И. Г. Андреев. Описание средней орды... Ч. 1. Гл. 5.

АНДРЕЕВ И. Г.

ОПИСАНИЕ СРЕДНЕЙ ОРДЫ КИРГИЗ-КАЙСАКОВ

Глава V

ОБРЯДЫ

1. О БОГОСЛУЖЕНИИ, МОЛИТВЕ И ПОСТАХ

1. Закон киргиз-кайсаков есть мугаметанской, которой приняли они в Бухарин от древнего хана Жанибека. Хотя же они в последующие времена и составили одно родство с разными языческими народами, но как почитают их более в своем рабстве и презирают, то сии принужденными нашлись, оставляя свои предания, называться единоверцами. Для богослужения же ахунов и муллов не имеют, а почитают всякого грамотного человека за муллу, коих из природных их ни у кого у них нет, а принимают их из ташкенцов и бухарцов. Сверх того многим знатным салтанам и старшинам по просьбам их даются таковые грамотные для письма с Сибирской линии из служивых татар и башкирцев, коих оня равномерно за просвещенных людей почитают. Храмов и мечетей нигде не имеют; а посвящают только святым местом ташкентской город Туркестану потому что в оном есть гроб одного древнего Хазрят-салтана, [56] коего почитают они святым, и некоторые полагая обещания, из отдаленности ходят туда пешие и ездят для приношения молитв, как один киргизец уваковской волости ⁴⁷, сын небольшого старшины Баяна и учинил. Женившись на молодой и хорошей девке, будучи оба в молодых летах и живши 8 лет, не имели они детей: он положил обещание, со своею женою сходить в Туркестант к гробу сего почитаемого ими святым; что и учинили в 1779 году, находясь в сем путешествии более полугода; ныне получа якобы разрешение, имеют у себя одного сына и дочь. Молитвы их происходят не иначе, как по сказкам их родителей: всякий аул или деревня имеет и почитает старого в оном человека, который, более ведая обряд закона, вышед на улицу, поет или лучше кричит молитвы; что чинится 5 раз в сутки, и называется музгу. Услыша сие возглашение, всякий должен по обычаю мугаметан, став на колени, приносить молитву, оставя все, чтоб он ни делал. Несмотря на то, в законе весьма не утвердительны, по неимению у них ученых людей; и как они много имеют язычников, то получа и от них обряды, исполняют оные; как то некоторые по обряду калмыцкому жгут кости и, делая фитили и намоча их салом, перед оными их зажигают и пред огнем приносят поклонение. Другие, имея некоторые от бога наказания, как, например, умирают у кого дети, или несчастливы скотиною, или когда чрезвычайные бывают бури, громы, молнии, а в зимнее время морозы и непогоды; то осердясь на проведение, ругают всяким образом и посты свои, имея, оставляют, которых однако они и совсем держат мало; но извинительны, как народ вольной и непринужденной, шатаяся с места на место. И по большей части упражнение их состоит в соблюдении своего скота в горах и степях, учинить сего никак не могут; а содержат довольно хорошо оставшие в своих юртах старики и старухи, до коих оные должности никак не доходят. Праздников, положенных по закону не почитают; да они их и не знают; а празднество и торжество бывает при совершении брачном и на поминках, и все оно состоит наиболее в пище, питии и конском ристании. Сверх сего каждый мужчина должен иметь при себе данные от муллов их молитвы, которые вшивают в платья; так же носят на спине и чрез плечо под правою пазухою, и называются байтумар, для того, [57] что, имея оные при себе, во всяком пути надеются иметь всегда счастье и не заблудятся, за которые муллы их берут с них не дешево.

2. О НРАВАХ И ПОВЕДЕНИЯХ

2. Нравы и поведения весьма странные; ибо они, как народ темный и непросвещенный, где бы ни было, шапок с себя не снимают, а отдают почтение главным своим салтанам и старшинам, ежели они встретят их, едущих на лошадях, сойдя со своей лошади, приклоняют одно колено. Тогда салтан положит встретившему на плечо руку, а буде в юрте, то чинят таким же образом, потом отшед немного, садится в круг, по обыкновению без всякой церемонии; но только отходит всегда лицом к тому человеку, которому он должен делать почтение. В прочем столько наглы и столь бесстыдны, что когда завидит что, все просит, хотяб оно ему совсем не надобно было. Говорят много, и между ими весьма много велеречивых и на разговоры хитрых людей; ежелиж салтан его говорит не по нем, то тотчас садится на лошадь и уезжает, который уже ни малейшей власти не имеет его задержать, и никто в том его не послушает. Когда бывают просьбы в обидах, то салтан посылает за ответчиком, подвластным своим; и ежели оной его послушал, хорошо, а не пойдет, силою взять не может. Ежели же великое какое дело, то стараются оного получить каким-нибудь обманом. Между собою здороваются, схватя руками друг друга, обнимают. Куда ни приехал, имеет всегда готовое содержание: ибо они, поелику далеко ни ездят, запасу с собою никакого не возят, а довольны, чем их где накормят; а сверх того, ежели в какой юрте случится приезжий, то в оной непременно уже готовится для угощения его варение, к которому без зазору и стыда съезжаются многие и другие, хотя б кому и дела не было, и все, что изготовлено, поедают. Приезжий же непременно должен рассказывать, где был, что видел или слышал, или что случилось; все же тут бывшие, вести сии должны рассказывать в своих юртах, отчего между ими всякие вести с невероятною скоростью бывают из отдаленных мест известны; ибо оные, чтоб об них услышать поважнее, выслушав, садятся на лошадь, отвозят в свои улусы в скорости и поступают далее. Когда удастся в другой волости украсть [58] лошадей и гнать, ежели сие усмотрено бывает, то делают погоню, и буде догнали и поймали, укравший почитается за вора; ежелиж ушел до своих кибиток, или до табунов, вором оного порицать не могут, но укравший почитает себя смелым и храбрым, считает сие себе за возможное, а обиженный по томуж стараться должен отмщать таким же образом, что называется баранта, из чего бывают такие следствия, что они барантуются, или друг у друга воруют весьма долго, и продолжается сие лет до десяти и более без всякой просьбы. Но напоследок одна сторона другую до того доводит, что уже все табуны у нее отгонят и приведена будет в крайнее разорение и бедность. Тогда разоренный едет к своим салтанам с просьбою, взяв с собою велеречивых и памятных людей; и тогда уже бывает великий съезд. Выслушав сие, собрание челобитчика и ответчика рассуждают, в чем у них с обеих сторон бывают посредники для миру. Тогда салтан, рассмотря, прикажет отдать обиженному сколько-нибудь лошадей и скота; что уже и весьма свято, и, переменить сего - правильно или неправильно, никто не может. А ежели плательщику сие будет весьма в тягость, то просит избавления от своих посредников, которые уже их разводят, и, учиня платеж баранты, сии кончатся, которыми они весьма себя разоряют, и доходят до крайнего убожества. Если же когда случится при таковых барантах с которой стороны смертное убийство, что нередко и случается, тогда по томуж бывают съезды знатных салтанов и старшин во множестве. По рассмотрении всех обстоятельств, платится кун, считая за одну вещь или лошадь в девятеро, и что от того собрания в приговоре положено будет. Ежелиж убитого отец, или мать и братья, будут на то согласны, то берут в кун калмыка, панцири, лошадьми и скотом и прочим имением, и доводят иногда убийцу до того, что он должен бывает лишиться не только имения, но жен и детей. Буде же на сие не согласны, то имеют право оного повесить, или, привязав к лошадям ногами, мучительно умертвить; признанной же вор во всяком воровстве платит; у кого он украл в девятеро, под строгим же весьма наблюдением. Ежели добрый человек знает вора, который украл, и на него докажет, то он должен жизнь свою оному отмщать, и ничем иным, как барантою, яко с виноватого. Буде муж жену убъет до смерти, то не точею [59] вступается отец, мать или родственники, но и вся та волость, поставя себя за бесчестие, и взыскивают потомуж великий кун, из которого главные вещи: баба или девка, панцири, колчуги, - отдаются отцу или матери, а лошадей и прочий скот разделяют по себе по частям, яко старатели были сего изыскания. Случаются ж обстоятельства, что как отец и братья, вступясь, могут без изъятия умертвить того убийцу, чем уже, яко кровь за кровь, и отмщение кончится, и далее как суда, так и платежа куна не бывает. Касательно ж до мелких судов и разводов, в оных не утруждают главных своих салтанов; ибо всякой таковой суд становится им недешево, потому, что обиженный продовольствовать должен пищею и питием все сообщество, которое у них чинится на великих расссуждениях весьма продолжительно. Равно ж многие разбирательства чинят частные старшины; так как и близ кочующие к границе киргизы многие наводят прозбы к крепостным российским командирам, которые разводят их с российскими людьми без всяких письменных документов словесно и скоро; что они всегда и почитают. Удовлетворения же им разные чинятся в рассуждении их легкомысленности, каков сей народ, чтобы они и впредь имели к российской стороне более привязанности; почему всегда употребляются на то всегда возможные старания. Долгой войны и порядочной ни с какими народами не имели, а почитают за войны наглые свои набеги и грабительства, которые по большей части чинят над дикими киргисцами. Равно собираясь по согласиям разных волостей под предводительством какого-либо салтана, ходят для таковых же грабительств к каракалпакам и хивинцам; также разбивают и разграбливают ходящие из Бухарей и Ташкента купеческие караваны на российские границы, как то в крепость св. Петра и Семиполатную, и грабят во множестве торгующих у них российсккх купцов, и чинят великие убытки и разорение; а в коммерции-помешательство. Умолчать же не должно и о наклонностях сих киргисцев некоторых волостей к Китайскому государству, ибо довольно известно, что волости, лежащие близ китайской границы по ту сторону реки Аягуза, платят китайцам алым, или подать, положенную с каждой юрты или аула по одной лошади, который платеж начался не более как с 1771 года; ибо китайцы места, лежащие по реку Аягуз, считают своими [60] завоеванными от зюнгорцев, а - за реку Аягуз, - уступленными от них киргисцам, яко своим во изгнании зюнгорцев помощникам. И как из обстоятельств видно, то китайцы по 1771 год никак не думали, чтобы киргизы переступили границы и внедрились по самые их границы и к караулам, почему сей алым на них и наложили. По достоверным же известиям известно, что Аблай-хан, будучи в живых, собирал с подданных своих алым с волостей атагайской, караульской и канжегалинской лошадьми, рогатым скотом и баранами, считая аулами и кибитками, но весьма малую подать, а редко, когда с прочих отдаленных волостей. По тому ж и сын его Вали-хан, нынешний владелец, поступает по правилу отцовскому, а в прочих частях, как салтанам и старшинам, подати никакой не платят, а только считают за подарки, когда те салтаны бывают в каких волостях для случающихся дел или разбирательств, тогда оные дарят их; да и сами салтаны имеют власть брать, что только пожелают.

