№ 1

1 октября 1774 г.

Сегодня, милостивой мой друг и драгоценный братец, достигнул я здешняго города. В тож время пришол в мои руки адской изверг Пугачов. Отведал он от распаленой на его злодеянии моей крови "несколько пощочин, а борода, которою он Российское государство жаловал, - довольного дранья. Он принужден был пасть пред всем народом скованной на колени и велегласно на мои вопросы извещать и признаваться во всем своем злодеянии... ¹.

Государственная библиотека имени В. И. Ленина,
Отдел рукописей, ф, Панины, кн.. 7, л. 30.
Отпуск

№ 2

1 октября 1774 г.

Всемилостивейшая государыня!

Сегодня, пред приездом графа Петра Ивановича Панина, привезен сюда господином генерал-порутчиком Суворовым с конвоем злодей Емелька Пугачев, который останется здесь до всевысочайшего вашего императорскаго величества указу.

Я уже имел щастие, всемилостивейшая государыня, доносить вашему величеству, что весьма нужно сего злодея показать народу в Казане, где столь много людей его знают, и обличить его пред народом злодейство, ибо весь оный край, где пущее производил о себе Емелька обворожение, сумневается о его поимке ².

Гвардии вашего императорскаго величества капитан Галахов ³ принял под стражу помянутаго злодея. А я приготовляю с ним вместе отправить главных злодейских пособников, а имянно, Чику ⁴, Караваева ⁵, Почиталина ⁶, дабы купно оные приняли казнь. После того позвольте, всемилостивейшая государыня, мне, здав команду (ибо дела теперь никакого нет), отправиться на Яик для совершения возложенного высочайшим изволением вашим дела о яицких казаках.

Завтре граф Петр Иванович намерен делать злодею допрос, а как на присланной от Маврина, который он Емельке учинил в Яицком городке ⁷, зделал я многий [109] примечании, что злодей говорил только околичности, и не только не открыл совершенной истинны, кроящейся в хищном его сердце, но не показал и тех статей, которые до сведения секретной комиссии доходили, то представлял я мою прозьбу его сиятельству, графу Петру Ивановичу, чтоб он позволил мне быть при допросе, на что он и согласился.

Протчих пособников злодейских, разделившихся на две части, допросы получу я на сей неделе и немедленно на конфирмацию вашего величества всеподданейше поднесу.

Злодейскому сообщнику Перфильеву ⁸ нужно необходимо учинить жесточайшую казнь на Яике. Шайка его, состоящая из 40 человек, хотя всем числом достойна таковой же мучительной смерти, но я, ведая, всемилостивейшая государыня, что толикаго пролития крови великий дух ваш, подобящийся богу, снести не возможет, и для того отложил ексекуцию до высочайшего вашего величества указу. Но и самые оддавшия злодея руками ⁹ должны быть наказаны, хотя каторжною работою на некоторое время.

Впрочем, имею я известие, что все яицкия казаки имеют намерение всеподданнейше просить вашего императорскаго величества о лишении сих злодеев звания яицких казаков, и уже готовят челобитную.

Всемилостивейшая государыня! Ныне совершенно осмеливаюсь принести подданническое и усердное мое поздравление о спокойствии внутреннем. Нигде никаких шаек более не слышно ¹⁰, а хотя бы они и показались где, то уже ни малейшаго уважения не стоят. Настало то вожделенное нам время, в которое премудрость вашего величества блаженство России и щастие подданных великой Екатерины взыдет на горнюю степень. Имея щастие быть из числа оных, останусь я во все дни века моего со вседолжнейшим благоговением и подобающей верностию, всемилостивейшая государыня, вашего императорскаго величества всеподданнейшим рабом

Павел Потемкин

1774 году октября 1-го дня.
Синбирск.

ЦГАДА, ф. Госархив, разряд VI, д. 489, лл. 141-142 об.
Подлинник.

№ 3

2-6 октября 1774 г.

Допрос злодея, самозванца, беглаго с Дону казака Емельяна Иванова сына Пугачева, произведенной в Синбирске октября 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6-го чисел 1774-го года.

1774 года октября 2-го, 3-го, 4-го, 5-го и 6-го чисел государственной злодей, самозванец Емельян Пугачев в присудствии генерала графа Панина и генерал-майора Потемкина разпрашиван по нижепрописанным распросам, противу которых злодей и показал, как явствует ниже сего.

Вступление к распросу

По твоему, государственной злодей, изменник и самозванец, уже собственному признанию, не только пред нами, но пред всем народом, что ты настоящей с Дону казак Емельян Иванов сын Пугачев, изменив законной своей государыне и отечеству, лживо назвав себя имянем покойнаго императора Петра Третьяго, производил с злодейскими твоими сообщниками в государстве возмущение, бунт, убийства и грабительства верным поданным ея величества и сынам отечества твоего. Теперь, зная какие предстоят тебе по всем государственным законам казни и наимучительнейшия истязания ко извлечению из тебя всей по твоим злым намерениям и произведениям истинны, показывай, не утаевая ничего в душе твоей, к облегчению себя от оных, и по чистому покаянию пред создателем вселенной, ведущим все тайны сердец человеческих, и пред своею самодержавною законною государынею, в высочайшем лице которой ты теперь спрашиваешься с полной властию ко всем над тобою мучениям, какия только жестокость человеческая выдумать может.

Вступление к ответам

Объявляет он, Пугачев, что первому помышлению его о побеге за Кубань был поводом донской казак Лазунской станицы Андрей Кузнецов. Считая себя утесненным как и протчие раскольники, советовал сей Кузнецов подговорить яицких казаков к побегу, говоря притом ему, что войско Яицкое было неоднократно в смятении, что угнетаемо оное от старшин и начальников, и что они, яицкие казаки, яко раскольники, на предложение сие о побеге согласятся.

Намерение самого злодея Пугачева было: бежать, по подговору зятя его ¹¹, Павлова (О сем значит в первом допросе на странице 7 (прим. следователей. - Р. О.)). Но, как он, Пугачев, перевез зятя своего за реку Дон и отстал, то усомнился еще тогда, чтоб за перевоз показанного зятя своего не было взыскания, ибо по установлению положена казнь таковым, кто дерзнет переправлять кого за Дон. Для того он, Пугачев, и убежал, но был после пойман в станице, и приказано было его, Пугачева везти донскому казаку Худякову (О сем видно из первого допроса на странице 10 (прим. следователей. - Р. О.)), а сей ¹², препоручив везти злодея в Черкаск [110] своему сыну, велел его, для прежняго между ими знакомства, с дороги отпустить.

