ГЛАВА 7

Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ НОВОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА

С 1722 ПО 1803 ГОД

П. Г. БУТКОВА

ГЛАВА 7.

В течение 1723 года и город Баку взят во владение Poccии. Известно, что в бытность Петра I в Дербенте Бакийцы отреклись принять российский гарнизон. Государь еще в бытность свою в Астрахани, еще 5 ноября 1722 г., разпорядил и предписал генерал-маиору Михаилу Ананасьевичу Матюшкину, что коль скоро вновь изготовляемые в Казани мореходные суда в Астрахань придут, то посадя на них 4 полка идти к Баку и взять его. [46]

Сколько государь ни спешил сею экспедицею, особливо опасаясь, как заключаем, чтоб Турки вошедшие уже в Персию не предуспели занять Баку, при всем том Матюшкин отправился из Астрахани 20 июня 1723 года на 15 пакет-ботах, 5 гальотах и нескольких бусах, и 6 июля прибыл к Баку, стал посреди бакийского залива на якоре. С ним отправились генерал-маиор князь Трубецкой и бригадир князь Барятинский. Артиллерею командовал маиор Гербер.

Баку лежит близ Каспийского моря, в 200 верстах от Дербента. Понеже там берег отлогий, то городские стены вдались в самое море, и есть там способная пристань и корабли могут приставать у самого города.

Город обнесен стенами из белого песчаного камня: тремя с сухого пути, а одною от моря. Из оных трех внутренняя есть древняя и почти совсем засыпалась землею. Две другие построены шахом Аббасом и отделяются промежутком на 11 аршин. Из них внутренняя имеет толщины около 8 аршин и вышины до 5 сажень; а наружная толщиною 2 1/2 аршина и вышиною 7 аршин. Имеются на стене(?) бойницы. Последняя обведена еще рвом в глубину до 4 аршин и в толщину до 3 сажень. Стена же приморская имеет в высоту до 1 1/2 сажени и толщиною 2 1/2 аршина. Длина крепости по заливу 250 сажень, а широта от моря в гору 150 сажень.

Город сей имел над собою султана, который при владении шахов Сефиева поколения подчинен был шамахийскому хану, который определял в Баку наиба или коменданта, точно как в Дербент. Жители города были по большей части кизильбаши или персидские солдаты, которые получали жалованье. Деревни к Баку принадлежащия и лежащия к Шамахе и Сальяну совсем тогда опустошены были от бунтовщиков, господствующих в Шамахе.

Генерал-маиор Матюшкин тотчас по прибытии своем к Баку послал к султану сего города письмо к нему от Измаил-Бега, персидского посла, отправившегося в С. Петербург, склоняющее к сдаче, которое Матюшкин взял [47] от Измаил-Бега до отезда еще его в С. Петербург. Подателю же сего письма, маиору Нечаеву, приказал сказать в городе, что он, Матюшкин, пришел но указу своего государя, чтоб принять город в защищение против бунтовщиков. Но Бакийцы остались в прежнем своем упорстве: Maиора в город не пустили и дали подобный прежнему ответ с присовокуплением, что они не обязаны следовать совету Измаил-Бега, ни же принимать от него повеления.

По сему Матюшкин приказал тотчас делать приготовления к атаке. 21 июля 4 баталиона высажены на берег на юге города Баку и обметались рогатками. Появилась из города сильная конная вылазка; но оная быв встречена двумя полевыми пушками, немедленно побежала в город. Тогда же и 7 гекботов, подшед ближе к городу, стали полукружком на якоре. Осажденные стреляли по них из своих пушек, когда суда шли на предписанные места; но как уже с судов 18-ти фунтовые медные пушки действовать начали, то и часа не вытерпели Персияне, побежали от своих пушек, и больше не было слышно от них стрельбы. Бомбы, коих в тот день брошено 94, учинили в городе великий пожар. На берегу сделали батарею подле российского лагеря и поставили на оную 4 гаубицы. Как из сих, так и с судов день и ночь стреляли в бреш, чтоб не дать времени осажденньм заделывать проломанные места. И так, в четыре дня довольный бреш был сделан; однако осажденные к сдаче еще никакой склонности не оказывали, проводя время в тщетных вылазках на помянутую батарею. Они всегда были конные, чтоб скорее уйти возможно было.

25 июля определено было взять город приступом. Но в ту ночь восстал сильный ветер с берегу, и согнал с места суда, с которых должно было учинить десант, так что и стрельбу продолжать было не можно. Сей случай осажденные употребили в пользу и в ту же ночь заделали проломы.

Следующого дня Матюшкин чрез тамошнего персиянина писал к Бакийцам, чтоб они в тот же день сдались на дискрецию, не надеясь на крепость стен, которые от ядер российских разваливаются; что они останутся при своей [48] собственности; а в противном случае, при взятии города никому пощады не будет дано.

Cиe письмо возимело полный успех. Не прошло и одного часа, как осажденные выставили белые знамена на приморских набережных башнях, да и с берегу знаки давали, чтоб кого к ним прислали.

Матюшкин послал 2 вооруженные шлюпки с офицерами, кои привезли четырех депутатов из города, обявивших, что жители желают сдать город и в учиненной противности просят прощения. Матюшкин отпустил их дав им договорные пункты. Находящиеся на берегу баталионы были поставлены в строй, а бакийские жители почти все вышли за город без оружия, уведомляя Матюшкина, что все к вшествию Россиян готово.

В тот же день 26 июля войски заняли караулами ворота и другие места; на площади городской, где стоит главная мечеть, учредили гауптвахту, а войски расположились в двух караван-сараях: индейском и армянском.

В городе найдено 80 пушек медных и чугунных и две большие гаубицы без станков. Пороху и другой аммуниции было очень мало, особливо недоставало ядер к гаубицам. Гарнизон остоял из 700 Персиян под командою старшого юсбаши (т. е. полковника) Магмут-Дарга-Кули, которые все приняты в нашу службу. Жителям подтверждены их вольности.

Собственность или доходы казны приняты в российское управление. Оные состояли из двух главных, поступающих в продажу статей: соли и нефти, и, сколько известно, приносили в казну российскую в год 50 т. рублей. Сверх того были сборы пошлинные и полавошные.

К сугубому укреплению города Баку пристроено к городу сему Россияннами 5 наружных регулярных бастионов, одетых диким камнем, примыкающих к последней наружной крепостной стене, которые были целы еще и 1796 года.

По взятии города донес помянутый юсбаша Магмут-Дарга-Кули на тамошнего султана, что он держит сторону шамахийских бунтовщиков и переписывается с [49] Дауд-Бегом. Того ради, султан взят под караул, и он и три его брата, со всем их наличным имением, отправлены в Астрахань, а юсбаше поручена команда над тамошними кизильбашами. Но у жителей, по именному государеву указу, отобрано все оружие.

В Баку учрежден комендантом бригадир князь Барятинский, да при нем остались полковники: Остафьев, Безобразов и Фразер.

В бакийском гарнизоне оставлено два полка пехотных, в коих 1725 года состояло 2382 человека. Сей гарнизон провиант и все нужное получал из Астрахани, по распоряжении губернатора Волынского.

О покорении Баку государь получил донесение 3 сентября 1723 года и Матюшкина наградил чином генерал-лейтенанта, который из Баку в Астрахань возвратился и по указу государеву, зимою сего же года, отправился в С.-Петербург обще с губернатором Волынским.

ГЛАВА 8.

При отбытии Матюшкина из Астрахани в Петербург, по государеву указу от 16 сентября 1723 г., коим государь уведомлял Матюшкина о заключенном с Измаил-Бегом трактате, послано Матюшкиным предписание бакийскому коменданту, бригадиру князю Барятинскому, отправить довольную команду к реке Куре 80, дабы овладеть тою стороною. Cиe потому нужным являлось, что когда по покорении Баку разосланы были манифесты, чтоб приморские земли поддались России, то сальянский наиб Гуссеин-Бег явился первый, дал присягу в верности и просил при том о защищении его от Дауд-Бега и его сообщников. Впрочем, сальянский народ во время общого мятежа отложился от персидского правления, и Сальянцы еще 1719 года хотели поступать неприятельски с флота капитан-лейтенантом фон-Верденом, при описании им Каспийского моря. [50]

Из Баку послан морем подполковник Зимбулатов с баталионом драгун, который прибыв в Сальяны, основал пребывание свое на одном из островов реки Куры, против жилища сальянского наиба и учинил приготовление для укрепления того места.

Наиб с Зимбулатовым обходился сперва весьма учтиво, ходил к нему часто в гости и приглашал его к себе. Когда он думал, что довольно возбудил к себе уверение, то позвал он Зимбулатова со всеми его офицерами к себе, на обед. Зимбулатов, не опасаясь никакого коварства, пошел к нему с офицерами, не взявши с собою солдат для прикрытия, ибо некоторые унтер-офицеры и деньщики также мало к прикрытию здесь ему служили, как и гребцы, находя-щиеся на шлюпках. Из офицеров остался в лагере один больной прапорщик. Когда Зимбулатов с офицерами за столом развеселился, то наиб дал знак войти немалому числу сильнейших своих людей с обнаженными саблями и кинжалами, которые, напав на офицеров, всех до одного умертвили бесчеловечно многими ранами; да и унтер-офицеры, деньщики, гребцы, словом, все на одной стороне реки бывшие, равное несчатие потерпели. Убийцы гнались за некоторыми до шлюпок и там жалостно смерти их предавали. Cиe видя, оставшееся в лагере солдаты, опасаясь равномерного неприятельского нападения, которому без предводительства офицеров противиться не надеялись, признали за лучшее, чтоб с больным прапорщиком возвратиться на судах, на которых пришли, чрез море в Баку. После сего, cиa страна занята Россиянами не прежде 1726 года. Cиe случилось чрез 4 месяца по прибыли Зимбулатова на Куру 81.