3. О РОЖДЕНИИ МЛАДЕНЦЕВ

3. Когда придет время женщине родить, и она о том объявит, то посылаются зватые в близживущие юрты, чтоб съезжались, которых бывает при сем случае, как женщин, так и мужчин, весьма довольно. По собранию коих, протянут бывает чрез сею юрту шнур пли тесьма, за которую та женщина, держася, должна ходить, коей навешивается на шею плеть; а когда уже приближается время к разрешению от бремени, то оная хватается руками за решетку юрты, а за нее другая женщина, которая, взяв руками в замок за живот крепко, давит и выправляет, а ежели и того недостаточно, то уже приступают мужчины по два и по три, и все друг друга сильным образом тянут, поколь беременная не родит. Ежели, кто во время сие придет в юрту, то каждый должен полою своего платья страждующую ударить троекратно, с произношением одного слова “выходи”. Примечания достойно, что будучи женщине в родах сносить сие можно; ибо сколько ни запримечено, что при сем таком выдавлении, очень редко младенцев рождают мертвых. Имена же рожденным младенцам дают родители по своей воле, как кто вздумает. Напоследок, по рождении, а, особливо, в зимнее время, [61] страждут болезнями по большей части лихорадками и апоплексиею, и что они называют, что “шайтан или дьявол давит”. Потом по рождении бывает приезжим угощение. За потребно изъяснить нахожу здесь о такой женщине, которую случай довел видеть мне самому. В одно время, по некоторой надобности трафилось мне быть в киргиском улусе: вошед в юрту, увидел я сидящую женщину, которая была весьма бледна и худа и вся тряслася, голову имела покривлену и рот на стороне, и в великом изумлении. Перед нею сидел шаман или ворожец, читавший книгу; не оставляя сию должность и при мне, и выговоря несколько слов, плевал ей в лицо. Чудное сие происхождение довело меня до любопытства, и вышло, что та женщина семь дней тому, как родила младенца, и сие несчастье ее постигло; а то был мулла или лучше ворожец, которого можно почесть заклинателем духов. Хотяже от него никакой пользы ожидать было не можно, но суеверие их до того доводит.

4. ОБ ОБРЕЗАНИИ

4. Обрезание по закону магометанскому бывает в отроческих летах от 3-х до 8-ми обыкновенно, а некоторые то чинят и позже, но не далее десятилетнего возраста. Призвав такого человека, который обрезывает, (ибо у них другие и грамотные, называемые муллы, сего не чинят; а есть на то особый род или поколение) делают великое собрание родственников, который, сказавши несколько слов из своих молитв, и по исполнении сего получает за то довольное награждение. Девушкам в сих же летах остригают на голове волосы, а иным и обривают, чтобы выросли другие, что почитается по томуж за обрезание. Причем, всем находившимся делается довольное угощение, а ежели то случится в летнее время, то бывают и конские ристания.

5. СВАДЕБНЫЙ ОБРЯД

5. Невесту, как салтан, так и другие знатнейшие и богатые особы в роде сих людей, сватают от 3-х до 7-ми лет; а простые люди и позже. И как жених и невеста воспитываться должны при своих отцах, за которых по взаимным своим условиям, когда уже по рукам ударено, [62] платится калым, по могуществу каждого в имении, лошадьми, верблюдами, а между знатными и богатыми-калмыками. По возрастеж обоих жениха и невесты, поколь еще жених тестю своему калыма не выплатил, свадебного совершения не бывает. Однако, между тем, жених к невесте приезжает и имеет право с оною ночевать безвозбранно, но честно, не чиня никакой наглости, сколь бы долго сие не продолжалось. Но за платеж всего калыма и по пришествии времени к совершению брака, невеста имеет со своей стороны девиц ко услугам, которые, снаряжая ее, употребляют для увеселения приличные песни. И когда жених к оным приедет, то, на-рядя невесту по обычаю в лучшее платье и призвав муллу, который поставя оных среди юрты, ставит пред них чашку чистой воды и, покрыв белым платком, читает приличные молитвы; а напоследок, написав нечто на бумажке, опускает оную в воду и дает как жениху, так и невесте пить троекратно. По совершении сего отводят в особливо уготованную юрту на покой, с провожанием за оную. А напоследок приступают к оным женщины, смотря добродетели невесты, к ежели оная окажется честною, приемлют сие с радостью; в противном же случае, и ежели она погрешила прежде со своим женихом, не чиня в сем случае ничего другого, как только все его нарядное платье те женщины издирают в лоскутки, и лошадь, на которой он приехал, заколют и употребят на пищу, а молодые остаются с поношением. Есть в роде их и многие таковые, но в подлости, кои приживают детей; но сего не взыскивается. Ежели ж жених усмотрит обезчещену, то имеет власть, оставя ее у отца и взяв весь калым обратно, с некоторым еще взысканием за издержки отойти прочь. Будеже оная очреватела, и будет о том ведомо от кого, то он имеет власть в обоих сих случаях за бесчестие лишить жизни, и в имении как отца ее, так и матери, и того, кто сему причиною, в досаде своей зарезывает ножом лошадей и всякую скотину, которому уже противоречить никто не может; а напоследок, ежели есть, и пожелает другую дочь, может взять за себя без всякого платежа калыма вместо наказания. Бывают при том и такие обстоятельства, что из жестокосердия может как свою невесту, так и виновного, на верблюде повеся, лишить жизни; чему уже никакой и знатный султан препятствовать не может, и он суду никак не подвержен. Невестаж должна [63] жениху своему принесть в приданые юрту, лошадь с седлом и всем прибором, ружье, сайдак, платье, ковры и прочее. Напоследок происходит веселье в пище и питии, конском ристании, и к чему чинится довольное приготовление.

6. ОБ УМЕРШИХ

Когда умрет хозяин дома, или сын женатый, то оного обмыв, обвивают чистым белым полотном, протянув умершему руки, и, выкопав яму, хоронят в землю (как делают и татары), покрывая оную сверху досками, а потом землею. Но как во многих местах лесов у них нет, то закладывают камнем и делают как голпчики деревянные над могилами; а где совсем лесу нет, там нанашивают из каменьев бугры. В зимнееж время многие сего не делают; а мертвого, поколь земля не растает, до весны содержат повешенного на вершине дерева, а потом, похороня, выставливают у юрты на высоком шесте знак черный. В юрте же, поставя болвана, наряжают его в хорошее платье, надев на голову медной шелом и сверх платья панцырь или кольчугу; и в знак воспоминовения каждого утра и вечера, при захождении солнца, жены, мать, дочери и прочия, кроме мужчин, сидя на коленях пред сим болваном, оплакивают, вспоминая его деяния к выхвалению его храбрости, рукоделия, и тому подобное; что чинить должна жена. Ежели сторонний человек приехал в юрту, то каждый раз, которая жена более любила своего мужа, таковая лицо свое издирает более, так что знаки сии продолжает иногда чрез целый год. По прошествии же сего времени, снимает сего болвана и черный знак с юрты; и бывает великой съезд, делая поминки; при чем обыкновенное конское ристание с постановлением разных мет; а потом, по угощении бывших, у любимой умершего лошади подрезывают хвост по колены. Тогда уже оставшая жена имеет власть выйти замуж за другого, но не иначе, как в их же роде за брата, или ближнего родственника умершего, дабы заплаченный калым не пропадал.

