Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

МАТЕРИАЛЫ ДЛЯ НОВОЙ ИСТОРИИ КАВКАЗА

С 1722 ПО 1803 ГОД

П. Г. БУТКОВА

Гуссеин-Хан кубинский, который в сие звание возведен от Россиян 1726 года будучи 8 лет, и который служа шаху Надыру удержал наследие своих предков и достоинство, тотчас по кончине Надыра выставил было самозванца, желая вероятно половить рыбы в мутной воде. Некоторый кубинский кузнец назвал себя молодым Шах-Рохом. К нему пристало несколько бунтовщиков, и он, как владелец, поселился было в Тавризе, но чрез месяц потом он убит от Амир-Аслан-Хана, адербиджанского генерал-губернатора, в исходе 1747 Года. Гуссеин-Хан [249] продолжал отношения свои к России, и в 1750 году, когда горские владельцы привлекаемы были ласканием к российской стороне, то и он получил небольшой подарок.

Около 1759 года присоединил он к своему владению сальянский округ, лежащий в устьях Куры. Ибо землица сия сделавшись независима от ханов шамахийских ⁴²¹, в замешательства Персии, произшедшие по смерти Надыра, управлялась определенным от Надыра Ахмет-Ханом, который когда умер не оставя по себе наследников, то Гуссеин-Хан кубинский, как ближайший его родственник, овладел сею землею чрез сына своего Фетали, с коим послал 1 т. человек, принудив Ибраима, причитавшегося покойному родственником по женской линии, и вступившого было уже во владение Сальян, скрыться в Рутбар, где и умер.

Фетали поставя там своего наиба возвратился и тогда же переселил в кубинское ханство из Моганской степи несколько кочевых Шайсевенов.

Сим случаем ханы кубинские прумножили силы свои; ибо собственное их владение составлял единственно нынешний уезд кубинсий, в коем 100 деревень, содержащих едва 2600 дворов.

Гуссеин-Хан скончавшись около 1760 года оставил по себе наследником оного сына своего Фетали-Хана, который около 1735 года родился от рабы ⁴²².

В Дербенте продолжал владеть тот же Мегмет-Гуссеин-Хан, коего в достоинство наиба возвели Россияне 1727 года, когда ему было от роду 9 лет, по смерти отца его Иман-Кули-Бега, а чрез два года потом постановили его и в ханы. Сей хан старался быть всегда послушным России по уходе из Дагистана Шах-Надыра. У него брат 1752 года Тагир-Бек. [250]

В 1765 году Фетали-Хан кубинский и сальянский согласясь с Лезгинами, шамхалом Муртазалием, усмием Эмир-Эмзе и табассаранским кадыем, предпринял овладеть Дербентом.

Он решился на cиe тем скорее, что приметил недоброе расположение к своему хану дербентского народа, ибо хан оного наложил на жителей превеликие подати, и кто был не в состоянии платить, наказывал жесточайше. Они прибегли к Фетали-Хану и просили о помощи. Он прежде отнял все то, что дербентский хан имел между гор и моря до Беш-Бармака, по правому берегу реки Самура, т. е. уезды состоящие ныне в кубинском ханстве: Мушкур, Низабат, Шабран, Рустау, Беш-Бармак; потом деревни принадлежащия и ныне к дербентскому ханству, а наконец с помощию союзников своих осадил и самый Дербент, и чрез два месяца сдаться себе принудил на дискрецию. Сие произошло более чрез измену чиновников дербентских. В сем он успел таким образом, что употребил коварство: вызвал к себе в лагерь Магомет-Гуссеин-Хана ⁴²³ с малою свитою под видом некоторых переговоров; арестовал его, ослепил, и отправил прежде в Кубу, потом с пятилетним сыном его Али-Беком в Баку, где он и содержался в темнице до смерти своей 1768 года у бакийского Мелик-Магомет-Хана, сделавшегося зятем Фетали-Хану 1767 года. Али-Бек еще и 1796 года находился у бакийского хана; а родственник несчастного Магомет-Гуссеин-Хана Хидыр-Бек оставался в Дербенте ⁴²⁴.

По сем овладении Дербентом Фетали-Хан и союзники ограбили ханский дом и все имение Магомет-Гуссеин-Хана и разделили оное по себе. А сверх того во мзду услуг своих, шамхал, усми, и кади получили доходы с некоторых деревень кубинского и дербентского ханств (в виде аренд), и именно, шамхал с 6 деревень, усми одну деревню [251] в дербентском ханстве, коими пользовались они еще и 1796 года; а усмий сверх того получил и таможенные доходы собираемые в воротах дербентских.

Таким образом Дербент с того времени по ныне находится во владении потомков кубинского Фетали-Хана. Владение дербентское ограничилось с того времени к югу рекою Самуром; все прочее магалы к дербентской области подлежавшие, Мушкур и прочие, до Бармака, вошли в состав кубинского ханства.

Усми, один из важнейших тогдашних союзников Фетали-Хана, желая возобновить древний союз своей фамилии Эмир-Эмзе, от коей и усми и кубинские ханы происходят, отдал Фетали-Хану в жену сестру свою Туту-Бике (Тотай-Бике у Нагай) с тем, чтоб и Фетали-Хан сестру свою Хаджи-Бибе также в жену ему отдал; но когда Фетали-Хан не сдержал своего слова по неизвестным причинам, проводил в обещаниях время, а наконец в 1766 или 1767 г. оную сестру свою помолвил за нового бакийского хана ⁴²⁵ Мелик Магомет-Хана, наследовавшого отцу своему Мирзе-Магомет-Хану 1764 или 1765 года ⁴²⁶, который по смерти Надыра здесь утвердился, будучи из офицеров его армии, то усми столь сим раздражен был, что в том же 1767 году ⁴²⁷, в бытность Фетали-Хана в Кубе, где и усми поприглашению Фетали-Хана находился, и где побыв немного времени умыслил за обман феталиханов овладеть Дербентом; и на сей конец возвращаясь из Кубы будто в свое владениe чрез Дербент, склонил тайно на свою сторону Ильяс-Бека и других дербентских чиновников и с пособием их сыскал способ быть впущен с 2 т. человек, в замке оного укрепился и ворота городские запер.

Шамхал был тогда и во все время жизни Фетали-Хана на стороне сего последнего постоянным образом. [252]

Фетали-Хан собрав в Кубе войски приступил к Дербенту. Но аварский Мерсел-Хан, отец Ума- или Омар-Хана, желая прекратить несогласия сих владельцов, прибыл к Дербенту, представил усмию сколь ему трудно удержать за собою Дербент, уговорил его выдти оттуда, что он и исполнил по двунедельном обладании Дербентом, и при-мирив его с Фетали-Ханом, который однако лишил тогда усмия дербентских таможенных доходов, оставив только в пользу его доходы с дербентской деревни, и чрез полтора года по сем оную сестру свою выдал за помянутого бакийского хана ⁴²⁸.

За сию посредническую услугу Мерсел-Хан по обычаю дагистанскому просил у Фетали-Хана в награду, чтоб Фетали-Хан даровал жизнь изменнику Ильяс-Беку. Фетали-Хан на то склонился, но спустя несколько времени преступника того убил, от чего родилась в Мерселе к Фетали-Хану непримиримая вражда, доведшая Мерсела до насильственной смерти.

Фетали-Хан видя себя господином ханств дербентского, кубинского и сальянской области, имея союзником шамхала с одной, а бакийского Мелик-Магомет-Хана с другой стороны, последний будучи зять его, во всю жизнь свою совершенно прилеплялся к его выгодам, сделался в Дагистане и Ширване сильиейшим по силам воинским и доходам. Чрез доходы всегда голый народ дагистанский с их владельцами имел на своей стороне, давая им деньги, и ежегодно собирая из них войско.

Он был обширного ума, коварен, т. е. знал политику персидскую, храбр, предприимчив, славолюбив, благоразумен и всегда неутомим. Покоряя Ширван умножил население, а следственно и доходы в плодородном ханстве кубинском, куда переселил несколько народа и из ханства дербентского. [253]

При таком характере он пустился на дальнейшие предприятия в 1768 году, и именно, на ханство шамахийское, стремясь быть не только владетелем всего Ширвана и Карабага, но мечтал даже соделаться владетелем Персии.

Тогда в Шамахе владели родные братья Мемет-Сеит и Агас, дети серкера или полководца шамахийского, убивши возведенного в ханы шахом Надыром Аджи-Мемет-Али, коего сын Манап остался однако в живых. Мемет-Сеит и Агас имели пребывание в старой Шамахе, которую из разоренного состояния восстановить старались, а новая управляема была их наибом.

Фетали-Хан потребовал от шамахийских ханов дани, под видом, что защищает их от Лезгов и Татар. Они отказали.

Фетали-Хан устремил силы свои на старую Шамаху; долго не имел удачи, быв отражаем, потому, что шекийский Гуссеин-Хан помогал шамахийским ханам; наконец, когда Гуссеин-Хан с Мемед-Сеидом поссорился и его оставил и к Фетали-Хану присоединился, последний завоевал старую Шамаху с чем вместе и джаватский хан сделался от него зависим; а обоих ханов взял в плен и 60 летнего Мемет-Сеида с его семейством содержал под караулом в Дербенте, а Агасу выколол глаза и отнял у него все имение; новую Шамаху обвел рвом и стеною из нежженого кирпича, существующую по ныне, и наложил дани 8 т. рублей ⁴²⁹.

Но ослепленный 30 летний Агас пользуясь по сей казни своей свободою, бежал 1769 года в Карабаг, и соединясь с небольшим числом ему преданных, укрепился на Моганской степи, при Куре, в местечке Еловле, и здесь пребывал в ожидании случая к возвращенно потерянного; возбудил шекийского Гуссеин-Хана, который уже с Фетали-Ханом был в ссоре, и аварского Мерсел-Хана, врага за Ильяс-Бека, к войне с Фетали-Ханом для возвращени ему потерянного владения. Фетали-Хан был тогда у [254] старой Шамахи, побежден оными союзниками и прогнан; но скоро потом набрав до 20 т. войска явился опять под Шамахою, от которой пред тем отступил шекийский хан в свои владешя ⁴³⁰ и разбив войски обоих неприятелей своих Мерсела и Агаса, убил и самого аварского хана Мерсела, а Агас после того скрылся в местечко свое Еловле. Это было в 1772 году, и Шамаха осталась во власти Фетали-Хана.