Взыскания ж за то, что упустил колодника, не опасался, потому что сын его был малолетен.

Ушедши злодей с дороги, пробирался (имея намерение итти в Польшу) в Слободскую Украинскую губернию, в Изюмской полк. Будучи ж там в одной слободе у крестьянина, по прозванию Коровки ¹³, чрез несколько времяни узнал, что он раскольник. А как злодей, будучи уверен, что раскольники беглым дают пристанище и вспомоществуют, то в надежде сей спрашивал злодей хозяина: "Каким образом можно пройти в Польшу?" Коровкин объявил, чтоб он шел в раскольничьей монастырь Ветку ¹⁴, и с ним вместе отпустил туда ж своего сына Антона, потому что он знал писать фальшивые паспорты. Пугачев напротив того говорил, чтоб итти на поселение в Бендеры, и, наконец, склонив на свое мнение показаннаго Антона, пошли вместе.

Спутник злодея написал паспорты, как себе, так и Пугачеву, с которыми бы можно было им пробраться до Бендер. На дороге, проведав они, что туда без печатных паспортов никого не пропускают, возвратились на Ветку. По словам Коровки был он там несколько времяни (Сказано в прежнем допросе на странице 11 (прим. Следователей. - Р. О.)), наимаяся на сенокосы, готовясь выработанными деньгами итти к Добрянску ¹⁵, куда, оставя на Ветке Коровкина сына Антона, и отправился.

В Добрянске на форпосте сказался он польским выходящем, как и в прежнем допросе объявил, утаевая прямое свое название для того, что естьли бы сказался он служивым, то бы его задержали. Желание ж его было поселиться на Иргизе, потому что, будучи он в карантине, слышал, что для поселян великия выгоды.

Вышед же из Добрянскаго карантина, зашел вторично к помянутому слободскому крестьянину Коровке и, взяв у него свою лошадь, поехал на Иргиз, имея себе спутником беглаго солдата ¹⁶, называющегося выходцем же (Пространнее о сем солдате видно в прежнем допросе на странице 12 (прим. следователей. - Р. О.)).

Отправясь вместе от показанного Коровки, заехали они на устье Медведицы в казачьи хуторы и, спрося, кому оные принадлежат, пошли к хозяину, которой называется Андрей Кузнецов ¹⁷, тот самой, которой подговорил Пугачова возмущать яицких казаков. Спрашивал он у пришельцов: куда они предприняли путь? На что Пугачов ответствовал, что идут они на Иргиз селиться. А Кузнецов сказал, что ныне де на Иргизе происходит великое староверам гонение, так не лучше ль пробираться в другое какое место. Пугачов, имея намерение и прежде с зятем своим бежать на Кубань, открылся в том Кузнецову. Но сей отвечал, что намерение его не сбудется, говоря притом, что как можно бежать в такой дальней путь в малом числе людей? Слышно де здесь, что Яицкое войско давно бунтует так лучше его подговорить и бежать вместе. Сими изречениями возпользуясь, злодей спрашивал: каким бы путем пройтить на Яик? На что хозяин ответствовал, что должно итти в Мечетную слободу и явиться у игумена раскольничья монастыря Филарета ¹⁸, уверяя притом злодея, что ему игумен по расколу крайне знаком. При отъезде своем Пугачов получил от Кузнецову денег 74 рубли, с тем намерением, чтоб отвезти оныя живущему на Иргисе Кузнецова брату.

Приехав же злодей в Мечетную слободу, явился игумену Филарету и открыл ему свое намерение, которое он, игумен, и похвалил, сказав притом, что по обстоятельствам яицких казаков возмутить не только не трудно, да и весьма возможно. С сим подкреплением своих намерений отправился злодей на Яик, будто-бы для покупки рыбы.

Едучи дорогою с крестьянином Малыковской волости Семеном Филиповым (Сей, поймав злодея, привел в Малыковку к управительским делати (прим. следователей. - P. O.)), объявил ему ¹⁹ свое намерение. А прибыв в Яицкой городок, стал в доме казака Дениса Пьянова ²⁰. По многих разговорах спрашивал злодей у хозяина о состоянии яицких казаков. Узнав же о их неудовольствии ²¹, начал подговаривать к побегу за Кубань некрасовским путем ²², обнадеживая их награждением, как на него из Малыковки показано.

Соображая обстоятельства и похождения злодея по всем сведениям, каковыя секретная комисия собрать могла, показаниями его усмотрено, что злодей скрывал яд злости на сердце. Для того учинено было ему малое наказание. И по доводам тем, что до поимки его, Пугачева, открылось уже, какие имел он замыслы и советы, будучи на Яике в доме казака Дениса Пьянова, убежден был злодей, и открылся противу вопросительных пунктов:

[Вопрос]

1. Объявил ты в первых по поимке тебя допросах, всеконечно укрывательством, будто-б принял ты на себя лживое название имяни Петра Третьяго и намерение к производству в государстве возмущения, после уже утечки твоей из Казани. Но обличает тебя в том производимое дело в здешней Синбирской канцелярии, при первой тебя ж поимке в селе Малыковке, что ты тогда уже возмущал народ к бунту против владеющей законной государыни. То и открывай теперь по самой истинне из какой причины, [111] собою ли одним, или с кем имянно по совещаниям, когда и где подлинно, взял ты намерение, и вступил в злодейское возмущение народа к бунту и к похищению российскаго престола, под лживым названием себя имянем покойнаго императора Петра Третьяго?