7. О МУЖЧИНАХ

Мужчины в роде киргиз-кайсаков по большей части телом плотны, тучны, разных ростов; сильные, когда [64] сидят на лошади, и так крепки, что трудно с оной спихнуть. Пешком не проворны, ибо они по большей части употребляются в верховой езде, отчего у каждого и ноги кривы. Жен имеют по достаткам: от одной до семи и более, для коих имеют особые юрты или аулы, и кочуют по разным местам, по большей части для выгодного содержания скота; то, разъезжая по оным для присмотру, чинят не редкие посещения и к женам, а особливо молодым. При чем упомянуть достойно, что ревность в роде сих людей ни малейших следов своих не являет, и живут спокойно, и старшую жену почитают за сущую хозяйку, или мать. При всем же сем удовольствии, ежели имеют в рабстве у себя калмычек, и выдавать их не за кого, не оставляют и их праздными, чтоб и они детей родили, в чем жены их никакого препятствия чинить не должны. Платье их армяки, из верблюжей шерсти тканое; тож суконное, из разной материи по достаткам, широкое и длинное. Зимою и летом носят всегда шаровары суконные и кожаные; рубашек не имеют, а носят тонкие ординарные халаты из разных бумажных выбоек ташкенских. Спят нагие в юртах повалкой, сколькоб их ни было, как мужчин, так и женщин; покрываются в зимнее время от холоду одною кошмою. Головы имеют бритые; у некоторых молодых людей оставляются на верху косы, по образцу китайскому, и в нос надевают маленькие серебреные кольца в знак особой любви к отцу и матери. Шапки носят с большими ушами теплые, высокие, для способного надевания на аракчины; в летнее время имеют и белые шапки, на подобие шляп, с полями разрезными, катаные из самой чистой белой овечьей шерсти. В платье поступают каждый по своему могуществу в достатке, а по большей части носят кармазинное малиновое и черное; бархатное почитается за знатнейшее, которое и покупают в российских портах. Салтаны их непременно должны иметь шапки, опушенные чернобурок) лисицею и покрытые белой материею. По сим признакам и незнаемому человеку салтана их тотчас узнать можно. Для увеселения своего никаких вокальных пений и духовых инструментов не имеют, кроме, по их названию, кобыса, который величиною со скрынницу, но без верхней доски, имеет две струны из конских волосов; играют смычком, но оный никакой приятности не приносит. [65]

Так же имеют так называемые забызги, сделанные из толстой стволистой травы, и деревянные, обвитые толстою нитью с несколькими дырками, в которые играют разные песни весьма сиповато. Песни поют, но не так у них, как у прочих народов определенные, а выпевают всегда то, в чем они упражняются, или, короче сказать, что видят, то и бредят.

8. О ЖЕНЩИНАХ

Женщины имеют некоторые довольную красоту; но, как народ азиатский, смешанный из разных племен, более калмыковат; телом плотны, к воспитанию детей весьма способны. Волосы по большей части имеют черные и длинные, заплетают в две косы и навешивают для украшения на кольцах шелковые большие кисти, которые достают почти до полу; а по ним нижут маржаном, разными корольками и серебреными бляшками, и разных видов бляшками из белых раковин, которые достают от ташкенцов. И такие же украшения имеют на нагрудниках. На головах носят высокий, называемый навлук, а сверх оного - накладку на лбу, у коей прицеплено множество ниток маржана и жемчуга, который по обеим сторонам лица висит, даже до плеч. С верху обертывают белым платком, который попускается на спине клином очень низко; некоторые носят в носу маленькое серебреное колечко, по которому почитают любимую дочь отца. Перстей надевают множество; а в ушах носят серьги по большей части на больших кольцах, длинные с жемчужинами. Платье носят длинное, куртки, имея до подолу пуговицы, суконное, бархатное, парчовое, и разных европейских шелковых материев, по достаткам. Сапоги - из разных кож: красных и черных с острыми пятами или каблуками, так что ходить в них весьма трудно, у коих подошвы набивные маленькими гвоздками. Носят также и штаны, ибо они ездят всегда верхом на верблюдах, и лошадях, и быках; и великие бывают из них наездницы. Мужа своего именем никогда не называют, и поставляют то за грех, а называют мурзою, то есть, господином. Свекра своего не должна женщина видеть, поколь не родит младенца; а ежели сие случится нечаянно и миновать будет не можно, то должен он ее подарить знатным подарком. При перекочевке с места на место должность есть жен [66] снимать и поставлять юрты, седлать для мужа лошадь и сажать его на оную. Рукоделия оных - прясть шерсть, ткать армякчину, шить разными шелками как платье, так и конские уборы, катать войлоки, ткать тесьмы, шить платье, иметь смотрение за домом и воспитанием детей.

9. О ДЕВИЦАХ

Девицы в одеянии имеют сходство с женщинами, а только разнятся от оных тем, что волосы заплетают кос в семь, или в девять; по томуж украшенные носят аракчивы, а иногда и совсем головы не закрывают. Во нравах обходительны и ласковы; стыда имеют мало. Ездят верхом по большей части на иноходцах. В летнее время бывают при перекочевках гульбищи, где собирается как девиц, так и молодых мужчин, а особливо холостых, довольно. И бывают беги, и мужчина должен ловить девицу, чтоб рукою схватить за груди; девица обороняется от того своею плетью, и ежели с которою сие случится, то оная сие поставляет себе в стыд, а молодому мужчине в проворство. Тож имеют всякие женския рукоделия, а особливо, хитроплетенныя из самого тонкого камыша, на подобие ковров, циновки, в которых они каждую камышинку обвивают шерстью крашеною. Краски подбирают в узор так, что всякому взору сие приятно быть может; употребляют же оные для украшения своих юрт, приставливая изнутри оные к решеткам.

10. О РУКОДЕЛИЯХ И РЕМЕСЛАХ

Первое и главное их рукоделие есть построение своих кибиток, которые делают из тонкого талу. Очистя оной и выкрася в красную краску, связывают в решетку ремнями, которые складываются и на верху делается круг, и на таковых же поставляется изогнутых таловых прутьях. Вокруг и сверху покрываются войлоками и обтягиваются для укрепления разных манеров ткаными тесьмами. Делают также арчаки к седлам, точат деревянную посуду, из которой бывают чаши величиною в диаметре до трех футов, и, удивительным образом выкопав яму и поставя над оною два столба, один человек должен обыкновенно ремнем вертеть, а другой, с инструментам [67] сидя, - точить. Кузнецы делают ножи, шилья, копья и к стрелам копейцы, которые они только проварить могут. Медники из меди латуни кованою работаю оправляют камчи, поясья и напаивают проволокою полуженою, вставливая корольки, и маржан, и разный бисер, а по большой части женские уборы, конские уборы с насечкою серебром, и прочие мелочные поделки. В летнее время из весьма сквашенного кумыса высиживают вино: выкопав в берегу яму печкою, над оною ставится большой чугуной котел или, по их, чаша, налитая сим кумысом полно: с верху покрывается сшитым из сырой кожи колпаком и обмазывается внизу глиною; из сего кожуха сверх самой чаши вкладывается ружейной ствол, коим по согретии котла, паром выходит вино, которое в рассуждении их довольно хмельно, ибо они употребляют его во множестве.

Вкус его несколько кисловат, цвет имеет несколько синеватый с белизною, и густ так, как брага. Из сего киргизского вина некоторые господа, довольно передвоя раза три, получали изрядную водку, которую никак, если не будет сказано, что она сделана из кумыса, с российскою распознать не можно. Варят мыло из сала и золы в тех же котлах чугунных, в коих варят и пищу. Мыло сие весьма черно и крепко как камень, но для мытья весьма хорошо и мылко, ибо оным из белья выводятся всякие пятна.

11. О ПРОМЫСЛАХ

Промыслы имеют по большой части зверей, которых по степям, конскою гоньбою, как то волков и лисиц, ловят; равно и стреляют из ружей, как то: козлов, сайгов, маралов, зайцов и в каменных лесных местах - медведей. Птиц из ружей стреляют весьма мало, а чрезвычайно довольно имеют на то ястребов; для зверей же - больших орлов, называемых беркутами. По томуж волков и лисиц ловят кабканами. В прочем других никаких промыслов более не имеют.

