№ 1
Отписка верхотурского воеводы Алексея Калитина в Сибирский приказ о волнениях крестъян Кунгурского уезда летом 1703 г.
29 июля 1703 г.
Великому государю, царю и великому князю Петру Алексеевичю, всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу, холоп твой, Алексей Калитин, челом бьет.
В нынешнем, великий государь, 1703-м году по имянному твоему, великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя Росии самодержца, указу и по грамоте велено город Кунгур во всяких делех и зборех ведать в Сибирском приказе и для отпуску с железных заводов всяких припасов и для прииску руд и всякого исправления приписать к Верхотурью и во всяких делех велено ведать мне, холопу твоему.
И в нынешнем ж, государь, 1703-м году по твоему, великого государя, указу и по грамоте и по наказу из Сибирского приказу послан на Кунгур перепищик тюменской сын боярской Иван Текутьев для переписки города Кунгура и посадцких и уездных крестьян и всяких чинов людей.
Да по твоему ж, великого государя, указу поспал я, холоп твой, с Верхотурья на Кунгур для прииску всяких руд верхотурского сына боярского Михайла Протопопова и велел ему, Михайлу, на Кунгуре к той рудной копке работных людей имать из земской избы. И он, Михайло, писал ко мне, холопу твоему, с Кунгура на Верхотурье, что он в Кунгурском уезде на старом медной руды прииске, что приискали кунгурской стрелец Иван Мазжегоров с товарыщи, в дву местех, руду медную копать почал на речках на Быму да на Турне, а работных де людей ему, Михайлу, к той рудной копке на Кунгуре из земской избы дают малое число.
И нынешняго ж 1703-го году, маия в 15 день писал ко мне с Кунгура на Верхотурье перепищик Иван Текутьев: по твоему ж, великого государя, указу и по наказу из Сибирского приказу велено ему быть на Кунгуре для переписки города и кунгурских посадцких и уездных всяких чинов людей. И велено де ему взять на Кунгуре в приказной и в земской и в таможенной избах у бурмистров для счету всяких доходов и для переписки с писцовых и с переписных и с окладных книг списки за руками, и твоей, великого государя, казны, что у него в зборе, досмотреть и записать в книги имянно. И против твоего, великого государя, указу Кунгурского города бурмистом Евтефею Веселкову, ВасильюЛесникову 1 да таможенным бурмистом Якову Резанову, Ивану Подоскину с ларешными и с рядовыми целовальники и иным многим градцким людям по многие дни указ великого государя он, Иван, объявлял, чтоб они, бурмисты и з градцкими и уездными людьми, были послушны. И они, земских дел и таможенные бурмисты с ларешными и с целовальники, по многим ево, ивановым, посылкам с тех вышеписанных книг списков и ведомости к переписному делу ему, Ивану, на съезжей двор не отдали и во всем против твоего, великого государя, указу учинились непослушны, и за тем твоим, великого государя, делом и переписному делу учинили остановку. И против тех их, Ивана Текутьева и Михайла Протопопова, отписок, видя их, кунгурцов, что они против твоего, великого государя, указу [чинят] [156] непослушание и противности, я, холоп твой, для всякого управления поехал на Кунгур нынешняго 1703-го году июня 10-го числа и был для строения и досмотру твоих, великого государя, новых Алапаевских железных заводов, и где быть на тех заводах молотовым и домнам и плотине. И тех мест, я холоп твой, досматривал и, осмотря того места, где и чему быть пристойно, месте изготовил и на строение всякой лес по осмотру в готовости. А плотина делать не зачета для того, что плотинного мастера не было.
Да писали ко мне, холопу твоему, ис Тобольска ближние боярин и воевода князь Михайло Яковлевич, стольник князь Алексей Михайлович Черкаские, что присылали они на Федьковские железные заводы смотреть вертильны, что водою сверлят пушки, и чтоб такую ж вертильну зделать на Каменских заводах. И Акинфей Никитин сын Демидова присыльных от них людей в вертильну не пустил и вертильну от них запер и ничего им не показал.
И я, холоп твой, посылал к нему, Акинфею, с Верхотурья память: которые люди присланы были на Федьковские заводы ис Тобольска от ближних боярина и воевод князя Михайла Яковлевича, стольника князя Алексея Михайловича Черкаских для смотрения той вертильны, чтоб он, Акинфей, показал и обрезные колеса, чем обрезывают у пушек дулы, велел зделать на заводах мастерам или бы дал ис своей вертильны колесо для того, что есть у него в лишке.
Да в нынешнем, государь, 1703-м году июня в 12 день писали ж ко мне ис Тобольска боярин и воеводы князь Михайло Яковлевич, стольник князь Алексей Михайлович Черкаские другую отписку, чтоб присланным от них людем на Невьянские и Федьковские заводи для смотрения вертильны он, Акинфей, пустил, а против моей памяти обрезных колес им не дал и кузнецом зделать не велел. Да у него ж, Акинфея, велено взять скаска за рукою, что молотовым мастером, как делают к доменной печи и к угольному зжению лопатки, куют дощатое и к укладному делу в жатое железо, и за ту работу по чему им дается твоего, великого государя, жалованья поденного корму с пуда указное и что лишку в той работе перед полосным железом, что куют, и с чюгуну работником и молотовым мастером и их подмастером и работным людем, которым по твоему, великого государя, указу учинены годовые оклады и с пуда указное хлебное жалованье дается, и буде дается по скольку чети или пудов, и он, Акинфей, такой против отписки скаски не дал. А по твоему, великого государя, указу верхотурских слобод крестьяня на Федьковские завода ему, Акинфею, указное число дрова вырубили и поставили все, а он, Акинфей, им, крестьяном, за те дрова денег не додал четырехсот пятидесяти рублев семнадцати алтын.
Да по твоему ж, великого государя, указу посылал я, холоп твой, к нему ж, Акинфею, две памяти, чтоб против твоего, великого государя, указу на новые Алапаевские заводы, что пока добиться железа и иных всяких снастей, присылал и зделал бы две молотовые, два молота, две наковальни и к дву домнам два порога и к молотовым, что понадобится, и под валы чюгунных подушек и в валы щипы и мехам подъемные крюки. И он, Акинфей, против тех, вышеписанных памятей, ничего не зделал и тем твоим, великого государя, новым Алапаевским железным заводам во веем учинил остановку 2. А с тех Алапаевских железных заводов на прежние Федьковские железные заводы приехал я, холоп твой, июня 17-го числа, и на тех Федьковских заводах волею божиею июня19-го числа плотину большою водою промыло, и домну и молотовые потопило, и те заводы остановились вышеписанного ж числа, и с тех заводов поехал на Кунгур. И, едучи дорогою, проехав черемиские деревни Карши, в [157] Кунгурском уезде, выше села Златоустовского Ключей, за рекою Иргиною, под Городищем нашел я, холоп твой, серной ключ, бежит из каменной горы, и сок садится по кочкам в болоте.
А на Кунгур приехал я, холоп твой, июля 2-го числа и у кунгурских земских бурмистов у Ефтифея Веселкова, у Василья Андреева и у таможенных бурмистов у Якова Резанова с товарыщи всяким твоим, великого государя, денежным зборам приходные и расходные и переписные книги у них взял июля в 4 день и отдал те книги перепищику Ивану Текутьеву.
И того ж вышеписанного числа на Кунгуре у таможенного и кружечных дворов бурмиста нынешняго 1703-го году у Якова Резанова с товарыщи твою, великого государя, казну я, холоп твой, досматривал. А по досмотру моему у него, Якова с товарыщи, в зборе твоей, великого государя, таможенной и кабатцкой казны налицо девятьсот восемьдесят пять рублев, а в другой ряд досматривал твоей, великого государя, казны я, холоп твой, июля в 14 день, и у него ж, Якова с товарыщи, а по осмотру моему в зборе твоей, великого государя, казны тысяча двести шездесят рублев по вышеписанное число. А записных книг против твоего, великого государя, указу, что велено записывать по вся дни винную ведерную и кружечную продажу, я, холоп твой, у них, Якова с товарыщи, спрашивал, и у него, Якова с товарыщи, против твоего, великого государя, указу записных книг винной повсядневной продажи нет.
Июля в 20 день послал я, холоп твой, с памятью за рукою своею к нему, Якову с товарыщи, тетрати и велел в те заручные тетрати винную повсядневную ведерную и кружечную продажу записывать имянно. А питейной твоей, великого государя, винной казны у него, Якова, я, холоп твой, досматривал, а по досмотру моему у него, Якова с товарыщи, опрочь розсылки в Кунгурский уезд в села и в деревни, тритцать бочек. Да тут же я, холоп твой, в подвале нашел старого вина в бочках прошлого 1700-го году подряду прошлого ж кунгурского земских дел бурмиста Власа Рудакова, а по скаскам прежних таможенных бурмистов прошлого 1700-го году Ивана Головина да 1701-го году Василья Одинцова, что то вино плохо, а того де вина тысяча шестьсот ведер с четвертью, а подрятчиком он, Иван Головин, платил за то вино по тритцати алтын по две деньги за ведро. И то вино у него, Ивана Головина, от ево году от винной продажи осталось в остатке, а Василей Одинцов того вина не принял, и стояло то вино за их замками и печатьми, а он, Василей Одинцов, сказал, что то вино против твоего, великого государя, указу вполы не выгорает, и о том он писал к тебе, великому государю, к Москве в Ратушу. И из Ратуши на Кунгур к мирским людем прислана память, велено то вино одобрить, и кунгурские мирские люди то вино не одобрили.
