по стихотворениям Феодора Продрома, местное население покупало продукты в таких лавочках; один сапожник рано утром посылал сына за рубцами и сыром; мальчик быстро возвращался с требуемым (Prodromi poemata, IV, 47). Должно быть, лавочки находились близко от дома.

... Продавать солонину... В тексте, собственно, kreaV — мясо. Ниже, однако, сказано, что салдамариям запрещается браться за профессию мясника, т. е. продавать мясо. Очевидное противоречие можно разрешить предположением, что в данном случае речь идет о солонине (слово kreaV встречается и в этом значении, см. статью Кукулеса в EEBS, 1941, с. 36). Вряд ли, как думает Боак, здесь имелась в виду розничная торговля мясом, закупленным у мясников (ср. XVI, 5 — «сохранять на случай недостатка»).

... Копченую рыбу... у Кукулеса (ЕЕВS, 1941, c. 58 —  59) — маринады, вроде сардин. Позднее, в XI — XII вв., салдамарии продавали и икру, но низкого качества (см. Пападимитриу, Поэт Феодор Продром, Одесса, 1906, стр. 48).

... Колбасу... так объясняет слово neuron Ф. Кукулес (ЕЕВS, 1941, c. 40). (Вутир — масло. Этот термин встречается в письме Симеона Логофета, который сообщает, что получил (Зоитирм — bouturw - htoi tou galaktoV steati... (J. Darrouzes, Epistoliers byzantins du Хеmе siecle Paris, 1960. p. 141).)

Сыр — обычная пища простого населения (см. статью Ф. Кукулеса в ЕЕВS, 1941, c. 31). Особенно ценился привозной сыр горных овцеводов («влахов») из Болгарии. Валашский сыр сбывали и за границу. Он известен в грамотах г. Дубровника как caseus vlachicus. Этот валашский сыр, изготовлявшийся кусками определенного веса, в Дубровнике был предметом оживленной торговли и назывался branza (отсюда «брынза»; Ph. Meyer, Haupturkunden fuer die Geschichte der Athoskloster, Leipzig, 1894, S. 40; M. Gyoni, Transhumance des Vlaques, — BS, XII, 1951, p. 37). Местный сыр производили в пригородах; изготовлять его (по Аскалониту) в городе запрещалось из-за «дурного запаха» (Harmenop., II, 4, 22). Салдамарии имели прочные связи с жителями пригородов и покупали у них, кроме сыра, и другие продукты — горох, бобы, льняные нитки, смолу и т. д. Перечисленные в статье нитки, бутылки, гвозди — изделия местного ремесла. Таким образом, данным уставом Лев VI стремился легализовать положение посредника между производителями пригородов и городскими потребителями.

... Всякого рода бобовые овощи... По сведениям агиографии, овощи продавали не в специальных лавках, а на рынке, на лотках. Возможно, что в правление Льва VI была сделана попытка передать эту торговлю корпорации салдамариев, связав ее с корпорацией огородников (khpouroi). Корпорация садоводов-огородников при Юстиниане в Константинополе имела большой вес. Нет точных данных, существовала ли такая корпорация и в X в. (хотя новелла peri khpourwn включена в Василики). Во всяком случае салдамарии приобретали у местных и пригородных садоводов-огородников некоторые продукты. Разумеется, это не значит, что любой крестьянин-огородник не мог сам продавать овощи на рынке или же в своем подгородном хозяйстве. Экономные хозяйки даже предпочитали покупать продукты не в городе, а в пригородах — exw thV polewV («Житие Феодоры Солунской», Юрьев, 1899, § 23). Но салдамарии использовали свою близость к потребителю, почему они и торговали не в рядах, а на дому, во всех концах города.

... Глиняную посуду... Керамическое производство (по Аскалониту) не разрешалось в городе (Harmenop., II, 4, 15), поэтому гончарные изделия салдамарии тоже закупали в пригородах.

