Библиотека сайта  XIII век

А. И. ЛЕВШИН

ОПИСАНИЕ

КИРГИЗ-КАЗАЧЬИХ ИЛИ КИРГИЗ-КАЙСАЦКИХ ОРД И СТЕПЕЙ

Глава ЧЕТВЕРТАЯ. ОБРАЗ ЖИЗНИ

Образ жизни киргизов есть живая картина времен патриархальных. Вид целого народа пастушествующего и, можно сказать, живущего почти исключительно для своих стад; селения или аулы, мгновенно исчезающие и на [295] других местах опять вновь являющиеся; простота и близость сего состояния к природе имеют много занимательного и пленительного для глаз романиста и поэта. Люди с воображением пылким могут, глядя на киргизов, представлять себе беспечных пастухов счастливой Аркадии ¹, или спокойных современников Авраамо-вых ²; могут мечтать о мнимом блаженстве людей, не знакомых с пороками, царствующими в больших городах; могут искать у них предметов для эклог и идиллий, но хладнокровный путешественник видит в них только полудиких и сравнивает их с геродотовыми скифами, чингисовыми монголо-татарами, нынешними бедуинами, курдами ³, жителями берегов Енисея, готтентотами ⁴, и другими, подобно им, грубыми племенами Азии и Африки.

И, действительно, киргизские орды много сходствуют с ними нравами и образом кочевой жизни, необходимым для прокормления многочисленных стад, за коими они следуют с подвижными домами своими из одного места в другое.

Жилище киргиза есть кибитка, или юрта, то есть со всех сторон округленная палатка, состоящая из деревянных решеток, покрытых войлоками и имеющая вверху, над самою срединою, большое круглое отверстие, по произволу открываемое и закрываемое: чрез него проникает свет и выходит дым, когда разводят в кибитке огонь. Вышина таковых юрт, совершенно сходных с калмыцкими ⁵, простирается от 4 до 8 аршин; диаметр — от 8 до 15 и более. Решетчатые стены оных привязываются волосяными веревками к вбитым в землю кольям; двери бывают деревянные, резные, с разными украшениями и вставленными в них разноцветными косточками, а иногда вместо дверей развешивается простой войлок. Тесьма, служащая для связывания и поддержания решеток, обыкновенно шерстяная, у богачей бывает шелковая. Внутренние бока на лето покрываются занавесами, сплетенными из соломы и разноцветных ниток. Во время сильной жары, когда нижние войлоки подымаются, занавесы сии защищают от солнца, и, пропуская свежий воздух, предохраняют внутренность юрты от пыли и сора. Кибитки простых киргизов обыкновенно делаются из войлоков серых, знатные и богатые употребляют для сего белые войлоки, а у некоторых сильных султанов Средней и Большой орды юрты бывают [296] обтянуты красным сукном и подбиты шелковыми тканями. В противоположность последним самые бедные вместо войлоков покрывают жилища свои рогожами, дерном и камышом (См. изображение юрты в виньетке сей книги, под деревом.).

Часть кибитки, противолежащую дверям, обыкновенно занимают сундуки, покрытые коврами; на них кладутся халаты, шубы и другие одежды; по сторонам развешиваются сабли, ружья, луки со стрелами, седла, конская сбруя, порошницы и разные снаряды; также утиральники, или полотенца, чайники, кувшины, турсуки (кожаные мешки), иногда копченые лошадиные ноги и мясо. На полу (разумеется, земляном), устланном коврами, или войлоками, стоят большие чаши, котлы, деревянные изголовья, на которые кладут подушки, и особого рода ящики (с разными украшениями), в коих держат мешки, наполненные кумысом (см. статью о пище).

Снимая и вновь разбирая таковую кибитку в полчаса времени, киргиз перевозит ее летом на верблюде туда, где находит для скота своего достаточный корм и воду. Следовательно, он зависит от стад и табунов своих более, нежели от чего-нибудь. Частное и подробное описание его скотоводства предложим мы после; между тем, должны наперед сказать, что на сем занятии основаны почти все его обязанности и общественные отношения, так что с какой стороны ни взглянем на него, везде увидим в нем вооруженного пастуха и найдем источник большой части как нравственных, так и физических его действий в охоте и привычке к скотоводству.

Беспрерывные переходы, или перекочевки киргиз-казаков с места на место нисколько не кажутся им тяжелыми, напротив, они находят в оных одно из первых удовольствий и почитают себя счастливыми, что не привязаны к земле.

Летом кочевая жизнь действительно имеет много при-ятностей, но зимою она ужасна. Тогда занесенные со всех сторон снежными сугробами и дрожащие от несносного холода жители степей киргизских почти не выходят из кибиток своих и, сидя беспрестанно у огня (Где нет дров, там употребляется для огня скотский помет), в одно и то же время страдают, с одной стороны, от жары, а с другой — от мороза. Между тем ветер чрез верхнее отверстие и двери наносит к ним хлопья снега и иногда, [297] превращаясь в сильную бурю, опрокидывает войлочное жилище со всеми в нем укрывающимися. Между тем нагие дети выползают из-под войлоков или овчин, которыми они обыкновенно бывают накрыты, и, садясь в горящую золу, обжигают себе руки или ноги; вопли их раздирают слух.

В защиту от всех бедствий и неприятностей зимы киргиз-казаки стараются проводить оную в лесах, камышах, между буграми или в песках южной степи.

Сказав выше, что как зимние, так и летние кочевья их не могут быть ни точно определены, ни всегда сохраняемы одними жителями, мы прибавили, однако ж, что они довольно постоянно возвращаются на первые. Это потому, что не везде можно найти необходимые для зимнего кочевья выгоды, и что в средине зимы глубокие снега не позволяют переменять мест.

Притом некоторые киргизы, особенно из кочующих при границе русской, осенью заготавляют сено, делают для скота землянки и городят, где можно, плетни для защиты от ветра, особенно северного.

Терпя много от морозов и зимних метелей, или буранов, киргиз-казаки всегда с восхищением встречают весну. Большую часть летних дней просыпают или пьют кумыс, почти не употребляя мяса, а по ночам собираются вместе, пируют и рассказывают друг другу сказки или слушают музыкантов, играющих на чибызге, кобызе или балалайке.

Самым лучшим временем года почитается у них осень. Тут совершают они отдаленнейшие путешествия (Заметим мимоходом, что суеверие не позволяет киргизу пускаться в дальнюю дорогу в исходе месяца), тут бывают празднества; тут же по большей части производятся и баранты ⁶, коим тогда способствует темнота ночей и достаточная тучность лошадей для выдержания быстрых и больших перегонов.

