Прошение туркменских старшин на имя Екатерины II о разрешении кочевать в калмыцких степях (26 июля 1778 г. аналогичное прошение туркменских старшин было подано и на имя астраханского губернатора И. В. Якоби. 15 декабря 1778 г. об этом прошении И. В. Якоби донес в Государственную коллегию иностранных дел; оба эти документа опубликованы в 1884 г. в статье Н. И. Веселовского “Первое подданство туркмен России”. См. “Исторический вестник”, т. XVI, 1884, № 1, стр. 300 — 306)

25 апреля 1776 г.

С начала нашего ис юрт наших назад тому ныне сто лет к е[го] императорскому величеству конаками, то есть гостьми (Речь идет о большой группе мангышлакских туркмен, принявшей подданство России в 70-х гг. XVII в. Впоследствии эти туркмены были переселены из Мангышлака в Астраханские степи и переданы Петром I под управление калмыцкого хана Аюки), а последнему нашему выезду шестьдесят семь лет, находились мы при калмыцком Аюке-хане, коим образом тогда в бытность нашу при нем, хане, соизволением е[го] и[мператорского] в[еличества] государя императора Петра Великого губернскою канцелярией учинена всем состоящим при Калмыцкой орде калмыцкому пароду и протчему (кроме нас) перепись, а мы в числе конаков почтены, а в перепись не введены и с самого того времени, будучи вашего и. в. конаками, оказывали верные свои услуги и были на разных сражениях, во-первых, с сыном Аюки-хановым Жерен Дондуком для разорения киргис-кайсаков, во-вторых, во время Дондук-Омбо были на сражениях в Кубане с ногайцами, называемыми азмат, в-третьих, с ногайцами манлюбашцами, в-четвертых, с ногайцами, называемыми едишкульцами, в-пятых, во время ханства Дондук Дашина были на сражении с кабардинцами, откуда и пригнали до несколько ногайцев, в-шестых, во время наместника ханства калмыцкого Убаши четыре раза ходили на Арслан-Бека, а ждию (Так в документе) и все его услуги употребляли мы к вашему императорскому величеству, не жалея нимало живота своего и, несмотря на своих однозаконцев, и напоследок уже наместник Убаши из-под власти Российской бежав и нас всех усильно взял с собою, однако ж мы ушли обратно, за что оные калмыки как нас, так скот и имение наше разграбили, где отбили от нас сто тридцать дымов и увезли было с собою. Однако мы, желая остаться под покровительством вашего и[мператорского] в[еличества], лишась всего нашего мнения и положа за Россию некоторые свои головы, называя реку Волгу матерью, ушли сюда, в Астрахань, обратно. В следование наше кайсаками ограблены, причем жены и дети взяты в полон, кои тамо и остались, а по возвращении нашем нас, бедных трухменцев, прежде бывшей здесь астраханской губернатор господин Бекетов отослал кочевать под Кизлярскую крепость, где скот наш [гиб] от непрестанного комара, а из нас многие от тамошнего тяжелого и непривычного воздуха померли, почему мы просили его, господина губернатора, чтоб нам дозволить находиться по-прежнему при Астрахани, но токмо на то дозволения [он] нам не дал, а какую погрешность учинили, того мы за собой не знаем, а потом просили мы бывшего здесь после нево в Астрахани господина губернатора Петра Никитича Кречетникова аккуратно, чтоб нам дозволили кочевье иметь стоище с калмыцкими улусами по реке Волге, которой по прозьбе нашей во удовольствие до возвращения ево из Москвы и дозволил. И мы с удовольствием остались; того ради ныне вашего императорского величества Астраханской губернской [116] канцелярии просим повелеть близ калмыцких улусов прикочевать, с которыми за благо разсмотреть соизволите с коими и кочевку иметь должны, и, тем мы будем довольны, ибо всего нашего бедного трухменского народа общества состоит, о пребывании по прежним нашим обрядам в протчем предаемся на разсмотрение вашего императорского величества. (Далее следуют подписи тринадцати туркменских старшин)