И видя, я, холоп твой, такое их, кунгурцев, к тебе, великому государю, нерадение и твоей, великого государя, казне утрату, велел то вино перемерить, а по мере явилось того вина тысяча двести два ведра, и слито то вино в тритцати в четырех бочках. А против вышеписанной их прошлых таможенных бурмистов скаски по мере того вина не явилось трехсот девяноста осми ведр с четвертью. И о том осталом вине поспал я, холоп твой, к таможенному бурмисту нынешняго 1703-го году Якову Резанову с товарыщи память, чтоб то вино принять у прежних бурмистов у Ивана Головина и у Василья Одинцова и продавать против подрядной цены вдвое, чтоб впредь их нерадением то вино напрасно не пропало и твоей, великого государя, казны и утери и утраты не было. И тому вину я, холоп твой, чинил опыта при себе, велел жечь, а по опыту то вино вполы не выгорает, только выгорает четверть. И он, Яков Резанов, то вино принял и стал продавать июля с 20-го числа по дватцати по шти алтын по четыре деньги ведро. [158]
А у прошлых таможенных бурмистов 1700-го году у Ивана Головина, у Василья Одинцова просил скаски, что у них недобору против прошлого таможенного и кабатцкого голови 206-го [года] Андрея Чердннпова с товарыщи, которой был на Кунгуре головою в то время как я, холоп твой, был на Кунгуре воеводою. И они, Иван Головин и Василий Одинцов, оказали, что де у них недобору против прошлого, 206-го [года], того они сказать не упомнят, ведом де тот их недобор на Москве в Ратуше. А при моем, холопа твоего, седенья, как я был на Кунгуре воеводою, собрано таможенной и кабатцкой казны в прошлом, в 206-м года четыре тысячи тритцать один рубль одиннатцать алтын пять денег, а прошлого, 1702-го [года] у таможенного и кружечных дворов у бурмистра у Ивана Подоскина с товарыщи твою, великого государя, таможенную и кабатцкую казну я, холоп твой, досматривал же, а по досмотру у него, Ивана Подоскина с товарыщи, в зборе твоей, великого государя, казны налицо восемьсот рублев, да в отсылке он, Иван, оказал к Москве в Ратуше две тысячи восемьсот пять рублев. Да по твоему ж, великого государя, указу отослал он, Иван, на Вятку к медному к рудному делу пятьдесят рублев, да на таможенном ж бурмисте на Якове Резанове взято твоей, великого государя, казны за вино и за хлеб сто восемьдесят рублев.
Июля в 4 день поехал я, холоп твой, с Кунгура в Кунгурской уезд на Турку и на Бым для досмотру на тех местех медной руды и вновь для прииску руд. И на Турке и на Бьшу речках накопано медной руды тысяча пуд, и тое медную руду я, холоп твой, с Турки и з Быму перевез в город и положил в онбары до твоего, великого государя, указу. И на Кунгуре плавильных мастеров нет. А по справке на Кунгуре в земской избе издержано на копку вышеписанной медной руды и на всякие расходы девяносто один рубль.
Июля в 10 день явились ко мне, холопу твоему, на Кунгуре Кунгурского уезду Карьевской четверти три тотарина: Немчинко Чеклов, Марзанай Туганов и Багул Багеев и принесли медную руду, а сказали, что нашли в Кунгурском уезде на речке Бырме в дву местех. А тотарин Багул Багеев оказал, что де нашел он тое медную руду на речке Бырме, в Лисьем Гнезде, ниже прииску тотарина Немчина Чеклова с товарыщем версты з две.
Июля в 11 день приехали на Кунгур с Москвы плотинной мастер Елфим Григорьев да с ним два человека плотников и подали мне, холопу твоему, твою, великого государя, грамоту, что им велено быть у плотинного дела на твоих, великого государя, новых Алапаевских заводах.
Да июля ж в 12 день приехали на Кунгур от Соли Камской иноземцы, которые присланы по твоему, великого государя, указу к Соли Камской для прииску медной руды: Иван Фридринбрам, Михайло Лант, Павел Присщен, уведая, что я, холоп твой, на Кунгуре для досмотру в Кунгурском уезде медных руд. И июля в 14 день отпустил я, холоп твой, с Кунгура в Сибирь плотинного мастера Елфима Григорьева и плотников, дал им подводы, на твои, великого государя, новью Алапаевские заводи для плотинного дела, а для провожания послал с ним верхотурского неверстанного сына боярского Ивана Загурского да верхотурских беломесных казаков Онтона Матафонова да Ивана Игоню.
Да того же вышеписанного числа кунгурец, посадцкой человек Михайло Загайнов извещал мне, холопу твоему, что есть серы горючей сок в Кунгурском уезде, в деревне Крохалеве на речке Мазуевке, на мельнишном пруду у крестьянина Михайла Старпова. Да Кунгурского уезду деревни Бреховы крестьянин Елфим Балиевской извещал, что де есть серной руды сок на речке Сыре. И я, холоп твой, того ж вышеписанного числа послал на речку Мазуевку для досмотру и збору того серного соку [159] кунгурцов посадцких людей Михайла Калашникова, Ивана Фролова, да площадного подъячего Наума Пестерева, да стрельца Ивана Коровникова и велел им тот мельнишной пруд спустить и, что явится того серного соку, привесть к себе на Кунгур в город, а деревни Бреховы крестьянина Елфима Балиевского для сыску того серного соку против ево, Елфимова, извету на тое речку Сыру я, холоп твой, посылал ево ж, Елфима, и, что явится того серного соку опит, велел привесть на Кунгур в город.
А на серной ключ, что, едучи из Сибири на Кунгур, нашел я, холоп твой, в Кунгурском уезде выше села Златоустовского, Ключи тож, за речкою Иргиною под Городищем, поспал я, холоп твой, того ж вышеписанного числа кунгурского площадного подьячего Семена Черепахина да верхотурского плотника, которого взял я, холоп твой, с Верхотурья для твоих, великого государя, всяких дел, Трофима Серебреникова, да верхотурского казака Тараса Комарова 3, да кунгурского стрельца Софона Проконьева, дав им твои, великого государя, железные снасти, ломы и керки, и у того серного ключа велел я, холоп твой, зделать четыре ларя, скрос которые лари ис того серного ключа воде итти, а в те лари сере садиться.
И того же вышеписанного числа поехал я, холоп твой, с вышеписанными иноземцы на речки на Турку и на Бым и на Бырму для досмотру той вышеписанной медной руды я, холоп твой, досматривал, и по признакам той медной руды на речке Бырме в горах много, и той новосысканной медной руды послал я, холоп твой, к тебе, великому государю, к Москве.
А что преж меня, холопа твоего, сыскана медная руда на речках на Быму и на Турке, и той медной руды к тебе, великому государю, к Москве в Сибирской приказ послал я, холоп твой, с Верхотурья верхотурских пеших казаков с сотником с Офонасьем Прянишниковым. И на тех прежних и новосысканной медной руды местех велел я, холоп твой, земли из гор отваливать по сту сажен, а на ту работу нарядил я, холоп твой, кунгурских посадцких людей и крестьян, которые в близости к городу живут по Ирене и по Шакве и по Бабке рекам, и на грязных местах, и через речки, и через болоты к тем медным рудным местам зделаны мосты. И градцкие посадцкие люди и ближние вышеписанные крестьяня тое работу, что на них по розвыткам положено, работали и ни в чем не ослушивались.
А которые де, государь, Кунгурского уезду крестьяня живут от города верстах в сороки и больши, Торговишского острошку да села Преображенского Сокольих гор, да села Никольского Медянки, и те крестьяня твоему, великого государя, указу чинятся ослушны, работать не хотят и присланных от меня, которые посланы были на серной ключ для дела ларей площадного подьячего Семена Черепахина и верхотурского плотника Трофима Серебряникова и верхотурского казака Тараса Комарова и кунгурского стрельца Софона Прокопьева, собрався многолюдством, они, Торговишского острожку и Сокольих гор крестьяня Овдей Пигилев з детьми и с товарыщи, да деревни Осницовы крестьяня Филат Гасников з братом, да Макар Кайсаров с товарыщи, у того серного ключа били насмерть и у подьячего Семена руку переломили и твои, великого государя, железные снасти, которые с ними посланы, ломы и керки и у верхотурских казаков оружей и пищали отняли и ограбили, и держали их связанных за караулом, и спрашивали у них, что я, холоп твой, в городе ли или в отъезде. И они им оказали, что в городе меня, холопа твоего, нет, поехал для сыску медной руды. И плотинного мастера Елфима Григорьева остановили и которые с ними для провожанья посланы [160] верхотурского неверстанного сына боярского Ивана Загурского били и голову испроломали, да верхотурского казака Прокопья Каргаполова били ж, и их ограбили ж, и оружье все и деньги, жалованье поотнимали.
А то собрание у них, Торговишских и Сокольих гор у крестьян, было для того, что они хотели убить меня, холопа твоего, до смерти и чаяли, что приехал к тому серному ключю я, холоп твой, для серы. А что послан был для серного соку крестьянин Елфим Балиевской, и они, вышеписанные крестьяня, до того серного соку ево, Елфима, не допустили и, пришед ко двору, к дому ево многолюдством, и двор ево и всякие пожитки пограбили, и жену ево и детей били дубьем насмерть, а жену ево покололи в груди, а у снохи ево переломили руку.
А он, Елфим, убоясь от них смертного убивства, ушел в город, и в городе и бой, и раны, и грабеж записал и извещал, что собрались многолюдством Торговишского острошку и села Преображенского Сокольих гор крестьяня с оружьем неведомо для какова вымыслу. А которые посланы были с Кунгура Михайло Калашников с товарыщи в деревню Крохалеву на речку Мазуевку для збору серного соку и для спуску мельнишного пруда крестьянина Михайла Старпова, хозяин того пруда Михайло Старцов з детьми, пришед на пруд с луком и стрелами, и хотел по их стрелять, и приезжали к нему, Михайлу Старпову, многие люди. И сведав они, Михайло Калашников, что у них, крестьян, многое собрание, убоясь себе смертного убойства, взяв с собою того серного соку малое число, и приехали в город, и тот серной сок подали мне, холопу твоему, и тот серной сок послал я, холоп твой, к тебе, великому государю, к Москве в Сибирской приказ.
А крестьяня Торговишского острошку и села Преображенского с Сокольих гор, да села Никольского Медянки, собрався многолюдством с оружьем и уведав, что меня, холопа твоего, в городе нет, поехал для осмотру медной руды с вышеписаными иноземцы, и они, крестьяня, промеж собою такой злой совет положили, что, пришедши им в город, засестъ и сибирских служилых людей, перевязав, и побросать в тюрьму, и в городе твою, великого государя, казну, оружье, пушки и мушкеты, и порох, и свинец, и пушечные ядра, и мушкетные пули взять хотели, и половина из них, крестьян, хотели оставить в городе, а другая половина с оружьем хотели итти ко мне, холопу твоему, к рудным горам или, где изойдут, убить до смерти.
А я, холоп твой, с тех рудных мест заехал в город до их, крестьянского, приезду за четверть часа. А вышеписанных твоих, великого государя, людей бой и раны, и грабеж, и отъем твоему, великого государя, оружью и железным снастям, и то все писано в подлинном деле. И как я, холоп твой, приехал в город и смотря записки тех вышеписанных людей бою и грабежу, и в тож время пришел ко мне, холопу твоему, в город, на съезжей двор кунгурец посадцкой человек Трофим Иванов извещал: приезжал де кунгурской крестьянин на лошаде с луком и со стрелами и спрашивал у него, Трофима, про меня, холопа твоего, что я, холоп твой, от медной руды в город приехал ли, и он де ему оказал, что я, холоп твой, в городе, и тот де крестьянин, спрашивавший у него, Трофима, побежал за город к зборным людем, которые, пришед, стоят под городом многолюдством.