К § 2

Подобный запрет см. в статьях: IX, 5; X, 4; XI, 9. Салдамарии взвешивали свои товары кампаном — безменом.

К § 3

В данной статье не сказано о задатке, но по сходству со статьями VI, 11; XI, 5 можно полагать, что при редактировании или переписке слово arrabwn (задаток) было опущено. Расчет цен, а равно и наказание — штраф в 10 номисм — соответствуют статье, имеющейся в главе о керуляриях.

По воскресеньям и в праздничные дни салдамарии обязаны были закрывать свои лавочки. Закон о воскресном и праздничном отдыхе восходит к Cod. Just., III, 12, 2(3) = Bas., VII, 17, 19. Лев VI требовал неукоснительного его соблюдения и даже пытался распространить этот закон и на деревню (Nov. Leon., 54).

К § 4

Настоящая статья возлагает на салдамариев некоторые торгово-полицейские обязанности и предоставляет им право осуществлять выгодные для них функции инспекторов. Это означало, что салдамарии могли не допускать крупной закупки меда, сыра и т. д. Слова ina ean tiV wn tw autwn sunhriJmhmenoV susthmati Макри переводит: «чтобы никто, принадлежит ли он к цеху или нет», и приходит к выводу о полном бесправии лавочника, лишенного возможности делать закупки в удобный для него момент (Macri, p. 50). Хотя данная статья и не предоставляла салдамариям абсолютной монополии на продажу определенных товаров (по характеру последних это было немыслимо), тем не менее их торговля благодаря настоящему закону становилась привилегированной.

Николь полагает, что конец статьи переписчиком Женевской рукописи пропущен. Однако в рукописи нет никаких следов пропуска, а по смыслу существующий конец статьи допустим.

К § 5

Прибыль салдамария, по статье, составляла 16 3/4 %. Корпорация салдамариев была менее сплоченной, чем, например, организация метаксопратов и др. Коллективной закупки они не производили. Да и характер торговли — продажа мелких товаров — принуждал их иметь дело с многочисленными мелкими ремесленниками, поэтому официальных «торжищ» по списку и с предварительными взносами у салдамариев не было. Во избежание внутренней конкуренции цену на товар устанавливала корпорация, нарушителям § 5 грозил наказанием (тот же запрет в ст. XII, 5).

Экзагий (exagiun) — спорное слово (см. прим. к cт. XVIII,1). Штёкло, а за ним Боак понимает под ним прибыль. Однако Миквиц (Mickwitz, Zuenfte, S. 217) опровергает это толкование и указывает, что слово «экзагий» во всяком случае относится к весу. Мы полагаем, что здесь речь идет о том весе, который салдамарии произвольно устанавливали при продаже товара за определенную, принятую для торговли данным товаром цену. В других текстах «экзагий» — гири, что не противоречит нашему пониманию этого места, поскольку контролеры проверяли, гирями какого номинала взвешивали салдамарии товар при продаже, и тем самым определяли, не превышает ли прибыль установленный процент. В законодательстве под словом «exagia» разумеются эталоны веса (ср. nov. Valentiniani XV: «De ponderibus quoque ut fraus amputetur a nobis dabuntur exagia»).

К § 6

См. статьи: IV, 9; IX, 4; X, 3; XI, 7; XIX, 2.

К ГЛАВЕ XIV

Глава освещает положение трех профессий: лоротомов — кожевников, выделывавших заготовки для сбруи; малакатариев, работавших над заготовками для обуви, и дубильщиков кожи. В главе вовсе не говорится о ремесленниках, изготовлявших сбруи (calinopoi, hniorrajoi — Koukules, Bios, vol. I, p. 201) и пояса (Ccuvaptot — в XIII в. в Константинополе так именовалась улица Золотого Рога), и о седельниках (sagmatopoioi, — Bas., LIV, 6, 6). Ничего не сказано и о людях такой распространенной профессии, как сапожники. Вероятнее всего, сапожным делом занимались ремесленники-одиночки, которые |иногда ничего, кроме колодки, шила и иглы, не имели.

