Авт. 17 № 62.

Дядя, я был весьма рад узнать из вашего письма от [пропуск] этого месяца, что вы перестали питать тщетные надежды, которые вам внушал Гамбу, от коих для вас не могло проистечь никакой выгоды, но могло случиться много зла и затруднений для вас и для вашего государства. И поскольку он [Гамбу] был столь злосчастен, что к прежним вероломным поступкам захотел присоединить отравление, мне кажется, что вы очень хорошо поступили, распорядившись его наказать и покарать так, как вы это сделали. Я уверен, что вы не преминули допросить его с пристрастием и узнали, что же именно побудило его предпринять такое злое дело и к кому он хотел обратиться, чтобы его совершить. Мне бы очень хотелось узнать, что вам удалось выяснить.

Пока же я приказал отправить вам просимую вами декларацию о присоединении Пуату к вашему губернаторству, согласно тому, что я вам обещал; дело задержалось из-за составления документа, не то вы бы ее уже имели. Что же касается моих новостей, сообщаю вам, дядя, что нахожусь все время в ожидании того, что выйдет из поездки господина Рандана, посланного мною в Англию для переговоров с королевой и шотландцами и для примирения наших разногласий. Она уже несколько дней их обсуждают, и в зависимости от известий, которые я получу, либо я продолжу свою поездку в Нормандию, чтобы наблюдать за погрузкой моих войск на суда, либо, если мы договоримся, отправлюсь в Париж. В то время как я буду так далеко от вас, прошу вас, дядя, в соответствии с тем совершенным доверием, которое я к вам питаю, быть начеку в вашем губернаторстве, чтобы не произошло какого-либо волнения. Если же вы узнаете, что кто-либо устраивает сборища, примите крутые меры и разгоните их, чтобы они более не оставались вместе, ибо я очень хорошо осведомлен обо всех их решениях и прекрасных деяниях, что и является причиной, по которой я так рекомендую вам бдительность, на которую я всегда рассчитывал, исходя из вашей верности. Я знаю, насколько это важно для моей короны, которую они хотят ниспровергнуть, и потому я уверен, что если они окажутся столь безумными и дерзкими и снова повторят (как они к этому склонны) свои злосчастные намерения, от которых однажды бог нас спас, то вы, дядя, и все достойные люди с рвением и усердием, на которые я рассчитываю, приметесь за дело сохранения того, чем вы наибольшим образом почтены. Я уповаю, что бог, как и прежде, не покинет меня. И молю его, дядя, оказывать вам свое святое и высокое покровительство.

Из [зачеркнуто: Блуа] Маршнуара, ...июня 1560.