Библиотека сайта  XIII век

К истории сношений со Швецией.

ОТРЫВКИ ШВЕДСКОГО ДНЕВНИКА ВРЕМЕН ЦАРЯ АЛЕКСЕЯ МИХАЙЛОВИЧА

Печатаемые ниже, в переводе, отрывки дневника извлечены из рукописей Упсальского университета покойным преподавателем Гельсингфорсской Александровской гимназии — К. И. Якубовым и после его смерти переданы мне братом его священником А. И. Якубовым, служащим в одном из сельских православных приходов восточной Финляндии. Дневник, несомненно, принадлежит одному из участников шведского посольства, которое было отправлено в конце 1655 года в Москву, для подтверждения “Столбовского докончания”, и в состав которого входили: Государственный советник барон Бьелке, Генерал-майор Александр фон Котен и советник посольства Филипп фон Крузеншерна (См. Арцыбашев, Пoвествование о России, том 3, стр. 124. Соловьев, История России, т. 10, изд. 3-ье, стр. 354. Бантыш-Каменский, Обзор внешних сношений Poccии т. IV, стр. 172.).

Имя автора остается неизвестным, не представляется также данных и для ближайшего определения того места, которое он занимал в составе посольства. Одно, по-видимому, можно сказать с достоверностью, что автор принадлежал к числу людей, близко стоящих к самим “великим и полномочным” послам шведским. Такое заключение невольно напрашивается, если вспомнить, что автор имел возможность неоднократно записывать дословно разговоры, которые вел Бьелке с “приставами”, а это возможно было лишь при условии, что он в таких случаях находился при особе посла. Что он занимал более или менее видное место среди членов посольской свиты, можно усматривать еще из того, чтo он сопровождал послов на аудиенцию в Грановитую Палату, которую и описал, как очевидец.

Оригинал дневника, как сказано, хранится в Упсале, в унивeрситете. На переплете книги — надпись: Upsala Univers.Bibl. Nordins Samling, — “т. е. Собрания Нордина, библиотеки Упсальского университета” (Карл Густав Нордин, 1749—1812 г., лектор элоквенции в Геркованде в Швеции, впоследствии епископ; собрал много исторических памятников разного содержания (Cм. Svenskt Biografiskt Handlemikon. Stockholm. 1906)).

На первой странице читаем заглавие: “Dagbok hollen vid den Ambassade som ifran Sverige til Muskou afs... 1655”, — [4] т. е. “Дневник, веденный при посольстве, которое было (отправлено) из Швеции в Москву, в 1655 году”. Дневник, без начала и конца представляет собою том в большую четвертку и начинается со стр. 53. Запись ведется по числам. В начала каждого месяца — латинское название его пишется в виде заголовка крупным почерком. Первая из сохранившихся записей относится к 6-му октября 1655 года, ко времени пребывания посольства в Новгороде, последняя запись (на стр. 764) помечена 26-м числом марта 1658 года и обрывается неоконченною. Из конца рукописи однако же, как можно думать, утрачено меньшие чем из начала (Сведения эти о рукописи заимствованы из заметок г. Якубова, сохранившихся в его бумагах.).

Перевод текста сообщаемого дневника принадлежит нижеподписавшемуся, равно как и примечания и пояснения.

Гельсингфорс, “29” сентября

1911 года.

Виктор Семенов.

Отрывки из дневника, принадлежащего одному шведу, участвовавшему в шведском посольстве в Москву в 1655—1658 г.

(Заглавие это заимствовано из бумаг г. Якубова.)

6-го октября 1655 года, утром, пожалованы были нижепрописанные подарки лицам, которые оказывали услуги послам, а именно: русскому переводчику Михаилу Розитину (Michael Rоsitеn) (Вероятно, тот Михаил Розитин, о котором читаем в письме шведского резидента Померинга к думному дьяку М. Ю. Волошенинову: “Ее королевина величества гонец Андрес Фрас жалится на царского величества переводчика в Новгороде на Михайла Розитина, что он, Михайла, его испозорил и бранил всякою неподобною бранью и силою заставил показаться его грамоты и грозил на его, что его не отпустит ни с места, пока он грамоты свои не покажет, и он, Михайло, видя его грамоты, однако задержал его, 5 дней не отпустил... (см. Кон. Якубов, Россия и Швеция в перв. полов. 17 века. Москва, 1897 г., стр. 399)) бокал с десятью риксдалерами, весом в восемнадцать и три четверти лотов, приставу, который принимал и угощал послов — кубок в двенадцать лотов, конюшему воеводы — кубок в девять с половиною лотов.

