МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ НОВОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА

С 1722 ПО 1803 ГОД

П. Г. БУТКОВА

28 апреля в вечеру уведомлен был наместник [470] ханства с отводных караулов о показывающемся в дали непрbятеле, но в самом малом числе. Не смотря на то принял он нужные предосторожности, чтоб и ночью быть на всякий случай в готовности, а на рассвете подвинулся вперед с частию войска, оставя прочее за собою в верстах в десяти, и отправил партии для разведывания, из которых одною тотчас неприятель усмотрен, но уже в большем числе, нежели был в вечеру. Калмыки отступая от превосходного числом неприятеля, однакож с ним перестреливались; при чем одного человека убили и лошадь его в добычу получили. Между тем наместник ханства, чтоб небольшую свою партию без замедления усилить, приказал одному из калмыцких владельцов с бывшим в его команде войском скакать во всю конскую мочь, а сам равномерно с прочим, имея при себе подполковника Кишенскова, с такою же скоростию за ним следовал. Владелец отъехав на самое малое расстояние, встретился и со всем неприятельским корпусом и подкрепил своим прибытием Калмык, которые впереди прочих начали уже сражние; но по превосходству неприятеля, принуждены были назад подаваться. Тогда, напротив того, неприятель особливо догадываясь, кажется, по восставшей пыли, что и еще калмыцкие войска приближаются, отступать начал же, но всегда перестреливаясь, и наконец занял глубокую лощину с буераком терновыми кустами поросшим, построясь в лощине в три линии и примкнув правое свое крыло к буераку, в который несколько сот людей сняв с лошадей спустил.

Но коль скоро подполковник Кишенсков заняв бывшею при нем небольшою драгунскою и казачьею командою из примеченных им над буераком пригорков ближайший к неприятелю, и поставя на нем две небольшие пушки, которые, поскакав он с наместником ханства, приказал везти за собою с возможным поспешением, начал [471] производить из них пальбу вдоль первой его линии; тотчас вся оная скрылась в буерак, а вторая почти вся спешенная пред тем уже туда вступила. Оставалась за тем на прежнем месте последняя третья; но и оная от третьего пушечного выстрела пришла в великое замешательство.

Теперь надобно ожидать и еще известие о дальнейших калмыцких предприятиях, потому, что переход с речки [472] Калауса и до самых жилищ кубанских Татар и других тамошних турецких подданных остался небольшой; а притом имел уже время соединиться с Калмыками и генерал-маиор де Медем, который порученным в его команду регулярных войск корпусом и Казаками Калмык подкреплять будет.

Едва только настоящая война открылась многие из кабардинских владельцов не оставили засвидетельствовать о своем к ее императорскому величеству усердии и просить, чтобы приняты были со всем народом в высочайшее ее императорского величества покровительство; напротив того, многиеж искали отдаться и в турецкую сторону; но приближением к их кабардинским в Бештовых горах жилищам генерал-маиора де Медема с регулярным войском, а наместника ханства калмыцкого Убаши с Калмыками, сих последних владельцов замыслы совершенно уничтожились, ибо прочие почти со всем народом признали себя тотчас подданными ее императорского величества, учинили в [473] верности присягу, дали аманатов и переселились ближе к здешним пограничным местам на реку Баксан, на которой они прежде жительствовали; а противные, хотя и надеялись отсидеться в ущелье, но не смотря на крепость места, принуждены были и они наконец поддаться и по примеру прочих поступить.

