54, секретная.—7 августа.

Всемилостивейший в. и в—а рескрипт от 18-го Июля под № 12-м с приложенным при нем описанием аудиенции милорда Форбеса ⁴⁹ я имел честь получить в прошлую субботу, на которой в. и. [147] в—у всеп—ше доношу, что милорд Форбес еще прежде своего отсюда отъезду партикулярно говорил мне о затруднении в целовании руки в. и. в—а [о чем я тогда ж писал к государственному вице-канцлеру графу Андрею Ивановичу Остерману] ⁵⁰ но когда я ему изъяснил, что все чужестранные министры обретаемые при в. и. в—а дворе обыкновенному тамо обычаю бесспорно следуют, он казался тем резоном быть доволен и после того ни он, ни министры здешние более о том ко мне не отзывались, отчего мне весьма удивительно, что он милорд при приезде своем в С.-Петербург затруднение свое обновил ⁵¹, для оставления которого по в. и. в—а указу все возможное старание прилагать буду. Вчерась уже я о том говорил к цес—м послом, [которому недели за две о сем было известно] и просил его, чтоб с своей стороны проведал какую резолюцию здешний двор дал или дать имеет на реляцию милорда о сем затруднении, что ему послу свободнее здешние министры, яко в сем деле постороннему откроют, а я в предбудущей четверг сам не оставлю говорить с здешними министрами, имея способную оказию видеть так статского секретаря, как и двух Валполов, вместе будучи зван к г. Роберту Валполу в Гамтенкорт на обед, которые гг. министры — надеются — довольны будут представленными в. [144] будет добиться на войну субсидиев от парламента, и то для того что противная двору партия, которая после акцизного дела гораздо прибавилась, обвыкла всем чинимым от двора представлявшим сопротивляться, а сему наипаче сопротивляться станет, что вЕдабтъ, что народу война неприятна, к тому ж гишпанской посол и французской министр великую дружбу имеют с главнейшими той партии, а именно с милордом Болинброком, с милордом Честерфилем, с г. Полтнием и двумя братьями Винданами, которыми Франция пользоваться не оставить; напротив того цесарской посол до сих пор компании их, яко двору подозрительной, всегда отдаляется, так что от них помочи ожидать мало причины имеет. Но он г. посол думает, как я выше напомянул, что в них нужды не будет и что по крайней мере недели в две добьется от его в—а резолюцию двору своему приятной, которую, как скоро получит, мне сообщить обещал.

К дополнению последних моих двух реляций я не могу ничего в. и. в—у донести, понеже за болезнью с двора еще съезжать не мог, а г. Кинской не слыхал, что милорд Валграф писал сюда о отправлении Лещинского с французскою эскадрою, только в том сомнения нет, что эскадра оная состоит в 13 кораблях и что в Балтику идти намерена.

49 Форбес прибыл в Кронштадта 7 июня "морем на английском военном фрегате", 9 июня под вечер без всякой церемонии приехал в Петербурга и 11-го, пред полуднем, в 11-м часу, был у г. канцлера, гр. Г. И. Головкина, с "первою визитою". В анг. дел. 1733 г. (св. 36 № 11) сохранилось следующее описание его первой аудиенции у императрицы Анны Иоанновны. «Июля 1 пред полуднем, в 11-м часу, имел у ее и. в—а в летнем дворе прибывшей от английского короля полномочной министр лорд Форбес аудиенцию следующим образом. Приехала оной лорд Форбес ко двору ее и—го в—а в своей каретой цугом, сидел с ним в оной английской резидент Рондо и доехав до последнего канала (которой подле апартаментов кабинета), из кареты вышел, где его, лорда, при выходе из кареты помянутого канала встретил коммерц-коллегии вице-президент князь Иван Щербатов и препроводил оного садом в апартаменты императорские, в большую залу, и тамо он, лорд, немного помешкал, а потом пришед камергер Лопухин позвал его, лорда, и препроводил в антикамору, где встретя оного обер-гофмаршал, граф фон-Левенволд, ввел в аудиенц-камеру, в которой е. и. в. стоять изволила, и впущен в ту аудиенц-камеру с ним, Форбесом, вышеупомянутый резидент Рондо, и по входе их туда дери затворены. При ее имп—м в—Е только там были господа министры, канцлер, вице-канцлер, действительной тайной советник князь Черкасской, обер-камергер граф Бирон и обер-гофмаршал граф фон-Левенволд, прочее же дворовые и воинского и статского чину знатные обоего полу мужеска и женска стояли в хоромах, пред тою камер-аудиенц. Лорд Форбес, учиня ее и—му в—ву обыкновенные поклоны, отправил речь на английском языке, которая от него сообщена была по требованию от министре в российских на письме прежде той аудиенции за два дня, и с оной перевод ниже сего. И потом подал ее и. в—у от короля своего грамоту, которую е. и. в. приняв изводила отдать канцлеру. Речь его ответствовал ему вице канцлер—граф Остерман. А потом оной полномочной министр Форбес, учиня е. я. в—ву 3 поклона, из аудиенц-камеры по обыкновенно ретировался и препровожден от тех же особ и до тех же мест, где кто его принимал».

50 Из Лондона 26 января 1733 г. кн. К—р писал А. И. Остерману: "милорд Форбес вчерашнего числа представлял мне никакое затруднение в обыкновении нашего двора, которое обязует, чтоб чужестранные министры целовали руку ее величества, чего де у других дворов не водится". Кантемир советовал Форбесу, по приезде его в Петербург, поговорить об этом с А. И. Остерманом.

51 В секретном рескрипте под № 12 было сказано: "он, лорд Форбес, к немалому нам удивлению, учинил затруднение в целовании руки, Объявляя, что ему в инструкции его то чинить именно запрещено". В рескрипте говорилось, что этот обычай соблюдается всеми иностранными министрами: цесарским, римским, а испанским в особенности (а особливо дюк де-Лирия не только на имеющих у нас публичных аудиенциях, но и при всех публичных случаях руку нашу целовал) В конце концов Форбес согласился подчиниться этому обычаю, получивши разрешение на то от своего правительства. См. анг. д. т. г. св, 36, № 11.