№ 2

Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

Протокол допроса Е. И. Пугачева в следственной комиссии в Симбирске, — записи вопросных пунктов следователей и ответов подследственного ¹

/л. 46/ Допрос злодея, самозванца, беглаго с Дону казака Емельяна Иванова сына Пугачева, произведенной в Синбирске октября 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6-го чисел 1774-го года.

/л. 46об./ 1774 года октября 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6-го чисел государственной злодей, самозванец Емельян Пугачев в присудствии генерала графа Панина ² и генерал-майора Потемкина ³ разпрашиван по нижепрописанным распросам, противу которых злодей и показал, как явствует ниже сего.

Вступление к распросу

По твоему, государственной злодей, изменник и самозванец, уже собственному признанию не только пред нами ⁴, но и пред всем народом ⁵, что ты настоящей с Дону казак Емельян Иванов сын Пугачев, изменив законной своей государыне и отечеству, лживо назвав себя имянем покойного императора Петра Третьяго ⁶, производил с злодейскими твоими сообщниками в государстве /л. 47/ возмущение, бунт, убийства и грабительства верным подданным ея величества и сынам отечества твоего.

Теперь, зная, какия предстоят тебе по всем государственным законам казни и наимучительнейшия истязания ко извлечению из тебя всей по твоим злым намерениям и произведениям истины, показывай, не утаевая ничего в душе твоей, к облегчению себя от оных и к чистому покаянию пред создателем вселенной, ведущим все тайны сердец человеческих, и пред своею самодержавною законною государынею, в высочайшем лице которой ты теперь спрашиваешься с полною властию ко всем над тобою мучениям, какия только жестокость человеческая выдумать может. [106]

/л. 47/ Вступление к ответам

Объявляет он, Пугачев, что первому помышлению его о побеге за Кубань был поводом донской казак Лазунской (Так в оригинале; в действительности это была Глазуновская станица (на реке Медведице — левом притоке Дона), где и жил казак А.Ф. Кузнецов) станицы Андрей Кузнецов ⁷. Считая себя утесненным, как и прочие раскольники, советовал сей Кузнецов подговаривать яицких казаков к побегу, говоря притом ему, что войско Яицкое было неоднократно в смятении, что угнетаемо оное от старшин и начальников, и что они, яицкие казаки, яко раскольники, на предложение сие о побеге /л. 47об./ согласятся ⁸.

Намерение самого злодея Пугачева было: бежать, по подговору зятя Павлова ⁹ [1) О сем значит в первом допросе ¹⁰ на странице 7]. (Здесь и далее в квадратных скобках помещены пояснения следователей (пронумерованные ими с №1 по №18, причем №15 и 16 ошибочно повторены; при публикации сохранена нумерация пояснений по подлиннику). На оригинале документа пояснения расположены на полях против соответствующих мест текста.) Но как он, Пугачев, перевез зятя своего за реку Дон и отстал, то усомнился еще тогда, чтоб за перевоз показаннаго зятя своего не было взыскания, ибо по установлению положена казнь таковым, кто дерзнет переправлять кого за Дон ¹¹. Для того он, Пугачев, и убежал, но был после пойман в станице, и приказано было его, Пугачева, везти донскому казаку Худякову ¹² [2) О сем видно из первого допроса ¹³ на странице 10]. А сей, препоручив везти злодея в Черкаск своему сыну ¹⁴, велел его, для прежняго между ими знакомства, с дороги отпустить ¹⁵. Взыскания ж за то, что упустил колодника, не опасался, потому что сын его был малолетен.

Ушедши злодей с дороги, пробрался (имея намерение итти в Польшу) в Слободскую Украинскую губернию, в Изюмской полк. Будучи ж там в одной слободе ¹⁶ у крестьянина, /л. 48/ по прозванию Коровки ¹⁷, чрез несколько времяни узнал, что он раскольник. А как злодей, будучи уверен, что раскольники беглым дают пристанище и им вспомоществуют, то в надежде сей спрашивал злодей хозяина: “Каким образом можно пройти в Польшу?” Коровкин объявил, чтоб он шел в раскольничей монастырь на Ветку ¹⁸, и с ним вместе отпустил туда ж своего сына Антона ¹⁹, потому что он знал писать фальшивые паспорты ²⁰. Пугачев [107] напротив того говорил, чтоб итти на поселение в Бендеры ²¹, и, наконец, склонив на свое мнение показаннаго Антона, пошли вместе. Спутник злодея написал паспорты как себе, так и Пугачеву, с которыми бы можно было им пробраться до Бендер. На дороге, проведав они, что туда без печатных паспортов никого не пропускают, возвратились на Ветку ²². По словам Коровки (Ошибка; правильно: по словам Пугачева), был он там несколько времяни [3) Сказано в прежнем допросе ²³ на стран[ице] II], наимался на сенокосы, готовясь выработанными деньгами итти к Добрянску ²⁴, куда, оставя на Ветке Коровкина сына Антона, и отправился. В Добрянске на форпосте сказался он польским выходцем, как и в прежнем допросе ²⁵ объявил, утаевая прямое свое название /л. 48 об./ для того, что естли бы сказался он служивым, то бы его задержали. Желание ж его было поселиться на Иргисе ²⁶, потому что, будучи он в карантине ²⁷, слышал, что для поселян великия выгоды ²⁸.

Вышед же из Добрянского карантина, зашел вторично к помянутому слободскому крестьянину Коровке ²⁹ и, взяв у него свою лошадь, поехал на Иргис, имея себе спутником беглаго салдата ³⁰, называющагося выходцем же [4) Пространнее о сем салдате видно в прежнем допросе ³¹ на странице 12].