Упражняясь генерал-маиор де Медем в употреблении нужных мер к утверждению навсегда Ka6apдинцов в верности, и так, прежде нежели далее поход свой от Бештовых гор продолжать мог, получил прошение от Абазинцов, называемых Алтыкесек, или шестиродные, живу-щих в горах, при вершинах реки Кубани, о принятии, и их в подданство ж ее императорского величества, к чему они, [474] как издревле под властию кабардинских владельцов находящиеся, подвиглись по собственному их предявлению обстоятельством с Кабардинцами произшедшим. Прошение сих Абазинцов исполнено: они в подданство ее императорского величества приняты и действительно в том присягу учинили. Потому следуя генерал-маиор к реке Кубани, встретил отправленных к нему и от другого Горского народа, называемого башилбайского и живущего в соседстве с Абазинцами, с подобным абазинскому представлением, который равномерно обнадежил он высочайшим ее императорского величества покровительством; а 21 июня достигнув и до реки Кубани, нашел оную в великом наводнении от расстаявшего с гор снега, и в чрезвычайно быстром течении.

30 июня выступил генерал-маиор обще с наместником ханства калмыцкого и с находящимся при нем полковником Кишенсковым против неприятеля, на легке. Поход происходил с великим трудом чрез тесные ущелья; а 1 июля уведомились о переходе Татар за реку Кубань в тесноты лежащие между сей реки и речки Тиберти. Потому, отправил за реку Кубань пять тысяч человек Калмык под предводительством двух их владельцов; а с ними, для показания удобнейшей и кратчайшей дороги, и одного кабардинского. Сии Калмыки переправились чрез реку вплавь; сам же между тем следовал с наместником ханства калмыцкого и с полковником Кишенсковым под другому берегу, послав наперед себя по ономуж Яицких Казаков. Неприятель усмотря приближение к себе войск, начал из каменьев и сделанных укреплений производить стрельбу из ружей; напротив того, Казаки и Калмыки равномерно ему ответствовали; но такое перестреливание хотя и долго продолжалось, однакож без всякого на обе стороны вреда. Коль же скоро [475] из взятых в сей поход орудий подвезенная пушка на берегу реки поставлена против самого неприятеля, принужден был он подвинуться на гору и скрыться в лесистые по горе расселииы; но будучи также и оттуда выбита, действием артиллерии, которая между тем привезена была, покушался пробраться в сторону, по речке Тиберти, в ущельяж. Но только неприятель тронулся, то Калмыки, как на одной стороне реки с ним бывшие, так многие из находившихся с прочим воиском и на другой, бросившись толпою и переплыв реку, пресекли ему дорогу. Тогда, с великою хотя трудностию, но по необходимости, взлепился на верх высокой горы, под которою до того держался; почему ни Калмыкам преследовать его, ни пушками больше действовать не можно было. В самое сие время, чрез посланных для отыскания способного места к переправе за реку Кубань артиллерии, найден мост в близком расстоянии; тотчас и отряжены были Донского и Волгского казацких войск походные атаманы с четырьмя стами человек Казаков для занятия оного; но засевшим на дороге, в тесном месте между реки Кубани и Каменной горы, неприятелем не допущены, который за каменным укреплением нарочно сделанным сильную производил стрельбу из глубокого и лесного буерака, при чем и ранен Волгского войска атаман Савельев, который спеша своих Казаков ими предводительствовал. По получении репорта о сем препятствии отправлен был для подкрепления Казаков грузинского гусарского полку капитан Фромгольт, с одним гусарским эскадроном и с одною пушкою. Оным неприятель из укрепления выбит, и как деревня, против которой мост сделан, так и самый мост заняты; но за реку за наступившим вечером перебраться было не можно; ибо неприятель перебежав чрез мост испортил его, и сам засед за рекою, против мосту, в ущелье; но оттуда однакоже пушечною и ружейною стрельбою принужден был уклонится далее.

На другой день, то есть 2 июля, по исправлении моста, приказал генерал-маиор де Медем премьер-мaиopy князю Ратиеву с тремя эскадронами гусар, осмью стами [476] Казаков и с частию калмыцких войск, взяв с собою одну пушку, следовать для поиска за реку Кубань; с ним же посланы были и подданные ее императорского величества горскиe владельцы. По переходе чрез многие тесные места, достигнул наконец сей маиор до неприятельского жилища, называемого Чекнас; но неприятель с поспешностию ретировался, частию за речку Тиберть, а частию в горы, и засел в крепкие ущелья. Сколь ни выгодны были его места, однакож по продолжавшейся чрез четыре часа пушечной и ружейной стрельбе из оных выбит, и принужден был спасения своего искать по лесам и стремнинам. Между тем и капитан Фромгольт с двумя стами Яицких и Гребенских Казаков прямо чрез горы посланный, нашедшего там неприятеля также сбил и обратил в бегство.

