Рапорт командира Астрабадского морского отряда капитан-лейтенанта П. П. Нечаева начальника 2-го Главного морского штаба о подстрекательстве иранскими властями прикаспийских туркмен к враждебным действиям против России

20 марта 1843 г. Астрабадский залив, бриг “Ардон”

Имею честь донести вашей светлости, что мной донесено было полномочному министру в Тегеране о том, что Сулейман-хан, правитель Астрабада, употребляет все средства возбудить туркмен противу русских, научает захватить кого-либо из русских или убить находящегося здесь суперкарга Еривандова, о чем сам Еривандов донес мне. В подтверждение сего служит нижеследующее обстоятельство: приехали шесть человек туркмен из Хаджа-Нефеса на лодке к стоящему у Кара-Су шкоуту купца Багирова просить рыболовных снастей, но как их лоцман не знал, а потому и отказал. Они, подъехав к Кара-Су, выпустили трех человек туркмен в тростник, а остальные на лодке отправились домой. В скором времени со шкоута поехали двое рабочих людей на маленькой лодке в Кара-Су, и лишь только они пристали, то из тростника выскочили три туркменца и один, вырвав весло, расшиб голову работнику и если б не стоящий тут же туркменский киржим, с которого челекенский туркмен Мамет приложился из ружья в разбойников, угрожая в них выстрелить, чем и заставил их бежать; узнав обстоятельно о сем деле, я стал требовать выдачи виновного, вызывая старшин из Ходжа-Нефеса, но Сулейман-хан, узнав о сем, не только запретил выдавать виновного, но не велел и старшинам являться ко мне.

Все грабежи и разбои производятся туркменами, живущими между Кара-Су и Гургеном, над которыми старшина Ага-хан, преданный персиянам, и через которого Сулейман-хан возбуждает туркмен противу русских; остальные же туркмены, от Гургена и до Челекена, совершенно спокойны и стараются всеми средствами исполнять приказания нашего начальства.

На сие донесение получил от полномочного министра, что он приносил жалобу персидскому правительству на злонамеренные поступки Сулейман-хана, вследствие сего первый министр в препровождаемом ко мне для доставления Сулейман-хану письме (Документ не обнаружен) делает ему строгий выговор за нарушение дружественных отношений между обеими державами; со своей же стороны полномочный министр приказал объявить ему, что если он не изменит своего поведения и не будет уважать моих распоряжений, то он будет требовать от здешнего правительства, чтобы его немедленно сменили. Таковое строгое внушение приказал передать к туркменскому старшине Ага-хану.

И сверх сего в ответ на просьбу купца Герасимова об утверждении за ним вод по Кара-Су уведомляет, что на основании находящихся в [380] миссии документов, Гурген, составляющий натуральный вход в Астрабадский залив, должен быть принимаем за законную границу, до которой дозволяется исключительно ловить Багирову, Герасимов же пользуется всем прибрежным по ту сторону Атрека. Что же касается до права производить ловлю в водах между Гургеном и Атреком, он должен будет просить Министерство иностранных дел о точном определении оного, а до получения ответа предоставляет мне позволять Герасимову и Багирову ловить вместе до Атрека и объявить им от него, что тот, кто из них будет противиться переданным им мне распоряжениям или заведут ссоры и распри, немедленно подвергнется от меня военному аресту и по донесении им высшему начальству понесет заслуженное наказание.

Вследствие чего 18-го числа сего месяца я имел свидание с Сулейман-ханом в Кара-Су, а 19-го числа он приезжал ко мне на бриг “Ардон”. Я ему вежливым образом передал причины, заставившие меня донести о злонамеренных его поступках. Во всем этом он запирался и настаивал, чтобы выпустить двух содержащихся под арестом туркмен, говоря, что они его подданные и мы не имеем никакого права их держать, а равно не хотел дозволить ловить рыбу Багирову вместе с Герасимовым и говорил, что лучше он сожжет судно Багирова, чем позволит ловить. Но когда я ему сказал, что судно то есть русское, он стал отпираться незнанием сего, предполагая, что оно принадлежит Мир-Садыку, но когда я ему решительно объявил, что я не могу ослушаться воли его сиятельства, то он хотел писать в Тегеран и по приезде на берег собравшимся туркменам объявил, что я не уважил его просьбы выдать туркмен, а потому научил их взять кого-либо из русских. Во всех злонамеренных поступках сильно противу русских действует также Хамза-хан, а, кажется, письмо министра [на] них мало подействовало. Недавно Сулейман-хан взял сорок червонцев с персиянина за то, что он взял под сохранение от купца Герасимова рыболовные снасти, объявляя ему, что с русскими они враги, а потому не должен иметь сего делать.

Также требует с лоцмана судна Багирова в подарок 1000 руб., говоря, что к нему писал Мир-Садык, чтобы получить сии деньги, но как лоцман не имеет никакого на то приказания, а потому я просил его повременить до тех пор, пока лоцман получит приказание от хозяина.

Капитан-лейтенант Нечаев