[Ответ]

Возмечтал он, злодей Пугачов, принять на себя высокое звание покойнаго государя Петра Третьяго в Добрянске, по научению тамошняго купца Кожевникова (В тексте фамилия Кожевникова подчеркнута карандашом на полях, карандашный знак NB сделан рукой Екатерины II). Когда он, злодей, был в карантине, то для прокормления себя наимался в разныя работы; между прочими работал у показанного Кожевникова ²³ и показался схожим на покойного государя одному беглому салдату, сказавшемуся выходцем из Польши. Сей салдат объявил хозяину, что он, смотря на Пугачева, находит в нем подобие покойнаго государя Петра Третьяго. О чем услышав, Кожевников спрашивал Пугачова: какой он человек, и, лаская его разными способами, выведал, наконец, о точном его звании и природе. А сие злодей открывши, не умолчал и о том, что он из дому своего бежал. Кожевников, выслушав сие, говорил злодею: "Слушай, мой друг, естьли ты хотел бежать за Кубань, то бежать тебе одному неможно. Хочешь ли ты пользоваться и принять лучшее намерение? Есть люди здесь, которые находят в тебе сходство, с государем Петром Третьим. Приими ты на себя сие звание, и поди на Яик. Я де точно знаю, что яицкие казаки притеснены. Объявись там под сим высоким названием государя, и подговаривай их бежать с собою. Сей салдат скажется гвардейцем, и будет всех уверять, что ты - подлинно государь, как знает тебя и простой народ. Обещай яицким казакам награждения по 12 рублев на человека. Деньги ж, естьли нужны будут, то я своих дам, да и прочие де помогут, с тем только, чтоб вы нас, раскольников, взяли с собою, потому что здесь нам, староверам, жить трудно, и претерпеваем непрестанное гонение".

Злодей, обрадуясь сему случаю, утвердился принять на себя высокое название. И советовали: каким лучше способом объявиться ему под имянем государя. В совете с ними был еще добрянский же купец Крылов ²⁴. И положили, чтоб ему ехать на Иргису в Мечетную слободу к игумену Филарету. Кожевников и Крылов приказывали ему явиться у Филарета для того, что он ему поможет, как человек довольно сведущий обо всех обстоятельствах яицких казаков, примолвя притом, что и все раскольники, естьли удастся ему, злодею, с ним поедут.

Таким образом, уповая на сие, отправился злодей на Иргис с показанным салдатом, имея точное намерение назваться в народе имянем государя Петра Третьяго. А солдат обнадеживал его, что будет уверять о сходстве злодея с покойным государем.

И так, отправясь из Добрянска, заезжали они к показанному слободскому крестьянину Коровке, а оттуда - в донския станицы к Кузнецову (2-й пункт означит советы и намерения каждаго (прим. следователей. - P. О.)).

По прибытии на Иргис, товарищ его беглой салдат от него отстал, и нанялся в рекруты, а для какой причины, - он не ведает. Сам же злодей Пугачев, пришед к игумену Филарету, сказал ему свое звание и открыл советы Кожевникова. Филарет принял его намерение с радостию, обнадеживая, что Яицкое войско его примет, и что сам отец игумен обещался вспомоществовать.

Условяся, злодей поехал в Яицкой городок будто-бы для покупки рыбы. Филарет дал ему наставление: каким образом лучше подговаривать яицких казаков, и велел ему ехать прямо к казаку Денису Пьянову с тем объявлением, будто-бы Пугачев был подлинно государь Петр Третей, и что он прислан от игумена Филарета. С тою надеждою прибыл злодей на Яик и делал обнадеживания, открывшияся в секретной комисии по допросу Дениса Пьянова, которой в начале августа умер.

[Вопрос]

2. Здесь предъявляемое письмо ²⁵, писанное от твоего имяни в то же еще время Мечетной слободы к игумену Филарету, обличает тебя, что ты тогда уже, будучи последней казак, имел достаточные деньги, употреблял их к своим бунтовщичьим намерениям, делал подкупы к твоему из-под караула высвобождению, то теперь и объявляй, ничего не утаевая, всю точность и подробность: от кого ты такие деньги приобрел, и кто были, конечно еще тогда, твоими сообщниками к государственному возмущению, какое ты сообщество в том имел со означенным игуменом или с кем имянно другими, ково же имянно ты чрез какие дороги и чрез ково имянно ж подкупал ты к своему из-под караула освобождению, кто из них на освобождение тебя за какия взятки преклонял и оным тебя обнадеживал?

[Ответ]

Понеже он, Пугачев в сие время сказывался купцом, и когда под сим званием взят был под караул, то малыковской управитель, ведая о нем прежде по паспорту ²⁶ добрянского директора, что он, Пугачев, был назван выходцем из Польши, стал его [112] сечь и, узнав прямое звание, послал его в Синбирск. Едучи дорогою, просил он проводников своих, которых было двое, чтоб его освободили. Но они, на то соглашаясь, требовали с него по 100 рублев на каждаго. Пугачев отрекся дать сию сумму, сказав, что у него только 74 рубли.

(При сих словах убеждаем был злодей вновь как самым письмом, писанным от него к Филарету, так и разными известными доказательствами по показаниям его сообщников).

Показанные деньги в письме, 470 ру[блей] имел он, злодей, подлинно оставленных им у игумена Филарета. Оные деньги получил он, злодей, во-первых, от показанного крестьянина Коровки 370 ру[блей], согласившегося с ним бежать, и уговаривать других раскольников, да от донскаго казака Лазунской станицы, по прозванию Долотина ²⁷, 42 ру[бля], а последние 74 ру[бля], как выше сказано, от Кузнецова. Все сии деньги даны были ему, злодею, на вспоможение к произведению адского намерения его - назваться имянем государя и возмутить яицких казаков, с тем еще обнадеживанием, что как они, вышесказанные его пособники, так и все раскольники, ему помогать будут всеми способами и нещадя денег. Кузнецов при отъезде Пугачева уверял, что его злодейству будет помогать и донской казак Вершинин ²⁸, не жалея иждивения, как есть человек почтенный между раскольниками, и согласит многих, всеконечно его послушают.

Утвердясь на таковых обещаниях, приступил он к злодейству.

А когда пойман был в Малыковке и представлен был в Синбирск, то, по научению повощика своего, Попова ²⁹, просил он, злодей, подьячего о ходатайстве у воеводы, ассесора и секретаря, чтоб его, Пугачева, они освободили, за что обещал сказанные в письме 300 ру[блей]. Сей подъячий спрашивал злодея: имеет ли он обещанные деньги при себе? А как Пугачев объявил ему, что денег нет, и они оставлены в Мечетном раскольничьем монастыре у Филарета, то писарь, обещавши приложить старание, ничего не зделал в его пользу, но по усильной прозьбе написал письмо, и послал с вышепомянутым Поповым (Имя его - Василей Иванов (прим. следователей. - Р. О.)). А Пугачев вскоре сослан был в Казань. (Знал ли воевода, что Пугачов обещал за освобождение 300 рублев, злодей не показывает, говоря притом, что напрасно сказать не хочется. О старании прочих людей сказано в таком смысле, что Попов и подъячей обещались помогать ему.)