Киргизы редко кочуют большим числом в одном месте; ибо стадам их тогда бывает тесно, но составляют общества из нескольких семейств, связанных родством или взаимными выгодами, и переходя вместе с одного кочевья на другое, не разлучаются без особенных причин. Такое подвижное селение называют они аул; количество кибиток в оном зависит от случая. [298]

Некоторые живут в Хиве, Бухаре, китайских владениях. Ташкенте, Коканде и имеют там свои дома, земли, сады (Говорят, что в последних годах минувшего XVIII столетия один богатый киргиз Меньшей орды дюрткаринского рода, по имени Кара-Булат сделал на берегу Сыра маленькое глиняное укрепление и внутри оного построил из глины же мечеть, возле которой сам жил в кибитке, посреди многих кочевавших с ним родственников. В укрепление сие, названное Кара-Булат-там, т. е. стеною Кара-Булата, и скоро развалившееся, купеческие караваны заходили покупать съестные припасы и платили владельцу за переход чрез его кочевья небольшую пошлину. Возле укрепления были пашни), но число их очень невелико.

Глава ПЯТАЯ. О ПОСЕЛЕНИИ КИРГИЗ-КАЗАКОВ

Существование между киргизами чего-то похожего на разграничение рождает мысль о возможности постоянно поселить каждый род их или поколение на местах, ныне оным занимаемых, но мысль сия совсем исчезает при внимательном рассмотрении свойств страны и народа, о котором говорим.

Первый и почти единственный источник богатства казачьих орд, первое и любимейшее их занятие состоит, как уже сказано, в скотоводстве, а для поддержания оного в такой же обширности, в какой оно теперь, необходимы места пространные, которые не могут и не должны (судя по склонности кочевых народов к барантам) иметь точных пределов. Притом, пастбища обыкновенно бывают у киргизов двоякие: одни летние, другие зимние. Ничем не закрытая, ровная и тучная пажить очень хороша для скота летом, но зимою потребны для оного, в особенности для овец, частые холмы, которые могли б защищать от бурь и ветров, пески, вбирающие в себя воду, и потому скорее обнажающиеся от снега, камыши и кустарники, служащие в пищу верблюдам и вместе для топки или для согревания пастухов. По сим-то причинам видим, что все почти роды имеют одни кочевья летние, другие зимние, и последние, по большей части, бывают южнее первых. По сему-то баганалин-найманец, проведя лето на Ишиме или Тургае, идет на зиму к Куван-дарье, а яппасец в ноябре месяце удаляется с менового двора из Троицка к берегам Сыра. То же можно сказать и о многих других. Следовательно, [299] киргизы должны или иметь двоякие жилища, или уменьшить свое скотоводство. В последнем случае они нанесут урон и себе и соседам, которых все торговые связи с ними имеют целию только вымен скота.

С другой стороны, нельзя предположить и того, чтобы все киргизы могли из пастухов обратиться в земледельцев, ибо, не говоря уже об отвращении их от сего состояния, они имеют слишком мало мест, способных к хлебопашеству ⁷, что яснее можно видеть из географической части сего сочинения.

Впрочем, если бы киргиз-казаки и занялись хлебопашеством, то вознаградит ли оно произведенное поселением уменьшение скотоводства? В скоте нуждаются все народы, смежные с степями киргизскими, но хлеба у них много своего, и оный на месте всегда будет дешевле привезенного издалека. А ежели ни русский, ни китаец, ни коканец, ни бухарец, ни хивинец не заплатят киргизу за труды, употребленные им для обработания земли, тогда что даст он им за разные необходимые для него мануфактурные изделия, которые выменивает он теперь на скот?

Присоединим к сему физические перемены, которым подвержены киргизские степи. Орошавшие их, по словам Птолемея, реки Димас и Баскатис не существуют. Кен-дерлика, означенного в "Большом чертеже", не находим, Кызылдарья, столь часто упоминаемая Абулгази-Баядур-ханом и показанная на всех прежних картах, исчезла, Яныдарья, почти в наших глазах происшедшая, при нас же перестала течь. Озера Аксакал-Барби уменьшились, высоты Сарыбулак и Куктырнак, отстоящие ныне часов на восемь пути от Аральского моря, были прежде, по словам стариков киргизских, омываемы волнами морскими. Много малых озер и колодцев совсем высохло; наконец, некоторые обширные развалины, свидетельствующие прежнее население, стоят на местах, где нет капли воды, но где она, конечно, была. Для кочевого народа таковые явления незначительны, потому что он беспрестанно меняет места, но людям, имеющим оседлость, они гибельны.

Теперь упомянем о закоренелом и, впрочем, справедливом предубеждении всех киргиз-казаков, что они должны потерять свою свободу (Правительство русское несколько раз строило на свой счет для султанов киргизских (как-то для Аблая и других) домы и всеми средствами старалось приохотить кого-нибудь из них, хотя для примера, к оседлости; но все попечения остались тщетными), коль скоро поселятся в [300] домах, потом взглянем на взаимные нравственные отношения их родов и поколений. Месть одного частного человека другому, участие, принимаемое в оной семействами их, аулами, отделениями, даже целыми родами и возникающие из того беспрерывные баранты принуждают иногда сотни кибиток оставлять обыкновенные жилища свои и для избежания преследований безвозвратно переходить на другие отдаленные места.

Таким образом, целый народ каракалпаков, бывший независимым, имевший своих ханов и кочевавший на реке Сыр, от частых нападений и мщения киргизов за древние обиды, рассеялся и в конце минувшего столетия потерял политическое бытие свое ⁸. В 1740 году большая часть Средней орды и хан ее Абульмагмет кочевали на Ори и Хобде; Абульхайр жил тогда более на берегах Сыра, или Кувана, и потому писал в 1742 году Неплюеву в Оренбург: "Я с Меньшею ордою на Сыре, а Средняя орда близ вас, генерал". Теперь видим совсем противное: ни один из родов Средней орды не приближается к Оренбургу. Подобно сему, многие аулы алимулинского поколения, зимовавшие всегда на Сыре, по вражде с однородцами своими, которым покровительствует хивинский хан, в 1821 году пришли на зиму к Илеку. В то же время несколько других аулов, обыкновенно кочевавших у границ наших, удалились к Хиве. Все сие ведет нас к заключению, что киргиз-казаки при настоящем образе их жизни и в ныне занимаемых ими землях не могут поселиться; что польза их собственная и выгоды соседственных с ними держав, особенно России, требуют, чтобы они состояние богатых пастухов не меняли на состояние бедных земледельцев, и что самые степи их как будто нарочно созданы для кочевой жизни. Не заведением селений водворится в ордах сих тишина и согласие, но строгою справедливостию и приучением к подчиненности можно довесть их до того, что они, наконец, почувствуют благодетельные следствия мира. [301]

Глава ШЕСТАЯ. ФИЗИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА

Наружность киргизов ясно показывает смесь происхождения монголо-турецкого. Лица их не так плоски и широки, как у калмыков, но узкие черные глаза, малый рот, выдавшиеся скулы, редкая, клочком на конце подбородка растущая борода отличают их от племен турецких и приближают к монгольским. Причины тому заключаются: а) в смешении их с разными отраслями монгольского племени; в) в том, что сластолюбивейшие из них предпочитают калмычек собственным женщинам, и что, быв прежде с одной стороны окружены зюнгарами, а с другой — нынешними волжскими калмыками, они всегда старались похищать у них для себя жен. Последствия сего смешания еще явственнее в женском поле, нежели в мужском. Женщины почти все черноволосые; мужчин же более темно-русых. У первых глаза меньше, нежели у последних, но как те, так и другие телом крепки и дородны, роста вообще среднего (В Большой орде народ кажется вообще выше, нежели в Средней и Меньшей), смуглы, в молодости нередко статны, но вообще вялы, непроворны и непригожи. Нам случилось, однако же, видеть несколько мужчин, которых можно было по росту, стану и чертам лица назвать красавцами. Что касается до красавиц киргизских, то они не поражают европейцев. Румянец их игривый, глаза сверкают, но неприятная форма оных и всегда выдающиеся скулы не удовлетворяют понятиям нашим о красоте.