В агиографии упоминаются skutotomoi и skuteiV — одиночки-сапожники. SkuteiV изготовляли сандалии и другие кожаные предметы. SkutotomoV kai dermatwn diarrapeiV делал заготовки для пошива сапог; это ремесло чрезвычайно низко оплачивалось («Житие св. Захарии», — Рудаков, Агиография, стр. 146). В Константинополе был целый квартал «цангариев» (tzaggarioi) — башмачников. В «Житии Иоанна Милостивого» рассказывается, что некоторые клирики, занимаясь ремеслом цангариев, находили добавочный заработок (Leontios Neap., p. 89).

К § 1

... Выполнение государственных повинностей... Старинное понятие «литургия» в это время было еще в ходу — каждая профессия, каждое заведение принимало участие в выполнении таких повинностей (ср. устав хлебопеков — XVIII, 2). Так, в порядке литургии различные ремесленные мастерские, окружавшие роскошные бани Зевксиппа в центре города, должны были содержать их на свои доходы. Понятно, почему в 532 г. во время восстания Ника эти бани были сожжены восставшими (Cod. Just., VIII, 10, 12).

... Но зато они не участвуют в платежах, положенных для всех... Согласно Dig., 50, 6, 6 (5), 12 = Bas,, LIV, 6, 6, ремесленники, выполнявшие важные для правительства работы, были освобождены от прочих платежей и повинностей.

В настоящей статье говорится о двух видах повинностей: одни были связаны с благоустройством города и борьбой с пожарами — они включали все внутригородские обязательные работы, которые не оплачивались, за их выполнением наблюдал эпарх; другие — с удовлетворением потребностей двора; эти работы не входили в обычные повинности. Исполнители за них получали «что соизволит пожаловать император». Конкретный пример выполнения повинности за плату находим в Книге церемоний. У Константина Багрянородного приводятся данные о расходах на военную экспедицию против Крита. В качестве заработной платы (uper misJou) портные за пошивку парусов (включая стоимость нитей) получили 33 номисмы. В этом случае armenorrajoi — мастера, изготовлявшие паруса, выполняли полученный от государства заказ за деньги, которые им выдавали из кассы вестиария (De cerim., p. 694, 17). Хотя подобного рода работа лоротомов для императорского двора (сбруи для императорской конюшни) и подлежала оплате, тем не менее зависела от произвола придворных чинов и не фиксировалась соглашением. По Василикам, нельзя было возбуждать дело о неполучении денег за труд по соглашениям такого типа, так как размер платы за работу в них не определялся (igkertaV de thV uposcesewV oushn argei apaithV pasa ... * Bas., I, 56, schol. 9).

Много общего с византийскими имеют повинности ранних венецианских цехов. В XI в. кузнецы Венеции делились на две группы. Одна из них работала при дворе дожа под руководством особого чиновника («in curtis palatii ferrum labo-rare... sub jugo gastaldoni fabri»). Эта группа соответствовала ремесленникам государственных мастерских Византии. Другая имела право принимать любые заказы, но зато обязана была выполнять в своих мастерских все работы, которые им поручал carcerarius дожа; таким образом, она производила работы на тех же условиях, которые были предусмотрены и для лоротомов Книгой Эпарха («Johannis Diaconi Chronicon Venetum et Gradense usque ad. a. 1008», — MGH SS, VII, pp. 1 — 47). Отмечено, между прочим, что статуты венецианских цехов середины XIII в. имеют больше сходства с Книгой Эпарха, чем со статутами западных цехов. И в Константинополе, и в Венеции правительство, а не коллегия устанавливало все детали устава с тою лишь разницей, что в Византии эти правила имели характер судебника, а в Венеции — форму присяги, приносимой в обязательном порядке членом цеха (Mickwitz, Zuenfte, S. 27).