Филарету угрожал для того, что сей игумен был злейшему намерению их сообщником и обещал награждение, ожидая не только успеха, но и помощь от Кожевникова, как выше сказано.

[Вопрос]

3. Первое твое показание о утечке из-под караула в Казане, будто-б никого ты к оному вспомоществующих тебе не имел, кроме одного бежавшего с тобою купца Дружинина, котораго (Так в тексте, правильно: которым) чрез сына малолетнаго изготовлена тебе была кибитка с лошадьми на деньги, которыя ты при себе имел и милостынею набрал, - не имеет никакова в себе правде подобия, а обличает тебя в злодейских еще укрывательствах, которые, конечно, будут из тебя вымучены наижесточайшими здесь же пытками, - то, недопуская себя до оных, показывай самую истинну: сколько и от кого имел ты тогда при себе денег, или от кого ж оных когда там получал, кого имянно и каким образом подкупал и преклонял ты на способствование тебе в утечке и к сообщение с тобою в злодейских твоих намерениях?

[Ответ]

Будучи еще в Мечетной слободе, слыхал он от игумена Филарета, что в Казане есть купец Василей Григорьев сын Шолохов ³⁰, крайний его друг и раскольник (По подозрению на сего Шолохова, дающего пристанище (прим. следователей, - P.O.)). По той надежде злодей Пугачов, когда содержался в Казане, просил одного мальчика, приносящего в тюрьму пироги на продажу, сведав, что сей мальчик был из дому Шолохова, велел прислать ему своего в тюрьму хозяина для одной поговорки. По чему Шолохов в тюрьму и приходил. Тогда злодей и объявил ему, что он друг Филарету, чая тем его привлечь на милость. Но Шолохов спрашивал: за что он содержится? "За крест и бороду", - отвечал злодей. Сие сказано в таком смысле, чтоб подвигнуть Шолохова к жалости, ибо злодей знал, что он раскольник. Но и в самом деле обещал он Пугачеву делать вспоможение, и присылал, неоднократно милостины, давал ему в разные времена по нескольку денег (Пугачев утверждается, что замыслов своих злодейских Шолохову не открывал, а думает, что сие произошло от Филарета (прим. следователей: - Р. О.)), обещал за него просить губернатора и секретаря ³¹. А чрез несколько времяни он к нему в тюрьму приходил еще и сказал, что просил губернатора, которой велел помедлить, а секретарю обещало им 20 ру[блей]. Тогда открыл он, злодей, Шолохову, что оставил деньги свои у Филарета, и что из оных заплатит ему обещанные 20 рублей секретарю. Притом он Шолохова, чтоб постарался склонить купно к прозьбе о свободе его, Пугачова, и московскаго купца Ивана Иванова сына Хлебникова ³², познакомившегося с ним, Пугачевым, чрез тюремщика [113] Замшева, которой послан на поселение, По прозьбе Шолохова приходил к нему в тюрьму и Хлебников, которой обещал об нем стараться и писать к Филарету. Злодей, объявя также Хлебникову, что у Филарета оставлено его денег 470 ру[блей].

Письмо от злодея писал колодник Бичюгов, а содержание письма такое, чтоб Филарет старался о освобождении, и прислал бы к нему деньги.

Когда он, злодей, призван был пред секретаря, то, по распросе его, просил он о свободе, утверждая подарить обещанные Шолоховым 20 рублев. Секретарь отвечал ему сими словами: "Будет, мой друг, время".

Потом вторично был злодей призыван к секретарю. Тогда с него сняты были ручные кандалы.

Дал-ли Шолохов секретарю обещанные 20 ру[блей], - о том он, злодей, неизвестен.

Несколько спустя после сего, сняли с злодея тяжелые ножные кандалы и заклепали в легкия.

После сего отослан Пугачов из губернаторской экспедиции в обыкновенный острог. Там, будучи несколько недель, познакомился с Дружининым (Значит в прежнем допросе на стран[ице]. Пропуск № стр. в оригинале (прим. следователей. - Р. О.)) по начоту в тот день условились они бежать, подарили тюремному надзирателю 10 копеек. Офицеров он никогда не даривал, и священник о побеге его нимало не знал. В прочем об уходе своем из Казани объявил точно так, как показал на прежнем допросе, прибавя, что они, то-суть, Дружинин и злодей Пугачов, пивши у священника, старались напоить и несогласнаго салдата ³³, а сами весьма береглись, и что, будучи оной салдат почти безчувственно пьян, не мог им в побеге препятствовать (Оной солдат в прошлую зиму умер (прим. следователей. - Р. О.)).

[Вопрос]

4. Яицкой казак Астафей Трифонов ³⁴ был-ли в твоем бунтовщичьем сообществе, когда и где от тебя отстал, что ты ему поручал к царицынскому жителю Василью Кондратьеву сыну Пугову, - покажи самую правду.

[Ответ]

По переходе Пугачева на правой берег Волги, отставал от толпы бунтовшичьей яицкий казак, но не Астафей Трифонов, а прозвищем Ходин. Набрав он до 700 человек, возвратился, соединясь с главною злодейскою толпою при Саратове.

Астафея Трифонова он, злодей, в своей толпе никогда не имел и не знал.

Никого из толпы своей к Царицыну пред собою не отправлял, а отправил в Москву называющегося купцом Ивана Иванова ³⁵. Сей самой приехал в толпу бунтовщичью тогда, как государственной злодей был в Уралах (и добровольно объявляет, что до того времяни он его не знал). А приехав в Уралы, показанной Иван Иванов удостоверил мысли обвороженнаго народа тем, что разглашал повсюду: будто-бы он прислан от государя цесаревича с подарками (Точно сие показывал в допросе своем старшина мещеряцкой Лизирев (прим. следователей. - Р. О.)), и священным имянем его высочества увещевал простой народ для преклонения к Пугачеву, сказывая, что не Пугачов бунтует, а подлинной государь защищает престол (что много способствовало злодею усилиться). Сверх сего, сказывал оной купец повсюду, что привез он от его высочества дары - шапку и сапоги, а от ея величества - два камня. Все сие в самом деле было привезено, но Пугачов, приняв подарки, не входил в подробности, узнав, от кого оные присланы, радуяся только тому, что сей доброхот столь много преклонил к нему народу.

