66.—18 сентября.
Г. Шавиньи, французской министр, как скоро получил курьера с известием, что Лещинской выбран королем польским сообщил письмо посла Монтия барону Спару, шведскому посланнику, ведая, что оная ведомость двору здешнему не весьма приятна и искусно воздержался первый быть в разглашении оной. Г. Спар немного, думают, отважился оную ведомость тотчас публиковать в Гамтенкорте, откровенно себя показывая французским ревностным партизаном и кажется что таким себя являть ни малой опасности не имеет, понеже не только французскому министру в присутствии многих поздравлял добрыми ведомостями, но и при мне самом тщился никоих из аглицких господ удостоверить, что Лещинского избрание учинено единодушно от всех членов республики польской свято и правильно и во всех случаях его Станислава интерес сильнее почти защищает нежели и сам г. Шавиньи, однакож его усердие немного пользы приносит, понеже, как и прежде сего в. в—у доносил, у двора его с холодностью принимают, чему причина сказывают быть, что он за несколько месяцев с толикою дерзновенностью двору своему неавантажные о королевского в—а персоне дал известия, с сколькою теперь неосторожностью вступается в дела, в которые по письмам чрезвычайного посланника г. Бестужева двор его мешаться не хочет, что его в—у известно учинилось знать то чрез самые его письма, которые по многих мнению часто здесь осматривают 68. Ему г. Спару в защищение Станислава последуют гишпанской посол и [176] сардинской посланник, однако не столько горячностью. Хотя сегодняшняя почта уже прибыла, однакож ведомостей новых из Польши никаких здесь не получено, что наипаче побуждает с нетерпением ведать следствие элекции французского кандидата, для которой во Франции великая веселья чинятся, как о том пишут партикулярные письма. О вступлении же войск французских в цесарские земли ничего те письма не упоминают, почему здешние двор еще противнее открыться себя удерживает.
68 Hervey's Mem. II, 250: Jn despatches he (Chavigny) sent to France intercepted by our Ministers the strongest and most personal invectives against the king and queen were often discovered and without any softening always reported to their Majesties (подразум. Робертом Вальполем).