Из докладной записки начальника Астрабадской морской станции И. А. Лихарева командующему Каспийской флотилией о хозяйственной и политической жизни прибрежных туркмен

(Документ дается в сокращенном виде. Опущены сведения, не имеющие прямого отношения к теме сборника)

2 августа 1856 г.

Туркмены, обитающие на восточном берегу Каспия между Балханским и Астрабадским заливами, с которыми астрабадское [445] крейсерство находится в разных сношениях, принадлежат к одному из главных туркменских племен йомут и в политическом отношении делятся на два особых племени: ярали и нурали; первые живут частью на земле, принадлежащей к Астрабадской провинции, и потому считаются находящимися в некоторой зависимости от местных персидских властей. Впрочем, эта зависимость яралинцев от Персии состоит в ежегодной уплате ими небольшой дани за право рыбной ловли в р. Гурген и других подарков персидским властям, которые нисколько не вмешиваются в управление этими туркменами. Племена ярали и нурали подразделяются каждое еще на пять особых родов и населяют аулы: Кара-Сангир, Кюмиш-Тепе, или Серебрянобугорский, Атрекский, Гасан-Кули, Красноводский и Челекен, находящийся на острове Нефтяном. Посреди яралинцев и нуралинцев обитают два рода отдельного туркменского племени огурджалинцев, которые справедливо считаются самым мирным из туркменских племен и вполне преданы торговле. Не только каждое племя, но и каждый род сих туркмен считает себя независимым народом и признает над собой власть только своих собственных старшин. Только один человек, а именно Таган-казы (высшее духовное лицо), избираемый в эту должность хивинским ханом, имеет на все племена и отдельные роды помянутых туркмен значительную власть. Считая себя независимыми, туркмены не отвергают правительства России и мало-помалу влияние наше на туркмен усиливается. Причина этому заключается в том, что туркмены более и более сознают могущество России и на присутствие нашего отряда на острове Ашур-Аде не смотрят теперь как на угрозу для их независимости, ибо не видят с нашей стороны никакого враждебного расположения к их племени.

Покровительство же, оказываемое отрядом тем из туркмен, кои подчиняются установленному нами здесь порядку, столь действительно, что туркмены для того, чтобы пользоваться этим покровительством, не ограничиваются одним выражением своей покорности, но даже доказывают свою преданность, выдавая нам нередко тех из своих соплеменников, которые, упорствуя в своих диких нравах, продолжают заниматься разбоями.