3 июля собрав маиор Ратиев посланные в погоню партии, ибо неприятель дальнейшее за ним преследование, разбежавшись врознь, в леса, в буераки и самые теснейшие ущелья, невозможным сделал, дошел до реки Кубани безпрепятственно; но когда бывшая с ним команда чрез мост перебираться стала, то no нескольким ружейным выстрелам оказалось, что неприятель засел паки в том же ущелье, где он казацким атаманам остановку учинил. Из сей засады, прежде нежели он мог команде князя Ратиева в прохождении ее какой вред причинить, выбит вторично капитаном Фромгольтом, который предускорил намерение его скорым своим приходом, будучи от генерал-маиора для того самого на встречу помянутой команде и отправлен, чтоб облегчить соединение ее с прочим войском; а 5 июля возвратился генерал-маиор обще с наместником ханства калмыцкого и со всеми в поиски употребленными войсками в прежний лагерь.

Таким образом неприятель, который мог быть при первом случае в тамошней гористой стороне найден, совершенно преодолен и рассеян. Урону его надлежат быть весьма великому, ибо при всяком сражении примечалось, что многие из них падали, особливо, когда действию артиллерии положение мест меньше препятствовало; сверх того и во [477] время бегства многиеж из них с гор и каменьев обрываясь, побивались до смерти и в воде тонули; но в плен ни одного не попалось, что и не удивительно в земле, которая преисполнена норами, лесами и другими от натуры преградами; а вместо того, несколько Россиян бывших в неволе, а Грузинцов и Армян и немалое число, способ возимели из варварских рук и плена освободиться. Все сии пленники единогласно предъявили, что Татара никогда себе не воображали, чтобы здешния войска в состоянии были чрез толь высокие горы, в каких они живут, проходить, того меньше провозить артиллерию. Впрочем, как неприятель при своих жилищах не стоял и их не защищал, то и оставил в добычу здешним войскам все свои пожитки и скот разного рода, которого больше тридцати тысяч считается; напротив того, при всех происходивших случаях побито Казаков только 7, а Калмык 5 человек; раненых, кроме волгского походного атамана, Казаков Волгских же шесть, яицкий есаул, Казаков одиннадцать, Гребенских Казаков трое, Калмык одиннадцать, да в реке Кубани потонуло двое гусар и с лошадьми, и Калмык семь человек.

В настоящее время немалое препятствие к продолжению поисков наносится от разлития протекающих в горах рек, по крутости положения своего и всегда быстрых, за которыми устрашенный теперь неприятель находится. Совсем тем генерал-маиор де Медем возможных способов к вящшему оного и ныне утеснению, по данному ему повелению, [478] без употребления не оставит; а ежели встретятся в том непреодолимые препоны, то предостанется уже сие намерение при помощи Божией довершить по слитии вод и по спадении с дерев листа, два такие обстоятельства, в которых горские народы находят защиту.