Близкий к природе образ жизни, простота пищи, беспечность, невредный климат и свежий воздух, которым дышат киргизы, делают их здоровыми, долговечными, сильными и крепкими к перенесению голода, жажды и стужи. Солнечный жар не изнуряет их, но комнатная теплота им тягостна и причиняет головные боли, особенно тем, которые редко бывают в пограничных городах и селениях. Зрение их достойно удивления: стоя на ровном месте, они видят небольшие предметы верст за 10 и более: где европеец с острыми глазами усматривает только неясные точки, там они различают очертания предметов и цвет. [302]

Пробыть день без питья и два дня без пищи совсем не тягостно для здорового киргиза, зато при первой возможности он съест и выпьет за трех. Нельзя без изумления смотреть на людей, славящихся в сем народе обжорством: они истребляют, как звери, невероятное количество мяса и кумыса. Один из таковых, съев в присутствии нашем ягненка месяцев шести, вызвался тотчас уничтожить другого, и товарищи за него ручались.

Примером силы их может служить особого рода забава, употребляемая на пиршествах и состоящая в том, что один киргиз привязывает к седлу своему барана и скачет с ним между собравшимися по обеим сторонам его пути зрителями, а силачи, желающие прославиться, обязаны на всем скаку вырвать у несчастного животного ноги.

Искусство ездить верхом, с самого младенчества приобретаемое киргиз-казаками, составляет первое гимнастическое их достоинство. Они, так сказать, родятся на лошадях и с самими дикими из оных обращаются необыкновенно смело и ловко. Женщины не только не уступают в сем случае мужчинам, но иногда и превосходят их. Как те, так и другие ездят на коротких стременах, и обгибая ногами лошадь, держатся чрезвычайно крепко.

Луком и стрелами владеют они довольно искусно, однако ж, оружие сие не столь общее у них, как у башкиров. Ружья, особенно с замками, у них редки, а пистолетов они почти совсем не знают. Из сего видно, что они небольшие стрелки.

Привыкшие почти всегда быть на лошадях, имея искривленные от верховой езды ноги, и нося беспокойные сапоги, они вообще ходят очень медленно и иногда даже с трудом.

Многие любят бороться, но кулачного боя не знают.

Опрятности не соблюдают, моются очень редко, в пище неразборчивы.

Большая часть Меньшей орды и многие из Средней любят нюхать табак, выучившись тому у русских, они называют его носовой ⁹ и носят или в сумках у пояса, или в бараньих рогах, В Большой орде мало нюхают, но зато, подражая китайцам, много курят табаку и в случае нужды вместо трубок употребляют кости.

Говоря вообще, киргизы часто достигают глубокой старости: 80-летние между ими нередки, иногда встречаются и столетние. Болезни заразительные не опустошают орд казачьих, и в них заметно мало уродов. Правда, что к [303] ним иногда с границ наших заходит сибирская язва, и что многие умирают мучительною смертию от оспы (Болезнь сия внушает киргиз-казакам особенный страх, зараженных оною они иногда бросают без присмотра и поспешно удаляются от них. Некоторые думают, что болезнь сия родилась у самих киргизов от неопрятности), но оба бича сии совсем не свирепствуют с тою силою, какую могли бы они иметь в стране, где врачебная наука не останавливает сильных действий растроенной природы человека. Что касается до обыкновенных болезней, то киргизы наиболее страдают от горячки, сыпи и рези в глазах (причиняемой дымом), особенно же от того ужасного зла, которое, как справедливо или несправедливо говорят, Колумб привез к нам в Европу из Америки, вместе с слитками золота, и которое, неизвестно каким образом, распространилось между сими полудикими, не имеющими тесных связей ни с одним из европейских народов.

Повторяем, однако же, что все вычисленные болезни нечасты, что киргизы вообще здоровы, и что они со времени принятия их в подданство России, размножаются очень быстро. Причина последнего обстоятельства очевидна: до 1730 года были они окружены зюнгарами с востока, волжскими калмыками и уральскими казаками с запада, башкирами и сибирскими казаками с севера, и все сии народы были с ними почти в беспрерывной войне. С принятия же их под покровительство России, тревожившие их русские подданные усмирены, а Зюнгарское государство, между тем, пало.

Глава СЕДЬМАЯ. ПИЩА И ПИТЬЕ

Историческое описание пищи и напитков народа может иногда служить мерою для определения постепенных его успехов в просвещении, богатстве, изнеженности нравов и в роскоши; с другой стороны, степень образования его определяет и род пищи, им употребляемой. Руководствуясь сим последним правилом, не мудрено всякому угадать, что стол киргиза должен быть очень прост. Как пастух, [304] и пастух по ограниченности понятий и нужд своих богатый, он приготовляет его из одних произведений скотоводства, не зная даже употребления печеного хлеба и не стесняя, без крайности, организма своего назначением часов для обеда, или ужина, но утоляя голод и жажду, когда пожелает. Обыкновенные кушанья его суть мясо — баранье, лошадиное, козлиное, иногда верблюжье и изредка говядина.

Занимающиеся земледелием или торгующие с соседст-венными народами готовят жидкую кашицу из пшена, и так называемый баламык, состоящий из муки, поджаренной с салом и разведенной водою. Подобно сему, поджаривают в сале и потом варят рожь, ячмень, пшеницу и просо.

Сарачинское пшено употребляют только богатые. Лошадиное мясо и копченые окорока из оного также считаются лакомством для бедных, питающихся по большей части бараниною и куртом, который делают, наподобие наших сухих сырников, из кислого коровьего, либо овечьего, молока. Всякий киргиз, отправляясь в путь, привязывает к седлу своему мешок, наполненный куртом, и, разводя, где нужно, по несколько кусков оного в воде, утоляет вместе и голод и жажду (Монголы чингисовых времен не только приготовляли и употребляли курт таким же образом, как киргизы, но и давали оному то же самое название. См. "Путешествие Рубруквиса" (или Руисбрука). Гл. 6). Другого рода сыр киргизский называет ереметчик ¹⁰. Он сладок, употребляется вместо лакомства и вываривается из овечьего же или козьего парного молока с сушеными телячьими желудками.

Копченые ноги сытого киргизского жеребенка очень вкусны, и жир, окружающий их, отменно нежен. Нет сомнения, что они, будучи приправлены искусным поваром, составили бы прекрасное блюдо на столе какого-нибудь европейского гастронома, если бы предрассудок или обычай не удаляли от кухни нашей сие столь чистое животное.