После того, Гуссеин-Бег пристал к партии Дауд-Бега, коего внушениями, как думать должно, и поступил на оное вероломство, и Портою явно принять в ее протекцию. [51]

ГЛАВА 9.

Движения карталинского царя Вахтанга и персидских Армян на пользу дел России с одной стороны, а успехи Россиян в занятии некоторых приморских областей персидских с другой, потревожили Порту.

Лишь только царь Вахтанг 1722 года принял публично христианскую веру, Константин, кахетинского владетеля (незаконный) сын, который содержа магометанскую веру был сердцем и душою предан Персам и именовался Магомет-Кули-Хан, сделался Вахтангу врагом непримиримым. Он, известя о сем шаха молодого, находившегося в Адербиджане, и поставя Вахтанга в виде бунтовщика против шаха, испросил от шаха позволение Вахтанга низвергнуть и быть царем Карталинии. Получив от шаха некоторое число Персов он наступил на Вахтанга; однако Карталинцы все его войско разбили на голову и отняли у него всю артиллерию и лагерь. Сам предводитель едва спасся с тремя человеками и бежал к Лезгам. Он обещал им дать на три дня грабить Тифлис, и Лезгины и прочие Дагистанцы приняв сей договор охотно, вторглись неожиданно в Грузию и внезапно напали ночью на карталинское войско, которое стояло в лагере вне Тифлиса и беспечно предано было сну. Карталинцы были побиты; никто не успел ни взять opyжия, ни сесть на лошадь. Константин овладел Тифлисом, предал его грабежу Лезгов, а Вахтанг удалился в Имеретию. Cиe было 1723 года.

Вахтанг писал о сем к губернатору Волынскому, который донес о том государю 17 сентября 1723 года. Вахтанг будучи и в сем бедствии не оставлял гордости.

18, 19 и 20 апреля 1723 г. Петр Великий послал грамоту к царю Вахтангу с капитаном гвардии Баскаковым, который снабжен был и наставлением на военный действия в Грузии; а генерал-маиору Матюшкину повелено было отправить к Вахтангу в Грузию часть войска под командою Баскакова, которому дано и наставление о той его посылке с войсками и как ему поступать. [52]

7 ноября 1723 г. писал государь Волынскому о снабдении всем потребным отправляющихся в Грузию 2 т. солдат (кроме пошедших с Баскаковым).

29 маия 1724 г. оный Баскаков был уже в России и употреблен в другое дело.

По Герберу:

Вахтанга по тогдашним обстоятельствам не можно было довольно подкрепить; то кахетински й царь Вахтанга в 1723 году выгнал.

27 маия 1723 г., к Матюшкину в Персии ответное на письмо его (К государю) и о полученных письмах епископа армянского. Письмо к сему епископу.

16 маия 1724 г., о даче (от государя) Имеретинцу князю Борису Туркистанову 20 рублей. (Видно, Вахтанг был тогда в Имеретии 82) и Туркистанов прибыл от него к государю вместе с Баскаковым.)

Успехи оружия российского встревожили Турков. Все паши пограничные получили повеление собирать поместные свои войски. Они тремя отделами большой своей армии заняли страну от Эривана до Тавриза; но прежде всего паша эрзерумский с 20 т. войска вошел Карталинию весною 1723 г., как Вахтанг укрывался в Имеретии, принадлежащей Туркам, где в cиe время царствовал Александр с 1720 г., по смерти отца своего Гиоргия 83; а Константин, не могши противиться Туркам, удалился в Кахетию. Потом захватили кахетинского царя Константина или Магомет-Кули-Хана, изгнавшого пред тем только из отечества Вахтанга, отрубили ему голову, которую послали к султану, заняли нижнюю Кахетию или Кизик. Некоторое время паши правили должность царей в Карталинии и Кахетии; но потом в Карталинии возвели на царство брата Вахтангова, Иессея, некогда уже царствовавшого и вновь принявшого магометанство омарова толка, к чему Турки насильно Грузин приводили. В верхней же Кахетии или Телаве сделали царем уже 1731 г., [53] брата Константинова Теймураза, родителя умершого в наших днях царя Ираклия. Таким образом Турки владели Карталиниею и Кахетиею 12 лет, пока вытеснил их отсюда шах Надыр. В то же время Турки заняли почти всю малую Армению и земли к шамахинскому ханству ныне принадлежащия, где владели принятые Портою в покровительство бунтовщики Сурхай и Дауд-Бег. Таким образом Турки знатные уже силы содержали в недрах персидского государства, и уже рано весною 1723 г. расположили на границах своих от 70 до 80 т. войска.

Pоссийский двор делал опыт преклонить на свою сторону Сурхая; о сем, по данному от двора образцу, писал к Сурхаю дербентский комендант, полковник Юнгер, в июле или августе 1723 года. Нет сумнения, что cиe касалось до склонения Сурхая на нашу сторону; но Сурхай, быв врагом Дауд-Бегу и недоброжелателем Туркам, которые предпочли ему, природному князю, мужика Дауда, и которым он досаждал чрез Лезгин, и заставил их склонять его к себе благосклонностию, то Сурхай на обе стороны подавал надежду, чтоб увидеть, кто предложит ему полезнейшие кондиции, пока наконец туретские деньги превозмогли в 1727 году. Вступление Турков в Персию заставило государя принять меры осторожности, и Петр, указом 6 апреля 1723 г., предписал генерал-маиopy Матюшкину о имении осторожности во всех местах, наипаче в Дербенте, от Турков и о сделании в Дербенте новой земляной крепости между каменных стен; прибавить людей в дербентский гарнизон.

Строение крепости на Куре государь повелением Матюшкину 19 апреля 1723 г. приказал отложить впредь до указа.

ГЛАВА 10.

Персидский посол Измаил-Бег прибыл в С. Петербург 10 августа 1723 г.; 14 числа был он у государя на публичной аудиенции, a 12 сентября 1723 года, по данному ему [54] от шаха Гуссеина и Тахмаспа полномочию, заключил с российским мииистерством трактат.

Сей трактат между Петром I и шахом Тахмаспом заключен чрез российских министров: канцлера графа Головкина, тайного советника барона Остермана и тайного канцелярии советника Степанова, и чрез полномочного персидского посла Измаил-Бега. Договором сим государь обещал шаху против его бунтовщиков и всяких его неприятелей вспомогать и для того послать потребное число войск для действий к утверждению шаха в спокойном владении; а зато, посол по данной от шаха полной мочи, уступает вечно в подданство России города Дербент, Баку с землями их и провинции Гилянь, Мазандеран и Астрабат (т. е. всю землю по берегу Каспийского моря, от Дербента до Астрабата), дабы оными наградить содержание в Персии российских войск, кои пошлет государь против бунтовщиков, и что от шаха на содержание их денег не требует.

По заключении с Измаил-Бегом трактатаконсул секретарь Аврамов бывши у государя, при возвращении в Гилянь получил поведеление приготовить жителей тамошних к подданству в уступленных провинциях и обнадежить их всякою милостию и покровительством; стараться о восстановлении в Гиляни прежних торгов и мануфактур, а паче шелков, и для того бы взял с собою сколько надобно переводчиков из Казани.

Но как невозможно, чтоб для отправляемого в Персии против бунтовщиков российского войска потребное число лошадей для конницы, артиллерии и прочого, в такие отдаленные края морем перевезено быть могло, то предоставляется командирам российских войск сыскать потребное число лошадей в уступаемых персидских провинциях; а если чего невозможно будет сыскать, то со стороны шаха отпущены будут деньги на покупку недостающих лошадей, полагая не свыше 12 рублей на лошадь; но верблюды под багаж, сколько будет потребно, шах даст в своих границах без найму и безденежно; тоже в своих границах даст шах хлеб, мясо и соль Русским, когда они против бунтовщиков [55] пойдут, но с заплатою от российского государя за то по уговорной цене, а именно: за шахов батман 84 пшеницы по гривне; за шахов батман мяса говяжья по 15 1/2 коп.; за барана в 4 батмана шаховых по рублю; за шахов батман соли по 2 коп,; но ежели цена выше будет, излишек шах заплатит из своей казны.

Измаил-Бег получил отпуск от двора на возвратный отезд чрез два дня по заключении оного трактата, и в подарок шаху повел белых медведей. К шаху отправлен резидентом князь Борис Мещерский, (который кажется не видел шаха, что Измаил его не достиг) и к шаху послана государева грамота известительная о заключенном послом его трактате и об обратном отпуске посла сего. Но шаховы министры почитали Измаил-Бега изменником; и он, прибыв в Раще, остановился там на житье под российским покровительством; ибо Измаил-Бег, по заключении трактата, просил Петра I, что ежели ему от двора шахова за уступку провинций какая беда будет, то хотел у нас быть под протекщею, и государь дал указ бригадиру Левашеву 21 сентября 1724 г. (1723?), чтоб он то исполнил, называя Измаил-Бега человеком умным и верным своему отечеству; и подлинно сей Измаил-Бег в начале 1725 г. отвезен в Астрахань из Раще, где он жить боялся, и в Астрахани прожил больше 20 лет.

