Реймский епископ Гинкмар написал в 882 году письмо императору Карломану, сыну Людовика Заики, «О дворцовом порядке» — «для наставления юного короля» и «восстановления чести и мира церкви». В условиях складывавшегося феодализма и распада франкского государства, который ускорялся постоянными нападениями норманнов, Гинкмар, обращаясь к правлению Карла, пытался по просьбе «добрых и мудрых мужей» наставить короля в том, «как сохранить в благополучной целостности и единстве государство». Для этого он использовал работу советника Карла Великого Адальгарда.

«Мудрого старца Адальгарда, родственника государя — императора Карла Великого, аббата Корвейского монастыря, — писал Гинкмар в главе 12-й, — я впервые увидел среди главных его советников в моей молодости. Его книгу о дворцовом порядке я прочитал и переписал...»

Гинкмар, однако, не переписал дословно книги Адальгарда. По общему мнению исследователей, он кое-что исказил, немало произвольно прибавил и переделал. Но его письмо, тем не менее (особенно главы 12-36), дает весьма ценные сведения о некоторых сторонах деятельности правительственной машины при Карле Великом, а именно об управлении дворцом и управлении государством при помощи дворцового аппарата.

Ниже дается с незначительными сокращениями перевод отдельных глав из данного сочинения — главы 21-й, раскрывающей некоторые черты королевского суда, и глав 29—36-й, посвященных управлению государством, взаимоотношению короля с представителями господствующего, класса. Текст De ordine palatii был издан М. Рrоu в 1885 году.

21. Заботы же дворцового графа среди прочих почти неисчислимых (дел) направлены были, главным образом, на то, чтобы справедливо и разумно разрешать все судебные (legales) споры, которые, возникши в других местах, доводились до дворца в поисках справедливого решения, или же возвращать на стезю справедливости дела, решенные несправедливо, дабы всем угодить — и богу своей справедливостью и людям соблюдением законов (правд). Если же возникало (нечто) такое, относительно чего мирские законы не давали указаний в своих постановлениях или (относительно чего) в племенных (gentilium) обычаях было постановлено более жестокое, чем согласилась бы христианская добродетель и заповеди божьи (sancta auctoritas), то это переносилось на усмотрение короля, чтобы он вместе с теми, кто знали бы и тот и другой (и мирской и церковный) закон, но более страшились бы бога, чем постановлений человеческих законов, так решил бы, чтобы, где можно было соблюсти и тот и другой (и божественный и человеческий закон), и тот и другой соблюдались бы, если же светский закон следовало заслуженно не применять, (тогда) чтобы соблюдалась божья справедливость.

29... В то время обычай был таков, что не чаще, чем дважды в год проводились два собрания (placita); одно, когда давались предписания, (касающиеся) положения всего королевства на текущий год, и предписанное не могло изменяться никакими событиями, кроме крайней необходимости, в которой будет равно находиться все королевство. На это собрание съезжались все вообще магнаты (maiorum), как церковные, так и светские, — старшие для предложения решения, низшие для присоединения к предложению. Иногда (низшие магнаты съезжались), чтобы вместе обсудить и утвердить (свои решения) не по соизволению (старших), а по собственному разумению и суждению. В остальном же (съезжались) для дачи сообща подарков.

30. Другое собрание проводилось только с высшими (senioribus) и знатнейшими советниками. На (этом собрании) начинали обсуждаться дела уже будущего года, если почему-либо представлялось нечто такое, в отноше-нии чего необходимо было предварительно обсудив, предписать, заблаговременно решить или принять меры. Например, если маркграфами в какой-либо части королевства была оказана (кому-либо) до такого-то времени помощь, то что должно быть сделано после оказания помощи — возобновлять ли (ее) или прекратить; равным образом, если отдельным частям (государства) угрожали смуты, если беспорядки из одной части неизбежно должны были переброситься в другие или дать себя (там) почувствовать, то сообразуясь с тем, что требовалось для мира, чтобы распорядились о наведении порядка (силами) из других частей. И когда таким образом на совете этих высших подробно рассматривали, что нужно было в будущем сделать или как распорядиться, то после того, как состоялось решение, то это принятое решение должно сохраняться до ближайшего следующего общего собрания (generate placitum) втайне от всех других (лиц), как если бы решения не было и (оно) никем не обсуждалось, чтобы если нужно было предпринять что-либо как внутри, так и вне королевства, никто, узнав заранее (об этом) и пожелав разрушить или сделать бесполезным (предпринятое) или.некоторыми злокозненными ухищрениями затруднить выполнение, — никоим образом не мог сделать это. Если же на самом собрании требовалось (предпринять) что-нибудь для удовлетворения других высших или (принять меры) для того, чтобы не только усмирить, но и поднять дух народа, и если это совершенно не было предварительно рассмотрено, оно теперь заново (решалось) по совету и с согласия (магнатов), (и так) с божьей помощью достигался порядок...