Отправясь вместе от показанного Коровки, заехали они на устье Медведицы в казачьи хуторы и, спрося, кому оные принадлежат, пошли к хозяину, которой называется Андрей Кузнецов, тот самой, которой подговорил Пугачева возмущать яицких казаков. Спрашивал (В копии протокола, сделанной гвардии капитан-поручиком С.И. Мавриным (в последующих сносках — “мавринская” копия протокола), слову “спрашивал” предшествует текст: “Когда ж он” (ЦГАДА. Ф.6.Д.663.Л.60об./) он у пришельцов: куда они предприяли путь? На что Пугачев ответствовал, что идут они на Иргис селиться. А Кузнецов сказал: что “ныне-де на Иргисе происходит великое староверам гонение, так не лучше ль пробираться в другое какое место”. Пугачов, имея намерение и прежде с зятем своим бежать на Кубань, открылся в том Кузнецову. Но сей отвечал, что намерение его /л. 49/ не сбудется, говоря притом, что “как можно бежать в такой дальней путь в малом числе людей? Слышно-де здесь, что Яицкое войско давно бунтует ³², так лучше его подговорить и бежать вместе”. Сими изречениями воспользуясь, злодей спрашивал: каким бы путем [108] пройтить на Яик? На что хозяин ответствовал, что должно итти в Мечетную слободу ³³ и явиться у игумена раскольничья монастыря Филарета ³⁴, уверяя притом злодея, что ему игумен по расколу крайне знаком ³⁵. При отъезде своем Пугачов получил от Кузнецова денег 74 рубли с тем намерением, чтоб отвезти оныя живущему на Иргисе Кузнецова брату ³⁶.

Приехав же злодей в Мечетную слободу ³⁷, явился игумену Филарету и открыл ему свое намерение, которое он, игумен, и похвалил, сказав притом, что по обстоятельствам яицких казаков возмутить не только не трудно, да и весьма возможно ³⁸. С сим подкреплением своих намерений отправился злодей на Яик будто бы для покупки рыбы ³⁹.

Едучи дорогою с крестьянином Малыковской волости Семеном Филиповым ⁴⁰ [5) Сей, поймав злодея, привел в Малыковку к управительским делам], объявил ему свое намерение ⁴¹. А прибыв в Яицкой /л. 49об./ городок ⁴², стал в доме казака Дениса Пьянова ⁴³. По многих разговорах спрашивал злодей у хозяина о состоянии яицких казаков. Узнав же о их неудовольствии, начал подговаривать к побегу за Кубань некрасовским путем, обнадеживая их награждением ⁴⁴, как на него из Малыковки показано ⁴⁵.

Соображая обстоятельства и похождения злодея по всем сведениям, каковыя секретная коммисия собрать могла, показанием его усмотрено, что злодей скрывал яд злости на сердце. Для того учинено было ему малое наказание ⁴⁶. И по доводам тем, что до поимки его, Пугачева, открылось уже, какие имел он замыслы и советы, будучи на Яике в доме казака Дениса Пьянова, убежден был злодей и открылся противу вопросительных пунктов:

[Вопрос]

1. Объявил ты в первых по поимке тебя допросах ⁴⁷, всеконечно укрывательством, будто б принял ты на себя лживое название /л. 50/ имяни Петра Третьяго и намерение к производству в государстве возмущения после уже утечки твоей из Казани ⁴⁸. Но обличает тебя в том производимое дело в здешней Синбирской канцелярии при первой тебя ж поимке в селе Малыковке, что ты тогда уже возмущал народ к бунту против владеющей законной государыни ⁴⁹. То и открывай теперь по самой истине: из какой причины, собою ли одним, или с кем имянно по совещаниям, когда и где подлинно взял ты намерение и вступил в злодейское [109] возмущение народа к бунту и к похищению российскаго престола под лживым названием себя имянем покойнаго императора Петра Третьяго?

/л. 49 об./ [Ответ]

Возмечтал он, злодей Пугачев, принять на себя высокое звание покойнаго государя Петра Третьяго в Добрянске, /л. 50/ по научению тамошняго купца Кожевникова (В тексте фамилия Кожевникова подчеркнута карандашом, на полях карандашный знак NB сделан рукой Екатерины II). Когда он злодей, был в карантине, то для прокормления себя наимался в разныя работы: между прочими работал у показанного Кожевникова ⁵⁰ и показался схожим на покойнаго государя одному беглому салдату ⁵¹, сказавшемуся выходцем из Польши. Сей салдат объявил хозяину, что он, смотря на Пугачева, находит в нем подобие покойнаго государя Петра Третьяго ⁵². О чем услышав, Кожевников спрашивал Пугачева, какой он человек и, лаская его разными способами, выведал, наконец, о точном его звании и природе. А сие злодей открывши, не умолчал и о том, что он из дому своего бежал. Кожевников, выслушав сие, говорил злодею: “Слушай, мой друг, естли ты хотел бежать за Кубань, то бежать тебе одному неможно. Хочешь ли ты пользоваться и принять лучшее намерение? Есть люди здесь, которые находят в тебе сходство с государем Петром /л. 50об./ Третьим. Прими ты на себя сие звание и поди на Яик. Я-де точно знаю, что яицкие казаки притеснены. Объявись там под сим высоким названием государя и подговаривай их бежать с собою. Сей салдат скажется гвардейцем и будет всех уверять, что ты — подлинно государь, как знает тебя и простой народ. Обещай яицким казакам награждения по 12 Рублев на человека. Деньги ж, естли нужны будут, то я своих дам, да и прочие-де помогут, с тем только, чтоб вы нас, раскольников, взяли с собою, потому что здесь нам, староверам, жить трудно и претерпеваем непрестанное гонение” ⁵³.

Злодей, обрадуясь сему случаю, утвердился принять на себя высокое название. И советовали: каким лучше способом объявиться ему под имянем государя. В совете с ними был еще добрянский же купец Крылов ⁵⁴. И положили, чтоб ему ехать на Иргису в Мечетную слободу к игумену Филарету. Кожевников и Крылов (В протоколе, написанном рукой генерал-майора П.С. Потемкина (в последующих сносках — “потемкинский” экземпляр протокола) далее зачеркнуто: “написали письма к игумену, чтобы он элодею подал [помощь]” (ЦГАДА. Ф.6.Д.506.Л.454об./) приказывали ему явиться у [110] Филарета для того, что он ему поможет, /л. 51/ как человек довольно сведущий обо всех обстоятельствах яицких казаков, примолвя притом, что и все раскольники, естли удастся ему, злодею, с ним поедут.

Таким образом, уповая на сие, отправился злодей на Иргис с показаным салдатом, имея точное намерение назваться в народе имянем государя Петра Третьяго (В “потемкинском” экземпляре протокола далее зачеркнуто: “Еще дорогою сговаривались они со сказанным салдатом как лучшее народ верить” (ЦГАДА. Ф.6.Д.506.Л.454об./). А салдат обнадеживал его, что будет уверять о сходстве злодея с покойным государем.

И так, отправясь из Добрянска, заезжали они к показанному слободскому крестьянину Коровке ⁵⁵, а оттуда — в донския станицы к Кузнецову ⁵⁶ [6) 2-й пункт означит советы и намерения каждаго].

