Из рапорта командира транспорта “Эмба” лейтенанта И. М. Кутузова капитану 2-го ранга А. Н. Ладыженскому о крейсерстве у восточных берегов Каспийского моря и укреплении, дружественных отношений с туркменами

12 июля 1838 г.

Вследствие повеления (Документ не публикуется), последовавшего от его высокопревосходительства г-на главноуправляющего в Грузии за № 65, вторично имел счастье удостоиться поручением — назначением вверенного мне транспорта в крейсерство; повелением же вашего высокоблагородия с № 367 предлагаете с получения сего следовать для обозрения прибрежья Каспийского моря от острова Нефтяного до Астрабадского залива и около южного берега посетить все рейды до Ленкорани. В обязанность поставляется следующее: ... (Опущены не представляющие интереса пункты инструкции. В сборник включена та часть документа, в которой говорится о взаимоотношениях туркмен с русскими рыбопромышленниками и т. д.)

По готовности вверенного мне транспорта 26-го числа марта в 8 часов утра при ветре SO снялся с якоря и стал лавировать к выходу...

13-го был штиль. В 8 часов утра при поднятии флага сделан был выстрел из орудия для требования с берега туркмен. В 10 часов подошла лодка рыболовная с пятью туркменами, которые приняты были на транспорт по правилам карантинным; через переводчика спрашивал о старшине Кияте и о разных предметах. Туркмены объявили, что Кият находится на острове Дарджа и нездоров, а сыновья его Якши и Кадыр Мамед — в Гасан-Кули. Между прочим сообщили, что персияне на вооруженных судах приходили в Челекен, а некоторые суда брали соль туркменскую в значительном количестве, и в дополнение присовокупили, что они часто видят косовые лодки, идущие от Балхан к югу, но никогда не пристают к берегу. За переданные сведения угостил туркмен и благодарил за приезд, а вместе с тем просил передать Кияту, что я находился в Челекенах ...

В 10 часов прибыл на лодке сын старшины Кията Кадыр-Мамед с купцом Герасимовым поздравить с прибытием, а, между прочим, означенный Кадыр-Мамед просил позволения быть на судне и видеться с братом купца Багирова Мир-Садыком. В сем случае, не видя никаких препятствий, притом русское правительство всегда оказывает расположение отцу его, а потому и не мог отказать просьбе его. Между прочим, [он] передал, что брат его Якши Мамед скоро прибудет; в полдень прибыл Якши Мамед, старший сын Кията, со старшинами на двух лодках, который, поздравив с прибытием меня от всего народа, и после разных комплементов, рассказывал разные новости, а, между прочим, сообщил, что на сих днях крейсировало двухмачтовое судно персидское, которое стреляло из пушек по туркменским лодкам, находившимся на лову рыбы, в том числе и по нем, ибо он осматривал свои снасти, и после сего означенное судно подошло к шкоуту “Самед” купца Багирова, стоящего противу речки Ходжа Нефес для лову рыбы; затем объявил я означенному сыну Кията обстоятельство дела в 6-м пункте данного мне предписания насчёт виденных трех русских и татар в кочевьях, на что он объявил, что он доставит о сем сведение; между прочим, всех старшин угощал, дабы более привлечь к себе откровенность туркмен и узнать справедливость прошения, поданного Кадыр Мамедом г-ну астраханскому военному губернатору. [332]

В 1 час отправился купец Герасимов и Якши Мамед со своими старшинами на шкоут “Илья”. Интересуясь знать о двухмачтовой разшиве персидской, куда отправилась, решился оную преследовать повсюду...

22-го с полуночи ветер самый тихий от SO, имея плаванье к Серебряному бугру. В 9 часов утра при сделавшемся штиле положили якорь плехт, и персидская расшива встала на якорь поблизости. В 10 часов прибыла туркменская лодка к транспорту, на которой прибыло несколько туркмен — жителей Серебряного бугра с поздравлением, и, между прочим, объявили, что сын Кията Якши-Мамед находится на Серебряном бугре и нездоров. С означенными туркменами разговаривал о разных предметах, между коими старался узнать, действительно ли купец Багиров со своими судами приходил в местечко Ходжи Нефес и разорил рыболовный сарай и взял в оном рыбу и икру и рыболовные материалы, принадлежащие Кияту и его подвластному народу. Означенные туркмены рассказывали, что сие было действительно, что Багиров был со всеми судами у местечка Ходжи Нефес, но сколько взял рыбы и рыболовных материалов, того утвердительно показать не могут. Означенных туркмен старался ласкать и, угостив, просил, чтобы они передали Киятову сыну Якши-Мамеду, что для меня весьма интересно, чтоб он посетил меня, а, между прочим, написал к нему и отправил с туркменами следующего содержания предположение за № 247...

