ЦЗИНЬ

Библиотека сайта XIII век

Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

ФАН СЮАНЬЛИН

ИСТОРИЯ ДИНАСТИИ ЦЗИНЬ

ЦЗИНЬ ШУ

гл. 56, л. 1-а – 4-6

Рассуждение Цзян Туна о переселении варваров

Исцев, маней, жунов и дисцев называют [варварами], живущими в четырех сторонах света. Согласно системе девяти видов повинностей, их земли находились в поясах, несущих повинности обузданных и неопределенные повинности ¹, и, судя по смыслу [летописи] Чунь-цю, [правители должны] сближаться с различными владениями и противостоять исцам и дисцам.

Их язык непонятен, установленные подношения ² отличались от наших, у них существовали другие законы и обычаи, они относились к совершенно другой группе людей, некоторые из них жили за самыми отдаленными областями, за пределами наших гор и рек, по речным долинам с крутыми склонами, в труднодоступных местах; так как их земли были отрезаны от земель Срединного государства, не было взаимных нападений, на них не налагались подати и трудовые повинности, их не заставляли принимать нашу систему летосчисления. В связи с [154] этим и говорится: “Обладающий добродетелями Сын Неба защищается в землях варваров, живущих в четырех сторонах света” ³; когда Юй устроил земли девяти областей, [владения] западных жунов одно за другим восхваляли его ⁴.

По характеру [варвары] алчны и жадны, злы и дерзки, не знают человеколюбия. Среди живущих в четырех сторонах света варваров эти черты особенно свойственны жунам и дисцам. Будучи слабыми, они выражали покорность из страха, будучи сильными, вторгались в наши земли и поднимали мятежи. Даже во времена мудрых и высокоодаренных мужей, при правителях, обладавших огромными добродетелями, никто не мог руководить ими с помощью благотворного влияния, привлечь на свою сторону с помощью милостей и добродетелей. Когда они были сильны, иньский император Гао-цзун устал от гуйфанов ⁵, чжоуский Вэнь-ван страдал от [племен] куньи и сяньюнев ⁶, [ханьский] император Гао-цзу попал в трудное положение на горе Байдэн ⁷, императору Сяо-вэню пришлось расположить войска в Башане ⁸.

Когда они были слабы, к Чжоу-гуну явились с данью послы от далеких девяти владений, император Чжун-цзун принял во дворце шаньюя ⁹, и даже при слабых императорах Юань-ди (49-33 гг. до н. э.) и Чэн-ди (33-7 гг. до н. э.) варвары, живущие в четырех сторонах света, выполняли повинности гостей. Все это – должный результат; поэтому, когда сюнну добивались разрешения охранять пограничную укрепленную линию, Хоу Ин изложил причины, почему этого нельзя допускать ¹⁰, а когда шаньюй преклонил колени во дворце Вэйян, Сяо Ванчжи предложил не считать его за слугу ¹¹. Вот так обладающие добродетелями правители относились к исцам и дисцам. Принимая их, они не забывали о мерах предосторожности, а к защите от них готовились постоянно. Хотя [варвары] били челом и являлись с подношениями, оборона пограничных городов не ослаблялась; хотя [варвары] совершали грабительские набеги и творили насилия, но [императоры] не посылали войска в дальние походы ¹², ибо хотели только покоя для жителей страны да мира на государственной границе.

Когда [династия] Чжоу допустила ошибки в делах управления, владетельные князья присвоили себе право самостоятельно совершать карательные походы, поэтому крупные [владения] стали поглощать мелкие, началось взаимное уничтожение, границы пожалованных владений стали непрочными, а интересы правителей владений – различными; жуны и дисцы, используя благоприятную обстановку, смогли проникнуть в Срединное государство, причем иногда правители владений в собственных интересах привлекали их на свою сторону обещанием выгод, старались успокоить и приласкать их. Именно поэтому бедствия, вызванные владениями Шэнь и Цзэн ¹³, опрокинули родоначальный дом Чжоу, а из-за того, что Сян-гун перехватил циньские войска, неожиданно возвысились цяны и жуны ¹⁴. [155]

В период Чунь-цю (770-403 гг. до н. э.) племена ицзюй и дали жили на территории владений Цинь и Цзинь, племена лухунь и иньжун обитали в междуречье Ишуй и Лошуй, а племена соумань причиняли вред землям на восток от реки Цзи-шуй ¹⁵. Все они вторгались во владения Ци и Сун, угнетали владения Син и Вэй. Как южные мани, так и северные дисцы попеременно вторгались в Срединное государство, и их нападения были непрерывны, словно долгая нить. Циский правитель Хуань-гун (685-654 гг. до н. э.) отогнал варваров, защитил погибавших и продлил жизнь умирающим. На севере он напал на шаньжунов, чтобы расчистить дорогу для владения Янь. Поэтому Конфуций и говорил, что к заслугам Гуань Чжуна надо добавить подвиг, избавивший от обычая запахивать полу одежды на левую сторону ¹⁶.