Известнейшее киргизское кушанье, называемое биш-бармак (Биш значит пять, а бармак — палец. Название, очень хорошо выражающее предмет, ибо бши-бармак не едят иначе, как пятью пальцами), приготовляется из мяса, мелко искрошенного и смешанного с кусочками сала ¹¹. [305]

Из сала и жира разных животных киргизы делают также колбасы.

Соли во всякой вообще пище употребляют очень мало, хлеба печеного не едят и не могут иметь у себя, потому что не имеют печей.

Рыбой питаются немногие, ее употребляют по большей части бедные, живущие при реках или озерах; дичины киргизы почти не стреляют ¹².

Между напитками их первое место занимает кумыс, за ним следуют выгоняемое из него вино айрян, арака, саумал и простое молоко ¹³.

Кумыс приготовляется следующим образом: вливают свежее кобылье молоко в турсук, или кожаный мешок, прибавляют к нему немного кислого коровьего молока, или курту и, оставляя смесь сию киснуть, бьют оную деревянного колотушкою, к концу которой приделывается деревянный же круг с провернутыми в нем скважинами, или кусок дерева, выдолбленный снизу. Чрез два или три дня кумыс поспевает, и его начинают употреблять, беспрестанно подбавляя вместо отлитого количества свежее кобылье молоко. Таким образом, напиток сей, однажды сделанный, долго не переводится. Киргизы очень любят оный и не имея возможности делать его зимою, так много пьют летом, что раздуваются или пухнут, и почти не употребляют никакой другой пищи. Они справедливо находят его сытным и здоровым, ибо кумыс точно имеет много питательных частиц, и многие, не только слабые грудью, но даже близкие к чахотке, поправляют оным свое здоровье (Кумыс есть любимый напиток большей части всех кочевых народов, как древних, так и новых. Чингисхан и потомки его, не взирая на все свои богатства, уважали и любили кумыс на менее киргизов. План Карпин и Рубруквис были тому свидетелями. См. "Путешествия" их).

Из кумыса выделывают вино. Предназначенную для сего жидкость вливают в чугунный котел, который ставят над ямою, служащею вместо печи, и накрывают колпаком из сырой кожи. Малое пространство, между сею крышкою и котлом, замазывают глиною, оставляя место только для железной трубки, соединяющей его с другим, таким же образом зарытым, но пустым, котлом. Потом, в яме разводят огонь: от действия оного кумыс начинает испаряться, а пары переходят чрез железную трубку из первого в другой сосуд и, собираясь вместе, производят кисловатое [306] мутное вино. Перегнав оное еще раза два, можно получить хороший спирт.

Саумал есть кумыс, смешанный с водою и свежим молоком.

Айрян не что иное, как окисленное коровье или овечье молоко, которое так же сохраняют, как и кумыс.

Напиток, известный под именем арака, очень редок и гонится из сарачинского пшена.

Ханы, султаны и некоторые богачи начинают ныне пить чай с сахаром или медом, а отделения, кочующие близ границ китайских, употребляют кирпичный чай, подобно монголам.

Глава ВОСЬМАЯ. ОДЕЖДА

Одежда киргиз-казаков также, как и всех почти азиатцев, длинная, широкая и, по-видимому, совсем неспособная к верховой езде, в которой проводят они большую часть своей жизни.

У мужчин она состоит: 1. Из обыкновенных халатов, или армяков, называемых чапанами. Летом носят они по одному, или по два, а зимою по нескольку чапанов, нижний заменяет рубаху. 2. Из пояса с привешенными к нему ножом и калтою, или сумкою, для огнива, трута, табаку и печати. 3. Из круглой остроконечной шапки, на которую при выезде в гости или в дорогу надевается другая — летом валяная из белой овечьей шерсти с загнутыми и разрезанными полями, а зимою большая меховая с тремя ушами. 4. Из шаровар, которые бывают столь широки, что надеваются сверх халата; на них выкладываются золотым шнурком разные узоры. 5. Наконец, из больших сапогов с разными вышивками, с острыми загнутыми носами и с высокими каблуками, сделанными таким образом, что не привыкший к оным, не может на них ходить. Рубах киргизы не носят.

Чапаны, или халаты, шьются из бархата, сукна, шелковых и бумажных тканей — русских, китайских, бухарских, хивинских и ташкентских, или коканских; бедные носят собственной работы грубое сукно, или армячину, войлоки и даже рогожи. Воротники, полы и подолы богатых халатов обкладывают золотыми и серебряными [307] позументами. Самый щегольской цвет оных красный или малиновый. Для зимы настегивают их на хлопчатую бумагу или на верблюжью шерсть. Сверх того во время сильных морозов киргизы носят еще крытые разными материями шубы, а для спасения от ветров и дождей надевают яргаки ¹⁴ и кожаны, или джахи ¹⁵. Первые шьются из жеребячьих и козлиных шкур, шерстью нару-жу, а другие — из козлиных голых кож, выделанных таким образом, что они не пропускают сквозь себя мокроты. [308]

Отправляясь в какое-нибудь путешествие или в поход против неприятелей, киргизы нашивают на спину верхнего платья по одной или по две сумочки с писаными молитвами ¹⁶, которые, как они говорят, делают их храбрыми и предохраняют от болезней, ран и проч.

Пояса бывают кожаные и шелковые с разными серебряными или медными бляхами и сердоликами. Калты и ножи также украшаются серебром и каменьями.

На исподние шапки по большой части употребляют бархат или плис и позумент. Верхние шапки для лета всегда бывают валяные, зимние шьются из разных мехов, покрываются также бархатом или другими шелковыми материями и также обкладываются позументами.

Шаровары носят суконные, плисовые и кожаные.

Сапоги делаются из красных и черных кож, по большой части лицом внутрь, иные шьют их из бархата с какою-нибудь подкладкою.

Головы у киргизов вообще бритые, однако же некоторые из молодых людей заплетают на макушке и висках косы. Бороды подбривают или выщипывают только около губ. Многие продевают любимым детям своим обоего пола кольца сквозь носовой хрящ.

Платье женщин мало отличается от мужского. Оно также длинно и широко, но до пояса с пуговицами и не все разрезное, а более похожее на рубаху. Некоторые киргиз-казачки носят простые халаты, или чапаны, надевая их подобно мужчинам, летом по одному и по два, а зимою по нескольку. Шьют их из парчи, бархата, канфы, тафты и разных других узорчатых тканей, как шелковых, так и бумажных. Руки украшают кольцами, перстнями, браслетами, уши серьгами, грудь серебряными бляхами и разного вида нагрудниками или другими каменьями. Пояса носят шелковые или шерстяные. Сапоги и шаровары женщин такие же, как у мужчин.