Между тем наместник ханства калмыцкого направляя поход свой к Кубани с обретающимся при нем полковником Кишенским и драгунскою его и казачьею командою отправил 2 июня туда партию в полуторе тысяче Калмык, при владельце Емегень Убаше. Сия пратия ездила [479] по реке Кубани до Города Копыла, и нигде неприятельских войск, ни их жилищ не нашла. Город Копыл был уже не на прежием месте, а на острову помянутой реки. Под тем городом скрывалась сия партия в камыше двое суток для получения языка; но как в сие время ни в город, ни из города никого не проехало, а притом и не было способа учинить порядочное на тот город нападение, реченный владелец приказал тысяче человекам переплыть к городу на лошадях нагим, и с одними только саблями и копьями; что они 12 июня на рассвете и сделали; вышед на берег учинили они нападение на город с великим по их обычаю криком, и увидя, что он окружен глубоким рвом и земляным валом с рогатками, обратили они все стремление к воротам; однакож и их, не имея никакого с собою орудия, одними каменьями разбить не могли. Почему, и что встревоженный неприятель зачал стрелять по них с города из пушек, ружей и сайдаков, и убил из них одного и шесть переранил, возвратились они опять на тот берег, откуда пришли без всякого урону; ибо неприятельские пушки будучи на валу утверждены не могли им вредить в их переправе. Как сей новый город построен на дороге, к другим городам ведущей, которая одна только и есть, то и нельзя им было не подвергши себя опасности пробраться к оным, и для того отправились они оттуда обратно, и приехали к наместнику ханства 23 июня.

7-го. Наместник ханства находясь на вершинах реки Калауса получил известие, что кубанские Татары находятся со всем своим скотом по рекам Лабе, Кубани и Орпу и потому, оставя тут кош свой, отправился туда со всеми вооруженными Калмыками, а с ними и полковник Кишенской с своею командою и пушками. [480]

27-го. Наместник ханства приезжал со всеми владельцами для рассуждения к генерал-маиору де Медему. [481]

3-го. Рассудил он, генерал-маиор, предупредить непpиятeля в его намерении, и для того, оставя лагерь свой под Бештовыми горами, на реке Кагагукце, пошед к Кубани, разделясь на два деташемента, дабы один шел в право, вверх реки Кумы, а другой, прямо к той же реке. Первым командовал он сам, а другим гусарский капитан Криднер. Позадиж оставлен был с пятьюдесятью Казаками маиор князь Черкасский. Отошед от лагеря верст пять, получил де Медем известие, что неприятель скрылся [482] под самыми Бештовыми горами, в лесу, по Куме реке, и потому возвратился он с своим деташементом в лагерь и велел также возвратиться туда и маиору князю Черкаскому; а к капитану Криднеру, который пошел мимо Бештовых гор, послал маиора Фромголда с командою двух сот тридцати четырех человек и приказал ему о неприятеле разведать, подлинно ли он скрывается у помянутых гор и в коликом числе.

6-го приехал обратно вышеупомянутый посыланный для разведывания уздень, и донес, что он, переправясь чрез Кубань, доезжал до урочища Ивайча, и нашел там собранеие неприятельское в числе шести тысячь, под предводительством кубанских мурз Мансыря Келеметева, сыновей Каз-Гирей-Султана и других; что ночевав у них одну ночь, он от них тайно уехал, чтоб скорее привести сие известие к господину де Медему, но за усталью лошади того сделать однакож не мог; также, что встретил он на дороге трех Бесленейцов и одного Абазыхейца, кои сказывали ему, что они были из числа помянутых шести тысячь; что они все, переправясь реку Кубань, до речки Чурак доходили, и там согласились послать несколько наперед для осмотрения нашего лагеря и нападения с криком на табуны, а остальным идти за ними и остановиться за Кумою рекою, чтоб [483] тем перехватить наших, когда они за Татарами погонятся; что хотя Мансыр-Мурза и удерживал их от того, и советовал сделать сие отделение не прежде, как они придут на реку Куму; но Темиргойцы и Бесленейцы не согласясь на то, отделились от них ночью в двух тысячах семи стах человек и приехали к Бештовым горам перед светом, в намерении произвесть на свету в действо положенное между ими нападение; что прочее не возмогли найти их, остановились по ту сторону Кумы реки; и что как разбитые Татары стали к ним собираться и сказывать, что с ними случилось, тогда, убегая от подобного несчастия, и они все 5-го числа обратно за Кубань поехали.