31. Советники же, как духовные, так и светские, поскольку возможно, выбирались такие, которые прежде всего каждый в соответствии со своим саном и должностью, боялись бы бога, затем отличались бы такою верностью, что за исключением вечной жизни ничего не предпочитали королю и королевству — ни друзей, ни недругов, ни родных, ни дары приносящих, ни льстящих, ни озлобляющих; (были бы) мудрыми не софистически, не лукавством или мудростью того века, который враждебен богу, но обладали бы той мудростью и знанием, с помощью которых они могли бы с настоящей и праведной мудростью не только полностью опровергать, но и решительно разбивать тех, которые полагаются на вышеупомянутые людские ухищрения. Избранные же советники вместе с королем договаривались прежде всего о том, чтобы все, о чем бы ни говорилось между ними доверительно — о положении ли королевства или об отдельном каком-нибудь лице — никто (из них) без их (общего) согласия не передавал кому-либо из домашних или иному кому-нибудь, смотря по тому, должно ли это быть скрытым или храниться в тайне в течение дня, или двух (дней) или более, или в течение года или даже навсегда, — ибо часто при таком обсуждении какого-либо лица высказывается для достижения или соблюдения общей пользы иногда такое, что, будучи им узнано, сильно возмутит (его), или, более того, приведет в отчаяние, или, что наиболее тягостно, доведет до нарушения верности (измены), отнимет его от всякой благотворной деятельности, которую он мог бы, быть может, развить во многих отношениях, тогда как ничему бы этому он не подвергся, если бы совсем не знал об этом разговоре. Что могло произойти с одним, то и с двумя, то и с сотней, то и с большим числом, то и с племенем одним или с какой-либо целой провинцией, если бы не соблюдалась большая предосторожность.

32. Апокризиарий же, то есть капеллан или охранитель дворца (custos palatii) и камерарий постоянно пребывали (во дворце), и потому с величайшим тщанием выбирались такие или выбранные (так) наставлялись, что достойно могли (там) пребывать. Но и из прочих должностных лиц (ministerialibus), получал приказание пребывать (во дворце) тот, кто показывал себя таким, что сначала учась, а потом совещаясь, мог бы с честью заменить их в том или ином деле либо теперь же, либо в будущем, вникая внимательнейшим образом во все разбиравшиеся отдельные дела, храня тайны, изучая неразобранные (дела) и исполняя предписания и постановления...

34. Вышеупомянутым знатным, а также вельможам королевства, чтобы не казалось (им), что они созываются без достаточных оснований, как в том, так и в другом указанном собрании (placitum), предлагалось по уполномочию короля на обсуждение и рассмотрение в форме обозначенных и расположенных в определенном порядке глав (capitula) то, что исходило по божьему внушению от самого короля или что было сообщено ему из разных мест в особенности после их отъезда (после предшествующего собрания). Занявшись этим, (они заседали) иногда в течение одного дня, иногда двух, иногда даже трех дней или более, смотря по важности дел, выслушивая (предложенное на рассмотрение) от направленных (к ним) для этого вышеуказанных дворцовых слуг, расспрашивая (их) о том, что казалось (неясным), получая ответы. Никто из посторонних не допускался (к ним) до тех пор, пока каждое в отдельности законченное (обсуждением) дело не докладывали достославному государю, (передав) на его священное благоусмотрение, и какое бы решение он по мудрости, данной ему от бога, ни выбрал, тому все следовали...

35. Пока же это происходило в отсутствие короля, сам король был занят с остальным народом, принимая подарки, приветствуя знатных, разговаривая с теми, кого давно не видел, проявляя серьезность со старшими, шутя с молодыми, (а также) занимаясь и другими подобными делами, как духовными, так и светскими; все же, всякий раз, когда бы собравшиеся отдельно ни выражали желание, чтобы (король) пришел к ним, а также пробыл с ними столько времени, сколько им хотелось, он приходил к ним, и они совершенно свободно докладывали, как они считают необходимым решить отдельные (вопросы), и откровенно рассказывали, какие между ними возникли по тому или иному поводу разногласия, споры или дружеские пререкания. Следует упомянуть, что если была ясная погода, то собирались под открытым небом, если же нет, то в разных отдельных помещениях, где с удобством и те, кто собирался особо, и прочий народ могли бы заседать отдельно, но прежде всего (нужно было обеспечить), чтобы другие низшие лица никоим образом (там) не присутствовали... Оба. же приемных (помещения) для высших были так разделены на две (части), чтобы прежде всего все епископы, аббаты или подобные наиболее почетные клирики могли собраться, не смешиваясь совершенно со светскими лицами; равным образом графы и подобные им знатнейшие . начинали рано утром собираться соответственно их почету отдельно от прочего народа, пока не наступало время (заседать). Тогда упомянутые знатные приглашались — обычно клирики в свою, а светские в свою установленную курию, где им с одинаковым почетом были приготовлены кресла. Отделенные от прочих, они были властны заседать то вместе, то раздельно, смотря по характеру дел, подлежащих их рассмотрению, духовные ли, светские лица, или смешанные. Равным образом от них зависело призвать кого угодно, чтобы узнать что-либо или расследовать. (с тем, что) после того, как сведения были получены, тот удалился бы. Вот что о тех (делах), которые им предлагались королем для обсуждения.