Головной убор замужней женщины состоит из высокой шапки, представляющей усеченный конус. Верхняя часть оной обвертывается большим кисейным, шелковым, или полотняным покрывалом, которого средина спускается клином на спину, а концы на плечи; на лоб, под покрывало, подвязывают накладку, обшитую мехом выдры и украшенную золотыми или серебряными бляшками, жемчугом, кораллами, а иногда даже драгоценными каменьями. Нитки с сими украшениями висят по щекам, плечам и груди до пояса, а иногда и до земли. [310]

Девушки носят бархатные или парчевые шапки, совсем конусообразные и похожие на мужские, убирают их золотыми или серебряными бляхами, позументами и жемчугом, низ обшивают выдровым или бобровым мехом, а к верху прикалывают птичьи перья и пришивают кисти.

Волосы как у женщин, так и у девиц всегда заплетены. Женщины разделяют их на две или на три косы, из которых две висят по плечам с разными подвесками, или завиваются около шапки, а третью, обшивая в бархате, опускают по спине до земли. Иногда вместо сей последней косы привязывают лопасть и украшают ее кистями, лентами и проч. Незамужние заплетают свои волосы во многие тоненькие косы, которые унизывают серебряными бляхами, змеиными головками, а к концам пришивают кисти, ленты и проч. Как те, так и другие, употребляют румяна и белила гораздо более, нежели европейские женщины.

Поелику мы сказали выше, что киргизы почти живут на лошадях, то к полному одеянию их принадлежит и конской убор.

Седла у мужчин отличны от женских. Первые более похожи на обыкновенные казачьи, в последних, задняя часть плоская и широкая, отчего они очень покойны. Первые по большей части кожаные и очень редко бархатные или плисовые, последние чаще делаются из бархата и шелковых тканей, нежели из кожи. Луки оправляют серебром, бирюзами, сердоликами, узды, повода, нагрудники украшаются серебряными, а иногда даже золотыми насечками и бляхами, с вделанными в них сердоликами или другими каменьями. Стремена бывают серебряные, железные и деревянные. Плети также оправляют серебром.

Нарядные платья и красивейшая сбруя конская употребляются (особенно женщинами) не только на празднествах или при посещениях, но и во время перекочевок с одного места на другое.

К сему тому приложены три изображения вышеописанных одежд на мужчине, женщине и девице. [312]

Глава ДЕВЯТАЯ. ВООРУЖЕНИЕ

Киргиз-казаки сражаются копьями, саблями, стрелами ружьями и чаканами, а для защиты от неприятельских ударов надевают на себя панцири и иногда шлемы.

Ружья их без замков, но с скважинами на том месте, где должна быть полка, и с приделанными к ложам деревянными сошками, или подставками, на которых устанавливают их, когда хотят стрелять. Фитиль, служащий вместо замка, делается из таволожной коры, натирается порохом, зажигается высекаемым на него огнем и, наконец, подносится к скважине ружейного ствола, Само собою разумеется, что из такового ружья нельзя стрелять иначе, как сойдя с лошади, и что удары оного должны быть метки, но сколько времени потребно для каждого выстрела? и каково обороняться киргизам от регулярного войска?

Чакан есть топорик, насаженный на длинную рукоятку. Раны, им наносимые в голову, большею частию смертельны.

Луки и стрелы, сделанные самими киргизами, нехороши, лучшие получают они от башкиров, монголов и китайцев. Сабель совсем не умеют делать и достают их, равно как панцири, ружья и большую часть пороха, из Хивы, Бухарин, Персии, Ташкента и Кашкара. Порох делают некоторые у себя дома, но весьма дурной, ибо не знают пропорции составных его частей. Селитру для оного находят на древних могилах. Капитан Рычков ¹⁷, бывший в степях киргизских с войском, в 1771 году посланным из России для возвращения бежавших с Волги калмыков, пишет, что киргиз-казаки умеют делать не только обыкновенный черный, но и белый порох; он не мог, однако же, никакими средствами выведать тайны составления оного. Пули льют они в формы, делаемые из аспида, или другого камня.

Во время войны и набегов для сообщения известий, вместо телеграфов зажигают огни и употребляют по условиям разные другие знаки.

Для перевоза оружия и съестных припасов киргизы берут в поход по нескольку лошадей и лучших берегут для сражений.

К вооружению киргизов принадлежали прежде знамена. Каждый род имел свое большое знамя и каждое [313] отделение свой значок, которые все тщательно сохранялись в мирное время и вывозились только на войну, но не на баранты. Сражавшиеся с одной стороны для отличия союзников от неприятелей не только делали значки одинакового цвета с главным знаменем, но и навязывали себе на руки такового же цвета платки, ленты или нашивали лоскутья какой-нибудь материи. Для той же цели всякий род имел свой особенный военный пароль ¹⁸, с которым толпы киргизов доныне вступают в сражения и значительнейшие грабежи. Так, например, пароль рода табынского есть слово "тустаган" (чаша); пароль кердеринского рода "кудж-ахмет"; таминского —"кара-бура"; чумякейско-го —"дюйт" и проч. Ханы и султаны все имеют один особенный пароль, выражаемый словом "аркар", которого уже простой народ не может употреблять, В случае общего смятения, где соединяются киргиз-казаки всех родов и званий без различия, все кричат "алача!". Хранителем главного знамени в походах избирался один из почтеннейших султанов или старшин, который после военного начальника, был первым лицом.

Глава ДЕСЯТАЯ. ВЕРА И СУЕВЕРИЕ

"Какой вы веры?",— спросил я однажды двух киргиз-казаков. "Не знаем",— отвечали они. Ответ сей услышите от большей части их соотечественников. И в самом деле трудно решить, что такое киргизы — магометане, манихеяне ¹⁹ (Манес — основатель манихеизма признавал, что мир управляется двумя равносильными началами: добрым и злым) или язычники?

Все они вообще имеют понятие о высочайшем существе, сотворившем мир, но они поклоняются ему по законам Корана, другие смешивают учение исламизма с остатками древнего идолопоклонства, третьи думают, что кроме божества благого, пекущегося о счастии людей и называемого ими худай, есть злой дух, или шайтан, источник зла (Шайтан, сатан у евреев, ариман у магов и иблис у магометан есть одно и то же). Сверх того киргизы признают существование многих других духов, верят колдунам, ворожеям ²⁰. [314]

Однако же, из всех частей сего смешения различных исповеданий преимущественно пред прочими обнаруживается магометанское (Неизвестно, когда сделалась магометанская религия общею у киргизов, но мы знаем, что Кучум, последний хан сибирский, пришел в Сибирь из Казачьей орды ²¹ и, утвердившись на престоле, тотчас начал обращать новых подданных своих в веру магометанскую, которую сам исповедывал и для распространения которой отец его Муртаза прислал ему ахуна и множество мулл. Происшествие сие случилось, как всем известно, в половине XVI столетия. См. "Сибирскую историю" Фишера (введение, § 86, 87 и пр.)) и, хотя оное совсем не производит в казачьих ордах того фанатизма, которым одушевлены прочие мусульмане, но они уверены, что люди, не чтущие их Пророка, суть неверные (кафир), которых можно мучить и против которых должно употреблять оружие. Киргизы так думают не только о христианах, ламайцах ²² или народах всякого другого исповедания, но даже о магометанах шиитского толка, ибо сами себя причисляют к суннитам или, лучше сказать, не понимая сего различия, знают только, что турки, татары, бухарцы, хивинцы и другие соседи одинакового с ними вероисповедания, а персиян и прочих последователей Али ²³ почитают раскольниками. По сей-то причине ни один суннит не может быть рабом в киргизских ордах, а шиит, христианин и калмык, взятые в плен, продаются и содержатся одинаково.