12. ОБ ОРУЖИИ

Оружие имеют огнестрельное, по большей части турки, длинные калмыцкие; а равно к оным покупают с позволения при портах и российские, как простые, так [68] и винтовальные. Замков у оных не имеют, а стреляют фитилями; и стреляют редкие хорошо зверей, а птицы никакой; и имеют ружья довольно. Порох, хотя некоторые и сами делают, но весьма мало; а достают по большей части из Бухарин так, как и свинец, и из России. Делаж их порох бывает, хотя и не так крупен, как пушечный, но мельче; только силы такой не имеет, и звук от него по выстреле бывает слабый. Потомуж довольно имеют луков, по большой части китайские, калмыцкие и мунгальские; а сами они их не делают так, как сабли и копья. В случае какой надобности или вооружения, надевают на головы медные шеломы, имеют довольно колчуг и панцырей. Но при всем оном вооружении, как довольно известно, на войне бывают слабы, и, будучи хотя несколько тронуты, рассыпаются тотчас врознь, и каждый ищет спасения своего бегством. Ежелиж из них собирать годных людей к воинскому действию, то должно полагать не менее с каждой юрты по два и по три человека; и как юрт их числом 32790, то не более - 70000 человек.

13. О ТОРГАХ, ГДЕ И С КАКИМИ НАРОДАМИ ПРОИЗВОДЯТСЯ

Торги производят по пограничным городам Китайского государства, лежащим к Киргис-кайсацкой орде, или Кулже, он же и Боянда, который почитается пограничной крепостью и губернским городом, в котором непременно всегда находится губернатор и войсками командующий генерал, о котором здесь, яко о знатном сем месте, и первом к киргизам, объявить можно, что оный лежит при реке Или, весьма пространный и плетенный, обмазанный глиною. Город четвероугольной, так что одна сторона оного от реки Или имеет более версты. К семуж городу подкомандные места состоят по всей линии, тож и поселенные по реке Или калмыки; ибо запасной оного магазеин состоит от сих помещиков, с коих ежегодно получается вместо подати от 6000 человек или душ, с каждой души по 32 кова, который весь составляет один пуд, а более никакого заготовления не бывает, которым состоящее в сем городе войско и довольствуют, выдавая помесячно пшеницу, крупу яшную и просо, в каждый месяц на одного человека по пуду. Лежащие от Кулжы к российской границе караулы: [69] Кашмир-Кура и Курахута, Сарбулак, Сиряталки, Ашу, Сагрянкул, Канжего, Чулакарагай, Чиноал, Игирма, Барлык, Чигантугай, Имиль Чугачак, который почитается за крепость. Сия крепость небольшая, тож стены оной плетеныя, намазанные глиною, от которой караулы: Вахты, Набар, Биш, Карбага-Базар, Юс-Ягач, Бури-Такшлаган, Котон-Карогай, Зацсак-Куль - самый” крайний к реке Иртышу, впадающий в озеро Нор-Зайсан. До сей крепости Чугачак торгующие в Семиполатной ташкинцы ходят вьючными лошадьми в 15 и 16 дней, а до города Кулжи - в 40 дней. Когдаж ташкинцы выходят на их караулы, то они по линии провождаются за конвоем, в котором они месте, в Чугачаке, или Кулже, торговать намерены, но очень скоро, так что роздых дают для лошадей весьма малый. Сииж караулы кроме крепости Чугачака строения никакого не имеют и укрепления, а команда летом стоит в палатках, а зимою в землянках. Команды бывают не более на каждом карауле, как по 40 и по 60 человек конных, по большой части из калмык; по томуж манжуры, салоны и чахары, конные карахтаты, пешие, из которых чахары и калмыки у них в весьма в великом уничтожении. Употребляются по большей части при подводах и работе, ибо войско сие нерегулярное, называемое “цирик”. При торгах же в сии города киргизы, по большой части, отводят лошадей, быков и баранов, а от китайцев получают: серебро в янбах и мелкое, дабы синие, китайку, посуду лаковую деревянную, канфы, фанзы, лянзы и другие простые материи, штофы, парчи, бархаты и китайское платье. Китайцыж киргисцов в города свои ни под каким предлогом не впускают, а по прибытии их выслан бывает досмотрщик, который, осмотрев товар, доносит вышнему у них командиру. Платеж киргисцам определен за каждую животину. Выслав свой товар за скота, угоняют от них оной в город, и всякой киргизец никакой отговорки, надобен ли ему тот товар, или не надобен, - иметь не может и спорить никак не смеет. В прочем имеют они свои торги при учрежденных портах по крепостям Сибирской линии, но вольным и непринужденным образом; а что от них получается и к ним отпускается, в главе 6-ой сей книги ясно описано. В прочем они ни с каким соседствованным народом торгов своих не производят. [70]

14. О БОЛЕЗНЯХ И ЛЕЧЕНИИ ОНЫХ

Болезни в роде сих людей бывают: по большей части лихорадки, от которых лечат их заклинатели, ибо почитают, что оные происходят от дьявола, французская - от нечистоты и многоженства. Оспа бывает в обыкновенное время. Когда сим заражаются поветрием весьма от оной, а особливо, в зимнее время, страждут и умирают; ибо многие отходят в горы и пустые места и избавляют детей своих от оной во младенчестве, коя напоследок постигает их в совершенных летах и в старости, и чрез то бывает великим вредом. Впрочем, как сей народ довольствуется ординарною пищею и питием, не употребляя горького, кислого и соленого, то в рассуждении прочих народов из опытов явственных, довольно видно, что многие между ими в самой глубочайшей старости доживают до 100 лет и более; не утратя не токмо зрения, ни памяти, но ниже зубов, и свободно могут ездить верхом без всяких припадков. Женщины по томуж страждут, по большей части, после родов апоплексиею и лихорадками, каких, как выше сказано, бывает довольно. Да и прочия болезни как старых, так молодых людей, и младенцев, лечат, по суеверию своему, вышеписанные заклинатели, которые бывают их муллы из ташкенцов, бухарцов, тож из калмыков, кои не более, как читая книгу, плюют больному в лицо. Лечат также по большой части называемые бахцы или шаманы, кои, играя на кобысе и бьючи в бубен, скачут пред больным, разные делая телодвижения; так же, как их муллы, плюют в глаза и бьют плетью под видом, якобы отгоняют нечистых духов; которые, исключая мало наружных, почитают, что всякие болезни приключаются по навождению или мучительству дьявольскому. Прочих же лекарств, составляемых из трав и кореньев, никаких не имеют и не употребляют.

15. ОБ УПОТРЕБЛЕНИИ ПИЩИ И ПИТИЯ

Главная и первейшая пища есть мяса скотские, как лошадиные, верблюжьи и прочих чистых скотов, не выключая падины, какою бы то болезнью он ни издох. Употребляют также разный хлеб; но хлебов никаких не пекут, ибо нигде и не разумеют. А кладут муку в варенье, а рожь, пшеницу, ярицу, ячмень, - обжаривая [71] в сале, что по большей части зимою. В летнее время мяса потребляют весьма мало, и тогда случаются их мазраны или собрания, как, то: поминки, свадьбы, прочее. И питаются по большей части кумысом, деланным из квашеного кобыльего молока; а из коровьего и овечьего - делают крут, на подобие сырчиков, и засушивают; и когда их употреблять, растирают в теплой воде. Воды холодной как в летнее время, так и зимою, не пьют, а всегда согревают. Когда их варенье весьма горячо, тогда кладут к себе в чаши холодной воды или снегу, что им никак не вредит. Ложек для хлебания не употребляют, ибо жидкое варенье пьют чашами; а мясо, мелко искрошенное, едят руками. Также едят рыбу, когда достают от русских людей, а другие и сами как сетьми, так и удами, промышляют. Великие охотники до ароматных кореньев, как то: имбирю, бадьяну, перцу, а, особливо, стручковому. Калган, гвоздику употребляют для духу, и по большей части, за лекарство. Российскую водку и вино пьют довольно, а равно и квас, но, по большей части, охотники до пива.

16. О ШАМАНАХ

Вышеобъявленные действия шаманов сих, которые представлены были его сиятельству графу фон Мантейфелю 21-го числа июня 1787 года прямо станца Уваровского, на заречной стороне, в киргизском улусе от Чурегей-салтана, из коих первый, природный киргизец, называемый бахчи, представлен был, яко знающийся с нечистыми духами. Надев на себя коротенький с белыми полосками кафтан, как видно нарочно для того сшитый, и, сев среди юрты, нечто пел, играя на кобысе, качался, вертелся и кликал именно дьяволов. Потом, якобы оныя, собравшись, начали его давить, и он от того обезумел. После, вскочив, бил в бубен, скакал и вертелся разнообразно до того, что подлинно можно человеку от того взбеситься; падая на землю, кричал диким голосом и несколько был безгласен. А напоследок оных уже разгонял палкою, бросаясь между людей; что однакож все его представление более походило не на настоящее, как бывает у язычников, а особливо, у тунгусов, шаманство, а на увеселение, которых у них весьма [72] довольно; и примечено, что сему ремеслу учатся из беднейших людей с малолетства.