При шахе в Ардевиле находился в исходе 1724 г. консул 85 Семен Аврамов, который старался довести шаха до ратификация трактата (?). Он там 1725 года.

В следствие оного трактата последовали распоряжения: 16 сентября 1723 г. послан указ бригадиру Левашеву (полученный им 27 марта 1724 г.), что поелику посол персидский уступил нам в вечное владение земли от Дербента до Астрабата по Каспийскому морю и посылает с тем человека своего с письмами, обявить тем провинциям, что они уступлены; того ради, вступай рядом во все дела; и ежели [56] станут говорить, чтоб подождать пока шах ратификует, не слушать, но приниматься за полное правление как следует, а кто противиться будет, силою поступать. Власть и правленииe визирское взять Левашеву на себя и даже занять его квартиру, и о сем особый указ государев публиковать жителям, коего несколько экземпляров послано. Управителей выбрать русских; а где не можно без их народа, то и тутошних добрых людей. Приняться собирать доходы; изыскивать то, что шло по карманам. Разведать о заводах 86, изыскивать сахар, медь и свиней, который есть в Гиляни. Тоже искать, нет ли селитры. Стараться умножить торг фруктами, от которых немалый торг может быть не токмо дома, но и в Польшу. Обращение монеты российской и. персидской привести в уравнение. Впрочем, что надлежит до Гиляни, то в управлениии оной поступать во всем прямо, как здесь написано. От прочих требовать, чтоб были к нам в верности подданства; подати и доходы по прежнему собирали и к Левашеву доставляли, а ежели того не учинят, то все то впредь на них взыскано будет. Где можеш своими людьми управляться, туда действительно посылай и оные содержи; а где за дальностию не можно, то туда посылай от себя человека, с обявлением вышеписанным, дабы тем учинить начало.

Тогда бригадир Левашев особою грамотою государя учрежден верховным управителем в Гиляни и над всеми по обеим сторонам (Гиляни) лежащими провинциями, кроме Дербента, Баку и Астрабата; и повелено ему вступить в управление тех провинщй. Указом Петра I от 21 сентября 1724 г. повелено Левашеву чинить все по его усмотрению что надобно, понеже переписываться далеко.

К калмыцкому хану послан указ государев, чтоб был готов к походу, в следствие обещанного трактатом вспоможения шаху.

Действие публикованного манифеста Левашевым было такое, что знатнейшие купцы в Раще, домами жившие, выехали тогда оттуда, и земля тамошняя сделалась театром войны, как увидим, потому что персидсые начальники, при шахе [57] Тахмаспе бывшие, не захотели согласиться на сделанное Измаил-Бегом уступление.

16 сентября 1723 г., указы губернаторам казанскому и астраханскому об отправлении каждому из них предписанного числа переводчиков в Гилянь; а казанский чтоб дал их подателю письма, консулу Аврамову, по выбору его.

Как Турки занимали Грузию и Армению, то многие из Грузин и Армян, коим подданство к Персии всегда сноснее было, чем подданство к Порте, оставя свое отечество вышли в Гилянь 1723 года и там, поувещанию Левашева, вступили в российскую службу, и простираясь до 700 человек, составили несколько рот или шквадронов не регулярных. Они употреблялись в службу 8 лет в Гиляни, потом в Дербенте, далее в крепости Святого креста и наконец в Кизляре. Жалованья производилось им в Гиляни в год по 15 рублей.

Равным образом некоторые Грузины переселились в Дербент и там устроили монастырь.

ГЛАВА 11.

 

Завоевания российские в Персии устрашили Порту. Султан уже готов был обявить войну Poccии; но маркиз де-Бонак, французский посол в Константинополе, старался о при-ирении и успел в том. Порта согласилась, чтоб ей не препятствовали взять часть такой земли, которая истреблялась сама собою.

Петр Великий для сохранешя дружбы и мира с Портою, с оною, и в угождеие оной, учинил трактат (особливо, что Турки ввели уже в Персию знатные силы, и что Тахмасп отринул помощь российскую против Турков), по которому между владения Poccии и Порты в Персии границы определены, и Порте от всего персидского государства, хотя бы шах Тахмасп оный трактат принял, или нет, для удобнейшого отнятия между всех трех держав подозрений, не переходимые пределы предписаны и постановлены. О сем деле учинен проект прелиминарного трактата в 1723 году, [58] в Константинополе, с мииистром Неплюевым, на который требовалось согласить шаха Тахмаспа. Главное содержание оного состояло в том, чтоб российскому императору вольно владеть уступленными от шаха Тахмаспа лежащими в Персии местами от Дербента и Астрабата до реки Осы. Чтоб границы между обоими государствами, Портою и Рос-сиею, определены были между Шамахою и Баку; чтоб Порте, кроме прежде завоеванных ею городов, еще уступлены были эриванская, тавризская и казбинская провинции, до самых тех мест, где древних турецкого владения границы 87 находились.

В следствиее сих прелиминарных пунктов 12 июня 1724 года заключен в Константинополе о Персии трактат, который содержит:

Что когда Мир-Магмут взял Испаган и шаха с детьми заключил в темницу, то Порта в cиe время заняла Грузию, а Петр I, Дербент и Баку в ширванской провинции и некоторый еще места по берегу моря Каспийского лежащия; а между тем, с явившимся в стороне Казбина и Тавриза сыном Гуссеина Тахмаспом Петр I постановил, чтоб помянутой ширванской провинции с городами Дербентом и Баку, также Гиляни, Мазандерану и Астрабату остаться под владетем Poccии, за что Петр I принял на себя помогать Тахмаспу и отобрав овладенные Магмутом места, посадить его на персидский престол, к чему Петр I склонил и Порту, т. е., чтоб и она взяла тахмаспову сторону, с тем однакож, чтоб сей Тахмасп уступил Порте прилежащие к турецким границам персидские провинции; и для переговоров о сем Петр I определил полномочным резидента своего при Порте Ивана Ивановича Неплюева, а Порта верховного визиря Ибрагим-Пашу, под медиацию маркиза де-Бонака, министра короля французского. И так, чрез медиацию cию, между Портою и царем соглашено и постановлено:

1-е. Поелику Лезгины ширванские, яко мусульмане, прибегли под протекцию Порты, и Порта приняв их под [59] протекцию постановила над ними ханом Дауд-Бега, и снабдя его на сие достоинство дипломом, определила местом пребывания его город Шамаху; и cиe ханство иметь будет границы землям своим по определению обеих сторон. По сему, имея добрые и исправные часы, ехав от Шамахи до берегов Каспийского моря прямою дорогою 88, среднею ездою, разделить оное расстояние на три равные части, и зачав от моря на том месте, где две трети такой часовой езды кончатся, поставить знак 89, и cиe расстояние от моря до сего знаку да будет во владении российского государя 90, а третья треть, от стороны Шамахи до того же знаку, да останется под владением помянутого хана.

От города Дербента, состоящого во владении Российского государя, ехать начав от берегу моря внутрь земли, прямою дорогою, среднею же ездою, и отехав 22 часа поставить знак 91; и cие расстояние да останется под владением его же, царя 92; а с другой стороны, начав от сего знака, ехать прямою же линиею не совращаяся ни на право, ни на лево, к вышепомянутому в границах ширванских постановленному знаку 22 же часа, и то расстояние внутрь земли да будет под властю Порты 93.

Зачав от знака, который поставлен между Шамахою и [60] Каспийским морем, прямою же линиею, до того места, где река Аракс сошлась с рекою Курою, которое место за границу учреждается, определить там границу так, что сторона внутренняя да будет под властию Порты, а сторона к Каспийскому морю, под владением Poссии 94.

И понеже постановлено, чтоб в том месте, где Аракс и Кура сошлись, одной стороне быть под властию Порты, другой под властию царя, а третей под персидским государством; и на тех границах да будет свободно, как Порте так и России, построить свои крепости для содержания в них гарнизонов; но cиe построение да будет с общого обеих сторон соглашения, и так, чтоб оные крепости были в расстоянии 3 часов езды от границ своих. А дабы с точнейшею исправностию и верностию распределить границы и поставить пограничные знаки, поручить коммисарам обеих сторон, под медиацею короля французского.

2-е. Понеже места в ширванской провинции, принадлежащия к Порте, почитаются особым ханством, того ради, город Шамаха имеет быть пребыванием хана; но город да останется в прежнем состоянии, без всякого нового укрепления, и со стороны Порты да не будет в нем гарнизона, и ни же отправлять туда войски, исключая случаев, что или хан взбунтует и выйдет из послушания, или между жителями провинции той окажутся непорядки, вредные интересам Порты, или они предпримут неприятельсюя действия на принадлежащия царю места и земля; в таких случаях Порта иметь будет право, для пресечения всего того, с своей стороны потребное число войск отправить чрез реку Куру, с позволения однакож российских командиров.

3-е. Границы Порты к стороне персидского государства начинаются от персидского города Ардевиля в сторону Тавриза, отехав среднею ездою час 95, где поставлен быть [61] имеет знак, и от сего знаку до тройной границы, все лежащия внутрь прямой линии города и места, т. е., от соединения помянутых рек до Керман-Шаха 96, и от тройной границы внутрь двух прямых линий да пребудут под владением Порты; a прочие провинции, лежащия к стороне Каспийского моря, да пребудут под властию царя. Среди же веденной линии места, начиная от соединения тех же рек до Керман-Шаха, да останутся персидскому государству за бapиepy между Портою и царем 97.