ГЛАВА 56.

Что касается до Дагистацов, то дела с ними были маловажны, потому наипаче, что они по трактатам к персидской монархии принадлежащими считались.

В 1750 и 1751 годах шамхал тарковский Казбулат искал быть под покровительством российским, не изъемля однако себя от подданства шаху, и обещал быть верным рабом российской императрице и служить со всем владением своим, где повелено будет. Между тем как он о сем просил и Коллегия иностранных дел предписывала: обнадежить его, что он в протекции ее императорского величества милостиво содержан будет; на здешнюю российскую сторону и на высочайшую милость совершенно бы надеялся, и свои к здешней стороне услуги далее продолжал; дать ему для приласкания приличные подарки, по рассуждению командовавшого тогда в Кизляре генерал-лейтенанта Девица; шамхал озлобился, что ему не отданы были тезики, кизлярского служилого дворянина захватил в баранту и дал знать, чтоб к нему никого не посылали, и он своих людей в Кизляр пускать не будет.

В 1758 или 1757 году разбито на учинской косе компанейское судно святые Елисаветы. Тарковцы разграбили судовые припасы, пушки, купеческие товары, муку и проч. [255] Требовано возвращения, хотя не отрекался, но не делал, как Казбулат, так и преемник его Муртазали. О сем деле ведена была переписка до 1766 года и предположено было сделать Тарковцам баранту.

Когда шамхал Казбулат умер и преемником его учинился Муртазали 1759 или 1760 года, сей племянника казбулатова Тизис-Бамата из Тарков выгнал, и он с матерью своею взяв прибежище у эндерийских владельцов, просил российский двор 1762 года о принятии его под российское защищение. Как он почитаем был принадлежащим в персидскую сторону, и потому в российское защищение не принят, однако оставлен в кумыкских жилищах, пока сам пробыть там захочет; но повелено воздерживать кумыкских владельцов, чтоб они явного отмщения за изгнание его шамхалу и военного на его жилища и владения наступления не делали.

Новый шамхал Муртазали 1764 года уверял россиийский двор о своем к оному усердии; он хотел отправить к оному и своего посланца, но cиe посольство отклонено, яко излишнее и затруднительное по отдаленности, а обнадежен он высокою милостию и благоволением ее императорского величества.

Вообще с шамхалом и усмием не было почти других сношений, как по поводу или разбитых при берегах их российских мореходных судов, с коих они задерживали товары и припасы, либо по задержании и захвату сухопутно возимых товаров.

С усмиeм Амир-Эмзе каракайтакским сношения были почти ничтожны.

В 1752 году бежали от него Терекемейцы и Жиды и приняты эндерийскими владельцами. Он жаловался о том российскому правительству; и хотя от оного советовано было отпустить, однако Эндерийцы по некоторым претензиям на усмия имели основание тех людей при себе удержать, и к отдаче принуждаемы не были.

В 1753 Году тогдашния аварский владелец [256] Магомет-Муса-Хан ⁴³¹ просил о принятии его с подвластными в российское подданство и хотел прислать ко двору нарочных; но последнее отклонено, а в соотвествие ycepдия его к российской стороне сделан ему небольшой подарок.

В 1755 году аварский хан делал с 12 т. человек нападение на Грузию, но прогнан.

Андийцы состояли с 1731 года в подданстве российском, по доброй воле; в 1757 году андийский народ паки искал быть в российском подданстве и Коллегия иностранных дел требовала сведений от Кизлярского начальства, что Андийцы по местоположению своему не принадлежат ли к персидской стороне?

В 1748 году сурхаев сын Бамат или Мамат-Хан-Сурхай, владелец казыкумукский, просил о принятии его в российское подданство. Дабы он к здешней стороне был доброхотен, обнадежен на словах ее императорского величества благоугодностию, и для приласкания послан к нему небольшой подарок. Он намерен был отправить к российскому двору посланца. Но ему объявлено, что такая посылка весьма излишна, да и не сходственно с высоким достоинством двора, чтоб горские владельцы к оному прямо посланцов своих посылали, еже обыкновенно только бывает между дворами коронованных государей; но ежели они, владельцы, о каких делах двору представлять имеют, то всегда могут они главному командиру на границе писать, а он по тому ко двору доносить не оставит.

Кумыки, по миновании опасности от шаха Надыра, в сентябре 1747 года собирались идти на разорение Грузии; однако им оно воспрещено, что подтверждено им и 1754 года по таковому же намерению их о впадении в Грузию.

Между тем они в 1747 году производили у нас воровства; не взирая на то, как они считались подданными российскими, то в маие того же 1747 года позволено пропускать к ним покупных ими лошадей и скот для их собственной [257] нужды с наблюдением чтоб, то не было пропускаемо за границу. По высочайшему именному указу, старалась, чтоб их по тогдашнему обычаю не озлоблять, от доброжелательства к российской стороне не отгонять; но паче их во всякой возможности приласкивать и в верности утверждать стараться; а по зашедшим между ими ссорам по их древним обычаям разбирать.

При всем том, были из кумыкских владельцов такие, которые, по смерти Надыра, хотели сделать услугу Туркам. Так, эндерийский владелец Албирю посылал к крымскому хану и к турецкому султану, чтоб с турецкой стороны прислано было войско для взятия Дербента и Баку, обнадеживая вспоможением.

Костековский воевода, владелец Алиш Хамзин, не преставал хранить преданность к российскому скипетру. В 1757 году произошло у него с братом его Темиром Хамзиным и с другими несогласие. При старании российского правительства оное успокоить, в декабре 1757 г. даны ему из Астрахани, для охранения, три медные трехфунтовые пушки. Сие, однако, не отвратило междоусобия у Кумык; ибо тогда убит кумыкский владелец усми, коего жене и наследникам выдано от нас 200 рублей. (Видно, он был на стороне Алиша.) Оный же воевода 1759 г. пожалован в чин бригадира и медалью, а вместо костековского переименован в кумыкские воеводы; при чем, и сын его Хамза пожалован в капитаны. Жалованья определено в год Алишу 500, а сыну его 100 рублей. Сей капитан Хамза Алишев, владея еще в Костюках еще и 1787 г., предан был искренно нашим интересам ⁴³².

В 1760 г. оному бригадиру Алишу Хамзину построен казенным коштом дом в Кизляре, на отведенном удобном месте, из мазанок.

Брагунские владельцы продолжали быть смирны по примеру [258] своих предков и постоянно придерживаться стороны российской. В 1752 г., когда умер брагунский владелец Мудар Кучукув, астраханский губернатор Брылкин поручил брагунскую деревню сыну его Кудевету.

Чеченцами владели кумыкские князья фамилии Айдемировой и Чепаловой, из Эндери, Казбулатовой из Аксай, Черкаской из Большой Кабарды и Терловой из аварского владения. Во власти их находились селения: Большая Чечня, Малая Чечня, Большая Атага, Горячевская или Истису, Топли.

В 1747, 1748 и 1749 г. были на жалованье чеченские владельцы Арсланбек Андемиров, Али-Бек и Али-Солтан Казбулатовы, последний - топлинский владелец. Первому, в год, 50 руб. и 20-ти его узденям каждому по 5 руб. (то же, что в 17-35 г.); каждому из последних двух - по 25 руб. и узденям, у каждого 10, по 5 руб.; да Турлоку Ахлову (из аварских) 50 руб.; узденям его 10-ти человекам - по 5 руб. Всего 400 руб. ⁴³³

В 1747 году Чеченцы герменчуковской деревни просили позволения переселиться на новые места и об отпуске им во владельцы ротмистра Девлет-Гирея Черкаского, старшого сына генерал-маиора Эльмурзы Бековича Черкаского, командовавшого тогда Терским Кизляским войском, которого прижил он с простою девкою ⁴³⁴ и, следственно, Девлет-Гирей был ченке или тума ⁴³⁵. Обе сии просьбы [259] исполнены. Новое место Герменчуковцам для переселения указано, и ротмистр Девлет-Гирей по высочайшему указу к ним во владельцы отпущен, с приведением его на верность России к присяге и со взятием оной и от всех Герменчуковцов. При чем скоро и деревня Шали вошла в зависимость его, Девлет-Гирея.

В том же году позволено отпускать из Кизляра во удовольствие владельца Девлет-Гирея быков, коров, рыбы и полотняного товару, как то и пред сим чинилось, и позволено Герменчуковцам подвластным Девлет-Гирею ездить в гребенские городки с его печатьми.

В 1749 г. чеченские владельцы воровскими партиями причиняли Гребенскому войску обиды, грабежи, смертоубийства и прочие злодейства.

Герменчуковский Девлет-Гирей уже в 1754 году просил места для поселения в вершинах червленских теплых вод, куда и из малой Кабарды некоторые владельцы хотели переселиться; но как они к тому не нашли многих охотников, то предприятие сие и осталось без действий.

1755 г. оный Девлет-Гирей просил позволения жить в урочище Моздоке с подвластными своими, но не позволено, почему он и остался против Червленской станицы.

В 1757 г. Чеченцы вышли из должного повиновения своим владельцам и совсем оказались противными российской стороне, и на явные противности обратились. Почему того же года, октября 23 дня, государственная Военная коллегия предписала наказать их; привесть к прежнему повиновению; разорить и искоренить их, дабы они из гор на чистые места вышли. В следствии сего, в 1758 г. кизлярский комендант генерал-маиор Фрауендорф ходил туда с войском, в котором обретались между прочим Калмыки, Терское кизлярское войско, некоторые из кабардинских владельцов и 5 трехфунтовых пушек; было сражение, но что далее учинено, неизвестно. Чеченцы продолжали беспокоить линию до 1770 года. [260]

В 1759 г. повелено чинить поиск над Чеченцами незапно, чрез потаенные посылки и обеспокоивание отгоном скота и поимкою людей; что и было чинимо; велено тогда оставить поиски, когда Чеченцы требуемое заплатят.