Второй, человек степенный, нз ташкенцов, одетый в белое длинное платье полосатое, подпоясанный белым платом, у коего голова обвита была как у хожей, или почесть его священным мужем; в руках - костыль или жезл длинный, убранный разными камышками, обвитый весь проволокою и оправлен медью, на коем навязаны были белый длинный плат и два шелковыя. Называется он диавана. Он, во-первых, сев на скамью среди юрты, зачал читать молитвы и призывать именно своих святых, причитая каждому их должности ко управлению и к даянию всяких благ народу. И, как видно, оные к нему предстали, то он был в великом от того ужасе или в восхищении. Между тем, один злой дух препятствовал слышать ему оных божественные отправления; то он, вскочивши, бегал со свои костылем и прогонял сего духа. Напоследок подведена была ему лошадь оседланная. Тогда он вышел на улицу и, сев на оную, отскакал от юрты на четверть версты, и потом, въехав в юрту, вертелся на лошади, имея в руках жезл, раза три или четыре. После выехал и, бросив лошадь, вошел, как видно было, с веселым видом, прогнавши совершенно злого духа; потом, сев так, как и прежде, скликать начал святых с великим благоговением, прося от них милости. По сем ошиб его обморок, то его человека четыре держали весьма усильно, и он рвался, а напоследок утих, и минут десять спустя очувствовался. Тут начали его спрашивать, и он рассказывал бывшие ему откровения, что сей год будет благополучно в их народе, войны не будет, скотина будет благополучна; и все им насказал благое, за что все, его благодаря, сделали по обычаю своему краткую молитву. Однако ж все сие почитать должно за представления больше театральные, нежели божественные, ибо они и делают сие всегда ночью при малом свете, дабы иногда зрителям притворства их рассматривать было не можно. [73]

Г лава VI

О ПРИЛЕЖАЩИХ ВОЛОСТЯХ ОТ КИТАЙСКОЙ ГРАНИЦЫ ВНИЗ ПО РЕКЕ ИРТЫШУ ДО КРЕПОСТИ ОМСКОЙ, ОТ ОМСКОЙ КРЕПОСТИ ПО НОВОЙ ЛИНИИ ДО РЕДУТА ПЕСЧАНОГО, КОТОРЫЙ ГРАНИЧИТ СИБИРСКУЮ ЛИНИЮ С ОРЕНБУРГСКОЙ

1. ОТ КРЕПОСТИ УСТЬКАМЕНОГОРСКОЙ ВВЕРХ ПО РЕКЕ ИРТЫШУ К КИТАЙСКОЙ ГРАНИЦЕ

Крепость Устькаменогорская лежит при пресечении рекою Иртышом, текущем чрез озеро Нор-Зайсан, хребта Алтайских гор, на правой стороне течения оной, в крайних границах Сибирской линии северной широты под 49-м градусом.

Начиная от крепости Устькаменогорской, вверх по реке Иртышу, волость увак-кирейская, которая, следовательно, ведет нераздельный остаток от древнего звания увак-кирейского; понеже более сея волости под названием другой увак-кирейской уже не находится. В оной старшина Ишмурза Мачанов. Подвластных у оного кибиток считается 120, в коих лучших людей, кроме жен и детей, 300 человек; лошадей 10000, рогатого скота до 4000, баранов до 6000. Кочевье свое имеют выше крепости Устькаменогорской в 20 верстах. В летнее время отходят в степи. Рогатого скота, верблюдов и баранов содержат при своих кочевьях, а лошадей в зимнее время отгоняют в китайские границы, где берут с них за зимнее содержание, без взятья аманатов, по одной лошади со 100. Ежелиж табунщики их причинят, будучи в их границах, какие шалости, то весьма строго их наказывают.

Волость найман-кокъярлынская. Старшины: в первой части оной - Мамай; во второй - знатного поколения в сей волости киргисца Карабарака сын Бустан. Кибиток 900; лучших людей до 3500 человек. Лошадей до 18000, верблюдов до 1000, рогатого скота до 3000, баранов до 35000. Кочевье имеют вверх по реке Иртышу, в 30-ти верстах от Устькаменогорской. Со скотом своим поступают, как увак-кирейская волость. [74]

Волость учаклы-уконская. Старшина - Койля. Кибиток 40, людей до 100 человек. Лошадей до 2000, рогатого скота до 700, баранов до 3000. Они поступают со скотом, как объявлено выше сего о первых двух волостях. Сия волость - отшельцы Большой орды от волости усенской, которая находится за городом Туркестантом; вышли к своим родственникам во время, когда калмыки сошли в российское подданство, чему уже лет более 20 назад. Кочевья имеют в вершинах речки Аблакетки, на которой стоит древний калмыцкий город Аблакет (О сем Аблакетском городе в Сибирском летописце показано, что оный, во время проезда посыланного в Китай из Тобольска посланника Байкова в 1655 году, строился от калмыцкого Аблай-тайши, почему и имя себе получил; но ныне уже развалился). Лошадей и скота частью содержат и при своем кочевье.

Волость акнайманская. Старшина в ней Жулумбет. Кибиток 500, отборных людей, кроме жен и детей, до 2000. Лошадей до 30000; и прочего скота, яко то: верблюдов, коров, баранов, - достаточно, и поступают с оным, как выше сего объявлено. Кочевья имеют против китайского караула Карбаги-Базару. Славная, смирная и похвальная волость. Тоже кочует и в урочищах между двух речек Букан и Чегенак, расстоянием от Устькаменогорской во 150 верстах. Имеют и хлебопашество: сеют пшеницу, ячмень, просу с достатком, получая хлеб на посев от китайцов, о котором объявляют, что весьма крупен.

Волость табуклы-улуюс-найманская, в которой старшина Сарымурза. Подвластных у его кибиток 200, отборных и лучших людей до 700. Лошадей до 6000, тож и прочего скота достаточно. Кочевья имеют по сю сторону камня Тарбагатая. Со скотом поступают по вы-шеписанному о прежде показанных. [75]

Волость караул-ясык-найманская, в коей старшина Мактабай. Подвластных у его кибиток до 200, и скота достаточно. Кочевья имеют прямо китайской крепости Чугачага в близости; лошадей отгоняют в зимнее время в границы китайские.

Волость чиреучинская, в которой старшина Чуваш, жалованный от китайцев пером, которое носит на шапке; и сын его Мамет, умеющий российской грамоте читать и писать. Подвластных у его кибиток до 300; лучших людей, кроме жен и детей, до 700. Лошадьми и скотом не очень достаточны и небогаты. Кочевья имеют на правой стороне реки Иртыша у устья реки Нарыма. В зимнее время лошадей содержат в границах китайских.

Волость каракаш-кирейская, в которой старшина Усен. Подвластных у его кибиток до 300, лучших людей, кроме жен и детей, до 650 человек. Лошадьми и скотом недостаточны, потому и небогаты. Кочевья имеют на правой стороне реки Иртыша, выше устья реки Нарыма, на копях, где, как видно, были рудники. Скот содержат в границах китайских, как о прочих выше объявлено.

Сюда надлежит внесть к описанию и о вновь выехавшем в 1785 году к российской границе в крепость Усть-каменогорскую Чурегей-салтане, который, объявя свое доброжелательство, принят в свое управление, по просьбе народа, волости канглынскую и чашклынскую, которые сходцы Большой орды, от рода уконцев. Да и прочие волости от рода сего имеют желание быть в его ведомстве; тож и находящиеся в сих волостях ташкенцы и бухарцы приняли намерение жилище свое завесть с ним вместе. Которому Чурегей-салтану от крепости Устькаменогорской в трех верстах построен дом, да и для ташкенцев построено 8 домов. Принятие же сего салтана в сии волости, как он объявляет, было потому, что дед его Юлбарис-хан ⁴⁸ владел Ташкиниею, а отец его Аблай-салтан находится Большой орды в чимир-юсунской [76] волости салтаном. Да и ныне дядя его родной Карабаш в части Ташкинин признан ханом. Но причина выезда его сюда к России, как он, Чурегей, имеет жену, дочь Шанияс-салтана, то оный, хотя прежде имел свои кочевья за городом Ташкентом по реке Или, к китайской границе, приехал по обыкновению своему, к тестю, который, как видно, и согласил его отца. О знатности же поколения своего, хотя он утверждает - от древних ханов, именно, как то: Чингис-хан - Тогум-хан - Сыгай-хан - Аман- Булан-хан - Батыр-салтан - Турсун-хан - Жолбарс-хан - Бууру-хан (его дед): Аблис-хан (его дядя), Аблай-салтан (его отец).

Но по рассмотрении сего поколения находится великой недостаток, так что не может быть вероятно, чтоб от начала Чингис-хана отец его был десятым; а утверждаться лучше на поколении, описанных в роде Салта-мамет-салтана по родословной росписи о всех ханах, ибо оная сочинена по достоверным известиям знающих старинных людей.

О волостях, лежащих за камнем Тарбагатаем.