По прибытии на Иргис, товарыщ его, беглой салдат, от него отстал (В “потемкинском” экземпляре протокола далее зачеркнуто: “навсегда (ЦГАДА. Ф.6.Д.506.Л.454об./) и нанялся в рекруты, а для какой причины, — он не ведает ⁵⁷. Сам же злодей Пугачев, пришед к игумену Филарету, сказал ему свое звание и открыл советы Кожевникова, Филарет принял его намерение с радостью, обнадеживая, что Яицкое войско его примет, и что сам отец игумен обещался вспомоществовать ⁵⁸.

Условяся, злодей поехал в Яицкой городок будто бы для покупки рыбы /л. 51об./. Филарет дал ему наставление, каким образом лучше подговаривать яицких казаков, и велел ему ехать прямо к казаку Денису Пьяному с тем объявлением, будто бы Пугачев был подлинно государь Петр Третий ⁵⁹, и что он прислан от игумна Филарета. С тою надеждою прибыл злодей на Яик и делал обнадеживания, открывшияся в секретной коммисии по допросу Дениса Пьянова ⁶⁰, которой в начале августа умер ⁶¹.

[Вопрос]

2. Здесь предъявляемое письмо, писанное от твоего имяни в то же еще время Мечетной слободы к игумену Филарету ⁶², обличает тебя, что ты тогда уже, будучи последней казак, имел достаточные деньги, употреблял их к своим бунтовщичьим намерениям, делал подкупы к твоему изпод караула высвобождению, то теперь и объявляй, ничего не утаивая, всю точность /л. 52/ и подробность: от кого ты [111] такое деньги, приобрел, и кто были конечно еще тогда твоими сообщниками к государственному возмущению, какое ты сообщество в том имел со означенным игуменом или с кем имянно другими, ково же имянно ты чрез какия дороги и чрез ково имянно ж подкупал ты к своему из-под караула освобождению, кто из них на освобождение тебя за какия взятки преклонялся и оным тебя обнадеживал?//

[Ответ]

/л. 51об./ Понеже он, Пугачев, в сие время сказывался купцом, и когда под сим званием взят был под караул ⁶³, то малыковской управитель ⁶⁴, ведая о нем прежде по паспорту ⁶⁵ добрянскаго директора, что он, Пугачев, был назван выходцем из Польши, стал его сечь и, узнав прямое звание, послал его в Синбирск ⁶⁶. Едучи дорогою, просил он проводников своих, которых было двое, /л. 52/ чтоб его освободили ⁶⁷. Но они, на то соглашаясь, требовали с него по 100 рублев на каждаго. Пугачев отрекся дать сию сумму, сказав, что у него только 74 рубли ⁶⁸.

При сих словах убеждаем был злодей вновь как самым письмом, писанным от него к Филарету ⁶⁹, так и разными известными доказательствами по показаниям его сообщников.

Показанныя деньги в письме, 470 ру[блей], имел он, злодей, подлинно оставленных им у игумена Филарета ⁷⁰. Оные деньги получил он, злодей, во-первых, от показанного крестьянина Коровки — 370 ру[блей] ⁷¹, согласившагося с ним бежать и уговаривать других раскольников, да от донскаго казака Лазунской станицы, по прозванию Долотина — 42 ру[бля] ⁷², а последние 74 ру[бля], /л. 52об./ как выше сказано, — от Кузнецова ⁷³. Все сии деньги даны были ему, злодею, на вспоможение к произведению адскаго намерения его — назваться имянем государя и возмутить яицких казаков, с тем еще обнадеживанием, что как они, вышесказанные его пособники, так и все раскольники, ему помогать будут всеми способами и не щадя денег. Кузнецов при отъезде Пугачева уверял, что его злодейству будет помогать и донской казак Вершинин ⁷⁴, не жалея иждивения, как есть человек почтенный между раскольниками и согласит многих, которые всеконечно его послушают.

Утвердясь на таковых обещаниях, приступил он к злодейству.

А когда пойман был в Малыковке и представлен в [112] Синбирск, то по научению повощика своего Попова просил он, злодей, одного подьячего ⁷⁵ о ходатайстве у воеводы ⁷⁶, ассесора ⁷⁷ и секретаря ⁷⁸, чтоб его, Пугачева, они освободили, за что обещал сказанные в его письме 300 ру[блей], /л. 53/ Сей подъячей спрашивал злодея, имеет ли он обещанные деньги при себе? А как Пугачев объявил ему, что денег нет, и они оставлены в Мечетном раскольничьем монастыре у Филарета, то писарь, обещавши приложить старание, ничего не зделал в его пользу ⁷⁹, но по усильной прозьбе написал письмо ⁸⁰ и послал с вышеупомянутым Поповым [7) Имя его — Василей Иванов]. А Пугачев вскоре сослан был в.Казань.

Знал ли воевода, что Пугачев обещал за освобождение 300 рублев, злодей не показывает, говоря притом, что напрасно сказать не хочется. О старании прочих людей сказано в таком смысле, что Попов и подъячей обещались помогать ему.

Филарету угрожал для того, что сей игумен был злейшему намерению их сообщником и обещал награждение, ожидая не только успеха, но и помощи от Кожевникова, как выше сказано.//

[Вопрос]

/л. 47об./ 3. Первое твое показание ⁸¹ о утечке из-под караула в Казане ⁸², будто б никого ты к оному вспомоществующих тебе не имел, кроме одного бежавшего с тобою купца Дружинина ⁸³, котораго чрез сына малолетнаго ⁸⁴ изготовлена тебе была кибитка с лошадьми на деньги, которыя ты при себе имел и милостынею набрал, не имеет никакова в себе правде подобия, а обличает тебя в злодейских еще укрывательствах, которыя, конечно, будут из тебя вымучены наижесточайшими здесь же пытками, то, не допуская себя до оных, показывай самую истинну: сколько и от кого имел /л. 54/ ты тогда при себе денег, или от кого ж оных когда там получал, кого имянно и каким образом подкупал и преклонял ты на способствование тебе в утечке и на сообщение с тобою в злодейских твоих намерениях?