И по тому извету посылал я, холоп твой, на земляной город для досмотру их, зборных людей, верхотурских пеших казаков пятидесятника Андрея Прянишникова. А по смете ево, Андреевой, явилось под городом с ружьем людей сот с семь и больши 4. А на дороге ему, Андрею, сказывали градцкие люди и уездные крестьяня: пришли де под город с ружьем Кунгурского уезда крестьяня и идут де они в город убить меня, холопа твоего, [161] и вcех при мне будущих людей. И я, холоп твой, для того их собранья собрався с перепищиком Иваном Текутьевым и с приезжими иноземцы Яном Федоровым Блия, с Михайлом с Михайловым Лантом, с Павлом Павловым, которые приезжали на Кунгур для смотрения рудных дел, и, взяв верхотурских детей боярских и казаков, которые со мною, холопом твоим, с Верхотурья для всякого опасения, и кунгурских служилых людей, на земляной город выходил и к ним, крестьяном, посылал я, холоп твой, кунгурских бурмистров Евтефея Веселкова да земских дел бурмистра ж Василья Андреева, да земских дел старосту Елисея Степанова Ребухина, посадцких людей Фрола Шавкунова, Василья Одинцова с товарыщи и велел им я, холоп твой, их спросить, для чего они в таком многом собрании с ружьем к городу пришли и для какова вымыслу. И они, бурмистры, с вышеписанными людьми, пришед ко мне, холопу твоему, сказали: есть де им дело крестьяном до меня, холопа твоего, идут де они ко мне все головами смотреть государевых указов, по какому де указу я, холоп твой, городом владею и их, бурмистров и посадцких людей, ведаю. И после того они, крестьяня, из лесу к городу выходили многие и подходили ближе к городу.
И к ним, крестьяном, посылал я, холоп [твой], перепищика Ивана Текутьева с верхотурским пятидесятником Андреем Прянишниковым с товарыщи и з градцкими людьми и велел им, крестьяном, говорить, чтоб они ближе к городу с таким многим собранием и с оружием не ходили, а буде близ к городу пойдут, и я, холоп твой, велел по них палить из оружья, ис пушек для того, что они идут многим собранием, с оружьем, с воровским вымыслом, чтоб меня, холопа твоего, убить до смерти, для того, которые посланы были к ним, крестьяном от меня, холопа твоего, посыльщики в села и в деревни для твоего, государева, дела с указы и для прииску серы, и они всех их побили и грабили, и твое, государево, денежное жалованье и оружье отнимали, и я, холоп твой, от таких воров опасса. И в тож, государь, время от их многаго собрания подошли к Ивану Текутьеву десять человек, ис тех людей и взял он, Иван, дву человек: Преображенского села Сокольих гор крестьян Овдея Пигилева да Никольского села деревни Черемиской Тихана Печерских и привел ко мне, холопу твоему 5. А как он, Иван, их, крестьян, повел ко мне, холопу твоему, и они в то время, крестьяне, в своем собрании закрычали разными ясаками и к городу напускали. И я, холоп твой, видя их к городу напуск, из земляного города с роскату из пушек по них палить велел и до города их не допустил. И они, крестьяне, от города отошли прочь с версту, огни расклали и по дорогам караулы отъезжие они, крестьяне, поставили. И я, холоп твой, тое ночи собрався в малой город со всеми служилыми людьми и розоставя я, холоп твой, по башням и по городу, и по валу земляному караулы, и был я, холоп твой, от них, крестьян, в великом опасенье. А взятые от них, крестьян, Овдей Пигилев с товарыщем роспрашиван и пытан.
А с пыток они, Овдей с товарыщем, винились: приходили де они, крестьяне Преображенского села с Сокольих гор, с общаго совету с крестьянами ж Торговишского ж острошку и Никольского села Медянки, и деревень Осинцовы и Мазуевки, и Златоустовского села под город с ружьем, приходили для того, чтоб мне, холопу твоему, от воеводства отказать и з города сослать. А буде я, холоп твой, по их крестьянскому отказу з города не поеду, и им, крестьянам, убить меня, холопа твоего, до смерти. А в совете были и к городу с ружьем для убивства меня, холопа твоего, приходили крестьяне Преображенского села Сокольих гор, да Никольского села Медянки и Торговишского острошку, и деревень Осинцовы и Бреховы. А буде меня, холопа твоего, они, крестьяня, в городе не застанут, и им бы, крестьяном, в город приехав и побрав твое государево ружье, [162] пушки, и порох, и свинец, и половине им, крестьяном, остаться в городе, а другой итти на заводы к рудным горам, или где меня, холопа твоего, изъехав, убить хотели. Да он де, Овдей, в роспросе сказал: к зятю Елфима Болиевского крестьянину Якову Кобелеву во двор ходить он крестьяном, Овдей, велел Сокольих гор крестьянину ж Карпу Вахрушеву по мирскому веленью для того, что искали они, крестьяне, убить крестьянина ж Златоустовского села Елфима Болиевского за то, что он объявил и сказывал про серной сок, а был у них совет, тех вышеписанных сел у крестьян, на меня, холопа твоего, про убивство до приходу их к городу за неделю.
А товарыщ ево, Овдеев, в роспросе и с пытки сказал Никольского села Медянки крестьянин Тихон Печерских: в июле месяце, в розных числех, мыслили де они, крестьяне, того Никольского села Медянки собча Сокольих гор с крестьяны и с Торговишского острошку, чтоб им меня, холопа твоего, дождався у серного ключа, и чинить со мною, холопом [твоим], противность и драка. А приходило де их с оружьем под город Никольского села человек с тритцать и больши, а Медянского села и Торговишского острошку и Сокольих гор било ж многое число, а сколько числом, того он, Тихон, не знает.
Июля в 18 день поутру тех же вышеписанных сел крестьяня вышли ис станов своих из лесов с великим собранием и, пришед с оружьем с пищальми и с луки, и с копьи, и с косами, и стали под город в ближних местех, чтоб им свое прежнее злое намерение исполнить. И я, холоп твой, им из землянова города с вышеписанными служилыми людьми, и с приезжими иноземцы, с Яном Федоровым с товарыщи, против их противности на вал выходил к проезжей башне с оружьем, чтоб им, крестьяном, злое намерение возбранить и в город их не пропустить, чтоб они не учинили какова зла.
И того ж числа посылал я, холоп твой, к ним, крестьяном, для уговору с Кунгурского города Богоявленской церкви протопопа Ивана Онтонова да попа Алексея Евсеева, чтоб они, крестьяне, от города отступили и пошли б в домы свои, да градцкого бурмистра Евтифея Веселкова, посадцких людей Фрола Шавкунова, Василья Одинцова с ымянным с твоим, великого государя, указом, каков к ним прислан из Сибирского приказу: велено город Кунгур во всяких делех для умножения железных заводов, для искания медных руд и серн, и селитры ведать в Сибирском приказе я приписать ево к Верхотурью, и с Москвы из Ратуши послана к ним на Кунгур послушная память, что велено им послушным быть во всех делех мне, холопу твоему. А бурмистр Евтифей с товарыщи мне, холопу твоему, оказали: указы твои, великого государя, им, крестьяном, они, бурмистры с товарыщи, вычитали и им говорили, что они, градцкие жители и уездные люди сел по Сылве и по Ирене, государеву указу послушны и меня, холопа твоего, слушают, и на твою государеву работу на рудокопные в четыре места работать ходят, а что они противятца твоему, великого государя, указу со многим собранием пришли к городу, и тем они злое свое намерение отставили и пошли б в домы свои, а были б по твоему, государеву, указу мне, холопу твоему, послушны. И они, крестьяня, после того стояли долгое время и отошли прочь от города полверсты, а по дорогам поставлены были караулы, а после обеда пошли они, крестьяня, многолюдством для собрания в село Орду.
И того ж, государь, числа взяты под городом два человека: Веденского села деревни Бреховы крестьянин Дементей Иванов да того же вышеписанного села товарыщ ево, Дементьев, деревни Суксунской крестьянин Василей Офонасьев. И они, государь, вышеписанные крестьяня, роспрашиваны, а в роспросе, государь, оказали: шли де Торговишского [163] острошку и села Преображенского Сокольих гор и Никольского села Медянки крестьяня в город для того, чтоб им воеводе от воеводства отказать, а буде в городе нет, и им в городе засесть. А приходило их, крестьян, под город сот шесть и больши, а их де, Дементья и Василья, взяли тех вышеписанных сел крестьяня поневоле, так же и многих крестьян, бивши, брали под город для того злого своего намерения, чтоб меня, холопа твоего, убить со всеми служилыми людьми. А били де они, крестьяня, плетьми деревни Советной крестьянина Тимофея Кикия.
Того же числа приводной крестьянин Авдей Пигилев в другой ряд роспрашиван и пытан, а с пытки говорил: был де у них, крестьян, совет и такое намерение, чтоб им без меня, холопа твоего, в город засесть, а меня, холопа твоего, убить до смерти. Да того же, государь, числа товарыщ ево, Авдеев, роспрашиван и пытан, а с пытки говорил: был де у них, крестьян, вымысел, что мне, холопу твоему, от воеводства отказать, а как я, холоп твой, ездил к рудным горам, и без меня де, холопа твоего, они, крестьяня, в город засесть хотели, а ево де, Тихона, взяли они, крестьяня, поневоле, сильно избивши, велели под город с ружьем итти, також де иные крестьяня были под городом поневоле ж. А иные их, государь, речи писаны в подлинном деле в розпросех их июля в 22 день.
