АНДРЕЕВ И. Г.
ОПИСАНИЕ СРЕДНЕЙ ОРДЫ КИРГИЗ-КАЙСАКОВ
ПИСЬМО ОДНОГО ГРАЖДАНИНА К ВЕРНОМУ СВОЕМУ ДРУГУ.
Нашел я средство удовольствовать ваше любопытство, по вашей ко мне благосклоности, начертанием малых строк сего изъяснения, расположенного, по вашему желанию, не сомневаясь, впрочем, что вы довольное о [161] всем сведение, имеете. Но местное мое здесь пребывание, в рассуждении здешнего климата, думаю, нечто вы из повествований моих найти можете иногда полезное. Не поскучте, пожалуйте, сим моим откровением, ибо вы знаете, что не столько я искусен в истории, а особливо в минералогии и физических замечаниях и познаниях, а пишу к вам по дружески, как возможно просто, надеясь совершенно, что вы, по благоразумию своему, что иногда найдете недостаточного, взыскать с меня не можете, а сделаете в том дополнение сами. Сколько сведение мое постигает, то в средине XV века после Рождества Христова и во время в России царствования государя царя и великого князя Иоанна Васильевича Грозного, известно вам довольно из российской истории и летописей, по учинившимся от донских казаков бунтам, и которые разбойничали по Волге и в Астрахани, наводя многие беспокойства, к усмирению коих посланы были с Москвы войска. Оттоль бежал один атаман Ермолай Тимофеев с несколькими тысячами людей, и как оному не было где в России укрыться от гнева государева, решился обратить поход свой в древний Гиперборей, где, завоевав в 1585 г. Сибирское царство, победив хана Кучума, взяв у него столичный город Искер, принеся повинную государю и получа прощение, положил основание Сибири, где мы ныне счастливо и пребываем. О которой говорить считаю выше сил моих, а о местном моем пребывании изъясню вам ниже следующим.
Страна сия Азия именовалась из древности Гипербореем, а потом Восточною и Великою Тартариею, а ныне называется просто Сибирь. Местное мое пребывание есть полуденной страны в части принадлежащего прежде владению Зюнгорскому, при великой реке Иртыш, которая течение свое имеет от древних хинцов или Китайского государства чрез великое озеро Нор-Зайсан, и пресекает в 49° северной ширины камень гор Алтайских, при устье коих, в царствование великого государя императора Петра Первого, в 1721 г., построена крепость Устькаменогорская в север, к столичному бывшему городу в Сибири Искеру, коего не доезжая от Тобольска к Абалаку 3 верст на высоком холме, обнесенный тремя валами остаток виден. Он лежит от Тобольска в 24 верстах под 58° сев. шир.; впадает устьем [162] в великую реку Обь, ниже оного в 500 верст. Река же Обь, течение своей ведя вершинами из Алтайского камня, соединенными двумя реками, Биею и Катунею, впадает в Ледовитое море. Река же Иртыш открывается льдом весною обыкновенно не позже апреля 10-го, а покрывается не ранее 15-го ноября. Ныне же в Сибири, по взятии и по совершенном покорении обитающих народов, столицею Сибири город Тобольск, коему имя придано по впадающей реке Тоболу под самым городом. Место обитания моего крепость Семипалатная, которая, по заведении Иртышской линии, построена была в 1718 г., по правую сторону р. Иртыша, на весьма низком и горами песчаными поросшем сосновым лесом окруженном месте; закрыта от р. Иртыша многими островами и лесом, что и примечается, что по обыкновению ль тогдашних времен, или же обстоятельств каковых, в случае заведения линии для укрывательства от народов, лежащих к полудню, как-то зюнгорцев и Казачей орды, что ныне киргиз-кайсаки, чтоб оные дали свободное время на их построение; ибо вся линия в таких местах расположена была, и управляема была сначала воинскими чиновниками стоящих в ней войск, а с 1772 г. комендантом полковничья чина. И тако, существовав оная по 1776 г., сорок два года, восприяла перемену, как видно из обстоятельств, как оная лежала на весьма низком и кругом болотистом месте, от чего усиливались в людях многие и неизлечимые болезни. А сверх того в бытность в Сибири у командования корпусом и линиями генерал-поручиком Шпрингером назначена с 1764 г., к перестроению; а начата уже перестройка и заложена 1776 г., мая 18-го вверх по Иртышу, в 16 верстах, на месте, где находились семь чудских полат 73. О которых в Сибирском летописце значит, что посыланный из Тобольска в Китай сын боярский Байков в 1654 г., в своем путешествии написал, что жил в них один калмыцкий лама, и почитали их за монастырь. Который имел при себе бухарцев, кои пахали пашню и сеяли пшеницу, ячмень, просо и горох. В сих же полатах в сии времена найдены были разные письма, писанные на черной лощеной бумаге золотыми литерами, которые были от государя императора Петра Великого посланы для перевода к славному тогда бывшему французскому переводчику Флормонту, и оказались яко бы языка [163] древнего манжурского. Но во времена государыни Анны Иоанновны выправлены оные российскими обучившимися в Пекине переводчиками, что они были тангутского языка.
1778 г. заведена полумаяк казенная пильная и мучная мельница. В 1798 г. велено построить нижний казачий форштадт, а равно перенести слободку в верхний форштадт. 1784 г. заселена деревня Стеклянская. 1804 г. упразднен город и переведен в крепость Бийскую (От слов: “1778 г. заведена” до слова: “Бийскую”, позднейшая вставка на поле. [Прим. Г. П.]).
Заложена на высокой горе, коя высотою от горизонта воды 7° и 5' фут, по правую сторону течения реки Иртыша крепость четвероугольная с вытянутыми бастионами, полигон оной внутреннего заложения 200 сажен, укреплена по регуле фортификации рвом и бруствером, выкладенным дерном, а напоследок некоторые нужные места и диким камнем. Окружается с востока луговым местом, которое отстоит от крепости на 8 верст к реке Иртышу, некоторыми островами и займищами и пресекающими из оной несколько протоками, с полудня река Иртыш и за оным степь киргиз-кайсаков, чистое и открытое место, по которой в виду от города никакого лесу не видно, как только к стороне SW прилежат каменные горы Семейтау, отстояния до оных 40 верст; с западной - ровное и чистое место на три версты до урочища Спуска или же и Малого Борка, где с сей горы спуск на низкое луговое место; и сверху прилежит сосновый бор, отстоит в 5,6 и 7 верстах, в виду крепости, называемой Шульбинской, который начало своей имеет вверх по р. Иртышу, в 80 верстах от речки Шульбинки, впадающей с правой стороны в р. Иртыш. При устье которой и на линейной дороге с начала заведения линии бывал завод Шульбинский, заведенный известным в России заводчиком горных дел Акинфием Демидовым, который также заводил и Колыванские горные заводы, а потом поступил в казенное ведомство. Но сей завод уже лет с 30 как совсем упразднен, а ныне в оном видны некоторые следы рва и вала, и в плотине кладовых, выкладенных из дикого камня и два двора, в коих присмотрщики лесовые жительствуют; [164] ибо сии леса принадлежат ведомству горных заводов. Продолжаются же леса сии вниз по реке Иртышу даже до крепости Ямышевской, известной по соляному озеру Ямышу.
По наблюдению г. Гришова, крепость Семипалатная под 50° и 34 мин. северной широты, растояние от престольного града С.Петербурга 3595 верст 197 сажен; от смежных Тобольского наместничества, от города Омска Иртышскою линиею чрез крепости Железинскую и Ямышевскую 690 верст 3 саж.; Колыванской губернии по Колыванской линии до города и крепости Бийской, чрез крепость Устькаменогорскую, 591 верст 197 саж. Открыта сия крепость городом, по назначению колыванского губернатора Миллера, 1783 г., октября 19 числа. Внутреннего в оной строения: церковь каменная во имя Знамения Богоматери с двумя приделами, по правую Святых Антония и Феодосия, по левую великомученика Георгия; домов в оной казенных для гарнизона достаточно, а равно и партикулярных, по большей части воинских чинов, до 175; колодцев водяных 19; жителей, в рассуждении неравного состояния воинских команд, определить не можно, но обоего пола считается до 900 душ. Жители же города, как по большей части военные, торгов, ремесл особливых, тоже фабрик и заводов, никаких не имеют, чем бы было иметь пропитание, и ярманочного торга ни в которое время года не бывает. А состоит торг при сем городе при учрежденной пограничной таможне, который производится в меновной слободке, с 400 саж. от крепости построенной, с выходящими ташкенцами, бухарцами; а иногда выходят караванами из городов Китайского владения, как то: Аксуя, Кашкара и проч., и с киргиз-кайсаками. С российской же стороны купечество приезжают разных городов, а особливо из Казани, Тобольска, Тюмени, Тары, Курска и Оренбурга. И с российской товары отпускаются: сахар, выдры и бобры немецкие, кожи красные и черные, сукна, маржан, канцелярское семя, жемчуг, золото в литрах, и многие шелковые и ситцевые товары, воск, оловянная иосуда и медная, и всякой мелочи, железные котлы, таганы, капканы, чоты, ножи, топоры, чугунные чаши, и прочее. Напротив того получаются от ташкинцев и бухарцев разные шелковые материи как-то: ленты (?), канфы, фанзы, парчицы, бархаты, лянзы, канчи, бумажные [165] выбойки, бязи, дабы, занавески, разные халаты, бумага пряденая и хлопчатая, табак, пшено сарачинскоё, ягоды урюк, кышмыш; звери: барсы, юлбарсы, медведи, волки, лисицы, куницы, зайцы, как белые, так и степные серые, степные кошки. И от киргизцов лошади, рогатый скот, армяки, мерлушки, овчины, бараны, козлы и разный зверь: волки, лисицы, зайцы. И простирается не менее сей торг 300 000 рублей. Отвозятся сии товары в разные города, но по большей части в Ирбитскую и Макарьевскую ярмонки; тоже выменной от киргизцев скот продается большими партиями приезжающим саратовским, курским и екатеринбургским купцам, а тобольские за избытком отгоняют своими работными людьми. Жители же для пропитания своего никаких изделиев не имеют, кроме малой части варения мыла и выделки кож, а довольствуются в рассуждении климата скотоводством. Хлеб и прочие харчевые припасы получают покупкою привозной с р. Бурлы, из деревень верст за 300 с р. Оби, возят оный за 400 и 500 верст, а из ведомства Устькаменогорского за 100 и более. Покупается четверть оржаной муки не менее 3 рублей, пшеничная по 60 и по 70 к., круп яшных четверть по 5 р.; также привозится просо, горох, семя конопляное, и продается от 40 и 60 коп. пуд. Но что касается до земледелия, в ближайшем расстоянии сеется малым количеством пшеница, овес, ячмень, просо, горох, конопля, льны, озимая пшеница и рожь. Но в рассуждении песчаных и солонцоватых земель и великих жаров, не имея никогда благовременных рос и дождей, урожай бывает весьма недостаточен, о чем стараясь, домоводцы начинают уже пашни свои сдабривать по образу здешних древних жителей, окапывать рвами, делать плотины и пускать воду. Напоследок видя, как кажется, сии затейливые упражнения с таковыми трудами, не приносящими избытков за свое трудолюбие, решились при заведенной ниже крепости Семипалатной Стеклянской деревни, крестьянами отысканной за бором в отстоянии 30 верстном при урочище Бель Агач, на чистом оного увале разводить свои пашни с довольным избытком, что, видя и в крепости Семипалатной многие решились сию там пашню разводить. И время от времени так оная по вольности и удобности земли распространилась, что многие чиновники из гарнизона отставные, купечество, мещанство, казаки, многие татары, даже и киргиз-кайсаки из числа [166] верноподданных, застроя многие для спокойствия покои и дворы выстроивши, обзавелись своими пашнями и урожаем разных хлебов, а особливо разных родов пшеницы, до такой степени доведено, что в 1819 г. одним богатым купцом накуплено было несколько тысяч пудов, как видно, для отправления на судах по эху, что в части сей был великий неурожай в хлебе по 1 руб. вещей (?) пуд в год срока, а на наличные деньги по 85 и по 70 к. пуд, а сверх сего сколько оной вывозится за границу из всех мест киргиз-кайсаком, а по сему и причесть можно сию часть благословением божьим (От слов “напоследок, видя, как