4-е. Порта для обладания персидских провинщй многочисленные свои войска на трое разделя туда отправила, чрез которые многие места в свое владение приняла. И понеже царь обещал свою медиацию, чтоб от Тахмаспа были уступлены провинции в 3-м артикуле изображенные, Порте, или волею, или с общого согласного принуждения, то если Тахмасп той или другой стороне упрямством противен явится сему трактату, тогда царь и Порта с общого согласия действовать будут; но кроме тех провинций, которые присвоены сим двум государствам, персидское государство да будет вручено законному государю своему без всякой депенденции, под вечным и абсолютным его владением и властию; и ежели впредь обида какая провинциям обеих сторон причинена будет, то для отвращения той обиды, оба сии государства в согласном соединении да обрящутся.

5-е. Когда провинции в 3-м артикуле изображенные, Порте принадлежали, чрез посредство царя от Тахмаспа Порте уступлены будут без затруднения, то Порта признает его законным шахом и в утверждении его на престоле подаст - ему помощь и безопасность; а царь, между тем, по силе заключенного с ним, Тахмаспом, трактата исполнять будет, дабы освободить государство персидское от Мир-Магмута [62] и других бунтовщиков, и возвратить ему столицу Испаган; в чем в Порта, с своей стороны, ежели Тахмасп просить о том будет, войсками своими вспоможет, действуя согласно в том с царем.

6-е. Ежели же Тахмасп в уступление Порте занятых оною провинций воспротивится, или на земли царя восстанет, тогда обе договаривающияся стороны приведя сперва свои персидские провинции в спокойное состояние и усмиря персидское смятение, восстановят на престол персидский достойнейшого из Персиян, и по восстановлении законного шаха не будут мешаться в его дела, или нарушать его спокойное владение и проч.

Подписан Ибрагимом, верховным визирем.

По сем, 24 августа 1724 года отправлен чрезвычайным посланником к двору султанскому, с ратификащею российского двора, на заключенный 12 июня 1724 г. с Портою о персидских делах трактат, бригадир (пожалован в генерал-маиоры 6 апреля 1725 г.) Александр Иванови Румянцов, которому вверено также от государя и разграничение земель и учреждение границ. И потому, Румянцову повелено следовать потом в Персию для определения границ, и ему велено наблюдать, чтоб мера часовая была праведная и не укороченная. Смотреть крепко местоположения от Баку до Грузии; какая дорога для прохода войск; можно ли провианту сыскать; Армяне далеко ли от Грузии и с того пути; можно ли Курою идти до Грузии судами, хотя малыми; состояние и силу Грузинцов и Армян, також пути.

24 сентября 1724 г. ему, Румянцову, предписано от государя, сколько возможно подговаривать Армян, чтобы шли в Гилянь и другая тамошния места наши жить, и ежели они многим числом будут, мы Персов будем высылать в другие места, а им места, где они жили, отдавать.

ГЛАВА 12.

Как Карталинию и Кахетию держали уже Турки, и оным сия страна была по трактату о Персии 12 июня 1724 г. [63] уступаема, то карталинский царь Вахтанг, скрывающийся в Имерети, потерял всю надежду возвратить свою державу, и решился удалиться в Poccию.

О сем Вахтанг писал к астраханскому губернатору Волынскому, который донес о том государю 17 сентября 1723 г. 98, чтоб его принять со всем домом его в Астрахань. Сие Волынский именем монаршим ему и обещал. Монарх негодовал за cиe позволение, приметив, что хотя царь и в бедстве, но гордости не оставляет. Государь желал, чтоб Вахтанг основал себе жилище в крепости Святого креста, или где на границе; но как уже Волынский именем государя cиe ему обещал, то государь, в следствие донесения о нещастиях Вахтанга, полученного государем от сестры Вахтанговой, в Poccии пребывающей, (помещицы села Всесвятского), царицы имеретинской, супруги Арчила, Екатерины Давидовны 99, принужден был отправить к царю письмо с князьями Прангистаном Туркистановым и Давидом Назаровым. Тем письмом позволял царю приехать в Россию; удостоверял его, что он в милости монаршей постоянно содержан будет.

Сии князь Туркистанов и Назаров быв отправлены к Вахтангу в июне 1724 г., повезли указ и к генерал-маиору Кропотову, предписывающий в подробности, как Вахтанга принять и содержать. 5 числа того же июня дан указ Сенату об отсылке означенных в оном деиег в крепость Святого креста, или в Терки, потребных на содержание принца Вахтанга, и всех при нем находящихся, о чем Сенат и дал предписание астраханскому губернатору Волынскому.

Полковник Лицкин с воинскою командою отправлен от Кропотова в Кабарду, для принятия и препровождения Вахтанга, который, переехав горы, из Кабарды прибыл в крепость Святого креста 21 или 22 августа 1724 г.

Государь требовал к себе одного из офицеров бывших в Кабарде с Лицкиным, доброго, дабы он мог [64] объявить государю обстоятельно о местах, которыми они шли, и где Вахтанга приняли у гор.

Грузинцы прибывшее в крепость Святого креста прежде Вахтанга говорили, что он, приехав в оную крепость, хотел посылать к государю с прошением, чтоб ему поселиться около Андреевой деревни, и ответу на то прошение хотел ожидать там. Петр I узнав о том от нарочно присланного Кропотовым гвардии сержанта Дубровина, послал указ Кропотову 24 сентября 1724 года, что надлежит ему об оном подлинно осведомиться и к государю писать немедленно. Ежели он, принц, о том станет говорить Кропотову, то будто от себя может Кропотов его обнадежить таким образом, что он, Кропотов, чает, что когда Вахтанг будет того требовать, то дозволено ему будет; и не понуждать его ездою в Астрахань.

6 ноября 1724 г., государь указал генерал-прокурору предложить Сенату (по болезни государя), чтоб присланного от Вахтанга князя Амилахорова 100 допустили пред присутствие Сената и выслушали бы его прошение.

Неизвестно точно, в чем состояло cиe прошение; но без сумнения, в прошении прибыть Вахтангу в Петербург; ибо он подлинно туда отправился; но в бытность свою в пути, в Царицыне, услышал он о кончине Петра Великого, последовавшей 28 генваря 1725 года и предстал уже к императрице Екатерине I, которая приняла его милостиво и пожаловала его кавалером ордена святого Андрея 101. [65]

С ним, и по следам его, выехало в Россию архиереев 5, архимандритов 5, игуменов 6, протопоп 1, архидиакон 1, протодиакон 1, попов 8, диаконов 7, поддиаконов З, церковников 3, монахов 2. Князей и дворян, с ним же и скоро после его, по 1738 год, выехало 43 человека, и все они получали содержание от казны. Между ими, из грузинской и имеретинской нации были: князь Дмитрий Орбелов, свояк царю Вахтангу, родственник царю имеретинскому и в Кабарде имеющий знатных и первых князей свойственников; князь Нодар Баратов, князья Герасим и Шиош Джаваховы, князь Дмитрий Шаликов, князь Мамука Давыдов, князь Мелхиндек (Мелхиседек?) Баратаев, князь Вахтанг Туркистанов 102, князья Салаговы, Херхеулидзевы, князья Амилахоровы 103, дворяне: Борис Егоров, Гаврила и Иван Мечеварнановы, Михаил и Матвей Чхейзены, Давид Тухарелов.

По ведомости 1725 года, отпускалось в Коллегию иностранных дел, царю Вахтангу и при нем находившимся, 26,658 рублей (кроме хлеба, который отпускался из вотчин синодских).

Царю же Вахтангу, до определения ему штата, 18,222 р. 65 к.

NB. Видно первая сумма на обзаведение и путь, а последняя окладная.

Когда же штат состоялся, суммы на содержание Вахтанга и его дома отпускаемы были из Штатс-Конторы.

В 1728 году, 19 июля, по указу бывшого тогда Верховного тайного совета, велено выехавшим с Вахтангом 1724 и 1725 г. духовным персонам производить жалованья из определенной на милостыню и вспоможение константинопольской, церкви трехтысящной рублевой суммы: каждому архиерею по 150 рублей, архимандриту по 70, игумену по 50, [66] протопопу по 40, архидиакону, попам и протодиакону по 25, диаконам по 15; иподиаконам по 13; поддьяку, церковникам и монахам по 12 рублей каждому; да хлеба: архиерею по 5, архимандриту по 3, игуменам по 2; а протопопу и прочим, каждому по одной порции, из коих каждая содержала 5 четвертей; да когда потребует нужда, архиереям давать по коляске с лошадьми 104.

Оные князья и дворяне по именному указу 25 марта 1738 года приняты в российскую службу 105 и велено учредить из них гусарскую роту, с жалованьем против драгунских полков, тогда, как в действительной службе обретаться будут; а когда в домах своих быть имеют, также и в мирное время, не давать; но вместо того, для поселения отвесть им в пристойных местах деревни и земли в Украине, в вечное и потомственное владение: князьям - по 30 дворов, для воспитания имеющихся ныне малолетиих их детей мужеского пола - по 5; дворянам всем - по 10. Кроме того, дано грузинским князьям и дворянам, определенным в российскую службу, приобретать грунты подданных Черкас и прочее, покупкою у малороссийских обывателей. (Указ 8 июня 1740 года, в Указателе.)