В конце периода Чунь-цю и в начале периода Чжань-го владение Чу поглотило маней, владение Цзинь уничтожило лухуней, Улин-ван, правитель владения Чжао, надевший на себя одежду хусцев, освоил земли до Юйчжуна ¹⁷, правитель владения Цинь, возвысившийся в Сяньяне, истребил [племя] ицзюй. Когда [циньский император] Ши-хуан объединил Поднебесную, на юге он присоединил к себе земли байюэсцев ¹⁸, на севере прогнал сюнну ¹⁹. При нем количество воинов в горах Улин ²⁰ и по Великой стене исчислялось тысячами тысяч человек, и, хотя существовали обременительные и многочисленные военные и трудовые повинности, а грабители-разбойники неистово бесчинствовали, ему удалось добиться кратковременного успеха: рабы-жуны отступили, и в ту пору Срединное государство не слышало больше о варварах, живущих в четырех сторонах света.

Когда возвысилась династия Хань, она основала столицу в Чанъане, а округа, расположенные среди застав, назвала Саньфу ²¹; на этих землях, согласно Юй-гун (название главы в Шан-шу, букв, “подношения, установленные Юем”. – В. Т.), располагалась область Юнчжоу, а при родоначальном доме Чжоу здесь находились старые столицы Фэн и Хао ²².

Когда Ван Ман потерпел поражение и появились отряды “краснобровых” ²³, Западная столица ²⁴ была разрушена и пришла в запустение, а народ разбежался.

В эру правления Цзянь-у (25-56) Ма Юань, назначенный на должность правителя округа Лунси, выступил в карательный поход против взбунтовавшихся цянов, разбил и переселил их в область между заставами на пустующие земли в округах Фэнъи и Хэдун, и они стали жить среди хуасцев ²⁵. По прошествии нескольких десятков лет, когда их численность увеличилась, они обрели богатства и силу, но страдали от притеснений со стороны ханьцев.

В 1-й год эры правления Юн-чу (107-113) главный воевода конной охранной стражи Ван-Хун, посланный в Западный край, отправил набранных по разверстке цянов и дисцев в качестве [156] охраны переселяемых [ханьцев] ²⁶. Это вызвало страх среди цянов, они стали разбегаться и возбуждать друг друга, что сразу вызвало выступление жунов, живших в двух областях; они перебили военачальников и старших чиновников, вырезали и разрушили города и поселения.

Дэн Чжи, выступивший в карательный поход [против цянов], бежал, побросав доспехи и покинув воинов ²⁷, а повозки с трупами павших на поле боя тянулись вереницей. После этого различные племена жунов резко усилились. На юге они вторгались в земли Шу и Хань, на востоке грабили округа Чжао и Вэй, ударили на заставу Чжигуань и подошли к округу Хэнэй. В результате пришлось посылать на переправу Мэнцзин для отражения цянов пять отрядов войск во главе с Чжу Чуном, командовавшим Северной армией. Так прошло десять лет, варвары и сясцы устали, и только благодаря Жэнь Шану и Ма Сяню их удалось одолеть ²⁸.

То, что цяны причиняли серьезные бедствия и в течение многих лет их не могли утихомирить, отчасти объясняется тем, что у обороняющейся стороны не было правильных методов борьбы, а военачальники не обладали необходимыми способностями, но не было ли это связано и с тем, что разбойники, [жившие на наших землях], являлись как бы болезнью внутренних органов, надмышечным воспалением подмышки, а ведь застарелую болезнь трудно лечить, да и лечебные меры были приняты слишком поздно.

После этого остатки цянов при каждом удобном случае опять вторгались во внутренние земли и поднимали мятежи. В результате Ма Сянь, привыкший к победам, потерпел сокрушительное поражение ²⁹, а Дуань Ину пришлось сесть на военную колесницу и сражаться как на востоке, так и на западе ³⁰. Жившие в области Юнчжоу жуны всегда являлись бедствием для государства, но в середине периода правления [Поздней Хань] их набеги стали особенно сильными.

Во время смуты в конце династии [Поздняя] Хань земли между застав были полностью опустошены, а в начале возвышения династии Вэй, которая разграничилась с династией Шу-Хань, жившие в пределах государства жуны оказались одни на этой, а другие на той стороне.