По дозволении вступившим в союз и покровительство ее императорского величества нагайским и буджакским Татарам перейти по желанию их и в рассуждении недостатка в пропитании с крымской стороны на кубанскую, сей корпус войск имел повеление расположась в границах охранять оные от впадений оставшихся в той стороне противных Татар. Воспоследовавшее потом покорение Крыма решило тамошних Татар согласиться на сей союз, и установление из них всех вольной и независимой, под покровительством ее императорского величества и правлением избранного ими хана, области, утвердило в том краю мир и тишину. По такому обороту дел пользовался сей корпус весь нынешний год совершенным покоем. [484]

(К стр. 326.)

I.

Правительствующий Сенат чрез вступившая во оный из некоторых мест представления известился, что татара, отложившиеся из под власти Оттоманской порты, и клятвенно обязавшиеся быть в согласии с Империю Ее Императорского Величества, час от часу немалым числом в Российские жилища въезжать, и товары свои, как то кумачи, киндяки, выбойки и мешины, подлежащие в таможнях заклеймению, безпошлинно и без таможенного клейма ввозить и Российским купцам продавать начали. А как сия безпошлинная торговля не только казенному доходу знатный ущерб, но наипаче и торгующим с платежем пошлины ввозными из за границы таковыми же товарами немалое отягощение и подрыв причинить может, то в отвращение того, пока о сем рассмотрение и точное постановление сделано будет, на нынешшй случай Правительствующий Сенат определяет с таковых привозимых помянутыми татарами товаров пошлину сбирать не с продавцов, но с покупщиков, то есть с Российских и иностранных в России пребывающих купцов. А чтоб помянутым ордам в проезде чрез границу остановки, и по въезде внутрь государства ни малейшего озлобления чинено не было, сие предоставлено на распоряжение находящегося в Слободской украинской губернии с властию Губернатора Генерала Маиора и Кавалера Щербинина, коему препоручено назначить и те места, где привозимые теми татарами и покупаемые внутри государства Российскими и иностранными купцами неклейменые товары объявлять к платежу пошлин и к заклеймению таможенным стемпелем. Главной же над Таможенными сборами канцелярии служителей для [485] записки и клеймения тех товаров определя, а Комерц коллегии сделав особые для того стемпели, туда же отослать велено, где и прежде ввезенные и распроданные от сих татар товары покупщикам объявить, а тем определенным таможенным служителям взяв указные пошлины, заклеймив таможенным стемпелем, и давая каждому объявителю ерлыки с прописанием, сколько, и каких именно товаров заклеймено, возвращать им для свободной внутри государства продажи. Есть ли же кто как покупных без таможенного клейма таковых товаров, так и впредь покупаемых к платежу пошлин и к заклеймению в назначенных местах не представит, а после по доносу или другим каким случаям таковый преступник найдется, то тот не только чрез конфискацию лишится тех без клейма продаваемых им товаров, но сверьх того поступится с ним так, как с провозителем безпошлинно товаров по всей строгости законов; доносители же имеют получать за таковые доносы награждение на основании изданных о сем законов. А как уповательно, что таковые закупленные уже по ныне Российскими и иностранными в России пребывающими купцами Крымские тех татар товары может быть от тех мест, которые к явке оных от Генерала Маиора Щербинина назначены будут, внутрь государства завезены уже далеко, то в отвращение таковым покупщикам излишних убытков дозволяется на сей один случай, чтоб те кои с обнародования сего указа будут от назначенного для объявления товаров места расстоянием более 200 верст, не возя в помянутое вновь учрежденное место, объявили покупные от татар товары в тех самых городах, где их сей указ застанет, в губернские, провинциальные или воеводские канцелярии от публиковании сего указа в 16 день, а тем канцеляриям, в коих таковые объявления учинены будут, осмотрев, действительно ли те товары вышепоказанного звания и Крымские, а не Европейские, брать с них указную по тарифу пошлину, и запечатав вместо стемпеля канцелярскою печатью, давать каждому объявителю ерлыки с прописанием количества и звания объявленных товаров, и для продажи [486] возвращать им, а в Комерц коллегии и в Главную над Таможенными сборами канцелярию с таковым же описанием, какое в ерлыке купцу дастся, репортовать, дабы оные узнав о количестве пошлин, могли вносить балансовые ведомости, а по прошествии срочных 16 дней, представленных губернским, провинциальным и воеводским канцеляриям к заклеймению, таковых товаров не клеймить; с теми же покупщиками, кои не объявят, и их товарами поступать по вышеизображенному, яко с провозителями безпошлинных товаров. А как чрез те границы пропуск в Россию шелковых, шерстяных и других клейму подлежащих товаров запрещен для предосторожности от прилипчивой болезни, то и в сем случаи Генералу Маиору Щербинину взять должные по силе публикованных о том указов предосторожности, что не только на попечение, но и на ответ его предоставляется. И в следствие того, военным и пограничным командам в пропуск ввозимых помянутыми ордами товаров отнюдь не вмешиваться, но иметь о том сношение с ним Генералом Маиором Щербининым, и поступать в сем случаи, кому должно, по его сообщениям, а другим и по его наставлениям; о чем для непременного исполнения сим и публикуется.

