(19 августа 1514 г.)

“Ульрих, божьей милостью герцог Вюртембергский и Текский, граф Момпельгардский.

Любезные вассалы! Вам известно о большом и неслыханном мятеже, непослушании и дурных действиях, происшедших во многих местах нашего княжества и вызванных большей частью бездельной и зловредной чернью. От этого для нас и нашего земства произошли во всех местах Священной империи большой ущерб, позор и вред. Также и среди наших собственных подданных возникло от этого много зловредных и непокорных речей, слов и поступков, а также такие злые и коварные замыслы, что не хочется говорить и слушать об этом [...]

Так как теперь многие участники указанных дурных и опасных дел бежали, то мы и наше послушное земство решили совместно следующее.

Каждый подданный нашего княжества должен быть обязан под присягой не принимать и не укрывать у себя, не кормить и не поить и иным путем не оказывать помощи этим беглецам, но как только увидит их, немедля на таковых доносить властям, помогать, советовать и с величайшим усердием способствовать иными путями их захвату.

И если узнают, что один или более из этих беглецов укрываются или пользуются помощью кого-нибудь, будь то их отец, мать, брат, сестра, друг или т. п., то их жилище должно быть разрушено, а они должны быть жестоко наказаны телесно и имущественно, подобно самим преступникам.

Во-вторых, известно, что началом и причиной указанных бунтов и действий были зловредные, ненужные, непокорные, ядовитые и позорящие слова и речи, которые произносились открыто, без стыда и невзирая на честь, мужчинами и [178] женщинами, священниками, юношами и девушками и в дальнейшем могут употребляться ¹.

В этом видно их легкомыслие и превратные мнения.

Наше и нашего земства общее и решительное желание, приказ и предостережение избегать таких легкомысленных и зловредных речей. Если же кто услышит их от другого, он должен без промедления донести на него властям, дабы духовные лица были преданы своим властям, а все прочие должны быть [наказаны] телесно, [лишением] чести или имущества по существу дела; если же кто презрит такое донесение, того надо наказать так же, как и настоящего преступника. [179]

Этим да руководствуется каждый, будь он духовным или мирянином, чтобы избегнуть позора и вреда.

Также, если кто-нибудь, кто бы он ни был, женщина или мужчина, после принятия присяги [в отношении] Тюбингенского договора будет снова замешан в такие дела, то мы оставляем за собой право привлечь к ответственности и наказать таких людей [...] по степени вины каждого.

Все это рассмотрено и предпринято нами и нашим верным земством ввиду необходимости покончить с укоренившимся дурным семенем, дабы наше княжество и его жители снова повсюду пользовались прежней славой послушных и почтенных [людей].

В-третьих, во время прошлого мятежа во многих местах были избраны общинами многие лица в суды и советы ², чего в дальнейшем нет необходимости делать. Поэтому, наши и нашего земства решение и приказ таковы, что надо этих избранных общинами [лиц] освободить [от должности], и в дальнейшем без препятствий и возражений должны действовать амтман, суд и совет, как это должно быть в каждом месте, согласно старому обычаю.

[Относительно того], как следует наказывать тех, кто устраивает мятежи и возмущения, то мы оставляем это так, как это определено и ясно выражено в статьях договора.

Кроме того, хотя собрания или общины приводили много доводов за это, наше решительное мнение, что в дальнейшем никто, кто бы он ни был, не собирал бы общину или собрание ни сам, ни через посредство других и не оказывал этому [делу] ни совета, ни помощи и поддержки, иначе как с ведома и по приказу наших чиновников.

Также никто не должен без ведома и согласия указанных наших чиновников бить в набат, кроме как по случаю пожара, когда все должно происходить по-старому.

Однако суды и советы в наших городах должны собираться, обсуждать и выносить решения по делам общей пользы, но не говорить, не действовать и не принимать решений против нас и наших почтенных людей, если только это не происходит с ведома и согласия наших людей или тех, кто имеет полномочия от наших людей.

Дано в Штутгарте в субботу после дня Успения божьей матери 1514 года.”

Комментарии

1. История восстания “Бедного Конрада” освещается почти исключительно источниками, исходящими из феодального лагеря. Поэтому так мало известно о деятельности пропагандистов, подготовлявших восстание и действовавших во время него. Так же мало известно и о деятельности органов власти, созданных восставшими, хотя новая власть существовала во многих городах.

Судя по данным буржуазных историков Вюртемберга (Затлер, Хейд, Куглер, Штелин и др.) использовавших кроме приводимых в настоящем сборнике документов и хроник также и архивные материалы, нам не доступные, можно назвать нескольких идеологов движения, в числе которых были профессор теологии и философии в Тюбингенском университете Гейслин, врач Александр Зейц, Ульрих Вюртембергер, упоминавшийся Петер Гейс и др.

Профессор Гейслин в своих проповедях (в духе “Бедного Конрада”, как говорит историк Хейд), вероятно, агитировал против правительства и, возможно, был участником общества “Бедного Конрада”. Он имел огромное влияние в народе, но, вероятно, был представителем бюргерской оппозиции. Известно, что его вызывал к себе маршал Тумб, но полученный от последнего резкий выговор не заставил Гейслина изменить свое поведение. По возвращении от Тумба он говорил, что не интересуется немилостью высших, а когда один из дворян сказал ему, что земство забывается по отношению к своему господину, Гейслин ответил, что герцог должен вести себя лучше, иначе с ним поступят по-иному, так как наложить такие поборы на простых людей — значит, действовать против и светского и духовного права. Дальнейшая судьба Гейслина неизвестна.

Еще более интересную фигуру представляет собой Александр Зейц. Он изучал медицину в итальянских университетах и пользовался в г. Марбахе, где он жил, большим авторитетом не только как врач, но и как широко образованный гуманист. Кроме медицинских сочинений (“О французской болезни” — 1509 г., “О природе сна и сновидений” — 1515 г.) он оставил несколько работ политического характера (“Турнир или смотр благородных” — против дворянства, написанный в 1515 г. в Швейцарии, сочинение о природе княжеской власти, в котором он проводил идею народоправства и служения князя народу). После подавления восстания Зейц был арестован, но бежал в Швейцарию и был главой вюртембергских эмигрантов. И за границей он продолжал вести активную пропаганду против вюртембергского правительства. Он был близко знаком с Цвингли. В 1525 г. он жил в Рейтлингене, который вынужден был покинуть из-за своей принадлежности к новому вероисповеданию (письмо к Цвингли в ноябре 1525 г.). В дальнейшем он, вероятно, переселился в Баден, где на него было сделано покушение (возможно по наущению герцога Ульриха, который очень опасался его деятельности).

2. Уже в мае и июне 1514 г. восставшие захватили власть в Бракенгейме, Гёппингене и Вайблингене, а в Урахе, Херренберге, Деттингене, Зиндельфингене, Розенфельде, Блаубёйрене, Штутгарте, Тюбингене, Вейнсберге, Тутлингене, Бракнанге и многих деревнях общины ввели своих представителей в состав судов и советов. В дальнейшем власть была захвачена восставшими в Шорндорфе и др. местах.