В оной роте многие и из князей служили рядовыми. Сия грузинская гусарская рота в войну против Турков служила с отличности в 1739 году, под командою генерал-фельдмаршала графа Миниха. Граф Миних посылал из сих же Грузин дворянина Бориса Егорова для призвания на службу Грузин из Астрахани и Кизляра, и Егоров привел в Украину 150 человек, от чего и составились 3 роты (а в роте по 70 человек), да сверх штатного числа 38 человек, которые разделены по ротам. Командиром оных был маиор князь Мамука Давыдов. Высочайше повелено роты возвести до сту человек каждую; впредь Грузинцов вновь вербовать и учредить хотя до 10 рот. (Указ 14 апреля 1740 г., в Указателе.) [67]

Потом был в Poccии грузинский гусарский полк, который служил в войне России с Турками 1768 - 1774 г.

Царь Вахтанг получил в Poccии имение недвижимое в нижегородском уезде, в селе Лыскове и лысковской волости с деревнями (1215 Душ); еще там же, 502 и 1179 душ.

ГЛАВА 13.

Готовность карабагских Армян к низложению магометанского ига нам уже известна.

Когда российский двор с Портою заключил трактат о Персии. Турки грозили Армянам великою опасностию.

Еще 24 сентября 106 1724 г. бригадиру Румянцову, посланному в Константинополь с ратификациею трактата, предписано от государя, сколько возможно подговаривать Армян, чтоб шли в Гилянь и другие тамошния наши места жить, и ежели они будут многим числом, то Персы будут выведены в другие места, а им, Армянам, отданы будут места очищенные от Персов.

Армяне видели себя со всех сторон стесненными от неприятелей, а паче когда и царь Вахтанг принужден был из Имеретии удалиться в Poccию. Они прибегли третично к Петру Великому с молением о вспомоществовании, или бы благоволил отвесть им места для поселения по берегам Каспийского моря. Присланы были от Армян четыре депутата, между которыми и поп армянский Антоний Кевтечебей.

Монарх 10 ноября 1724 г., будучи уже на одре смерти, призывал их к себе, и препроводя с ними несколько часов в разговорах, отправил их обратно, дав им за своим подписанием указ генерал-маиору Кропотову, что когда сии армянские депутаты к нему прибудут, то немедленно отправить их в отечество, водою или сухим путем, как способнее, чтоб они могли незамедля приехать к армянскому народу. [68]

Того же 10 ноября 1724 г. даны государевы указы:

Генерал-маиору Кропотову: “Понеже народ армянский нас просил, дабы мы оный в протекцию свою приняли и в наших новополученных персидских провинциях для поселения удобные места отвести повелели: того ради, чрез cиe повелеваем тебе, что когда из того армянского народа какие в крепость Святого креста прибудут, то немедленно отведи им при оной крепости, по рекам Сулаку, Аграхани и Тереку, где они пожелают, удобные, потребные и довольные места, где бы они поселиться могли, и в прочем учини им всякое вспоможение, и содержать тебе оных в крепком охранении, и поступать с ними таким порядком, дабы отнюдь от них никаких жалоб произойти не могло, понеже мы оный армянский народ в особливую нашу императорскую милость и протекцию приняли.”

Генерал-лейтенанту Матюшкину и бригадиру Левашеву повелено также, и это обявлено всему армянскому народу, чтоб всяким образом стараться Армян и других христиан призывать для поселения в занятые российскими войсками персидские провинции: Гилянь, Мазандеран, Баку, Дербент и другие удобные места, принимать их ласково и в прочем содержать во всякой милости и охранении; отводить им в пристойных местах удобные для их поселения земли, и отдавать им в городах и селах те дворы и пожитки, которые пусты; также и тех из магометан, которые явились в какой противности, или на которых какое подозрение есть, тех выводить вон, а их места занимать оными христианами 107.

Ибо одно из главнейщих желаний было государя Петра Великого не только умножить христиан в приобретенных провинциях, но виды его, даже и по трактате с Турками, стремились на Грузию и Армению. Генерал-маиору Румянцову, который должен был из Константинополя следовать в Персию главнейшим делом поставлено, узнать о [69] путях и способах для провода войск до Грузии и Армении, от Баку и от Азова берегами Черного моря.

Все Карабагцы начали было приготовляться к переселению; но кончина Петра Великого поставила их в нерешимость, и приостановила; к чему были также причиною и произшедшие в Персии перемены от Надыра.

Однако некоторые Армяне к нам переселились. В начале 1729 г. пришел из за границы в подданство Poссии капыстонский мелик.

ГЛАВА 14.

По заключении с Турками трактата генерал-лейтенант Матюшкин получил от государя указ построить крепость в устьях Куры, ниже Сальяна, на месте осмотренном Соймоновым. Ибо государь имел крепкое намерение учредить тут гавань и купеческое место, чтоб оное со временем могло быть первым купеческим городом для всего западного берега Каспийского моря.

Корпус служилых казанских Татар определен был в 1724 году на делание для Каспийского моря судов, когда персидские провинции миром с Портою за нами утверждены.

К работам здесь и в Гиляни назначено 5 т. человек казанских Татар, Черемис и Чуваш, кои немедленно в Баку отправлены и прибыли прежде прибытия туда Матюшкина.

Матюшкин и с ним капитан-лейтенант Соймонов, отправясь из Петербурга, прибыли в Астрахань 15 августа 1724 г., а из Астрахани пустились морем 8 ноября, не взирая на свирепость моря. В декабре находились они уже в Баку.

В течение 1724 года открыта в Баку измена. Проведали, что юсбаша Магмут-Дерга-Кули с своими кизильбашами намерение имеет изменить, и, напавши на российский гарнизон, всех побить хочет; для чего переписывался уже [70] с Дауд-Бегом 108, и уложили, что Дауд-Бег должен был в назначенный день с великим числом отборного войска из Шамахи придти в Баку; и тогда хотел юсбаша с ним соединиться, а в Баку порубить всех христиан. Понеже в городе стоял тогда небольшой гарнизон, то бы неприятели удобно могли намерение свое произвесть в действо; но умысл их заблаговременно был открыт: юсбаша 109 и знатнейшие его сообщники ушли в протекцию Порты; а другиe, взяты под караул; некоторые осуждены на смерть, а npoчиe все, выключая только некоторых бедных людей, не имевших учасия в сем преступлении, посланы в Россию, и чрез то сей город весьма опустошен; остались только одни почти Индейцы да Армяне, которые там отправляли купечество. Потом, совсем оставлено было до некоторого времени (до 1728 г.) султанское достоинство, и как над городом, так и над наибом всего уезда определен комендант крепости.

По сему опустении г. Баку, В 1727 году поселено было при Баку и в уезде оного несколько российских Татар, с дачею им на то вспоможения.

Матюшкин прибыл в Раще 24 декабря 1724 г.

Россияне занимали тогда под командою бригадира [71] Левашева два укрепленыые места около Раще, караван-сарай занятый еще Шиповым и так называемую Новую крепость, которая находилась при самом Зинзилийском заливе, от Раще верстах в 10, и уже почти отстроена была, на дороге казбинской. Она состояла из земляного вала о 5 бастионах.

Россияне находились тогда в Раще в сумнительном положении 20 т. персидского войска, под предводительством кескерского 110 визиря, стояло в близи, так что ежедневно опасались неприятельского нападения. Войско же российское там состояло только из 6 баталионов пехоты, 500 драгун и нескольких рот легких войск из Донских Казаков, Грузин и Армян.

Бригадир Левашев еще в июне 1724 г. представлял государю о сем малолюдстве; и генерал-лейтенант Матюшкин имел повеление подкрепить. Он хотел взять для того несколько войск из крепости Святого креста, но привел в Раще не больше 300 человек, по причине, что и в крепости Святого креста, в сие же самое время, как увидим, обстоятельства требовали достаточной силы.

Матюшкин думал сначала отвратить неприятельские нападения чрез то, что послал нарочного к шаху Тахмаспу, находившемуся тогда в Ардевиле, с письменным представлением, коль то мало сходствует с заключеннымь между обоими дворами трактатом, что Персияне в уступленной России Гиляни поступают неприятельски, и просил шаха, чтоб дал своим Визирям другие указы; но на cиe никакого ответа не последовало.

В то время случилось, что российского консул Аврамов, находясь при шахе в Ардевиле, впал в затруднительные обстоятельства. Некоторые служители шаха хотели его ограбить; он заперся; они разломали двери. Принужден он в них стрелять и некоторых убил. За одну бутылку чихиря, коим он подчивал шаховых министров, дело cие оставлено. Из сего можно понять тогдашнее состояте дел шаха Тахмаспа. [72]

Между тем, с наступлением 1725 года показались совершенно неприятелские действия: за день пред тем получено известие чрез купцов, что следующого утра учинен будет приступ. Россияне готовились по своей силе и, не зная на Новую ли крепость или на караванное укрепление нападут, расставили караулы с таким распоряжением, чтоб всякий по данным сигналам туда обратился, где покажется неприятель.

Неприятели пришли от рек Фузы и Себдуры, т. е. от стороны Мазандерана 111 и сделав обход, чтоб приблизиться с тылу, следуя разными колоннами, на рассвете. Все соединились на большом лугу пред укрепленным от Шипова караван-сараем.

Сего ради собралось туда все российское Войско, оставя только нужное число на прочих постах, и стало пред караван-сараем в порядок сражения.