В 1760 году Девлет-Гирей, владелец герменчуковский или керменчуковский, подвергся напасти; Чеченцы сделали воровское на дом его нападение. В оное отрезали руку у жены его, у которой было на той руке золотое (богатое) зарукавье. Она однако спасла жизнь мужа своего укрыв его постелями. По сему велено дать ему место удобное для поселения, и он основал жительство свое выше Червленного городка, на левом берегу Терека, в селении, которое известно под именем Девлетгиреевского ⁴³⁶, и которым владеет ныне (?) сын его Бамат. Запрещено только было Девлет-Гирею делать тут укрепление.

Когда оные кумыкские и прочие владельцы лишились власти над Чеченцами, то одни возвратились в отчизну, другие близ российского кордона, под защитою оного, с позволения российского, основали селения, меньше из своих природных холопов, а больше из присоединившихся к ним добровольно Чеченцов.

Чеченцы продолжали беспокоить линию до 1770 г.

В 1760 г. содержалось у нас под караулом несколько Чеченцов, и велено остановить над ними поиски, буде они требуемое заплатят, при чем и арестантов их выпустить, когда покорятся, с учинением арестантам наказания.

В 1766 г. склоняли главную чеченскую деревню на переселение к реке Сунже, с тем, чтоб взять от них аманатов, а в краже изобличать не раздражая всего народа.

В 1763 г. Карабулаки, коих не более 300 дворов, одноплеменцы Чеченцов и от них независимо управляющиеся, обитают при вершинах Сунжи, по рекам Осай или Васай-су и Бал, в Черных горах, зависели в сие время от эндерийских владельцов, брагунских и некоторых [261] кабардинских, давая им подать, просили позволения переселиться из крепких горских мест на место плоское. Коллегия иностранных дел то позволила с рассмотрения кизлярского коменданта, с тем, дабы они без позволения Коллегии никого других народов в сожительство свое не принимали. Ho сие переселение не исполнено до 1772 г.

Когда Россия вела с Прусиею войну за австрийское наследство, российское правительство в 1756 году пожелало иметь при заграничной армии кавказских горцов.

На сей конец в сентябре 1756 года прислан высочайший указ за государственною печатью для обнародования Кумыкам и другим горцам, счисляющимся в российском подданстве, и прочим, о вызове их в поход в Пруссию. На раздачу вступающим в службу горским народам прислано тогда же подъемного жалованья 20,066 рублей; однако охотников не явилось.

По сему наряжена в поход калмыцкая команда, коей из оной суммы отпущено 15 т. рублей.

Ибо, хотя наместник ханства калмыцкого Дондук-Даши, из рода Торгоут, внук Аюки, 1747 г. и предпринимал побег за Кубань, но 1757 года пожалован он действительным ханом, а сын его Убаша наместником ханства, и в сем звании обретался Дондук-Даши до кончины своей, последовавшей 1761 г., и тогда вступил в правление наместник ханства, сын его Убаша.

В начале 1760 года предписано склонять и уговаривать к походу к заграничной армии кизлярских аульных Нагайцов, и присоединия их к пристойному числу кизлярских Терских Казаков, отправить всех под командою генерал-маиора князя Эльмурзы Бековича Черкаского к заграничной армии, действующей под командою генерал-фельдмаршала графа Салтыкова. На подъем всем на годовую дачу отпущено 11,021 рубль 75 коп. и для препровождения сих людей на Дон до Черкаска (видно в соединении с Донцами) придан к князю Черкаскому полковник Копытовский. [262] Сия команда действительно из Кизляра выступила, переправилась уже чрез Дон у Черкаска, как в июне того же 1760 Года, по кончине императрицы Елисаветы, последовало высочайшее соизволение возвратиться ей во свояси.

Таким образом она прибыла в домы свои издержав из оной суммы на подъем и жалованье 8467 руб. 9 коп. Но при том из похода же несколько кизлярских Нагайцов бежало за Кубань, а по возвращении и прочие то же умышляли.

В 1746 году вновь начались в большой Кабарде междоусобия, возбужденные паки кашкатавской партии владельцом Расламбеком, который оставя Кашкатав, переселился далее от российских пределов в горы, на речку Чегем, в места принадлежащия баксанской партии; принял к себе в усиление закубанских Черкес, одноплеменных Кабардинцам Бесленейцов. и произвел такое смятение в 1747 г., что из баксанской партии владельцы Касай и Магомет Атажукины и из кашкатавской Батока Бекмурзин с родственниками и другие были из отечества на некоторое время изгнаны. Первые нашли покровительство в Кизляре, а последние, как принадлежащие к недоброжелательной России стороне, того не удостоились.

В 1749 г. Кабардинцы приняли было решимость предать себя крымскому хану, и как тогда Порта замышляла начать с Россиею войну, в таком положении вещей оное намерение Кабардинцов представлялось важным, и потому, начальство старалось увещаниями обратить их к спокойной жизни, требуя, чтоб они по силе белградского трактата, оставаясь в своей вольности, удерживались от вреда обеим империям, отторгшихся от Крыма Бесленейцов отпустили бы, а Кашкатавцы перешли бы с Чегема в обыкновенное место жительства своего, в Кашкатав.

Но чтоб и больше обласкать их, возвращены им бежавшие от них в Кизляр персидские пленники с надлежащею скромностию, дабы о том в шахской стороне известно не было, и дано им в жаловднье 1 т. рублей. [263]

Утишенная на малое время сия буря 1751 года паки вспыхнула. Правительство Российское не могши остановить их раздоров старалось по крайней мере пресечь умножение оных. Таким образом, воспретив кумыкским владельцам мешаться ни лично, ни посторонне в междоусобие Кабардинцов, обратило попечение свое уже на то, чтоб в сей войне приобрела поверхность баксанская партия. На сей конец отправлены в Кабарду маиоры Барковский и Татаров с повелением выдать тайно старшему в баксанской партии владельцу атажукина рода Бамату Кургокину 1 т. рублей, и столько же той партии мисостова рода владельцу Касаю Атажукину, если он о даче первому сделается известен.

Барковский и Татаров после некоторых усилий успели 1753 года исполнить главное из данных им поручений: обе враждебные партии развели по прежним местам, т. е. жамбулатов род поселили при Кашкатау и при реках Шелухе и Нальчике; а роды атажукин и мисостов расположили при речках Малке, Баксане и Чегеме.

К сему убедило Кабардинцов наипаче приближение к землям их деташамента Российских войск и то обстоятельство, что российское министерство в то самое время оспорило в пользу их притязание Порты на Абазинцов Алтикизеков.

Надобно знать, что Абазинцы или Апсашвы Алтикизеки, т. е. шестиродные, хотя действительно издревле признавала себя подвластными владельцам кабардинским и платили им дань, но как они обитали при вершине Кубани, в близком соседстве с подданными турецкими, то некоторым образом находились и под властию у сераскеров кубанских и иногда в войсках их служили.

По сим обстоятельствам крымский хан Арслан-Гирей совершенно ⁴³⁷ их присвоивал, с исключением Кабардинцов, к турецкой стороне, а Порта произвела о них требование чрез резидента нашего в Константинополе; однако право Кабардинцов, совершенно в деле сем справедливое, [264] одержано , в удостоверение, что они и впредь в таких случаях на милость монархов российских надеяться могут.

К водворению в Кабардах покоя оставалось, на сей раз только, чтоб Кашкатавцы возвратили в крымскую сторону Бесленейцов. Но Кашкатавцы так не хотели на сие поступить, что склонялись лучше исполнить другое требование крымского хана (Селим-Гирея) и принудить их же партии владельца Хамурзу Расланбекова отдать ему жену свою, племянницу прежнего хана Арслан-Гирея (сверженного Портою 1755 года). Напротив, Хамурза не согласился на такое пожертвование и предпринимал присоединиться лучше к баксанским владельцам.

По таким препятствиям одно и другое требование хана осталось не удовлетворено, тем паче, что Барковский и Татаров исполня главное дело, выселение Кашкатавцов с Баксана, возвратили в Кизляр как войски приближенные к Кабарде, так и сами оттуда удалились, дабы дальнейшим там пребыванием не тревожить больше Порту.

Хан крымский непрестанно жаловался Порте на поведение Кабардинцов, а в 1754 году предварял ее, что намерен употребить противу их силу оружия.

Хотя Порта сие ему и воспретила, но с российской стороны в 1755 году предпринято, в случае движения крымских войск к Кабарде, выслать из Кизляра часть войска при исправном штаб-офицере, на защиту Кабардинцов. До сего однако дело не дошло. Бесленейцы сами собою на древния их жилища за Кубань возвратились, с чем вместе и другая претензия ханом оставлена.

Но едва сие затруднение пресечено, предстал новый случай Кабардинцам впутаться в посторонния хлопоты. Сколько российское правительство ни старалось удалить все поводы от ханов крымских на простирание рук к Кабардам, однако обычай гостеприимства свято чтимый Кабардинцами, и свойство, побудили их дать у себя убежище беглому кубанскому сераскеру Крым-Гирею и двум сынам низверженного крымского хана Арслан-Гирея (1755 г.), укрывавшимся во избежание участи своего отца, подвергшегося заключению. [265] Российское правительство сколько ни требовало удаления их к их родственникам, а хан выдачи головою, они однако находились здесь до 1762 года, кроме Крым-Гирея, который 1758 г. возведен в ханы на место Селим-Хана ⁴³⁸.

В течение сих обстоятельств Баксанцы в 1760 году предприняли было совсем выгнать Кашкатавцов из занимаемых ими жилищ, и уже отняли у них несколько селений, и изменив в свою очередь верности Poccии, прибегли к покровительству крымского хана, в особе старшого владельца своего Бамата Атажукина.

