Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ НОВОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА

С 1722 ПО 1803 ГОД

П. Г. БУТКОВА

ГЛАВА 1.

Жестокое и беспечное правление продолжалось в Персии с 1629 года, с кончины великого Аббаса. Персидский шах Гуссеин, из фамилии Сефи, начал царствовать с 1694 года, будучи 24 лет ¹. Приятное лице, кроткий нрав, щедрый дух, а особливо, отвращение от свирепых поступков отца его Сулеймана, преклонили на его сторону сердца всех подданных. Первые годы царствования были ознаменованы некоторыми деяниями справедливости, человеколюбия и благочестия; но скоро время показало, чего должно было ожидать от государя, который, будучи воспитан между женщинами, малое имел познание о свете; который дни и ночи просиживал в своем гареме, и который во всем полагался на своих министров, был сластолюбив, малодушен и ленив. Государством управляли министры, ненавидевшие друг друга; пользуясь слабостию Гуссеина, они старались утвердить собственное могущество и копить сокровища. Совет государственный, составленный из первых евнухов сераля, управлял всеми делами, или, лучше сказать, препятствовал отправлению оных ².

Гуссеин имел многих детей от разных своих жен. Старший, Тахмасп, 1717 года был еще очень мал и редко выходил из гарема ³. [2]

Посрамительная жизнь сего государя и тиранство министров его подали смелость начальным персидских областей правителям и паче Хорасанской области, в Кандагаре и Герате, вступить в разные своевольства и бунты.

Мир-Вейс, эли-бек или природный князь ⁴ авганского или калишинского воинственного и свирепого народа, следующого учению Омара и кочующого в Кандагаре, стране гористой, лежащей между Персиею, Индиею и Бухариею, человек смелый и предприимчивый, был главный или первый из употребивших в свою пользу слабость правительства. Персидские министры презрели сперва бунтовщиков и грозили послать против них войско, чтобы истребить в куски. Время показало тщетность сих угроз. Шах имел действительно деньги и войско; но войско сие было очень неисправно в должности своей, по недостатку хороших офицеров для управления оным, и потому, успехов не имело; особливо же потому, что первые люди двора были Мир-Вейсом закуплены. В Герате также соседственные ханы между собою заратовались и способствовали успехам бунтовщиков авганских. Предприяв сделаться независимым, Мир-Вейс истребил всех Персов в авганской стране находившихся, коварно лишив жизни в 1709 г. предводителя оных, кандагарского губернатора, бывшого карталинского и кахетинского царя Гиоргия ХII Вахтанговича, которого Персы называли Джюрджи-Ханом; овладел крепостию Кандагаром и сокровищами в ней хранимыми, и торжествено объявил себя ханом или губернатором кандагарским и Полководцем всего авганского народа. Шах Гуссеин посылал несколько раз персидские против него войска, но оные никогда не имели удачи; а Мир-Вейс, владея спокойно Кандагаром, далее не простирал своих видов.

С другой стороны явились также смятения в Персии, хотя и менее важные. Дауд, подлого рода из Мушкура, уезда области Дербентской, в странствование свое в Мекку и [3] Медину принял по обыкновению имя Гаджи или странствующий, и сделавшись главным над некоторою партиею разбойников, получил имя Аджи и присвоил себе титло бега или князя. Лице его показывало настоящого бунтовщика и тирана; он наполнен был коварными происками. Он приобрел дружество Сурхай-Хана, владетеля казыкумукского народа в Дагистане, коего владения разделялись и тогда, как ныне, на две области: одна, собственно Кумуками населенная, лежит в северном Дагистане, на первой полосе Черных гор, выше Табассарана и владения усмиева; другая, называется Кюре или Кура, обитаема Лезгами, лежит в горах, между табассаранского и кубинского владений, между рек Самура и Гургени.

Сурхай и Аджи-Дауд-Вег взбунтовавшись против шаха, вместе производили грабежи, и в 1712 году, соединенно с лезгами и другими разных наций мятежными людьми, причинили великое опустошение городу Шамахе, отправлявшему знатную торговлю с Азиятцами и Европейцами превосходным своим шелком и другими вещами, и русских купцов, в Шамахе обретавшихся, по древним между обоими государствами установленным правам и договорам в Персии доброю верою и безопасно торгующих, до смерти побили, и не на один миллион пожитков их пограбили. Хотя, по высочайшему указу, астраханский губернатор много раз посылал к начальникам сих бунтовщиков и требовал удовлетворения, но бесполезно: русские купцы лишились великих капиталов, которые простирались на четыре миллиона рублей ⁵. После того, Дауд-Бег не преставал чинить разбоев, от коих в 1719 году заперты были все пути ширванской [4] торговли, доколе на грабительстве пойман и в Дербент под стражу посажен.

Персидская торговля давно уже привлекала на себя вниманиe poccийcкиx монархов, и по поводу оной продолжаемы были пpиязнeнные cнoшeния с персидскими государями. Петр Beликий 1710 года заключил с персидскими и наипаче с дзюльфискими Армянами кoнвeнцию, с coглacия персидского шаха, чтоб они весь без изъятия персидский шелк привозили на продажу в одну Россию, за что им оказано в пошлинах облегчение. Хотя же 1719 г. сия привилегия Армянам отставлена, что они стали персидский шелк возить в Турцию и другие земли, и вместо оптового торга начали заводить по городам свои лавки для мелочного торга; но 1720 г. оные условия паки утверждены за Армянами, по обещанию их с большею точностию выполнять обязанности оного договора.

1713 года шах прислал в Петербург посла своего, с предложением о заключении дружеского и торгового трактата и с великими подарками. От бунтов тогда прекращена была торговля с 1712 года; вероятно шах сим поступком желал предварить мщениие Петра за шамахинский грабеж.

1715 г. государь отправил в Персию подполковника Артемия Волынского, для постановления между Россиею и Персиею торгового трактата и нужных по производству оного определений, коих еще никогда постановлено не было. Грамота с ним к шаху подписана 30 маия. Государь просил его содержать сего посланника при дворе, в приличном характеру его достоинстве, и верить всему предлагаемому им именем его царского величества. Волынский выехал из Петербурга 8 июля ⁶. Он имел поручение требовать, чтоб [5] препятствование свободному отправлению торгов мятежники были наказаны, и сатисфакции за причиненные в Шамахе в 1712 г. убиение людей и грабеж их имуществ; в таком же случае, если бы шах отозвался невозможностью исполнить cиe требование, предложить ему помощь России.

Сверх того, Волынскому повелено разведать подробно о том бунте, о состоянии персидской военной силы, о городах, крепостях и границах Персии; и для сего, государь придал Волынскому в помощь несколько ученых людей; а для описания Каспийского моря и сочинения оному карты, отправлен особо от государя 1717 года порутчик Кожин.

Волынский возвратился 12 декабря 1718 года ⁷ и привез от шаха грамоту о дружбе, добром между обоими государствами согласии, тишине и проч. Волынский, к удовольствию государя, заключил с Фетали-Ханом, тогдашним эхтима-девлетом ⁸, или первым министром шаха, весьма выгодный торговый трактат, который обоими монархами ратификован. В пользу Россиийской торговли сделано по пунктам Волынского 30 июля 1717 года шахское утверждение, внесены оные в капитуляцию и разосланы указы от шаха по всем начальствам: чтоб у русских купцов тюков с товарами не развязывать и не задерживать; внутрь Персии с пристаней их пропускать, не открывая тюков; давать караулы в пути от пристаней к Шамахе, тоже на месте пре-бывании их, для охранения от воров и грабительств; нигде в продаже товаров заказу не чинить; пошлину брать по продаже товаров, по копейке с рубля; начальствовать над ними одному российскому купчине или консулу, который бы разбирал всякие споры между ними и персидскими купцами; с российских купцов, при отвозе шелку, брать против [6] персидских купцов пошлину с вьюка по червонцу, а не так как прежде, по 14 рублей 50 копеек; давать сим возвращающимся к пристаням и к пограничным местам российским купцам добрые конвои; а ежели на море судно разобьется, и выкинутые товары жителями оных взяты будут, то, сыскав, возвращать хозяевам, без продолжения времени.

Волынский, доставя государю подробнейшие сведения о Персии, во всех отношениях, предложил тогда государю, чтоб богатые персидские области, лежащия подле Каспийского моря, коими непременно могут овладеть Авганцы, для безопасности границ российских принять в свое защищение, занять и населить оные войсками российскими; на что государь и согласился.

В следствие чего, 1719 года отправлены капитан-лейтенант фон Верден и лейтенант Соймонов, для узнания положения берегов и удобностей гаваней Каспийского моря, и cии чиновники, равно как и князь Урусов, море Каспийское и берега оного до самого Астрабата испытывали.

22 марта 1720 г. Волынсюй назначен губернатором в Астрахань и получил указ делать тайно приготовления к персидскому походу; узнавать подробнее все обстоятельства, до тех персидских провинций касающияся, и склонять карталинского царя Вахтанга и прочих христаан к пользам России, уверяя их в благорасположеши Петра I и обнадеживая их в государевом покровительстве. Равномерно, Волынский имел повеление склонять к пользам нашим и кахетинского царя, в котором достоинстве был тогда преданный Персам Константин III или Магомет-Кули-Хан, бывший пред сим губернатором испаганским.