Когда злодей был разбит под Троицкою крепостью, то первый мысль подал ему показанной Иван Иванов, - собрав новую толпу, итти в Казань, - сказывая ему, что он может там утвердиться, и потом следовать для принятия всероссийскаго престола в Москву. Народу ж разглашал он, Иванов, что государь цесаревич с войсками следует к Казане на помощь, что Казань, ему не противясь, покорится. А вняв его советы, злодей пошел к Казане, и объявлял уже сие намерение в ложных манифестах.

Когда злодей перешел за Волгу, то он, Иван Иванов, называющейся купцом, пред всею толпою просился в Москву и Петербург, говоря так: "Время теперь, батюшко, мне от тебя, надежа-государь, ехать возвратно", - примолвя дерзновенно, - "к твоему Павлу Петровичу, и объявить ему; что уже ваше величество перешел с армиею за Волгу, и чтоб он поспешал с обещанною силою к тебе на помощь скорее". Злодей, слыша оные слова, хотя знал, что посылать к его высочеству не есть дело возможное, но, отправляя его при всем народе, высыпал ему из полы своей 50 рублей и отпустил в Москву, дабы тем утвердить в мыслях невежд, что он, злодей, не только не самозванец, но и ожидает подкрепления себе (Отправление сего, называющегося купцом, весьма сходствует с тем, как рассказывал о своем отправлении, называвшийся Астафьем Трифоновым. Сходство примет, по словам злодея, дает подозрение, что он - самой тот, которой назывался купцом Иваном Ивановым в толпе у злодея. В самом же деле весьма подозрительно: не был-ли сей пособник злодея посылан от раскольников (прим. следователей. - Р. О.)). [114]

В Царицын же он, злодей, как выше сказано, никого не посылал, и приказа сему, называющемуся купцом, что когда он возвратится, то искал бы его под Царицыным, и, естьли его толпа усилится, дал бы знать о состоянии Москвы и Петербургу а естьли его разобьют и справиться будет неможно, то б искал его у царицынскаго жителя Полякова ³⁶, где, по некоторому знакомству, чаял он при несчастии искать убежища (Называющийся яицкий казак Астафей Трифонов показал, точно сии слова, той только разницей, что царицынского жителя показал он Пугова, а не Полякова. (прим. следователей. - Р. О.)).

Поминаемой Иван Иванов при отъезде своем спрашивал при всех, называя злодея высшим имянем государя, как он велит приежжать: "Его высочеству одному с ея высочеством?" Злодей же ответствовал для обольщения народа: "Пуская приежжают вместе, и чтоб скорее из Петербурга выежжали".

[Вопрос]

5. В бунтовщичьей твоей шайке были-ли кто имянно в чиновных и доверенных тебя людях из дворян или из штаб - и обер-офицеров, отставных, ссылочных или из служащих?

[Ответ]

Из чиновных людей в бунтовщичьей шайке у него, злодея, были с самого начала после разбития генерал-майора Кара ³⁷, из взятых двух рот Втораго гранодерскаго полку подпорутчик Шванович (Обстоятельства значатся в допросе самого Швановича (прим. следователей. - Р. О.)). Сей офицер ³⁸ служил ему, злодею, охотно, бывал в сражениях под Оренбургом при сообщнике злодея яицком казаке Шигаеве ³⁹. Сказывал злодею о себе, что он, Шванович, крестник в бозе почивающей государыни императрицы Елисавет Петровны, что умеет говорить многими языками, и может способны быть к установленной в то время злодейской коллегии. По сей прозьбе приказал злодей Швановичу быть при названной Военной коллегии, и перевести на немецкой язык подложной манифест и указ к Оренбургскому губернатору ⁴⁰. И с тех пор уже под всеми злодейскими указами подписывался он, Шванович, вместо самаго злодея по латыни "Петер". Сверх того, слышал он, злодей от Горшкова ⁴¹, что оный думный злодейской коллегии обще с Швановичем писали указ на немецком и французском языках, но куда оный указ послали, - злодей неизвестен (С очной ставки Горшкова [с] злодеем и Швановичем изведать можно (прим. следователей. - Р. О.)).

Но с тех пор, как он, злодей, разбит вторично генерал-майором князем Голицыным под Сакмарою ⁴², когда ушел он к Уралам, никого из дворян при себе не имел.

Следуя ж к Троицкой крепости из-под Магнитной по линии, - ни места где, времяни - не помнит, какой-то прапорщик предался ему, злодею, предлагая свои верныя услуги, - имяни сего прапорщика он не помнит. Вскоре после того разбит был злодей под Троицкою крепостью ⁴³, и показанной прапорщик между прочими взят войсками в плен. Впрочем, утверждает он, что никогда к сему прапорщику доверенности не имел.

От Троицкой крепости до самой Осы никого из чиновных у него не было.

После ж похищения Осы ⁴⁴, взяты были майор Скрыпицын, капитан Смирнов, подпорутчик Минеев ⁴⁵. Сей последний донес на майора Скрыпицына, что изготовил он в Бугульму рапорт, объявляя число толпы его, за что злодеем Скрыпицын и Смирнов| были повешены, а Минеев назван полковником и атаманом. Потом сей нечестив обещал злодею свои услуги - привести в Казань и подать способы, как овладеть Казанью (о чем из допроса Минеева яснее видно).

[Вопрос]

6. По побеге твоем за Волгу, после разбития под Царицыным кого ты или сообщники твои, к кому имянно, с какими письмами отправляли для собрания новых бунтовщичьих шаек, по какому сообщению или надежности к тем людям, к кому отправлены были как тогда от тебя посланные, так и во всякое другое когда время в разные города и жительства для бунтовщичьих возмущений, по какому об оных тебя от кого обнадеживанию, - показывай теперь все в самой точности и истинне, понеже многая таковых от тебя разсыльных возмутителей и поверенных в наших уже руках, и тебя во оном обличают, - то чистым признанием и показанием не умножь подлежащего тебе мучения в пытке и смертной казни, а объявлением во всем самой точности, облегчи себе оные; истинным покаянием пред господом богом и его помазанницею нашею законною государынею, облегчи же и приготовленное душе твоей адское мучение.

[Ответ]

По переходе на правый берег Волги, хотя и брал он несколько офицеров, кои смерти и мучительства избавлены, но никакого совета он с ними не имел, а были они употреблены в разные должности, и ни к кому из них самозванец доверенности не имел.