кажется, сии затейливые упражнения” до слов “благословением божьим” позднейшая вставка: тут же прибавлено: “По повелению главнокомандующего генерала Скалона заведена при оной крепости и выше от станца Озерного, а от крепости Семипалатной в 25 верстах, казенная мельница, и леса к оной отведены в 1779 году от Кабинета на 10 верстное в бор расстояние, выше оного полумаяка в 6 верстах, продолжающиеся вниз до станца Глуховского” [Прим. Г. П.]); А также старался некто о разведении пшена сарачинского посевом. Но случающиеся в здешнем климате в июле месяце великие по ночам иней приходить оной в зрелость препятствуют, а также пропадает от сего и гречуха. Не умолчу же внесть для примечания и сего, что пшену сарачинскому здесь мало времени, как оному обыкновенно должно иметь растение до зрелости шестимесячное, а в здешнем климате времени плодам есть, полагая ранний год апреля с 15-го сентября по 15-е, а по тому недостаточно; и великие уже приходят холоды, по чему не успевает. В прочем же, что принадлежит еще к описанию сему и сведению по частям, при сем описано. Земля большею частью поверхностию песчаная на грунте камня шиферного, и около бору при мокрых местах, называемых сограх, черная, но смешанная с песком же и солонцами; по степям же великая часть земель солонцоватых и ни к каковому употреблению неспособных; в лугах и займищах и островах голешники, смешанные с песками, но редко частию глинистая и иловатая, на коих бывают сенокосы; весьма бы оные употребить можно было под хлебопашество, ежели б было их довольно. Каменья, как и весь грунт в окружности, шиферного, а по тому же многие по реке голешники, и булыжник, и голыши, а также во множестве хрящеватых и хрупких (?), кои употреблять можно на жернова, между прочими хотя и находится точильной, но [167] весьма твердый, не весьма удобный, который помощью перекаления в огне употреблять на сие можно. Аспидной камень от речки Шульбинки вверх по р. Иртышу во множестве, который на разные поделки достают весьма способно и делают из него столешницы и для надгробных надписей, и доски для употребления арифметического. Известной весьма крепкий с поростьями кварцовыми род совершенный серого мрамора находится в 90 верстах вниз по реке Иртышу, на правой стороне реки Иртыш, между станцами Черемуховой Забоки и Грачевским, из коего выжигается известь весьма трудно, а также и достают оный из горы бурением и рвут порохом, которая доставляется вниз по р. Иртышу в крепость Омскую на построенных барках к казенному употреблению, а равно в крепости Ямышевскую и Железинскую. Белой камень мягкий из рода белой отверделой глины, из которого свободно можно выделывать инструментами всякие вещи, карнизную и штукатурную работу, лежит в горе прямо станца Белого камня в 5 верстах, а доставать можно из горы глыбами по изволению. Левкась по большей части собирается во множестве под сыпучими ярами возле р. Иртыша, который пережигается и составляет алебастр для работ штукатурных; доставляется вниз по реке на судах даже и в Тобольск. О прозрачных же каменях я здесь умолчу, ибо оные в каких местах находятся, в сочиненной мною истории на киргизкайсаков описаны. Но сказать также надобно, что находится, хотя не так много, но довольно, яшмы красной и зеленой и из рода порфиров разноцветных, каковые точно обрабатываются на казенных в заводе Локтевском фабриках, а по тому же трепел выше Озерного станца в горе. Глины белая во множестве в лежащих по р. Иртышу в ярах, употребляется на беление; красная, фиолетовая, желтая вохра также находится в ярах и горах во множестве; серая горшечная, из которой выделываются горшки, кирпичи и черепица, из коих наилучшая синеватая, в форп. Шульбинском; синяя находится в бору и лежит под сыпучим песком глубиною 9 фут, из коей ежели сделан будет какой сосуд, выходит весьма, по клейкости ее, чист, но как по обыкновению будет обварен, даст белый весьма цвет с черными пятнами, весьма видом изрядный, но, напротив, того, когда налит будет водою, несколько постояв, развалится и составит мягкую глину первобытного своего [168] существа. Воды в реке Иртыш белая, и как оная течение свое имеет по большей части по камню быстрое, чистая и здоровая, и всегда холодна; в колодцах чистые ключевые и весьма холодные, но минеральные к варению жестокие и упругие; ключи, коих во множестве истекает из под бору, из многих составляются небольшие речки равного с колодцами свойства, из числа коих в 2 верстах от города по текущей речке на чистом песке временно выбрасывает песок с водою на подобие фонтанов и никогда не потихают. В лежащих небольших озерах воды по большей части ключевые и кои грунт содержат каменистый. От крепости Старосемипалатной вниз в 2 верстах находится ключ, текущий из горы из самого бору, весьма достоин примечания; ибо оный вытекает как из печи и льется во множестве, так что составляется от него речка, в коем вода всегда чиста и прозрачна. Временем выходит в сие жерло рыба и, показався, обращается во внутренность же оного; глубина великая, и чтоб туда какой тягости опущено не было, стремлением текущей из него воды выбрасывает вон, по чему оный и прозван пречудным источником. В пределах сих находятся леса: сосновый Шульбинского бору, употребляется на разные домовые строения и постройку судов и барок, кои ходят вниз по р. Иртышу; коренья оного употребляются на плетение разных изделиев, высиживается смола и шишки, в марте месяце собираются в аптеку; березовой, коего весьма недостаточно; осина посредственно; ветла, тополь, осокарь островные деревья, употребляются как на домовое строение, лодки, дрова, а ветлу, по чистоте ее, употребляют по нужде и для резной работы; тальник речной и чернотал употребляются на обручи, вязья и загородки; черемуховое, коего достаточно, приносит ягод довольно, но временно, а обыкновенно чрез два в третий год, употребляется в пищу, кою высушивают и делают из нее муку; калиновое приносит ягоды, употребительные к пище; бузина, сие дерево во многие и различные пригодно лекарства, кто знает силу свойства его; терновое колючее с иглами; крушина великое множество приносит ягод, но не употребительных; шиповое, коего цвет употребляется для двоения воды, называемой розовою; также по степям, особливо за бором; черный шиповник, имеющий ягоды черные, а не так как обыкновенный, [169] имеющий красные; ягоды довольно употребительны для полевой птицы; малиновое весьма мало; смородиное черное, ягоды сего употребляют на варение конфектов и делается приятный напиток; жимолостное приносит изрядный цвет и ягоды, но не употребительны; боярышня приносит ягоды полевой птице в пищу; таволожник употребляется на трости и птичьи клетки; вересовое, растущее по каменным горам, приносит ягоды, употребительные на двоение водки, а дерево и хвои для курения в покоях и копчения мяса; гороховник весьма издает приятный вид, когда цветет; ибо оный цвет весьма густ и бывает разных цветов, алый, белый; но большею частию желтый, много стручья и мелкий горох, но многие хозяева погрешают, что не имеют знания сбирать его для продовольствия в зиму голубей и прочей птицы. Что принадлежит до овощей, употребляющихся в пищу и растущих в огородах, сии суть: арбузы, дыни, огурцы во множестве, коими снабжаются; отвозом и другие места, морковь, бруква, свекла, репа, бастарнак, петрушка, сельдерей, разные горохи, бобы, как русские и турецкие, лук репчатый, сеянец, чеснок, маис, шалфей, зоря, мак махровый и простой, табак вергинский и простой; цветы: рожи, васильки, шапочки,, ноготки, бархатцы, бальзамины, астры, фиалы, камвоилиус и проч. Имеют произрастение ягоды: клубника, костеника, ежевика, смородина черная, черемуха, боярышня, жимолостные, шиповные, калина, крушина и бузина. Земляные же растения: грибы белые, березовики, красные, осинники в бору, маслянники и рыжики, грибы на островах, по тому же грузды, но весьма бывают сухи и горьки, требуют многого мочения, шанпиньоны; хмель растет по займищам и островам во множестве; ибо рождается года через два и три, в урожайный год продается не более 40 и 50 коп. пуд, а иногда и по рублю. Полевые травы: степные места покрыты кипцом; и острецом, солонцеватые, песчаные и хрящеватые острецом и малою полынкой, а луговые низкие места, кои приносят сенокосы, пырей, черноголовник, белоголовник, крестовник, девясильник, шелковник, а при мокрых и низких местах кундрак и осока, дикие конопли, лебеда, полынь, хвощь, крапива, молосник, одолен, ветреница одномесячная, стародубка, боровой чай, чертополох, зверобой луговый и каменный, дикий шалфей, душица, [170] подорожник, ветреница, горлянка, богородская, перелой, воробьево семя, папоротник, брунец двух родов, воронец, плакун и при реках ир и камыш, и прочие неизвестные травы, коих употребление и пользы описывать как много и не мое дело, а ботаническое, оставляю. Теперь сказав я, сколько знал, о растениях, приступаю объясниться о животных и насекомых. О зверях: маралы в малом количестве в борах, козлы дикие и белка, называемая телеутка, самая наилучшая по всей Сибири; промышляется по борам ружейною стрельбою и продается против прочей белки весьма дороже; сайги по степям, кабаны по озерам и камышам; волки, лисицы, зайцы, барсуки, тарбазаны: домовые же: лошади, быки, коровы, овцы, козлы, свиньи разных родов, собаки и кошки; полевые птицы: лебеди, гуси, стерхи, журавли, аисты, драхвы или дудаки, утки разных родов, глухари, тетеревы, белые куропатки, куропатки серые, трепеты, ястребы, чеглоки, мышелов, орлы, коршуны, вороны, сороки, галки, степные зеленые воронки, ласточки, стрижки, воробьи, жаворонки, синички, пиголицы, петушки, горленки, кулики большие и малые; бекасы, авдошки, желны, дятла, ремезы, щеглы, соловьи, иволги, скворцы черные, розовые, полуночники, водяные воробьи, жуланы, зимушки, овсянки, мяснички, кокушки, фыны, бакланы, нетопыри; домовые: гуси, утки, индейки, куры, павлины и голуби. Рыбы: осетры, стерляди, таймени, нельма, щука, язи, окуни, подъязки, сороги, плотва, ерши, ельцы, налимы, караси, лени, нескозобы. Гады и насекомые находятся: змеи черные и серые, ужи большие и малые, кои детей выводят из яиц; ящерицы черные, серые, желтые и зеленые; лягушки тихие серые, зеленые, водяные белые и земляные черные; тарантулы большие и малые, о вреде коих физики довольно испытали, но в здешних местах вреда от них не бывает; плод приносят в яйце, кой за собою, как на нитке, волочат, и выходит из него невероятное множество, и поколь они малы, всех их носят на себе: ибо на оном, как на корпусе и ногах, сидит их великое множество, а когда уже выросши помещаться им будет не можно, с него сходят; слепни, пауты, строки комары, мошка, кобылки разных родов, букашки красные, и черные и пестрые, стрелки, бунчаки ночные, бабочки или метляки, земляные черви, мизгири, мухи, тараканы желтые многоплодные, [171] сверчки, блохи, клопы, осы и шершни, коих всех описать никто, думаю, не осмелится, а довольно нам известных и видимых без дальнего затруднения микроскопов. За всем сим полагаю примечание в рассуждении климата бывающим иногда непогодам и приключившимся чрезвычайностям воздушным. Ветры бывают жестокие и продолжительные, по большей части от SW, при коих бывают обыкновенно ненастные дожди, но сие случается редко; ибо великие жары, летом приносят великие громы и грады, а особливо в июле месяце; ночи холодные, но мало росы. Случаются также и землетрясения, а иногда с подземным стуком, кои по годам и числам в сочинении сем описаны. Болезни: по большей части весною и осенью, лихорадки жестокие и продолжительные, от которой опухоли и водяные приключаются; горячки гнилые с поносами, иногда кровавыми; чесотки, судороги, и ветреная, называемая сибирская язва, которые все господами медицинскими чинами по времени вылечиваются. И так, окончав сие, не наскучил ли вам, описывая всякой вздор и вами сведомый? Но потщусь впредь быть воздержаннее.