Когда послы пообедали, все вещи были приготовлены для отъезда из города (Т. е. из Новгорода.); но отъезд состоялся не раньше, как к вечеру, так как только тогда воевода прислал лошадей как для послов, так и для знатнейших лиц из посольской свиты. На этих лошадях они, в порядке, съехали вниз к озеру и сели в ладьи, в то время, как граждане со стрельцами и крестьянами стали опять все, с оружием, по обеим сторонам улицы, от самого помещения послов до озера. Проплыв этот вечер и часть ночи, из Новгорода вверх по реке Мсте (Mstaаа), мы прибыли на ночлег, в одну деревню, называемую Броница (Вгоnitzа) (Ср. нынешнее село Бронницы, новгородского уезда, в 25 верстах от Новгорода.); водою туда 6 миль, сухим путем в помянутую деревню из Новгорода не более 4 миль, но дорога плохая, почему кареты были перевезены водой. На небольшом расстоянии от Новгорода послы [6] проехали мимо одного монастыря, лежащего по левую руку и называемого Никола на Липне (Michola na Lepni) (В подлиннике, очевидно, ошибочно: Michola la lepni. Монастырь “Никола на Липне”, в “семи поприщах от Новгорода”, на берегу Ильменя (Истор. Госуд. Рос. т. 2, прим. 214; ср. Арх. Макария, Археология. описан. и пр. М. 1860, I, стр. 521)).

7-го числа того же месяца. Из Броницы в деревню Красные Станки (Kraznastankij) (Т. e. нынешнее село Красные Станки, крестецкого узда.) прибыли под вечер — 3 мили худой дороги и одна миля гати (Kaflebro), всего 3 (4?) мили.

8-го числа того же месяца. Из Красных Станков в деревню Вина (Wijna) (Ср. нын. село Вины, на шоссе, крестецк. узда.) на ночлег — 5 миль дурной дороги.

9-го числа того же месяца. Из Вины в Крестецкую Ямскую (Кristetska Iamsk) (Ср. нын. Крестецкая Ямская Слобода, на московском шоссе, близ Крестецкой почтовой станции (Матер. по статист. новгор. губ. т. 4, стр. 2)) к вечеру — 5 миль.

10-го числа того же месяца. Из Крестецкой Ямской в патриаршую деревню “Kakinmost” (Не следует ли читать “Rakinmost”: по расстоянию место, по-видимому, соответствует нынешнему селу Ям Новое Рахино, почтовой станции, на московском шоссе, в 43 верстах от ст. Окуловка (Матер. по статист. новг. губ. т. 4, стр. 4)), к обеденному времени, дорога плохая — 3 мили. Потом, после обеда, в Яжолбицкий Ям (Iasolbitzkij) (Ср. нын. Ям Яжелбицы, валдайского узда.), на ночлег — З ? мили.

11-го числа того же месяца. От Яжолбицкого Яма (Iasolbittskv) до Зимней Горы (Simnia Gora) (Ср. нын. Ям Зимогорье, близ г. Валдая.), на ночлег, дурной дороги — 4 мили. За три версты до Зимней Горы послы проехали чрез одну деревню, называемую Валдай (By Woldai), где патриарх строит новый город, в котором уже воздвигнуты торговые лавки, и живут там большею частью люди, взятые в плен великим князем в Польше и в Литве (Роhland осh Littоwen); их он потом велел свезти сюда. Подле помянутой деревни Валдай (Woldaу By), где основывается город, лежит озеро, называемое Святым Озером (Sveta Оsera) (Конечно Валдайское (Святое) Озеро.), или по-шведски den heliga Sion, ибо патриарх освятил и назвал его так, скорее всего потому, что он, патриарх, распорядился на островке, тянущемся через озеро, построить новый монастырь, по имени Иверский (Iwerskij Сloster) (Ныне Иверский Богородицкий Святозерский монастырь, близ г. Валдая.), куда он ежегодно ездит для празднования и освящения воды.