[Ответ]

/л. 53об./ Будучи еще в Мечетной слободе, слыхал он от игумена Филарета, что в Казане есть купец Василей Григорьев сын Щолохов ⁸⁵, крайний его друг и раскольник [8) [113] По подозрению на сего Щолохова, дающего пристанище (Далее в “мавринскои” копии протокола зачеркнуто: “раскольникам, велено от коммисии о присылке Щолохова писать в Петербург к генерал-прокурору Вяземскому. И хотя ответствовано, что сей Щолохов взял откуп в Тверской провинцы, будет 12 августа, но он не бывал, и жена его содержитца в коммисии” (ЦГАДА. Ф.6.Д.663.Л.65))]. По той надежде злодей Пугачев, когда содержался в Казане, просил одного мальчика, приносящаго в тюрьму пироги на продажу, сведав, что сей мальчик был из дому Щолохова, велел прислать ему своего в тюрьму хозяина для одной поговорки, почему Щолохов в тюрьму и приходил. Тогда злодей объявил ему, что он — друг Филарету, чая тем его привлечь на милость. Но Щолохов спрашивал: за что он содержится? “За крест и бороду”, — отвечал злодей ⁸⁶. Сие сказано в таком смысле, чтоб подвигнуть Щолохова /л. 54/ к жалости, ибо злодей знал, что он — раскольник. Но и в самом деле обещал он Пугачеву делать вспоможение и присылал неоднократно милостины, давал ему в разные времена по нескольку денег ⁸⁷ [9) Пугачев утверждается, что замыслов своих злодейских Щолохову не открывал, а думает, что сие произошло от Филарета] (В “потемкинском” экземпляре протокола это пояснение написано взамен зачеркнутого: “9) Но он, Пугачев, не открывал ему злодейских замыслов, а думает, что Филарет ему о том открыл” (ЦГАДА. Ф.6.Д.506.Л.456об./), обещал за него просить губернатора ⁸⁸ и секретаря ⁸⁹. А чрез несколько времяни он к нему в тюрьму приходил еще и сказал, что просил губернатора (В “потемкинском” экземпляре протокола слово “губернатора” зачеркнуто, а взамен него написано: “по обещанию своему судей” (ЦГАДА. Ф.6.Д.506.Л.457)), которой велел помедлить ⁹⁰, а секретарю обещано им 20 ру[блей] ⁹¹. Тогда открыл он, злодей, Щолохову, что оставил деньги свои у Филарета и что из оных заплатит ему обещанные 20 рублей секретарю. Притом он Щолохова, чтоб постарался склонить купно к прозьбе о свободе его, Пугачева, /л. 54об./ и московского купца Ивана Иванова сына Хлебникова ⁹², познакомившагося с ним, Пугачевым, чрез тюремщика (В “мавринской” копии протокола это слово воспроизведено как “тюремника”) Замшева ⁹³, которой послан на поселение. По прозьбе Щолохова приходил к нему в тюрьму и Хлебников, которой обещал об нем стараться и писать к Филарету. Злодей, объявя также Хлебникову, что у Филарета оставлено его денег 470 ру[блей]. Письмо от злодея писал колодник Бичюгов ⁹⁴, а содержание письма такое, [114] чтоб Филарет старался о освобождении и прислал бы к нему деньги ⁹⁵.

Когда он, злодей, призван был пред секретаря, то — по распросе его — просил он о свободе, утверждая подарить обещанныя Щолоховым 20 рублев. /л. 55/ Секретарь отвечал ему сими словами: “Будет, мой друг, время”. Потом вторично был злодей призыван к секретарю ⁹⁶. Тогда с него сняты были ручные кандалы. Дал ли Щолохов секретарю обещанные 20 ру[блей] — о том он, злодей, неизвестен ⁹⁷. Несколько спустя после сего сняли с злодея тяжелые ножные кандалы и заклепали в легкия ⁹⁸.

После сего отослан Пугачев из губернаторской экспедиции в обыкновенный острог ⁹⁹. Там будучи несколько недель, познакомился с Дружининым по начоту [10) Значит в прежнем допросе на странице (Номер страницы не обозначен)] ¹⁰⁰. В тот день, [когда] условились они бежать, подарили тюремному надзирателю 10 копеек. Офицеров он никогда не даривал, и священник ¹⁰¹ о побеге его нимало не знал. В прочем об уходе своем из Казани объявил точно так, как показал в прежнем допросе ¹⁰² /л. 55 об./ прибавив, что они, то есть Дружинин и злодей Пугачев, пивши у священника, старались напоить и несогласнаго салдата ¹⁰³, а сами весьма береглись, и что, будучи оной салдат почти безчувственно пьян, не мог им в побеге препятствовать [11) Оной салдат в прошлую зиму умер ¹⁰⁴].

[Вопрос]

4. Яицкой казак Астафей Трифанов ¹⁰⁵ был ли в твоем бунтовщичьем сообществе, когда и где от тебя отстал, что ты ему поручал к царицынскому жителю Василью Кондратьеву сыну Пугову ¹⁰⁶, — покажи самую правду.

[Ответ]

По переходе Пугачева на правый берег Волги отставал от толпы бунтовщичьей яицкий казак, но не Астафей Трифанов, а прозвищем Ходин ¹⁰⁷. Набрав он до 700 человек, возвратился, соединись с главною злодейскою толпою при Саратове.

Астафья Трифанова он, злодей, в своей толпе никогда не имел и не знал ¹⁰⁸(В “мавринской” копии протокола далее зачеркнуто: “О сем то же показывает и Чумаков” (ЦГАДА. Ф.6.Д.663.Л.66об./), [115] Никого из толпы своей к Царицыну пред собою не отправлял, а отправил в Москву называющагося купцом Ивана Иванова ¹⁰⁹. Сей самой приехал в толпу бунтовщичью тогда, /л. 56/ как государственной злодей был в Уралах ¹¹⁰. И добровольно объявляет, что до того времяни он его не знал. А приехав в Уралы, показанной Иван Иванов удостоверил мысли обвороженнаго народа тем, что разглашал повсюду, будто бы он прислан от государя цесаревича с подарками [12) Точно сие показывал в допросе своем мещеряцкий старшина Канзафар ¹¹¹(В подлиннике ошибочно: “Лазарев”. В действительности упоминаемый в этом пояснении следователей человек — Канзафар Усаев, мишарский сотник (а не старшина), доставивший 21 июня 1774г. ржевского купца А.Т. Долгополова (он же “Астафий Трифонов” и “Иван Иванов”) в стан Е.И. Пугачева под пригород Оса. В “потемкинском” экземпляре протокола и “мавринской” его копии имя мишарского сотника названо правильно - “Канзафар” (ЦГАДА. Ф.6.Д.506.Л.458.Д.663.Л.67))], и священным имянем его высочества увещевал простой народ для преклонения к Пугачову, сказывая, что не Пугачев бунтует, а подлинной государь засчищает престол ¹¹², что много способствовало злодею усилиться (Далее в “потемкинском” экземпляре протокола зачеркнуто: “Когда бывал Иван Иванов наедине с злодеем Пугачевым” (ЦГАДА. Ф.6.Д.506.Л.458.)). Сверх сего, сказывал оной купец повсюду, что привез он от его высочества дары — шапку и сапоги, а от ея величества (Видимо, описка, речь идет на самом деле о ее высочестве цесаревне Наталье Алексеевне) — два камня. Все сие в самом деле было привезено, но Пугачев, приняв подарки, не входил в подробности узнать, от кого оные присланы, радуяся только тому, что сей доброхот столь много преклонил к нему народу.