При отъезде Волынского в Астрахань 14 сентября 1720 г., отправлены капитан гвардии Алексей Баскаков и назначенный первым еще консулом в Персии, для пребывания при дворе шаха, Семен Аврамов. Баскакову повелено ехать из Астрахани, под каким образом удобнее, в Персии, от г. Терки сухим путем до Шамахи, Апшерона и Гиляни; осмотреть путь, удобен ли для проезда войск водами, кормами конскими и прочим; наведаться о состоянии [7] тамошнем и о прочих обстоятельствах; и все сиe чинить в высшем секрете. А Аврамов отправлен с подарками к шаху, и с несколькими учениками, кои бы по времени могли заступить его место.

ГЛАВА 2.

Между тем, в Персии вид дел изменялся. Мир-Вейс, бунтовщик кандагарский, умер 1717 года ⁹, оставя наследиe свое своей фамилии. Мир-Магмут, сын его, занявши достоинство отца своего, был гораздо смелее его и отважнее. Сначала он притворился покорным шаху, осуждал пред ним неверность своего отца, явился к нему лично, снискал его милости, пожалован губернатором в Кандагар; выглядя двор хорошо и приобрев дружбу первого министра шахова Фетали-Хана, эхтима-девлета, возвратился в Кандагар. Зная безсилие персидского двора и употребляя в свою пользу слабость правительства, он склонился на пространнейшие намерения ¹⁰, вошел в Персию 1720 года, и одну провинцию по другой присовокуплял к своим завоеваниям. Выступив из Кандагара не больше как с 15 т. Авганцов, после сих удачливых произшествий, войско его мало по малу возрасло до 60 т. человек ¹¹.

Между тем, шах Гуссеин будучи не в состоянии остановить его успехи, когда Мир-Магмут приближался к персидским границам, отправил чиновника своего, полковника своей гвардии Магмут-Бега, с указами и знатною суммою денег и многими подарками в Дагистан, к шамхалу и [8] усмию, требуя, чтоб они сколько возможно набрали войска и спешили к нему на помощь. Cии, исполняя волю шаха, собрали войско, и оное, под предводительством Сурхая, владетеля казыкумукского, отправили к своему назначению.

Товарищ Сурхая в прежних разбоях, лезгинский старшина Дауд-Бег, ушел в cиe время из под стражи, из Дербента, и набрав до 1000 человек войска ¹² под видом службы шаху, догнал с ними Сурхая в Ширване и представил ему, что они ныне имеют удобный случай сделаться великими и по крайней мере богатыми; что предводительствуя довольным числом войска, могут нечто знатное предпринять в таких обстоятельствах, когда шах утеснен Мир-Магмутом, и им ничто мешать не может. Сурхай легко на то согласился, и оба злодея обявили публично, что они возбуждены от Бога избавить правоверных суннов, коему исповеданию следуют почти все Дагистанцы и немалая часть Ширванцов, от еретического персидского ига, в котором поныне страдали, и еретичество искоренить, и дабы все правоверные присоединились к ним и соделались вольными. Действиe сего умысла было, такое, что все к грабежу привыкшие народы и суеверные приставали к ним толпами.

С сими народами Сурхай и Дауд разграбили весь Ширван и земли ведомству дербентского султана подлежащие, ныне состоящие в кубинском ханстве. Здесь наиболее потерпело изрядное и великое местечко Шабран, которое 1720 г. от Дауд-Бега и Сурхая совсем разорено, и наиб тамошний убит. Они же разорили и родину Дауд-Бега, мушкурский уезд, и жителей отчасти побили, отчасти отвели в Шамаху и другие места и разогнали ¹³. [9]

Напоследок, они осадили город Шамаху, где имел пребывание хан или генерал-губернатор ширванский, город ограбленный уже Сурхаем и Даудом 1712 года. Они взяли сей город приступом в 1720 или 1721 году, ограбили всех купцов и граждан, и как хана тамошнего, уроженца грузинского, так и всех персидского закона жителей предали смерти и распродали в неволю; оставшиеся должны были называться суннами, чтобы не лишиться жизни. Места их населил Дауд грабительными суннами.

Таким образом, Сурхай и Дауд получив великое богатство, основали в Шамахе свое пребывание и отсель устремились на Ардевиль и другае города и оные опустошили, и пpиo-бретенным богатством умножили число сообщников своих из тамошних разбойнических народов; устремились на Баку, но безуспешно; угрожали Дербенту ¹⁴ и старались покорить все то, что ныне составляет кубинское ханство и лежит у берегов Каспийского моря.

Как приготовления российские не были от сих бунтовщиков сокрыты, то они, опасаясь прибытия в Персию российских войск и лишиться плодов своего злодейства, прибегли под покровительство и защищение Порты, и Дауд-Бег сам отправился для того в Константинополь, и уступил Туркам близкие к России, по берегу Каспийского моря, провинции.

Петр Великий, зная такое положение дел, нарочито поспешал заключением мира с Шведами, чтоб предупредить Турков в овладении Дербентом, среди тогдашних [10] важных внутренних беспокойств Персии; и лишь только заключил с Шведами мир в Нейштадте 30 августа 1721 г., в исходе того же года начал полки назначенные в Персию, с теми, что уже при Астрахани находились, отправлять к Астрахани.

Решимость Петра Великого на персидский поход не была остановлена недостатком особливо в морских судах. Должно бы было начать сию войну не прежде 1723 года; но обстоятельства Персии заставили ускорить ранее того целым годом.

Петр Великий, для отнятия у Порты всякого омбража, прежде начатия сей экспедиции, чрез своего резидента в Константинополе об оной откровенно сообщить ей повелел и всюду приказал утверждать Туркам, что идем в Персию не для завоевания, а для наказания бунтовщиков. Тогда, Порта сначала тому противна весьма себя не показала, яко же и права препятствовать тому никакого не имела; но потом, когда явился Дауд-Бег, не смотря, что в феврале 1722 года от канцлера Головкина писано к резиденту нашему в Царьграде, чтоб он всевозможно старался недопустить Порту принять в ее покровительство Дауд-Бега, тех самых бунтовщиков Лезгинцов, которые реченное пoxищение и убийство российских купцов учинили и сделались тем явными непpиятeлями российскими, в протекцию приняла, поступок, который с вечною дружбою с Poccиeю весьма сходствен быть не может, но и к дальнейшим конкетам желание и намерение свое явно объявила; а Дауд-Бега, в предосуждение Сурхаю, сделала ханом Ширвана и Шамахи. Сурхай хотя также принят был от Турков в защищение, однако, только для него и было, и больше о нем не помышляли. Cиe возбудило в нем смертельную ненависть к Дауд-Бегу, от которого он отделился, и несколько лет наносил Туркам, чрез Лезгов, досады; а в рассуждении Шамахи поступал непрительски. Мы увидим его еще.

Армяне в Шамахе и Кабале ¹⁵ весьма достаточно здесь [11] обитающие, крайне терпели от Дауда и разбежались; Дауд желал сделать их суннами и крайне их грабил. Армяне и Жиды должны были, по его приказу, носить на груди желтый значек, чтобы магометане не говорили им саламалик.

Такое положение вещей не могло не тронуть Петра Beликого. Великие замешательства, зыблющееся состояние персидского государства от возникших на законного своего государя бунтовщиков; Мир-Магмут постепенными завоеваниями сближался уже к самому Испагану; и понеже всероссийская империя в содержании персидского государства в целости, а особливо в том натуральный и существенный интерес имеет, и по оному наблюдать должна, чтоб на берегах Каспийского моря никакая другая держава владения своего утвердить не могла; того ради, его императорское величество, как для препятствия того, так и для надлежащого над теми бунтовщиками отмщения, за вышеобъявленное над подданными его учиненное убийство и грабежи, необходимо принужденным себя увидел часть своего войска против тех бунтовщиков в Персию послать и берегами Каспийского моря овладеть повелеть.

Государь, по уважении, что Порта на предпринятый им поход в Персии не будет смотреть равнодушно, еще в 1721 году принял все осторожности до того относившиеся, тем паче, что Крымцы и Азовцы непреставали беспокоить границ; подтвердил бодрость начальникам украинским взирать на движения Татар и повелел учредить маяки, или род пирамид из сухого дерева, для зажжения, от Волги ¹⁶ до Царицына и чрез Дон до Днепра, чтоб в случае набегов, известить тотчас о том всю линию; cиe подтверждено и в Феврале 1723 года. 26 ноября 1722 г. предписано Войска донского войсковому атаману Василию Фролову о имении всякой осторожности от татарских набегов и впадений. Сверх того, в 1723 году основаны ланд-милиции в киевской и азовской губерниях, из однодворцов и старых служб служилых людей, дабы защищать Царицын от набегов [12] татарских. В 1724 году было уже ландмилицких регулярных и иррегулярных 6 полков, каждый из 10 рот, а рота из 150 рядовых ¹⁷. Они получили земли и расположились на оных в Украине, в белгородском и севском разряде.

ГЛАВА 3.