Еще в 1758 году Татары едисанские возмутившись против хана за разные погрешности, по коим два сераскера, сыны его, по дурному поведению своему были ими изгнаны, хотели перейти из турецкой области паки на Волгу, где они быв под зависимостию калмыцкого хана прежде уже кочевали, и до 1725 года оттуда за Кубань бежали; правительство российское сей переход не признало полезным и оный воспретило. За Кубанские Черкесы Темиргои в том возмущении Едисан участие имели.

По сем Кабардинцы баксанской партии, теперь, в доказательство усердия своего к хану, вознамерились помогать ему к усмиреннию противников его Темиргоев.

Как такие произшествия нарушали намерение российского правительства о Кабардах, то послан был в большую Кабарду маиор Татаров для нового установления спокойствия между Баксанцами и Кашкатавцами, чтоб и те и другие оставаясь жительством на прежних местах имели бы границею реку Чегем; отвратить владельца баксанского Бамата от преданности к крымскому хану и отклонить вмешательство его в дела ханские с Темиргоями; а что если имеет какое на Темиргоев неудовольствие разобрался бы по древнему черкескому обыкновению посредством других. Татаров и действительно успел прекратить сие несогласие; и в след [266] за тем 23 декабря 1760 года позволено пропускать к Кабардинцам, Кумыкам, Брагунам и Осетинцам, как к подданным российским, с платежем пошлин, холст и прочие вещи, коих вывоз в Персию был тогда воспрещен; а в генваре 1762 года позволено им отправить к высочайшему двору владельцов для отдания всенижайшого поклона государю Петру III, для чего и явились в Петербурге от большой Кабарды старейшие в баксанской партии, атажукина рода, владелец Бамат Кургокин, и от малой, таусултанова рода, владелец Коргока Канчокин.

ГЛАВА 57.

Осетинцы еще в первый раз привлекли на себя внимание российского правительства. Известно, что они быв в древности христианами, с падением Константинополя и с ослабле-нием Грузии потеряли возможность иметь проповедников. Хотя они именуются христианами, но священников не имеют; только по временам приходят к ним из Грузии более для собрания пожитка, нежели для учения, чрез что в таком суеверии находятся, что едва за христиан почесть можно.

В 1744 году правительство российское ласкало грузинских духовных, которые употребили себя к обращению Осетинцов и Ингуш. Сие благое дело начато под распоряжением святейшого Синода, но восприятой надежде к их обращению, в рассуждении всегда оказыванной ими к тому склонности, и в рассуждении еще и того, что по оставшимся в их жилищах следам старых церковных строений, предки их были христиане, почему подлинно многие из них и крестятся с великою охотою и желанием.

В 1747 году предписано приезжающим в Кизляр из осетинского народа, которые приняв крещение пожелают возвратиться в свои жилища, давать в награждение знатным по 20 рублей, а прочим кормовые деньги; принимать их в российское подданство, и обретающимся в Осетии духовным [267] персонам производить жалованье и на покупку для раздачи в Осетии холста и прочого 500 рублей.

В том же 1747 году приезжал в Кизляр из Осетии архимандрит грузинский Пахомий, и в 1751 году был он с осетинскими старшинами в С.-Петербурге, и там 1752 года дано ему на раздачу убогим Осетинцам крестящимся холста на рубашки 500 рублей; самому ему определено окладное жалованье. Он учинен начальником так названной Осетинской коммиссии, и в том же 1752 году отпущен он в Осетию с причетниками и старшинами от двора одаренными. Сверх того позволено им купить в России серебряной посуды, ружей и прочого на некоторую сумму и вывезти из России.

В Кизляре было Осетинское подворье, с огородом, рыбными ловлями и сенокосными лугами, которые уже 1773 года обращены в казенное ведомство. Постановлены и другие выгоды для приласкания сего народа.

В 1751 году, в показании к новокрещенным Осетинцам высочайшей милости повелено, присылаемых от них в Кизляр и Астрахань для дел их давать из казны кормовые деньги: старшинам по 10, а рядовым каждому по 3 копейки на день; а которые будут приезжать для продажи своего скота и прочого купечества, и тех от обыкновенных пошлин увольнять, а вместо их брать пошлины с российских купцов, купивших у них товары; от них же в замену того требовалось возвращать российских пленных, когда они к ним попадутся. Пошлин с вещей для употребления к церковному строению и для расхода при церквах съестных и прочих припасов, по указу 1758 года брать не велено, но во взимании же пошлин с холста, соли и прочого потребного на собственные нужды, или товаров, указами 1756, 1758 и 1760 годов повелено поступать с Осетинцами как предписано о прочих горцах.

В 1761 году предписано: на дорожный проезд из Кизляра Осетинской коммиссии архимандрита Пахомия и прочих духовных давать в конвой Казаков, и для сохранения в [268] самой Осетии духовных, церквей с их утварью и прочого к коммиссии принадлежащого содержать в Осетии караул.

Впрочем, когда прилагаемо было попечение о возобновлении христианства в кавказских горах, обращено внимание и на аманатов кумыкских и кабардинских содержащихся в Кизляре. В 1763 году предпринято, во время содержания их в Кизляре, стараться искусным образом отводить их от варварских нравов, вселять в них людкость и лучшее обхождение, доводя их до того, чтоб они часто обращались с Россиянами, и дабы они российского языка и грамоте обучались, и призывать их в торжественные дни к столу.

В 1770 г. высочайше повелено обучать кабардинских аманатов российской и татарской грамоте.

Подлинно из аманатов владелец Девлет-Мурза Хасаев и уздень Шабаз-Гирей Куденетов в кизлярских школах обучались и знали российской грамоте читать и писать.

В 1761 г. кабардинские владельцы нанесли обиды, разорение и в крещении помешательство духовным персонам и осетинскому и киштинскому народу.

Устройство Осетинской коммиссии по обращению Осетинцов и Ингушевцов в Християнство быв в руках грузинских духовных мало приносило пользы.

Хотя с немалого времени под распоряжением святейшого Синода происходить проповедь христианского закона в осетинском и ингушевском народах, но сие худой успех имело от грузинских духовных. Почти все бывшие в кизлярской стороне начальники единогласно предъявляли, что не предполагают в том ни малейшей пользы и прочности, по причине грубого и дикого сих людей состояния, и неспособности их понимать христианские истины и приступать к оным со внутренним удостоверением. Они крестились по большей части из корыстолюбия, для определенного на такой случай снабдения и оставались потом в прежнем своем нечестии [269] и своевольстве, как не подручные к здешнему за ними всегда смотрению. Временные же к ним здешних священников приезды, иногда с опасностию соединенные, не могут к тому достаточны быть, чтоб утвердить их вобщем благоустройстве; а все другие меры означали бы уже их к нашей стороне непосредственное присвоение; но тем кабардинские владельцы, кои их своими подчиненными называют, были бы напрасно огорчены, и может быть еще и больше наконец изобрели бы затруднительств в течении проповеди, и произвели бы нужду совсем от оных людей отступиться, не стоя они в настоящем своем состоянии употребления великих усилий.

Таким образом, видим из сего, что нет лучшого способа по обстоятельствам Осетинцов и Ингушевцов и прочих горцов учинить их прямыми христианами и к здешней стороне приверженными, как просвещением из них молодых людей.

В сем рассуждении высочайше конфирмован 27 сентября 1764 года доклад Коллегии иностранных дел, и по оному заведена в Моздоке особливая школа для преподавания обучения новокрещеным осетинским детям закона христианского и российской грамоте, с определениеем на каждого ученика на пищу и платье и учителю по 2 рубля на месяц из кизлярских и астраханских доходов, или же из процентов астраханского банка. Учреждение и управление оной школы поручено астраханскому губернатору и кизлярскому коменданту.

Находящийся в Моздоке подполковник Гак получил в 1765 году предписание о скорейшем заведении оной школы; о поспешном построении для оной в Моздоке деревянного дома, где бы могли жить учители и ученики, и о приискании в учителя искусных людей, особливо знающих горские языки ⁴³⁹. [270]

Все то исполнено и в учители определен к осетинской школе дьячек Романов, и всегда потом находились в учителях дьяконы и дьячки.

В 1767 году постановлено, чтоб школьников на некоторое время отпущать в домы родительские и детей старшинских учащихся в школе содержать против прочих с некоторою отменою, употребляя на содержание их до 4 рублей в месяц.

Скоро однако примечено, что корыстолюбивые отцы сих детей и родственники приезжая в Моздок отбирали даемое им жалованье и оставляли их в крайней бедности, без рубах, без обуви ⁴⁴⁰.

Еще в 1747 году дано повеление в Кизляр, чтоб скитающихся в Персии римских попов и капуцинов в российские границы не пропускать.

В 1765 году в Киштинии находились два католических патера. Коллегия иностранных дел повелела их захватить, узнать откуда туда заехали (верно из Грузии), и не допускать впредь подобных патеров к проповеди в том народе ⁴⁴¹.

При Осетинской коммиссии находился игумен Григорий. Когда архимандрит Пахомий выбыл, он, Григорий, произведен 1767 г. в архимандриты, заступил пахомиево место в Осетинской коммиссии и получал пристойную сумму от правительства российского на принятие приежающих к нему Осетинцов.

В 1770 году сей архимандрит Григорий выбыл, и в Осетинскую коммиссию определен грузинский архимандрит Порфирий.

Святейший Синод усмотрел по делам, сколь в худом поведении доныне находилось обращение иноверцов в христинскую веру в осетинском народе; a сие самое произошло [271] ни от чего иного, как от худого самих проповедников поведения, а именно: проповедники оные оставляя близкие к городам здешней империи места без проповеди, отъезжают в отдаленные и дикие, проповедывают на русском или грузинском языке тем, которые их не знают; крещеных оставляют без всякого наставления, возвращаясь же потом к ним делают под разными видами привязки, и чрез то сыскивают случай себя обогащать насильством; делают всякие притеснения, не стараясь притом ни мало привесть их в познание веры и закона; а следовательно те иноверные вместо чаемого веры и закона понятия единственно только изнуряются, а от проповедников происходят соблазны.

