/л. 32/ 1774 года ноября 4 дня пополуночи в 10-м часу в Тайную експедицию прибыл господин генерал-аншеф, сенатор и кавалер князь Михаила Никитич Волконский ², и в судейскую камору привезенной сего числа из Синбирска злодей Пугачев его сиятельству представлен.

Злодей без всякого спроса пал на колени и сказал: “Виноват пред богом и пред государынею”.

Потом его сиятельство уличал его, злодея, бесчеловечными зверскими злодеяниями.

Оной злодей сказал: “Мой грех, подбили меня люди. Да уже таперь виноват”. Людей же изъяснял точно самых тех, о коих у графа Петра Ивановича Панина ³ показывал ⁴, не прибавляя никого больше. Наконец сказал, что: “Я уж сам был этому не рад, да яицкие казаки делали што хотели”.

/л. 32об./ Потом его сиятельство с сим извергом исторически говорил с начала: каким он образом, где и когда сие содеянное им злодейство в скверное свое серце посеял, и кто ему первыя были в сем зле пособники, даже и во все время кто его и чем подкреплял.

На что он, злодей, говорил точно так, как и у графа Петра Ивановича Панина в допросе показал ⁵, хотя оной ему был здесь и не читан.

После сего он, злодей, спрашиван о знаме ⁶.

Злодей говорил, что-де во многих крепостях браны были знамена, а какие они, — он не знает, потому что брали и к нему приносили яицкие казаки, но ис которой крепости имянно взято, — он не знает, только того знамя, кроме казаков, из других мест [никто] не привозил.

Потом злодей спрашиван о Долгополове ⁷, ржевском купце.

Злодей сказал, что у него такого и не бывало, а привез к /л. 33/ нему подарки подлинно купец Иван Иванов ⁸. [217]

А Долгополов говорил, что он никогда Иваном Ивановым не назывался ⁹.

После сего его сиятельству представлена первая жена его Софья ¹⁰. Оная о злодее сказала: “Чорт ево знает, што он это наделал. А я о злодействе его прежде никогда от него не слыхивала ¹¹, и он меня бросил уже три года”.