Коль скоро мир с Шведами заключен, Петр Великий предприняв сам присутствовать в персидском походе, в исходе того же 1721 г. повелел из прибывших из Финляндии 20 пехотных полков, яко привыкших к морскому хождению, из каждого по одному баталиону следовать на зимнии квартиры в города по Волге лежащие: Кашин, Романов, Ярославль и другие, с повелением им построить островские лодки ¹⁸; а остальные тех полков баталионы определил к работе Ладожского канала. При чем, астраханскому губернатору предписано 5 декабря 1721 года, чтоб сии отправленные к Астрахани войска содержать во всяком довольстве и работами не отягощать.

Кроме того, в Персию взяты целые полки Ингерманландский и Астраханский. Сии два полка и половина гвардии посажены были на суда, в Москве и в Коломне, и быв осмотрены государем, отправлены к Астрахани Окою и Волгою, весною 1722 года, на островских лодках и насадах, также на гальотах, шуйтах и эверсах.

Из трех пехотных полков в Астрахани находившихся, кроме трех гарнизонных пехотных полков в ней бывших, из коих в каждом состояло 1365 человек, государь 1 апреля 1722 года указал: Луцкому пехотному полку следовать к Теркам, а Новгородскому пехотному к Аргалам.

Драгунским полкам Ростовскому, Московскому и Рязанскому тогда же повелено следовать к Астрахани сухопутно. [13]

Конница, занимавшаяся доселе построением царицынской линии под командою генерал-маиора Кропотова ¹⁹, получила повеление следовать из Царицына сухопутно прямо к Теркам, а с нею и лошади принадлежащия пехотным полкам и артиллерии ²⁰.

К действиям же в Персии назначены с Дону 10 т. казаков, под командою Краснощекова, и корпус малороссийских Казаков ²¹. Тем и другим назначено следовать к Теркам прямо, степью, из Царицына, под командою Кропотова.

От хана калмыцкого Аюки, с коим государь лично виделся в Саратове, в проезд свой к Астрахани, взято было 7 т. ²² Калмыков ²³. Государь назначил к ним приставом гвардии порутчика Нефеда Кудрявцова, и велел следовать к Астрахани от Саратова, где тогда Аюка находился; а саратовским кабацким бурмистрам повелено отпустить Кудрявцеву, для оных Калмыков, 200 ведер вина и 15 пудов табаку.

Несколько взято в поход астраханских юртовских Татар.

В Астрахани учрежден большой провиантский магазин для персидского войска. Губернатор Boлынcкий получил 2 т. рублей на покупку верблюдов.

Суда готовлены в Казани, Нижнем-Новгороде и Астрахани, и согнаны в Астрахань партикулярные суда. В [14] Астрахань же спускаем был лес, для разных надобностей, из верховых уездов волгских.

Матрос назначено 5 т.

Итак, из сего видно, что к действиям в Персии определено было:

Тогда пехотный полк содержал по комплекту 1488, а драгунский 1253 человека. И так, упомянутые 32 баталиона пехоты полевой и 2 баталиона гвардии содержали по полному комплекту 25,296 ч.

Конницы 3 полка у Ветерани... 3,759

у Кропотова примерно 4 полка 5,012 ²⁴

матросов 5,000

Казаков 10,000

Калмыков. 5,000 ²⁵

Состояние дел кавказских было тогда следующее: Город Терки стоял на том же месте, на которое перенесен 1707 года. Крепость терская снабжена была достаточным количеством военных и съестных припасов. (О первых из того заключить можно, что в 1722 году взято из Терки в Дербент 20 пушек с принадлежащею к ним амунициею и несколько двупудовых чугунных мортир.) Были также там и часы с колоколами, что по тогдашнему времени редкостию считалось.

В предместии г. Терки обитали терские Казаки, коих было 500 конных и 500 пеших; начальники их назывались головы; но Петр Великий повелел им именоваться [15] ротмистрами. Но Охочен или Черкес служилых, под ведением терского отставного Батыря-Мурзы черкеского, в Икоцкой слободе обитавших, находилось там только 16 человек, за разорениями пред сим причиненными им от Кумыков и Чеченцов. Население Икоцкой слободы приумножено из Терки терскими служилыми новокрещенными в 1721 году, по той причине, что в реке Тереке вода упала и сообщение слободы с крепостию чрез то соделалось свободным.

Гребенские Казаки жили пред сим, как и теперь, в пяти городках своих, по левому берегу Терека. Первый, Курдюков, стоял от Треки в 80, а последний Червленный в 130 верстах. Число вписанных в службу Казаков состояло из 500 конных, как и ныне. 3 марта 1721 года, по именному указу Петра Великого, Гребенским и Яицким Казакам повелено быть во всех управлениях, в ведении Военной коллегии; и в том же году определено Гребенским постоянное жалованье денежное и хлебное, как видно из предписания астраханского губернатора Волынского к командующему в Терках майору Дмитриеву от 8 июля 1721 г.

При Терках кочевало несколько Нагай, которые всегда давали в Терки от себя аманатов.

Внешния отношения были таковы:

Кабардинцы находились в приверженности к российскому престолу, и от их содержались в Терках аманаты ²⁶.

Брагунские владельцы издавна уже были привержены к России и охранялись с защищением.

Владелец аксайский султан Магмут, тесть шамхала Абдул-Гирея, что земля его была близка к Теркам, имел пользу от содержания с Россиянами дружбы.

Шамхал тарковский Абдул-Гирей тем паче привержен был к России, что с помощью российского двора утвердился в сем своем достоинстве, и с 1719 г., он и брат его и зависимец, бойнакский владелец, получали от Poccии [16] хлебное и денежное жалованье, а претендатель на шамхальское достоинство Муртазалий, сын прежнего шамхала Буда, находился в России с двумя сынами своими. Обращение шамхала к России не мало способствовало тому, что Петр Вёликий предпринял поход в Персию.

От усмия каракайтакского и отемишского султана также не ожидаемо было неприязненности, потому, что к Волынскому оказывали они знаки приверженности своей к России.

Одни эндерийские кумыцкие ²⁷ владельцы были подозрительны; но и от них, по уверению губернатора Волынского, нельзя было ожидать противности, хотя пред сим они и оказывали явные неприятельства терским селениям российским, по подущению крымского хана ²⁸.

Царь карталинскийй Вахтанг Леонович, по склонению губернатора Волынского, возимел с ним сношение, пpeдавал себя покровительству Петра Великого, обещал войска свои присоединить к российским, и в 1722 году принял вновь публично христианскую веру, в сугубое доказательство, преданности своей российскому престолу.

ГЛАВА 4.

Петр Великий выехал из Москвы с супругою своею 15 маия на судне, реками Москвою, Окою и Волгою, прибыл в Астрахань 15 дня и в тот же день публиковал манифест на персидском, турецком и татарском языках, князем Дмитрием Кантемиром сочиненный и напечатанный, для показания причин сего военного похода всем народам, до коих то касалось. К шамхалу тарковскому и для [17] рассылки оттуда в Дербент, Баку и Шамаху, препровожден оный с порутчиком гвардии Андреяном Лопухиным, которому дано для сего терских Татар тридцать человек ²⁹.

Манифеста сего существенное содержание состояло в том, что: “Как в 1712 году владелец лезгинский Дауд-Бег и владелец казыкумукский Сурхай, взбунтовавшись противу шаха, государя своего, город Шамаху приступом взяли и русских людей, там торговавших, порубили и имения их на четыре миллиона рублей похитили, и, по требованию, сатисфакции на сих бунтовщиков от шаха не дано, по недостатку его сил; потому, мы сами, почитая российское государство весьма обиженным в имениях и чести, решились наказать сих бунтовщиков, обеим сторонам вредных. Всех в сих странах ныне пребывающих подданных шаха обнадеживаем, что никому ни малейшого вреда, ни в лице, ни в собственности, учинено не будет, только, чтоб они спокойно в жилищах своих пребывали, к дерзостным грабителям не присовокуплялись, и им, тайно и явно, деньгами и съестными припасами, не помогали; а противники сего будут признаны за наших врагов и поступлено будет с ними без милосердия. Всем подданным Порты, в сих провинциях для торгов и других дел находящемся, как то требует заключенный между обеими державами вечный мир, дается обнадеживание, что они от российских войск ничего опасаться не имеют, только бы пребывали в тишине и покое.”

От консула в Персии Семена Аврамова губернатор Волынский получил донесение от 21 марта 1722 года, из Кума ³⁰, что Мир-Магмут, пришед с Авганцами к [18] Испагану, овладел Жульфинскою слободою ³¹. От сего Персияне пришли в великое смятение и молодой сын Гуссеина, Тахмасп, объявленный уже наследник, увидя то и охраняя себя, принужден скрыться ³².