/л. 56об./ Когда злодей был разбит под Троицкою крепостью ¹¹³, то первый мысль подал ему показанной Иван Иванов ¹¹⁴, — собрав новую толпу, итти в Казань (В “мавринской” копии протокола сказано более точно: “итти к Казани, (ЦГАДА. Ф.6.Д.663.Л.67)), — сказывая ему, что он может там утвердиться и потом следовать для принятия всероссийскаго престола в Москву. Народу ж разглашал он, Иванов, что государь цесаревич с войсками следует к Казане на помощь, что Казань, ему не противясь, покорится. А вняв его советы, злодей пошел к Казане ¹¹⁵ и объявлял уже сие намерение в ложных манифестах.

Когда злодей перешел за Волгу, то он, Иван Иванов, называющейся купцом, пред всею толпою просился в Москву [116] и Петербург, говоря так: “Время теперь, батюшко, мне от тебя, надежа-государь, ехать возвратно, — примолвя дерзновенно, — к твоему Павлу Петровичу, и объявить ему, что уже ваше величество /л. 57/ перешел с армиею за Волгу, и чтоб он поспешал с обещанною силою к тебе на помощь скорее”. Злодей, слыша оные слова, хотя знал, что посылать к его высочеству не есть дело возможное, но, отправляя его при всем народе, высыпал ему из полы своей 50 рублев и отпустил в Москву ¹¹⁶, дабы тем утвердить в мыслях невеж, что он, злодей, не только не самозванец, но и ожидает подкрепления себе ¹¹⁷ [13) Отправления сего, называющагося купцом, весьма сходствует с тем, как расказывал о своем отправлении назвавшийся Астафьем Трифоновым. Сходство примет, по словам злодея, дают подозрение, что он — самой тот, которой назывался купцом Иваном Ивановым ¹¹⁸ в толпе у злодея. В самом же деле весьма подозрительно: небыл ли сей пособник злодея посылан от раскольников?].

В Царицын же он, злодей, как выше сказано, никого не посылал, и приказал сему, называющемуся купцом, что когда он возвратится, то искал бы его под Царицыным и, естли его толпа усилится, дал бы знать о состоянии Москвы и Петербурга, а естли его разобьют и справиться будет неможно, то б искал его у царицынскаго жителя Полякова ¹¹⁹, где, по некоторому знакомству, чаял он при несчастии /л. 57об./ искать убежища [14) Называющийся яицкий казак Астафей Трифонов показал точно сии слова, с той только разницей, что царицынского жителя показал он Пугова ¹²⁰, а не Полякова].

Поминаемый Иван Иванов при отъезде своем спрашивал при всех, называя злодея высоким имянем государя, как он велит приежжать: “Его высочеству одному или вместе с ея высочеством?” Злодей же ответствовал для обольщения народа: “Пускай приежжают вместе, и чтоб скорее из Петербурга выежжали” ¹²¹.

[Вопрос]

5. В бунтовщичьей твоей шайке были ли кто имянно в чиновных и доверенных у тебя людях из дворян или из штаб- и обер-офицеров, отставных, ссылочных или из служащих? [117]

[Ответ]

Из чиновных людей в бунтовщичьей шайке у него, злодея, были с самаго начала, после разбития генерал-майора Кара ¹²², из взятых двух рот Втораго гранодерскаго полку подпорутчик Шванович ¹²³ [15) Обстоятельства значатся в допросе самого Швановича ¹²⁴]. Сей офицер служил ему, злодею, охотно, бывал на сражениях под Оренбургом при сообщнике злодея — яицком казаке Шигаеве ¹²⁵. Сказывал злодею о себе, что он, /л. 58/ Шванович, крестник в бозе опочивающей государыни императрицы Елисавет Петровны, что умеет говорить многими языками и может способным быть к установленной в то время злодейской коллегии ¹²⁶. По сей прозьбе приказал злодей Швановичу быть при названной Военной коллегии и перевести на немецкой язык подложный манифест и указ к оренбургскому губернатору ¹²⁷. И с тех пор уже под всеми злодейскими указами подписывался он, Шванович, вместо самаго злодея по латыни “Петер” ¹²⁸. Сверх того, слышал он, злодей, от Горшкова ¹²⁹, что оный думный дьяк ¹³⁰, злодейской коллегии обще с Швановичем писали указ на немецком и французском языках ¹³¹, но куда оный указ послали, — злодей неизвестен [16) С очной ставки Горшкова [с] злодеем и Швановичем изведать можно ¹³²].

Но с тех пор, как он, злодей, разбит вторично генерал-майором князем Голицыным /л. 58об./ под Сакмарою ¹³³, когда ушел он к Уралам, никого из дворян при себе не имел.

Следуя ж к Троицкой крепости из-под Магнитной по линии, ни места — где, ни времяни, — не помнит, какой-то прапорщик ¹³⁴ предался ему, злодею, предлагая свои вернью услуги, — имяни сего прапорщика он не помнит. Вскоре после того разбит был злодей под Троицкою крепостью ¹³⁵, и показанной прапорщик между прочими взят войсками в плен. Впрочем, утверждает он, что никогда к сему прапорщику доверенности не имел. От Троицкой крепости до самой Осы никого из чиновных у него не было.