И по тем вышеписанным изветам разных чинов людей посылал я, холоп твой, с Кунгура для проведыванья верхотурских беломесных казаков: пятидесятника Сергея Байбородина, казаков Федора Ортемьева, да кунгурских пушкаря Исака Киселева, стрельца Козьму Баендина с товарыщи, для проведыванья крестьян, нет ли у них какова собрания и по дорогам многолюдственных людей в скопе. И того ж числа, приехав они, Сергей с товарыщи, на Кунгур, и оказали мне, холопу твоему: наехали де, они, Сергей, в поле Ильинского села с Орды деревни Рубежа крестьян Илью Зобниных с товарыщи и спрашивал де ево, Илью, вышеписанной кунгурской пушкарь Исак Киселев, для какова де совету съезжаются крестьяне в Ыльинское село на Орду многим собраньем с оружьем и для чего у них, крестьян, в поле и по дорогам караулы поставлены. И он, Илья, ему говорил: сонет де у них, крестьян, в Ильинском селе на Орду был, а какой у них был збор и о чем советовали, того он, Илья, ему, Исаку, не сказал. И они де ево, Илью, почели имать, чтоб ево поймать и привесть ко мне, холопу твоему, для подлинного допросу на Кунгур. И он, Илья, на поимке подсек у беломесного казака у Федора Ортемьева косою ногу да две лошади поранены, подсек ноги, и набежав для поимки пушкарь Исак и иные товарыщи ево, служилые люди, к той поимке, и неведомо кто из лука ево ранил в дву местех, и он, Илья, подсек ево, Исака, косой по брюху, и вывалились у него черева, и он, пушкарь, Исак Киселев, и крестьянин Илья Зобниных, оба привезены в город; того ж числа оба умерли.
И того ж, государь, числа вышеписанной крестьянин Овдей Пигилев роспрашиван, а в роспросе оказал: совет де у них, крестьян, и скоп Торговишского острошку и сел Преображенского Сокольих гор да Никольского Медянки и деревни Осинцовы у всех крестьян был, чтоб мне, холопу твоему, от воеводства отказать, и з города сослать, а буде я, холоп твой, по их крестьянскому отказу з города не поеду с сибирскими и кунгурскими служилыми людьми, а которые, государь, крестьяне под город приходили для моего, холопа твоего, убойства, и то де у него, Овдея, оказано в прежних ево роспросех имяны. А буде меня, холопа твоего, в городе не застанут, и им бы, государь, в город приехав и побрав твое государево оружье, пушки и порох, и свинец, и половину людей оставить в городе, а другой итти на заводы или, где меня, холопа твоего, изъехав, тут и убить до смерти. [164] А какие, государь, речи он, Овдей, в роспросе сказал, и то, государь, писано в подлинном деле имянно.
И видя я, холоп твой, их крестьянское к себе непослушание и многолюдственное собрание и злое их умышление, что они, крестьяня, за прииск твоих государевых руд и серы, и селитры хотят меня, холопа твоего, убить до смерти и всех при мне, холопе твоем, будущих людей, верхотурских детей боярских и казаков, и кунгурских стрельцов, градцких жителей и, чтоб не учинить мне, холопу твоему, какова междоусобья, из города поехал я, холоп твой, на Верхотурье июля 23-го числа окольными дорогами с вышеписанными верхотурскими и кунгурскими служилыми льдьми в вотчину имянитого человека Григорья Дмитриевича Строганова, в село на Сергу.
А с Серги, государь, поехал я, холоп твой, Кунгурского уезду чрез улусьг татарские и черемиские, а для обережи и для указывания дороги были со много, холопом твоим, кунгурские и твои, великого государя, ясашные татара и черемиса до самых сибирских твоих, великого государя, ясашных татар до речки Бисерти 6. А через Кунгурской уезд села и деревни для их крестьянского скопу ехать я, холоп твой, не посмел, а в городе велел я, холоп твой, управлять перепищику тюменскому сыну боярскому Ивану Текутьеву всякие твои государевы дела по наказу, каков ему, Ивану, дан по твоему, государеву, указу наказ из Сибирского приказу.
И того ж, государь, числа прислана ко мне, холопу твоему, ведомость: со всех медных заводов руские рудокопные мастера приспали ко мне, холопу твоему, ведомость, которые крестьяня были на работе, и они, государь, тот скоп их крестьянской, уведав к городу приход тех вышеписанных сел и деревень крестьян, убоясь себе смертного убойства и домом своим раззарения, с работы сошли, и на той, государь, работе июля по вышеписанное число никого не осталось, да и сами они, государь, рудознатные мастеры, того ж их крестьянского скопу и смертного к себе убойства бояся, с заводов сойдут в иные, государь, городы, покаместь их крестьянское собрание и непослушание утолит. А верхотурской сын боярской Михайло Протопопов с тех заводов сведен, послан к тебе, великому государю, к Москве с подлинною ведомостью.
Да июля ж 25-го числа явился мне, холопу твоему, в вотчине имянитого человека Григорья Дмитриевича Строганова, в селе на Серге кунгурской ходок Евсей Слуткиных и объявил мне, холопу твоему, верхотурского казака Прокопья Каргаполова, которой был послан от меня, холопа твоего, с памятьми июля 16-го числа к плотинному мастеру к Елфиму Григорьеву с товарыщи, которой плотинной мастер послан по твоему, великого государя, указу на Алапаевские заводи с Москвы, а с Кунгура он, Елфим, отпущен с товарыщи июля 14-го числа, и июля 25-го числа оказал он, ходок, мне, холопу твоему: посылал де ево, Евсея, с Кунгура приходной крестьянин Овдей Пигилев, которой взят под городом с письмом Сокольих гор крестьяном и к детям своим, которые, государь, грабили с ним, Овдеем, верхотурских служилых людей твое, государево, денежное жалованье и пищали, и привезли б те деньги и ружье и всякой их грабленые пожитки и отдавали бы все лицом на Кунгуре 7. И он де, ходок Евсей, с тем письмом ехал и то де письмо на дороге на караулех у него осматривали на Суксуне и на Ключах, а просмотря, с тем письмом велели ему ехать на Сокольи гори к детям ево, Овдеевым, и крестьяном. И он то письмо отдал на Сокольих горах свещеннику Василью и при нем то письмо он, свещенник, детям ево Овдеевнм, и крестьяном вычитал вслух, а как де он, Евсей, поехал назад в город мимо Чусовскую деревню, и увез с собою вышеписанного верхотурского казака Прокопья Каргаполова тайным обычаем, без ведома крестьян. [165]
А что он, Евсей, в скаске своей мне, холопу твоему, cказал и то, государь, писано в подлинном деле имянно.
Да мне, холопу твоему, верхотурской казак Прокопей Каргаполов сказал: посылал де ево, Прокопья, я, холоп твой, к вышеписанному плотинному мастеру, которой писан выше сего в скаске ходока Евсея Слудкина, с твоими государевыми памятьми о строении плотины на Алапаевских заводах, и наехав ево, плотинного мастера Елфима с товарыщи, в деревне Мартемьянове и тое память ему, Елфиму, отдал. А он де, Елфим, ему, Прокопью, сказывал, что де ево, Елфима, крестьяне остановили и били, и толкали ево в груди в Торговишском острошке, и приехав Ключи в деревнях, а отдав он те памяти, ехал назад на Кунгур и приехал в деревню в Шаврин Починок, и в той деревне Кунгурского ж, государь, уезду, деревни Осинцовы крестьяне били ослопьем насмерть кунгурских подьячего Семена Черепахина, стрельца Софона Прокопьева да верхотурских плотника Трофима Серебряникова, казака Тараса Камарова, и он, Прокопей, показал им, крестьяном, твой, великого государя, указ и память, какова дана ему о взятье о подводах.
И взяв у него, Прокопья, тое память, Овдей Пигилев, Сокольих гор крестьянин; которой взят под городом июля 17-го числа, и просмотря они тое, государь, память, и называли ее воровскою и били ево, государь, на смерть. А как они, государь, крестьяня ево, Прокопья, збили с лошади и велели ево осмотреть и деньги с него взяли, которые даны ему были твоего, великого государя, жалованья, он же, Овдей Пигилев, и подорожную память взял к себе ж, да у него ж, государь, Прокопья, в то ж время отбили твое, государево, жалованье, данное ему оружье, пищаль и порох, а кое, государь, какое борошнишко у него отбили, и то ж, государь, писано в подлинном деле имянно. А хто, государь, ту пищаль и борошнишко у него, Прокопья, взяли, того де он сказать не упомнит, опроче, государь, денег и подорожной памяти, был от побои в безпамятстве. А как они, государь, крестьяне, ехали под город и говорили меж собою: им, крестьяном, поспешить и засесть в город и твое, государево, оружье, пушки и порох, и свинец взять, а меня, холопа твоего, убить до смерти и со всеми при мне, холопе твоем, будущими людьми. А Торговишского, государь, острошку и Сокольих гор крестьяня приезжали на Ключи почасту и прошали у ключевских крестьян ево, Прокопья, убить, и они, ключевские крестьяня, Илья, прозванием Смола, с товарыщи, убить ево, Прокопья, не дали и у себя ево укрывали в соломе и в назьму.
Да в нынешнем, государь, 1703-м году июля в 28 день извещал мне, холопу твоему, на дороге в деревне Черемиской, в Верхсылвенской четверти 8 деревни Верх Леку ясашной тотарин Рыско Аданев, а в извете своем мне, холопу твоему, сказал: июля в 21 день ездил он, Рыско, Кунгурского ж уезду в деревню на Черный Яр для покупки семенного хлеба. И той деревни крестьяня Прокопей Кузнец с сыном и с товарыщи били ево и увечили насмерть, а бивши испрашивали де у него, Рыска, для чего де я, холоп твой, их, татар, собрал в город Кунгур, а ево де, Рыска, они, крестьяня, связали, руки заворотили клячем и огня росклали, хотели ево жечь, а спрашивали у него, Рнска, какой де у них, татар умысел со мною, холопом твоим 9. Да в то же де, государь, время пришел Бардинского погосту поп, а имени он, татарин, ему не знает, с топором и хотел ево, Рыска, топором засечь и называл де их, татар, ворами и изменниками. И той де Черноярской деревни крестьяня ево, Рыска, попу засечь не дали и топор отняли, и он де, поп, взял нож и бросался де резать ножем неведомо за что, и зарезать де ево, Рыска, не дал той же Черноярской деревни крестьянин Иван Голяк с товарыщи и крестьяня де Усть-Кишерские деревни, а имян он, тотарин, им не знает, для того, государь, что от многих [166] побой их бsл безпамятствен, стреляли из луков и прострелили руку у того вышеписанного крестьянина, у Ивана Голяка, которой разговаривал и бить де его, Рыска, не давал, и от того смертного убивства оборонил. А кунгурского стрельца Тимофея Арапова при нем, Рыске, и той же деревне били насмерть крестьяня приезжие, а которого села того он, Риска, не знает, а бивши де ево, стрельца, связав, повезли в Ильинское село на Орду, а за то ево, стрельца, они, крестьяня, били, бутто он ездит по них, татар, от меня, холопа твоего, с воровскою памятью для подзыва их, татар. А мне б, холопу твоему, ехать дорогою от таких крестьян с великим опасением и з береженьем, чтоб они, крестьяня, надо мною, холопом твоим, какова дурна не учинили для того, что они, крестьяня, для проведыванья меня, холопа твоего, ездят с оружьем по деревням и стоят на караулех по веем дорогам и меня, холопа твоего, проведывают беспрестанно.