Во всех местах, проходя до Царицына, никогда ни с кем переписок не было, кроме, что по предложению одного салдата, - имени его не помнит, послал злодей [115] ложный свой указ к порутчику Алексею Матвеевичу сыну Гриневу (В допросе Неустроева показано об оном (прим. следователей. - Р. О.)). Сей солдат сказывал, что он Гриневу ⁴⁶ весьма знаком, одобрял злодею онаго порутчика, и обнадеживал, что он будет к самозванцу преклонен. Но на сие послание никакого ответа не было. Прочие ж пункты показания Неустроева ⁴⁷ по допросу, учиненному ему в Краснокутском комисарстве отвергает доказательством, что после того, как он, злодей, прогнан из-под Царицына до совершеннаго разбития его было только три дни, и он, поспешая схватить Черноярскую крепость, не имел времяни посылать указы.

Когда ж он переплыл Волгу на Яицкую степь, то не только посылать указы, но и воли уже не имел, ибо яицкие казаки не допускали никого с ним соединиться, и сколько ни желали к его толпе прилепиться, то казаки отнимали лошадей, говоря, что допуская умножаться толпе, будет замедление; бумаги и чернил с ним не было.

Во все ж время злодейства своего разсылал разные ложные указы не на лицо к кому-либо, но вообще, или для устрашения, или для обольщения черни.

Доказательные пункты:

1. Как от управительских в Малыковке дел по доносу Филипова показано, что ты, Пугачов, будучи у Пьянаго в доме, подговаривал к побегу в Турецкую область на реку Лабу всех яицких казаков, обещая им на каждаго человека по двенадцати рублей, и утверждал, что турецкой паша готов их принять и имеет для награждения их до пяти милионов денег, то теперь объяви имянно: каким образом и чрез кого в самом деле с стороны турецкой подговор тебе был?

[Ответ]

Оной пункт объяснен в первых показаниях.

[Вопрос]

2. После отъезду из Яика разнесся тотчас слух, что проявился государь, и уже

казаки сбирались толпами, приготовляясь тебя, Емельку, под званием покойнаго государя Петра Третьяго встретить весною, то-есть, 1773 года; когда открыл ты прямое звание свое, Емельки Пугачева, Чике и Караваеву, то с какой надеждой чаял, открыв оное, утвердить себя в высоком звании государя Петра Третьяго, и не имел ли от кого в том обнадеживания? (Показаний Е. И. Пугачева по 2-му пункту в тексте не имеется (Р. О.))

[Вопрос]

3. Будучи еще на Дону, назывался ты сыном крестным покойнаго государя Петра Перваго, - и потому не имел ли еще тогда злодейскаго умыслу и не были-ль кто тебе сообщниками?

[Ответ]

Будучи в службе ея императорскаго величества под Бендерами в команде генерал-аншефа и разных орденов кавалера графа Петра Ивановича Панина, случилось ему быть пьяному. Тогда выговорил он одному из казаков (имяни не помнит), которой спрашивал его: откуда он взял саблю, злодей, ведая, что хорошия сабли даются от государей в награждение за заслуги, и что таковыя казаки в почтении, ответствовал, что сабля его пожалованна от государя. А как он еще заслуг никаких тогда не зделал, а отличным быть всегда хотелось, то сказал: сабля ему пожалована потому, что он крестник государя Петра Перваго. Сие сказано, заклинается злодей, ни от каких иных намерений, кроме, чтобы тем произвесть в себе отличность от других (О сем обстоятельно можно изследовать, справясь по допросам Касицы и перваго допроса жены его Софьи с войсковою Донскою канцелярией) (прим. следователей. - Р. О.)). Слух сей пронеся между казаков и дошел до полковника Ефима Кутейникова, но, однакож, не поставили ему сие слово в преступление, а только смеялись.

[Вопросы]

4. По какому происку, когда ты был послан в Черкаск под караулом при казаке Лукьяне Худякове, сей казак, сняв колодку, выпустить тебя повелел своему сыну?

5. Когда пришел в слободские провинции в Изюмской полк в слободу Кабанью К мужику Осипу Коровке, не было ль там с кем какого заговору?

[Ответ]

Оные пункты объяснены выше сего.

[Вопрос]

6. Почему копиист малыковских дел Петр Алексеев не писал настоящаго допроса, с согласия ли с кем, или за взятки?

[Ответ]

Копиист Петр Алексеев взял с него четыре воза рыбы и один рубль. А за то и не внес в допрос тех слов, которые, он, злодей, говорил Пьянову и в которых он признался (Управитель малыковский убит, а копеист прошлаго года умер (прим. следователей. - Р. О.)).

[Вопрос]

7. Кандалицын ⁴⁸, пособник твой, всегда ли был в твоей толпе, и где ныне находится, не был-ли куда от тебя послан?

[Ответ]

В самое то время, когда ушел он из Казани и был у Кандалицына, купил злодей у него пару лошадей за 25 ру[блей] и поехал на Яик, а Кандалицын на Иргиз. Но последний, когда злодей под званием государя Петра Третьяго производил свирепства и бунт, явился к нему (показанный Кандалицын), но был недолго, ибо, по разбитии бунтовщичьей толпы под Яицким городком ⁴⁹, он, Кандалицын, по приказу генерал-майора Мансурова повешен.

[Вопрос]

8. Не бывало-ль когда у тебя и у твоих сотоварищей переписок с раскольниками в Москве или в других местах, ибо сообщник твой, Мамаев ⁵⁰, показывал, что оные были?

[Ответ]

Никогда и ни с кем он, злодей, из раскольников, переписок не имел, а уповает, что начальный плут Кожевников о том старался, обещал всякаго рода староверов приглашать к злодею на вспоможение. Однакож он, злодей, известия о том не имел. Показания Мамаева отрешает, а самого Мамаева под сим званием не знает, говоря, что может быть узнает его в лице.

[Вопрос]

9. Купец Огородников ⁵¹ с каким был точно преданием в толпе твоей, с самаго-ли начала, или в другое какое пристал время?

[Ответ]

Огородникова купца не знает (Огородников подтверждает показания Аристова, но кто и от кого деньги злодею приносили - не знает (прим. следователей. - P. O.)). (Заклинался, когда сказано было ему место, где он Огородникова видел, что припомнит он только то, как незнакомой ему человек стоял вместе с Филаретом в его полатке, но злодей никогда и никаких ему повелений не делывал).

[Вопрос]

10. Шолохов, раскольник, друг Филаретов, не имел-ли прежде побегу твоего из Казани какого с тобою заговору, и не вспомогал-ли тебе деньгами?

[Ответ]

Выше сего объяснено.