Волости сии расположены возле китайской границы, которые имеют в летнее время кочевья свои около сего камня, а в зимнее - и при урочище Тактатау, известно, что они лошадей своих отгоняют к китайцам с обыкновенным выше сего объявленным платежей. Все сии волости - отшельцы из Большой орды от рода аргын-усюмского.

Волость байсуан, в которой прежде был старшина Дана-бий, но ныне более в почтении Кубаи-Калбай. Подвластных у оного кибиток до 3500; весьма богаты скотом и лошадьми.

Волость каноур-бюрыс, в которой старшина Далы-Девлет. Подвластных у оного кибиток до 400; богаты лошадьми и скотом.

Волость кыл-бурюк, в которой старшина Ажибай-Алтай. Подвластных оного кибиток до 300, лошадьми и скотом не весьма богаты. [77]

Волость юсун-чапратчы, в которой старшина Куй-суймас Карана. Подвластных у его кибиток 1500; весьма достаточны скотом и лошадьми.

Волость кызык-бурюк, в которой старшина Аслибай. Подвластных у оного кибиток до 300; лошадьми и скотом весьма бедны.

Волость кызайул-булды-тургай, в которой старшина Атанбай. Подвластных у оного кибиток до 700; умеренно достаточны лошадьми и скотом.

Волость акбарак-акбулат-дюртаул, в которой прежде был старшина Карабаш Илелтюбет, а по смерти его Доскана-бий. Подвластных у его кибиток до 600; в лошадях и скоте умеренно богаты.

Волость канглы, в коей старшина Садык, подвластных у его кибиток 120. Очень небогаты как лошадьми, так и скотом.

Во всех сих вышеписанных волостях киргисцы начинают пахать землю, и сеют хлеб, пшеницу, ячмень и просу; а хлеб на посев получают от китайцов.

О волостях, лежащих по реке Жидысу, рода найманского.

Волость сигис-сары, в коей старшина Биака-бий. Подвластных у оного кибиток 600; лошадьми и скотом достаточны. Кочевье имеют по реке Жидысу. Лошадей отгоняют з зимнее время в границы китайские. [78]

Волость алжанская, в коей старшина Аламан Подвластных у его кибиток до 450; богаты как лошадьми так и скотом. Кочевья имеют в близости китайского города Кулжи; скот содержат у китайцов с обыкновенным платежом; но пашут ли сии волости хлеб, неизвестно.

О волостях, лежащих по Кашкарской дороге.

Волости сии зимние кочевья имеют по сю сторону реки Или и по рекам Бежи, Каратале и Агакшибе; и при озерах, лежащих от Балхаша к востоку - Ачактугуле и Алактуле. В летнее же время, ежели они согласны и никаких друг против друга требований не имеют кочуют с дикими киргисцами; а когда между ними какой раздор, то отходят и к реке Жидысу.

Волость чашклынская, в которой старшина Берды-хожа, Подвластных у его кибиток до 300; лошадьми и скотом весьма богаты.

Сей волости старшина Берды-хожа, выехав в крепость Семипалатную в 1783 году июля 13-го дня, в российскую границу в первой раз; ибо оный по отдаленности прежде никогда не бывал. В бытность свою у господина коменданта признавался. Российских командиров приемом весьма доволен; из чего ясно было видно, что оной Берды-хожа впредь имеет желание к российской стороне, и, ежели, как они имеют по близости жилища свои с китайцами, коих обхождением и приемами, в рассуждении их гордости, отзывался весьма недовольным, так что редко кого из знатных людей в города свои впускают. Причинаж приезда его была в Семипалатную не иная, как только желание видеть российскую границу, командиров и вообще российских людей; ибо оные кочевья свои имели смежно с дикими киргизами, где стояли более 18 лет. Ньшешнегож года, в мае месяце, вышли к камню Чингистау со всею своею волостью, откуда потеснили и Ханхожу-салтана, равно и детей Абулфеистовых, которые, хотя в том месте кочевья [79] имели более 40 лет, отошли в близость к российской границе к камню Дербугатаю по речке Чар-Гурбану, за 60 верст от линии, по причине, что сии найманцы не дали чашклынцам на диких вспоможения. А сверх того, с китайской границы вытеснены были войсками по случаю попавшихся четырех человек в воровстве, коих они хотели наказать. Но, как оные были подвластные Сук-салтана, он их выдать им туда не мог, почему и сам был захвачен пленным. И потому принужден был Ханхожа-салтан, сыскав сих воров, отослать, которые в скорости, по исследовании их, были повешены, а Сук-салтана выпустили. Почему, убоясь, киргизы и поныне еще с китайцами торгу не имели. Сверх же сего получено от него следующее достоверное известие единственно ко объяснению их политических дел, что меньший брат Вали-хана Чингис осенью 1784 года, собрав киргисцов около 1000 человек, ездил в город Ташкент для успокоения в Ташкении междоусобия, и оттоль благополучно возвратился. Брат же его малый Тыс-салтан с тремястами человек, выехав в волости диких киргисцов для добычи, как и обыкновенно они их, ежели удастся, грабят, покусился достать для себя добычу, но вместо того был захвачен в солтинскую волость. А как, по узаконению их всеобщему, должно было его непременно убить; им же из чести, яко салтана, отпустить; то оные в посмеяние всех киргиз-кайсаков, наложили на него платеж восемь человек калмыков, в чем для верности и оставили у себя из его людей в залог 10 человек. Который, выехав, принят был братом своим Чингисом с великим поношением, что он, яко сын славного салтана и ханской брат, покусился отдать себя на выкуп; потомуж с прочих волостей кайсаки над дикими имели поиск, но неудачно оттоль возвратились.

Но не могло сие утихнуть между кайсаками и дикими киргизцами несогласие, которое и довело некоторых до конечной погибели. Сего 1786 года февраля 13 дня выехавший, живущий у Ханхожи-салтана в муллах тобольский служивый татарин и толмач Киленей Мамлим, привез известие о следующем происхождении: что по многим с дикими киргисцами у кайсаков ссорам, в январе месяце, собрався к оным сей волости старшина Берды-хожа, хотя оному ехать туда для повоевания и [80] не хотелось, в рассуждении приключившегося ему некоторого сновидения, что он сего пути благополучно не кончает. Но принужден был послушать собравшихся киргисцов, коих с ним и было 100 человек, с которыми по выходе к реке Жидысу к диким, расположился лагерем, в ожидании удобного времени к нападению на своих неприятелей и в ожидании еще собирающихся к его партии киргисцов. А как они лошадей своих содержали при лагере на полевом корму и не за хорошим присмотром, то дикие, собравшись человеках в 80, у сонных их отогнав лошадей, напали на самих, перебили их и других перевязали. Сегож старшину, яко главного их предводителя, поймав, один киргиз, сев на лошадь и посадя его за себя, вез к своему старшине Исенгильде пленным, и несколько еще не доехав, повстречавшись с ними другие, с радостию обещали ему конечную смерть. Который, видя, что конечно с ним оная воспоследовать может в скорости и избыть того никак не может, вынул свой нож, заколол везущего его киргисца. По учинении сего злодейства, прочие, схватя его, отрубили ему голову и руки и ноги; и, распоров живот, в оной склали все части. И так, храброй сей старшина, от коего много лет дикие были побеждаемы, окончил живот свой несчастно. У которого остался ныне брат родной Секлоян и четыре сына, из коих Лепес - большой, другой - Чок, а о прочих уведомления не получено. Другой же отделенной их партии одноземцы, коих нечаянной сей случай весьма тронул, не упустили с дикими иметь драки, на которой взят ими в плен старшины Исенгильды сын, и по привозе мертвого и сего пленного к его женам, жены зарезали ножами сего пленного во отмщение своего мужа; почему дикие киргизцы усиливаются ныне против кайсаков, ведая, что не стало ближайшего к ним и храброго к защищению старшины Берды-хожи. Ибо оной 1785 года в октябре месяце, собрав из семи своих волостей до 500 человек, на диких ходил и нашел на китайское войско, коего было 1500 человек. То китайской начальник просил его, чтоб он постарался с ним об усмирении диких; а причину сказывал, что они украли у них 2500 лошадей. И так оный, согласившись с ними, напал на диких от реки Аягуза, а китайцы - от реки Или и весьма их погромили. А с другой стороны известились, что ходивший нынешнею же зимою на диких [81] Букей-салтан, собрав токмак-найманской волости киргизцов до 100 человек, сего года января 5-го, отправился на диких на реку Жидысу, где находился без всякого действия, располагая свои мысли, чтоб и ему так же, как и прочие, не понесть от них судбины. Но собравшиеся к нему киргизцы требовали от него, чтоб он непременно с ними шел; в противном же случае объявили ему, что они довольно имеют вольности, оставя его, отойти прочь и обратиться на прежние жилища под Ташкинию. Но он, Ханхожа, как видно, ничего там не учиня, возвратился обратно в первых числах марта.