[ЛЕТОПИСЬ ПРИМЕЧАТЕЛЬНЫХ СОБЫТИЙ В СИБИРИ И КАЗАХСКОЙ СТЕПИ С 19 ЯНВАРЯ 1787 г. ПО 2 ДЕКАБРЯ 1788 г.]
Января 19-го числа случай додал быть в форпосте Шульбинском и видеть ахимбет-кирейской волости старшины Изгыркула Умирова мачеху, на которой халат тканый парчевый золотом персидской парчи, опушон кругом широко камчатским бобром. По объявлению их, достался мужу ее Умиру, от калмыцкого князя Амурсаная, выбежавшего в 1756 году, по причинении на китайской границе великих беспокойств в крепость Семипалатную, отколь препровожден в Тобольск (князь Амурсанай, будучи в Тобольске, умер, и по настоянию китайского трибунала, тело его, облитое воском, бальзамированное, отвезено в Кяхту, но им не отдано, а погребено на границе, на высокой сопке); ибо он им, Умиром, был укрыт от китайских войск, кои, дошед до Семипалатной, и по объявлении им, что его нет, они три недели стояли на острову, искав не точию сухим путем, но даже и по реке Иртышу, в чаянии том, что он [172] утонул. А напоследок и все зенгорские калмыки в 1759 году вышли в российское подданство с их князем. Род же Умирова не старшинский, а из простых киргизцов, а старшинское достоинство получил со времени укрытия князя Амурсаная от российских начальников. Марта 24-го числа получено из Ирбити привезенного казанским татарином Фейзуллою гранитуру 25 арш. по 1р. 25 коп. аршин; ложка разливная серебряная и 6 столовых, 161 золотник по 22 к., поднос и 6 чарок 88 1/2 золот. по 23 коп. Мая 1-го числа отбыл к зятю своему в Троицкую крепость, к майору Демидову, бывший комендант, полковник Титов. Он был предобрый человек, лет 70, напоследок был слеп и умер в 1790 году в Троицкой крепости.
Июня, 9-го командирован будучи до крепости Устькаменогорской, для измерения вернейшего дороги, куда ехавши по инструменту, снимал во всех местах ситуацию. И прибыв в Устькаменогорскую, сочинил от места до места специальные планы. А между тем, прибыли с Бухтармы князь, комендант Еристов и вояжир двора Его Императорского Величества, камер-юнкер Андрей Андреевич Мантейфель 74. Он был в Кяхте, на китайской границе, в Албазине и по реке Амуру, а в здешнем краю по всем заводам горным и даже до Нор-Зайсана, обратясь в Устькаменогорскую, где со мною обошелся весьма благосклонно. И доставлены ему от меня планы специальные, топографическое описание и гистория на киргиз-кайсаков. И оттоль в Семипалатную прибыли рекою Иртышем на лодках. 27-го числа была великая буря с громом и молниею, которою много повредило строения и отвалило бруствера крепости на 28 саж. 28-го числа после полудни граф поплыл рекою Иртышем на лодке, который писал ко мне уже из Перми о некоторых обстоятельствах. В 27-й день июня, в бывшем в Барнауле пожаре сгорело множество домов и казенная палата. Сентября 5-го отправлены в киргизскую степь унтер-штейгер Алексей Литвинов с бухарцем Аширом Зарыновым, верноподданным, где нашли в 50 верстах, на старинных калмыцких копях, в горе Аркалыке, серебряную и свинцовую руду, где находили выгарки; следовательно, оные туто и плавили. Октября 2-го дня было следующее небесное явление: с утра облачное небо и небольшой непостоянный ветер, а по [173] том во весь день ясно и тихо; но по полудни в 7-м часу в северной стороне с горизонта от млечного пути багровое небо, отделяясь в три части с белыми по нем полосами, средня часть повыше; белые столбы течение имели к западу и проходили, отделяясь, скоро один от другого, семь звезд, называемые лосем, который стоял выше сего явления, и потом красным заревом отходило к западу, к самому горизонту и продолжалось во всю ночь, так что и при восхождении солнца знаки сего видимы были. Ноября 12-го был я в форпосте Убинском инкогнитом, где Дусан-салтан с партиею своею до 200 человек казнили сиван-кирейской волости трех киргизов за смертное убийство, что описано в гистории киргизской обстоятельно. 21-го ноября, после умеренных морозов, великий туман; но напоследок усмотрено, что весь снег покрыт был чернотою, равно как бы из трубы сажею, черною пылью, что видя, приступя к рассмотрению, выдя за крепость и обшед довольное пространство чистого поля, заприметил, что весь снег покрыт был каковою черною пылью, и по освещении в полдни солнечном светил, как бы камедью был облит; почему, взяв фарфоровую чашку, начал сбирать сию черную пенку, коя на подобие яишной скорлупы лежала на снегу и поднималась. Набрав тую полну, принеся в покой, растаял, из чего вышла вода густая желтоватая, имеющая весьма смрадный и гнилой запах; по слитии которой осталась на дне чашки густота на подобие желтоватой глины, в коей блестящие видны были маленькие на подобие золота частицы со смрадным духом. Любопытствуя о сем, многих я вопрашивал старых людей, на что мне киргизцы ответствовали, что запомнят они, было на снегу такое же черное покрывало, и как они сие ставили ни за что, употребляли снег себе в пищу, а равно и скотам, от чего, де, были, как на людей, так и скота, великие болезни, а особливо чесотки, от чего многие умирали, как люди, и скот, чему уже более сорока лет. А по примечанию моему, с сего времени птицы, а особливо тетеревы, на лес не садились, и как обыкновенного своею пищею, отпрысками и шишками, не питались, и отлетели, так что их в сей части, где был сей туман, не было видно; ибо и на лесу, как все прутья, отпрыски и шишки, были сей матернею липкою покрыты. 26-го декабря с комендантом, полковником Генцигом [174] 75 ездил в Устькаменогорскую к генералу Юргенцу и бригадиру Аршеневскому в гости, где и пробыли по 3-е число января. Сей год хотя был умеренный, но великие жары приносили разные болезни; от чего умирало много людей. Вода, как весною и осенью, была велика; хлеба довольно, но ярового везде мало.
В начале сего 1788 года никаких достопамятных перемен не происходило, кроме, что открылась дороговизна в хлебе и харчевых припасах повсеместно. Но февраля 5-го, при восхождении солнца, вверх простиралися, на подобие столба огненного с великим заревом, по сторонам такие же отстветы, кои стояли до 7 1/2 часа, а потом до 10-го часу полуциркулярные отсветы, и пал куржак и изморозь, и во весь день было ясно. Апреля 10-го открылась льдом река Иртыш, но от великого запора, сделав наводнение, потопило меновную слободку и много вреда причинило строению и подмочило товаров. 17-го апреля при майоре Винклере 76 пришли 6 рот Ширванского полка, из коих 4 пошли в Устькаменогорскую, а 2 остались в Семипалатной. В сем апреле месяце город Тобольск выгорел от пожара весь да 2000 домов и 17 церквей и собор, наместничный дом и губернское правление, а осталось только Пиляцкая улица и на горе в приходе Петра и Павла. 24-го мая освящена холодная церковь во имя знамения Богоматери, и 25-го освящен придел великомученика Георгия. Ноября 19-го от пресильной оспы с горячкою умер слуга Петр; в сем месяце померло у людей от оспы четверо ребят. Декабря 2-го проехал князь Еристов в Омскую с киргизским Черугей-салтаном. Жестокая в сем году оспа множество людей переморила, а особливо киргизцов, кои хотя от линии и отбегали в степи, но оная и там их постигла. Дожди во все лето были велики, даже с наводнениями. Урожай хлеба был доволен, так что и не запомнят, и по сухости прежних лет сеянные прежде ржи не всходили; а ныне в третий год оные, взошед, вознаградили, но яровые не таковы, и цена на хлеб довольно понизилась.