12-го числа того же месяца. От Зимней Горы до деревни Едрово [7] (Iedero By) (Ср. Ям Едрово, валдайского узда.) к обыденному времени — 3 мили и 2 версты. От Едрова до Куженкина (Кusenkinа) (Очевидно, нын. село Куженкино, валдайского узда, хотиловской волости, в 40 верстах от Вышнего Волочка.), к вечеру — 5 миль и верста.

13-го числа того же месяца. От Куженкина до деревни Хотиловой (Go(ti)lova By) (Местность эта, по-видимому, совпадает с нын. селом Ям Хотилово, валдайского узда хотиловской волости, в 6 — 7 верстах от Куженкина.), к обеденному времени — 2 мили. Оттуда к вечеру в деревню Коломна (Kolomna By) (Ныне большое село Коломна, вышневолоцкого узда, на старом шоссе, в 5 верстах от ст. Заречье Академическое.), которая лежит при озере Коломенском (Sio Kolomensky), — 2 мили. В названной деревне построена красивая новая деревянная церковь, и патриарх велел заложить и построить там же для великого князя и для себя новую усадьбу с деревянными постройками, в которой они могли бы останавливаться во время путешествий туда и обратно (Вероятно, здесь разумеются поездки в Иверский монастырь и к Святому озеру.).

14-го числа того же месяца. От Коломны до Вышнего Волочка (Wiusne Wollottsok) на ночлег — 5 миль. У самого Вышнего Волочка протекает река, называемая Цною (Sna), которая составляет рукав реки Шлины (Slina alf) (Шлина — приток реки Цны.).

15-го числа того же месяца. Из вышнего Волочка в деревню Холохоленку (Golokolna) (Ср. нын. Холохоленка, вышневолоцкого узда, на р. Тверце, близ старого московского шоссе.) на ночлег 5 миль.

16-го числа того же месяца. Из Холохоленки в Будово (Нын. Будово — село новоторжского узда.), на ночлег — 5 миль. На расстоянии двух миль оттуда патриарх велел построить новую усадьбу, по названию Витрепус (Wietrepus) (Ср. нынешнее село Выдропуск (Выдробожское — 16-го века) новоторжского уезда, на высоком берегу р. Тверцы.), где внизу протекает река Тверца (Alff Twertza), через которую посольство переправилось на пароме.

17-го числа того же месяца. Из Будова в город Торжок (Тоrshock Stadh), к вечеру — 4 мили. Через этот город протекает река Тверда (Twertza Elff). В том же месте построен небольшой замок, а также монастырь, с больверком вокруг.

18-го числа того же месяца. Из города Торжка в Марьино (Маrijna) (Ср. село Марьино, новоторжского узда, в 20 верстах от Торжка.) к вечеру — 3 мили 2 версты. Вышеназванная река Тверца протекает и мимо этой деревни и соединяется с Волгой (Wolga) за полмили повыше города Твери (Staden Tweer). [8]

19-го числа того же месяца. Из Марьина в Медное (Мetnaw) (Т. е. село Медное новоторжского уезда, на р. Тверце, упоминаемое в 16-м стол. (Ср. Истор. Госуд. Российск. т. 9, стр. 68, 87)) в обыденному времени — 2 мили 3 версты. Того же числа. Из Медного (Metnaw) в город Тверь (Staden Tweer), к вечеру — 6 миль. За милю от города был один монастырь, построенный из дерева и называющейся Николомалицким (Micholamalitz) (В 7 верстах от города Твери, по старому московскому шоссе, существуют и теперь Николомалицкий монастырь, а также и Николомалицкая слобода. (См. Сборник стат. сведений о Тверской губерн. Тверь, 1892 г., т. 8, карта)). Под самым городом Тверью, посредине его, протекает широкая река, через которую послы переправились на ладьях, называется она Волгою (Wolgda); она выходит из одного болота, находящегося за 20 миль от Твери; река эта протекает 600 миль, через Россию до Астрахани (Astrachan), и затем далее до Каспийского моря (Маrе Сaspium). Эта река Волга (Wolgda Alff) — одна из величайших и знаменитейших рек в России, каковы: 1. Танаис (Таnais), который впадает в Меотийское болото и отделяет Европу от Азии. 2. Волга (Wolgda), которая впадает в Каспийское море у Астрахани. 3. Ока (Осса), которая соединяется с Волгою у Нижнего Новгорода (Все место это по-шведски прочитано так: Осса som foreenar sig med Dwina (?) widh Nisi Novogorodd.) и 4. Двина (Dwinа), которая впадает в Северное море у Архангельска (Archangel).