А которые, государь, крестьяня Овдей Пигилев да Тихон Печерских взяты под городом, и их я, холоп твой, взял с собою на Верхотурье, а оставить их я, холоп твой, на Кунгуре не посмел для того, что их до твоего, великого государя, указу и до розыску ис тюрьмы выпустят.
Да мне ж, холопу твоему, подали на Кунгуре извет верхотурские неверстанной сын боярской Григорей Протопопов, казак Федор Сапожников на тех же, государь, Сокольих гор на всех крестьян 10. А в извете написан ближняго твоего, государева, боярина князя Михайла Яковлевича Черкаского люди ево, Сергей Осипов сын Кузов да твоего, государева, боярина Федора Алексеевича Головина люди ж ево Максим Тимофеев, Иван Иванов да нерчинской сын боярской Иван Никифоров сын Сенотрусов с товарыщи: по твоему де, великого государя, указу и подорожным с Москвы ехали де они, вышеписанные люди, с твоею, великого государя, казною в Сибирь. И приехав Кунгурского уезду в село Сокольих гор, и по твоему, великого государя, указу по подорожным просили де они у крестьян подводы, и они де, крестьяня Сокольих гор, им, Сергею с товарыщи, под твою, великого государя, казну подвод не дали, и они для скорого поспешения поймали четыре у них крестьянские лошади. И они, Сокольих гор крестьяня, собрався человек пятьдесят, и били в сполох, и пришли де к ним з дубьем, и бросали в них палками и каменьем, и приступали к телегам, и хотели у них они, крестьяня, твою, великого государя, казну отбить, а их убить. И я, холоп твой, у них, Григорья с товарыщем, тот извет приняв, и послал я, холоп твой, в подлинном их крестьянском деле, приклея скаску к листу под дела. А которых, государь, сел и деревень крестьяня по оговору крестьян Овдея Пигилева с товарыщем были с ними под городом июля 17-го и 18-го числех и которые по скаскам и по изветом кунгурских подьячих и стрельцов и верхотурских казаков, и хто имяны крестьяня и с которых сел и деревень приличились в том же озорничестве и в воровстве, и я, холоп твой, те изветы и скаску с подлинным делом и, с тех изветов и сказок зделав имянную роспись, послал к тебе, великому государю, к Москве, в Сибирской приказ. А которые, государь, служилые люди были со мною, холопом твоим, на земляном валу и в городе и крестьян приход видели, и тем людем, я, холоп твой, под тем же делом роспись [послал] к тебе, великому государю, за их руками к Москве для подлинного свидетельства.
А что, государь, по твоему, великого государя, указу и по грамоте велено перепищику тюменскому сыну боярскому Ивану Текутьеву город Кунгур и с уездом переписать в год, и в той переписке кунгурцы чинят ему, Ивану, многую остановку, для того, что сверх переписных книг объявилось у них, крестьян, многое число, которые, государь, пришли на Кунгур из разных твоих, государевых, городов и поселились дворами, и владеют твоими, государевыми, землями и угодьи, и в оброки, государь [167] те крестьяня не положены. По переписным, государь, книгам прошлого, 186-го и 187-го годов на Кунгуре посадцких людей и в уезде крестьян тысяча сто восемьдесят шесть дворов да пресвятыя богородицы Тохтарева монастыря дватцать три двора. А по окладным, государь, книгам прошлого 1702-го году, которые, государь, по твоему, великого государя, указу из земской избы взяты и отданы перепищику тюменскому сыну боярскому Ивану Текутьеву для переписки, и по тем окладным книгам явилось налицо посадцких людей двести сорок четыре двора, да в уезде сел и деревень и починков сто восемь мест, а в тех [селах, деревнях]и починках людей три тысячи триста двенатцать человек 11 и всего, государь, градцких и уездных людей три тысячи пятьсот пятьдесят шесть дворов. И о тех лишних людех, которые явились налицо сверх переписных книг 186-го и187-гогодов, по окладным книгам прошлого 1702-го году о поборех с них и о податях, что та, великий государь, укажешь. Да мне ж, холопу твоему, подал челобитную за рукою кунгурской стрелец Иван Мазжегоров, чтоб мне, холопу твоему, ту ево челобитную принять и послать к тебе, великому государю, к Москве. И я, холоп твой, ту ево челобитную принял и послал под сею отпискою к тебе, великому государю, царю и великому князю Петру Алексеевичю, всеа Великия и Малыя и Белые Росии самодержцу к Москве, в Сибирской приказ.
А сию отписку послал я, холоп твой, к тебе, великому государю, к Москве июля 29-го числа нынешняго 1703-го году с верхотурскими детьми боярскими с Михайлом Протопоповым, з Григорьем Загурским да с пешим казаком с Прокопьем Каргаполовым с товарыщи и велел им явиться и отписку и изветы и скаски с роспискою и письма Сокольих гор крестьянина Овдея Пигилева, какое он писал к детям свои и крестьяном, подать в Сибирском приказе думному дьяку Андрею Андреевичу Виниюсу с товарыщи.
На, документе помета: “1703-го августа в 23 день подали верхотурские дети боярские Михайло Протопопов, Григорей Загурской”.
ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, 1703 г., кн. 1481, лл. 91 об.- 104.— Подлинник.
№ 2
Извет крестьянина Павла Петрова и расспросные речи верхотурского плотника Трофима Серебренникова о нападении восставших крестьян на подьячего Семена Черепахина и его людей у серного ключа
17 июля 1703 г.
1703 году июля в 17 день явился на Кунгуре на съезжем дворе Кунгурского уезду Веденского села крестьянин Павел Петров и извещал на кунгурских крестьян Преображенского села на Овдея Григорьева Пигилева с товарыщи того села з жители, а иных сел и деревень он, Овдей, сам скажет, в кое время столник и воевода Алексей Иванович Калитин ездил с немцы, с Яном Федоровым с товарыщи, к рудным местам. По указу де великого государя посланы де были с Кунгура от столника и воеводы Алексея Ивановича Калитина кунгурские подьячей Семен Никитин Черепашкин 12 да верхотурские казаки Прокопей Каргаполов, Тарас Комаев, верхотурской плотник Трофим Серебряников да кунгурской посадцкой человек [168] Архип Александров. И приехав де Кунгурского уезду в село Златаустовское в деревню в Шаврин Починок с ним, Трофимом с товарыщи, и у двора крестьянина Елфима Харитонова пристал. И в том же дворе кунгурской подьячей Семен Никитин и с посыльными людьми, с верхотурскими с Прокопьем Каргаполовым, с Трофимом Серебряниковым, с Тарасом Комаевым да кунгурским стрелцом с Софоном Прокопьевым связаны, и верхотурского казака Прокопья Каргаполова, збив с лошади, били насмерть и говорили ему, Павлу: по какому де указу вы ездите.
И казак Прокопей Каргаполов показал им указ великого государя, каков ему дан, и они, крестьяне, почали ево бить и говорили: етот де указ писал Михайло Калашников варовски 13. И, бивши, ево, казака Прокопья, вывели на посад, а где ево дели, того он не ведает. А говорили ему, Павлу: поезжай де ты, покаместь не убит. А сняв с его, прокопьивы, лошади у седла под... 14 порезали и зипун ево, прокопьев, себе взяли ж. А сказывал де ему, Павлу, он, Прокопей, у себя денег полчетверта рубли, и те де деньги с него, Прокопья, сорвали, и слышал де он, Павел, что те деньги у Овдея Григорьева Пигилева. А кунгурской де подьячей и казаки верхотурские живы ль или нет, того он не знает.
К сему извету вместо кунгурского крестьянина Павла Петрова по ево велению иркутцкой конной казак Иван Скворцов руку приложил.
И того вышеписанного числа объявил на Кунгуре он ж, Павел Петров, верхотурского плотника Трофима Серебряникова. А по осмотру у него, Трофима, явилось: голова пробита в четырех местах и спина, и бока, и руки, и ноги избиты.
А верхотурской плотник Трофим Серебряников против извету кунгурского крестьянина Павла Петрова сказал: по указу великого государя и по приказу стольника и воеводы Алексея Ивановича Калитина посылан де он был в Кунгурской уезд, в село Златоустовское, в деревню Брехову для дела ларей у серного ключа, за речкой Иргиной, под Городищем с кунгурским подьячим с Семеном Черепахиным да с верхотурским казаком с Прокопьем Каргаполовым да с кунгурским посадцким человеком с Архипом Алексеевым 15. И явились де в той деревне на Ключе Торговижского острожку, да села Преображенского, да деревень Осинповы да Бреховы крестьяне и набежали на них на дороге с ружьем, с пищальми, с луками и с копьем, и с палки и почали их, Трофима с товарыщи, бить насмерть и говорили де они, крестьяне, что де поначались, мы приехал к ним с Кунгура к сыскным рудам стольник и воевода Алексей Иванович Калитин и для ево приезду они, крестьяне, готовились с ружьем и хотели де ево убить. А кунгурской де подьячей и верхотурской казак и иные посыльщики, которые с ним были, ныне живы ль или нет, того он не ведает. А ис той де деревни ево, Трофима, вез проводник кунгурской крестьянин Елфим Иванов окольными и иными дорогами тайным обычаем на Кунгур.
ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, 1703 г., кн. 1481, лл. 105-106.— Подлинник. [169]
№ 3
Сказка кунгурского посадского человека Архипа Хвостанцова
17 июля 1703 г.
Да кунгурской же посадцкой человек Архип Александров Хвостанцов сказал: был де он послан в деревню на Ключи для плотнишной работы с плотником ж [верхотурским] крестьянином с Трофимом Серебряниковым для промыслу серы к серному ключю для плотнишной работы делать лари и приехал в деревню в Шаврину. И в той деревне крестьяне кунгурского подьячего Семена Черепашкина и верхотурских казаков Прокопья Каргаполова с товарыщем стали их бить. И он де, Архип, видя от них злое намерение и убойство от них бежал в коноплище и с того коноплища бежал в лес и просил де в деревне Моргунове у крестьянина у Лумпея 16 Пастухова подводу, и велел де он, Алумпей, итти ему пешком и говорил, что де крестьяне збунтовали, и то де у них у всех дума одна. И верхотурского плотника Трофима Серебряникова, как они, крестьяне, били, и то он видел же.