Вэйский император У-ди приказал военачальнику Сяхоу Мяоцаю ³¹ покарать взбунтовавшихся диских вождей Агуя и Цяньваня, но в дальнейшем, поскольку ему пришлось отказаться от округа Ханьчжун, он переселил племена, жившие в округе Уду, в земли Циньчуань ³², желая укрепить государство с помощью ослабевших грабителей, чтобы защититься от шуских рабов. По-видимому, это был расчет, продиктованный обстоятельствами; он носил временный характер, и с его помощью нельзя было добиться выгод для десяти тысяч поколений ³³. Если глянуть на это сегодня, то окажется, что он уже причинил вред. [157]

Земли между заставами плодородны и обильны, пахотные поля относятся к первому разряду высшей категории, к тому же солончаковые почвы орошаются реками Цзиншуй и Вэйшуй, изрезаны каналами Чжэнгоцюй и Байцюй ³⁴, на них в изобилии произрастают различные виды проса, каждый му земли дает один чжун зерна, народ воспевает изобилие; здесь находились столицы всех императоров и ванов ³⁵, и никогда не было слышно, что этот район подходит для жунов и дисцев. Они не являются нашими соплеменниками, поэтому всегда вынашивают в сердцах измену.

Стремления и поведение жунов и дисцев несхожи со [стремлениями и поведением] хуасцев; пользуясь упадком [жунов и дисцев], их переселили на земли, несущие повинности в отношении императора, там чиновники и народ обижают их, пользуясь их слабостью, и чувство обиды и ненависть проникли у дисцев и жунов до мозга костей. Когда они расплодятся, возрастет их численность, их можно будет без труда склонить к мятежу. Жадные и буйные, да к тому же охваченные возмущением и гневом, они найдут удобные лазейки и, дождавшись благоприятного случая, сразу проявят своеволие и поднимут мятеж. А живут они в пределах государства, не отделены от него естественными препятствиями, так что нападать станут врасплох, [примутся] захватывать лежащие открыто богатства и смогут причинить огромные беды; вред от их насильственных действий даже невозможно предвидеть. Так должно неизбежно произойти, ибо уже имеет подтверждение [прошлыми] событиями.

Если говорить о целесообразных действиях в данный момент, то следует, пока еще наше могущество велико, а военные и трудовые повинности еще не отменены, переселить различные цянские племена из округов Фэнъи, Бэйди, Синьпин и Аньдин в земли сяньлинов ³⁶, ханьбинов ³⁷ и сичжи ³⁸, а дисцев из округов Фуфэн, Шипин и Цзинчжао вернуть обратно в земли к западу от гор Лувшань и поселить в округах Иньпин и Уду. Переселяемых следует снабдить зерном на дорогу так, чтобы им хватило до прибытия к месту жительства, каждого присоединить к его основному кочевью, возвратив на старые земли. Следует дать приказ главным воеводам в зависимых владениях и военачальникам, успокаивающим варваров, чтобы те предоставили им спокойные места для жительства. Таким образом,, жуны и цзиньцы не будут жить рядом, те и другие получат свои места для проживания. С одной стороны, это будет соответствовать смыслу выражения: в древности “[владения западных жунов] одно за другим восхваляли его” ³⁹, а с другой – явится планом, который принесет процветание на вечные времена. Пусть даже у варваров возникнет желание вызвать беспорядки в Ся и придется поднять тревогу, завидев пыль, поднятую копытами их лошадей, но они будут находиться далеко от Срединного государства, будут отрезаны от него горами и [158] реками, так что и предприми они грабительский набег, вред от него не будет слишком большим.

Именно поэтому Чжао Чунго ⁴⁰ и Цзы-мин ⁴¹ смогли во главе войск численностью в несколько десятков тысяч воинов распоряжаться жизнями различных цянских кочевий, совершать карательные походы, но не воевать, сохранить свои войска и одерживать только победы. Хотя [в то время] разрабатывались планы, строились хитроумные расчеты, в спорах в храме предков рождались дальновидные замыслы, однако успеха они добились потому, что хуасцы и варвары жили в разных местах, между жунами и сясцами существовали различия и важные стратегические пункты было легко оборонять.

Те, кто порицает меня, твердят, что в землях между заставами – беда, уже два года, как воины находятся под открытым небом, войска утомились, охраняя границу, сто тысяч бойцов устали от битв, от наводнений и засух, уже несколько лет неурожай, народ голодает, свирепствуют заразные болезни, безвременно унося людские жизни.