20-го числа того же месяца послы спокойно пребывали в Твери.

21-го числа того же месяца. Из Твери в Городню (Goradin) (Ср. нын. село Городня, тверского уезда, в 25 верстах от Твери, на правом берегу Волги.) на ночлег — 6 миль.

22-го числа того же месяца. Из Городни в Шошу (Sosche) к обеденному времени, где посольство переправилось через одну реку, по имени Шоша (Alff Soschia) (Приток Волги, на границе тверской и московской губ. Населенный пункт такого же наименования встречается в Новгородской летописи:.... В лето 6724... и пойдоша по Волзе воююче, и пожьгоша Шешю и Дубну и Кснятин и все Поволожье.), — 3 мили. Того же числа оттуда в “Uspasi Sawuki” (Ср. нынешнее село — Спас Заулки, на Петербургском шоссе в 17 верстах от Клина (См. Списки населен. местн. Рос. Имп. т. 24, Спб. 1862 г. стр. 134). По расстоянию село Спас-Заулки совпадает с местностью, названною автором дневника.) к вечеру 3—мили.

23-го числа того же месяца. Из “Uspasi Sawuki” (См. предыдущее примечание.) к вечеру в один маленький город, называемый Клин (Klin) (Отметка расстояния в подлиннике не прочитана.), в котором чума более всего распространилась. [9]

24-го числа того же месяца. Из города Клина в Мошницу (Моsniza) (Село Мошницы, клинского узда, на шоссе, в 15 верстах от Клина (См. Списки насел. мест. и т. д. стр. 124), к обеденному времени — 3 мили. В тот же день оттуда на ночлег в “Selasesnikoff” (Написание неправильное: ожидалось бы, по крайней мере, “Sela Sesnikoff” или “Sela Sasnikoff”. Ср. нынешнее, по расстоянию совпадающее, село Чашниково, московского узда, на шоссе, в 37 верстах от Москвы (См. Списки насел. мест, т. 24, стр. 472)), где также свирепствовала чума — 6 миль.

25-го числа того же месяца послы отдыхали в “Selasosnikoff”.

26-го „ „ „ Оттуда к обыденному времени в деревню Черкизово (Tzerkisowa) (Ныне село Черкизово, московского уезда, в 23 верстах от Москвы, на Петербургском шоссе (См. Списки насел, мест, т. 24, стр. 11.)), где также чума опустошила двор одного русского боярина, — 3 мили. В тот же день оттуда, к вечеру, в Никольское (Mikolsky) (Ср. нынешнее село Никольское, московского узда, в 9 верстах от Москвы, по петербургскому шоссе. (См. Списки насел, мест, т. 24, стр. 11)), в котором находится княжеский двор, принадлежащий полководцу князю Якову Гуденеговичу (Iakob Gudenegоwitz) (Т. е. боярину князю Якову Куденетовичу Черкасскому.), где послы и помещались, — 3 мили 2 версты. Хотя и было весьма холодно, и все окна были вынуты, приставам не угодно было однако позволить развести огонь в комнате, где помещались послы; не было там также и дров. Напитки, которые послы и свита их хотели бы пить, пришли из города уже поздно ночью, после вечернего стола, и когда послы жаловались на это, русские говорили, что будто бы молодой царевич, которому однако было не более десяти лет от роду, не дал об этом приказа. Таким образом если бы у самих послов не было с собой вина, им пришлось бы лечь спать, не утолив жажды.