Одно из главнейших правил Корана, соблюдаемых киргизами, есть многоженство. Они весьма усердно следуют оному, когда достаток позволяет им платить за жен установленный народными обычаями калым. (См. ниже о свадьбах).

Постов и омовения — весьма благоразумного постановления Магометова — киргизы не соблюдают, молиться по пяти раз на день находят они для себя трудным, мечетей и избранных среди себя мулл не имеют. Иногда молитвы читаются стариками в присутствии многих стоящих около них на коленях, но по большей части всякий молится когда и где хочет. Некоторые же совсем никаких обрядов религии не исполняют. Число усердных мусульман так редко в сем народе, что исламизм совсем бы мог в нем угаснуть, если бы не поддерживали оного духовные, часто приезжающие из Бухарин, Хивы, Туркестана, и муллы, определяемые российским правительством к ханам и родоначальникам для исправления при них должности письмоводителей. Сильные султаны сами нанимают таких [315] секретарей, и они, будучи единственными толкователями Корана, заключающего в себе и гражданские законы, делаются судьями и советниками правителей народных. Хаджи, т. е. посетившие Мекку и подобные им святоши, объезжая орды киргизские, обогащаются в них совершением богослужения, гаданием по ал-Корану, предсказаниями и продажею талисманов, или писаных молитв, которые, как сказали мы выше, пришиваются в сумочках к платью и по суеверному мнению киргиз-казаков делают их непобедимыми, сохраняют от ран и нападений, удерживают на предпринятом пути, не позволяя сбиваться с оного, и избавляют от всяких зол.

Едва ли кто-нибудь из киргиз-казаков был в Мекке, но они почитают Туркестан святым местом, и многие из них, особливо из кочующих близ сего города, ездят в оный для поклонения гробу святого Кара-Ахмет ходжи, чрезвычайно ими уважаемого. Кроме сего, по их мнению, многие могилы, в степях существующие, скрывают в себе останки святых (авлия). Они ездят им поклоняться, читают над ними молитвы, призывают их, приносят им в жертву скот, который тут же сами съедают и привязывают к траве, кустарникам, или вбитым в землю кольям лоскутья, волосы и ленты (Покок ²⁴ в Specimen Hist. Arabum пишет, что магометане, приходящие на поклонение в Мекку, совершают почти такие же жертвоприношения), полагая, что души святые обитают над своими телами в местах счастливых, и что они нисходят на гробы свои при воззвании к ним. Равным образом думают, что и души всех прочих покойников во время поминовения сходят на землю со звезд, где пребывают они и где, смотря по роду жизни своей, они находятся у духов добрых или злых. Киргизы полагают также, что каждый день зависит от особой звезды, счастливой или несчастливой, и оттого они разделяют дни на благополучные и злосчастные.

Для умилостивления злого духа читают молитвы, приносят ему жертвы, раскидывают оные на все стороны и потом, протягивая руки кверху, заклинают его быть снисходительным.

Усопшему для получения места в киргизских святцах иногда бывает довольно того, чтобы над прахом его выросло какое-нибудь большое дерево.

Между киргизами являются и полусвятые, или юродивые, которые, не имея пропитания, одеваются в [316] изорванные рубища, ходят из одного аула в другой, поют пронзительным голосом молитвы, представляют из себя вдохновенных, делают предсказания и достигают своей цели, то есть поправляют свое состояние или, по крайней мере, получают нужное содержание. Некоторые еще далее простирают свои желания и, являясь под названием Пророков, собирают многочисленные толпы последователей. Такого рода люди показывались не раз, и последний из них проповедывал в Средней орде в 1821 году, но недолго. Ни один из сих проповедников не выдавал, однако ж, нового учения и не оставил после себя учеников.

Дабы иметь самое убедительное доказательство суеверия почти всех киргизов вообще и плутовства немногих, пользующихся оным, опишем их колдунов и гадателей, которым приписывают они силу не только узнавать прошедшее, настоящее и будущее, но производить холод, жар, бури, гром, ветры, дождь, снег, излечивать всякого рода больных, отвращать грозящие бедствия; и все чрез знакомство с духами.

Колдуны и гадатели разделяются на несколько родов.

Многочисленнейшие называются джаурунчи, или яурунчи. Они гадают по бараньим костям, которые сначала очищают от мяса, потом кладут в огонь и жгут до тех пор, пока они обгорят и истрескаются. В трещинах, таким образом произведенных, видят они все на свете, по ним рассказывают прошедшее и предвещают будущее. Капитан Рычков, о котором говорено выше, описывает любопытное гадание одного яурунчи, происходившее при нем у хана Нурали, когда сей последний пожелал знать, где находились калмыки, бежавшие из России, и догонит ли их посланное за ними войско наше? Вот его слова:

"По мнению сего гадателя, все предбудущее изображалось некими чертами на соженной лопатке, а потому, рассмотрев ее с задумчивостию и вниманием, поведал стоящим вокруг него нижеследующее: что в полудни прошедшего дня соединился с калмыками некий невидимый дух, именуемый аврях. Он только возжег в народе великую робость и смущение пришествием российских войск, но в полудни сего дня достиг до них другой аврях ⁷, который произвел в них еще больше страху некими ужасными предзнаменованиями, приемлемыми ими за знаки предстоящей им погибели. Наконец, вся судьбина их должна зависеть от третьего авряха, который, если придет к ним на другой день после пришествия последнего, то [317] будет он спасителем их от напасти ожидаемой, которая приводит в ужас весь народ. В сем состояло предвозвещение гадателя, кое все киргизы, не исключая и самого хана, почитали истинным пророчеством. Легко предвидеть можно, что он сам предсказанием таким, имеющим двоякое толкование, всегда соблюдает народное почитание и веру, ибо если бы подлинно случилось с калмыками какое-либо несчастие, слова первого предсказания показали сие событие: но когда случилось бы тому совсем противное, то он напомнил бы своим суеверам, что они спасены от напасти пришествием третьего авряха".

Если дельфийский оракул мог давать подобные ответы грекам, то мудрено ли, что и джурунчи пользуются доверием киргизов? Несколько султанов клялись мне, что таковой прорицатель, бывший у хана Меньшей орды Джантюри ²⁴, пред смертию его, говорил ему, глядя на горящую кость баранью, что убийцы его едут, назначал расстояние, в котором они находятся, определял час, в который лишится он жизни и что будто бы все исполнилось по словам сим с величайшею точностию. Хан смеялся над предсказанием, но в минуту смерти раскаялся и тем еще более утвердил свидетелей сего происшествия в старинном их предрассудке (Точно так же гадал на бараньих костях Мангухан, внук Чингиса, когда был у него Рубруквис. См. описание его путешествия, гл. 37).