Волость жалаирская, в которой старшина Юлдубай Чимирбай-бий. Подвластных у оного кибиток до 600; лошадьми и скотом весьма богаты.

Волость булатчинская, в коей старшина Ямбай-бий. Подвластных у его кибиток до 450; весьма достаточны как .людьми, так и скотом.

Волость кашкаровская, в коей старшина Игилик-бий. Подвластных кибиток у его 500, людей лучших, кроме жен и детей, до 1000; лошадьми и скотом против прочих волостей весьма достаточны.

Волость кармыкская, в коей старшина Сююндук. Подвластных у оного кибиток до 100; весьма достаточны лошадьми и скотом.

Волость янышская, в коей старшина Байгабыл Утеп. Подвластных у его кибиток до 100, лошадьми и скотом недостаточны и весьма бедны. [82]

Волость матай-именали-кайнарская, в коей старшина Тайлак-батыр. Подвластных у оного кибиток до 600; лошадьми и скотом весьма достаточны. Все сии волости под властию и покорением Адиль-салтана и его детей.

2. ОТ КРЕПОСТИ УСТЬКАМЕНОГОРСКОИ ВНИЗ ПО РЕКЕ ИРТЫШУ ДО КРЕПОСТИ СЕМИПОЛАТНОЙ

О сей крепости, как самой пограничной Сибирской линии к китайской границе, объяснить нужно, что лежит она под 49 градусов северной широты, построенная в 1721 году по правую сторону течения реки Иртыша, пересекающего хребет Алтайских гор. В которую как кай-саки, так и ташкенцы и бухарцы, и из Кашгарии, отколь ныне по большей части торги производятся, выходят своими караванами для торгу и вывозят товары разных родов, кои описаны в 3-й части сей книги. Из которой некоторые отходят для таковых же торгов и в Семиполатную, и в оной для того учрежден с 1765 году меновной двор, где и собирается с российского купечества пошлина, которой в 1783 году собрано 599 рублей, в 1784 году - 840 рублей, а в прочих годах сколько было оной в сборе, за неимением при делах документов, неизвестно. Для приласкания же и угощения кайса-ков содержится каждогодно из экстраординарной суммы 100 рублей, которые и выходят все без остатка. Сколько же случалось на дистанции оной крепости в перепуске конских табунов на российскую сторону, при сем значит роспись: в 1783 году лошадей - 14000, табунщиков - 54; в 1784 году лошадей - 8000, табунщиков - 40.

От Устькаменогорской крепости вниз по реке Иртышу, как киргисцы кочевья имеют смешанных волостей, которые предоставляются к описанию при главных своих волостях, дабы в том не нанести какого замешательства.

Волость сиван-кирейская, в коей старшины: в первой части Дербисалов, во второй - Байкатон. Подвластных им кибиток 100, людей считают до 100, лошадей до [83] 5000, рогатого скота 1000, баранов до 5000, верблюдов до 150. В летнее время кочевья имеют прямо форпоста Убинского на речках Чар-Гурбане и Кызылке, а зимою - по реке Иртышу в займищах и островах. Их лошади и скот перепускаются на российскую сторону со взятием подписок и аманатов. О случившемся в сей волости некотором достойном примечания происшествии, относительно до политических их дел, объяснить здесь поставляю за нужное.

В 1787 году, в августе месяце, во время сенокосное под форпостом Шульбинским, на покосе, на заречной стороне в трех верстах, найден покосною командою убитый киргисец в одном армяке, руки связаныя арканом, о котором, хотя по вызове ахимбет-кирейской волости старшины Надыркул Умирова и спрашивано было, но оной отозвался, что не знает. И похоронен был русскими казаками. Но напоследок вскоре вышло следующее. Сей убиенный киргисец волости буранайманской Меген Манабаев, ехавши в улусы со снохою своею чреватою, которая была сваха для взятия невесты. Волостиж сивак-кирейской киргизы Жапек и Мантак, напав на оного, убили его и женщину, и платье с них хорошее, как они ехали к невесте, разделили по себе. В то же самое время наехал на них, по то муж к своей невесте ехавший аргын-найманской волости киргисец Алчей Карамендаев; и, увидев сих таковое злодейство соделавших, хотел убежать. Но в рассуждении худой под ним лошади, и что те воры и его убьют, принужденно при том остался, кои, чтоб он о сем деле молчал, дали ему халат. Сей, рад, что освободился, приехав к своей невесте, по обыкновению, ночевал с ней три ночи, сказав на вопрос своей невесте, что их жених, ибо оной поехал из их юрты и им родственник, долго не будет, а убит. А сия по утру сказала своему отцу и матери, которые его спрашивали, и хотя он от того сильно отпирался, но принужден под страхом признаться и показать доставшийся ему халат. Удостоверясь же оныя на его показании, отвезли его в волость буранайманскую к султанам Ханбабе, Сырдаку и Дусану, где он по декабрь месяц и содержался под караулом. Вышеписанные ж салтаны, собрав до 200 человек и более киргисцев и разных волостей старшин, как то Тумат-батыра, Баргана-бия, и Инголда, и прибыв 11-го под форпост [84] Убинской, в ночь хотели военного рукою разграбить сивак-кирейский улус, в коем жили те убийцы. Но пусть они со своим намерением ожидают на то случая, а мы обратимся на сивак-кирейцев и увидим их приуготов-ление к отпору. Они, заслышав, как то Жапек и Мантак и братья их родные Мурзагильды, Мартазай и Бантума, дети Татымбетевы, осенью, собравшись со своими женами и пожитками, от волости их бежали в Камень. Что видя, прочие почли побег их за подозрение, откомандировав более 40 человек за ними, воротили их и содержали почти под присмотром; а к приходу салтанов якобы собрано было до 400. Но напоследок не точию сколько, но ни один старшина не смел показаться, сколько оные не старались их уговаривать. Для присмотру их за оными и всех их происхождений командирован был я, и, находясь в Убинском форпосте, усмотрел, что 11-го числа Дусан-салтан со всею своею партией, состоящей более из 200 человек, прошел мимо форпоста Убннского в военном ополчении весьма стройно. Но оружие их состояло по большей части из великих укрючин без пик, копий, по большей части деревянных, обожженных; топорков, насаженных на палки, а весьма мало с ружьями и сайдаками. И став своим кошем на реке Убе на сухом острову, где в ночь и захватили его разъездные команды сивак-кирейцев 8 человек. И по данному мне наставлению, взяв с собою вооруженных казаков при сотнике Телятникове 12 человек, также командующего форпостом прапорщика Ивашина, 12-го числа по утру, быв в стане их, спрашивал: для чего оные такое вооруженное скопище учинили на границе и в близости форпоста? На что ответствовал Дусан-салтан, что они имеют чинить разбирательство над киргисцами. Почему им довольно толковано было, чтобы сами они драки или войны, а паче смертного убийства, на российской стороне не чинили. На все сие, хотя они и были согласны, но не такой народ, который бы имел хотя малейшее понятие о поступлении с благопристойностью. Взяв того ж еще дня по доказательству, Жапека и Мантака допрашивали, и сам Жапек первый признался в убийстве. Отведши его прочь и судя о сем партиями, напоследок приговорили к смерти, который потом раздет будучи донага, прикрыт был только верхним платьем, введен пред салтана в юрту и объявлен ему приговор. [85] Тогда предан был убитого отцу, дяде и брату. Сии варварски в ножи оного изрезали как по шее, как у рук и ног по составам перерезывали жилы и истребили его. Допрашиван был Мантак, который показал еще на родных братьев Мургазилды, Муртазая и Байтуму Татымбетевых, что и оные в степи перерезали до 7 или 8 человек, для изобличения коих он был оставлен жив, скованный под крепким караулом. А Дусан-салтан разослал между тем многих киргисцев для сыску тех разбойников. Но, как они зная свое преступление, разбежались и сыскать их не могли. А ему, чтоб не задолжиться сим исследованием надолго, решился забрать весь их скот и багаж и следовать обратно; однако, зарезав по томуж в ножи и Мантака 14-го числа вечером. А 8 человек сиванцев, которые были не участники и не близкие их родственники, отпустили. При чем довольно примечено, что все с ним бывшие киргисцы весьма были ему послушны; не инако судить, что всякой старался послушанием из пограбленного при сем скота получить себе в часть, как то сие напоследок и учинено; ибо убитых Жапека и Мантака двух жен с малолетними тремя дочерьми и с юртами отдали отцу и сыновьям убитого в жены; 40 верблюдов, 700 лошадей, баранов более 200, быков и коров до 100, - на раздел бывшим с ним киргисцам; и 15-го числа пошли вниз по реке Иртышу киргизскими аулами обратно с тем чаянием, что посланные партии, вышеописанных трех человек, конечно, сыскав, к нему приведут, и где он получит, учинит над ними суд. Так же дано от него сведение в Устькаменогорскую Чурегей-салтану и Ханхоже-салтану, чтоб они со своей стороны учинили в подвластных своих волостях явку, и где таковые воры окажутся, поймав за караулом, прислать к нему. Сии салтаны, прошед обратно Семиполатную 20-го числа декабря, и быв у коменданта, Дусан-салтан объявлял, что одного Байтуму поймали и намерен казнить смертью. Однакож не сказнил, а взял его к себе в слуги. Но не могли сим удовольствоваться, как сиванцы множество зимою из забору выгнали в баранту, не давали им покоя во всю зиму и обирали лошадей, скот и верблюдов не токмо у сиванцов, но и у ахимбетцев и чубактарцев, и всегда находились в привозе. И как видно по обыкновению их, что сия их баранта продолжиться может впредь на многие годы, доколе [86] формальным судом разведены и удовольствоваться не будут.