Злые бунтовщики-[цяны] уже обезглавлены, раскаявшиеся в преступлениях изъявили покорность, они проявляют искренность и охвачены страхом, чувствуя себя в опасности.

Народ испытывает лишения и оттого печален, все обеспокоены одним, все ожидают покоя и отдыха, словно росы и дождя во время засухи. Поистине его следует успокоить, дав пожить в мире, а про меня говорят, что я хочу ввести трудовые повинности и набрать тех, кто будет их отбывать, начать новые работы, [говорят, что я собираюсь] приняться за новое предприятие, дабы заставить усталый народ переселять грабителей, которых он ненавидит, принудить людей, не имеющих зерна, переселять варваров, лишенных пищи. Высказывают опасения, что и приложив все силы задуманное дело не довести до успешного конца; говорят, что цяны и жуны разбрелись в разные стороны, поэтому у них не может быть общей цели, и будто бы я, пока еще не ликвидированы последствия причиненного ими вреда, уже снова по неразумению накликаю новые беды.

Отвечаю: “Цяны и жуны лукавы и хитры, самочинно управляют друг другом, нападают на города и сражаются в открытом поле, наносят ущерб правителям областей и округов, созывают воинов и собирают войска, делают это круглый год и в холод, и в жару. Однако ныне их неродственные племена распались, как черепица, родственные племена рассыпались, как комок земли, старые и малые связаны и превращены в рабов, молодые и здоровые изъявили покорность, и они не в состоянии объединиться в одно целое, подобно разлетевшимся птицам или разбежавшимся зверям.

Может быть, у них остались еще силы и они, раскаявшись в совершенных преступлениях, вернулись к добру, проявили уступчивость и изъявили покорность, памятуя о наших добродетелях и оказанных милостях? Или они попросту оказались в [159] безвыходном положении, истощили все свои умственные и физические силы, боятся, что наши войска истребят их? Отвечу: у них не осталось сил и они поступили подобным образом, оказавшись в безвыходном положении. Если это так, значит, мы можем распоряжаться их жизнями и заставлять их поступать так, как мы считаем нужным.

Тот, кто занимается своим делом с радостью, не меняет занятий, довольный местом живет, не стремится к переезду. Ныне они сами сомневаются в своей безопасности, их гонит страх, поэтому мы можем управлять ими с помощью военной силы и заставить нигде не нарушать наших распоряжений. Поскольку одни из них погибли, другие рассеялись, они находятся далеко друг от друга и не представляют единого целого, к тому же каждый двор в землях между заставами их враг, так что мы можем переселить их в отдаленные места, чтобы они больше не думали о наших землях.

Совершенномудрые обдумывают дела, заранее, до свершения, принимают меры, пока беспорядки еще не возникли, поэтому царит спокойствие, хотя еще и не объявлен истинный путь, добродетель не выставлена напоказ, но достигнут успех. Беда может быть превращена в счастье, поражение – в победу, попавший в трудное положение обретает спасение, столкнувшийся с несчастьем преодолевает его. Так почему те, кто возражал мне, когда свершалось злосчастье, не думают о новых временах, когда необходимо внести изменения в управление, не хотят приложить усилие, чтобы сменить колею, а едут по старой, хотя повозка на ней уже опрокидывалась?

В землях между заставами проживает более тысячи тысяч человек, и если прикинуть, то окажется, что жуны и дисцы составляют половину населения. Для того чтобы переселить их, необходимы продукты питания. Раз среди них найдутся такие, у кого нет и просяной каши с подливой, следует ссыпать им все зерно, какое имеется в землях между заставами, дабы они могли из поколения в поколение размножаться, и, тогда, несомненно, наши трупы не заполнят канавы и рвы, пресекутся бедствия от их набегов и грабежей. Переселенцы по дороге на новые места жительства будут снабжаться в округах, через которые будут проезжать, а когда присоединятся к своим единоплеменникам, начнут сами помогать друг другу, так что жители земель [бывшего владения] Цинь ⁴² получат свою половину зерна. Стало быть, помощь уезжающим позволит увеличить количество зерна в казенных амбарах, у тех, кто останется на месте, возрастут запасы в хранилищах; ослабнет давление на земли между заставами, исчезнут рассадники воров и разбойников, пропадет угроза ежеминутных потерь, круглый год можно будет пользоваться выгодами. А испугаемся малых затруднений, временных мер, забудем о великом расчете, который принесет спокойную жизнь на вечные времена, пожалеем кратковременных усилий и оставим для многих поколений [160] грабителей-разбойников, – значит, не сможем сказать, что поняли общее стремление и успешно завершили дело, заложили основы государства и передали власть последующим поколениям, поддержали алтарь для жертвоприношений духам Земли и злаков, подумали о своих сыновьях и внуках.