По сим причинам Осетинская коммиссия в отношении порядка в пути проповедников и в самом продолжении времени 1771 года отдана под смотр кизлярскому коменданту, дабы без ведома его ничего не предпринимали, поелику ему известны быть могут все обстоятельства тамошних народов, и от него зависеть защищение в случае опасности проповеднику; ему же, кизлярскому коменданту предоставлено принимать на проповедников приносимый паче чаяния жалобы; да и конвои и подводы определялись духовным от светского начальства по усмотрению оного.

В то же время 1771 года определены к Осетинской коммиссии духовные из российских. Начальником оной назначен протопоп Афанасий Лебедев ⁴⁴², коему и пристойный дом в Моздоке из казны выстроен, и ему, Лебедеву, дано от святейшого Синода тайное наставление, каким образом поступать в обращении тамошнего народа в греко-российскую веру.

Во первых, учение иноверным преподавать из одного Евангелия, Деяний и Посланий апостольских, не отягощая обращаемых разума, яко во младенчестве еще сущих, преданиями, кроме догматов служащих к основанию веры. [272]

1-ое. Изъяснять им, что есть Бог, что он дал человеку закон, в коем предписаны дела добрые; Бога любить и почитать всем сердцем; идолов отвращаться и совсем забыть; родителей любить и почитать; властям повиноваться; по праздничным дням моление Богу; любовь к ближнему; отвращение от обид, убийств, кражи, клеветы, лжи, обманов; трезвость, трудолюбие, сохранение верности и чистоты супружественной. 2-ое. Изъяснение им догматов, заключающихся в Символе веры, молитвы Господней Отче наш, и проч.; почтение к иконам, коими приводится на память имя того, кто на них написан, но икон не боготворить. Хранение 10 главных заповедей есть самая главная добродетель, сопутствующая христианству. Относительно преданий: не принуждать на первый случай к чтению ежедневно многих молитв, к постам, кроме Страстной недели, как поступал и апостол Павел, в рассуждении новообращенных. (Послание к Колоссаям, гл. 2, ст. 16; и к Римлянам, гл. 14, ст. 20.)

Должность посланническая состоит: 1-ое, учить, 2-ое, увещавать, 3-ье, напоминать, 4-ое, представлять себя примером добродетелей, согласно духу евангельскому. Быть завсегда трезвену, целомудру, благоговейну, чинну, кротку, любовну, снисходительну; не лихоимствовать, ничего не вымогать и отнюдь не брать. Повеления, угрожения и строгое с утеснением взыскание есть насильство совести, и ожесточить может язычников и магометан. Наставление начинать делать в каждом доме разумнейшим, а по довольном научении и утверждении в вере предложить крещение желающим; а ослабевшим повторять учение кротко и снисходительно.

В рассуждении браков наблюдать, чтоб муж оставался с одною женою; но не расторгать браков совершенных в близком родстве до крещения.

Службу церковную отправлять на российском языке, но Символ веры, Десятословие и молитву Господню, с кратким объяснением предать иноверным вразумительным им языком. И как в сем последнем настоит самое трудное дело, то стараться из обращенных принимать в учрежденную в Моздоке школу учеников, дабы они никогда языка [273] своего не забывали и чтоб таких, со временем, по обучении российской грамоте и по способности места, можно было посвящать к церквам обращенных во священники и посылать для проповеди ⁴⁴³.

На сих основаниях Осетинская коммиссия продолжала существовать до 1793 года, в котором учреждена была в Моздоке епархия в третьем классе, с архиереем моздокским и можарским, для удобнейшого радения о народах oceтинских, веру християнскую приемлющих и, на сей конец, велено архиерею сему исправлять и те дела, кои принадлежат к Осетинской коммисси и оставить на прежнем положении учрежденную в Моздоке школу для учения детей горских жителей. Первым архиереем моздокским сделан Гаиос, грузинский архимандрит, который еще 1784 года принят в нашу службу и употреблении главным членом при Осетинской коммиссии.

Радением его издана и напечатана в московской синодальной типографии, в май 1798 года, азбука и сокращенный катихизис на русском и осетинском языках; для выражения последнего употреблены славянские церковные буквы, так как и Грузины, для выражения осетинских слов, употребляют свои буквы с нарочитою верностию.

Мы будем по своим местам видеть, что успех обращения горцов в христианство не далеко взошел, по препятствим, от Кабардинцов всегда поставляемым, которые и проезд Осетинцам в Моздок затруднять старались, и по усилившемуся от лжепророка Мансура в горах магометанству. (Прил. Р.)

Когда, по влиянию императрицы Екатерины II, на польском престоле воссел Пиаст, или природный Поляк, [274] Станислав Август граф Понятовский, и Поляки противу разных учреждений его восстали и к явным действиям военным приступили с войсками российскими, подкреплявшими помянутого короля, стали притеснять греко-российскую церковь и исповедников ее в Польше, вопреки договорам с Россиею 1686 года, Порта восхотела в дела сии вмешаться, в суетной надежде, что вся Подолия и вся польская Украина поддадутся на вечные времена турецкой державе, на основании княжеств молдавского и валахского и, 25 сентября 1768 года объявила России войну. В следствие чего и с российской стороны война с Турками возвещена манифестом императрицы Екатерины 18 ноября 1768 года.

Тотчас потом, генерал-порутчик Вернес, с небольшим корпусом, который назван кубанским и подлежал ко второй армии, послан для занятия и укрепления Азова и Таганрога с его портом. Пушки и другие воинские снаряды взяты из Таврова и Павловска и Доном на судах сюда доставлены. В Таврове построено много малых ботов и сия флотилия, быв спущена в Азовское море, состояла под начальством вице-адмирала Синявина.

Таким образом Азов, 30 лет впусте лежавший, возник из своих развалин, укрепления оного возобновлены под смотрением полковника Фохта и приведены в то положение, в каком мы их ныне находим. Равномерно восстановлен и Таганрог, с прутского мира находившийся в 6apиере ⁴⁴⁴, Надобно сказать, что Таганрог всегда нужен был для российской торговли; ибо с 1761 по 1768 год привозимы, были туда товары на судах, под турецким флагом, коих в приходе бывало от 15 до 20 в лето, а небольшие из оных, выдержав карантин при таганрогском мысе, [275] отправлялись прямо с грузом к темерниковской таможне, к крепости Святого Димитрия, а большие, выгрузя при Таганроге на донские лодки товары доставляли к таможне на оных.

В Таганроге явилась скоро российская флотилия, которая породила ныне существующий севастопольский флот.

В то время как одна армия предназначена действовать против Турков в Европе, другая против крымских Татар, два корпуса определены производить поиски у Кавказа, один в Грузии, под командою генерал-маиора графа Тотлебена, другой на Кубани, под начальством генерал-маиора Медема.

Дабы единство не нарушалось, мы прежде всего опишем все действия того деташамента, который в древней Иберии и Колхиде подвизался; а потом уже приступим к описанию действий кубанских, которые с подвигами Тотлебена ни в каком союзе не находились.

Цари имеретинские спокойно сносили зависимость, в которой Порта их содержала. Когда Карталиния и Кахетия обуреваемы были бедствиями в течение персидских замешательств, Имеретия занимаемая Турками не имела участия в оных, хотя продолжала союз с царями карталинским и кахетинским.

Царь Соломон I Александрович ⁴⁴⁵ будучи войнолюбив и не менее бодр и храбр как Ираклий, не столько покорлив как его предки, лишь воссел на престол, приступил освободиться от власти Турков и от платежа дани, ибо отечество его чрез долгое время под игом турецким претерпевало все бедствия жестокого рабства. Он боролся с Турками жестоко с 1755 года, имея войск не более 7 т. и денег никогда более на один раз как 10 т. рублей; но удачно поражал значительные силы Турков ⁴⁴⁶ среди лесов и неприступных мест владения его окружающих, и за всем [276] тем, хотя из многих мест своего владения их выгнал, не мог однако освободить еще некоторых занятых ими его крепостей.

При сих борениях в Имеретии открылось замешательство: вельможи не стали повиноваться царю Соломону ⁴⁴⁷. Они привели турецкое войско, и изгнав царя Соломона из Имеретии, который укрылся тогда в горы, поставили над собою царем двоюродного брата его Теймураза ⁴⁴⁶.

В таких обстоятельствах царь Соломон в 1768 г. отправил к российскому двору митрополита куртатинского (кутаиского) Максима с полномочием для испрошения помощи против угнетения Турков и заключения касающихся до того постановлений.

Сей посланник находился еще в пути, как царь Соломон ⁴⁴⁹ собрал лезгинское войско и присоединив оное к приверженным ему некоторым князьям и Имеретинцам побил и выгнал из Имеретии (?) Турков, захватил царя Теймураза и наказал народ области Рачи за измену ⁴⁵⁰.

Как лезгинское войско быв уволено от него возвращалось с пленниками рачинскими, царь Картлии и Кахетии Ираклий пресек им дорогу, рассеял Лезгин и освободив пленных отослал их к царю Соломону. [277]

Когда Соломон находился в области Рачи при покорении подвластного ему князя Ростома еристава рачинского, нанесшого ему беспокойства, российский офицер, порутчик князь Хвабулов, быв отправлен от казлярского коменданта генерал-маиора Потапова 16 генваря 1769 года к царю Соломону, чрез три месяца пути, от глубоких снегов, прибыл наконец в карталинскую крепость Мцхинвал, и оттуда в Рачу, к царю Соломону, и доставил ему письмо первенствующого министра императрицы Екатерины графа Никиты Ивановича Панина, от 30 ноября 1768 года, которое имело следующее содержание:

Что благоволение российской императрицы к нему, Соломону, и ко всему тамошнему народу было всегда великое, но поныне настояли препятствия, явно пособствовать против утеснения врагов. Пока Порта хранила мир с Россиею, нельзя было нарушать святость трактатов. Но теперь, когда Турки объявили войну России, изъемлется уже то затруднение. Настоящая война дает ему, Соломону, удобнейшие орудия свергнуть с себя турецкое иго. Он теперь найдет меньше сопротивления от Турков пред прежним. Что по прибытии в С.-Петербург митрополита Максима учинено будет точное постановление о военных его, Соломона, действиях, и не оставлено будет дать ему вспоможение, какое будет удобно. Когда Бог благословит нас успехами и последует мир, тогда и его, Соломона, интерес и польза в самом мирном трактате постановлены будут. Теперь собирайте больше прежнего войски и действительно наступайте на неприятеля, не допуская его привесть себя в оборонительное состояние, чем облегчатся и последующие ваши предприятия. Что Соломон сам по себе постарается склонить царя Ираклия составить против неприятеля общее дело. Он не меньше к тому одолжен, как по христианству так и по утеснению веры; ибо, хотя он и Лезгинами только утесняется, но Лезгины продают пленных Туркам же, а по превозможении Турков и Лезгины скорее усмирены будут.