Во первых выскакала неприятельская конница на оный луг с великою борзостию и криком, и разезжала во все стороны, но прилежно наблюдая, чтоб не очень приблизиться к Россиянам. Потом пришло пешее их войско и заняло место между дорог и около конных, по опушке лесу; да и те не осмелились подойти близко. Они производили стрельбу чрез луг, но в таком расстоянии, что выстрелы их долетать не могли. Напротив, как Россияне стали метать из малых мортир гранаты в неприятельскую конницу, тотчас все разбежались, однакож вскоре возвратившись, показывали прежнее свое храбрование.

Россияне ждали еще несколько времени, не учинят ли неприятели Формального приступа; но ничего больше не происходило, как прежде.

Пустая их стрельба наконец раздражила генерала Матюшкина, и он приказал согнать их с поля, что и учинено одним баталионом пехоты, за которым 3 роты драгун следовало. Но наперед приказал Матюшкин из полковых пушек скорою стрельбою помять их конницу, которая [73] немедленно в бег обратилась, так что Росаяне в своем движении никакого не имели препятствия.

По средине того луга протекала малая речка, или лучше ручей, Сиарутбар, по колено глубиною 112. Когда русские солдаты к оной подходили, то от Персиян превеликая стрельба произошла, и тогда уже их пули наших доставали. Но чрез то Россияне тем больше разярились, и вскоре перешедши речку, передния несколько рот тотчас построились. Великое множество конницы паки прискакало с удивительным криком; но лишь Россияне один залп по ним дали, с такою же поспешностию назад обратились. Видя cиe пехота также в бег ударилась, за коею 3 роты российских драгун гнались 5 верст и побили оных невероятное множество.

По прошествии трех дней вторично учинено от Персиян такой же приступ. Потом ни одной недели не проходило, чтоб неприятели не делали подобных опытов, и завсегда прежним образом были назад прогоняемы. Каждый раз пред тем приходили известия, или, по их намерению, угрозы, коль ужасно следующого дня поступлено будет. Cиe продолжалось 2 месяца. Наконец пустую их тревогу почитали так мало, что больше одной или двух рот против их не посылали, и то токмо якобы для одной забавы. Ручей Сиарутбар был всегда рубежем между обеими воюющими партиями, и Персияне точно наблюдали, чтоб чрез оный не переходить. Когда же переходили чрез него Россияне, то им думалось, что время спасать живот свой. Одно токмо нещастие приключилось грузинскому ротмистру, коему ухо и со всей щеки кожу срубили, как он далеко вперед выехал, не дождав следующей за ним пехотной роты, а пехоты неприятели весьма боялись.

В марте 1725 г. хотя Персияне ничего уже больше не предпринимали против стоящого в Раще гарнизона, однако [74] они иногда обеспокоивали чинимые в Раще из Перибазара транспорты.

Надобно знать, что Перибазар от Раще к северу не больше 12 верст сухопутных; но дорога, идя вдоль поберегу течения болотистого ручья, в средине густого леса, весною и осенью, при наводнении ручья того, так наводняется и столько затруднительна от грязи и тины, что сообщение пресекалось иногда на несколько недель. Cяa дорога была вымощена, но от источников попортилась. На сей дороге, в лесу, заседали иногда неприятели и стреляли по мимоидущим Россиянам; почему сей лес и вырублен, а воду того ручья жители употребили потом для напаяния полей засеянных сарачинским пшеном.

Потом пришел в Раще новый визирь из Астары 113, с прибавочным войском. О нем говорили, что поступит гораздо храбрее прежнего визиря. Он стал лагерем при известном быстром ручье, бывшем в наводнении, и хотел чрез него переправиться. И когда послано на встречу его три баталиона пехоты и несколько конницы, то и он ни мало не оказал охоты дать бой с Россиянами. Несколько его людей уже перешли было ручей; но они по большей части побиты, другие разогнаны, а которые хотели чрез реку возвратиться, те потонули.

Еще случилось, что офицер с малою командою посланный в близлежащую к Раще деревню, для приведения жителей в послушание, был атакован великим множеством не-приятелей, и принужден терпеть некоторую осаду в оной деревне. Другая команда пошла ему на вспоможение. Как она шла по узкой дороге, на которой едва 6 человек рядом стать могли, то напало на них великое множество непрятелей. Но при команде была малая пушка, из которой как только стрелять начали, то все Персияне вдруг разбежались.

Сим способом спаслись и находящеся в деревне Россияне, которые, услыша стрельбу, соединились с своими [75] беспрепятственно, и возвратились в Раще. Один только штык-юнкер Львов в грудь был прострелен.

Сим кончились все непрятельские действия так долго, пока генерал-лейтенант Матюшкин находился в Гиляни. Он отправился в Дербент.

Кажется, перемена правления в Испагане, когда султан Эшреф 22 апреля 1725 г.возведен был на престол вместо скончавшегося Мир-Магмута, принудила принять другие меры.

Матюшкин хотел наступающого лета строить город при устье реки Куры, на который конец 5 т. человек казанских Татар, Черемис и Чуваш, получавших в месяц по 30 копеек, отчасти в Раще, отчасти в Баку были в готовности, и суда были уже оснащены; но на Светлой недели пришло печальное известие о кончине Петра Великого, последовавшей 28 генваря 1725 г. Матюшкин был тогда в Дербенте, и с пролитием слез он и все Россияне оное известие приняли. Cиe побудило Матюшкина отложить предприятие о строении города до получения подтвердительного указа; а другие причины позвали его в крепость Святого креста.

18 Maия 1725 г. Сенат предписал начальникам в Гиляни и в прочих местах относиться о всех тамошних делах в государственную Коллегию иностранных дел.

1725 г. в Раще определено быть 8 полкам пехотным, из коих нужное число отряжалось и в другие провинции. В них всего 8087 человек.

Бригадир Левашев пожалован в генерал-маиоры от императрицы Екатерины I, по возшествии ее на престол.

ГЛАВА 15.

В то время как Порта и Poccия разделяли по себе лучшие персидские провинции, счастие утомилось благоприятствовать Мир-Магмуту, который владел уже Испаганом, [76] Хорасаном, Керманом, Кандагаром и Ширасом. Он был прогнан от крепости Езда в Ираке, которую осаждал 114.

После того Магмут впал в опасную болезнь и не мог управлять государством. Военные начальники 22 апреля 1725 года посадили на престол одного родственника его, свирепого по природе Эшрефа или Эль-Шерефа, которого недоверчивый хищник держал в темнице. Магмут лишен жизни на 27 году возраста, по двулетнем царствовании. Эшреф исторг от узника шаха Гуссеина признание его шахом с обещанием не иосягать на его жизнь (и продолжал содержать его в темнице).

Между тем, Тахмасп владея еще частию Адербиджана, которую еще Турки не заняли, т. е. Ардевилем и Тавризом, мазандеранскими и астрабатскими окрестностями и частию Ирака, нашел усердных своему дому собрал оных 18 т., вошел с ними в Ирак и уже находился в 10 милях от Испагана. Ополчение его ежедневно множилось пришельцами со всех сторон 115; но вероломством Эшрефа, предложившого ему дружелюбное свидание, войски его разбиты и он сам бежал в горы мазандеранские, ибо только провинция Мазандеран у него осталась.

ГЛАВА 16.

Начатое 1722 года строение при Сулаке крепости Святого креста в 1724 г. приведено было уже далеко, и крепость имела 1725 года 35 пушек; плотина сделана и река Сулак текла уже Аграханью.

Петр Великий дал указ генерал-лейтенанту Матюшкину 22 сентября 1724 Г., и в следствие оного, в октябре того же года, последовал перевод из Терки в крепость Святого креста гарнизона и жителей.

Тогда между рукавами Терека, вместо упраздненной [77] крепости, сделан редут на высоком месте, человек на 150 или 200, в котором было 1725 года 12 пушек и одна мортира; а в гарнизон присылаема была сюда из крепости Святого креста рота регулярного войска, которая чрез три месяца переменялась. Но место сего редута и бывшей крепости Терки скоро потоплено водою, от прилива Каспийского моря; начавши прибывать 1715 г., вода была самая высокая 1742 года и потом постепенно опять упадать стала. Почему, в 5 верстах выше по Тереку от того редута, построен 1728 года фельдшанец, окруженный болотами с 1769 года, когда южный рукав Терека весь пошел в Борозду, в тыл Кизляру. Фельдшанец стоял при южном рукаве Терека, вер-стах в 6 от его устья, где суда приставали.

Таким образом, 1724 года основаны станицы или городки около крепости Святого креста.

В полуверсте от крепости, слобода Охочинская, населенная Черкесами и другими горцами, оставшимися в магометанстве. Их при крепости Терки, в Икоцкой слободе, 1721 года, оставалось немного; но со времени похода Петра Великого в Дербент, когда явились к услугам его, из большой Кабарды, рода Жанбулатова, фамилии Бекмурзиной, владелец Эльмурза Бекович, князь Черкаский, родной меньшой брат князя Александра Бековича Черкаского; а из малой Кабарды, Таусултанова рода, Асламбек Келеметев 116, то в сей слободе находилось уже в 1727 году до 300 фамилий, которые состояли в команде оного Эльмурзы Бековича, пожалованного Петром Великим в подполковники и оставшегося навсегда в службе российской 117. Он состоял под ведением коменданта крепости Святого креста. Кроме его, никто из Черкес жалованья не получал, а давалось им награждение за каждый нарочитый поиск против неприятеля, с предоставлением им добычи, какую возьмут.