В следствии сего, 25 июня Петр Великий отправил из Астрахани, к консулу своему в Персии Семену Аврамову в помощь, кабинет-курьера Степана Чеботаева, Дмитрия Петрича и Лаврентия Власова и дал им инструкщю, как им поступать в Гиляни и до прибытия туда; снабдил их кредитивами, дабы им верили; указом заступать им консульскую должность в отлучке Аврамова; дано им для отвоза к консулу и на их пропитание семь сот червонных; грамота к шаху персидскому; а консулу в Персии Семену Аврамову предписано, чтоб он старался видеть шаха, или старого или нового, и предложить ему, что идем к Шамахе не для войны с Персию, а для искоренения бунтовщиков, нас обидевших; и ежели нужна шаху наша помощь, мы готовы ему помогать, очистить от всех неприятелей и паки утвердить постоянное правление в Персии, с тем однако, чтобы шах уступил нам за то некоторые по Каспийскому морю провинции. Когда же он в настоящей [19] слабости останется и сего предложения не примет, то Турки не оставят всею Персиею завладеть, что нам противно и не желаем не только им, ни себе оною овладеть; однако, не имея с шахом обязательства, за него вступиться не можем, но токмо к морю лежащие земли отберем, ибо Турков тут допустить не можем; и ежели то шаху угодно будет, то бы немедленно прислал к нам посла своего для договоров, где мы будем у Каспийского моря. На cиe Петр I получил в пути к Дербенту от Аврамова уверение, что посол от шаха скоро отправлен будет. 2 июля государь послал из Астрахани князя Бориса Туркистанова в Грузию с грамотою к карталинскому царю Вахтангу, извещая о скором прибытии своем к берегам персидским. Туркистанову приказано склонять царя, сколь можно скорее напасть на Лезгин в земле их, как вредящих нам и ему, а вступив в дело, дать знать о том государю и приготовить свои войска к соединеннию с российскими, по вступлении их во владения персидские и где соединиться оным ожидать государева назначения.

Туркистанов подавал государевы пункты о пребывании его с войском в Грузии, с резолюциею его величества, в коей главнейшее, чтоб Вахтанг под смертною казнию запретил своим в Персии чинить какое либо разорение и тесноту, и чтоб Персы живя в домах потреба не имели, понеже иначе разбегутся и нам все пусто будет, мы всех огорчим и чрез то все потеряем, что нам потребно. Для продовольствия же войска, скот и хлеб брать чрез нарочно учрежденных коммисаров, а не своевольно, войскам.

30 июня даны указы корпусным начальникам, бригадиру Левашеву, маиору гвардии Румянцову и другим, о постановлении войск в лагерь, о приеме людей и о прочем; а 3 июля, Румянцову, о гружении в суда артиллерии; бригадиру Ветерани, о походе его с драгунским корпусом к Астрахани; а бригадиру Левашеву повелено на суда морем положить провианта на месяц, на 40,000 человек. Адмирал Апраксин обявлен от государя действительным генерал-адмиралом и главным начальником флота и сухопутных войск, в Персии действовать предназначенных. [20]

Таким образом вся пехота, часть драгун, коих лошади гнаны были сухопутно из Астрахани к Теркам, артиллерия и все воинские тягости и провизии посажены были в Астрахани на мореходные суда, коих набралось корабельных ботов, шнав, гукаров, шуйтов, тялок, яхт, эверсов, галштов, ластовых судов и островских лодок 442, для отправления по Каспийскому морю; а конница следовала к Теркам сухопутно: одна от Царицына, другая от Астрахани.

18 июля началась езда из Астрахани к устью реки Терека; а ластовым судам, под командою флота капитана фон-Вердена, К острову Чечню. 23 июля государь прибыл к устью реки Терека и ездил осматривать крепость Терки.

Положение сего города ему не понравилось, по низкому, мокрому и нездоровому месту; а особливо, что укрепление оного потопляемо бывает морскою прибылою водою, также и из озер полою водою.

Государь тогда же определил в Терки комендантом полковника Киселева, находившегося здесь до 1724 года.

Государь взял с собою в поход несколько Терских и несколько Гребенских Казаков.

Как места при устье Терека для высадки войск явились неспособны, почему избрано другое, в восьми милях далее ³³ к югу от устьев терских, там где два рукава реки Койсу, называемые: южный, Сулак, а северный, Аграхань, впадают в Каспийское море, делая полуостров или косу, носящую имя Аграхани, по реке, или собственно Учь, которое место изобилует хорошими паствами.

28 июля войско сухопутное на cию косу высажено и поставлено в лагерь, который за нужное признано укрепить валом, т. е. траншаментом, в безопасность от неприятельского на-падения, почему лагерь сей и прозван Аграханским ретраншаментом, и для строения оного и для выгрузки провинта проведена здесь войсками неделя.

Шамхал Адиль-Гирей ³⁴ того же 28 июля прислал государю [21] в подарок богатый персидский шатер, подтверждал свое подданство и отдавался в покровительство государю, чему последовал потом и бойнакский владелец Магомет.

Кабардинские владельцы ознаменовали преданность свою к государю тем, что два владельца их, один, большой Кабарды, князь Эль-Мурза черкаский (меньшой брат князя Александра Бековича, рода Жамбулатова, фамили Бекмурзиной) и малой Кабарды, Таусултанова рода, Асламбек Келеметев, добровольно предстали к государю 6 августа с людьми своими и служили ³⁵.

Эндерийские владельцы, старший, Айдемир и мусал Чапалов, которые владея еще и знатною частию Чеченцов, в минувшем 1721 году причинили толико вреда окольностям города Терки, а теперь ожидали российского мщения и не изъявляли покорности, которой ожидали по уверению Волынского, приготовились к обороне: жители Эндери, где считалось тогда до 3 т. дворов, отослали семьи и имение свое в горы, а в самой Эндери сделали засеки по улицам и окрестным проходам, как то обыкновенно у Кавказцов.

Когда генерал-майор Кропотов вел сухопутно кавалерию от Волги к Теркам ³⁶, и в сем пути от безводицы и худых трав кавалерия несказанный труд в пути своем имела, то государь, дабы наказать Эндерийцов и обеспечить тыл свой, послал на встречу указ, чтоб бригадир Ветерани с своим деташаментом, в коем находилось драгун три полка, содержащих до 2 т. человек и 400 Казаков ³⁷, шел к эндерийской деревне и оную разорил, ежели не укреплена, как слух носился ³⁸.

Когда Ветерани следовал еще прямым путем от г. Терки к р. Койсу и сближаясь к Эндери вошел в ущелье, то, 23 июля вдруг, нечаянно, с высоких мест, из лесу, [22] встретили его неприятели, коих было от 5 до 6 т. ³⁹ Эндерийцов и Чеченцов, стрелами и пулями, так жестоко, что несколько из российских войск было побито. Ветерани, вместо того, чтоб вдруг устремиться на деревню, долго медлил в ущелье и думал противиться неприятелю, у коего вся сила была скрыта. Но полковник ⁴⁰ Наумов согласясь с офицерами, оставил небольшое число людей для удержания неприятеля, а прочие между тем, по малом сопротивлении, взошли в Эндери и претерпенный урон храбро отомстили. Побитых драгун было не больше 80; из неприятелей многие порублены, многие взяты в плен, а достальные разбежались. Вся деревня разорена и превращена в пепел; получена знатная добыча; при чем тогда же возвращены к Теркам те Ногайцы, коих оттуда увлекли было Эндерийцы в прошедшем году.

После сего Ветерани к армии прибыл, а вскоре и генерал-маиор Кропотов с драгунами к армии присоединился; 10 т. Донских и Малороссийских Казаков, под начальством Краснощокова и других старшин, прибыли около 2 августа ⁴¹; равномерно прибыли же сюда и 5 т. Кал-мыков от хана Аюки. 4 августа государь дал указ приставу при оных, гвардии порутчику Нефеду Кудрявцову, чтобы шел с Калмыками к Андреевой деревне и учинил над оставшимися Эндерийцами поиск. Калмыки действительно в том же августе произвели опустошение Эндерийцам и простирая оное, по обыкновению, далее пределов, отбили баранов, быков и лошадей не только у эндерийского владельца Чопала Чопалова, но и у аксайского султана Магмута, людей приверженных Poccии. После того. Калмыки расположены у гребенского Курдюкова городка ⁴², и государь пожаловал им [23] 10 т. рублей, да прежде того, при сборе своем в поход, получили они на жалованье и на лошадей 10 т. рублей; а Эндерийцы раскаявшись прислали к государю посланцов, прося прощения и принося свое подданство, на которое и дали присягу, включив в оное, в первый еще раз, и подданных своих Чеченцов. По сему государь позволил им паки в Эндери селиться, только без укрепления, и никакою данью не обложены.

Между тем, 5 августа государь повелел флота капитану Вильбуа, фон-Вердену и лейтенанту Соймонову следовать на судах, морем, к Дербенту, и оставя в Аграханском ретраншаменте, для гарнизону, 300 человек регулярного войска и 1500 Казаков под командою подполковника Маслова и всех больных ⁴³, прибыл с армиею к Сулаку ⁴⁴ 6 числа и лагерем расположился; 7, 8 и 9 числа чрез нее переправлялись войска. Часть Калмыков также последовала с госу-дарем к Дербенту. Сюда прибыл для соединения бригадир Ветерани с тремя драгунскими полками и все Казаки ⁴⁵.