[ДНЕВНИК (25 ЯНВАРЯ 1789 г. 11 ИЮЛЯ 1795 г.)]
Января 25-го 1789 г., после полудня, в исходе 4-го часа, был на небе гром, который слышен был как в старой крепости и деревне Стеклянке, а у меня в деревне [175] на воздухе, как бы оное растворилось, и оттоль величайший огненный шар пустился на запад и искрами коснулся до земли, от чего удар был подобен пушечному, и звук эха уклонился на восток, а в запад с треском, равно как барабанным боем троекратно. В марте привезено мещанином Кузовлевым из Ирбитской ярмонки покупок: гранитуру 23 арш. По 1 р. 30 коп., полотна 1 штука 21 руб., сукна 8 арш. по 2 руб. 30 коп., демиткотона черного 7 арш., пестрого 4 арш., стамеду 8 арш., дымки 2 арш., флеру 3 арш., бахрамы 25 арш., лимонов 20, шпилек 200, шляпа черная 1, детских 2, сундук 1, масла 3 ф., свеч 2 ф., пряжки серебряные 2 р. 50 коп. шлифных запонок 12 пар, ягод 15 ф., пряничков 5ф., перцу 1 ф., сахару 1 пур. 19-го апреля в крепости Омской командующий Сибирским корпусом генерал-поручик Николай Гаврилович Огарев скончался; от роду ему было лет 60. Он прилежен был к церквам и строению оных, горячего нрава, но никому вредного зла не делал. На место его к командованию 3-го мая проехал из Устькаменогорской генерал-майор Густав Густавович Штрандман 77. Сей генерал в проезд свой по линии осматривал все форпосты и станцы, при коем был я, по всей Семипалатной дистанции, и кои все развалились и никакого почти строения, а в других местах ниже рогаток и надолоб, не было; ибо генерал Огарев за сие не принимался. По воспоследовавшему от него повелению во всех местах как солдатами и казаками началось исправление и вновь строение. Мая 29-го получена из Тобольска чрез купца Сыромятникова на образ знамения Богородицы серебряная деланная священником Васильем Микоревым весу 95 золотников. Июня 10-го прибыл в Шульбинский форпост подполковник горный Василий Сергеич Чулков, и при нем отправлено судно, строенное в Шулбе, с порфирным камнем ко двору в разных штуках и вещах. В начале июня месяца бездождие и великие жары причиною были во множестве белой и серой кобылки, а в огородах овощи разных родов похищали букашки пестрые и черные. 8-го числа пришел егерский батальон при подполковнике Буйносове и стоял под крепостью лагерем. 21-го числа ездил в Устькаменогорскую, где 26-го освящено заложение места каменной церкви, которую я закладывал во имя апостола Иоанна Богослова. 5-го июля егерский батальон [176] выступал из лагеря в Бийскую крепость. 16-го проехал из России в Барнаул полковник Бейдам 78 и при нем майор; полковнику Бейдаму поручено два батальона мушкетерские Екатеринбургский и третий, и дана воля ездить в Киргизскую степь для различных физических примечаниев. А по сему сентября 13-го сотник казачий Телятников, обратно вышед из степи, сбирая каменья верст от Семипалатной за 200, а полковник Бейдам ушел с своею партиею степью на вершины реки Нуры и Ишима. 18-го проехал из Устькаменогорской генерал-майор Штрандман, коего я провожал до форпоста Долонского, и, получа от него повеление, закладывал и строил все форпосты и редуты по регуле фортификации. Ноября на 2-е число пал снег, и река Иртьш покрылась льдом непостоянно. 4-го приехал Гаврило Васильевич Борисов из Барнаула. В сие время на меновном дворе у ташкинца Меркурбана было собрание российских и киргизцов, были довольно угощаемы с музыкою, и был бег лошадей до 200; на мету ставлено было до 1000 рублей разных вещей, и борьба, кулачный бой и прочие забавы, так что ему сие составляло более 2000 рублей; при чем был и приехавший Ханхожа-салтан. А декабря 22-го выехал Ючи-салтан с сыном Ханхожи Янхожею для отправления его в Петербург. Все салтаны и старшины согласно испросили, чтоб я сего Янхожу препроводил до СанктПетербурга и обратился обратно, по великой их ко мне доверенности и знакомству, по чему принужден был 31-го числа декабря (на канун 1790 г.) выехать с ними из Семипалатной, в препровождении Ханхожи-салтана сына Адая, при котором в свите находились старый теленгут Микей и молодой Умир, и дядька его иль учитель из такшинцев Решитхан, и из ташкинцев же ахун Абдулла, с намерением быть мне с ними в Петербурге, как отец его и дядя просили генерала Штрандмана своими письмами, чтоб меня отправить. Приехав в Омскую благополучно 6-го числа, но генерал Штрандман, не взирая на все усильные их просьбы, отправил с ними капитана Густава Бриммера 79, по чему я и приехал в Семипалатную обратно 16-го числа. По полученному марта 6-го числа известию из Тобольска, по тщанию моему, тобольским купцом Русаковым куплен к здешней Семипалатинской церкви колокол в 62 пуда и заплачено 775 рублей. Марта [177] 7-го числа приехал в маленькую свою деревнишку, которая хотя составляла три двора, но, благодаря вышнего, показалась мне удовольственнее многошумного града, где все люди мятутся, суетятся, беспокоятся, опутанные разными клеветами, завистью и упоенные роскошью и пороками. С моим удовольствием взирал я на малую мою экономию, кою нашел в совершенном порядке, любуясь, впрочем, всем тем что благословил вышний без лихоимства и всякого неправедного прятяжания: время, в коем скоты, принося свои плоды, нарадоваться не могут своим малым детям; как коровы лижут своих телят, овцы блеют по ягнятам, скликая их, отлучившихся от матерей своих; козы питают резвых своих козлят, кои утешаются прыганьем; птицы, приуготовляясь к плодоприношению, радуясь теплонаступающему воздуху, понимаются и увеселяют свеими голосами, входя все по зимней стуже на теплый и свежий воздух по приталинам, коих с удовольствием обогревая солнце, дая оным пользоваться, что натура им предуставила и положила. По преклонении же всеобщего светила, радуясь, идут, бегут и летят все на покой, принося каждый голосом своим удовольствие, которое он получил. При всем вожделенном сем удовольствии к вящшему себя поощрению, чтоб, бывая всегда в маленькой сей пустыне, иметь наилучшее спокойствие, за нужное почел я построить себе дом не так велик, как городской, а имел бы покой. Заложил строение струбами марта 9-го числа, имев людей 6 человек наемных, употребя и собственных своих; ибо всякий хозяин, имея хотя в маленькой вотчине порядочного и веселого строения дом, охотнее всегда в нем и чаще бывает, а чрез то своими наблюдениями всего более приобресть может. Как уже довольно испытано, что лучше один хозяйский глаз, нежели многие работничьи руки сделать могут.
Марта 18-го прибыл в Семиполатную полковник Бейдам из Селенгинска, и при нем капитан Гаврила Андреич Лиленгрейн 80, который испросил у меня историю, писанную мною о киргиз-кайсаках, и брал разные от меня замечания. 19-го поехал в Омскую, а оттоль в Россию, быв в армии у светлейшего князя Потемкина; отколь Лиленгрейн выехал майором в Екатеринбургский батальон, стоящий в Селенгинске. А Бейдам, пожалован [178] будучи бригадиром, отъехал из России в армию, а потом в Англию, ибо он имел там знатное наследство. Он, будучи в форпосте Коряковском, сделал на колесах фуру из кож копченых, в которой можно было по сухому пути ездить и, разложа, в случае переправы употребить вместо большой лодки, в которой многократно в Корякове по реке Иртышу езжали. Из Ирбитской ярмонки посыланный капрал Калачев приехал, но все товары неумеренно были дороги: куплено Евангелие в церковь 280 рублей. Апреля 10-го поехал я в крепость Устькаменогорскую и повез с собою сына Петра, определенного уже в полк Иркутский. Дорога сея весьма была беспокойна: ибо чрезвычайно была вода велика, начала прибывать с 17-го по 27-е, возвысилась от горизонта на 13 футов. 5-го мая проехал в Иркутский полк полковник Николай Федорович Аршеневский. 14-го начал я строением в Семиполатной каменную гаубвахту. 20-го и 24-го был в Шульбе и оттоль на пароме плыл рекою, нашел на острове Малиновом несколько кустов, и, выкопав с землею, привезя в свою деревню, посадил в огороде, а также и в крепость коменданту Генцигу. В сие время полковник и комендант Генциг, обзаводя свой в Тенкатах хутор, начал строением. 6-го июля купец Федор Мельников, приехал из Корякова. Он объявил, что по всей линии, в рассуждении жаров и бездождия великие были болезни на людей, горячки и лихорадки, и называемая сибирская язва, от чего лошадей и скота много повалилось, а равно и людей необыкновенно умирало. По известиям достоверным, под крепостью Ямышевской, в станце Подстепном, казака Балина жена родила сына, который имел только тулово и правую ногу по колено, а рук и левой ноги не было, но в местах тех были знаки небольшие. Был плотен, как полугодовой; голос имел громкий. Отец же его, быв в совершенном здоровье, в третий день умер.
Августа 1-го поехал я в Шульбу, и 11-го обратно; хлеб весь побила галка на кореню, по множеству никакого способа хранению изобресть было не можно. 15-го числа по полудни, в 9-м часу, от загоревшегося нечаянно у дворянского заседателя Ярцова дому, выгорело в крепости 84 двора и церковь божья, кроме иконостасов и прочего; ибо успели выбрать, как она загорелась сверху. В октябре над прапорщиком Буксгевденом [179] началась следственная комиссия; оный был на соляных озерах с командою для караула и воровали у киргизцов лошадей, но когда уже украли 250, тогда вышло чрез пойманных казаков доказательство. 9-го октября по построении уже в деревне совершенно совсем дому, приехал с.-петербургский купец Иван Григорьевич Анфимов, ибо он жил для прокорму скота в Убинском форпосте; человек доброжелатель всем. Осматривая во всех местах, нашед в горнице череповое бревно, какое показалось ему сомнительным и, по неотступной его просьбе, кою он, сожалея меня, употребил со слезами, чтоб то бревно, выброся, переменить. Видя сие, хотя много противоречил, но напоследок принужден был, разобрав потолки, бревно переменить, которое он велел изрубить в поленья и жечь на берегу. Но бревно то в сутки сожечь не могли, ибо оное горело весьма худо и выдавало из себя с шипением мокроту. Но какая была в том причина, не объяснил, а утверждал только, что будет худо. С 21-го по 29-е число великие были непогоды со снегами и дождями. Ноября с 5-го по 29-е непостоянная же погода и река стала местами весьма непостоянна.
