При отправлении сего курьера, получила я вашу реляцию с подтвердительным известием о жалости достойном жребии молдавского господаря Гики и с донесениями о неспокойстве в Крыму происшедшем. После столь удостоверительных обнадеживаний, каковы со стороны турецкой поданы были в переписке с вами верховного их визиря, да и в самой грамоте султанской господарям княжеств Молдавского и Волосского данной, что они не лишатся мест своих и не коснется их наказание без обличения и доказательства, приводя в основание тому постановление в трактате мирном о сих народах, [799] варварское лишение жизни сего господаря без всякого предварительного изследования и суда, не может инако почесться, как между многими прежними со стороны Порты против трактата неустойками, новым нарушением доброй веры данных обнадеживаний и истинного желания соблюсти дружбу и согласие. На сем основании приказала я посланнику Стахиеву без дальних толкований и подробностей приметить о том тамошнему министерству. Что касается до крымского замешательства, я согласна с вами, что из оного все следствия, дальнее его распространение и самое намерение возмутителей пробраться к Очакову, могут быть отвращены бдительною от войск наших стражею и благовременно восприемлемыми к утушению зла сего мерами. Всего более спокойна я с той стороны, по настоящему вашему не в отдаленности тех мест пребыванию. Усердие ваше и толь превосходнейшее искусство везде и во всяких случаях доказанные, мне лучшими служат поруками, что дела в том крае, так как и во всех частях благоразумному начальству вашему вверенных, приведены будут в такое состояние, каково нужно есть к достижению желания нашего, в разрешении настоящего оных происшествия и в утверждении драгоценного спокойствия. Я желаю только, чтобы во всех обращениях ваших пользовались наилучшим здоровьем, пребывая и проч.