6 числа, в вечеру, дана ауддиенция султану Магмуту, владельцу аксайскому и посланнику шамхала Абдул-Гирея. Они поздравили его величество с благополучным прибытием и обещали всякое послушание ⁴⁶. При том шамхалов посланник привел 600 быков, в телеги запряженных, для перевозки провианта и 150 на пищу войску и три персидские лошади, из коих одна с богатым убором; султан Магмут подарил государю шесть персидских лошадей и 100 быков на содержание войска. [24]

Вслед за тем дербентский наиб или комендант Иман Кули-Бег прислал к государю для засвидетельствования его величеству своего удовольствия о его прибыти, и что покровительством его величества пользоваться имеют; а султан, яко главный повелитель тамошнего места и окольных дистриктов, выехал из Дербента в Испаган в 1720 г., для великой опасности от Дауд-Бега и Сурхая. Государь послал 10 августа в Дербент подполковника Наумова с одним порутчком и 12 Донскими Казаками, повелев ему подробно описать путь туда ведущий; утвердить наиба в добром мнении и для договора с ним о приеме его величества. В то же время и Флота капитан фон-Верден отправлен к Дербенту с транспортными и прочими судами. Наумов и Фон-Верден в одно время пред Дербентом показались. Наумов согласился с наибом, чтоб у двоих городских ворот, у северных и у морских, поставить российский караул, дабы жители, от коих наиб не был безопасен, не могли препятствовать вшествию государеву, и для сего караула взял с российских судов, бывших уже тогда на дербентском рейде, два капральства драгун.

11 августа армия поднялась от Сулака, а 12, когда передовые войски приближались к Тарку, шамхал Абдул-Гирей сам встретил государя за пять верст от Тарку и проводил в назначенный у Тарку лагерь. Три дни прошло, пока собралась туда вся армия. Между тем, 13 августа государь и государыня с министрами имели обеденный стол у шамхала ⁴⁷; при чем шамхал предлагал к услугам государя свои войски; но государь их не принял, а еще по желанно шамхала, для большей его безопасности, оставил при нем, для почетного караула, при унтер-офицере и барабанщике, 12 рядовых, которые и находились там до измены шамхала в 1725 году. [25]

16 августа армия выступила от Тарку; 17 перешла чрез реку Учи или Ачи, чрез каменный мост, и пройдя Бойнаки, 18 вступила в землю султана Магмута отемишского и Ахмет-Хана ycмия кайтакского и остановилась на растах.

Послано было несколько Казаков для обозрения той страны; жители не позволяли им подходить близко, а некоторые по них и стреляли. Как притом султан Магмут отемишский ничем к государю не отозвался, то 19 поутру послан был есаул казацкий с тремя Казаками в местечко Отемиш, для доставления письма султану от генерал-адмирала и для объявления ему, чтоб он либо сам пришел, или бы прислал депутатов в лагерь, для принятия повелений и протекции от государя. Но султан, вместо ответа, есаула и Казаков велел изрубить мучительски и зверски ругаться над их телами; и того же дня, в два часа пополудни, явилось на отемишских горах неприятелей до 10 т. человек ⁴⁸, под начальством Мегти-Бега, Якши-Бега и Айтемур-Бега, подданных отемишских и усмийских, из коих почти половина было пехоты. Они хотели учинить нечаянное нападение на лагерь, чая найти Россиян не готовых, и уже к лагерю приближались; но их встретила вся кавалерия в урочище Кучюк-Изваре, при речке Индже, и именно Донские Казаки, подкрепляемые драгунами генерал-маиора Кропотова; а регулярная пехота выступив из лагеря стала в строй. Неприятель пораженный одною кавалерию, столь скоро, что пехота не могла принять в том участия, обратился в бегство. Кавалерия гналась за ним 20 верст, разграбила и превратила в пепел местечко Отемиш, в коем содержалось до 500 дворов, и других шесть деревень там же по сторонам лежавших ⁴⁹. В добычу получено до 7 т. быков и до 4 т. баранов. Убито 600 (и в том числе один из предводителей, [26] Якши-Бег) таких неприятелей, коих тела сочтены, и взято в плен 30 человек. С российской стороны убито пять драгун и семь Казаков.

Взятых в плен государь приказал повесить в наказание за оказанное есаулу и Казакам бесчеловечие; а дабы о причине сей казни ведали все окрестные народы, то прибито на столбах, при сих казненных, на турецком языке, несколько письменных обявлений.

Дабы иметь коммуникант с Аграханским рентраншаментом и с крепостию Терки, и для содержания в обуздании Отемишцов и Усмийцов, генерал-маиор Кропотов оставлен и получил повеление 23 августа соорудить ретраншамент ⁵⁰ при реке Арта-Бугаме или среднем Бугаме, близ Бойнак, верстах в 60 от Дербента; cиe укрепление называлось Бойнакским ⁵¹. Он же, Кропотов, был и начальником всего сего края.

21 августа армия выступила в поход и по весьма трудном переходе, от великого жару, ветренного вихря и недостатку воды, 22 стала лагерем при реке Дарбахе, а 23, воспоследовало всшествие его величества в Дербент.

Наиб с великою свитою знатнейших жителей встретили Государя за версту от города, и пад на колени поднес его величеству на серебряном блюде городской серебряный ключ, покрытый богатою персидскою парчею, который до днесь хранится в императорской кунсткамере при Академии наук. У ворот города стояла дербентская пехота в ружье и с знаменами, также и духовенство с алиевым знаменем и множество народа. Во время церемониального шествия городом производилась со стен городских троекратная пушечная пальба. Войско российское пройдя чрез город расположилось станом, пехота, около английские мили на юго-восток от города и около пол мили английские от моря; конница и Казаки расположились для хорошого конского корма впереди, [27] при речке Милукенти. Поставлен ко всем воротам российский караул ⁵², и в крепость введено охранное войско с артиллериею, под начальством полковника Юнгера, который был здесь с сего времени комендантом, до самой отдачи Персии персидских провинций, до 1736 г.

30 августа государь выступил в поход к реке Рубасу с войском.

Дербент, пограничный город Ширвана к Дагистану, стоить близ Каспийского моря так, что стены его до самых берегов морских простираются, и на таком месте, где горы вдоль моря проходящия почти с морем смыкаются. И поелику город занимает место между горами и морем, то всякий, далее пройти свободно желающий, должен ехать чрез город. Когда Дербент состоял под персидским владением, всегда там находился султан и наиб. Первого определял шах и ему давалась власть не только над Дербентом, но и над уездами Мушкур, Низабат, Шабран, Рустау и Бармак (т. е. кубинским ханством). Доходы всех сих мест султан обращал на содержание каналов, стен и гарнизона дербентского, а сверх того, из казны шаха присылаемо было к нему ежегодно по 50 т. рублей. Султан повелевал также жителями кубинской и табассаранской земли, которые, где бы он ни захотел, в поле ему служить должны. Наиб дербентский выбираем был из знатнейших тамошних жителей и подтверждаем от шаха ⁵³.

Тогдашние дербентские жители были по большей части все солдаты, и, можно было набрать их 1 т. конных и 2 т. пеших. Они получали жалованье, имели несколько пашен, скота, а особливо пользовались садами. Между ими находилась рота солдат, которые назывались Курджи, и которые почитались [28] за охранителей шахского здоровья и великую вольность имели до покорения Poccиeю Дербента. Наиб был юсбаш или капитан над ними. Находились еще в Дербенте и многие персидские, индейские, армянские и грузинские купцы и художники.

Берег и дно морское у Дербента, по каменистому своему грунту, не удобны к пристанищу кораблей.

При занятии Дербента принято на стенах городских пушек старинного дела 230, в том числе несколько медных. Государь подтвердив наиба в его должности, пожаловал его, по желанию его, в чин генерал-маиора дербентской милиции и предоставил ему начальство над дербентскою персидскою милицею ⁵⁴. Содержание наиба, юсбашей и служивых дербентских стоило казне, 1725 года, деньгами и хлебом, 10,600 рублей, без персидских доходов.

Скоро, и именно 6 сентября, дербентский наиб открыл государю об умысле восьми человек чиновных против сего государя, в том числе Аман-Бега и Ибраим-Бега, ибо крымский хан прислал к шамхалу внушение, увещевая дабы он поборал за магометову веру и ожидал скорого его с войском прихода.

Тогда же занята была Россиянами и вся собственно дербентская провинция, простирающаяся к югу на 30 верст до реки Самура, к западу от 5 до 8 верст к Табассарану и на север на 15 верст, до владений усмийского, до реки Дарбаха, коею граничит Ширван с Дагистаном; верстах в 15 от Дербента к югу, при реке Рубасе или Милукенти (кент, деревня) сооружена крепостца по новейшим воинским правилам, по указу государеву, данному 27 августа бригадиру Ле-вашеву, который имел в команде своей 4 т. человек солдат.

Тотчас по занятии Дербента послан был от государя в Баку флота лейтенант Лунин, склонить жителей к послушанию и раздать манифест, коего содержание было такое, чтоб Бакийцы, для своей безопасности от бунтовщиков, [29] приняли российский гарнизон, по примеру Дербента; но Бакйицы приняв от Лунина манифест, самого его в город не впустили и ответствовали, что они, оборонявшись несколько лет от бунтовщиков без посторонней помощи, надеются и впредь без ней обойтися, и потому ни одного человека в гарнизон не примут.

Намерение Петра Великого было продолжать поход свой далее, мимо Баку, по реке Куре, где хотел заложить купеческий город, и он чинил к тому нужные приготовления; но неожидаемый случай причинил тому остановку.

Провиант войску потребный содержался на ластовых судах. Флота капитан фон Верден имел их в своем ведении и стоял при устье реки Милукенти. Когда 12 ластовых судов с мукою хотели выгрузить на берег для обращешя в сухари, поднялся жестокий северный ветр; не было других средств как посадить их на мель; много муки попортилось и подмокло. Все с сих разбитых судов свезено в новую крепостцу.