Для укрепления дружественного расположения морских туркмен к отряду употребляются поощрения, состоящие в награде халатами и деньгами тех туркмен, которые оказали нам какие-либо услуги, и вообще в обращении с этим племенем мы стараемся быть ласковыми и снисходительными, принимая во внимание их крайнее невежество и дикость нравов. Собственным опытом я убедился теперь, что отряду достаточно иметь на своей стороне нескольких туркменских старшин, чтобы через них удерживать все племя в повиновении и зависимости от нас. Необходимо также для нас быть постоянно в хороших отношениях с туркменским казы как с самым влиятельным лицом на свое племя. Этого тем легче достигнуть, что сами туркменские старшины дорожат ныне покровительством отряда и находят в оном поддержку своей власти над соплеменниками. Теперь значительнейшие туркмены, как-то: Таган-казы, Худай-Берды, Гельды-хан, Таган-Чуды, Нияз-Дурды, Нур-Али-хан, Кадыр-хан, Сеид-Мухаммед и многие другие старшины находятся с нами в самых дружественных сношениях и успели оказать отряду все услуги, каких от них требовали. Так, я выручил через посредство преданных нам старшин восьмерых русскоподданных, которые как музуры были уведены туркменами в мае прошлого года с двух наших коммерческих судов. На днях я также выручил из плена единственного из русских, захваченного туркменами во время моего командования отрядом: не только все персидские подданные, которые были уведены в неволю [446] морскими туркменами с июня 1855 г. по сие время, но и некоторые из захваченных до моего приезда были также возвращены из плена моими стараниями. Всего этого я достиг, не употребляя ни разу насильственных мер; здесь я с удовлетворением замечу, что морские разбои туркмен заметно становятся реже и реже, и недалеко то время, когда они должны будут совершенно прекратиться... До сих пор отряду не приходилось прибегать даже к угрозам для поддержания своих требований и едва ли когда туркмены доведут нас до насильственных мер против целого их племени, ибо, как выше сказано, морские разбойники, могущие подать повод к таким мерам, весьма немногочисленны и могут быть легко обузданы при содействии большинства их же соплеменников, которые неохотно уделяют часть денег, приобретенных ими мирным и честным трудом, чтобы загладить зло, причиняемое несколькими лишь из их собратий. Главнейшие занятия береговых туркмен так, как и степных, составляют земледелие и скотоводство, хотя береговые туркмены ведут почти оседлую жизнь, однако мало занимаются ремеслами, взамен этого они, пользуясь близостью моря, предаются рыбной ловле и торговле. Рыбная ловля туркмен поддерживается постоянными требованиями нескольких астраханских рыбопромышленников, коих суда ежедневно посещают Астрабадский залив. На этих судах привозят рыболовные снасти и разные товары, взамен коих туркмены доставляют рыбу и необходимую для приготовления ее соль. Эта торговля доставляет как туркменам, так и русским значительные выгоды и производится под особым надзором отряда. Наблюдая строго за точным исполнением торговых условий и обязательств между туркменами и русскими торговцами и не допуская их до взаимных обид и обманов, можно развить еще более эту торговлю и приучить понемногу туркмен к постоянным и правильным торговым сношениям с русскими. Но так как нельзя вполне полагаться на искренность дружеских отношений туркмен к русским, то каждому из посещающих здешние воды российских коммерческих судов необходимо постоянно соблюдать крайнюю осторожность и принимать особые меры предосторожности, независимо от тех, кои составляют обязанность нашего отряда... Морская торговля туркмен с персиянами весьма значительна. Туркменские лодки посещают в течение круглого года все прибрежные пункты Астрабадского залива Мазандеранской области, но не пускаются далее Руд-Бара, так что ленгерудские и энзелинские киржимы сами ходят для торговли к туркменским берегам, и преимущественно в Челекен и Красноводск. Нефть челекенская и соль, добываемая в Красноводске, составляют главную статью товаров, вывозимых из Туркмении в Персию. Взамен этих необходимых для персиян продуктов туркмены вывозят к себе рис, сахар и прочие товары В торговых сношениях своих с персиянами туркмены подчиняются следующему порядку. Каждая лодка для выхода в море берет от особенного туркменского старшины свидетельство, с коим является на остров Ашур-Аде. Здесь рассматривается это свидетельство, поверяются имена и число судорабочих, отбирается от них всякое оружие и затем уже выдаются от отряда билеты, соответствующие... (Слово неразборчиво) паспортам наших коммерческих судов. Эти билеты достаточно защищают туркмен от притеснений со стороны персиян, которые видят во всяком предъявителе такового билета человека, находящегося под покровительством России. По возвращении туркменских лодок из Персии они заходят на Ашир, где оставляют выданные им от отряда билеты и прежним порядком следуют домой. Число лодок (больших, средних и малых), коими владеют морские туркмены, можно положить до 500 и деньги, [447] собираемые старшинами с этих лодок, составляют сумму, употребляемую, как выше объяснено, на выкуп пленных. Этот порядок нисколько не стесняет туркмен в их торговле, а потому они легко и без ропота с оным свыклись. Вообще настоящие отношения туркмен к отряду весьма удовлетворительны, но, чтобы вполне упрочить наше влияние на морских туркмен, необходимо усиление здешнего отряда, хотя на некоторое время, дабы показать туркменам, какими силами может располагать наше правительство для наказания некоторых, а также и для защиты и покровительства тех, кои нам преданы и послушны...

Капитан-лейтенант Лихарев