Донесение астраханского генерал-губернатора в Коллегию иностранных дел о посылке в Мангышлак купеческого судна с хлебом и результатах наблюдений капитана Тебелева

28 августа 1841 г.

Понеже сего 1741 г. марта от 21-го числа по присланному его императорского величества высочайшему указу за подписанием господ [64] кабинетных министров (См. док. № 31.) повелено, что бывшей калмыцкой хан Дондук Омба доносил, чтобы прошлою осенью во время подчинения персицким шахом Бухары и Хивы бывшие при Балке (Балхе) и Бадакшине (Бадахшане) и Бухары трухменцы, собрався многие тысячи, перешли на Мангышлак с тем намерением, чтобы чрез ево, хана Дондук Омбу, искать протекций его императорского величества; и того для в те места сперва отправить для пробы мукою и другим хлебным хотя не большое число, и притом послать кого под претектом купечества искусного человека и разведать о множестве того народа и военной ли оной, и какое оружие имеет, особливо в каком состоянии и намерении находитца, и где прямо свое пребывание иметь желает. И когда в том усмотрится польза интересов его императорского величества, в таком случае и еще к ним с хлебом послать и несколько человек из них знатных призвать и с оными пространнее переговорить и милостию его императорского величества обнадежить и протчее, како во оном его императорского величества указе изображено; и что будет происходить, о том в Коллегию иностранных дел рапортовать с приобщением своего мнения, а понеже между оным от упоминаемого Мангышлака прислан был сюда от трухменских старшин, именуемых от Кинжал-багшия и от Канбар-бека трухменец Менгли (О нем см. в донесении полковника Боборыкина от 24 апреля 1741 г. в Государственную коллегию иностранных дел (АВПР. Ф. “Трухменские дела”, 1741 г., оп. 133/1, д. 1, лл. 35—35 об.)) с прошением, чтоб по-прежнему с ними возобновить торг и для продажи прислать бы на судах довольное число хлеба и протчего, о чем Государственной коллегии иностранных дел марта от 31-го числа сего года донесено (Документ не обнаружен); и по оному его императорского величества указу, уповая как он, трухменец, здесь объявил, чтобы их у Мангышлака двадцать шесть тысяч двести кибиток, а паче как бывший хан Дондук Омба ко двору его императорского величества доносил, будто бы их с триста тысяч: во-первых, к приласканию учинено было ему награждения его императорского величества милости дан кафтан ... (Два слова неразборчивы.) чрез оное старшинам их трухменским к лутчего для вышеупоминаемого проведывания пола иному (Так в документе) отсюда может придаться случаи и по всеподданнейшему их прошению высочайшее его императорского величества протекций склонению, и потому его императорского величества указу для того разведывания к Мангышлаку отправлен был от меня под протектом купечества на одном судне з запасом астраханского гарнизона капитан Гаврила Тебелев и с ним отпущен показанной трухменец Менгли и велено ему, тамо будучи, секретно наведываться и присматривать из их разговоров о множестве того народа, и военной ли оной, и какое оружие имеют, а особливо в каком состоянии и намерении находятца и где прямое свое пребывание иметь желают, и не будут ли они при разговорах употреблять того, что они желают быть в протекции его императорского величества. В таком случае прилежнейшее свои советы, якобы от себя, им подавать, что они, будучи в протекции его императорского величества, весьма милостию его императорского величества и во всем удовольствием пользоваться имеют, и клонят их знатных двух или трех старшин прислать для того ко мне в Астрахань, где могут о всем пространнее переговорить, и всякий способ к лутчей их пользе получить, нежели ж от них в ответах или в разговорах нимало об оном [65] употреблено не будет, усмотря в сих состоянию, к какой к тому приличной речи между разговорами, и самому от себя о том употребить, дабы чрез оное о намерении их могло точно уведано быть, ежели они склонятся кого из старшин сюда отправить по продаже тех хлебных запасов, приняв их, следовать в Астрахань. А ныне оной капитан Тебелев на том же судне оттоль в Астрахань возвратился и по разведывании ево и о протчем, что последовало, подал при доношении в своем журнал (Журнал капитана Тебелева с некоторыми сокращениями опубликован в “Красном архиве”, т. 2 (92), М, 1939, стр. 211—220. Экспедиция Тебелева была снаряжена не столько для продажи хлеба мангышлакским туркменам, сколько для проверки донесения Дондук Омбы о массовом передвижении туркмен на Мангышлак и на низовья Эмбы и Яика. К моменту прибытия судна Тебелева ушедшие на Мангышлак от преследования Надир-шаха туркмены уже успели отойти на свои прежние кочевья. Поэтому Тебелев застал здесь незначительное количество туркмен-кочевников), ис которого усмотрено: оных трухменцов находитца тамо самое малое число, какое выше показано, а именно, [с] читаетца сидящих по островам и по горам в разных местах двести пятьдесят три кибитки, точию имеющие при той пристани трухменские старшины объявили ему, чтобы в приход к Бухарам и к Хиве персидского шаха трухменцы пришли было к Мангышлаку многое число, а сколько числом, точно наведатца не мог и оные, когда шах возвратился в Персию, нынешнего года весною, как трава появилась, за недостатком в оных местах воды и корму сидеть не захотели. Отошли паки возвратно на прежние свои места, а осталось -де при Мангышлаке показанное малое число и претерпевают от кайсак великие утеснения; а что касается до оружия при них: имеют при себе ружье фитильное и сабли, и где ж они прямо свое пребывание иметь желают, о том ничего не уведомился ж, но однако видно из ево журнала, что некоторые старшины трухменские объявили ему, что-де оне издревле при оном месте жительство имеют назад тому з двести десять лет и по оному усматривается в другие места перейти не желают, да и от малолюдства и дикого и своевольного народа и пользы интересам его императорского величества никакой быть неуповаемо, и тако из ево журналу видно, с которого для лутчего усмотрения при сем Государственной коллегии иностранных дел приложена копия; того ради, Государственной коллегии иностранных дел покорнейше прошу, что впредь со оными чинить, определить меня его императорского величества указом.

Князь Михаил Голицын