Флота капитан Вильбуа ожидаем был из Астрахани с 30 ластовыми судами, нагруженными провиантом. Он прибыл в Аграханский залив, и хотя по худобе судов далее идти не мог по большому морю, но опасаясь, чтоб войско в Дербенте не претерпело недостатку, пожелал отведать, не доведет ли еще туда ластовых судов. Но лишь только выступил на открытое море, восстал жестокий штурм, от которого все суда течь начали, и Вильбуа принужден был посадить их на мель у самого конца Аграханского мыса.

Когда оказалось, что войску не станет больше провианту как на месяц, между тем как пред собою оно не усматривало ничего, кроме страны лишенной всех нужных вещей по опустошению от бунтовщиков; что время было уже поздное для ожидания новые помощи из Астрахани, а средств не было к получению инде провианта; что от шаха не было [30] посла о помощи, как уверял Аврамов; когда получены были государем известия о великих неустройствах произшедших в Сенате от самых первейших особ, по ссоре обер-прокурора Скорнякова-Писарева с сенатором бароном Шафировым, Петр Великий принял намерение поход ныне отменить и, оставя гарнизон в Дербенте, возвратиться в Астрахань ⁵⁵.

Гарнизон в Дербенте расположен в приморской части Дербента, называемой Дубари, никем не заселенной, где построены казармы для двух полков. Но после, русский гарнизон занимал верхний город или замок Нарын-Кала, откуда можно стрелять по всем частям города ⁵⁶. На сей конец замок очищен для жительства одних только Россиян; а в Дубари построена 1723 года земляная крепость, по опасению от Турков, служившая для хранения привозимого морем про-вианта.

Cиe возвращение последовало 7 сентября и именно в такое время, когда получено было известие 6 сентября, что около 30 т. Грузинцов собралось у реки (Куры?) в службу Государеву. Но царь Вахтанг далее не шел, по опасности, что Шамаха не в руках государя.

Впрочем карабагсше Армяне неоднократно уже устремлявшиеся свергнуть с себя ярем власти иноверных и желавшие воспользоваться тогдашними обстоятельствами Персии, отправили к Петру Великому посольство, подвергая себя его покрову и прося о подкреплении его истребить иноверцов, в недре земли их поселившихся. В посольстве оном главным был Израэль, муж отличного разума и дарований. Мелики обнадежены будучи государевым благоволением, немедленно приступили к исполнению своего намерения и испросили войскам своим вождя от Шах-Наваза (Вахтанга) ⁵⁷, [31] грузинского царя. Сей дал им Давид-Бега, который собрав до 60 т. войска, с главным корпусом расположился в уезде или провинции Ганан или Капан, на полях принадлежащих Тавризу, при местечке Гвуйдарах. (Гапан ныне во владении шушинского хана.) Одних шамахийских Армян просоединилось к сему войску до 12 т. С прибытием Петра 1 к Дербенту Армяне усилия свои вящще усугубили. Они присоединились к Грузинским силам, состоявшим из 40 т. человек, предводимых царем Вахтангом, и ласкались надеждою встретить государя на берегах Куры; но все cиe со стороны Грузии и Армении приготовление уничтожилось возвращением Петра в России из Дербента; а Турки, встревоженные успехами российского оружия и пользуясь смятениями персидскими, начали занимать земли от Эривана до Тавриза. Мы увидим, что Турки скоро по сем овладеют Грузию и Армениею.

Государь, дав 30 августа азбуку министерскую подпорутчику от бомбардир (гвардии порутчику) Ивану Толстому (сыну действительного тайного советника Петра Андреевича Толстого, бывшого при государе в сем походе), которою он к государю писать должен, отправил его с грамотою к царю Вахтангу ⁵⁸, повелев ему статься при царе впредь до указа. В грамоте к Царю и в наказе Толстому видно, что государь поручал царю сделать шаху такое же представление чрез своих нарочных и с советниками своими, какое возложил государь еще в июле на консула Аврамова, о склонении шаха к принятию против бунтовщиков российской помощи и об уступке зато России персидских провинций, прилежащих Каспийскому морю. Далее же, в наказе Толстому сказано: представить принцу (так называл всегда государь царя Вахтанга), что ежели он в деле сем успеет, то из того доставится превеликая польза и ему, ибо он освободится от ига неверных и будет содержан в милости государевой и дана будет ему власть над всеми тамошними [32] христианами. Как известно, что паша эрзерумский писал к Вахтангу, чтоб он принял протекцию султана, то не безопасно чтоб Турки не предложили шаху об уступке им сих христиан; но ему, принцу, представить, что который враг сильнее, тот тяжчее христиан озлобляет и утесняет; уверить принца, что государь единожды предприняв что либо, не оставляет не докончанным, паче же сих приобретений в Персии, и что на будущую кампанию новые приготовления учинятся. Как известно, что принц для того далее нейдет, по опасности, что Шамаха не в руках государя, то государь в будущую кампанию постарается ее получить.

Подобное сему писано тогда же от его величества и армянскому патриарху Исаю.

Вахтанг принял на себя охотно предложить шаху вышеписанное, но то было уже поздно.

Петр Великий, возвращаясь из Дербента сухопутно к Аграханскому ретраншаменту, умножил но пути до реки Койсу число полевых укреплений, кроме того, что близ Бойнак было уже прежде; получил 16 сентября донос от шамхала о неверности к государю шамхалова брата ⁵⁹, который в том быв изобличен, взят под стражу.

На походе войска из Дербента к Тарку, когда оное было 12 сентября у реки малого Извара, была тревога и на оставшихся позади армии людей, из гор, партия сделала нападениее (от Отемишцов).

15 сентября войско прибыло в Тарку. Не доходя за три версты до Тарку несколько Татар выскоча из гор убили государева трубача.

16, выступили от Тарку.

18, прибыли к Сулаку.

26, сделан при Сулаке траншамент.

27, войско пришло к Аграханскому ретраншаменту. Как положение крепости Терки государю не нравилось, то он изволил заложить новую крепость, под именем [33] Святого креста, в 20 верстах от устья Сулака и в 67 от устья Аграхани, в том самом месте, где река Койсу делится на два рукава: южный - Сулак и северный - Аграхань, в 200 верстах от крепости Терки. Cиe место государю понравилось, что там не только лесу для строения и паствы для скота довольно, но и можно содержать в обуздании Дагистанцов и иметь сообщение с Дербентом; при том оное было и необитаемо. К названии сего укрепления Святого креста подала монарху случай самая сия земля, которая издревле называлась греческим словом Ставрополь, т. е. город креста, и государь заключил из сего, что Греки некогда имели на сей земле сего же имени город. Cиe тем вероятнее, что часть матерой земли, которая между рукавами сулакским и аграханским простирается к Каспийскому морю, называется от Татар Хучь, т. е. крест. По поводу сего и астраханские архиепископы стали называться астраханскими и ставропольскими, а до того, с учреждения астраханской епархии в 1606 году, писались астраханскими и терскими ⁶⁰.

Государь сам приискал под оную крепость место, сам снял с оного план, сам сделал чертеж сей крепости и сам оную размерил. В работе сей помогал его величеству бригадир Василий Яковлевич Левашев. Cия крепость была о шести бастионах; а как государь желал чтоб она имела способное сообщение с морем, то должно было запрудить рукав сулакский при крепости Святого креста, и всю воду согнать в аграханский, дабы оным свободнее было на всяких судах подходить к самой крепости, что посредством плотины в Сулаке и сделано было; но после, cиe запружение Сулака оставлено, поелику много нашлось [34] воды в одной Аграхани, и что ежели б пустить туда и сулакскую, то вода выступила бы из берегов и затопила.

Строение сей крепости продолжалось 1723 и 1724 года. В работу употреблены были Черкасы, бывшие в персидском походе, которые следующею весною переменены были другими, от Малороссийской коллегии, и пехотные солдаты. Лес на плотину, ворота городовые, мосты подъемные и прочие матepиaлы приготовлены городами и уездами Казанской губернии и чрез Астрахань, под наблюдением губернатора Волынского, морем доставляемы ⁶¹; а казармы велено делать как в Терках, мазанковые, по причине кривизны тамошнего леса, лежащого по Сулаку и Аграхани, который, однако, государь повелел сберегать.

Строение производилось под ведением генерал-маиopa Кропотова и инженер-подполковника де Бринель 1722 года (который был потом генерал-маиором с 23 апреля 1725 года), и 1723 года - инженер-полковника Ветерани.

Между тем как государь занимался заложением крепости Святого креста, донской атаман Краснощоков с 1 т. человек Донских Казаков и с 4 т. Калмыков, 26 сентября посланы в нападение на жилища усмия и отемишского султана Магмута, дабы еще отметить за их упорство, дать почувствовать тягость силы российского оружия и нанести страх для уверения всем окружным народам. 26 сентября Краснощоков выступил в поход, прибыл к неприятельским жилищам усмия и Отемиша, напал на оные, разорил что от прежнего поиска оставалось; много порублено, 350 человек пленено и 11 т. рогатого скота получено в добычу, кроме других знатных вещей Казакам доставшихся. Чрез четыре дня потом войски сии возвратились, т. е. 30 сентября.