После ж похищения Осы ¹³⁶ взяты были майор Скрыпицын ¹³⁷, капитан Смирнов ¹³⁸ и подпорутчик Минеев ¹³⁹. Сей последний донес на майора Скрыпицына, что изготовил он в Бугульму рапорт, объявляя число толпы /л. 59/ его ¹⁴⁰, за что злодеем Скрыпицын и Смирнов были повешены, а Минеев назван полковником и атаманом. Потом сей нечестивец обещал злодею свои услуги: провести в Казань и подать способы, как овладеть Казанью, о чем из допроса Минеева яснее видно ¹⁴¹. [118]

[Вопрос]

6. По побеге твоем за Волгу после разбития под Царицыным кого ты или сообщники твои к кому имянно, с какими письмами отправляли для собрания новых бунтовщичьих шаек? По какому сообщению или надежности к тем людям, к кому отправлены были как тогда от тебя посланные, так и во всякое другое когда время в разный города и жительства для /л. 59об./ бунтовщичьих возмущений, по какому об оных тебя от кого обнадеживанию?

Показывай теперь все в самой точности и истинно, понеже многия из таковых от тебя разсыльных возмутителей и поверенных в наших уже руках, и тебя во оном обличают, то чистым признанием и покаянием не умножь подлежащаго тебе мучения в пытке и смертной казни, а объявлением во всем самой точности, облегчи себе оные. Истинным покаянием пред господом богом /л. 60/ и его помазанницею, нашею законною государынею, облегчи же и приготовленное душе твоей адское мучение.//

[Ответ]

/л. 59/ По переходе на правой берег Волги, хотя и брал он несколько офицеров, кои от смерти и мучительства избавлены, но никакого совета он с ними не имел, а были они употреблены в разные должности, и ни к кому из них самозванец доверенности не имел.

Во всех местах, проходя до Царицына, никогда ни с кем переписок не было, /л. 59об./ кроме, что по предложению одного салдата ¹⁴², — имяни его не помнит, послал злодей ложный свой указ к порутчику Алексею Матвееву сыну Гриневу ¹⁴³ [15) В допросе Неустроева ¹⁴⁴ показано об оном]. Сей салдат сказывал, что он Гриневу весьма знаком, одобрял злодею онаго порутчика и обнадеживал, что он будет к самозванцу преклонен. Но на сие послание никакого ответа не было. Прочие ж пункты показания Неустроева по допросу, учиненному ему в Краснокутском комисарстве ¹⁴⁵, отвергает доказательством, что после того, как он, злодей, прогнан из-под Царицына ¹⁴⁶ до совершеннаго разбития ¹⁴⁷ его было только три дни, и он, поспешая схватить Черноярскую крепость, не имел времяни посылать указы. Когда ж он /л. 60/ переплыл Волгу на Яицкую степь ¹⁴⁸, то не только посылать указы, но и воли уже не имел, ибо яицкие казаки ¹⁴⁹ не допускали никого с ним соединяться, и сколько ни желали к его толпе прилепиться, то казаки отнимали [119] лошадей, говоря, что допуская умножаться толпе, будет замедление; бумаги и чернил с ним не было.

Во все ж время злодейства своего разсылал разные ложные указы не на лицо к кому-либо, но вообще, или для устрашения, или для обольщения народа ¹⁵⁰.

Доказательные пункты

(Далее в “мавринской” копии протокола зачеркнуто: “по дополнительным пунктам, коими убеждали злодея” (ЦГАДА. Ф.6.Д.663.Л.70об.))

[Вопрос]

1. Как от управительских в Малыковке дел по доносу Филипова ¹⁵¹ показано ¹⁵², что ты, Пугачев, будучи /л. 60об./ у Пьянаго ¹⁵³ в доме, подговаривал к побегу в Турецкую область на реку Лабу всех яицких казаков, обещая им на каждаго человека по двенатцати рублей, и утверждал, что турецкой паша готов их принять и имеет для награждения их до пяти милионов денег ¹⁵⁴, то теперь объяви имянно: каким образом и чрез кого в самом деле с стороны турецкой подговор тебе был?

[Ответ]

/л. 60/ Оной пункт объяснен в первых показаниях.

[Вопрос]

/л. 60об./ 2. После отъезду из Яика разнесся тотчас слух, что проявился государь, и уже казаки сбирались толпами, приготовляясь /л. 61/ тебя, Емельку, под званием покойнаго государя Петра Третьяго встретить весною, то есть 1773 года ¹⁵⁵; и когда открыл ты прямое звание свое, Емельки Пугачева ¹⁵⁶, Чике ¹⁵⁷ и Караваеву ¹⁵⁸, то с какой надеждой чаял, открыв оное, утвердить себя в высоком звании государя Петра Третьяго, и не имел ли от кого в том обнадеживания?( Показаний Е.И. Пугачева по пункту 2 в протоколе не имеется)

[Вопрос]

3. Будучи еще на Дону, назывался ты сыном крестным [сыном] покойнаго государя Петра Перваго, — и потому не имел ли еще тогда злодейскаго умыслу, и не были ль кто тебе сообщниками? ¹⁵⁹ [120]

[Ответ]

Будучи в службе ея императорскаго величества под Бендерами ¹⁶⁰ в команде генерал-аншефа и разных орденов кавалера графа Петра Ивановича Панина, случилось ему быть пьяному. Тогда выговорил он одному из казаков (имяни не помнит), /л. 61об./ которой спрашивал его: откуда он взял саблю? — Злодей, ведая, что хорошия сабли даются от государей в награждение за заслуги, и что таковые казаки в почтении, ответствовал, что сабля его пожалованна от государя. А как он еще заслуг никаких тогда не зделал, а отличным быть всегда хотелось, то сказал: сабля ему пожалована потому, что он — крестник государя Петра Перваго ¹⁶¹. Сие сказано, заклинается злодей, ни от каких иных намерений, кроме, чтобы тем произвесть в себе отличность от других [16) О сем обстоятельно можно изследовать, справясь по допросам Касицына ¹⁶² (В подлиннике протокола и в “потемкинском” его экземпляре фамилия казака написана неточно — “по допросам Касицы” (ЦГАДА. Ф.6.Д.512.Ч.2.Л.61об.; Д.506.Л.461об.). В действительности это был Косицын, эта его фамилия точно указана в “мавринской” копии протокола (ЦГАДА. Ф.6.Д.663.Л.70об.)) и перваго допроса жены его Софьи ¹⁶³ с Войсковою Донскою канцеляриею ¹⁶⁴]. Слух сей пронесся между казаков и дошел до полковника Ефима Кутейникова ¹⁶⁵, но, однакож, не поставили ему сие слово в преступление, а только смеялись ¹⁶⁶.