го Сената. бря 16 дня 1771 года.

II

По именному Ее Императорского Величества указу, данному Сенату за подписанием собственные Ее Величества руки в 8 день сего месяца, в котором написано: как Крымского полуострова татара, отложась из подвласти Оттоманской порты, клятвенно обязались быть в ненарушимом согласии с Российскою Империю; того ради Ее Императорское [487] Величество повелевает с оными поступать на точном основании данного от Ее Императорского Величества во 12 день Ноября 1770 года о Буджатских и Едиссанских татарах указа. Правительствующий Сенат приказали для должного по оному высочайшему Ее Императорского Величества указу исполнения, дабы и с ними Крымскими татарами поступано было на основании посланных от 15 числа Ноября 1770 года, во исполнение вышеизображенного высочайшего Ее Императорского Величества повеления о Буджатских и Едиссанских татарах из Сената указов, в Малоросийскую коллегию, в Новороссийскую, Киевскую, Слободскую Украинскую, Воронежскую и Белогородскую губернские канцелярии, так равно для ведома Иностранных дел и в Комерц коллегии, в главную над Таможенными сборами и во все прочии губернские канцелярии послать указы, а в Московские Правительствующего Сената департаменты сообщить ведение. Декабря дня 1771 года.

I.

В Санктпетербурге, мaия 16 дня 1774 года, получены известия от предводительствующего 2-ою армиею генерал-аншефа князя Василия Михайловича Долгорукова, об одержанных победах над скопившимся в кубанской стороне неприятелем.

Порта оттоманская при продолжаемых покушениях к возвращению в свое владение крымского полуострова и нагайских Татар, бывших в ее подверженности, но по случаю [488] войны настоящей, и при здешнем пособии, прежнюю свою вольность и независимость приобретших, искала в сем своем намерении удачи и способом всеваемого между самых Татар разврата и разномыслия.

Первое устремление было на главного нагайского начальника Джанмамбет-Бея, в орде эдисанской живущего, который достохвальною своею твердостию не только сам не подвергся искушениям, но и прочих начальников старался от того удерживать и властию и увещаниями, и тем произвел с неприятельской стороны нужду искать его истребления. [489]

Но при сем его отчасти поспешном перехождении [490] оставлен был по необходимости на прежнем месте, до времени, как завезенный для здешней команды провиант с другими излишними тягостьми, так и больные под прикрытием двух донских казацких полковников Платова и Ларионова.