Протостратор — придворная должность, главный конюший императора, стоявший во главе ведомства (taxewV) страторов. Первоначально стратор помогал императору садиться на коня. Протостратор обычно следовал за императором на коне. В начале своей карьеры Василий Македонянин был стратором — объезд-чиком коней, затем стал протостратором. При Льве VI должность протостратора не занимала высокого положения в византийской табели о рангах (78-е место, по Филофею). Однако в дальнейшем, по мере феодализации Византии, значение этой должности выросло. При Палеологах протостратор был одним из самых влиятельных вельмож при дворе. Его сравнивают с маршалом (mareschalchus) западных феодальных государей (Bury, Administrative System, p. 117).

К § 2

Малакатарии (malakatarioi — дословно: «смягчители кожи») противопоставлялись «вирсодепсам» (bursodeyai — дубильщикам кожи). Следовательно, в статье имелись в виду два процесса — дубильный и отделочный.

Работать ... вместе... Отсюда можно заключить о существовании больших помещений, где производились весьма неприятные для окружающего населения процессы обработки кожи: там выливали грязную воду в сточные канавы и т. д. Такие помещения, надо думать, были примером корпоративной собственности в Византии.

... Занимают особое положение... (в тексте — allon baJmon) — имеют особый «ранг», достоинство (вероятно, в отношении заработка, а также положения в корпорации, где были лица «почтенные» и приниженные).

... В подчинении у одного и того же симпона. Кроме симпона — главного заместителя эпарха, были особые симпоны — заместители эпарха по тому или иному ремеслу. Из текста следует, что только дубильщики кожи и малакатарии имели общего симпона и что данное положение не относится к лоротомам (см. прим. к гл. XVIII, 1).

Глава о лоротомах очень кратка и не дает ответа на ряд вопросов: неясно, у кого покупали кожи лоротомы, кому и на каких условиях сбывали (они и малакатарии) свой товар; непонятны также отношения между дубильщиками и малакатариями: покупали ли они товар друг у друга или же составляли одно товарищество pantwn pragmatwn.

По источникам, кожевники принадлежали к низам общества. Так, например, у Феодора Студита (PG, vol. XCIX, col. 273). Никита Хониат в XII в. считал вирсодепсов простоватыми л невежественными людьми (Nicet. Choniat, p. 456). Этому не противоречат и данные Книги Эпарха, где говорится только об обязанностях и повинностях лиц, связанных с обработкой кожи, и ничего не сказано об их правах.

К ГЛАВЕ XV

В данной главе речь идет о двух профессиях — мясников-макеляриев (makelarioi или makellarioii) и торговцев скотом, скотопромышленников (probatemporoi). Корпорация макеляриев, по-видимому, существовала со времен Римской империи. Сохранение латинского термина для обозначения мясников — makelarioi — macellarii (как и хлебопеков — magkipoi — mancipes) — свидетельствует о непрерывности традиций, хотя о корпорации макеляриев в данной главе прямо не говорится. До нас дошла печать макелярия (V. Laurent, Documents de Sigyllographie, n. 3, VI, S. X) и надгробная надпись (из Малой Азии) казначея мясников (из Корика: Gewrgion makellariou logapitou — МАМА, р. 136).

Эргастерия макелярия представляла собою небольшую лавочку, где у прилавка висели куски мяса, причем торговлей занимался сам мясник или его жена, которую Феодор Продром называет «госпожа мастерша» (kura mastwrissa — Prodromi poemota, IV, 230).

В поздних изысканиях византийских «краеведов» (патриографов) в связи с прошлым Константинополя рассказывается, что император Лев I был первоначально мясником, а жена его продавала кишки. Показывали стойку, где тот торговал мясом (Scriptores originum, II, p. 250). Лавочки мясников находились в особых рядах, называвшихся Dimakellon (или Lewmakellon — ряды, где торговал Лев). В противоположность современным византийские бойни располагались вблизи рынков, где продавали скот (PG, vol. XCIX, col. 312). Димакеллон находился, вероятнее всего, у берега Мраморного моря, южнее форума Тавра, а по некоторым источникам — в рядах Макеллон, южнее форума Константина (Janin, Constantinople, p. 353).