На сие написание царь Соломон с восторгам отозвался, что он с радостию воину начать желает, но затрудняется [278] только недоброжелательными своими князьями, каковых много, и хотя их покорил, но мало на них надеется; а ежели снабжен будет помощным российским войском, может собрать своих войск до 20 т., и тогда действительно в самую войну вступит.

Царь Соломон о прибытии порутчика князя Хвабулова послал извещение к царю Ираклию и препроводил к нему помянутое письмо графа Панина. В след за тем отправил к Ираклию и князя Хвабулова.

Когда сей офицер прибыл в Тифлис, в то время находились у царя Ираклия от турецких пашей посланцы, которые склоняли Ираклия, чтоб он при тогдашней войне остался в покое. Хотя князь Хвабулов скрывал себя грузинскою одеждою, по повелению Ираклия, и не показывался, но оные посланцы начали подсматривать около квартиры, чтоб его видеть. Царь узнав то, со гневом выслал их из Тифлиса.

Царь Ираклий дал обещание приготовляться к войне, но желал, чтоб и прямо к нему писано о том было от российской императрицы; ибо он считал себя начальнейшим и сильнейшим пред Соломоном.

Царь Соломон покорив князя еристава рачинского во власть свою ⁴⁵¹ прибыл в Тифлис 21 маия. Оба царя советовали о начатии войны с Турками и положили служить тем государыне с ревностно и верностию. Царь Ираклий желал, чтоб снабжен был хотя пятью полками, коих содержание примет на свой счет, и чтоб при мире с Турками внесен был в трактат под покровительство России; что если на то дано будет ему обещание, он не токмо вступит в войну, но и возбудит к тому Лезгинцов, которые просят его, чтоб допущены были в турецкие области для разорения, возбудит также к поднятию оружия и Армян, тем легче, что некоторые из них ему подвластны; и всех сил из Картлии, Кахетии, араратских Армян и других окольных [279] народов может ополчить до 50 т., но что при всем том без помощных сил вступить ему в войну не можно, ибо в отбытие его Лезгины станут набегать на Грузио.

Между такими совещаниями царь Ираклий дал знатным князьям своим приказание, чтоб все его подданные к войне изготовлялись.

Царь Соломон возвратясь в Имеретию также начал тайно к войне приготовляться.

Оба царя каждый раз как получали известие об одержанных российским оружием над Турками победах изъявляли великую радость; народ тоже оную оказывал и в церквах происходило моление о благословении христианского оружия над иноверными; а некоторые ираклиевы князья без его дозволения, по ненависти к Туркам, с нескольким числом людей своих впали в ахалцихскую провинщю Джавахетию, разорили до 500 дворов и с немалою добычею возвратились. О сем от ахалцихского паши требовано удовлетворение, и царь притворно изъявив виновникам гнев свой, оное обещал.

Оставалось условиться о пути прямо на Имеретию к переходу изготовляемых на линии помощных войск и тягостей. Но как на Имеретию удобного пути нет и царь Соломон совершенную имел доверенность к царю Ираклию, то при вторичном свидании обоих царей в Мцхинвале положено, чтоб войскам идти вверх по Тереку на Казбек, Кайшаур и Арагву. Царь Ираклий принял на себя все тягости по сей дороге перевезть и дорогу расчистить.

С возвращением князя Хвабулова в Кизляр царь Соломон отправил ко двору князя Давида Квенихидзева, а царь Ираклий князя Артемона Андроникова, поручив ему донести графу Панину: 1-ое, что если императрице угодно весть войну и в Персии, он, Ираклий, с радостию в оную вступить желает; 2-ое, чтоб при теперешних подвигах его на Турков двор наш уведомил бы правителя Персии, дабы Персия не входила в сомнения о его движениях; 3-ье, что в Грузии много золотых, серебреных и других руд, то, чтоб с помощными войсками присланы были мастера, коих он [280] не имеет, и до сего времени открытие оных сопряжено с великою опасностию от варваров. (Прил. С.)

Посланник царя Ираклия князь Андроников отправлен от российского двора обратно в Грузио в начале 1770 года, и с ним прибыл лейб-гвардии каиитан-порутчик Львов, отиравленный с высочайшею грамотою к царю Ираклию, который иметь ее толико желал. Львов остался при нем в качестве поверенного в делах ⁴⁵².

Между тем осенью 1769 года, когда умы грузинских народов направлены уже были к войне с Турками, императрица назначила действовать в Грузии против Турков генерал-маиора графа Тотлебена ⁴⁵³.

К действиям под его начальством назначены: Томский пехотный полк, 2 эскадрона карабинер, 2 эскадрона гусар, [281] 200 Донских Казаков, 300 Калмык, полевой артиллерии 12 пушек с принадлежащим числом служителей.

Генерал-маиор граф Тотлебен прибыв в Моздок намеревался следовать в Грузию путем толико уже ныне известным, который соделывают две реки Терек и Арагва прорезывая кавказские горы, Терек на север, а Арагва на юг, обе исходящия из одной горы Кайшаура, но с противных сторон, на высочайшем хребте Кавказа лежащей. Промежуток между ими от деревни Коби по спуск к Арагве чрез гору Кайшаур имеет 20 верст. Тотлебен начал с того, что в ноябре 1769 года арестовал всех бывших тогда в Моздоке осетинских старшин, с объявлением им, чтоб они без всяких отлагательств по тракту в Грузии все мосты чрез Терек исправили и содержали в целости.

К свозу всяких нужных припасов, провинта и фуража к корпусу графа Тотлебена и для других к нему транспортов употреблены кочующие около Кизляра аульные Татары, которые и в последствии времени военные запасы с моздокской линиии в Грузию доставляли, за что всемилостивейше пожаловано им 6 т. рублей.

Для безопасного сообщения с Грузиею между Моздока и Казбека учрежден кордон и поставлены в пристойных местах казачьи форпосты и кордоны.

Таким образом граф Тотлебен перейдя осенью 1769 Года кавказские Горы занял зимния квартиры в Грузии. Он сначала тесно подружился с царем Ираклием. Царь присоединился к нему с своими войсками и вместе, весною 1770 года ⁴⁵⁴, отправились под турецкую крепость Ахалцих. Кажется, царь Ираклий слишком поспешил выполнить свои виды на Ахалцих. Когда ⁴⁵⁵ они дошли до деревни Аспиндзы, на правом берегу Куры лежащей, от Ахалциха в 35 верстах, произошло между ими несогласие от некоторых [282] недоразумений, особливо же, что Ираклий искал способов не своими силами, а российским пособием услужить собственному своему властолюбию и производить завоевания и приобретения чрез Россиян, когда они назначены только подкреплять и вспомогать ⁴⁵⁶.

По сим причинам граф Тотлебен от деревни Аспиндзы поворотил в Имеретию, а царь Ираклий решился выступить в обратный путь. Турки полагая, что возвращение их последовало от страха, преследовали Ираклия с многочисленным войском, в коем находилось мног Лезгин. Желая окружить Ираклия одна часть переправилась чрез Куру другая оставалась за оною. Ираклий узнав о сем дал тайное приказание поднять мост аспиндзский, для пресечения дороги находящимся но ту сторону реки, и на другой день с перешедшими на правый берег ⁴⁵⁷ сразился и разбил турецкое и лезгинское войско. Турки и Лезгины обращенные в бегство притекши к разобранному мосту, который почитали целым, сами себя в поспешности сталкивали в воду и тонули в сем сражении царь Ираклий убил из своих рук лезгинского начальника Кохта.

Между тем граф Тотлебен прибыл в Имеретию и на границах оные был встречен царем Соломоном ⁴⁵⁸.

Тогда Турки владели в Имеретии четырью крепостями включая и столицу Котатис. Царь Соломон с войсками своими соединился с Тотлебеном, и в июле 1770 года последний выгнал их из замка Багдатциха или Цуцхвата лежащого при реке Ханисихале или Хани ⁴⁵⁹, по пути из [283] Имеретии к Ахалциху ⁴⁶⁰ и из замка Шорапана ⁴⁶¹ стоящого при реке Куре, на пути из Имеретии в Картлию, при чем взял в плен двух агов и 50 рядовых, 3 знамя, 9 пушек и 5 мортир. Замечательно, что супруга царя Соломона прибыв в российский стан просила начальствующого, чтоб ей позволено было по занятии Багдатциха иметь честь войти первой в сей замок; и просьба ее исполнена ⁴⁶².

6 августа того же 1770 г. Тотлебен взял штурмом российскими войсками Кутай или Кутаис, имеретинского царя столицу, одержимую турецким гарнизоном ⁴⁶³, и возвратил ее царю Соломону; получил притом несколько неприятелей, 3 знамя, 17 пушек, 4 медные мортиры и несколько артиллерийских снарядов. В то время число пленных набралось у него до 300 человек, коих граф Тотлебен и препроводил в пределы России; а завоеванный у Турков имеретинские [284] крепости возвратил царю Соломону, и таким образом Турки изгнаны из пределов имеретинских, кроме Поти ⁴⁶⁴. [285]

После сих успехов граф Тотлебен ⁴⁶⁵ отправился для осады Поти. Сия крепость, собственно турецкая, лежит в устьях Фаша (Фазиса) или Pионa около 2 верст от Черного моря. Стены оной каменные, но низкие. Местоположение кругом низменное и очень тонкое. При волнении моря Рион из берегов выступает и потопляет город и окрестности, для чего домы жителей построены в два жилья, как в старом Черкаске. Граф Тотлебен держал в блокаде сей город. Пушки его были на судах, по тонкости места; он бомбардировал со стороны имеретинской, с Риона. Он не мог овладеть Поти ⁴⁶⁶.