Сон. На 13-е число ноября, без всякого замечания в ночь, спавши крепко, приснилось, что я, быв в Омской у генералов. Одевшись в полном мундире жил там дней 5, но вдруг представился в великолепных домах, из коих в одном множество людей и музыкантов придворных, ожидающих монархиню, по чему я остался, чтоб посмотреть. И, несколько спустя времени, вдруг на дворе, приехавший верхом вахмистр, сделал шум, по чему все музыканты выбежали в сени. А между тем приехали великолепные кареты, и как государыня вышла из кареты, ведена была многими в другую половину здания двумя знатными господами, а шлейф несли двое же знатных людей, и игран был на всей музыке марш. А я хотя и желал выйти посмотреть, но не допустили; а только видел в растворенные двери, как прошла, в коих покоях великий свет. Платье на ней чисто светлозеленое, обшитое кружевами, а на голове шляпа убранная, но лица ее не видал. Музыка же играла очень долго и весьма хорошо и стройно; напоследок все утихло и я, спокойно пробудясь, сердечно радовался. [180]
Сон. Истекающего сего 1790 года декабря на 31-е число, в нощи спящу мне спокойно и с вечера бывшу без всяких воображений, представилось, яко б я за некоторым делом приехал в Петербург и прямо ко двору, где принят и введен был в чертоги. Увидев царицу, вострепетав, восхищен радостью. Напоследок показано было иметь тут пребывание, где множество дамских персон весьма молодых; и быв как дни три, или четыре, стало совестно мне обращаться во внутренних сих покоях, просил царицу, чтоб повелено было иметь покой на дворе особый, что и позволено, в коем я несколько сделался больным. Тогда платье с меня все было снято, а принесен сшитый новый мундир и камзол алой с позументом, и при том сказано: “Прислала тебе царица, и время собираться уже ехать в Сибирь”. Все сие столько меня обрадовало, что я, немало мешкав, оттоль обратно зимним путем отправился, и без всякого более воображения проснулся.
Впрочем, год сей не весьма урожайный, множество гусениц и хищных птиц вредили весьма посеянные хлебы и плоды и по лесам ягоды. В осени вода велика, река вставала в разных местах непорядочно, ветры великие и неспокойные с дождями, великая гололедь, снеги весьма великие.
Сего января с 1-го по 10-е число 1791 г., стояли жестокие морозы, от чего много найдено померзлых сорок, голубей и воробьев. 15-го все еще продолжаются несносные и жестокие морозы. В сие время продавался хлеб и куплено в деревне Большой речке ячменю 3 четверти по 2 руб., ржи 50 пуд по 26 коп., ярицы 20 пуд. по 29 коп. Февраля 20-го приехав из Устькаменогорской майор Сакен 81 с офицерами и с полковою музыкою, гуляли всю масленскую неделю, причем была и подполковница Транзеева. 18-го марта приехал из Ирбити Калачов, но все товары, как шелковые и холсты, дороги. В сие время уже продавался сахар по 18 руб. пуд. Апреля 7-го р. Иртыш от льда открылась. Июня по 25-е число продолжались в бору великие пожары. 26-го числа великие тучи с громом, молниею, дождем и градом, но двоекратно походил так велик, что был покуриному желтышу, и много причинил овощам и плодам повреждения. Октября с 6-го по 18-е число стояли великие дожди, от чего вода в реке Иртыш так возвысилась, как [181] весною, и с 16-го на 17-е в ночь потопила луга и множество сена, а на 19-е выпал великий снег. 30-го ноября проехал из России генерал-майор Давыд Николаевич Юргенц 82 в Устькаменогорскую к командованию левым флангом. На сих днях получено совершенное известие о кончине высокославного между героями мужа, светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического, в Бендерах октября 5-го числа. Год сей кончился дороговизною хлеба по неурожаю, как озимовых, так и яровых.
1-го января 1792 г., с утра и во весь день погода от SO и тепло, в ночь великая погода, и 2-го числа поутру до обеда дождь, а к вечеру пасмурно, тепло и таяло. На 6-е число в ночь пасмурно, и по утру дождь и тепло сделало гололед; по утру в 9-м часу на р. Иртыше сделало льду разрыв, подобно выстрелу пушечному, но при освящении воды в Иордане многой воды не выступало. 12-го куплено у старухи Кондинчихи жемчугу 2 1/4 золотника, дано 10 рублей. 19-го куплен дом вдове поручице Исаковой за 80 руб. у заседателя Ярцова. 23-го марта приехал из Ирбитской ярмонки Калачов и привез покупок на 243 р. 17 коп., да заплачено за провоз 2 р. 50 коп. Хотя б и ненадобно было писать, что привезено, но для только товарных цен изъясню: сукна зеленого 6 арш. 30 руб; стамеду алого 6 арш. 5 р. 40 коп., пуговиц кафтанных 3 пар. 1 р. 35 коп., камзольных 3 пар. 1 р. 35 коп., шляпа с обдержкой 4 руб., темляк 2 р. 50 коп., табакерка бумажная 1р. 15 коп., тафты 11 арш. 13 руб. 75 коп., тафты черной 15 арш. 6 р. 25 коп., флера 5 арш. 6 р. 50 коп., лент голубых 5, белых 15, 3 р. 45 коп., узких два куска 2 р. 55 коп., тканья 10 арш. 11 руб., платков 6, 6 руб., солотюк с решетками 2, 1 р. 80 коп., перцу 1 ф., 65 коп., батисту 2 арш. 4 р. 36 коп., гарусу 10 палок 2 р. 80 коп.. сахару 3 пуда 63 руб., кофи 5 ф. 2 р. 50 коп., ягод 10 ф. 2 руб., пряничков 10 ф. 90 коп. веер 12 руб., румян 2 банки 10 коп., булавок 1000, 50 коп., гребней 5, 50 коп., козлов 3, Зр. 90 коп., выросток 1, 1 р. 80 к., меду 1 пуд 5 р. 50 коп; оловяной посуды 1 пуд 2 ф. 15 р. 68 к., бредень 1 р. 25 коп.
Апреля 4-го река Иртыш льдом открылась. С начала открытия реки вода была весьма велика и от крепкого льда великие были запоры, так что в крепости Устькаменогорской [182] великие сделало повреждения, а особлива в форштате. А здесь, на меновном дворе, прибывала с 13-го мая и возвышалась даже до 14 футов высоты. По велению генерала Юргенца строющийся генералитетской дом разломан и сплавлен егерями в Устькаменогорскую вверх по р. Иртышу плотами. Сколь велико было бедным людям сие затруднение, ни одно перо того описать не в состоянии. 10-го числа июня приехав генерал Юргенц с подполковником Транзе 83, и стоял в меновной слободке, а в крепость не въезжал, как был сердит на коменданта Генцига, который не дал ему просимых 3 тысяч денег; и уехал в Старую крепость. 11-го прибыл главнокомандующий генерал-майор Штрандман, и при нем бригадир барон Унгерн 84 Ширванского полку, смотрели с пальбою егерей и стреляли в цель из стуцеров новых в 200 саж. Но как ни кто в цель попасть не могли, то генерал Штрандман, имея ко мне особую благосклонность, и зная, что я из ружья стреляю, приказал мне. И так я удачно выстрелил, что прямо самой цели за 2 аршина пуля пала; и 12-го числа проехал в Устькаменогорскую. По некотором рассуждении, при осмотре крепостного укрепления докладывано мною о сделании такового из дикого камня, по чему и выкладено мною контр-эскарна для пробы на известке 4, а на простой глине 4 саж.; ибо шиверной разборной камень весьма к тому способен. А по сему напоследок решились и все крепостное укрепление выкладывать камнем, которое весьма против дерна, как он здесь песчаной, крепкой. Июля 2-го возвратился обратно генерал Штрандман. Они были на Бухтарме; был с ними колыванский губернатор Миллер и начальник заводов Качка. Заложили 2 крепости, одну при речке Черемшанке, которая называться будет Алтайскою, и выше, в 50-ти верстах, форпост, для прикрытия рудников серебряных и медных; и я его провожал до форпоста Долонского.
В рассуждении продолжавшихся великих жаров сего лета по всей Иртышской линии великий был упадок лошадей и рогатого скота, и язвило людей называемою сибирской язвой.
Июля 26-го числа случившееся чудное приключение слуге Григорию, а паче употребленное и странное от меня ему лекарство, достойно, что б было известно для [183] поступления иногда и впредь при таковых случаях. Он заболел лихорадкою и был болен недели с 1, для чего и на покос его люди не брали, а оставляли дома в деревне. Он, видя себя одного, соскучившись, и по прошествии пароксизма, почувствовав легость, пошед на покос, который был на большом острове, где должно было переезжать через старицу в лодке. Пришед на берег, сев в маленькую лодку и, как только выехал среди реки, сделалась ему дрожь, от чего лодка позашатавшись, захлебеснулась, и он из нее выпал. Но как силы имел слабые, насилу мог за нее держаться, закричал. По счастью его, люди были на стану у самого берега. Бросясь, видя его утопающа, брат его родной, кинувшись в большой лодке, переняв и вытащя, положили его на стану, чтоб он обсох, где он чрезвычайно прозяб. По привезении же домой, на другой день начал пухнуть всем телом, а через 3 дня так стек, что уже его почти узнать было не можно и налился весь водою, кто видя его в таком худом состоянии, принуждены были решиться привезти его в город. И как только я его увидел, пришел в страх и отчаяние, что уже не быть ему живому. Призвал штаб-лекаря Ярошевского, который обещал учинить ему помощь, но слабо за то принимался, прислав цирюльника Якова Кривцова. Правда, что старик знающий, и все прибегали к нему всегда, нежели к штаб-лекарю. Который, посмотря, рассуждая со мною о всех его припадках, положили мерой лечить его русским и странным лекарством, о котором правда я слыхал от простых людей: истопить баню не так чрезвычайно жарко, чтоб можно было париться, насеивши довольно печной золы и согревши оную так, чтоб тело терпело, насылал на большой войлок в ладонь толщины, положа больного и засыпав такою же горячею золою, обвертеть и держать до такого времени, чтобы зола теплоту свою оставила, но когда остывала, всегда вновь осыпали и перекладывали, сколь сие для больного чувствительно, что без памяти прося избавления и пить, но, не смотря ни на что, сие продолжали. Чрез трое сутки и с помощью божьего вся сия из него вода парами исчезла. Продержав таким образом 6 дней в бережливости теплоты, получил он совершенное избавление, и я, отпустя в деревню, приказал, чтоб он, сохраняя свое здоровье и еще сей способ употреблял и дома, садившись в [184] печь избную, что неоднократно было им исполнено, и напоследок чрез две недели совершенно, как от водяной болезни и лихорадки выздоровел. Лекарство сие в подобных сему случаях советую употребить с пользою.