Между убитыми считаются два солтана, один горский бей, а из простых, более пяти сот на месте сражения осталось; в плен же разъяренные Казаки никого не брали, но попадающихся им рубили и кололи. С нашей же стороны при том [491] убито 8, да безвестно пропало 14 и ранено 54 человека, а лошадей побито гусарских 9, казачьих 279, да раненых около трех сот; но вместо того, Донские Казаки от непрителя большее число в добычу получили.

Подполковник и кавалер Бухвостов по двукратном, поражении скопившегося в кубанской стороне неприятеля, о чем пред сим со всеми обстоятельствами сообщено уже публике, имел и еще случай в начале минувшего маия месяца произвесть над оным поиски с успехом, и к толь [492] вящшему устрашению тамошних диких и хитрых народов.

Имея сей храбрый офицер в своем предводительстве небольше как одну легкую полевую команду и два полка Донских Казаков, должен был в следование свое к Кубани трижды сражаться с неприятелем простиравшимся по крайней мере тысячь до десяти, и по большей части из горских Черкес; но везде остался победителем совершенным. Первое дело было за 40 верст от реки, где встретя его неприятель удержать силился; но тут разбит будучи, засел было в лесу, из которого равным образом, не смотря на крепость места, вытеснен спешенными Донскими Казаками; а напоследи и еще при самом береге ополчася, старался не допустить наш деташамент и доводы; но не возмогши же устоять, принужден был рассыпаться врознь и спасаться уже бегством на супротивный берег, потеряв при всех трех сражениях великое множество убитыми; а в числе пленных находятся и два знатные черкеские узденя, свойственники Девлет-Гирей-Солтану. Подполковник же Бухвостов приметя, что оробевший неприятель миновал город Копыл, устремился прямо в горы, не замедлил и сам перейти за реку и занять сей город, нашед на стенах оного тридцать четыре пушки заряженные и немалое число разных артиллерийских припасов; но жителей никого не застал, кои, почитая горских Черкес непобедимыми, когда увидели их [493] разбитых и рассеянных, то уже а за стенами остаться не хотели, но за нимиж в горы уйти торопились.

Он, отдавая справедливость всем бывшим под его предводительством военным чинам, имянно и с отличностию похваляет донского полковника Платова, который с великою жизни своей опаеностию, ударяя во многочисленные толпы неприятельские, подавал образец подчиненным своим, особливож в лесном сражении, где ободренные им спешенные Казаки оказали храбрость примерную.

II.

В маие 1773 г. Кабардинцы соединясь с Закубанцами, Бесленейцами, Кумыками, Темиргоями и прочими народами, в числе 25 т. человек, по сю сторону Малки, в 30 верстах [494] от Моздока; де Медем имея в команде не более 2342 человек регулярных и иррегулярных могущих выступить, должен был согласиться возвратить им 12 человек захваченных в 1772 году и отправил к ним с маиором Черкасовым.

На Гребенских Казаков открылось подозрение, яко бы от бывшего атамана их Иванова посыланы были нарочные к Казы-Гирей-Салтану, для приискания им удобных к жительству мест на реке Чех ⁵⁵⁴, и что для возмущения их подсыланы были к ним некрасовские Казаки. Де Медем рассудил употребить Гребенцов на службу в домах их, нежели держать в лагере. [495]

По рапорту от 11 июня 1774 года, крымский хан уехал в Крым, а команду над войском оставил калге султану.[496]

13 июня 1774 г. получено известие, что Чеченцы и прочии горские народы собравшись до 3 т. показались в виду Наура, по ту сторону Терека; покушались перепраниться для соединетя с калгою; но будучи к тому не допущены Волжскими Казаками, продолжали путь вверх по Тереку. Полковник Савельев с Казаками и порутчик Заме и с гусарами при нескольких орудиях посланы были для пресечения им пути. Выбрав удобное место, и поставив артиллерию в засаду, они столь удачно сделали нападение, что пораженный и смешанный неприятель убежал, оставя 70 человек на месте. 17 числа Медем с остальным войском выступил вверх по Тереку в Кабарду, для защищения доброжелательной нам стороны и для устрашения противников.