 

[78] Терские Казаки основали домы свои не далеко от крепости, по реке Аграхани и селения свои окружили валами. Число их тогда было 500 конных и 500 пеших; начальники их назывались прежде головы; но Петр Великий название сие отменил, повелел именоваться им ротмистрами.

По указу Петра Великого переведены с Дону, из разных станиц, для поселения при Аграхани, 1 т. семей Донских Казаков, составляющих теперь Терское Семейное войско 118. Они, прибыв с Дону 1724 года, поселены по рукавам сулакскому и аграханскому, прежде в 5 городках, а потом, по опасности и всегдашним от горских народов воровским набегам, и по причиняемому разорению, троекратно переселяемы были с места на место; притом новый климат произвел в них болезни, которые, и частые с неприятелями сражения, умалили их до того, что при последнем переселении оставалось у них 452 семьи, которые столько же Казаков на службу выставляли, и потому разделены были только на 3 станицы: Каменку, Прорву и Кузминку, которые обведены земляными валами. Из уважения к их состоянию, по указу Сената от 8 ноября 1725 года, велено Казакам, у которых есть дети, прибавить на оных от одного до двух четвериков хлеба на месяц.

Терские аульные Татары или Нагаи также кочевье свое перенесли от Терека к крепости Святого креста. Начальствовал ими помянутый князь Эльмурза Бекович Черкаский. Когда шамхал сделался подданным российским, то и часть Нагай, в земле его кочевавших, поддались в зависимость российскую (почти в 1 т. семьях) и с терскими кочевали при крепости Святого креста 119.

По времени переселилось сюда несколько Армян с женами, детьми и имуществом и на собственный кошт построили домы и лавки; равномерно и несколько персидских тезиков или тадзиков, т. е. купцов.

 

[79] Кажется, намеревались перевести к крепости Святого креста и Гребенских Казаков, коих жилища находились отсюда далее 90 верст; но от сего удержались, повидимому от того, что 13 апреля 1724 г. были слухи о намерени их бежать за Кубань, (к Некрасову?), против чего взята осторожность. Однако они с прочими по делам персидской экспедиции употреблялись.

Сверх того находилось при крепости Святого креста на службе Донские, яицкие Казаки и для работ, знатное число Малороссийских Казаков 120.

В 1725 году состояло:

В гарнизоне крепости Святого креста один баталион регулярного войска, и в окрестности оного расположено 7 драгунских полков, в коих находилось всех чинов 8407 человек.

В Аграханском ретраншаменте 15 пушек и баталион регулярного войска.

В Дербенте тогда гарнизон из 2 полков пехотных, в коих 2536 человек.

Терских Казаков почиталось на службе 1800 ч.; на содержание шло в год, Гребенским и Терским, деньгами и хлебом 8228 руб. 80 коп.

Семейным, деньгами и хлебом 8822 руб. 80 коп.

Казакам в траншаменте Аграханском, деньгами и хлебом 5289 руб.

Гребенских Казаков годных в службу простиралось за 1500; но жалованье получали только на 500, коего отпускалось им из Астрахани хлеба, ржи муки 2163 четверти и деньгами 1070 рублей.

ГЛАВА 17.

При умножении и прочном основании поселений около крепости Святого креста шамхал тарковский Абдул-Гирей, [80] толико преданности оказавший Петру Великому 1722 года, счел построение оной крепости себе за обиду.

Турки, по заключении уже с ними трактата о Персии 12 июня 1724 г., сделали ему великие обещания, обнадеживая даже прислать вспомогательные войски, кои однако к делу не поспели 121.

Усми Ахмет-Хан, кайтакский владелец, будучи человек хитрый, также понуждал шамхала к возмущению, и обещал ему вспоможение, хотя оного и не дал.

Сколько знатнейшая из жен его, дочь султана Магмута аксайского, имея более разума нежели шамхал, ни ревностно увещавала его, чтоб он не чинил измены, однако он не послушался ее советов. И как наконец бунт действительно оказался, и с живущими в Тарку для купечества Русскими весьма тирански поступили, то она некоторым из них тайно уйти помогала; и наконец, видя, что все старания ее не пользуют, ушла в горы и там с печали умерла, прежде нежели шамхал наказан.

Таким образом шамхал России изменил. Вероломство его примечено еще в исходе 1724 года, и Коллегия иностранных дел 11 февраля 1725 года предписала стараться шамхала поймать добрым и искусным образом, как возможность допустить; но нарочно для того с войсками в Тарку отнюдь не ходить. Но между тем шамхал собрал войски из собственного своего Владения, из бойнакского, от него зависящего; от Аккушинцов и других Лезгов (?), власть шамхала над собою признающих; от кочующих во владении его Нагайцов и от подданных российских, по возмущении его России изменивших, и от эндерийских Кумык.

Прежде всего пресек он сообщение крепости Святого креста с коммуникационными к Дербенту укреплениями. Потом, с 30 т. человек осадил крепость Святого креста, в [81] начале 1725 года. Но гарнизон крепости и подоспевший к оному на сикурс войски сделали покушение шамхала тщетным он возвратился без успеха.

За сию победу офицеры повышены чинами; нижним же чинам дано: унтер-офицерам по рублю, а капралам и рядовым по полтине, по высочайшему указу 19 маия 1725 года, и постановлено, чтоб впредь, которые из крепости Святого креста окажут какие над неприятелем поиски, давать такие же награждения.

Поступок шамхала не мог быть оставлен без наказания, тем паче, что он уже явно обнаружил себя неприятелем, и что после приступа его к крепости Святого креста горцы непрестанно границам угрожали.

Генерал-маиор Кропотов немедленно собрал войско, пошел против неприятелей Дагистанцов и Лезгин, дал им много сражений и разорил Усмийскую 122, Тарковскую, Ирпеллинскую 123 многие другие деревни; сражался под Эндери, ибо Эндерийцы давали шамхалу свои войски, и рассеял кочевых Нагайцов, которые шамхалу и Эндерийцам принадлежали и изменивших Poссии.

19 маия 1725 года Сенат предписал учинить совет и держать в великом секрете, что когда назначенное в крепость Святого креста военное подкрепление прибудет 124 (а оное отправлено с генерал-маиором Шереметевым, вероятно Владимиром Петровичем, братом фельдмаршала, коему подчинен и Кропотов 125 то стараться поймать шамхала, хотя чрез дачу денег от 2 до 5 т. руб.; а ежели поймать вскоре будет не можно, или уйдет, то хотя его, шамхала, убить, а ежели [82] таким образом учинить не можно, то идти вооруженно и совсем жилище его разорить, скот отогнать и всячески трудиться, чтоб его, шамхала, в свои руки самого достать. Указом же 5 июня 1725 г. Коллегия иностранных дел извещая, что наряжено в Персию 6 т. Калмык 126 под командою бригадира Леонтьева, предписала, что как они в походе долго быть не обыкли, тоб немедленно делать ими поиск над неприятелем и шамхалом, наблюдая однако, чтоб Калмыки далее Дербента не ходили и чтоб не касались тех народов и мест, кои по трактату с Турками о Персии принадлежат Порте.

При сем случае кумыкские владельцы удерживаны были в верности к России увещанием, чрез письмо находившегося тогда в С.-Петербурге владельца их Мусала Муртазалиева от 5 июня 1725 года, который был тогда аманатом и советовал соотчичам поступать по предложениям и приказам генерал-маиора Кропотова.

Генерал-лейтенант Матюшкин прибыв в крепость Святого креста из Гиляни, в июне или иоле 1725 г. распорядил, по полученным от двора предписаниям, произвесть новый поиск над неприятелем. Исполнение оного возложил на полковника Дмитрия Федоровича Еропкина 127. Cей в сентябре отправился с войсками против неприятелей, разорил Тарку и окололежащия деревни и неприятельские силы рассеял.

Шамхал приведен был в крайность. Кабардинские владельцы князь Эльмурза Бекович Черкаский и Асламбек Келеметев, из обитающах при крепости Святого креста, посланы были уговаривать шамхала, чтоб принес повинность, уверив о безопасности его особы. Шамхал и действительно с сею надеждою в лагерь российский явился, надеясь получить прощение, где взят был под арест 26 сентября и отослан к городу Архангельску. [83]

Тогда же раскаялась участвовавшее в измене шамхала и получили прощение бойнакский владелец Магомет или Meгеде (Мехти). Кочевые Нагайцы некоторые опять в жилища свои возвратились, к крепости Святого креста.

Усми с сынами и старшинами своими и кубачинскими, и султан отемишский отдались в российское подданство и дали аманатов в Дербент, в числе коих от отемишского султана был полуторагодичный единственный сын его 128.

Усмию определено ежегодно жалованья по 2 т. рублей для того, что он обязался со всеми подданными, когда потребно будет, служить воинскую службу 129. Сестра усмиева, бывшая вдовою некоего хана, выпросила для себя и для некоторого своего родственника доходы земли сальянской, которые ей от генерала Левашева и отданы 1730 года.

Равномерно отдались в подданство Poccии и в ведение дербентского коменданта зависимцы дербентского султана, табассаранские тогдашние владельцы Маасум Мугамет и Кади Рустам-Бек, и Маасуму ежегодно посылаемы были из России подарки.

По утишении беспокойств, опасное шамхальское достоинство, по указу императора Петра II совсем отменено, и высочайше повелено командующему в Ширване генералу отправлять и чин шамхала. Однако доходы оной земли оставлены были сынам шамхала и некоторым старшинам из сего народа, по взятии от них в крепость Святого креста аманатов 130. Брат же шамхалов Атажука, явный бунтовщик, [84] не токмо явно Турками в их протекцию принят, но и позволено ему от шаха чинить впадения в российские границы.