7-го октября продаван в деревне скот: коровы по 9 р., и на приплод куплено у Чеботарева гусей 4, 1 руб. 20 коп., 26-го взято скота на прокорм у казанского татарина Абтагарина Бакирова 120, верблюдов 10 по 1 р. 60 коп. в зиму, октября 6-го куплено сена в Талицком форпосте 8 скирдов по 5 рублей.
Бывший из Барнаула живописец Сумкин, находясь здесь, писал в придел Антония и Феодосия иконостас, а при том написал и мне образ спасителев на холсте; заплачено ему за работу 25 рублей.
Сего года сентября от 20 числа представлено было в государственную Военную Коллегию от генерала Штрандмана о произведении меня, на место бывшего в Омской плацмайора Сорокина, в плацмайоры, по моим многим заслугам, с изъяснением, что беспорочно 21 год в капитанском чине, о чем он, Штрандман, обещался тогда, когда я намерен был ехать в Петербург с сыном Ханхожи-салтана, что за все понесенные мною труды оставлен не буду, и так не было другого способа к произведению, как сделать плацмайором.
Сего года попал мне в руки итальянца Иосифа Мута вечной календарь, сочиненный им во Франции в монастыре Сен Денисе, весьма любопытнейший, который приобщен к календарю Брюсовскому, выправленному и дополненному мною в 1790 г. на 59 лет. 23-го сентября начата работа укрепления берега в Долонском форпосте. Укрепление сего берега от великого наводнения рвет каждую весну, а особливо в 1792 года, по чрезвычайной великости воды, с которою и льды шли безмерно, от которых во многих местах по Иртышу соделало великия повреждения, и таковой воды обыватели мало запомнят, когда бывала.
5-го января, 1793 г., приехали обратно с комендантом Генцигом, и были в крепости Устькаменогорской у генерала Юргенца. С 27-го декабря гуляли весело, а кольми паче у Аршеневского. В апреле ирбицких покупок получено на 80 рублей, но все было куплено дорогою ценой. 9-го апреля отдана в управление гарнизонная школа майору Полякову, коя у меня была с начала [185] учреждения. Весна так скучна и тяжела продолжалась открытием великих и многих лихорадок и припадочных по непостоянным погодам болезней. Сен, хотя в зиму было довольно, но дошло до великого недостатка в русских; а кольми паче киргизцы прибавлением степного своего скота были в большом упадке, к их разорению. С 27-го по 1-е мая стояли непостоянные погоды с дождями, громами и молниями; река Иртыш открывалась не постоянно, рвало оную плесами, но воды было довольно; мая с 5-го вода весьма прибывать начала. Мая 14-го получено в Семиполатной из Барнаула следующее известие, что на 3-е число мая в ночь от чрезмерно усилившейся по р. Барнаулке и в пруде воды, которая поднявшись, бросилась чрез плотину и, оную усильно разорвавши, пустилась по улице мимо генеральского дома и каменной Архивы и доходила по улице до дому Шмида и далее глубиною на аршин чрез которое же время, взяв стремление вырытьем прежде под самую Архиву великого рва на две сажени глубиною, а потом стала подмывать дом губернаторский, гаубвахту и наместническое правление, каковое происшествие происходило во весь день. В ночь же дошла до такой широты, что делала возле Архивы величайшую протоку; и обратился весь пруд в оную течением и в завод прямо в ворота гаубвахтные, причем по быстрыне своей прежде смыло кладовую, которая обрушилась и с казною, бывшею в ней 100006 рублями в воду. После четверти часа сорвало гаубвахту в заводе, и каменную кладовую, и наместническое правление; потом через час и вдруг до основания дом губернаторский со всеми службами, и из сего последнего с нуждою смогли успеть выбраться в полночь; а в правлении ни дел, ни казны не найдено, каковое, де, разорение продолжается и поднесь, т. е., по отпуск письма сего по 7-е мая. Уголья унесло более 50000 коробов, и множество разного строения развалило, отчего все находятся в великом смятении. В реке же Оби вода весьма велика, снесло кабак донской, провиантские магазины потопило, подмочило много провианта, и в гостинном дворе в лавках товары подмочило же. Таковое же несчастье претерпел и завод Павловский, и разнесло многие селения, и множество было видно по реке несущего строения и лесу; однако ж в правлении найдено до 50000. [186]
По усилившейся в р. Иртыш воды по 19-го числа в меновной Слободке унесло 6 дворов и много разломано строения, и наделано великих на лугу рытвин и боерачин. И с 19-го начала сбывать, и купцу Мамееву сделало убытку более, как на 2000 рублей.
В июне получено письмо от брата, Флегонта, что он в Енисейске при винном каменном заводе вторым приставом. Хотя бывали несколько дожди, но по великим жарам и весьма погоды душной, как на людях, а равно и скоте, и лошадях, показалась язва. Июля 2-го в Устькаменогорской казацкой голова поручик Волошанин Григорий Никитич помер. 15-го приехал из Устькаменогорской князь Еристов, полковник Аршеневский и подполковник Транзе; были в старой крепости у подполковника Буйносова, играли в карты, но он всех их изрядно обыграл, и 18-го обратно уехали. 5-го августа приезжающие крестьяне с р. Оби продавали хлеб, муку аржаную по 50 коп. пуд. 29-го сентября проехал вояжир шведский капитан Норберг.
10-го ноября выехал я по повелению генерала Штрандмана в крепость Омскую, 17-го где объявлен мне чин сентября с 9-го плац-майора. 19-го комендантом бригадиром Кеслером приведен к присяге, но, пробыв по 21-е, отправлен обратно, чтоб видеться с Ханхожой-салтаном, Средней орды главным начальником. 24-го ноября приехав обратно, сделал домашнее распоряжение и от 13-го декабря пустился и прибыл в Омскую 20-го декабря к истинной моей должности.
Генералмайор Юргенц, по многим ссорам с генералом Штрандманом, имеющий желание командовать отделенно левым флангом и не быть под командою, уехал в Петербург, но не нашел там по своей несправедливости ничего, как только перечислен из корпуса Сибирского в Лифляндскую дивизию.
Впрочем, год сей умеренный; по местам довольно было хлеба, а особливо ярового, людей разными болезнями, а особенно горячкою, умирало много; обыкновенная младенческая болезнь корь; во многих местах хлебы вредила кобылка, от чего и цены возвысились, так как и упадок лошадей и скота во всех припасах соорудили дороговизну, и мука ржаная покупалась уже по 70 и 80 коп. пуд и пшеничная 1 р. 20 коп., и все харчевые припасы, а равно и в Омской, как мяса, рыбы и птицы было [187] мало; наводили причины, что по неспокойству зимы, выпадали великие снега и стояли великие непогоды и снежные бури, и чрез то великое препятствие было поселянам вывозить в город все припасы.
1-го января 1794 г. обнародован манифест о продаже простого вина по 4 р. ведро. 6-го весьма был сильный мороз при жестоком от SO ветре, от чего многие пострадали простудою и кашлем. 24-го послано брату Афиногену три наштуцованных картины, для написания денег 1 р. 50 коп. 8-го февраля очень тепло, был дождь и ветер от SW и страшная была погода со снегом, а по полуночи ясно и великий мороз, и продолжались до 11-го числа. В сие время был итальянец и продавал многие европейские товары, описаные фабрик покойного князя Потемкина. На масленой проехали из Иркутска в Петербург лекарь и рисовальный мастер, бывшие в 1785 году на северных американских островах; они везли с собою разных животных чучел и рисунков; подарил мне камень граненый в перстень белой венисы очень изрядный. К продолжению веселостей недели масленой приехали в Омскую полковники Аршеневский, Шрендер 85, Графов, два Ивеличи, князья Еристов, Жевахов и множество офицеров; в первое воскресенье у генерал-поручика Штрандмана бал и ужин; во вторник у подполковника Мориловского бал и ужин и опера. В четверток у Дельноца, подполковника, в школе на верху бал и ужин и опера “Лиза”; в субботу тут же опера “Разнощик”, бал и ужин; в прощеный день вольное собрание по билетам, маскарад, бал и ужин на общественный кошт, а кушанья готовили из господских домов разного, у кого что случилось; у меня стояли на квартире капитаны Мещеринов и Лыльсков с женою; я же был на маскараде в матроском платье, белое все, кушак алый, шляпа распущенная, обшита флером с салтаном, и как только съехались в маскарад, ударила чрезвычайная погода со снегом и продолжалась до 23-го. Собрано было на угощение с 18 человек по 4 руб. 30 копеек, и угощаемы: чашка кофе, 2 рюмки пуншу, 1 водки, 2 стакана лимонаду.
Положенного по окладу плац-майору жалованья 164 руб. 88 коп. В марте привезено из Ирбити покупок на 70 руб.: сахар куплен уже по 32 рубля пуд. 10-го марта приехал из Петербурга майор Антон Скалой, произведен [188] из капитанов, ездил с Чурегейсалтаном, который пожалован премьер-майором, а бывшие с ним старшины и ташкентец Бабажан поручиками, которые 17-го числа приведены к присяге чрез Алкоран на гаубтвахте, при открытом знамени. 16-го послано письмо в Петербург Военной коллегии секретарю Ивану Ильичу Фетистову, в знак моей благодарности, а при том 20 арш. канфы, по 2 р. 50 коп. аршин. Помни, кто тебе делал добро и делает, имей благодарность непринужденную, а по своей воле, и будешь добрым человеком; кто благодарен, тот и верен, а кто верен, тот и справедлив. А послано с англичанином, поручиком Унсаль.
На 26-е число апреля, по великому теплу, снега на степи вдруг распустило и вода собравшись, бросилась па Кадышевском форштате по рву ретрантамента к магазинам, где много вреда причинила укреплению дерновому. По сведению моему, как я был у провиянтской комиссии за провиянтмейстера, в сие время покупка провианта была от казенной палаты ассесором Иваном Васильевичем Плотниковым и округах Омском, Ишимском и Каинском, весьма с великим отягощением поселян перевозками, и менее не покупали пуда муки по 40 коп., а по большей части в Ишимском округе рожью мололи с казенной стороны и доставляли на подводах. 30-го апреля во всю зиму строющееся укрепление берега и моста на реке Оми, заложенное мною, приведено к окончанию, оное рвать начало с 1790 года, по усилению в р. Оми чрезвычайных вод и быстроты; а хотя прежде и делано было ниже моста укрепление, от великого в 1793 году наводнения и стоявшего недель пять сорвало, была вода так велика, что весь Ильинский форштат до горы топило, то же и Подгорный, от чего жители много вреда потерпели.