III.

В жизни графа Платова, соч. Николаем Смирновым, часть I, 11, 12, 13, 14, 15.

3 апреля 1774 г. войсковой старшина и командир [497] донского полка Платов, препровождая к армии транспорт с провиантом и амуницею, оказал отважный подвиг при вершине реки Калалах. Вся команда его состояла из полка его и полка Ларионова, при одном орудии артиллерии, а обоз, из значительного количества фур. Платов, во время следования его к своему пункту, на пространной степи внезапно окружен был крымскими Татарами, начальствуемыми крымским ханом Девлет-Гиреем, и которые в несколько десятков раз превосходили его в силах. Ларионов превосходил Платова летами и принуждал Платова к сдаче. Но Платов, остановив свой обоз, обставил команду телегами и снятыми с них кулями, и таким образом сделал некоторый род полевого укрепления. После того, избрав двух Казаков, послал их к находящемуся на противуположном берегу реки Калалы с егерским баталионом подполковнику Бухвостову с известием о своем положении и с просьбою о помощи. Между тем, выслал несколько Казаков для сшибов с неприятелями. Но когда Татары решились явно атаковать его, тогда Платов, соединив Казаков в укрепление, мужественно отразил покушения неприятеля. Между тем как происходило сие сражение, из посланных к Бухвостову один пал, другой возвестил ему. Бухвостов двинулся с баталионом своим на помощь. Татары, приметив его движение, пришли в страх и обратились в бегство. Платов поспешил к армии, куда вскоре и довел команду и обоз в наилучшей исправности.

“Имев участие в минувшей войне и грузинские владетели Ираклий карталинский и Соломон имеретинский, извещаются [498] они прилагаемыми здесь же грамотами нашими и о воспоследовавшем мире и положенном в рассуждение их владений условии, которые вы и отправьте с нарочным способным человеком, приказав вручить оные для доставления к помянутым владельцам находящемуся в Грузии нашему поверенному в делах капитану гвардии Львову; а ежели он в сие время уже выехал оттуда, в таком случае и самому отправленному от вас сему нарочному те грамоты оным владетелям отдать, примечая при всем том, сколько будет возможно по краткости времени, в каком состоянии, мыслях и упражнениях Грузинцы вообще и оба их владетеля и другиe начальники находиться будут.”

В каинаржском мирном трактате артикул 23-ий: В части Грузии и Мингрелии находящиеся крепости Багдатцихе, Кутаис и Шагербах, российским oружием завоеванные, будут Россиею признанными принадлежащими тем, кому они издревле принадлежали, так, что ежели подлинно оные города издревле, или с давнего времени, были под владением блистательной Порты, то будут признаны ей принадлежащими; а по размене настоящего трактата, во условленное время, российские войски выйдут нз помянутых провинций Грузии и Мингрелии ⁵⁵⁵. Блистательная же Порта с своей стороны обязывается в сходственность с содержанием 1-го артикула дозволить совершенную амнистию всем тем, которые в том краю в течение настоящей войны каким ни есть образом ее оскорбили. Торжественно и на всегда [499] отказывается она требовать дани отроками и отроковицами и всякого рода других податей; обязывается между ими не почитать никого за своих подданных, кроме тех, которые издревле ей принадлежали; все замки и укрепленные места бывшие у Грузинцов и Мингрельцов во владении ставить паки под собственною их стражею и правлением, так как и не притеснять никоим образом веру, монастыри и церкви и не препятствовать поправлению старых и созиданию новых; и да не будут притесняемы какими либо требованиями от губернатора чилдирского и от прочих начальников и офицеров к лишению их имения; но как помянутые народы находятся подданными блистательной Порты, то российская империя не имеет совсем впредь в оные вмешиваться, ни же притеснять их.

Комментарии

555 Но их там тогда уже не было.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год П. Г. Буткова. СПб. 1869.

© текст - Бутков П. Г. 1869
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Осипов С. Г. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001