В 10 часов прибыл на транспорт Якши-Мамед на двух лодках со старшинами, который жаловался, что он нездоров, потому до сих пор не может удовлетворить требования моего, как словесного и ныне полученного от меня письменного, [и] объявил, что не преминет поспешить доставить сведения, какие нужно, когда немного получит облегчение, но приехал теперь собственно сверх сил по требованию моему, которое передали ему прибывшие на берег вчерашнего числа туркмены. Якши-Мамеда и старшин, прибывших ко мне, просил, чтобы они постарались освободить двух русских музур, взятых в плен туркменами со шкоута "Екатеринослав", и представил бы ко мне. Но отзыв Якши-Мамеда и старшин был следующий, что те туркмены, которые взяли в плен, совершенно неподвластны им, хотя давно известно было им, что русские захвачены, но освободить оных невозможно по причине той, что они требуют за оных большого выкупа, силой же принудить не в праве и не могут, но все силы употребят к содействию для освобождения русских и если согласятся туркмены, то ехать на судне, которые захватили русских, то они оных непременно привезут...

В 3 часа туркменские старшины и Якши-Мухамед оставили судно и отправились на берег, обнадежив меня, что они постараются освободить двух русских или привести тех туркмен, которые захватили...

В исходе 1-го числа прибыли на транспорт на двух лодках Якши-Мамед и те же старшины, которые вчерась были, и с собой привезли трех туркмен, которые захватили двух русских. Первым предметом было спросить туркмен причину, по которой они захватили русских, отзыв был следующий: туркменин Халита Абек показал, что он в прошлом году был аманатом на судах купца Багирова и в дополнение дети его ловили рыбу и доставляли [ее] Багирову. По окончании лова рыбы Багиров приказал меня и детей моих отдать брату его Мир-Садыку, где мы и содержались в плену у хана Мирза Мамеда. Дети от тяжких истязаний умерли, а меня выкупили за значительное количестве суммы мои единоземцы и во время пребывания отряда российских судов в Астрабадском заливе под командой г-на капитан-лейтенанта Аленикова оный, во время бытности у хана, видел меня, содержащего [ся] в плену. [333]

Туркмен, сын хана Черкеса Копека, объявил, что он со всем семейством тоже ловил рыбу для Мир-Багирова и доставлял оному, но за оную не получал денег, а когда требовал, то [Мир-Багиров] хотел [меня] повесить, но сего не исполнил, а велел своим нукерам меня бить. Более же я не осмеливался решиться просить денег, опасаясь, чтоб он не отдал брату своему Мир-Садыку, персидскоподданному, и в дополнение сего присовокупил, что Багиров многих туркмен обидел и не отдает оным денег за работу за лов рыбы, но они опасаются приехать на судно к русскому начальнику с просьбой о сем по причине той, что Багиров и брат его Мир-Садык распространили между туркменским кочевым народом слух, если кто из туркмен явится с просьбой, то начальник русский задержит и препроводит персидскому правительству, от коего должны выкупаться большой суммой и через сие совершении разоряться.

Обстоятельства решительно побудили нас совокупно принять меры возвратить свою собственность от купца Багирова; как захватить несколько русских музур с его судов, дабы сим принудить его заплатить следуемую нам сумму, по примеру тому, как и с нами поступают персидские ханы и начальники; жаловаться же русским начальникам не смеем, да притом не всегда бывают военные суда, если и жалуемся, то они никакого удовлетворения нам не делают, а посему и решился на таковые поступки. Между прочим присовокупляют, что русский купец Герасимов, который производит лов рыбы и на оного туркмены ловят, и как завсегда удовлетворяет за рабочими деньгами, то у него в продолжении многих лет ни одного русского туркмены не захватили, а, между тем, [у] купца Багирова ежегодно таковые случаются, причина к тому какая-либо есть. Мудрость и проницательность русского начальства, вероятно, решит снисходительность и великодушие, в покровительстве невинных не откажет, так уповают туркмены сделанное наказание, по мнению моему, предполагаю, довольно может заслуживать вероятие, но я ничего не мог сказать, как только убеждал туркменских старшин и сим туркменам, что русское правительство за сие строго виновного накажет и прикажет возвратить их собственность; но я по неимению разрешения от своего начальства принудить теперь удовлетворить их, купца Багирова или брата его Мир-Садыка не могу, а между тем просил, чтоб они двух человек отдали, обнадеживая и лаской, что правительство, если они отдадут мне людей, то сверх сего будут награждены. Имея у себя сукно и разные материи, подарил оным на халаты, дабы сим более поощрять, зная туркмен весьма корыстолюбивыми. Убедясь моим представлением, туркмены объявили свое согласие, что они русских отдадут мне или отправят коих сюда завтра же с тем, чтобы я о сем довел до сведения высшего начальства, в чем я совершенно удостоверил старшин туркменских, и Якши-Мамеда благодарил за участие принимаемое, а сих туркмен за доверенность к русскому начальнику оказываемую. Угостив [шись] вполне обедом, они отправились на лодках на берег...