Между тем, когда дошла ко двору известия о несогласии между Ираклием и графом Тотлебеном, отправлен от двора в июле 1770 года в Грузию для восстановления порядка и лучшого по грузинским делам течения гвардии Семеновского полка кацитан Языков.

Между тем непослушание частных воинских командиров графу Тотлебену до того возникло, что они самовольно хотели возвратиться в пределы России. Но граф Тотлебен занял Ананур, грузинский укрепленный монастырь при реке Арагве, коего, следуя в Россию, миновать не можно, и заперев им дорогу послал отсюда ко двору донесение и в следствие того многие офицеры были наказаны по произведенному над ними военному суду.

При таком положении дел граф Тотлебен отозван из Грузии и на место его прислан генерал-маиор Сухотин. Он 1771 года хотя также и держал в осаде Поти, но при слабости сил своих на покорение сего места возвратился с войсками в Грузию, а в 1772 году в Россию ⁴⁶⁷, [286] кажется по поводу заключенного с Турками в сем 1772 г. с Россиею перемиря, договором заключенным в Журже 19 маия, которое месяца чрез 3 потом разорвано Турками ⁴⁶⁸. (Прил. У.)

Из войск российских по подговорам Грузин столько много оставалось там дезертиров, что поверенный в делах в Грузии капитан гвардии Преображенского полка от бомбардир Львов ⁴⁶⁹ находившийся в Грузии 1775 года, немалое употребил усилие к собранию их и возвращению в отечество 1773 Года ⁴⁷⁰.

Впрочем, в течение сей экспедиции цари Ираклий и Соломон между собою охладели. Однако, старанием Львова они в августе 1773 года заключили между собою дружелюбное постановление, и в октябре того года соединенными силами действовали против Турков.

Между тем царь Ираклий в декабре 1771 года просил императрицу Екатерину о принятии его в российское подданство, и на оное присягу писанную его рукою и подписанную им и его фамилиею с приложением печатей отправил ко двору с сыном своим царевичем Леоном и католикосом Антонием, сыном царя Иeceя ⁴⁷¹. Они проехали чрез [287] Кизляр в генваре 1772 года, следуя в Петербург; возвратились в отечество свое 1774 года. Царь Ираклий почтен орденом св. Андрея ⁴⁷², а сын его царевич Леон орденом св. Анны.

От пребывания в Грузии российских войск и от дезертиров российских царь Ираклий возимел ту пользу ⁴⁷³, что нашел способ учредить тогда у себя полевую артиллерию. Тогда состояло оной небольше 10 орудий, и начальство над нею вверено минбаше (тысященачальнику), который имел под собою юзбашу (сотника) и до 60 рядовых пушкарей; по времени число орудий увеличено до 15 от князя Паата Андроникова, который некоторые познания в артиллерийской науке приобрел в России, устроил в Тифлисе литейный двор и перелил пушки по европейским калибрам. Однако все еще сию артиллерию Грузины в походах своих возили на волах. Она хотя сделана и не весьма правильно и не исправна, но страшна была соседям. Порох тоже делали в Тифлисе, но плохой, по незнанию пропорций.

В Грузии не было непременного войска; по мере надобности оное было собираемо и распускаемо. Каждый был на своем содержании.

Еще царь Теймураз Николаевич, родитель Ираклия, для охранения пределов Грузии от хищнических впадений горских неприятелей ея, учредил милицию под названием нокари, постановя, чтоб из казенных, удельных, церковных и помещичьих селений высылаемо было на кордон 2 т. конных войнов погодно. Провиант и фураж производился им из казны, а жалованьем снабжали каждого селения свои, от 30 до 40 рублей на год.

Царь Ираклий отменив нокари устроил в 1773 году, по разбитии аварского хана, другое ополчение под именем моригe, на таком основании, чтоб каждый поселянин имеющий землю, хлебопашество, скотоводство, садоводство и иные [288] от земли промыслы, из Грузин, Армян и Татар, отслужил один месяц в году на пределах Грузии, в назначенном от царя пункте. От повинности сей изъяты были Осетинцы, Хевсуры, Пшавы, Туши и другие горские жители, обитающие на Границах в соседстве хищных народов, а также живущие в городах купцы и ремесленники. В одну чреду собираемо было 5 т. человек ⁴⁷⁴, при князьях, тысященачаль-никах, пятисотниках и сотниках. Князья служили помесячно, a прочие чиновники безсменно, получая жалованье из казны. Войски сии были частию конные, частию пешие, все на собственном содержании. Царь располагал их там, где требовала надобность; в нужде совокуплял две и три чреды, но заменял им службу ею в спокойное время.

Для возбуждения в подданных усердия на охранение отечества царь Ираклий сам один месяц в году находился на страже. Примеру его следовали царевичи, особливо воинственный царевич Леон, старший тогда сын царя Ираклия, который сим мориге очистил почти всю землю от наглых граблений горцов. Но по времени, как царевич Леон умер 1781 года, прочие царевичи стали от того избегать и по примеру их, князья, а наконец и все расстроилось.

Дагистанцы узнав из опытов, что действуя открытою силою ничего не могут сделать Грузии, начали воровскими партиями делать на нее набеги, рассыпаясь по лесам и ущельям. К сему возбуждали их самые грузинские князья, кои злобясь на Ираклия за собственные измены, убегали в Дагистан и оттуда наводили бродяг терзать собственное отечество. Царевич Леон, как сказано, с мориге умалил наглость хищников.

Когда российкие войски из Грузии удалились цари Ираклий и Соломон сами управлялись с Турками.

Хотя еще в 1770 году трое Турок от султана присланы были к дагистанским владельцам шамхалу, усмию, аварскому, казыкумукскому ханам и к прочим, чтоб они по однозаконию с своей стороны учинили ему, султану, вспоможение [289] в нападении на Грузию; однако, пока российские воиски там находились, Дагистанцы не беспокоили Грузию. Царь Ираклий умел сохранить союз с сильнейшим тогда в Ширване кубинским и дербентским Фетали-Ханом.

Турки, злобясь на Грузию, делали, по выходе Россиян, с находившимися у них Лезгинами, многие набеги; но, впрочем, добычи были равномерны, как у них, так и у Грузин, потому, что у Грузин были тогда храбрые начальники в войске. В один день, князья Меликовы, отправившись в Турцию с малым числом войска, разбили весьма многих Турков. В сем случае дагистанские Лезгины напали на Тушети, грузинскую провинцию в кавказских горах; однако, народ тушетский, с помощию Пшавцов, отразил оных и прогнал.

Тогда, со стороны Грузин притесняемы были Карцы, Баязет и Ахалцих. Султан турецкий, чтоб отвратить такие притеснения, просил векиля Персии Керим-Хана обуздать Грузинов. Царь Ираклий, по повелению векиля, заключил с Турками мир и получил от султана в подарок шубу, лошадь с убором и саблю. Ахалцихский паша доставлял Ираклию подарки от Порты, привлекая его к ее интересам и обнадеживал Порту о добром расположении и приверженности Ираклия ⁴⁷⁵.

При сем, аварский Нурсал-Бей ⁴⁷⁶ (Мерсел-Хан), осенью 1773 г. собравши великое число войска из Лезгинов, напал на Кизик, но не успел в своей дерзости; ибо Лезгины были разбиты князем Ревазом Андрониковым, кизикским моуравом, и Нурсал-Бек спас жизнь свою только бегством. Аварский владелец к сему предприятию соглашал и кумыкских владельцов, но оные, по письменному уведомлению Фетали-Хана начальства российского в октябре 1773 г., от того удержаны воспрещением ⁴⁷⁷. [290]

ГЛАВА 59.

Произведение поисков на Кубани, противу обитающих тут подданных турецких, поручено от императрицы Екатерины генерал-маиору де Медему, командовавшему пред тем корпусом оренбургским.

В состав ополчения его назначены: 3 эскадрона драгун с двумя полковыми пушками, из назначенного в Кизляр драгунского полка; 3 эскадрона гусар Грузинского полка ⁴⁷⁸, пребывавшого в Кизляре ⁴⁷⁹, также с двумя полковыми пушками; 4 роты из кизлярского гарнизона с шестью пушками; да Казаки: от Волгского войска 500, от Яицкого 500 и от Гребенского, Терского Семейного и Терского кизлярского сколько взять будет можно ⁴⁸⁰.

Тогда же заведен Московский лепон ⁴⁸¹, и из бывшей в [291] оном казачьей команды 3 эскадрона, в числе 654 всех чинов, присоединены потом к Моздокскому казачьему полку, сделав поселение свое в станице Наур.

Главные же силы к действиям в сей стороне назначенные состояли из всего калмыцкого войска при наместнике ханства Убаше, сколько оного за отправлением к армии графа Петра Александровича Румянцова оставалось. Все Донские Казаки оставшиеся в домах за раскомандированием Калмыкам способствовать должны.

На Можарах учрежден пост из одной роты Астраханского гарнизонного полка ⁴⁸².

Кизлярскому коменданту генерал-маиору Потапову поручено склонять затерекских горцов к поискам на Закубанцов, с тем, чтоб присоединять их к войскам Медема; на содержание их назначено 5 т. рублей. В этом однако мало было успеха, и с генерал-маиором де Меде-мом были в походе за Кубанью 1769 года горские кумыкские владельцы: чеченский Арасламбек Айдемиров, брагунский Куденет Баматов и костековский Хамза Алишев.

Магазин для войск Медема учрежден в Моздоке, и оный наполняем был запасами из Астрахани. Кизлряские аульные Татары перевозили хлеб и прочие тягости с Очинской пристани при Каспийском море в Моздок на своих лошадях, получая из казны заплату по плакату, что потом всегда было чинимо.