Хусцы в области Бинчжоу – это фактически жестокие и злые разбойники-сюнну. В правление ханьского императора Сюань-ди (74-49 гг. до н. э.) они страдали от холода и голода, среди них произошел раскол. Их государство распалось на пять частей, из которых в дальнейшем остались только две. Оказавшись слабым и находясь в опасности, шаньюй Хуханье не мог сам поддержать свое существование, а поэтому поселился возле укрепленной линии, прислал своего сына в заложники и, проявив уступчивость, изъявил покорность.

В эру правления Цзянь-у (25-56) южный шаньюй снова попросил разрешения сдаться и покориться [династии Хань], после чего ему было велено войти внутрь укрепленной линии и поселиться к югу от пустыни ⁴³. Через несколько поколений сюнну опять взбунтовались, поэтому военные колесницы Хэ Си и Лян Цзиня несколько раз ходили против них в карательные походы ⁴⁴.

В эру правления Чжун-пин (184-189) в связи с восстанием желтоповязочных разбойников шаньюй хотел двинуть войска, но народ кочевий не согласился с этим и убил шаньюя Цян-цзая ⁴⁵. После этого Юймифуло обратился за помощью к династии Хань, чтобы покарать появившихся разбойников, но по-прежнему, поскольку [в Хань] происходили беспорядки и царила смута, действовал по собственному усмотрению, пользуясь благоприятным случаем ⁴⁶. Он ограбил округа Чжао и Вэй и доходил до округа Хэнань. В эру правления Цзянь-ань (196-220) правому сянь-вану Цюйби было приказано обманным путем представить [шаньюя] Хучуцюаня в заложники, а кочевьям было разрешено раздельно жить в шести округах ⁴⁷. В эру правления Сянь-си (264-265), поскольку одно кочевье было слишком сильным, его разделили между тремя вождями. В начале эры правления Тай-ши (265-274) количество вождей было увеличено до четырех. После этого Лю Мэн поднял восстание во внутренних землях ⁴⁸ и установил связи с разбойниками за укрепленной линией. В недавнее время произошел мятеж, поднятый Хао Санем в Гуюане ⁴⁹.

Ныне численность пяти частей сюнну дошла до нескольких десятков тысяч дворов, а количество людей превосходит количество западных жунов. По природе своей они смелы, в искусстве пользоваться луком и ездить на коне вдвое превосходят дисцев и цянов. В случае, если неожиданно поднимется пыль от копыт их лошадей, область Бинчжоу оцепенеет от ужаса.

Живущие в округе Синъян[гао] цзюйлисцы в прошлом обитали за укрепленной линией округа Ляондун. В эру правления Чжэн-ши (240-249) правитель области Ючжоу Гуаньцю Цзянь [161] напал на взбунтовавшихся [гаоцзюйлисцев] и переселил сохранившиеся остатки [народа] ⁵⁰. Вначале при переселении насчитывалось около сотни дворов, но затем их сыновья и внуки размножились, и сейчас количество дворов исчисляется тысячами. Пройдет еще несколько поколений, и их численность увеличится до огромных размеров, [точно так же произойдет и с сюнну].

Даже теперь, когда люди лишены возможности заниматься своими делами, некоторые бегут и поднимают бунты, а ведь случается, что собаки и лошади кусаются с жиру. Разве исцы и дисцы могут не поднять мятеж?! Их беспокоят только слабость и недостаток сил.

Правителя владения волнует не то, что [народ] беден, а то, что [титулы и жалованье] распределены несправедливо, его печалит не то, что у него мало [земли и людей], а то, что [среди народа] отсутствует спокойствие ⁵¹. Земли среди четырех морей обширны, чиновники и народ богаты, разве можно позволить разбойникам-варварам жить здесь, ведь со временем они захватят и земли, и богатство.

Учитывая все сказанное, следует издать указ о высылке [варваров] и возвращении их на прежние земли. Они перестанут тревожиться, что мы задерживаем их, удовлетворят свою тоску по родным местам, освободят нас, хуасясцев, от малых печалей, это явится той милостью для Срединного государства, которая позволит успокоить [владения чжухоу], лежащие в четырех сторонах света ⁵², распространит проявленную добродетель на вечные времена и явится наилучшим планом”.

(пер. В. С. Таскина)
Текст воспроизведен по изданию: В.С. Таскин. Материалы по истории кочевых народов в Китае III-V вв. Вып. 1. Сюнну. М. Наука. 1989