Андийцы, весь народ, добровольно пришли в подданство российское и в том присягнули 28 сентября 1731 г., когда командовал в крепости Святого креста генерал-маиор Еропкин.

ГЛАВА 18.

Турки спеша занять персидские провинции, по трактату с Poccиею им предназначенные, летом 1725 года приступили к Тавризу, главному в Адербиджане городу. Сей обширный город держался стороны шаха Тахмаспа. Он отвсюду открыт и не имеет ни замка, ни укреплений для своей защиты 131.

Армия турецкая состояла из 100 т. человек, предводительствуемая пашею ванским. Жители Тавриза защищали свой город 20 дней и не могли его удержать, потеряв 40 т. Сия победа стоила жизни главноначальствующему турецкому. Вавилонский 132 Ахмет-Паша занял его место. Город Ганжа покорен Турками вслед за Тавризом. Эриван тоже, и прежде других.

Все cиe произвели они в силе трактата, но не довольствуяся тем, коль скоро назначенной себе по тому трактату границы достигли, то, не имея намерения содержать тот трактат, толь же скоро предписанные пределы преступили, и заняли город Ардевиль, откуда шах Тахмасп принужден был удалиться в Мазандеран и Астрабат, и многие другие места персидские, оставленные за бариеру между трех государств, и к дальнейшим завоеваниям руки свои простирали в продолжение того же 1725 и 1726 года. [85]

В сих обстоятельствах, со стороны российской предписано было командующему в Персии генералитету 7 октября 1725 г., что как Турки идут в глубь Персии, То шах Тахмасп, находясь теперь в дурном положении от Турков и Авганцов, ежели склонится предать себя под защиту Poccии и придти под защиту наших войск, принять его с честию в Гиляни и обнадежить, что к восстановлению его учинено будет сильное вспоможение. О сем тогда же писал к шаху и к окружающим его находящимся в России царь Вахтанг.

Шах находился тогда в Астрабате и не решился на то склониться. Известно, что шах не соглашался прежде вступить в негоциацию на заключенный между Poссиeю и Портою о Персии трактат 12 июня 1724 г., сколько резидент Аврамов о том ни старался; но в марте 1726 г. возобновил переписку с Россиею и обещал прислать своего посла, для соглашения о том трактате; почему и военные действия со стороны России были тогда прекращены. В инструкции данной от Екатерины I князю Долгорукому 133 изъявлено согласие ее величества уступить шаху не только провинции Мазандеран и Астрабат, но даже и Гилян, если он удовлетворит российский двор в других его требованиях.

Шах Тахмасп 6 июня 1726 г. пошел из Астрабата чрез горы в Дамган 134 и 3 июля Фетали-Хана астрабатского (деда Аге Магомет-Хану) объявил векилем и поручил ему во всем совершенную власть и правление. Потом сей хан поехал из Дамгана в Бостам (по персидски Бечтам), лежащий в 80 верстах от Астрабата к западу 135, и [86] прибыл туда 23 июля. 5 августа шах и Фетали-Хан начали вооружаться в поход под Мешед, собрали до 3 т. человек в хорасанской области 136, но предупреждены Авганцами, которые их разбили и шах едва сам-пят спасся в Фе-рабате.

Занятием Ардевиля Турки сделались близкими соседями российским владениям в Гиляни, особливо же провинции астаринской; ибо здесь от черты границы российской Турки находились не далее 27 верст.

Россияне с своей стороны старались занять то, что им по трактатам принадлежало.

К северу от Раще или Решта:

В 1725 и 1726 г. вступил во владение российское город Кесма, что близ Перибазара, верстах в 30 от Раще, к северу, и лежит при подошве гор.

В 1726 г. заняты Кескер (Кесфер) и Астара; последняя от Раще к северу в 180 верстах.

При Астаре немедленно основана крепость регулярная, на самом берегу Каспийского моря, имея внутрь себя реку Астару. Строение кончено осенью 1727 года. Комендантом ее назначен бригадир Штерншанц 137. Здесь учреждена провинциальная канцелярия для сбора с сей провинции доходов. Крепость Екатеринополь, по карте Петра I, в 55 верстах севернее Раще.

Заняты также Ленкоран, Кизил-Агач, и все то, что ныне лежит в талышинских горах 138, до самых устьев реки Куры. В Талышах владели тогда два хана: в Ленкоране Омир-Агис и в Кизил-Агаче Муса-Хан.

Ленкоран верст 30 севернее Астары; а Кизил-Агач севернее Ленкорана верст на 30. Оба места на берегу Каспийского моря.

К югу от Раще:

Лагашан, в области мазандеранской, по персидскому [87] выговору Лагджан, верстах в 25 от Каспийского моря, а в 50 от Раще. Здесь заложено было Россиянами 2 крепости; город обведен рвом и окопом. Здесь находилось российского войска из полков гилянских 2016 человек и около 150 Казаков.

Екатеринополь была крепость заложенная на западном берегу Зинзилийского залива; но вскоре оставлена.

Россияне занимали по берегу моря, от Раще прямою линиею к юго-востоку на 124 версты, до некоторой реки впадающей там в Каспийское море, до местечка Шарестана; а от Зин-зилийского залива прямою чертою на 150 верст.

От Кескера к пристани удобрена дорога руками солдат, чтоб можно ездить телегами.

Кескер от Зинзилийского залива верстах в 25.

В Раще учреждена судная канцелярия.

Осенью 1726 года явились российские войски на Куре под начальством генерал-лейтенанта Штофа 139 и заняли землицу Джават. Землица сия лежит при Куре, на левом берегу, почти против устья реки Аракса, много разорена от бунтовщиков.

На Куре же был и бригадир Шипов, который в чине генерал-маиора 140 умер 12 сентября 1727 года; видно, он строил ретраншамент на южном берегу Куры, в Сальянах, названный Межигорским двором.

Не можно сказать, чтоб от жителей являема была склонность быть в российском подданстве. Приведение их к присяге продолжалось по 1730 год. Сборы доходов с таким затруднением в казну собираны, что некоторых волостей жители явивишиеся противниками и податей не платящими, разорены были вступившими к ним войсками. Персияне равномерно не любили и Турков, которые из Ардевиля грабежами и убийством их озлобляли.

Обитатели областей мазандеранской и астрабатской [88] принадлежащих России по трактату, и еще не занятых войсками российскими, явно оказывали себя неприятелями России. В 1726 году, когда флота капитан-лейтенант Соймонов плавал по Каспийскому морю для описания оного, обозревая берега астрабатские, а потом, в пути своем к Гиляни, мазандеранкие, встречаемы были шлюпки его с берегов от Персиян ружейными выстрелами. Соймонов отплатил им взяв 14 бус или киржимов, идущих из Гиляни в Мазандеран.

Турки из Ардевиля начали было притязать и места в Гиляни, принадлежагщия России, особливо Астару и Кергарук; и войско их из Ардевиля разные неприятельские впадения во оные учинило, и оным, убиением и пленением людей и грабежем, наигоршие обиды и разорения причинило. Таковые поступки Турков столько озлобили Гилянцов, недоброхотных впрочем и Poccии, что в генваре 1727 г., когда турецкий посланник следовал в Гилянь, то в кергарукской волости, в деревне Аварасар, поступлено с ним непристойно: вели его там нечестно, платье на нем переменено, плевали на него и толкали.

Такое же неприятельское нападение и разорение от Дауд-Бега и турецкого караджи Али-Паши в Баку произведены были.

Подобный предерзости беспрерывно продолжались до самого выхода из Персии Российских войск.

Сурхай, возимев смертельную ненависть к Дауд-Бегу, хану шамахийскому, действовал против него и против Шамахи неприятельски, и всячески досаждал Туркам чрез Лезгин и наипаче в Грузии чрез Джарцов. Турки владея Грузиею, хотели было закрыть крепостцою знатней-ший проход Лезгинцов для грабежа в Грузии чрез Джары, называемый Топкараган, и Джаров привесть в послушание; но Джары по побуждении Сурхая собрались тайно, напали нечаянно на Турков, и побили из них более 500 человек, остальных рассеяли и начатую крепость до основашя разорили. Таким образом Турки принуждены были склонять Сурхая на свою сторону благосклонностию. Они 1727 г. дали ему достоинство двух бунчужного паши; с жалованьем в год [89] по 3 т. рублей, и дав ему в собственное владение Кабалу, а он присвоил и Агдаш (Ак-таш?) 141. Сурхай присягал Туркам в верности, но когда и сия мера не воздержала его от наношения вреда Шамахе, то наконец Турки схватив Дауда, отправили его в Ганжу, а Сурхая сделали ханом шамахинским в мае 1728 года.

Сей Сурхай-Хан, его Качай-Бек и сын его, в российские земли и порции многие разные впадения чинили; оный Сурхай в соединении с самим турецким войском впадение учинил в российской провинции Кизил-Агач (в Гиляни) и Сальян; там бывших людей побил и пленил; устроенные магазины с провиантом и многие там лежащия деревни без остатку выжег, пожитки пограбил и несказанное свирепство производил.

Российские завоевания в Персии составили 4 провинции: ширванскую, мазандеранскую, астрабатскую и гилянскую.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год П. Г. Буткова. СПб. 1869.

© текст - Бутков П. Г. 1869
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Осипов С. Г. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001