Волость ахимбет-кирейская, в которой старшины, в первой части, - Надыркул Умиров. Сего старшины Надыркула отец Умир учинился старшиною и знатен в России со времени побега из Китайского государства в 1756 году калмыцкого князя Амурсаная, который, бежавши от китайцев от погони их, был у сего Умира в укрывательстве, и он его доставил в крепость Семипалатную, за которое благодеяние как платье, так конские уборы и прочие богатые вещи остались у сего Умира. Во второй части - дядя его родной Досумбек Касаж-булатов. Подвластных у них кибиток до 200, людей мужеска и женска пола до 700. Лошадей - 18000, рогатого скота - до 5000, баранов - до 10000. В летнее время не далее отходят от линии, как верст за 100 по речке Чар-Гурбану в камень Дербугатай и к озеру Кызыл-Чилеку; а в зимнее кочуют по реке Иртышу в займищах и островах, по большей части прямо форпоста Шульбинского. Сей же волости отделенная часть - при старшине Тленчи Бекбулатове, у коего подвластных кибиток до 300, людей мужеского и женского пола до 1300 человек. Лошадьми и скотом достаточны. Кочевье имеют за камнем Тюменью, так же и в горе Дельбегетее.

Волость уваковская, которая ныне разделяется на поколения: койбагыш, янубай, чукча, иргенек, чога, сергели, бундали, баксаткан, кылды и мантамар. Главным в оной начальником Сырдак-салтан; коих всех вообще старшин - Утеган-батыр и Алчагир Акчурин. Сия волость прошлого 1770 года, в апреле месяце, чрез старшин Беис Акчурина и Карамурзу Жансурина с подвластными их учинили в верности Ее Императорскому величеству подданства присягу, коих и приведено было чрез посланного в крепость Семипалатную премьер-майора Сверчкова: старшин 8, отличных и за лучших ими почитаемых людей 45; и приложен был при том список. И впредь велено не бывших у присяги сей волости, [87] ежели пожелают, по томуж привесть; и на угощение коих употреблено 38 рублей 38 копеек, да на продовольствие 30 рублей 39 копеек. Подвластных сей волости кибиток почитается до 1300; людей, жен и детей до 9000. Лошадей - до 30000, верблюдов - до 2500, баранов - до 47000. Кочевья имеют вниз по реке Иртышу, начиная от форпоста Талицкого по форпост Долонский и перекочевывают в летнее время в близости Иртыша, а в степь никогда не отходят.

Комментарии

47. ПОНЯТИЕМ “ВОЛОСТЬ” И. Г. Андреев обозначал в соответствии с русской социально-политической терминологией того времени неидентичные друг с другом по уровням интеграции кочевников социальные подразделения казахов Среднего и Старшего жузов В качестве волостей в данном исследовании выступают как первичные клановые ячейки казахского общества (аул, отделение, подрод, род и проч.), кооперировавшиеся друг с другом преимущественно в целях совместного ведения скотоводческого хозяйства; так и ассоциативные группы подобных общин (племя, союзы родов и племен, межплеменные союзы и т. д.), объединение которых диктовалось общей потребностью урегулирования отношений землепользования и обеспечения разного рода внеэкономических интересов (разрешение межклановой вражды, барымты, противоречий с другими общностями, организация военных набегов в соседние области и т. д.). Об особенностях социальной организации казахского общества того периода см.: Масанов Н. Э. Кочевая цивилизация казахов (основы жизнедеятельности номадного общества). М.; Алматы, 1995.

48. ЮЛБАРИС-ХАН. Имеется ввиду хан южных казахов Жол-барс (ум. 1740), являвшийся в период 1720 - нач. 1740 гг. правителем большой группы родов и племен Старшего жуза. 5/V 1740 г. был убит в ташкентской мечети местными ходжами, недовольными произвольными действиями хана по отношению к оседло-земледельческому населению присырдарьинских селений и городов. (См.: РГАДА, ф. 242, оп. 1, д. 136, л. 185-200; Добромыслов А. И. Материалы по истории России. Оренбург, 1900, т. 2, с. 56-57; Поездка из Орска в Хиву и обратно, совершенная в 1740-1741 годах поручиком Гладышевым и геодезистом Муравиным с примеч. Я. В. Ханыкова // Географические открытия. Спб., 1850, с. 540-541).

49. ЖАНГИР-ХАН (ум. 1652), казахский хан, сын казахского хана Есима (ум. 1628), предположительно наследовавший власть от своего старшего брата Жаныбека. Получил большую известность в свое время благодаря одержанной им внушительной победе над войсками ойратов в ходе Орбулакской битвы в 1643 году. Занимал ханский престол сравнительно непродолжительный срок (после 1644 г.), в 1652 г. погиб в одном из сражений с джунгарами (О нем см.: МИРМО, с. 234, 237, 276; Левшин А. И. Описание, с. 160-169-Султанов Т. И. Кочевые племена Приаралья, с. 113, 120-121).

50. ЖАНЫБЕК-ХАН. В данном случае имеется ввиду казахский хан Жаныбек, предположительно старший сын хана Есима, правивший в Казахской степи в период после 1628 - сер. 40-х гг. XVIII в. Сведений о его жизни и правлении в источниках почти не сохранились. По словам Махмуда бен Вали, у хана Есима было “дорогое дитя” по имени Джаныбек-султан, который, как предполагает современный историк Т. И. Султанов, являлся старшим сыном вышеназванного влиятельного хана. В документальных материалах сибирских архивов за период 30-40-х гг. XVII в. встречаются упоминания о борьбе казахского правителя Жаныбека (Яны-бека) с ойратскими тайджамн, один из которых совершил набег в его кочевья в 1636 году. В этих документах Жаныбек фигурирует под титулом “царь”, а его родной младший брат Жаныр (Яигир) и наследник ханского титула - под титулом “царевич”. Сведения вышеуказанных русских первоисточников вполне согласуются с утверждением Т. И. Султанова, основанным на сообщении Махмуда бен Вали о том, что хан Жангир “не наследовал престол непосредственно после отца”, и какое-то время был только султаном. Отсюда можно сделать вывод, что на ханском престоле в Казахстане находился после смерти Есима его старший сын Жаныбек, называемый русскими современниками “царем”, т. е. “ханом”. (См.: МИРМО, с. 174-175, 207, 234, 239, 276, 419, 421, 422; Султанов Т. И. Кочевые племена Приаралья, с. 120).

51. В ГЕНЕАЛОГИЧЕСКОЙ ИНФОРМАЦИИ О ХАНЕ АБЫЛАЕ (1771 -1780), изложенной И. Г. Андреевым, со слов его двоюродного брата, елмтана Салтамамета, одноименный дед прославленного казахского правителя, султан Аблай, показан в качестве сына хана Жангира (ум. 1652). Однако, в поколенной росписи родословной Аблай-хана, составленной в 1748 г. А. И. Тевкелевым со слов хана Абулхаира и влиятельных казахских султанов (См.: АВПР, ф. 122, оп. 1, д. 4, 1748 г., л. 11 -19 об.), и повторенной впоследствии А. И. Левшиным, Ч. Ч. Валихановым и М. М. Тынышпаевым, между Жангиром и султаном Аблаем существовало еще одно династическое звено - султан Вали. Он показан в данной генеалогической таблице как сын хана Жангира, а вышеупомянутый султан Аблай - только как его внук. (Жангир-хан - Вали-султан - Аблай-султан - Вали-султан - Аблай-хан) (См.: Левшин А. И. Описание, с 164- Валиханов Ч. Ч. Родословное древо казахских ханов и султанов // Собр. соч., т. 4. Алма-Ата, 1985, с. 144-177; Тынышпаев М. Родословная казахских ханов//ТОИК (прил. в конце книги). Если иметь ввиду, что хан Аблай был значительно моложе по возрасту многих именитых его современников-чингизидов (Абулхаира, Барака, Кушыка, Батыра и проч.), отделенных от эпохи жизни хана Жангира тремя-четырьмя поколениями, то тевкелевский вариант родословной Аблая можно считать более близким к реальной исторической действительности, чем генеалогические сведения султана Салтамамета.

Текст воспроизведен по изданию: И. Г. Андреев. Описание средней орды киргиз-кайсаков. Алматы. Гылым. 1998