Статья начинается с определения сферы деятельности мясника. Продажа свинины была делом другой профессии.

К § 1

Стратигий — площадь в четвертом регионе Константинополя (см. Janin, Constantinople, p. 396). Там продавали скот, который доставляли с гавани Просфорион, у входа в Золотой Рог.

...Убойный скот... (Jremma в противоположность upozugia — рабочий скот). Слово Jremmata как и probata, означало также «овцы». Однако статья касается торговли не только овцами и бараниной, но и крупным рогатым скотом и говядиной. В Василиках под Jremmata понимались все виды скота, кроме свиней (Bas., XIX, 10, 34 = Dig., 21, 1, 38, 6; ср. Stoeckle, Zuenfte, S. 42).

... Скот, отмеченный эпархом, что с него взята пошлина по номисме, — вольный перевод tw nomismati oposa par autou tupwJwsin. Дословно: «... по номисме, отмеченный эпархом». Перевод затруднителен, так как нам непонятна терминология, употреблявшаяся при торговле скотом в Византии: «по номисме» (§ 1) и «по сотой» (§ 5). Нужно сказать, что и для самих византийцев уже в XII в. выражение «по сотой» было недостаточно ясно. В комментариях к «Соборным постановлениям» приходилось его разъяснять (Первый Вселенский собор, канон 17; Пятошестый собор, канон 10). «По сотой» означало самый тяжелый вид роста: на 100 — 12 номисм (по номисме в месяц), т. е. 12 % в год. За извлечение такого дохода полагалась анафема. Однако вряд ли можно считать, что в данной статье речь идет об этом запрещенном канонами и законами проценте.

Николь дает несколько объяснений терминам «по номисме» и «по сотой». Они могли указывать на способ уплаты. «Номисмой» в этом случае значит наличными, а «по сотой» — в долг на определенный срок под проценты. Действительно, к пасхе, когда спрос на ягнят был очень велик, покупателям предоставлялись льготные условия. Но 12% не были легальным процентом в византийском праве, и потому такое соображение должно быть отброшено. Николь предлагает и другое толкование: видеть в слове «сотой» указание на льготный срок уплаты — через 100 дней. Но для § 5 синтаксически такой перевод не подходит. Третья гипотеза Николя: «по номисме» и «по сотой» — сокращенные выражения, определяющие уровень цены. «По номисме» означает: применительно к той таксе, по которой то или иное количество голов скота (вероятно, в весовом выражении) полагалось на номисму. «По сотой» — сколько ягнят продавалось на 1/100 номисмы, учитывая, что они стоили значительно дешевле, чем прочий скот.

Штёкле (Stokle, Zuenfte, S. 101) считает, что выражение «по номисме» означает покупку такого количества мяса, овец и вообще мелкого скота, которое в соответствии с меняющейся стоимостью мяса полагается на номисму; «по сотой» — приходящегося на 1/100 номисмы мяса ягнят. Но, как с основанием замечает Кубичек (Kubitschek, S. 189), в статьях XV, 1 и XV, 5 говорится не о розничной продаже мяса потребителям, а о закупке мясниками скота. На неприемлемость понимания Штёкле — «на 1/100 номисмы» — указывает и Миквиц. За все время существования Византии не выпускалось монеты из расчета деления номисмы на 100 частей. Невероятным кажется исследователю и предположение Штёкле о покупке на одну номисму живого скота. Обычная цена живой коровы в X в. — три номисмы. Овцы в VII — VIII вв. стоили 1/32/3 номисмы. Таким образом, переводить «сколько ягнят (twn de arnwn oposoi) полагалось на 1/100 номисмы» — невозможно. Невероятно также, что цена ягненка была столь низка. Мы знаем, что за номисму продавали от 120 до 140 фунтов мяса, а убойный вес четырех-, пятимесячного ягненка около 12 — 15 кг. Но может быть, как рассуждает Кубичек (Kubitschek, S. 190), необходимо в словах «по сотой» видеть не сотую часть номисмы, а сотую часть литры? Но такой счет был для византийцев непривычен и в высшей степени неудобен (1/100 литры = 14 кератиям 3,36 фолла). Кубичек (Ibid.) склонен считать приемлемым и другое толкование «по номисме» — мясник не имел права купить скота больше, чем на номисму. Однако и сам исследователь замечает, что если согласиться с этим, то: 1) необъяснимым окажется выражение «по сотой»; 2) придется предположить, что мясные лавки были карликового размера (Zwergbetrieben).