В то же время получено в Аграхани известие, что Сурхай, владелец казыкумукский, приходил к [35] траншаменту вновь сооруженному за Дербентом при реке Рубасе; но наши сильно защищались, 600 неприятелей на месте положили, многих ранили и взяли у них два знамя.

Между тем государь лично посетил Брагунские теплицы, осмотренные в 1717 году по указу его доктором Шобером, и по имени его величества названные теплицами Святого Петра, оные осматривал и в них купался ⁶².

Укрепления Аграханского ретраншамента умножены и в каждом из четырех болверков оставлено по шести пушек.

Собираясь к обратному отъезду в Астрахань государь назначил число войск нужное к содержанио гарнизонов в Аграханском и в прочих укреплениях до Дербента и вверил все новые прибретения свои в начальство генерал-маиора Матюшкина; под ним генерал-маиор Кропотов. Бригадиру Шамандрину дан указ 28 сентября расположиться с корпусом его против Андреевой деревни и при нем же повелено быть впредь до указа приставу над Калмыками, гвардии порутчику Кудрявцову, т. е. с Калмыками.

Подполковник Леонтий Соймонов назначен комендантом в крепость Святого креста.

Карташев назначен комендантом в Аграхань(?), получил 15 октября наставление как укреплять город, и в случае неприятельского на оный нападения, защищать до последней крайности.

Генерал-маиору Матюшкину дана инструкция 5 ноября 1722 г., чтоб действовать драгунами противу усмия и прочих и прикрывать дербентских жителей работы (полевые?). Но чтоб все cиe чинить без азарту, сколько возможно. Строжайше запрещено делать какие либо разорения или обиды Черкесам и другим народам.

В исходе сентября излишняя кавалерия ⁶³ отправлена на зимовые квартиры и пошла на Астрахань к Царицыну, а [36] пехота посажена на суда в Аграхани и отправлена к Астрахани, где ей назначены упражнения к изготовлениям на будущую кампанию.

Сам же государь сел на бот у Аграханского ретраншамента 29 сентября и прибыл в Астрахань 4 октября.

Он дал указ губернатору Волынскому в том же октябре, о учинении морской пристани на острове Четырех бугров, лежащем на нагорной стороне Волги, в 60 верстах от Астрахани. Здесь устроена гавань, крепость и магазины - хлебные и артиллерийские.

Бригадира Александра Ивановича Румянцова, возвратившегося из Персии, государь определил в Казани, к построению мореходных судов.

Действительному тайному советнику Петру Андреевичу Толстому, находившемуся с государем в персидском походе, оставляя его в Астрахани для внешних сношений ⁶⁴, дал указ, что ему в отношении тамошнего народа говорить, рассуждать, внушать и утверждать; что ему смотреть, примечать и разведавши писать о народе грузинском.

Волынский получил деньги на покупку верблюдов, волов и телег. (Указ Сенату 5 ноября 1722 г.)

Большая часть регулярной кавалерии расположена на зимовые квартиры около Царицына, сколько из предосторожности от Турков, а не меньше, чтоб укомплектовались лошадьми, и что в следующую кампанию не были в виду действия в коих бы потребовалось большое число кавалерии, по затруднениям поставляемым с турецкой стороны.

При возвращении Калмыков из дербентского похода увели они в свои улусы от терской крепости больше 1 т. кибиток тамошних Татар, российских подданных, именуемых Хондроу, из которых Арслан-Мурза, с родом своим, в нескольких стах кибатках отобран к Астрахани ⁶⁵. [37]

В бытие Петра I в Астрахани, тамошний губернатор Волынский получил от кабинет-курьера Чеботаева, чрез находящегося в Раще российского консула Семена Аврамова, письмо от визиря ⁶⁶ или коменданта ращенского, что тамошние жители от бунтовщиков (Авганцов) весьма утеснены и ничего так не желают, как прибытия российских войск для их защищения.

В то время обширная столица Персии Испаган быв в осаде от Мир-Магмута и приведена истощением всего хлеба в ужасную крепость, долго и напрасно ожидала от молодого Тахмаспа ⁶⁷ помощи, на которую имели крепкую надежду, ибо Тахмасп странствовал бесполезно около Ардевиля и Тавриза. Злополучный шах Гуссеин не видел ниоткуда спасения. Мир-Магмут требовал от него, чтоб дал ему в супружество одну из дочерей своих и дозволил ему быть самодержавным в Кандагаре ⁶⁸; но шах надеяся на скорую помощь сына своего Тахмаспа непринял сих предложений. Наконец быв обманут в своих ожиданиях, а Испаган в крайности, решился сам идти в лагерь Авганов 22 октября ⁶⁹. Он отдал Мир-Магмуту знаки своего достоинства и свое государство и в возмездиe заключен в темницу с большею частию своей фамилии. Он погиб от рук хищника сам ⁷⁰ и 31 человек из его фамилии.

Сын его и объявленный наследник Тахмасп, восприявший в сих обстоятельствах титло шаха, укрывался тогда в Ардевиле, Казбине и в Астрабате у астрабатского [38] владетеля Фетали-Хана, Каджара, губернатора тамошнего, деда известного Ага-Магомет-Хана. Удаленные от Испагана провинции еще ему повиновались.

Когда еще Испаган не впал в руки бунтовщиков российский консул Аврамов по инструкции государевой виделся в Ардевиле с молодым Тахмаспом, и порученное на него дело исполнил так, что Тахмасп отправил к государю послом Измаил-Бега, который имел доверие заключить с российским государем союз против бунтовщика Мир-Магмута и за вспоможение обещать некоторые при Каспийском море лежащия персидские провинции ⁷¹. Измаил-Бег следовал к государю в Дербент сухопутно; но с талышинских берегов увидев суда российские, захотел ехать морем, для чего и возвратился в Раще уже тогда, как Шипов там явился.

Петр I тем легче согласился не опустить сего удобного случаю на посылку войск в Гилянь, что о предмете посольства Измаил-Бега имел уже известие, и доселе толико заботяся, что не имел предлога к занятию персидских приморских провинций, не захотел упустить толико удобного случаю. Почему тотчас решился послать несколько войск в Гилянь, которая главнейше могла удовлетворить торговому предмету государя, отпуская в год из себя одного шелку больше 70 т. пуд.

Из слов Андрея Семенова, прикащика купца Евреинова, начертил Соймонов государю положение Раще с окольными местами и ведущими туда дорогами.

Назначенное в Гилянь войско состояло из двух баталионов пехоты под командою полковника Шипова, [39] наилучших свойств мужа ⁷². Ему предлежало занять Раще для защиты Гилянцов от бунтовщиков и на дороге от Раще к Казбину ⁷³, в ущельях, в удобном месте, поставить крепость, дабы бунтовщикам и Персам пресечь путь в Гилянь. 6 ноября ⁷⁴ сей десант отправился в море на 14 судах из Астрахани, а 14 числа отправился от Четырех бугров. Пожалованный в капитан-лейтенанты Соймонов посадил его на свои мореходные суда. Государь выпроводив его сам, 13 ноября поднялся в Москву и 17 декабря имел в нее торжественный везд. Главное над всем по персидской экспедиции наблюдение поручено в Астрахани генерал-адмиралу графу Федору Матвеевичу Апраксину.

Шипов вошел в Зинзилийский залив в исходе ноября. Сей морской залив есть собственно озеро, коего длина более 50 и около 30 верст в широту. Входят в него из Каспийского моря узким каналом длиною верст на 10. Из залива сего входят в малую речку Перибазар, по которой расстоянием 5 верст идти к деревне того же имени. По всему заливу берег каменистый.

Шипов войдя в Зинзилийский залив послал капитана Языкова известить тамошнего визиря пребывавшого в Раще и консула Аврамова о своем прибытии и с требованием лошадей для перевозки воинских тягостей в Раще; но получил от визиря в ответ, чрез два дня, что в город Раще без указу шаха не может быть принят, и потому бы Шипов с войсками российскими остался на своих судах; в противном же случае учинено ему будет сопротивление. Шипов, не смотря на то, поспешил войти в устье реки Перибазара и двумя ротами занял неукрепленное местечко Перибазар, ибо за болотными и низкими местами нигде [40] больше пристать не можно было; в два дня сделал там окоп, и заняв его двумя ротами, пушками и всем нужным, со-держал с судами в устье реки Перибазара находящимися беспрерывную коммуникацию; а чрез то и предупредил визиря, который также намеревался засесть в Перибазаре. Визирь видя cиe удовольствовался удостовериться, что Шипов имеет именной государев указ для защищения Гиляни от бунтовщиков, дабы ему легче было ответствовать пред своим государем за впуск России в Раще, главный город области гилянской, и потом позволил Шипову войти в тот город.

Город Раще находится от Перибазара в 12 верстах сухопутной дороги и около 10 верст от Зинзилийского залива, при ручье называемом Сиарутбар, который иногда высыхает. Домов в нем до 2000 широко рассеянных, с садами, все домы каменные; мечетей множество, караван-сараев больше 50 и множество разных фабрик. Город занимает пять квадратных верст, ничем не укреплен, стоит в низкой долине, окруженной со всех сторон великими лесами.