[Вопросы]

/л. 62/ 4. По какому происку, когда ты был послан в Черкаск под караулом при казаке Лукьяне Худякове ¹⁶⁷, сей казак, сняв колотку, выпустить тебя повелел своему сыну? ¹⁶⁸

5. Когда пришел в слободския провинции в Изюмской полк в слободу Кабанью к мужику Осипу Коровке ¹⁶⁹, не было ль там с кем какого заговору?

[Ответ]

Оные пукты объяснены вышего сего.

[Вопрос]

6. Почему копи[и]ст малыковских дел Петр Алексеев ¹⁷⁰ не писал настоящаго допроса ¹⁷¹, с согласия ли с кем, или за взятки? [121]

[Ответ]

Копи[и]ст Петр Алексеев взял с него четыре воза рыбы ¹⁷² и один рубль. А за то и не внес в допрос тех слов, которые он, злодей, говорил Пьянову и в которых он признался ¹⁷³. [17) Управитель малыковский убит ¹⁷⁴, а копи[и]ст прошлаго года умер ¹⁷⁵].

[Вопрос]

/л. 62 об./ 7. Кандалицын ¹⁷⁶, пособник твой, всегда ли был в твоей толпе, и где ныне находится, не был ли куда от тебя послан?

[Ответ]

В самое то время, когда ушел он из Казани ¹⁷⁷ и был у Кандалицына ¹⁷⁸, купил злодей у него пару лошадей за 25 ру[блей], и поехал на Яик, а Кандалицын — на Иргис. Но последний, когда злодей под званием государя Петра Третьяго производил свирепства и бунт, явился к нему (показанный Кандалицын), но был недолго, ибо по разбитии бунтовщичьей толпы под Яиком ¹⁷⁹ городком он, Кандалицын, по приказу генерал-майора Мансурова ¹⁸⁰ повешен.

[Вопрос]

8. Не бывало ль когда у тебя и у твоих сотоварищей переписок с раскольниками в Москве или в других местах? Ибо сообщник твой, Мамаев ¹⁸¹, показывал, что оные были? ¹⁸²

[Ответ]

Никогда и ни с кем он, злодей, из раскольников, переписок не имел, а уповает, что начальный плут Кожевников ¹⁸³ о том старался, обещал всякаго рода староверов /л. 63/ приглашать к злодею на вспоможение ¹⁸⁴. Однакож он, злодей, известия о том не имел.

Показания Мамаева отрешает, а самого Мамаева под сим званием не знает ¹⁸⁵, говоря, что, может быть, узнает его в лице.

[Вопрос]

9. Купец Огородников ¹⁸⁶ с каким был точно преданием в толпе твоей, с самого ли начала, или в другое какое пристал время? [122]

[Ответ]

Огородникова купца не знает [18) Огородников подтверждает показания Аристова ¹⁸⁷ но кто и от кого деньги злодею приносили — не знает]. Заклинался, когда сказано было ему место ¹⁸⁸, где он Огородникова видел, что припомнит он только то, как незнакомой ему человек стоял вместе с Филаретом ¹⁸⁹ в его полатке, но злодей никогда и никаких ему повелений не делывал.

[Вопрос]

10. Щолохов ¹⁹⁰, раскольник, друг Филаретов, не имел ли прежде побегу твоего из Казани какого с тобою заговору и не вспомогал ли тебе деньгами?

[Ответ]

Выше сего объяснено.

[Вопрос]

/л. 63 об./ 11. Справедливо ль показание Аристова, якобы тебе под Казанью приносили золотом до трех тысяч рублей в подарок ¹⁹¹ и, ежели сие показание правильно, от кого оные деньги были присланы и с кем имянно?

[Ответ]

Заклинается живым богом, что ни от кого под Казанью он денег не только до трех тысяч, но и малаго числа не получил, а привозили ему деньги казаки, грабя по домам.

[Вопрос]

12. Казак Ульянов ¹⁹² назывался племянником твоим потому якобы: за двенатцать лет пред сим побратался ты с Ульянова отцом ¹⁹³, ибо некогда еще слух на Яике был, что государь проявился, и так, не имел ли ты и тогда еще замыслу? ¹⁹⁴

[Ответ]

Показание Чики ¹⁹⁵, якобы называл он Ульянова племянником, клятвою отрешает, утверждая, что никогда он, злодей, до сего времяни в Яике не бывал, в чем ссылается на станичное и войсковое правительство ¹⁹⁶. [123]

Дополнительные показания

1

Об донских казаках, бывших у него чрез одну ночь под Царицыным ¹⁹⁷, объявляет, что оные казаки никакого /л. 64/ подговору от него не имели, а во время нападения его на Царицын оные казаки были от крепости отрезаны и, видя, что им противиться неможно, сдались ему, злодею. Но, переночевав, в разные часы разъехались. Оставалось только до дву сот человек, но и те во время сражения ¹⁹⁸ перебежали все в соединение с верными войсками.

А посланы были от него разные ложные указы на Дон, когда он был под Саратовым, два волских казака (Последние три слова в “мавринскои” копии протокола даны в иной редакции: “чрез двух волжских казаков” (ЦГАДА. Ф.6.Д.663.Л.72)), имян их не помнит ¹⁹⁹.

Когда он шел к Саратову, то под Петровским предались к нему до 60 человек донских казаков ²⁰⁰, да под Саратовым до 70 волских казаков ²⁰¹; в Саратове все казаки без всякаго супротивления предались ²⁰², да и войски некоторые не противились ²⁰³. Из числа командиров взят был в Саратове майор Салманов ²⁰⁴, коего салдаты одобрили. И потому злодей послал Перфильева ²⁰⁵ спросить у показанного майора: будет ли он злодею, называя его государем, служить ему верно? Салманов учинил злодею присягу, и препоручена была ему команда до самаго разбития злодейской толпы ²⁰⁶. Капитан артилерии князь Баратаев ²⁰⁷ ему также присягал, но куда он девался, не знает, а слышал, что он бежал; прочие ж сказывают, что он заколот ²⁰⁸.

/л. 64об./ Потом, когда подходил к Камышенке, все Вольские казаки его встречали ²⁰⁹. Но когда он звал с собою, отрекались они итти, сказывая, что неисправны, обещавши после исправиться и с ним соединиться. Но, видать теперь, что они его обманули, ибо после к его толпе не приходили ²¹⁰.