Рамчи ²⁶, составляющие второй класс прорицателей, гадают по цвету пламени, которым горит баранье сало, бросаемое ими в огонь, при сем читают они молитвы и призывают духов.

Джулдузчи суть астрологи, предсказывающие и гадающие по звездам, в которых живут знакомые им духи (Астрологические гадания запрещены Кораном. Невзирая на то, не только киргиз-казаки, но сам султан турецкий прибегает к оным в важных случаях и торжественным образом. См. Охсона Таbl. Gen. т. 1) .

Всех забавнее и вместе страшнее баксы, или бахчи, очень похожие на сибирских шаманов. Одеяние их бывает иногда обыкновенное длинное, иногда же короткое, или изорванное рубище одною наружностию своею уже действующее на воображение зрителей их трагикомических представлений. Образ прорицания их тоже не всегда одинаков. Бакс, которого мне случалось видеть, вошел в кибитку самым тихим шагом, с потупленными глазами, с важным лицом и в рубище. Взяв в руки кобыз, составляющий подобие гудка, сел он на ковер, заиграл, запел [318] и начал тихо качаться, а потом делать разные телодвижения. С возвышением голоса ускорялись и становились труднее его кривлянья. Он бился, вертелся, вытягивался и сгибался как неистовый, пот лил с него градом, пена клубилась из рта. Бросив кобыз, вскочил он, вспрыгнул, затряс головою, стал кричать пронзительным голосом и созывать духов, то маня их к себе руками, то отмахивая от себя тех, которые были ему не нужны. Наконец, выбившись из сил, с лицом бледным, с глазами, налившимися кровью, бросился он на ковер, испустил дикий крик и умолк как мертвый. По прошествии нескольких минут, привстав, озирался он на все стороны, как будто не зная где он, прочел молитву, и начал предсказывать, основываясь, как говорил, на бывшем ему тогда видении.

В "Сибирском вестнике" 1820 года (книжка 6) помещено любопытное описание киргизского чародея другого рода. Выпишем оное.

"Он был ташкентец степенного вида, имел на голове чалму, подобно ходже или мулле, а на себе белое полосатое длинное платье, подпоясанное белым же кушаком; в руках держал он высокий костыль, оправленный медью, убранный разноцветными камнями и обвитый проволокою с привязанными к нему тремя долгими и широкими значками, одним из белой ткани и двумя из шелковой. Он сел на скамью посредине юрты, читал молитвы и призывал по именам, почитаемых магометанами угодников, назначая каждому из них занятие, которые будто бы к нему и предстали, причем чувствовал он великое восхищение и вместе досаду, что один злой дух препятствовал ему слышать их откровения. Для прогнания сего принужден он был соскочить со своего места, бегал с костылем по юрте, даже выскочил из оной вон, сел на оседланную лошадь и ускакал в поле, более четверти версты, по возврате же оттуда повертывался, сидя на лошади, несколько раз на все стороны, размахивал костылем и вошел в юрту со спокойным духом, радуяся, что прогнал своего неприятеля. Там сел по-прежнему на скамью и с особенным благоговением призывал своих угодников, а спустя несколько времени впал в некоторое беспамятство, повалился на землю и производил столь сильные движения, что четыре человека едва могли его держать. Наконец чрез 10 минут успокоился, пришел в совершенное чувство и на вопросы присутствующих пересказывал сделанные ему откровения. Он говорил им, что текущий год [319] окончится благополучно, без войны и всяких других несчастий для народа, словом, все обещал, что только могло их утешать, или питать приятною надеждою".

В Большой орде баксы наряжаются в белые саваны, садятся на белых лошадей и скачут по полям как беснующиеся.

Паллас ²⁸ говорит еще об одном роде киргизских чародеев, которых называет джаадугар ²⁹ и кои приписывают себе искусство обвораживать пленных так, что они в побеге непременно должны сбиться с дороги. Для сего выбивают у них волосы, сыплют им на язык золу, велят отступать на три шага назад и проч.

Есть, кроме того, у киргизов другие способы ворожить и колдовать, которые, однако ж, мало разнятся, от вышеописанных. Не входя в подробности скажем вообще, что многие из занимающихся сим ремеслом, действуют не одними кривляниями, но имеют некоторые познания в ботанике и химии. Искуснейшие из них, как говорят, безвредно ходят голыми ногами по раскаленному железу, стоят на острых саблях и горящих угольях, глотают ножи, плети и впускают в горло сабли.

Колдовство и обман составляет не только часть религии киргиз-казаков, но и главнейшую часть медицины их, ибо они прибегают к оным в самых опасных болезнях.

Бакс лечит следующим образом:

Сначала садится он против больного, играет на кобызе, поет, кричит диким голосом, беснуется и делает разные вышеописанные кривляния, потом вскакивает с места, читает бессмысленные речи, берет плеть и бьет оною страждущего в надежде изгнать из него всех нечистых духов, производящих болезнь; наконец, лижет его языком, кусает до крови зубами, плюет ему в глаза и схватывая нож, бросается на него, будто с намерением зарезать.

Таковое лечение иногда сопровождается разными другими, столь же смешными обрядами и продолжается 9 дней. Некоторые медики уверяют, что оно, невзирая на всю его странность, может быть иногда полезно в болезнях, от раздражения происходящих.

Другого рода киргизские обманщики, называющие себя лекарями, имеют еще иные средства для легковерных. Они разводят огонь, раскаляют в оном железо и топят баранье сало, потом, соединяясь с предстоящими зрителями, и дав каждому из них по зажженной свече в руку, делают торжественные ходы и носят около больного или три чаши [320] c горящими свечами, наполненные всякою всячиною, или растянутых коз и овец, коими толкают больного 9 раз и которых кожи предоставляются в пользу врача.

Иногда вместо баксов лечат муллы. Сии последние для изгнания болезней и нечистых духов, употребляют только чтение ал-Корана и некоторых бессмысленных молитв, во время которых думают и плюют в глаза больному (Небесполезно заметить, что во всех сих суеверных обрядах киргизы строго соблюдают числа 3 и 9, например, 9 дней лечения, 3 чаши, 9 овец, 3 значка у баксов и проч). Вера, или суеверие, занимая место искусства, делает и сей третий способ лечения иногда действительным. Подобные приемы встречаем у многих просвещенных народов.

В некоторых случаях больные киргизы призывают к себе на помощь в одно время и мулл и баксов и разных других обманщиков. Первые не мешают вторым, последние живут в согласии с теми и другими. Все действующие в таковых собраниях имеют одну цель — получить плату за труды, а потому всякий отправляет свое ремесло без раздоров.

Невежество, суеверие и обман всегда подают друг другу помощь и везде, хотя в разных видах, но соединенными силами, угнетают род человеческий.