6 мая в 11 часов прибыл на транспорт Якши-Мамед и несколько старшин, доставил по требованиям моим сведение, заключающее на туркменском языке, которое у сего прилагаю; но, между прочим, извинялся, что он долго медлил в доставлении. Причиной — тяжкая его болезнь, и просил ещё обождать бумаг, которые весьма нужны от народа туркменского г-ну главнокомандующему. Хотя я и согласился, но просил убедительно поспешить доставлением, но, между прочим, присовокупил, что требуемых начальством трех татар и несколько русских, виденных в кочевьях туркменского народа в прошлом году рабочими людьми Багирова, таковых ныне не находится, если б были, то [334] не преминул бы по всегдашней преданности к русским представить. Якши Мамед и старшины, расставаясь, просили убедительно обо всем передать высшему начальству и государю императору. Расставшись [они] отправились на берег в 4 часа пополудни...

7-го в 12 часов прибыл купец Герасимов вместе с сыном Кията Кадыр-Мамедом, с коим разговаривал о разных предметах, между прочим, Кадыр-Мамед объявил, что... (Опущены слова, не имеющие логической связи с текстом) туркмены, которые завсегда притесняемы Багировым, но более братом его Мир-Садыком, который всегда старается посредством разных происков у персидского начальства теснить и грабить туркменские кочевья, в чем и имел успех в прошлом лете, истребив в Челекене нефтяные колодцы, через что потерпели большой ущерб, а, между тем, старается, чтобы туркмены покорились персидскому правительству, и разными слухами распространяет в кочевом народе туркменском, если они будут производить торг и лов рыбы для купца Герасимова и других русских, окроме брата его Мир-Багирова, то завсегда будет притеснять и захватывать туркмен. И для сего имеет вооруженные мореходные суда и киржимы для таковых предметов, на которых плавают русские и белые солдаты. Сим объясненным обстоятельством Мир-Садык подрывает доверенность туркменского народа ж русскому, ханам и старшинам туркменским совершенно невозможно удержать кочевой народ, чтоб они воздержались от похищения на судах Багирова русских и рыболовных снастей. Если будет завсегда военный начальник русский и судно, то туркмены будут бояться производить таковые поступки, опасаясь за то наказания, а Багиров принужден будет удержаться от присваиваний чужой собственности, которую русский начальник может всегда запретить. А, между тем, кочевой народ, увидя справедливость русского начальства, более будет иметь доверенности и сблизится с русским народом, который туркмены некоторые дальние, кочевые, считают жестокими тиранами, отнимающими свободу. Хотя мы и уверяем, что сие несправедливо, но персияне завсегда стараются внушить им, что сие действительно. Купец Герасимов рассказывал, если б туркмены усовершенствовались в искусстве лову рыбы, как русские, то в прибрежье сем могли б производить операции по коммерции на многие миллионы, но можно надеяться, если русские более с ними познакомятся, то коммерция довольно увеличится. В 5 часов Кадыр-Мамед и Герасимов, оставивши транспорт, отправились на пришедшую косовую из Астрахани... (Опущены сведения, не имеющие непосредственного отношения к теме сборника).

11-го с полуночи ветер тихий от NW, а в полдень отошел к N и совершенно стих. В 11 часов прибыл Кадыр-Мамед и туркменские старшины, [они] подали бумагу, заключающуюся в просьбе от народа г-ну главнокомандующему, просив меня убедительно передать поспешнее оную и донести ему о здешних происшествиях, виденных и слышанных мной. Я же объявил, что по прибытии не премину поспешить доставлением и обо всем донесу г-ну главнокомандующему, который не преминет, что от него будет зависеть, удовлетворить вполне их просьбам. Сим заверял туркменских старшин и просил уверить подвластный им народ что русские завсегда готовы покровительствовать и защищать правоту каждого народа, который прибегает с покорностью под покровительство. Угостив всех чем только мог, [они] благодарили меня за радушие мое, и в 4 часа отправились с транспорта, пожелав успеха в счастливом плавании...

18-го ветер сделался умереннее от NW. В 5 часов пополудни приехал на киржиме на транспорт с восьмью человеками туркмен Кият-бек, известный высшему правительству своей преданностью, который [335] поздравил с прибытием, объявил, что преклонные лета, и удрученный тяжкими болезнями, до сего времени, не позволили ему быть и видеть меня и принести всегдашнюю благодарность; между прочим, спросил, какие я дал наставления детям его Якши-Мамеду и Кадыр-Мамеду, коим по старости лет, доверил управление туркменского народа, ему подвластного. В дополнение сего сказал, что он внушил своим детям иметь всегдашнее почтение и уважение к русским и служить им и любить более, чем свой народ. Я благодарил украшенного сединами старика и заслуживающего уважения по своим подвигам, оказанным в 1826 и 1827 гг. для русских во время персидской войны. Между разными разговорами рассказывал, что персидские суда, вооруженные артиллерией, весьма часто посещают остров Нефтяной и на оных находятся персияне и русские беглые. Имея большую надобность по случаю болезни в чае и сахаре, Кият-бек просил меня, чтоб я ему продал; для меня весьма странным было его требование в рассуждении продажи таковых вещей. Желая удовлетворить просьбу его, принужден из собственности своей снабдить его остальным. Поблагодаривши за одолжение, в 9 часов отправился с судна в Гасан-Кули. (Отпущены сведения, не относящиеся к теме сборника)

Лейтенант Кутузов