Острогорский (BZ, XXXII, 1932, S. 332) дает иное объяснение. По мнению этого ученого, существовало два типа покупки скота: 1) по его качеству (Кн. Эп., XII, 2), согласно договоренности, и 2) по номисме и сотой. Эти выражения понимаются им дословно — при массовой покупке за каждую овцу платили по номисме, за 100 ягнят — литру золота. Цена овцы могла достигать в X в. номисмы. Трехмесячный ягненок к пасхе мог тоже стоить 1/100 литры.

Мы, однако, полагаем, что в данном случае нужно иметь в виду обложение пошлиной продаваемого скота. Если в уставах других корпораций ничего не говорится об обязанности эпарха собирать торговые пошлины, то в отношении макеляриев, продававших скот, городской эпарх имел такие права и обязанности. Обращаем внимание на слова tupoumenwn (§ 5), par autou tupwJwsi (§ 1), которые могут означать лишь «клейменые», а клеймо накладывали только по получении пошлины, иначе клеймение живого скота не имело бы смысла.

Нужно отметить противопоставление в § 5 убойного скота ягнятам, которые оценивались из расчета (ariJmomenwn) «по сотой». Мы знаем, что «энномион» (пастбищный сбор) брали с крупного рогатого скота с головы, а с мелкого — с сотни. В Сплите скотопромышленники платили за каждые 100 голов мелкого рогатого скота 10 малых фунтов пошлины, а владелец, если он сам привозил скот для продажи, — 5 фунтов (Monum. hist.-iurid. Slavorum Meridion, vol. II, pp. 267 — 268). Настоящая статья становится понятной, если в словах «по номисме» и «по сотой» видеть указание на торговую пошлину: первое выражение означало пошлину со стоимости головы крупного рогатого скота, а второе — пошлину с каждого ягненка из расчета одной сотой от той суммы, которая была установлена за продажу сотни голов мелкого скота.

К § 2

В статье регулируется главным образом торговля мясом. Правительство было заинтересовано в сохранении на определенном доступном для населения уровне цен на мясо.

В Римской империи забота о том, чтобы продажа мяса в столице производилась по «справедливой цене», возлагалась на префекта города. Дигесты (по Ульпиану) связывают это с желанием правительства поддерживать спокойствие среди населения (Dig., 1, 11  — 12). Положение Дигесг было перенесено в Кодекс Юстиниана и Василики (VI, 4, 2).

В данном уставе говорится, каким образом эпарх города должен был назначать цену па мясо. В Книге Эпарха выражения «справедливая цена» нет, но статья XV, 2 может служить иллюстрацией того, как конкретно при регулировании торговли городские власти понимали «справедливую цену». Описанный в статье способ определения прибыли давал мяс-пику широкие возможности вести выгодную торговлю, не увеличивая цены на мясо. Мясник мог продавать шкуры кожевникам, кишки для изготовления колбас, внутренности (почки, печень) и ноги — особо, с пользой для себя.