[Вопрос]

11. Справедливо ль показание Аристова ⁵², якобы тебе под Казанью приносили золотом до трех тысяч рублей в подарок, и, ежели сие показание правильно, от кого оные деньги были присланы и с кем имянно?

[Ответ]

Заклинается живым богом, что ни от кого под Казанью он денег не только до трех тысяч, но и малаго числа не получил, а привозили ему деньги казаки, грабя по домам.

[Вопрос]

12. Казак Ульянов ⁵³ назывался племянником твоим по тому якобы: за двенадцать лет пред сим побратался ты с Ульянова отцом, ибо некогда еще слух на Яике был, что государь проявился, итак, не имел ли ты и тогда еще замыслу?

[Ответ]

Показание Чики, якобы называл он Ульянова племянником, клятвою отрешает, утверждая, что никогда он, злодей, до сего времяни в Яике не бывал, в чем ссылается на станичное и войсковое правительство.

Дополнительные показания

1

Об донских казаках, бывших у него чрез одну ночь под Царицыном, объявляет, что оные казаки никакого подговору от него не имели, а во время нападения его на Царицын оные казаки были от крепости отрезаны и, видя, что им противиться не можно, сдались ему, злодею. Но, переночевав, в разные часы разъехались. Оставалось только до двусот человек, но и те во время сражения ⁵⁴ перебежали все в соединение с верными войсками. [117]

А посланы были от него разные ложные указы на Дон, когда он был под Саратовым, два волских казаки, имян их не помнит.

Когда он шел к Саратову, то под Петровским предались к нему до 60 человек донских казаков, да под Саратовым до 70 волских казаков; в Саратове все казаки без всякоге супротивления предались, да и войска некоторые не противились. Из числа командиров взят был в Саратове майор Салманов ⁵⁵, коего салдаты одобрили. И потому злодей послал Перфильева спросить у показанного майора: будет ли он злодею, называя его государем, служить ему верно? Салманов учинил злодею присягу, и препоручена была ему команда до самаго разбития злодейской толпы. Капитан артиллерии князь Баратаев ⁵⁶ ему также присягал, но куда он девался, не знает, а слышал, что он бежал; прочие ж сказывают, что он заколот.

Потом, когда подходил к Камышенке, все Вольские казаки его встречали. Но когда он звал с собою, отрекались они итти, сказывая, что неисправны, обещавши после исправиться и с ним соединиться. Но, видать теперь, что они его обманули, ибо после к его толпе не приходили.

Будучи в Дубовке, встречал его большой брат войсковаго атамана Персидскаго. Злодей спрашивал его: где другия Персидскаго братья? Персидской на то отвечал, что они ушли. Злодей спрашивал: "Как же ты остался?" Персидской говорил, что он хочет умереть за отечество и места своего не оставит. В каком разуме сказано сие слово, для того ли, что Персидской ревновал службе истинной государыне и самодержице, или мыслил тем угодить ему, - неизвестно, ибо злодей не объяснился и оставил его как человека престарелаго. Прочие ж дубовские казаки, все без изъятия, присоединились к бунтовщичьей толпе.

2

Будучи еще в Берде, посылал он, злодей, письма, называя себя государем, во-первых, к калмыкам, кои откочевали в Китай ⁵⁷, но посланные от него пропали; потом посылал он указы к Нурали хану киргискаго народа и к Дусали салтану, последняго сын был прислан в толпу бунтовщичью со обнадеживанием помощи и находился при злодее до разбития его. Пугачев подарил сына султанскаго 50-ью рублями, а 8 человекам его свиты - по 12 рублев каждому, и двум лучшим - по кафтану; но куда делся он после разбития злодея, - неизвестно.

В то ж время посылал он главнаго пособника своего Овчинникова к форпостному атаману в Гурьев указ, приказав, чтоб сей указ был переслан в Астрахань. И Овчинников объявил злодею, что ложные его указы сказанной атаман переслать обещался, но известия никакого уже на то не имел.

От калмык Дербетевских получил он письмо, подходя к Дубовке. Старший князь оных калмык ⁵⁸ прислал к самозванцу одного старшину и при нем четырех калмык с объявлением, что он сам, его князья и 3000 человек его войска покоряются злодею, яко государю. Злодей послал в ответ казака Пустобаева с тем, что он его приемлет и будет его дарить. Вскоре после того прибыли калмыки и с толпою бунтовщиков соединились. Князь старший и прочие, пришедши к злодею, становились на колени пред ним и целовали его мерскую руку, обнадеживали его в верности. И самозванец, лаская их, благодарил и дал 50 ру[блей] старшему князю, двум братьям его - по 30 ру[блей], прочим князьям, коих было около 50 человек, дарил сукна на кафтаны, а всему войску высыпал бочку медных денег. Калмыки шли с толпою до самаго Царицына. А когда из-под Царицына злодей пошел, то просились они зайтить за улусы свои. И, получа позволение, пошли, но уже не возвращались.

Более ж сего ни с какою державою никаких переписок не имел, и помощи ему обещано не было; да и не ведает он: как можно было с ними иметь переписки.

Напоследок показал он, злодей Пугачов: когда по разбитии его шайки между Царицыным и Черным Яром принужден он был со 164-ми человеками своих ближних сообщников переплыть Волгу, то говорил ему, злодею, и прочим яицким казакам яицкой же казак Трофим Горлов, чтоб иттить в Сибирь. На что злодей и соглашался, но прочие не восхотели. Потом советовали итти на Каспийское море, но и на то не склонились. А как по причине неимения при себе никакой пищи, и что большая часть из них переплыли помянутую реку в одних только азямах, а другие – и в рубашках, когда стали искать своего спасения прямо степью, то при разных вышеобъявленных его Пугачева предложениях своей шайки, наконец, уговаривал оную сими словами: "Чем нам умирать на степи с голоду, жажды и стужи, то лучше поворотиться к Волге. А там хотя бы и попались мы в поимку, то лучше ж нам всем очистить свои беззакония и грехи заслуженною казнию, нежели погибнуть без покаяния на степи, как диким зверям".