К сей скаске вместо Архипа Александрова сына Хвостанцова по ево велению иркутцкой конной казак Иван Скворцов руку приложил.
ЦГАДА, ф. Сибирский прикаа, 1708 г., кн. 1481, л. 107об.— Подлинник.
№ 4
Пыточные речи крестьянина села Преображенского Авдея Пигилева
17 июля 1703 г.
Села Преображенского деревни Сокольих гор бунтовщик крестьянин Овдей Пигилев пытан и дано ему дватцать ударов.
А с пытки говорил: пришли де они, крестьяня, к городу со всего общего совету тех сел и деревень с крестьяны спрашивать у стольника и воеводы Алексея Ивановича Калитина указ, по какому де он указу их, крестьян, просит на железные заводи работных людей.
И шли де они в город с оружьем для того: буди де им, крестьяном, он, стольник и воевода Алексей Иванович Калитин, указу не покажет и будет де он над нами, крестьяны, что чинить, и им бы де, крестьяном, тем оружьем противиться. А совет де у них, крестьян, был до сего вышеписанного числа преж за неделю. А посланных де кунгурского подьячего Семена Черепашкина и служилых людей Прокопья Каргаполова и плотника Трофима Серебряникова, беломесного казака Тараса Камаева, которые посыланы на серной ключ, велено взять для опыту серы, и они, крестьяня, били насмерть ослопьем Трифон Тутырин, Лука Балабанов, пасынок Роман да Леонтей Хлебаловы, Козьма, а прозвища ево он не знает, с Сокольих гор, а бивши де их и у верхотурского казака, у Прокопья Каргаполова, денег три рубли отняли, и те де деньги у Овдея. А кунгурской де подьячей Семен Черепашкин и казак Прокопей Каргаполов с товарыщем оставлены биты на Ключах, а будут ли де они живы или нет, того он не знает. А били де подьячего и казаков и плотника для того, что де им указ великого государя дан им на Кунгуре от стольника и воеводы Алексея Ивановича Калитина съезжего двора, а не из бурмистрской избы, не от бурмистров. [170]
Да и для то[го] де они шли в город с оружьем, что де, по ведомости к ним в села, что де стольник и воевода Алексей Иванович Калитин бил батоги бурмистра и старосту. А к ним де, крестьяном, для того збору и совету посылали они крестьян Романа Хлебалова да Викулу Шатрова на Медянку, а с Медянки де [для] того ж подзыву на Орду, а к ним де приезжал с Тарговища десятник, а имени де ему он, Овдей, не знает да и другова де посыльщика к ним с Торговишного острошку присылал крестьянин Сидор Попов, чтоб им итти с оружьем в город. А намерение де у них было такое и иные есть: буди де будут посланные служилые люди или кто ни будь к ним на Ключи, и их бы де побить до смерти, а на Ключи де не пустить, а буди де и он, стольник, и воевода Алексей Иванович Калитин к ним для какова дела в уезд приедет, и ево де потому ж не пустить, а буди де сильно поедет, и с ним бы де противится, для того де они, крестьяня, с оружьем збирались. А было де их в собрании и шли под город с оружьем, с пищальми и с луками, и с косами, и з дубьем человек с триста и больши. А битые де служилой Прокопей Каргаполов и Семен Черепашкин с товарыщем оставлены на Ключах в доме крестьянина у Пантелея Иевлева.
А в совете де были Торговишного острошку Сидор Попов, Петр Салагузов, Василей Бобошин и Веденского села крестьяня были же, да Златоустовского села деревни Осинцовы Филат Гасников с товарыщи.
ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, 1708 г., кн. 1481, лл. 110 об.-111 об. Подлинник.
№ 5
Сказка кунгурского земских дел бурмистра Василия Веселкова и земского старосты Елисея Рябухина
17 июля 1702 г.
Того ж числа кунгурские земских дел бурмистр Василий Андреев сын Веселков да земской староста Елисей Степанов сын Рябухин стольнику и воеводе Алексею Ивановичю Калитину сказали: ходили де за город, что приехали многолюдством Торговишного острошку да села Преображенского Сокольных гор, да Никольского села Медянки крестьяня и у них, крестьян, спрашивали, для какова де умыслу таким многолюдством, собрався с оружьем, к городу приехали. И они де им, Василью и Елисею, крестьяня сказали, что де есть им дело до воеводы, пришли де они спрашивать государева указу. И они де им, крестьяном, говорили, чтоб они многолюдством крестьяня в город не ходили, и сказывали им, что де по указу великого государя город Кунгур велено ведать в Сибирском приказе и приписан к Верхотурью, и о том де указы великого государя из Сибирского приказу и из Ратуши послушная память к ним на Кунгур прислана.
А для какова умыслу они с каким намерением в зборе приезжали, того де они, Василий и Елисей, не ведают, для того де что они, бурмистр и староста и градцкие жители, в совете не были и о том, что им быть в город многолюдством в собрании с оружьем, и памятей таких к ним в села не посылывали. А как де взяли сел Преображенского Сокольих гор крестьянина Авдея Пигилева да Никольского села с Медянки крестьянина ж Тихона Печерских и повели в город, и они, крестьяня, закрычали разными ясаками и к городу побежали, а как з земляного города стали бить из оружья ис пушек, и они, крестьяня, остановились и к городу не пошли, и на него де, старосту Елисея, крычали, что де ты [171] стольнику и воеводе Алексею Ивановичю потаковщик и они де двор ево раззорят.
К сей скаске, вместо земского старостs Елисея Рябухина, по ево велению Киприян Оглоблин руку приложил.
К сей скаске Василей Лесников бурмистр руку приложил.
ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, 1703 г., кн. 1481, л. 115 и об.— Подлинник.
№ 6
Сказка кунгурcкого стрельца Семена Вожева
18 июля 1703 г.
Июля в 18 день явился на Кунгуре на съезжем дворе стольнику и воеводе Алексею Ивановичю Калитину и извещал кунгурской стрелец Семен Вожев, а в извете своем оказал: в нынешнем ж 1703 году по указу великого государя и по приказу стольника и воеводы Алексея Ивановича Калитина посылан де он был с Кунгура в провожатых до Каршей с плотничьим 17 мастером, который едет в Сибирь на верхотурские железные заводи. И едучи де он назад, приехал в Тарговижской острог, и напали де на него того Торговижского острогу крестьяне человек з десять и почали де ево, Семена, бить насмерть и пинками топтали.
А по досмотру у него, Семена, правой глаз подшиблен и спина и бока топтаны, а хто имянем его, Семена, били, и тех людей он имян их не знает: А бивши де ево, Семена, в том острожке оставили, и сами поехали в город на Кунгур и говорили де ему: если де мы воеводу Алексея Ивановича Калитина на Кунгуре в городе застанем, и ево, и с ним которые явятца, и кунгурских жителей Михайла Калашникова, Ивана Шустикова, Ивана Шубина, Захара Ситникова, и мы де их прибьем всех. А как де они, крестьяне, подъедут под город, и хотели де послать к стольнику и воеводе к Олексею Ивановичю Калитину наперед себя выборного человека Овдея Пигилева с выговором для задору, а буде де воевода прикажет ево, Овдея, изымать, и мы де ево, Овдея, не выдадим, и хотели в то время итти в город и воеводу и с ним приключившихся и вышеписанных кунгурских жителей прибить всех. И после их, крестьян, он, Семен, поехал на Кунгур и большою дорогою ехать не смел и ехал де окольными дорогами для их крестьянского бунтовства.
Да сказывали де ему, Семену, в Каршах тюменские казаки Иван Тораканов: в том же Тарговижском острожке крестьяне посланных с Кунгура верхотурского неверстанного сына боярского Ивана Григорьева сына Загурского били ж и проломи[ли] де у него, Ивана, в дву местех голову и с ним, Иваном, верхотурских казаков двух человек, которые посланные с ним, били ж, а грабежем что у него, Ивана, взяли ль, про то он не ведает.
К сей скаске, вместо кунгурского стрельца Семена Вожева, по ево велению кунгурец Сава Попов руку приложил.
ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, 1703 г., кн. 1481, л. 116 и об.— Подлинник. [172]
№ 7
Повторные пыточные речи крестъянина села Преображенского Авдея Пигилева
18 июля 1703 г.
Июля ж в 18 день Овдей Пигалев в другой ряд роспрашиван и пытан, а с пытки сказал: был де у них, у вышеписанных сел у крестьян, совет и такое злое намерение: как де поехал из города столник и воевода Алексей Иванович Калитин к рудным горам, и им притти в город, и без него, воеводы, в городе засесть, и его, воеводу, и со всеми при нем будущими людьми в город не пустить, и ево, воеводу, и со всеми сибирскими при нем приключившимися людьми и с кунгурскими стрельцьг и з жители убить до смерти.
А буде он, воевода, приехал в город, и нам бы де итти в город и спрашивать у него великого государя указов, по какому де указу он, стольник и воевода Алексей Иванович, в город приехал и городом и с уездом владеет и просит де у них, крестьян, на заводы работных людей.
И буде де он, воевода, им, крестьяном, указу не покажет, и им бы де, крестьяном, ево, воеводу, убить до смерти; для того де они с оружьем в город и поспешили, и для проведыванья де в город они, крестьяня, из воровского своего собрания крестьян с луками посылали и про приезд ево, воеводцкой, в город от рудных гор проведывали. А как де они по той ведомости от посыльщиков своих послыша, что де он, воевода, от рудных гор в город приехал, и они де, не доехав города за полверсты, и многими людьми стали в лесу в скрытных местех, чтоб их всех крестьян з города не сметил, и послали де они к земляному городу выборных людей с оружьем для сбережи ево, Овдеивой, а ево де, Овдея, они, крестьяня, выбрали и поспали к городу спрашивать государева указу. И буде де ево, Овдея, велит он, воевода, взять в город, и им, крестьяном, меня не выдавать и на нево, воеводу, и на воинских людей напустить веем своим воровским собранием и их всех побить до смерти и в город засесть, и кунгурских жителей Михайла Калашникова, Ивана Шустикова и Ивана Шубина, Захара Ситникова и которые при нем будущие люди, тех всех по тому ж прибить до смерти. А не исполня де им, крестьяном, злаго своего намерения, от города б не отойти, а первой де тот злой совет всчинал Сидор Попов с товарыщи. А которая де отбита пищаль у верхотурского казака у Прокопья Каргаполова, и та де пищаль у Грисанфа кузнеца, а сумы де переметные ево ж, прокопьевы, видял он, Овдей, у Артемья Митусова, а деньги де отбили у него, Прокопья, того ж Преображенского села Сокольных гор крестьяня Леонтей Хлебалов да Акинфей прозвищем Ваган с товарыщи, и отдали де по счету тех денег они, Леонтей с товарыщи, ему, Овдею, три рубли, а сказывали де они, Леонтей с товарыщи, ему, Овдею, что де денег у него, Прокопья, они, крестьяня, отбили по счету три рубли десять алтын, а достольные де деньги они, крестьяня, Леонтей Хлебалов да Карп Лопатин, взяли у него, Овдея, на вино, сильно хватали горстьми десять алтын, а на Кунгуре он, Овдей, объявил налицо по счету денег два рубля с полтиною. А челобитчик де Иван Шавкунов с товарыщи отпущены к великому государю к Москве от них, крестьян, со всего общего совету и к челобитной руки прикладывали, чтоб их ведать попрежнему в Ратуше, а не в Сибирском приказе.