Шипов войдя в Раще занял там каменный четыреугольный караван-сарай, в котором обыкновенно Poccияне продавали свои товары. У оного было двое ворот и посреди двора колодез. Сей торговый дом стоял на конце города и с городской стороны была пред ним широкая площадь, а с другой, большой луг. Оный подобен был замку и без трудности укреплен быть мог. Шипов вошел туда с шестью ротами, а в Перибазаре оставил с двумя подполковника Колюбакина. В cиe время находился в Раще и консул Аврамов и персидский посол Измаил-Бег, который следуя сухопутно к Дербенту в сопровождении Иностранной коллегии переводчика Петричи, родом Грека, с талышинских гор увидев суда российские, Шипова везшие, захотел ехать морем и для того возвратился в Раще уже тогда, как Шипов там явился. Рашенский визирь старался удержать его от дальнейшого пути и сделал сходное тому представление шаху; побуждением для визиря было то, что с уступлением [41] Гиляни России он лишится своего места. Тахмасп был государь слабого разума, следовал во всем советам своих министров, и действительно требовал назад Измаил-Бега; но между тем как указ его шел в Раще ⁷⁵ консул Аврамов ведая об оном предварительно, и согласно с Шиповым и капитан-лейтенантом Соймоновым, предвидя, что сего-то посольства государь ожидал с нетерпением, решились поспешить отправлением Измаил-Бега к тому уже приготовленного (не объявляя ему о причинах такого поспешения), на судах, под начальством лейтенантов Лунина и Татищева из Гиляни в Астрахань, что и исполнили в начале генваря 1723 года, хотя в тогдашнее время Астрахани достигнуть и невозможно было ⁷⁶. Измаил же на то решился тем паче, что не знал об отменительиом указе и положился на свою инструкцию и на полномочие от двух государей ему данное. Посол продержан в Апшеронском проливе, на Святом острове, до марта месяца, как настала теплая погода, а в С. Петербург прибыл 10 августа того же 1723 года. Когда Измаил-Бег столь поспешно отправился в Poccию из Раще, после того явилось еще больше признаков злого визирского умысла, ибо визиря хитрость Русских за Измаил-Бега озлобила. Ежедневно приходили в Раще вооруженные Персы, и чрез несколько недель собралось до 15 т. человек, куда явились визири провинций гилянских: кескерской и астаринской. Кескер севернее Раще верст на 60; а Астара севернее верст на 180.

Тогда Шипов на углах своего караван-сарая сделал два болверка и на вопрос визиря, для чего? отвечал, что европейские воинские правила требуют такой предосторожности, хотя и нет никакой явной опасности. [42]

В конце Февраля 1723 г. прислали три визиря к нему сказать от имени всех их, чтоб он вышел из их земли, пока его к тому не принудят. Но Шипов отвечал, что того исполнить не может без именного от своего государя указа, и тем больше, что с послом Измаил-Бегом отъехали два судна, без коих все при нем, Шипове, находящиеся люди не могут вдруг на оставшихся отправиться. Сей отзыв на некоторое время удовольствовал Персов, полагавших, что Шипов станет нагружать тягости свои на суда.

Но как 17 марта Соймонов с 8 судами отправился из Зинзили для описания мест при устье реки Куры, и остались для защищения гавани под начальством капитан-лейтенанта Золотарева гукер, большой корабельный бот и эверс, из коих два первые снабдены были артиллериею; а Персы узнали, что никаких тягостей на отшедших судах не положено, то повторили Шилову прежнее свое требование.

По отрицательном его ответе Персам великое их множество и малое число Россиян придало столько смелости, что они приступили к действиям военным. Из четырех пушек и мелкого оружия начали стрелять по караван-сараю и убили капитана Резина. Шипов пробыл тот день спокойно; но около полуночи послал роту гренадер с капитаном Шиллингом в задние ворота с приказанием обошедши напасть, с тылу на спящого неприятеля; а как cия рота далеко уже отошла, то Шипов приказал выступить еще двум ротам в передние ворота и бить тревогу. Неприятели увидя, что с двух сторон чинится на них нападение, не знали где больше требовалось сопротивления. Больше 1 т. человек побито. Чрез несколько минут место сражения очистилось; за бегущими гнались Русские по всем улицам города.

Персы тогда вооружены были саблями; немногие имели ружья, и те без замков, и зажигали их фитилями. К каждому же такому ружью не было у них больше двух или трех камышем обверченных патронов.

Того же дня думали Персы истребить и три судна в Зинзилйском проливе стоящия. Они в ночи сделали на берегу [43] батарею из плетня, землею насыпанную, и поставили на оную 4 чугунные 6-ти фунтовые пушки. На рассвете начали они стрелять из пушек. На судах было не больше 100 человек, а число Персов простиралось до 5 т. Золотарев шел против огня; судам велел тянуться завозом к батареи, и коль скоро суда стали против нее, и со всех судов, как из пушек так и из ружей стрелять начали, то в четверть часа ни одного неприятеля не осталось: все побежали.

По сих действиях оставили Персияне Россиян в покое; полковник Шипов по государевой инструкции, на выезде из Раще по большой казбинской дороге, откуда с персидской стороны надлежало наиболее опасаться нападения, заложил крепость ⁷⁷. Она состояла из земляного вала о пяти бастионах ⁷⁸ и служила как бы цитаделью городу, имея пред собою к Казбину узкую дорогу, оттуда к горам лежащую; защищала Раще с западной стороны, так как с восточной стороны к тому же способствовал старый караван-сарай. Ибо Гилянь отделяется от прочих персидских внутренних провинций беспрерывным кряжем гор, отраслию Кавказских, и от Казбина входят в Гилянь узкою дефилеею. Казбин по ту сторону сих гор в 191 верст от Раще.

Раще окружал лес; но Россиянами изрублен, и земля сравнена так, что удобно до гор видеть можно.

С наступлением 1723 года, в марте, государь назначил бригадира Василия Яковлевича Левашева к начальствованию в Гиляни. Он прибыл туда из Астрахани с четырьмя баталионами пехоты, которые, равно как и прежние два, укомплектованы новыми рекрутами; туда же отряжено и ... драгун.

Левашев тотчас приступил к деланию укрепления и прочого потребного. Персы старались чинить ему в том помешательство, чинили грабежи и разорения. Левашев не смел употребить действие силы, по причине, что в указе [44] повелено ему поступать ласково. Но Петр отвечал, чтоб плутов чинящих грабежи ловить и казнить; а вообще поступать с сим народом по случаю гордо, отчасти грозно, а всегда бодро; а ласково поступать только с теми, кои обходятся добре.

В указах Петра I данных бригадиру Левашеву 17 апреля, 17 маия и 3 июня 1723 г. между прочим повелено, что коль скоро он в Гилянь прибудет, то бы немедленно осведомился подлинно, где обретается Магмут, Мир-Вейсов сын, который Испаган получил и Персиею овладел. Отправил бы к нему чрез кого либо из магометан от себя письмо, чрез тайную посылку, но данному образцу; и когда от Магмута дано будет позволение об отправлении к нему одного из наших людей, тогда послать к нему консула нашего в Гиляни Семена Аврамова и велеть ему сделать представление но данной инструкции, стараясь всячески склонить Магмута, чтоб он неотдал себя в турецкую протекцию ⁷⁹; и ежели он, Магмут, с Аврамовым пришлет кого от себя к нам, то приняв его честно проводить немедленно в Астрахань.

В форме письма Левашева к Магмуту дано ему титло высочества. По изяснении причин убедивших российского государя к занятию персидских провинций, от разграбления разбойниками Россиян и проч., Левашев поздравлял Магмута от себя со вступлением на престол персидский, уверяя, что имеет монаршее повеление не входить ни в какие неприятельские действия против войск магмутовых и требовал позволения отправить к нему нарочного человека, с некоторыми важнейшими делами.

В инструкции же Аврамову написано, что когда получится от Магмута позволение к нему отправиться, то ему, Аврамову, поздравить Магмута от имени Левашева с возшествием на престол; сказать о причинах вступления российских войск в Гилянь, чтоб не допустить чужих народов овладеть сими местами; уверить, что пока не дано будет [45] от него, Магмута, причин, до тех пор Левашев не вступит с ним в неприятельские действия; сказать, что как он, Магмут, вступил на престол, то может Левашев его обнадежить, что это не только не противно, но прииятно государю Петру; и если он, Магмут, дружбу с Петром содержать хочет, и от себя пошлет к Петру нарочного с обявлением о возшествии на престол, то государь признает его в сем достоинстве и дружбу установит, желая впрочем, чтоб он был самовластным в Персии, как прежние шахи, а не зависимым Порты, как Турки разглашают, якобы он, Магмут, в подданство Порты отдаться хочет; и если бы к тому от Порты он был принуждаем, то Петр окажет ему по требованию его сильное противу того вспоможение; ибо Петр никогда того допустить не может, чтоб персидское государство перешло в турецкое подданство. Всячески Аврамову отклонять Магмута от вступления в подданство турецкое. Но все cиe представлять словесно, и ежели Магмут что либо будет говорить об оставшемся (и старшем?) сыне шаха, отвечать, что когда Магмут установит дружбу с Петром, тогда Петр изобретет способы, чтоб сей сын шаха впредь ему, Магмуту, никакого помешательства учинить не мог.

NB. Консул Аврамов в сие время был в пути в Петербург, то Левашеву государь повелел послать вместо его кого либо другого.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год П. Г. Буткова. СПб. 1869.

© текст - Бутков П. Г. 1869
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Осипов С. Г. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001