Будучи в Дубовке ²¹¹, встречал его большой брат ²¹² войсковаго атамана Персидскаго ²¹³. Злодей спрашивал его, где Другия Персидскаго братья? Персидской на то отвечал, что они ушли. Злодей спрашивал: “Как же ты остался?” [124] Персидский говорил, что он хочет умереть за отечество и места своего не оставит. В каком разуме сказано сие слово, для того ли, что Персидской ревновал службе истинной государыне и самодержице, или мыслил тем угодить ему, — неизвестно, ибо злодей не объяснился и оставил его как человека престарелаго. Прочие ж дубовские казаки, все без изъятия, присоединились к бунтовщичьей толпе ²¹⁴.

2

Будучи еще в Берде, посылал он, злодей, письма, называя себя государем, во-первых, к калмыкам, кои откочевали в Китай ²¹⁵, но посланные от него пропали. Потом посылал он указы к Нурали ²¹⁶, хану киргискаго народа, и к Дусали-султану ²¹⁷, последняго сын ²¹⁸ был /л. 65/ прислан в толпу бунтовщичью со обнадеживанием помощи и находился при злодее до разбития его ²¹⁹. Пугачев подарил сына султанскаго 50-ю рублями, а 8 человекам его свиты — по 12 Рублев каждому, и двум лучшим — по кафтану; но куда делся он после разбития злодея, — неизвестно ²²⁰.

В то же время посылал он главнаго пособника своего Овчинникова ²²¹ к форпостному атаману ²²² в Гурьев указ, приказав, чтоб сей указ был переслан в Астрахань. И Овчинников объявил злодею, что ложные его указы сказанный атаман переслать обещался, но известия никакого уже на то не имел ²²³.

От калмык дербетевских получил он письмо, подходя к Дубовке ²²⁴. Старший князь оных калмык ²²⁵ прислал к самозванцу одного старшину и при нем четырех калмык с объявлением, что он сам, его князья и 3000 человек его войска покоряются злодею, яко государю ²²⁶. Злодей послал в ответ казака Пустобаева ²²⁷ с тем, что он его приемлет и будет его дарить ²²⁸. Вскоре после того прибыли калмыки и с толпою бунтовщиков соединились ²²⁹. Князь старший и прочие, пришедши к злодею, становились на колени пред ним и целовали его мерскую руку, обнадеживали его в верности. И самозванец, лаская их, благодарил и дал 50 ру[блей] старшему князю, двум братьям его — по 30 ру[блей], прочим князьям, /л. 65об./ коих было около 50 человек, дарил сукна на кафтаны, а всему войску высыпал бочку медных денег ²³⁰. Калмыки шли с толпою до самаго [125] Царицына. А когда из-под Царицына злодей пошел, то просились они зайтить за улусы свои. И, получив позволение, пошли, но уже не возвращались ²³¹.

Более ж сего ни с какою державою никаких переписок не имел, и помощи ему обещано не было; да и не ведает он, как можно было с ними иметь переписки.

Напоследок показал он, злодей Пугачев. Когда по разбитии его шайки между Царицыным и Черным Яром ²³² принужден он был со 164-ми человеками своих ближних сообщников переплыть Волгу ²³³, то говорил ему, злодею, и прочим яицким казакам яицкой же казак Трофим Горлов ²³⁴, чтоб иттить в Сибирь. На что злодей и соглашался, но прочие не восхотели. Потом советовали итти на Каспийское море ²³⁵, но и на то не склонились. А как по причине неимения при себе никакой пищи, и что большая часть из них переплыли помянутую реку в одних только азямах, а другие — и в рубашках, когда стали искать своего спасения прямо степью, то при разных вышеобъявленных его, Пугачева, предложениях /л. 66об./ своей шайки, наконец, уговаривал оную сими словами: “Чем нам умирать на степи с голоду, жажды и стужи, то лучше поворотиться к Волге ²³⁶. А там хотя бы и попались мы в поимку, то лучше ж нам всем очистить свои беззакония и грехи заслуженною казнию, нежели погибнуть без покаяния на степи как диким зверям” (В “потемкинском” экземпляре протокола вычеркнут текст, несколько в ином звучании воспроизводящий эту часть показаний Е.И. Пугачева: “Наконец объявляет он, злодей, что после разбития его при Чорном Яру, переплыв Волгу, говорил яицким казакам и самому злодею Трофим Горлов, чтоб итти в Сибирь, на что злодей соглашался, но прочие не хотели. Потом советовали итти на Каспийское море, но и на то не согласились. Когда ж пришли на Узени, то сам он, злодей, видя крайность свою (где не было ни хлеба, ни воды), говорил яицким казакам, чтоб итти в Москву и, естли народ его не признает государем, так и так народ его свяжет, “а естли-де вы поедите в Яицкой городок, то и вы и я не избавитесь виселицы” (ЦГАДА. Ф.6.Д.506.Л.466)).

В прочем приносит он, злодей, повинную в дерзновенном принятии своем высокаго имяни государя Петра Третьяго, объявляя, что не иначе он на сие поступил, как возмутя под оным яицких казаков, с ними и с раскольниками итти ему некрасовским путем ²³⁷, но будучи заведен успехами и обстоятельствами, простирал далее свое злодейство. Признается также, что угрызение сердце его никогда [126] не покидало, что имел он намерение пасть с чистым раскаянием пред милосердою государынею и самодержицею и звал для того яицких казаков в Москву (В “потемкинском” экземпляре протокола далее зачеркнуто: “однакож никогда не открывал им того, что хотел итти с повинною, а говорил только, призывая их на путь в Москву” (ЦГАДА Ф.6.Д.506.Л.466)), говоря им, что естли его не примут на Москве за государя, то уже сам в руки отдастся ²³⁸. Винится, что все дерзновенныя оныя слова, о коих разные допросы явствуют, произнесенныя им о ея /л. 66об./ величестве пред народом, справедливо на него показаны, и что он предает на мучение богу душу свою, а тело на все казни, предписанный законом по важности его преступления.

Граф Петр Панин

Генерал-майор Потемкин

На лл.47 — 66 об. по боковым полям листов скрепа:

Граф Петр Панин.

На лл. 47 — 66 об. по нижним полям листов скрепа:

Правящей канцеляриею генерала и кавалера графа Панина, ведомства Кабинета ея императорскаго величества колежский советник Михаил Веревкин ²³⁹.