Вероятно, этот метод установления «справедливой цены» применялся в сфере черноморской торговли долго. По Уставу Кафы (§ 7, стр. 652) синдики давали министериалу, наблюдавшему за продажей мяса и хлеба, так называемую meta сообразно с ценою припасов («secundum mutationem victualium»). Для определения таксы употреблены термины dividio et partimentum (собственно, раскладка на «порции»): «qui taxatores postquam eorum partimentum et divisionem fecerint» (Устав Кафы, стр. 806). Таким образом, традиции византийского способа установления цен сохранялись и под властью генуэзцев.

К § 3

Положение о том, что макелярии могут выезжать за Сангарий (река в Вифинии) и покупать там скот, находится как будто бы в противоречии со статьями XV, 1 и XVI, 2, согласно которым скот разрешается продавать лишь на определенных площадях Константинополя. Но, ссылаясь на пример статутов Пизы, Миквиц объясняет: «Константинопольские макелярии не имели права отправляться для закупок в те ближайшие к Константинополю местности, которые были естественными поставщиками скота столице. Иначе они взаимной конкуренцией повысили бы цену на скот на месте: не покупатели-макелярии, а продавцы должны выступать на площади как конкуренты. Другое дело в отдаленных районах, за рекой Сангарий, — оттуда скот мог попасть и на другие рынки».

Нужно думать, что в данном случае имело значение и старинное положение о стомильной полосе вокруг Рима, которое в некоторых отношениях применялось и к Константинополю (Peira, 51, 29 — см. Сюзюмов, Пригороды, стр. 56). Ограничения, введенные в торговлю в черте города, распространялись и на всю стомильную полосу вокруг него. Таким образом, раз макеляриям запрещалось покупать скот где бы то ни было, кроме площади Тавра, то этот запрет должен был действовать и в пригородах столицы. Но местности за рекой Сангарий (около ста километров восточнее Константинополя) в стомильную полосу не входили, и поэтому макеляриям не возбранялось выезжать туда для покупки скота.

Необходимо затем обратить внимание на то, что в данном тексте говорится о приезжающих в Константинополь случайных продавцах скота (probatarioi), а не о профессионалах-скотопромышленниках (probatemporoi). Упомянутые торговцы скотом, которые пригоняли свои стада в Константинополь, — это в основном или крестьяне, или собственники пригородных проастиев (константинопольская городская знать). Торговля производилась по принципу: либо сами крестьяне и землевладельцы продавали свой товар, либо между ними и потребителем стояли официально признанные и объединенные в корпорации городские дельцы-торговцы. В запрещении макеляриям покупать в пригородной полосе скот сказалась общая политика Льва VI — разграничение торговли и производства, предоставление торговым прослойкам возможностей иметь устойчивый доход. Этот запрет защищал интересы и константинопольских торговцев, и владельцев пригородных проастиев, но в то же время он был выгоден и связанным с константинопольским рынком более или менее зажиточным крестьянам. Совсем в ином положении находились отдаленные местности. Интересы провинциальных владельцев скота совершенно не учитывались. Когда сталкивались интересы городского мясника и провинциального дината — собственника стада в плоскогорьях Малой Азии, Книга Эпарха определенно становилась на сторону мясника — отсюда и положение о том, чтобы «прибыль шла мяснику, а не продавцам скота», крупным землевладельцам.

К § 4

В нем говорится уже о профессионалах-скотопромышленниках (probatemporoi), которые противопоставляются случайным продавцам — хоритам-крестьянам. В связи с политикой правительства, направленной на поощрение торговых предприятий, посредничество между крестьянами — собственниками скота — и мясниками считалось законным, но, как подчеркивается в данной статье, монопольное право торговли скотопромышленникам не предоставлялось. В главе XV не сказано прямо о существовании корпорации скотопромышленников, но в главе XVI (о свиноторговцах) говорится именно о корпорации торговцев свиньями, coiremporoi, имевшей своего простата. Это позволяет предполагать, что и скотопромышленники были организованы в корпорацию. Под скотопромышленниками понимаются местные дельцы, которые в провинции заготовляли скот для столицы.