Комментарии

ИСТОРИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ БОЛЬШОЙ ОРДЫ С 1730 ГОДА ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ

КИРГИЗ-КАЗАЧЬИХ ОРД С 1730 ГОДА ДО НАСТОЯЩЕГО ВРЕМЕНИ

Часть III. ЭТНОГРАФИЧЕСКИЕ ИЗВЕСТИЯ

Глава вторая. РАЗДЕЛЕНИЕ

Глава четвертая. ОБРАЗ ЖИЗНИ

1 Аркадия. Область в центральной части Пелопоннеса (Греция). В античной литературе и позднее, главным образом, в пасторалях XVI — XVIII вв., изображалась райской страной с патриархальной простотой нравов. Перен. — Счастливая страна.

2 Авраам, Абрам. Мифический родоначальник евреев, в библейской мифологии отец Исаака.

3 Бедуины. Кочевые арабы-скотоводы Передней Азии и Северной Африки; курды — народ, издревле населявший горные районы востока и юго-востока Малой Азии и сопредельных регионов. Расселены в Турции, Иране, Ираке.

4 Готтентоты. Кочевые племена, проживающие с древнейших времен в Южной Африке. Впоследствии были оттеснены на юго-запад африканского материка и в значительной мере истреблены в период заселения Южной Африки народами банту, а затем европейцами (XVII — XIX в.). Готтентоты были скотоводами и вели кочевой образ жизни. В настоящее время сохраняется всего несколько племен готтентотов, живущих в резервациях и по-прежнему занимающихся скотоводством.

5 Казахская юрта (киизуй или кипзуй). По внешнему виду и по некоторым конструктивным особенностям отличалась от калмыцкой. Последние имели ярко выраженный конусообразный облик и потому казались более массивными. В то же время у казахских юрт, имевших сферичную поверхность, круговое навершие — "шачырак", имел больший диаметр и соответственно больше купольных жердей — "уйык." и т. д. (Подробнее см.: Муканов М. С. Казахская юрта, Алма-Ата, 1981).

6 Баранта (искаженное от каз. "барымта"). В обычном праве казахов разрешалось истцу в случае, если обидчик не возмещал нанесенного ущерба, после того, как суд биев, признав его вину, вынес решение в пользу истца, давалось право для возмещения ущерба отогнать у обидчика или у его родственников соответствующее нанесенному ему ущербу количество голов скота, как правило, лошадей (см. также коммент. 42, гл. 5. Ч. II).

Глава пятая. О ПОСЕЛЕНИИ КИРГИЗ-КАЗАКОВ

7 Здесь А. И. Левшин ошибается, так как значительные группы казахов в районах Сырдарьи, Юго-Восточного и Восточного Казахстана занимались поливным земледелием и ими была лишь освоена незначительная часть земель, на которых могли производиться посевы. Вероятнее всего, автор не имел сведений об этих регионах (см.: Хозяйство казахов на рубеже XIX — XX веков. Алма-Ата, 1980).

8 Каракалпаки. Известны на Сырдарье с конца XVI в. В XVII в. до переселения в Хорезмский оазис (40 — 60-е гг. XVIII в.), подчинялись казахским ханам или имели своего хана из казахских султанов (см.: Нурмухамедов М. К., Жданко Т. А., Камалов С. К. Каракалпаки. Ташкент, 1971; см. также коммент. 14, гл. 5. Ч. II).

Глава шестая. ФИЗИЧЕСКИЕ СВОЙСТВА

9 Носовой (искаж. от каз. "насыбай"). Изготавливался из золы некоторых сортов трав, содержащих дурманящие вещества. Вместе с ними растирали измельченные табачные листья с добавлением незначительного количества извести. Эту смесь не нюхали, а закладывали за нижнюю губу. В известиях других путешественников, напротив, особо подчеркивается, что казахи не пьют вина и не курят табака.

Глава седьмая. ПИЩА И ПИТЬЕ

10 Ереметчик (по-каз. "ipiмшiк").

11 Биш-бармак (по-каз. "бесбармак").

12 Это утверждение неверно. Казахи издревле занимались облавной, загонной охотой и охотой с ловчими птицами. В пищевом рационе казахов мясо куланов, сайгаков, горных козлов играло заметную роль.

13 А. И. Левшин получил не вполне достоверные сведения. "Айран" не вино, а кислое молоко, широко распространенное среди многих тюркоязычных народов, "саумал" — недобродивший кумыс, который, казахи не пили, т. к. он приводил к расстройству желудка.

14 Правильно жаргак (жаргак).

15 По-каз. "жакы" — доха из шкуры жеребенка.

16 Казахи называют их "тумар".

17 Рычков Н. П. — см. коммент. 9, разд. 1. гл. 1.

18 Вернее, не пароль, а клич по-каз. "Уран".

Глава десятая. ВЕРА И СУЕВЕРИЕ

19 Магометане. Лица или народы, исповедующие мусульманскую религию; манихеяне (манихейцы) — приверженцы манихейства — религиозного учения, основанного в III в. Мани, который, по преданию, проповедовал в Персии, Средней Азии, Индии. В основе манихейства дуалистическое учение о борьбе добра и зла, света и тьмы как изначальных и равноправных принципов бытия. Распространилось в I тыс. н. э. от Китая до Испании, подвергаясь гонениям со стороны зороастризма, христианства, ислама и др. В VIII в. эта религия господствовала в Уйгурском царстве.

20 На самом деле вопрос о религии и верованиях казахов намного сложнее и до сих пор еще мало изучен. Специальных исследований по этой проблеме пока нет, а в этнологической и атеистической литературе рассматриваются главным образом отдельные вопросы истории приобщения казахов к исламу, сама история мусульманства и пр. В то же время практически не изучены доисламские верования казахов. Имеется лишь ряд работ, посвященных культу предков, верованиям и обрядам в семейном быту, шаманизму. Между тем существует много свидетельств о том, что у казахов, наряду с исламом, сохранялись пережитки зороастризма, несторианиства, пантеистических культов.

21 Ламайцы. Имеются в виду приверженцы религиозного учения ламаизма. Ламаизм — тибето-монгольская форма буддизма. Был распространен у населения Тибета и среди монгольских народов Южной Сибири, Поволжья и Центральной Азии.

22 Кучум. См. коммент. 27, гл. 3. Ч. II.

23 Али - (? - 661). Четвертый халиф (с 656 г.) Арабского халифата, двоюродный брат и зять Мухаммеда. Убит хариджитами. Объявлен шиитами первым имамом.

24 Эдуард Покок. Английский ориенталист XVII в., первый преподаватель арабского языка в Оксфорде. Им были изданы и переведены на латинский язык труды христианских и арабских историков Евтихия и Абу-л-Фараджа (см. о нем: Encyclopaedia Britannica, T. XIX, р. 252 sq.).

25 Правильно аруак (по-каз. аруак)-

26 Джантюря (Жанторе). См. коммент. 85, гл. 5. Ч. II.

27 Рамчи. Прав, ырымшы.

28 Паллас. См. коммент. 8, разд. 1. Ч. II.

29 Джаадугар (жадугер). Лицо, которое может заколдовать, заговорить кого-нибудь.

Текст воспроизведен по изданию: Левшин А. И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких гор и степей. Алматы. Санат. 1996

© текст - Левшин А. И. 1832
© сетевая версия - Тhietmar. 2004
© OCR - Назаров И. 2004
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Санат. 1996