Дядя, после смерти покойного короля (Имеется в виду Генрих II), моего высокочтимого сеньора и отца (да отпустит бог его грехи), я чрезвычайно старался выбраться из затруднений, огромных, невыносимых, которые я наследовал от него, и [зачеркнуто: вывести мое королевство] пытался всеми способами установить какой-нибудь порядок в моих делах [зачеркнуто: как вы могли видеть в то время, когда находились при мне]. Вы хорошо знаете и понимаете, какие смуты и злополучные посягательства не только помешали мне выйти из беды, в которой я очутился, но и в какое смятение было приведено вследствие этого все [зачеркнуто: мои дела] мое королевство [зачеркнуто: Поскольку зло, хотя как будто]. И поскольку [зачеркнуто: что касается этого последнего заговора] это вызывает в моем государстве такой беспорядок, что, если в скором времени [зачеркнуто: не постараться положить этому предел] против этого не найти пригодного и надлежащего средства, можно всячески опасаться, как бы не произошло полного расстройства во всех делах [зачеркнуто: и даже, чтобы огонь]. Я прибыл сюда, чтобы, обосновавшись здесь, сосредоточиться и после зрелого и полезного обсуждения со многими достойными людьми из числа моих главных и наиболее преданных слуг найти и испробовать все возможные для меня способы, дабы при тех тяжелых обстоятельствах, в коих я нахожусь, и при существующих затруднениях принять такое подходящее и разумное решение, чтобы отныне я имел возможность жить в большем спокойствии, чем жил до сих пор с момента моего восшествия на престол. Для этого я решил собрать к себе всех, кто входит в мой частный совет, чтобы узнать и услышать их мнение и с помощью их благоразумных советов и указаний попытаться найти то, что я беспрерывно ищу. И так как, дядя, вы мне очень близки и я знаю усердие и любовь, которые вы проявляете ко благу моей короны, то я не могу в подобной крайности ожидать от кого бы то ни было столь верного совета, помощи и службы, как от вас, чья судьба столь тесно связана с моей, что от моего благополучия зависит упрочение вашего величия, и кто представлял покойному королю, моему высокочтимому сеньору и отцу, и мне такие доказательства дружбы и преданности, что более неизменных и непоколебимых я не мог бы сыскать. Я пожелал позвать вас сюда прежде всех как первого принца моего королевства и первое лицо в моем совете, и очень прошу вас, дядя, больше всякой службы, которую вы хотели бы мне сослужить, не отказать мне в этом случае. Могу вас заверить: помимо того, что ваше присутствие и мудрый и благоразумный совет послужат на благо моим делам, я буду так рад видеть вас и приложу все старание, чтобы оказать вам столь хороший прием, что вы не пожалеете о труде, который взяли на себя, приехав ко мне столь издалека. Итак, дядя. я жду вас сразу же после середины августа, для того чтобы 20 этого месяца, на каковой срок я созвал всех членов моего совета, можно было бы приступить к тому, что представляется необходимым для блага моей службы [зачеркнуто: я прошу бога, дядя, да хранит он вас под своей святой и высокой защитой. Из Фонтенбло в...день... 1560]. Я прошу вас, дядя, верить всему, что сеньор Каруж, мой камер-юнкер, которого я решил послать к вам специально по этому делу, скажет вам от моего имени; он отправляется, столь хорошо зная мое намерение, что к сему нечего добавить, кроме как еще раз просить вас оказать ему такое доверие, какое вы благоволили бы оказывать мне самому. Молю бога, дядя, да хранит он вас под своей святой и высокой защитой. Из Фонтенбло, в день... 1560.