Эта статья свидетельствует о существовании мощного объединения скотопромышленников, которые при наличии достаточного количества агентов могли силой препятствовать приезду крестьян в столицу для торговли скотом. Защита этих крестьян была вызвана желанием правительства не допустить установления монопольных цен на скот (правительство, регулируя цены на мясо, не определяло цен на скот). Таким образом, чтобы удержать цены на мясо на относительно низком уровне, в Книгу Эпарха включены предписания, разрешающие мясникам отправляться за Сангарий, а крестьянам продавать свой скот непосредственно макеляриям на рынке.

Скот ввозили с разных сторон; его гнали к площадям через центральные улицы города. В «Житии Игнатия» рассказывается, что, когда по улицам гнали стадо быков, они разбежались, а один из них проник даже в алтарь храма св. Софии (см. Лопарев, Жития, стр. 286).

К § 5

Площадь Тавра, или площадь Быка (в настоящее время — Сераскиерат), - большая площадь в Константинополе меж трех холмов в седьмом регеоне города. Там находились статуя Феодосия II, колонна Феодосия I и важнейшие административные учреждения столицы (см. Scriptores originum, II, p. 175; Vogt, Le livre de сereтоп, Paris, 1935, I, 85; Janin, Constantinople, p. 397). До Константина V продажа быков производилась у гавани Просфориона, но при этом императоре торговлю быками перенесли на площадь Тавра (Scriptores originum, III, 264; Janin, Constantinople, pp. 71, 226). Она же была и местом расправы. Там была установлена печь в форме быка из бронзы. В 610 г. во время захвата власти Ираклием в ней был сожжен заживо Фока. Хотя, по известиям патриографов,. Ираклий приказал расплавить бронзового быка, тем не менее в 695 г. в нем были сожжены два приближенных Юстиниана II — Феодор и Стефан (Theoph. Chron., p. 299; Scriptores originum, II, 170; Cedren, I, 679). Площадь Тавра окружали портики, которые примыкали к домам знатнейших городских сановников. Квартиры мясников, имевших свои лавочки вокруг этой площади, помещались в домах именитых горожан, получавших за это плату.

Корпорация мясников была ограничена в установлении цен на мясо. Характерно, что они не определялись простым указом, а зависели в конечном счете от высоты цен на скот. Итак, цены на скот регулировались рынком, количеством поставщиков и конкуренцией, тогда как цены на мясо устанавливались ведомством эпарха. Зависимость мясников от скотопромышленников четко видна в данной статье. По смыслу главы, только мясники, находившиеся под контролем эпарха, могли продавать мясо, причем для каждой партии закупленного скота им приходилось получать разрешение на продажу мяса по тем или иным ценам.

Византийское правительство со своим многочисленным чиновным аппаратом могло проводить такую сложную систему контроля и регулирования. В итальянских городах XIII в. положение было иным. Чтобы наладить торговлю мясом но таксе, коммуна г. Падуи объявила, что всякий, кто торгует мясом по установленной цене, вправе заниматься профессией мясника, если даже он и не является членом цеха (Statuti del' comune di Padova, — цит. по Mickwitz, Zuenfte, S. 44). В средневековом Париже цех мясников имел монополию па торговлю мясом и уже в 1155 г. выкупил принадлежащие монахам на рынке места для продажи мяса. В дальнейшем он полностью держал в руках всю торговлю мясом в Париже. На основании Книги Эпарха трудно составить представление о размерах предприятия макелярия. Но судя по тому, что макелярии могли совершать отдаленные путешествия для закупки скота — ведь такие поездки были рентабельны, если покупалась большая партия, — предприятия эти были сравнительно крупными. Действительно, в «Житии Спиридона Тримифонского» сказано, что некий мясник (on kalousin mageiron) купил сто коз (см. Р. Van den Ven, La legende de S. Spiridon, bibliotheque Museon, Louvain, 1953, p. 33, — цит. по BZ, 1955).