А приезжал де к ним в село для прикладыванья рук к челобитной. и к приговору руки велел им, крестьяном, прикладывать деревни [173] Бреховы, что ныне у зборщиков в подьячих Лаврентей Крупной, а что в той челобитной и в приговоре какие статьи написаны, того де они, крестьяня, де ведают.
А как де ево, Овдея, они, крестьяня, из своего собрания под город послали, и они де ево, Овдея с товарыщи, стольнику и воеводе Алексею Ивановичю Калитину выдать не хотели и учинить бой.
А которые де присланные к ним от воеводы градцкие жители Фрол Шавкунов да мирских дел староста Елисей Ребухин с товарыщи и им, крестьяном, говорили, что де то они учинили недельно, что с таким многолюдством и с невежеством пришли к городу з злым умыслом, а они де градцкие жители тому их совету не приличаютца и в думу с ними не идут, и государеву указу они де, Фрол с товарыщи, и иные уездные люди сел по Шакве и по Иреню послушни и ево де, воеводу, во всем слушают.
И они, крестьяня, тех их разговоров не послушали и под городом стояли со многим собранием день, а к ночи отъехали от города с полверсты, а караулы но дорогам поставлены крепкие.
ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, 1703 г., кн. 1481, лл. 119-121.— Подлинник.
№ 8
Извет крестьянина с. Никольского Медянки Андрея Чусовитина
20 июля 1703 г.
Июля в 20 день на Кунгуре, на съезжем дворе стольнику и воеводе Алексею Ивановичу Калитину Кунгурского уезду Никольского села Медянки крестьянин Андрей Филипов сын Чюсовитин извещал словесно, а в извете своем он оказал: в нынешнем де 1703 году, июля в разных числах, того ж Никольского села крестьяня: старостин сын Леонтей Скочков да Кирило Стрелков, Григорей Роспономарь з детьми з Денисом да Денисов брат и с товарыщи и того села многие крестьяня и Торговишного острошку и с Сокольных гор крестьяня Иван Максимов Черемного, Семен да Патракей Кайгородовы, Андрей Игонин з братьями, Павел Немошной, Семен Вештом, Афапасей Оничихин, Гаврило, а прозвище ему Родня, приходили к городу Кунгуру они, крестьяня, многолюдством с оружьем, а для какова [дела] они, крестьяня, в таком многолюдстве приходили к городу Кунгуру, и в том их собрании он, Андрей, з детьми и з зятям и со сватом в думе с ними не были, а приезжали их подзывать с Сокольных гор крестьяня Семен да Патракей Кайгородовы с товарыщи пятнадцать человек, а сказывал де ему, Андрею, того ж села Никольского Медянки крестьянин Микифор Юженин: Торговишного острожку крестьяня побили посыльщиков, которые посыланы были от стольника и воеводы Алексей Ивановича Калитина десять человек, что посыланы били для прииску на серной ключ, а живи ли де они, те ныне посыльщики, или нет, про то он, Андрей, не ведает.
А ныне де они, крестьяня, хотят итти в город Кунгур и убить стольника и воеводу Алексея Ивановича Калитина до смерти, и которые с ним есть сибирские всяких чинов служилые люди, и их побить же.
А сего де июля вышеписанного числа те вышеписанные крестьяня, которые приходили к городу, и ныне все в селе Ильинском в зборе во многолюдстве, а какой де ныне у них, крестьян, есть злой вымнсел, того он, Андрей, подлинно не ведает.
А Семен да Патракей Кайгородовы, да Андрей Игонин з братьями и [174] с товарыщи называли ево, стольника и воеводу Алексея Ивановича Калитина, вором и мыслят де они, Семен с товарыщи, ево, стольника и воеводу Алексея Ивановича Калитина, убить до смерти, и то де я, Андрей, слышал подлинно у них, крестьян, да и для того, что он, стольник и воевода Алексей Иванович Калитин, посылает их, крестьян, копать медные руды и чтоб ему, Андрею, з детьми и з зятем, и со сватом, и от их воровского вымыслу в конец не разаритца да и ево де, Андрея, похваляются они, крестьяня, убить до смерти.
К сему извету вместо Андрея Чюсовитинова по его велению иркутцкой конной казак Иван Скворцов руку приложил.
ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, 1703 г., кн. 1481, лл. 122 об.- 123 об.— Подлинник.
№ 9
Сказка тюменского сына боярского Ивана Текутъева
20 июля 1703 г.
1703 года июля в 20 день на Кунгуре на съезжем дворе перед стольником и воеводою перед Алексеем Ивановичем Калитиннм Кунгурского города перепищик тюменской сын боярской Иван Титов сын Текутьев сказал: как де сего июля 17 числа кунгурские уездные крестьяне, собрався ис сел многолюдством на конех, приехав с полуденную сторону со степи часа за три до ночи и стали станицами, не доехав до земляного города сажен з двеста с лишком при березнике, и в то ж де время, он, стольник и воевода Алексей Иванович Калитин, по ведомости о их крестьянском к городу многолюдством приезде, призвав ево, Ивана Текутьева, для досмотру и спросу тех крестьян, для чего они, многолюдством приехав, и близ города стали станицами, и чтоб их в тех станицах спросить, для какова дела они под город к ноче приехали и стали станицами.
И по посылке ево, стольника и воеводы Алексея Ивановича, он, Иван, от земляного города к тем крестьянским станицам для допросу для какова дела они приехали, ездил с верхотурскими казаками и с кунгурскими посадцкими людьми.
И не доехав он, Иван, до тех станиц сажен за пятьдесят, и из них к себе призывал лютчих людей, чтоб их спросить, для чего они, под город приехав, стали станицами. И ис тех станиц пришед к нему, Ивану, человек з десять, и говорили ему, что де они приехали для мирского совету о приезде на Кунгур стольника и воеводы Алексея Ивановича Калитина, по какому указу и для чего он на Кунгур приехал. И ис тех людей, он, Иван, схватав дву человек крестьян, и привел к нему, стольнику и воеводе к Алексею Ивановичю, а имена они ему, Алексею Ивановичю, в роспросе сами сказали. А в кое время он, Иван, тех дву человек схватал, и в тех станицах они, крестьяне, крычали многолюдством иноземческим ясаком и вслед за ним, Иваном, к городу гонились.
И как з земляного города с роскатов стали стрелять ис пушек, и они остановились и к городу не пошли, и с того своего приезду стояли они, крестьяне, станицами под городом в том березнике без отъезду во всю ночь. А на другой день, по утру, как пришли они, крестьяне, в другой ряд под город на те же места и как против их он, Алексей Иванович, с служилыми людьми выходил к проезжей Алексеевской башне, чтоб их то злое намерение унять и в город их не пустить, и посылал к ним земских дел [175] бурмистра Евтифея Веселкова и посадцких людей Фрола Шавкyнова, Лазаря Красноперова, а с ними посылал указы великого государя, каковы присланы на Кунгур с Москвы к земским бурмистрам и к градцким и уездным русским людем и иноземцом послушные памяти из Ратуши и из Сибирского приказу, что им велено во веем ему, стольнику и воеводе Алексею Ивановичю, быть послушным, и те указы они им, крестьяном, вычитали.
А в другой ряд он, Алексей Иванович, посылал к ним, крестьяном, соборной церкви протопопа Ивана Онтонова со священники, чтоб их от того злого дела уговорить и от города бы Кунгура они отъехали прочь. И они, крестьяне, стояли после тех посылок многое время. И как по них, крестьянех, з земляного города почали стрелять ис пушек, и они, крестьяне, с тех мест отъехали, и в то время он, Иван, был и все их злое намерение видел.
К сей скаске Иван Текутьев руку приложил.
ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, 1703 г, кн. 1481, лл. 126-127.— Подлинник.
№ 10
Извет посадского человека Ивана Добрынина
20 июля 1703 г.
И того ж числа явился на Кунгуре стольнику и воеводе Алексею Ивановичю Калитину [и] извещал Кунгурского города посадцкой человек Иван Кирилов Добрынин, а в извете своем сказал: нынешняго ж 1703 году июля 18 числа была он, Иван, на своем покосе и с того сенного покосу ехал в город. И наехали на него, Ивана, в градцкой поскотине Никольского села Медянки крестьяне Емельян Кадешников, Леонтей Бабиков да Торговижского острожку крестьян человек с семь, а имян их не знает, и спрашивали они, вышеписанные крестьяне Емельян Кадешников, Леонтей Бабиков, давно ль он из города и в городе ль воевода. И он им, Иван, оказал: начевал я на покосе две ночи, и при нем воевода поехал на медные заводи. И говорили ж они меж собою: буде воеводы в городе нет, и мы в город засядем, и всякую великого государя казну пороховую и пушки и всякое ружье возьмем, и половину людей оставим в городе, а другую пошлем на заводи или где [изойдем], и там ево, воеводу, убьем. Да при нем ж, Иване, послали они от себя в город дву человек, а имян их не знает, и велели им проведать, есть ли в городе воевода, и хотя он и в городе, и мы при нем к городу вросплох вскоре приступим, и город возьмем, и ево, воеводу, убьем.
И уведали они, крестьяне, что в городе воеводы нет, и поехали они вскоре к городу, и как выехали на поле близь города и увидели на земляном городе знамена, и в город не поехали, и остановились, и в то ж время ево, Ивана, от себя отпустили и велели ему в городе сказать стареете земскому и всем градцким людем, чтоб оне их не выдали и пособили им, крестьяном, убить воеводу, а буде они, градцкие люди, воеводу убить им не пособят, и мы их, градцких людей, самих прибьем всех до смерти 18.