Мая 1-го река Иртыш открываясь льдом и по учинившемуся запору сделала великое наводнение по полуночи в 3-м часу, так что нижние форштаты все затопила и много вреда наделала. Мне же был дан ордер от генерал-поручика ехать в Семипалатную; ненастье, дожди каждодневные, грязи превеликие, так что сколько от дождей и от наводнений проходу не было по низким местам; но 2-го числа с 11-го часа начала убывать и до утра убыло 1 арш. 3 четверти; льду насадило везде великое множество. Выехал из Омской 4-го мая, тот самый раз пошел лед на Оми. [189]
28-го мая выехал в Омскую, с женою и детьми и 4-го июня прибыли в Омскую благополучно.
По усиленной в р. Оми воды, коя велика и быстра у моста, на 6-м часу выбивши унесло среднюю свинку и мост изломало, а потом и береговое укрепление рвало, берегам и много строению вреда причинило. 17-го оторвало от мосту свинку и унесло, а в Тобольске по тому же велика была вода и весь город топило и разнесло 70 домов.
22-го числа Сибирского полку майор Скалон Антон Антонович 86 женился на дочери коменданта Кеслера Каролине Христофоровне; венчаны за р. Омью в лагере в палатке подполковника Дельноца. Была опера “Разнощик” и изрядная гулянка.
25-го приехал в Омскую тобольский обер-комендант Иван Иванович князь Мещерский, на сей неделе смотрел генерал Штрандман полевые батальоны порознь, а также и гарнизонный; генеральный же смотр всех вообще команд сделал 28-го, где были 4-й, 5-й и 6-й полевые, 1-й Омский гарнизонный батальоны; полковник Сакен с конницею казаков и башкир 300, майор Скалон с эскадроном Сибирского полку, школьников 50, полевой артиллерии 8 орудий и 4 мортиры. Они шли от Новой деревни и делали многие экзерциции и учения до самой глухой ночи.
26-го на р. Оми, по прожекту моему выданному, поставлен мост самый легкий на плотах, с укреплением якорей. Куплено неводной дели разых рук 110 саж., по 10 к. и пo 18 коп.
Август. Великая и кровопролитная война продолжается во Франции. Она по истреблении своего короля и всей фамилии, принялась за оружие; англичане, голландцы, Венгрия, Прусия, хотя весьма ратоборствуют усильно, хотя и со всех сторон их угнетают, но многонародность сего народа и отчаянность поддерживает их вредную систему. В Польше, в Варшаве, российские войска все от вероломных поляков побиты и новая война, а также с другой стороны и Прусия оных угнетает.
Сентябрь. Капитану исправнику омскому Загибалову сочинено мною, по запросу економическому от наместника Волкова, требуемое физическое замечание о хлебопашестве и прочих економических изделиях и растениях. По полученным сентября 9го числа письмам сколько сего лета в Семипалатинске в заимке моей снято хлеба [190]снопов и посеяно; посеяно ржи 4 четверти, 4 четверика, снято господского хлеба овса 7350 снопов, ярицы 680 снопов, ячменю 1135 снопов, ржи 1230, и того 10 755 снопов; у людей разного хлеба всего 17 605 снопов. 13-го приехал из Семипалатной полковника и коменданта Генцига племянник Никонов Алексей Романович для излечения; болезнь его была ребячьи игрушки, кои стоили ему смерти; он и Генцига сын, Иван, по ребячеству играя и сделав на палочке рапиру из впущенной иглы, друг друга искололи во многих местах, а по сему ни кому ни какого приключения не последовало, как Алексею, и как видно, что уколовши его в левую руку глубоко до кости, игла сломалась, начала рука рдеть, напоследок пухнуть, обратили сие благоразумные лекари в рожу, сделав горячую припарку, зажгли, и но тому оный мальчик пострадал своею жизнию.
Октября 3-го получен от брата, Флегонта, из Енисейска песковый белый хребтовый мех 70 руб. На 6-е число ноября в ночь река Иртыш льдом покрылась, на 20-е пал снег и зима настала. В сие время претерпел я великие огорчения чрез почтмейстера омского от генерала Штрандмана напрасно: ибо он, почтмейстер Полозов, жену свою гнал, имея краденую у себя девку, кою я выгнал из Омской, а он меня обнес генералу, но напоследок, узнав обстоятельно, сожалел, что так поступано было, от чего я с огорчения был чрезвычайно болен головою и почечуйною.
Погода сего года окончалась весьма тихая, теплая и постоянная; отменных и примечания достойных произшествиев по здешнему округу не замечено, как только со дня на день на хлеб цены весьма возвышались; ибо год сей окончался в Омской продажею на рынке хлеба пшеничной муки по 80 к., ржаной по 55 и более, овса четверть 2 руб. и прочие харчевые припасы не дешевы и домовые продукты в тягость, посеянные же хлебы в округе Омской с осени многие, как не было дождей, не выходили, по чему и не надеются получить урожаю. Снега так малы, что на силу с нуждою составляют зимнюю дорогу, дороговизна во всех товарах и продуктах так пошла на высокую степень курса, что уже ничего почти купить как дорогими ценами надобно.
10-го и 11-го января 1795 г., во весь день великий ветер со снегом, бывший во всю зиму первый буран, но снегу было мало. 17-го получил из Екатеринбурга от откупщика [191] Дьячкова золотые поделки: перстень аметистовый, серьги маленькие, одна приделанная к алмазной, серьги большие длинные с камнями моховика, серьги ж круглые длинные аметистовые, печать, оправленную в серебре сердоликовую с вырезкою моего имени, заплачено за работу 10 р. 85 к., послано было золота 3 золот., осталось 1/4. Сделана Черепановым соусная ложка 19 1/3 золот., вызжено из старого шарфа выжиги 23 золот., за работу 1 р. 50 к. 14-го получены от брата Анфиногена для школы учебных 6 книжек, кои туда и отданы. На 20-е число скончался Омской соборной Воскресенской церкви протоиерей, Петр Федорович Федоров, быв при оной с 1782 г., по старости лет его и нездоровью. Он был в Тобольске префектом и проповедником, имел библиотеку изрядную и любим всеми, детей своих учил по-немецки и по-латынски достаточно, но содержал весьма строго, так что всех переувечил бесчеловечно.
Февраля 3-го, после трехдневной оттепели и мрачной погоды, ясный день и несколько холодно, но от солнца приталины и капель, 5-го и 6-го тепло и пасмурно.
Марта с 1-го по 6-е дни стояли тихие и солнечные, теплые; таяло так, что ездить было нельзя. 10-го получено из Ирбити сукна алого 1 арш. 2 1/2 верш. 9 руб., стамеду алого 3 арш. по 1 р. 30 к. арш., белого сукна 1 арш. 6 вер., 8 руб.; пуговиц кафтанных 3 пары, по 1 р., камзоловых 3 по 60 коп. 15-го таяло; по 23-е стояла весьма ненастная погода, шел снег и таяло. 24-го пасмурная погода и дождь пробрызгивал. Апреля 12-го венчан слуга Григорий; дано навесте на свадьбу деньгами 20 руб., кроме прочих издержек, как люди бедные, а всего издержано 63 р. 23-го во весь день великий дождь с громом и молниею. С 21-го числа на реке Иртыш лед пошел, а 24-го и по реке Оми. Мая 20-го жары и сухая погода продолжаются, не приносят плодам приращения, стоят по большей части туманы и мраки, делают одну только тягость и стеснение в воздухе. Мост на реке Оми, построенный воинскими командами из сборного лесу, поставлен мною и приведен в совершенство. Мая 2-го числа, проходить и проезжать запрещено было штатским и разного звания людям по 18-е число; когда же из градской думы внесли 500 руб, тогда запрещение снято, ибо сие делано только для военных, чтоб в переходе не имели нужды. На 30-е ночь весьма холодная и по утру великий [192] туман, вода мерзла в огородах; все позябло до основания, даже во многих местах и капуста.
Июнь. Известие совершенное, отзывающее в Петербург генерала Штрандмана, принудило меня в рассуждении расстройки моей в жизни по нездоровью и неспокойству, просить, чтоб выпустить от сей многотрудной должности в батальон на капитанскую вакансию, но получил ответ, чтоб я и вперед сего не вчинал. 2-го отказался комендант, бригадир Кеслер от командования по старости лет; 7-го Кеслер скончался, быв 84 лет; служил 54 года. Он сочинял прожект вокруг Петербурга по регуле фортификации весьма укрепительно, и послан при его докладе за три дня до смерти. 11-го окончена мною книга, с приложением разного собрания на предисловие: “Новое Небо” о чудесах Пресвятой Богородицы, с приложением примечаниев на пророчиц Сивилл, называемых древних оракулов, которая была печатана в 1699 г. в Могилеве наречием малороссийским и к чтению неудобна; ибо многие речения польские и неизвестные, по согласию приятеля моего, Матвея Лобзина, переправлена мною нынешним слогом: начата была с 25-го марта, но по многоделию моему продолжалась по сие время. 13-го куплено муки ржаной 10 пуд по 60 к., в сие время хлеба в продаже и доставке ни отколь не было и была великая дороговизна. 16-го известия изо всех селениев, что прошедшим морозом хлеб побило ржи и яровых, и как не было дождей, весьма крестьяне были безнадежны, но сего числа начали перепадать. 17-й день ясный и жаркий. На 22-е перепал небольшой дождь, но день был жаркий, по полудни сделался пожар на Кадышевском форштате от сильного удара грому и молний в доме солдата Куликова, убило цепную собаку и дом весь пыхнул и сгорел до основания, хотя был и великий из тучи дождь от W; в вознаграждение генерал Штрандман произвел его капралом и дал к постройке 25 бревен. Хотя перепадали на сих днях дожди, но по большей части облачное небо с ветрами высушало землю и была в мае и июне месяцах мелкая серая кобылка. 1-го и 5-го июля были ходы церковные за город с приношением молебствия об дожде по великой засухе. 11-го текущие от запада к востоку облака по всему небу не принесут ли с собою порадование животным на земли орошением дождя? Не известно! Чего с радостию ожидают. [193]
Июля 9-го числа - “Домашнее размышление о хлебопашестве”.