Генерал-маиор де Медем основал главную квартиру свою в шадринской гребенской станице, где для того и редут был построен.

Сколько ни кичливы являлись прежде большой Кабарды владельцы почувствовали однако теперь, что должно им ожидать на себя оружия российского, в случае если бы остались [292] в сообществе с подданными Порты. Они помнили сколь сильно в войну с Турками 1735 года Кубанцы от Калмык были поражаемы, и возжелали было предварить угрожаемую им опасность. В сих расположениях многие из владельцов прибегли в декабре 1768 года к Российскому двору с искательством по прежнему его покровительства чрез кизлярского коменданта и чрез наместника ханства калмыцкого Убашу, обещая возвратиться на старые места к реке Баксану и служить против неприятелей российских; но другие в том еще упорствовали, искали отдаться в турецкую сторону и повергали себя в покровительство крымского хана ⁴⁸³.

Намерения поисков российских на Кубани состояло главнейше в том, чтоб в продолжение с Портою войны доставить безопасность странам по Волге, Тереку и Дону.

Линия заключалась тогда между Кизляра и Моздока единственно по реке Тереку; Калмыки простирались от Волги до Калауса; все прочее пространство до реки Кубани и Азовского моря было в руках или кабардинских или крымских подданных.

Правила данный от двора генерал-маиору де Медему на его обращение с разноплеменными кубанскими народами состояли в том, что как у всех их одинакая склонность к хищениям, коварству и непостоянству, то нужно привести их в страх сильными поражениями; действия простирать сколько возможно далее по Кубани, управясь с ближними неприятелями, чтоб далее разнести страх нашего оружия, дабы высокомерные варвары, которые по прежней войне делали к нам подбеги, паки принудились иметь к нашей стороне почтение. Возжигать между ими огнь внутреннего несогласия, и внушенным в некоторых желанием вступить в наше подданство неприятельские силы будут развлекаться; но протекция такая, в которую склонять из кубанских народов, по большей части тем оканчиваться долженствует, чтоб разномыслием их предприятия наши облегчались против тех [293] из них, которые неприятелями останутся; но если бы в кубанских народах произошло общее произволение учиниться нашими подданными, то сие важное обстоятельство, как облегчающее уже и самое присовокупление к России обитаемого ими пространства земли, Черным морем от турецкого владения ограничивающегося, конечно заслуживало бы благоволения россиской императрицы; однако присовокупление к российской империи всего кубанского кряжа, буде может учиниться, то не по склонности тамошних народов, а по успехам нашего оружия противу главнейших неприятельских сил и по уступке от Порты.

Но какое бы условие при будущем мире о Кубани ни сделано было, со всем тем, по многим важным причинам, весьма полезно и нужно, чтоб Кабардинцы навсегда остались в российской стороне, и для того внушить Кабардинцам, чтоб они данников своих из за Кубани выводили на свою действительную землю в продолжение еще войны; тогда общее кабардинское имя уничтожить особенное оных народов, и они потому учинятся подданными российскими, как и сами Кабардинцы.

Война в кубанской стороне началась между Кубанцами и Калмыками.

Калмыки кочевали тогда около реки Калауса. Кубанцы Татары и горцы с лишком в 6 т. отборного войска, под предводительством крымских салтанов Арслан-Гирея, Максют-Гирея и многих мурз, предприняли учинить нападение на Калмыков, полагая, что за отправлением знатного числа Калмык к армии Румянцова мало их осталось. Тогда находился при наместнике калмыцкого ханства Убаше приставом подполковник Кишенсков, и при нем небольшая команда драгун и Казаков и 2 небольшие пушки. Кубанцы учинили нападение 29 апреля 1769 года, но были так встречены, что множество неприятеля побито и потоплено в Калаусе. Все бывшие у них 5 знамен Калмыками взяты; в добычу получено множество панцырей и ружей и более 5 т. лошадей; но пленных число невелико, потому, что Калмыки пощады не давали; но и те высочайше предоставлены в добычу [294] наместнику ханства, ежели он захочет. У Калмык убито 16 и ранено 15 человек.

Калмыки по сем сражении отправились к Бештовым горам и там с корпусом генерал-маиора де Медема соединились ⁴⁸⁴.

Ибо Медем прежде поисков своих на Кубани расположил прежде всего обеспечить кизлярский край от Кабардинцов и устремлением оружия согласить их умы. На сей конец вступив в мае 1769 г. с корпусом своим в Бештовые горы, состоящия во владениях кабардинских, присоединил здесь к себе всех Калмык назначенных к действиям Кубанским при наместнике ханства Убаше.

Кабардинцы увидев приближение к жилищам их столь великих сил, страх от приближающейся опасности поколебал души их. Склонявшиеся прежде на российскую сторону владельцы с народом своим тотчас признали себя подданными монархини российской, учиняли в верности присягу и дали аманатов; а противные надеялись в ущельях отсидеться. Медем употребив сперва легкие способы на вразумление их и не предуспев в том, 29 маия послал маиора Савельева с 700 Казаков и 2 т. Калмык к Кубани для поисков над непритиятелем, которому он причинил вред и несколько пленил; а 6 июня, для произведения над Кабардинцами поиска, отрядил один гусарский эскадрон, 800 Казаков и 3 т. Калмык при двух орудиях ⁴⁸⁵. Кабардинцы оборонялись отчаянно в ущельях гор, при речке Эшкакон впадающей выше нынешней Константиногорской крепости в речку Подкумок, имея нарочитую выгодность места; со всем тем в такое приведены были утеснение, что наступившая [295] только ночь совершенно истребить их в тот день воспрепятствовала; а на другой день отвратили они угрожающую им погибель принесением покорности и исполнением тех обетов, которые исполнены прочими соотечественниками их. Кабардинцов побито до 50, с потериею у нас 9 человек; в плен взято до 300, в том числе и 2 владельца. Но все сии пленники немедленно освобождены, коль скоро упорство товарищей их преодолено и возвращено им захваченных российскими партиями до 25 т. баранов ⁴⁸⁶.

Следствием сего было, что все большой Кабарды Кабардинцы от вершин Кумы паки переселились на древния свои места, на реку Баксан. Примеру их в том, в присяге и в даче аманатов, последовала и малая Кабарда, по некотором слабом сопротивлении от узденей фамилии Анзоровой, сильнейшей в своем отечестве.

Польза в прюбретении Кабардинцов в нашу сторону заключалась в том, что поступок их облегчал дальнейшие действия Медема на Кубани; приводил Кубанцов в уныние, потому, что Кабардинцы во всех тамошних племенах в особливом за храбрость свою почтении и служат им примером в восприятии доброжелательных и противных к нам мыслей; и подавал надежду, что другие вознамерятся иногда им последовать, чрез что вселясь разномыслие, может расслабить неприятельские силы.

Правительство российское прилагало всевозможное старание, чтоб сей народ, подобно как диких зверей, к рукам [296] своим приобучить. Правда, оно почитало за довольное, когда они только явными злодеями не окажутся, хотя бы и притворное во время войны являли спокойствие, потому, что нельзя требовать от людей своевольных и ни от кого не зависимых неограниченного послушания; что отмена в прежнем поведении не вдруг и не легко сделана быть может, и что конечное их усмирение и укрощение зависит от преодоления турецких подданных на Кубани; но в отвращение подозрения, коим они поныне терзались, будто ищут их притеснить, дано им понять, что при всех к тому способах достаточным однако признается если они останутся по прежнему совершенно в собственной своей воле, в рассуждении внутреннего своего обращения; а вообще потому служить будут, по колику их состояние и обстоятельства дозволят ⁴⁸⁷.

Впрочем Кабардинцы прежде, а особливо когда уже начали приходить в разврат, видели с противностию присыланных к ним из Кизляра нарочных для дел, признавая их за подзорщиков. Ныне сами испросили у Медема офицера, чтоб он был их опекуном. Почему, дабы сие Временное их желание обратилось в непременное, и они бы всегда российского чиновника иметь у себя из доброй воли согласились, с тем самым в лучшее повиновение приведены быть могли без видимого вольности их умаления, определен к ним приставом считавшийся в особливом ведомстве Коллегии иностранных дел секунд-маиор Дмитрий Таганов, бывший до того при делах калмыцких, как по роду своему Кабардинцами и Кубанцами уважаемый ⁴⁸⁸, с предположением находиться ему всегда в Кабарде, иметь при себе из кизлярской нерегулярной команды человека проворного и знающого кабардинские и кубанские ухватки, и с наставлением, чтоб он пользу такового распоряжения дал восчувствовать [297] Кабардинцам, ласковыми своими поступками и действительным старанием по их делам на справедливости основанным, а не меньше при том и внятным излишних требований их изъяснением. Дабы же пристав безнужно себя содержать мог и Кабардиниов, как нахальных и запросливых, угощать, определено ему в жалованье, на подарки и приласкание Кабардинцов в год по 1570 руб. 11 1/2 копеек ⁴⁸⁹. С сего времени Таганов находился приставом при Кабардах по 1783 г., сдав тогда должность свою другому.

По сих распоряжениях кабардинские владельцы в том же 1769 году отправили к высочайшему двору двух своих собратий, по одному от каждой партии: от баксанской мисостова рода Джанхота Сидакова ⁴⁹⁰, и от кашкатавской жамбулатова рода Коргоку Татарханова ⁴⁹¹, сколько для засвидетельствования пред троном монархини подданнической преданности своей, столько и для изъяснения своих нужд, о которых сии депутаты и представили 1770 года министерству российскому прошение от имени всех кабардинских владельцов, содержание коего, равно как и решение мы скоро покажем.

Текст воспроизведен по изданию: Материалы для новой истории Кавказа с 1722 по 1803 год П. Г. Буткова. СПб. 1869.

© текст - Бутков П. Г. 1869
© сетевая версия - Тhietmar. 2005
© OCR - Осипов С. Г. 2005
© дизайн - Войтехович А. 2001