К сему извету, вместо брата своего Ивана Кирилова Добрынина, по ево велению брат ево Филип Добрынин руку приложил.
ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, 1703 г., кн. 1481, л. 130 и об.— Подлинник. [176]
№ 11
Отписка Кунгурского судных земских дел бурмистра Евтихея Ерофеева (Веселкова) и земского старосты Елисея Рябухина в Сибирский приказ о крестьянском “бунте” в уезде
Не позднее 23 июля 1703 г.
Великому государю, царю и великому князю Петру Алексеевичю всеа Великия и Малыя и Белыя Росии самодержцу сироты твои, кунгурские судных земских дел бурмистры Евтихий Ерофеев с товарыщем да земской староста Елисей Рябухин с мирскими людми челом бьют.
В нынешнем, государь, 1703-м году июля в 2 день по твоему, великого государя, царя и великого князя Петра Алексеевича всеа Великия и Малыя и Белия Росии самодержца, указу приехал на Кунгур ис Сибири, с Верхотурья, стольник и воевода Алексей Иванович Калитин для рудного промыслу медной и железной и серной руд, а мы, сироты твои, в том рудном промыслу во всем ему, стольнику и воеводе Алексею Ивановичю послушны и работных людей градские люди и ближних сел и деревень крестьяне на работу даем. И в нынешнем же, государь, 1703-м году июля в 17 день Кунгурского уезду села Златоустовского крестьянин Елфим Балиевской да дясятник Семен Токарев били челом тебе, великому государю, а на Кунгуре в судной земской избе словесно. А в словесном их челобитье написано: в нынешнем де 1703-м году июля в 16 день Кунгурского де уезду села Преображенского Овдий Пигилев да Торговишного острошку Сидор Стахиев с сыном, Конан Дымшаков да Яков Ташкинов с товарыщи, человек ста с три и больши, приехали де к нему, Елфиму, в дом и в доме де у него, Елфима, жену ево и детей били плетми насмерть и пограбили, а что грабежем у него, Елфима, взяли, и то писано на Кунгуре в словесном ево челобитье.
Да в нынешнем же, государь, 1703-м году июля того ж числа по указу великого государя и по приказу столника и воеводы Алексея Ивановича Калитина посланы были в село Златоустовское Кунгурской площади подьячей Семен НикитинЧерепахин с сибирскими верхотурским плотником и казаками да с ними ж послан был кунгурской стрелец для наряду к серному ключю для дела ларей. И они, Овдей Пигилев с товарыщи, их, подьячего Семена Никитина и сибирских казаков и плотника и Кунгурского стрелца, били насмерть и у него, Семена, левую руку переломили и ограбили.
Да в том же вышеписанном числе того ж села Преображенска, Соколих гор, да Торговишного острошку и села Николского Мидянки с приходы крестьяне — он же Овдей Пигилев с товарыщи — к городу Кунгуру приезжали со многими людми со всяким оружьем. И, уведая столник и воевода Алексей Иванович Калитин, что они к городу приехали многолюдством, неведомо для какова воровского умыслу с ружьем, и поспал к ним, крестьяном, нас, сирот твоих, бурмистра Евтихия да земского старосту Елисея с посадскими людьми: для чего они, крестьяне, к городу Кунгуру, собрався, с ружьем, со многими людми приехали. И они, крестьяне, в то время при нас, сиротах твоих, говорили: мы де приехали к столнику и воеводе Алексею Ивановичю Калитину слушать великого государя указ, по чему де он, столник и воевода Алексей Иванович Калитин, городом Кунгуром и крестьяны судом ведает. Да в то ж время приехал к ним, крестьяном, перепищик из города Иван Титов сын Текутьев с сибирскими казаками об том же о розговоре, и они, крестьяне, ему, Ивану Текутьеву, говорили те ж речи. И он, Иван Текутьев, ис тех крестьян с сибирскими казаками взял [177] в город Овдия Пигилева, Тихона Печерских. А как их повели в город, и они, крестьяне, закрычали разными ясаками и к городу зачали приезжать в близость. И он, стольник и воевода Алексей Иванович Калитин, чаял от них, крестьян, бунт, з земляного города ис пушек стрелял и к городу их не пустил, а того Овдия Пигилева, Тихона Печерских он, стольник и воевода Алексей Иванович Калитин, пытал. И он, Овдей, с пытки винился: как де будем в город многолюдством, ево де, стольника и воеводу Алексея Ивановича Капитана, убьем до смерти, и тому всему следуют пыточные речи и подлинное их дело.
И того июля в 17 день числа они, вышеписанные крестьяне, от города отошли и начевали от города с версту, и он, столник и воевода Алексей Иванович Калитин, начевал в меньшем деревянном городе. Июля ж в 18 день по утру то ж вышеписанные крестьяне многолюдством со всяким оружьем к городу приехали, и он, столник и воевода Алексей Иванович Калитин, посылал к ним, крестьяном, кунгурской соборной Богоявленской церкви протопопа Иоанна Антониева да нас, сирот твоих, бурмистров с посадскими людми, с указом великого государя и велел нам тот великого государя указ и послушную память из Ратуши им, крестьянам, вычесть, что город Кунгур велено ведать в Сибирском приказе и приписан к Верхотурью и во всем им, кунгурцам, велено быть послушным. И мы, сироты твои, бурмистр с товарыщи, тот великого государя указ [и] из Ратуши послушную память им, крестьяном, вычитали, и они, крестьяне, оказали, что де мы указу великого государя не противны. И протопоп Иоанн Антониев и мы, сироты твои, им, крестьяном, говорили, чтоб они, крестьяне, многолюдством с оружьем в город не ходили и поехали б в домы свои.
А для чего у них, крестьян, такое многолюдственное собрание было и с оружьем к городу и для какова воровского умыслу приезжали, того мы, бурмистры Евтихей с товарыщем и земской староста с градскими людми, не ведаем и к воровскому их умыслу мы не пристаем, и впредь мы, бурмистры и земской староста з градскими людми, от их, вышеписанных крестьян, многолюдственного собрания и приезду опасны, чтоб нам от того не разоритца.
А сию отписку с Кунгура поспали мы, сироты твои, к тебе, великому государю, царю и великому князю Петру Алексеевичю всеа Великия и Малыя и Белыя Росни самодержцу к Москве июля в ... день 19 с кунгурским нарочным посылщиком. А отписку велели ему подать в Сибирском приказе думному дьяку Андрею Андреевичю Виниюсу с товарыщи.
К сей отписке по велению земского старосты Елисия Ребухина кунгурец Захар Ситников руку приложил.
ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, 1703 г., кн. 1481, л. 88 и об.— Подлинник.
Комментарии
1. В отдельных случаях В.Лесников именуется В. Андреевым и В. Веселковым (см. док. № 5).
2. В 1703 г. верхотурская администрация и Акинфий Демидов находились в неприязненных отношениях, причиной которых был отказ Демидовых принять от верхотурского воеводы “отдаточные” книги крестьян, приписанных к заводам. (см. Б. Б. Кафенгауз. “История хозяйства Демидовых в XVIII-XIX вв.”. т. I, М.-Л., 1949).
3. В других документах он назван Тарасом Комаевым. Здесь и далее разночтения имен, фамилии и названий населенных пунктов соответствуют подлиннику.
4. Определить с достаточной точностью количество крестьян, осадивших город, не представляется возможным. Приводимые в источниках данные довольно разноречивы. Кроме названной здесь цифры (свыше 700 чел.), публикуемый документ упоминает 600 и больше человек (стр. 163), встречается также цифра 1000 чел. (ЦГАДА, ф. Сибирский приказ, кн. 1481, л. 134 об.), а в записках В.Крамаренкова даже упомянуты “многие тысячи” (см. А. Шебалов. Ук. соч., стр. 100). Впрочем, последнее свидетельство едва ли соответствовало действительности.
5. Как признался сам И.Текутьев, он “...не доехав... до их станиц сажен за пятьдесят, и из них к себе призывал лютчих людей” якобы для переговоров. Когда к нему подъехали несколько человек, Текутьев, заведя разговор, тем временем напал со своими людьми на крестьянских посланцев и захватил А.Пигилева с Т. Печерских. Таким образом, лишь вероломством ему удалось достигнуть своей цели (см. док. № 9).
6. Нерусское население Кунгурского уезда в основной своей массе не поддержало воеводу во время крестьянского восстания, несмотря на то, что А.И.Капитан разослал “памяти” ясачным сотникам и старостам, чтобы они шли со своими людьми на помощь осажденным. Лишь семь человек ясачных во главе с “лучшим человеком” явились к Калитину. Вместе с тем есть основания полагать, что в крестьянском выступлении принимали участие нерусские жители уезда. Об этом можно судить хотя бы по тому, что в лагере восставших были жители дер. Черемисской, населенной оброчными марийцами. Кроме того, по словам И.Текутьева, из крестьянского стана под городом кричали “разными иноземческими ясаками” (см. док. № 9).
7. Письмо Авдея Пигилева сохранилось в следственном деле. Нет нужды доказывать, что оно било “вымучено” у Пигилева в Кунгурском застенке с целью умиротворить крестьянский “бунт”. Характерно, что письмо не имело личной подписи Пигилева, хотя он был грамотен.
8. В Кунгурском уезде были четыре ясачные волости (“четверти”): Верхнеиренская, Верхнесылвенская, Карьевская и Шаквенская.
9. См. примечание 4.
10. В извете речь идет о событиях, относящихся к концу мая 1703 г., т. е. за полтора месяца до осады Кунгура крестьянами. Следовательно, открытые выступления в уезде отмечены гораздо раньше середины июля, когда наступил наивысший подъем движения.
11. Имеются в виду главы семей, а не все мужское население уезда.
12. Фамилия подьячего в документах дается различно: Черепахин и Черепашкин.
13. Михаил Калашников — кунгурский подьячий, принадлежал к числу “лучших” людей; владелец мельниц и лавок.
14. Далее одно слово не разобрано.
15. В тексте, по-видимому, описка. Следует читать “Александровым”.
16. Так в тексте.
17. Так в тексте; следует — “плотинным”.
18. В действительности крестьяне намеревались расправиться не со всеми посадскими людьми, а только с зажиточной верхушкой, закабалявшей бедноту уезда (см. док. №№ 5,6 и др.).
19. Дата в тексте отсутствует.
Текст воспроизведен по изданию: О кунгурском восстании 1703 г. // Исторический архив, № 4. 1955 © текст - Преображенский А. А. 1955