ДОМАШНЕЕ РАЗМЫШЛЕНИЕ О ХЛЕБОПАШЕСТВЕ
Всяк, кто только бы ни полюбопытствовал, а особливо и вникнул в жизнь поселянскую, конечно бы нашел все то справедливым и совершенным доказательством, что, во первых, деревенская жизнь ведет человека к справедливости, к воздержности, трезвости, к искренности и ко всем добродетелям, ибо жизнь суровая и работная в деревне не имеет в себе никаких пороков таковых, каковые бывают в многошумных городах, где звуки труб и барабанов тревожат людей безвременно. Гордость, пышность, надменность, не уступая друг против друга, ратоборствуя, наводят раздоры, несогласия, а сребролюбие, роскоши, отколь рождается продерзость от чего все злости и злодеяния выходят. А в деревенской неприбранной и замаранной жизни и в их сухоядении всем сим порокам быть весьма не обычно. И какие похоти или пороки могут быть в том, который живет в деревне и упражняется в земледелии? Ибо оно только бережливости и правде, а не роскоши, кичливости и хищению, научает. От чего то мы весьма ясно, хотя и краткого сего примечания, надеяться можем иметь довольное понятие, коль деревенская жизнь сама собою в роде своем есть беспорочна. Не мое бы хотя дело рассуждать о сем, толь приятном, и истинном, и свободном упражнении, которое ведет непосредственно к богу и правде; ибо самое есть безпорочное житие поселянина и первое его употребление трудов в земледелии, которое было еще забавою первого человека, праведного и верного пред богом, но однако ж напоследок и сделалось частию его покаянием, наложенным ему от бога, и так в обое время как безгрешия и греха, оное ему было повелено и самому, и всем его потомкам: “Снеси хлеб твой от трудов твоих!”. Намерения моего нет; в том, приводить сюда древних каковых писателей, от которых довольно уже всем известно, в каком почтении самое первое заведение было, хлебопашество, что многие государи, консулы, диктаторы и прочие знаменитые в государстве люди, брались на таковое высокое служение от плуга. Поселянам же, которые прилежали к сему благословенному от бога беспорочному делу, [194] даваны были великие преимущества и отличные знаки чести; да довольно видим и у самодревнейших гисториков, которые касаяся и наставляя, пиша о домоводстве, поставляют земледелие первейшим, безгрешным и праведным, и наивыгоднейшим, и наипростейшим, упражнением, как для пропитания, так и для здравия человеческого, которое, при умеренном и свободном, всегда на чистейшем воздухе, упражнении весьма полезно. Соразмеряя какому всякие рукоделия, работы, труды и мануфактуры, но земледелие между всех их есть первейшее; ибо без него падают и разоряются, и останавляются. Что ж рассудить должно о людях беднейшего состояния, которые ни от чего иного по большей части терпят оную, как только от неприлежности к трудам и земледелию, ибо оно награждает стократно, о котором по своему его обрабатывания с пренебрежением, выходят такие последствия, что поместно уже начинают в совершенном пропитании иметь в хлебе нужду; но от чего сие зло вкореняется, приводя все обстоятельства и когда бы и не по силам моим и выше меры понятия моего, но предрассудить и описать сие весьма желательно.
Думается, что происходящее сие зло вкореняется в людей от единственного недостаточества, умствований бесполезных, что они поставляют земледелие самопоследнейшим, и гнуснейшим, и подлейшим, упражнением, приличным только таким людям, которых в жизни их почитают не инако с несмысленным скотом в рассуждении трудов их, иногда и неопрятства. Будто определено только тем трудиться, кто только не вник в роскоши, в надменные понятия, в хитрость, сплетающую всякими несправедливостями и волочащую их самих по судам и расправам по всякой неправде. Что можно нынешнего состояния из опытов явственных приметить, что благословенные сии люди, можно назвать, управляющиеся в земледелии, принужденными находятся обрабатывать для пропитания обществом душ по 20 и по 22 на одного работника, кроме собственных своих семейств. Но кажется довольно было бы для такового поселянина, замаранного и неопрятного, чтоб его не только уничтожать во всяком случае, но не лучше ли было бы иметь попечение оных всеми мерами уважать и приохочивать, снабжая иногда полезными на сие хлебопашество правилами, ко умножению и приращению, применяяся в рассуждении: [195] времени разных погод по климатам, где и каковые хлеба могут иметь приращение, а для обрабатывания снабжать и учреждать полезными и порядочными инструментами, яко то плугами, сохами и преподавать наставления, с порядочным смотрением за неприлежными, гулящими и шатающимися единственно только во отягощение народное, а не на употребление пользы общественной. Но сего, как еще не видно, и не дивно, что на таковый предмет еще нет нигде и настояния! Правда же и то, хотя учрежденное в государстве собрание Общества Економического весьма полезно, выдавая разные полезные на все, как земледелие и сохранение всяких домовых избытков к приведению в наилучший цветущий порядок, книги, но книги сии есть мертвы; ибо поступает по ним единственно один из ста господин, имея свои вотчины и разумея силу в оных изъясненную и определяемую, как все сие смешанное быть может простейше и по правилам физическим. То кто б нашелся такой, чтоб, засея, легко взялся и истолкователем был к приведению всех правил презренному и работающему замаранному земледельцу, коего иногда только есть смысла, что так пахать и сеять, как он был сего преемник от своих предков. О пользе же, приращения, хотя он попечителей, но на учреждение иногда ко облегчению трудов своих и сохранению целости от воздушных погод хлеба и прочих сокрывающихся при сем таинств, касающихся и земледелия, никак не понимает и только рассуждает, что Бог изволит, так и будет. На все то сие уже никого нет посмотреть; мы только говорим: “Дороговизна в хлебе, дорог хлеб!”. Но от чего сие происходит, понимать не хочем. Вникнем же, что тут сокрывается, и разыщем сколько известно и понятия нашего будет. Дорог хлеб! но ежели и еще впредь идущие времена вникнуто быть не может на приведение земледелия и хлебопашества и наилучший порядок, и не преподается правил о поступании особо с прилежными земледельцами, и особо на тунеядцев, то ожидать, кажется, кроме дороговизны, ничего. Сколько мы видим таких великих сел и деревень, которые благословением Божиим расположены весьма в таком изобильном климате, где бывают всегда благовременные дожди и росы, имеют достаточно тучных и к принесению плодов преизрядных земель, лесов, здоровых вод, довольных жителей, но при всем том мало, а инде и совсем необработанных, а разве только для единственного своего пропитания, или только, [196] делая один близир что в таком-то селе или селении водится хлебопашество; но соразмерно ль с состоянием жителей и обитающего народа к прокормлению, да не точию своих только семейств, но с избытком ли, чтоб иметь запасный на предыдущие времена, или бы удовольствовать такое место, которое иногда по воздушным обстоятельствам не будет иметь урожая и чтоб прекратить там недостаточество, о сем никто не помышляет. Обитающие же в сих селениях обыватели, коих считая в селении душ мужеска и женска 300, а приемлющихся за плуг и соху едва ли набратся может 60, или 50, по чему уже и видно, сколько они для своего семейства и прокормления и за избытком на продажу обработать могут, а сработает каждый работник не более 6 десятин ржаного хлеба;, пускай снимет в урожайный год с десятины 12 четвертей хлеба, то и выходить должно от каждого работника в год 72 четверти, а на продовольствие 7-ми, или 8-ми душ собственного своего семейства употреблять должно 24 четверти, и столько ж на посев оставить, а на распродажу у него остается третья часть 24 четверти; но по всеобщему вычислению, они, кроме своего семейства, как выше сказано и довольно правильно исчислено, пропитывать должны 22 и 23 души, то каким же посредством 24 четвертями может удовольствовать толиких покупателей, а чрез то самое доставать должны из отдаленных мест весьма дорогими ценами и доставками, что и составляет неизбежную дороговизну. Сделаем же мы хотя не велик вопрос: почему в таком селении, где триста душ, очень мало пахарей? Постыдился бы я вам о сем сказать, но принужденно откроюсь. Роскошь переманила блеском своим изрядных и добрых земледельцев, из их, можно сказать, праведного и, безгрешного пребывания, и рассеяла по разным многочисленным городам, где их принудила снискивать свое пропитание, во изобильном наслаждении не грубых, но вкусных, яств и пития, которые не иначе проживают век свой не только себе самим, но и прочим во отягощение, отставши от истинной и правильной своей должности, принуждены снискивать пропитание свое во грехе, неправде, в сваре и неспокойствии, чего б поселянской жизни лишенным, а прочим, чтоб он не точию правильною и благословенною, от бога поставленною, работаю питался сам и других снабжал и пропитывал, со вредом ближнему отнимая насущные. И от того то есть дороговизна! [197]
По мнению некоторых, которые о сем весьма разумно рассуждая, полагают, чтоб всех таковых, упражняющихся совершенно в хлебопашестве и земледелии снабдить должно; во первых, нарочно для того поставленными смотрителями и економами, избрав честных, постоянных и знающих по сей части разные физические примечания и для облегчения трудов механические правила людей, смотря, чтоб не угнетал оных каковый по случаю нечаянный недостаток в скоте и лошадях, награждать из общественной, на то заведенной, економнческой суммы, с заплатою со временем и исправности; имея свободные магазины для запасного хлеба, дабы онаго, смотря по счислению народному, непременно ставать могло на тригодичное время (от чего, Боже, сохрани!) в случае иногда неурожаев, дабы был сей хлеб замененный как на посев и пропитание готовым; старания особые прилагая, истреблять таковых тунеядцев и отбывающих от истинного упражнения, шатающихся по разным местам и городам, высылая к своим селениям, принуждая совершенно к обзаводству и хлебопашеству, отнимая от них всякую роскошь и прочие принадлежащие в крестьянском быту украшения, о которых более они имеют попечения, нежели об обзаведении скота, и лошадей, и хлебопашества, приходя иногда в неоплатные долги, и чрез то совершенно разоряются, и снискивают пропитание разными несправедливостями по городам и разным местам, где б довольно и без сих земледельцев на всякое служение и должности людей набраться было возможно. По коль же сие, Богом постановленное и благословением утвержденное, земледелие будет оставаться в таком пренебрежении и несмотрении, более надеяться нечего иного, как от времени до времени приходить возможет в упадок, и чрез то претерпевает, как есть душа обогащения государственного, коммерция, в рассуждения возвышения на все товары цен. Сие-то самое уничтожает пределы земледелия и наводит дороговизну.
Текст воспроизведен по изданию: И. Г. Андреев. Описание средней орды киргиз-кайсаков. Алматы. Гылым. 1998
© текст -
Ерофеева И. 1998
© сетевая версия - Тhietmar. 2004
© OCR - Осипов С. Г.
2004
© дизайн -
Войтехович А. 2001
© Гылым 1998