В прочем приносит он, злодей, повинную в дерзновенном принятии своем высокаго имяни государя Петра Третьяго, объявляя, что не иначе он на сие поступил, как возмутя под оным яицких казаков, с ними и с раскольниками итти ему некрасовским путем. Но, будучи, заведен успехами и обстоятельствами, простирал далее свое злодейство. Признаётся также, что угрызения сердце его никогда не покидало, что имел он намерение пасть с чистым раскаянием пред милосердою государынею и самодержицею, и звал для того яицких казаков в Москву, говоря им, что естьли его не примут на Москве за государя, то уже сам в руки отдастся. Винится, что все дерзновенный оныя слова, о коих разныя допросы явствуют, проианесенныя им о ея величестве [118] пред народом, справедливо на него показанны, и что он предает на мучение богу душу свое, а тело на все казни, предписанный законом, по важности его преступления.

Граф Петр Панин
Генерал-майор Потемкин.

На лл. 47-66 об. скрепа: Правящей канцелярией генерала и кавалера графа Панина, ведомства Кабинета ея императорскаго величества колежский советник Михаил Веревкин.

ЦГАДА, ф. Госархив, разряд VI, д. 512, ч. II, лл. 46-66 об. Подлинник.
Опубл. по неполному черновику в журнале "Чтения в имп. обществе истории и древностей, российских", 1858, кн. II, стр. 37-52.

№ 4

8 октября 1774 г.

Всемилостивейшая государыня!

Вследствие последняго моего всеподданейшаго донесения учинен государственному злодею Емельке Пугачеву по пунктам допрос. С начала вступления присудствовал его сиятельство, граф Петр Иванович Панин, потом препоручил мне окончать допрос, оставя коллежскаго советника Веревкина и надворнаго советника Чонжева. Продолжая допрос чрез пять дней, насилу мог я извлечь из сердца самозванца источник яда, но весьма много скрывает он еще онаго на сердце, ибо постепенно открывался в прямом намерении своем, что вступление допроса и многия последний пункты доказывают. Не оставя ни единаго способа, чем только мог просветить помраченную совесть самозванца, приводил его всеми возможными увещеваниями к чистому раскаянию, и хотя весьма переменился он против прежней нечувствительности, но полагаться, чтобы показании его были откровенны, невозможно (В черновике донесения П. С: Потемкин зачеркнул фразу:-. Истязания ж делать ему опасался, дабы не приключилось ему смеряй, ибо И без того он становится день ото дня гораздо слабее (там же, л. 149)).

Ваше императорское величество усмотреть изволите, что причины и основание дерзости злодея в принятии высокаго названия, суть - зверства и ненависть, - ко благу раскола. А надежда и подкрепление злодейскаго предприятия - смутные обстоятельства яицких казаков. Сии два источника, проистекая купно, поглощали встречающееся им благо и, проливаясь в прикосновенных местах, стремились произвести общим готовимое зло.

Показание самозванца очищает сумнение, чтоб другие державы были ему вспомогательны, разсматривая невежество его, верить сему показанию можно.

Сколь ни бодр дух самозванца, могущаго бы учинить себя полезным, естьли бы обратил он способность свою на полезный путь, но невежество его безпомерно, и кажется, что суеверие, дышущее злом, избрало его только орудием к произведению зверскаго намерения.

Не упустил я того, всемилостивейшая государыня, чтоб не изведать: была ль какая система в помыслах самозванца, заключая быть оной по изъяснениям злодейских обещаний к народу и по намерению истребить всех дворян. Но усмотрел, что в том вовся никакой связи не было. Все производимо было случайно и по злости. А дерзновение его овладеть всем происходило от смелаго духа и по успехам.

Не осмелюсь, однакаж, удостоверить ваше императорское величество, чтобы самозванец обнажил сердце свое в том показании, якобы приняв название государя, сначала не иное было его намерение - бежать с пособниками за Кубань. Видно, что суеверство стремилось избрать большую дерзость. А сие дышущее зло под спудом обнаружить и истребить должно. Но корень зла сего ископать здесь невозможно, опасаясь - чего бы не приключилось Сие предоставляется испытать на месте, где казнь варвару назначена будет.

Между тем послано отсюда сыскать оговоренных: купца Кожевникова и товарища его, Крылова, виновников дерзости самозванца и производимых им мучительств. А равно взяты будут прочие его пособники, кроме игумена Филарета и купца Шолохова. Перваго недавно видели в Саратове, но препоручено от меня гвардии вашего императорскаго величества порутчику Державину ⁵⁹, живущему в Малыковке, искать сего игумена, и обещать за поимку его до трехсот рублей, а последний, где находился, - неизвестно.

Следствие на месте казни злодея откроет, уповательно, и оставших сообщников. Сего для представлял и его сиятельству, графу Петру Ивановичу, чтоб всех оговоренных вести в Москву, а к тому готовы будут и дела до следствия нужные, находящиеся в секретной комисии, и главныя самозванца сообщники из яицких казаков, доколе получу высочайшее повеление; мне ль препоручите следствие оное или другому, кому благоугодно будет вашему императорскому величеству. [119]

Окончание ж новаго положения яицким казакам не продолжится. Я на сих днях отправляюсь в Яицкой городок, и к ноябрю уповаю возвратиться.

А секретная комисия остается уже без почти без всякаго дела, поелику вновь вступившияся преступники ей неизвестны.

Во всех местах теперь настоит совершенная тишина, и остается помышлять о делах башкирских. Я осмелюсь, всемилостивейшая государыня, донести, что хотя оные и приходят с повиновением, но дерзость их необходимо наказать нужно, дабы тем обуздать сей легкомысленный народ на будущия времена, а наказать их лучшаго способу изобрести неможно, как, по мнению князя Петра Михайловича Голицына ⁶⁰, чтоб взять с них до шести тысяч рекрут. Сие полезно будет службе вашего величества, и чувствительнее для них всякой казни. А тогда спокойно возможно будет обновлять раззоренные заводы, толь нужные для казеннаго прибытка и по политике для перевесу шведских интересов.

Может быть излишнею смелостию моего донесения обременяю я высокие мысли вашего императорскаго величества, но безпредельная ревность к службе вашей меня побуждает, чтя священным правилом себе, что с посредственным усердием служить великой Екатерине неможно тому, кто имеет щастие быть, всемилостивейшая государыня, вашего императорскаго величества всеподданнейшим рабом

Павел Потемкин.

8 октября 1774 году
Синбирск.

Текст воспроизведен по изданию: Следствие и суд над Е. И. Пугачевым // Вопросы истории, № 5. 1966

© текст - Овчинников Р. В. 1966
© сетевая версия - Тhietmar. 2004
© OCR - Лущенко В. 2004
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Вопросы истории. 1966