27-го числа того же месяца послы оставались в Никольском (Mikolski). Гг. послы усердно просили у пристава разрешения отправить вперед, в город, квартирмейстера и фурьера, чтобы осмотреть и распределить помещения, однако он (пристав) не пожелал позволить это.

28-го числа того же месяца. Пришел из города Москвы приказ (ordre), что для принятия послов все уже готово. Поэтому послы со всей свитой собрались к выезду, который и состоялся днем, в обеденное время. И вот впереди всех ехал верхом маршал г. Анес Банер, сейчас за ним следовал “кухмейстер” и несколько кухонных и погребных служителей, а после них некоторые из посольских гоф-юнкеров. Затем (ехали): инспектор подарков (Praesent Inspectoren), брадобрей, квартирмейстер и канцлисты, а после того: двенадцать королевских гоф-юнкеров, с магистром, доктором и секретарем, все в должном порядке, по три в ряд. Затем следовали послы, [10] все трое в одной карете, в предшествии лакеев. По обе стороны кареты ехали пять драбантов, с золочеными алебардами (В подлиннике: bardizaner — фр. pertuisanes.), а за ними пажи и другие простые люди, принадлежащие к прислуге посольской свиты. После всех ехали фургоны и повозки с багажом. Когда процессия приблизилась к городу несколько более, чем на две версты, послов и их свиту встретили много русских всадников, которые, как только им удавалось увидеть послов, сидевших в каретах, сейчас же скакали полным галопом, производили выстрелы из мушкетов и затем останавливались. Таким образом одна партия быстро следовала за другой и возвращалась назад до тех пор, пока послы не приблизились на полверсты от городского укрепления (В подлиннике: hackelwarket.), где по обе стороны дороги, стояли в порядке отряды всадников, со своими штандартами, сделанными по русскому обычаю, равно как “Pullsaner” (Место неясное.), а также литаврщики и трубачи, которые, в то время, как процессия проходила мимо, трубили в трубы и били в различные, большие и малые литавры. Как только послы прибыли, в каретах, в середину парада, их встретил подконюший (Under-Stallmester) великого князя, который вел с собой двух красивых великокняжеских лошадей, прекрасно убранных чепраками и седлами, сделанными на русский манер (efter Ryskt maneer), а также уздечками и “оглавлем”, с длинными поводами, украшенными накладкою из серебра, прикрепленными к мундштукам и обведенными вокруг шеи.

Этот подконюший, как только подъехал к каретам, сошел в одно время с переводчиком, — который был родом из Нарвы, но принял русскую веру, — с лошади и пошел к послам. После приветствия и произнесения титула его царского величества он предложил послам выйти из карет и въехать в город верхом на находящихся тут лошадях его царского величества, которые (де) для этой цели и были высланы послам.

Г. Бьелке (Т. е. один из послов.) благодарил подконюшего за то, что тот потрудился так далеко выехать, (сказав при этом), что послам было бы удобнее ехать в каретах, чем верхом, тем более что приставы еще не прибыли. Названные лошади, таким образом, были уведены, и вся свита тихим шагом пошла пешком, мало-помалу подвигаясь вперед. Между тем продолжали бить в литавры и играть на трубах и дудках. Когда свита прошла немного вперед, послов встретило целое множество русских князей и бояр, вместе с двумя дьяками, которые были назначены приставами (к послам): один (из них) по имени Яков Иванович — дворянин или гоф-юнкер, а другой Иван Степанович — оба в [11] красивых богатых одеждах (Ср. Дворцов. Разр. т. III, Доп. стр. 17: А пристав был у послов дворянин Яков Иванов сын Загряжский да дьяк Иван Степанов.). Вместе с ними был еще другой немецкий переводчик: его послали к посольской карете сообщить, что они высланы по приказу его царского величества — принять послов и сопровождать их в город, при этом было предложено послам выйти из карет раньше, чем приставы сойдут со своих лошадей.

…………………………………………………………………………………………

По окончании этого послы заговорили о большом колоколе, который недавно был вылит.

Пристав. Он уже готов, но еще стоит в форме и будет обделываться только до тех пор, пока не спилят лишний кусок, который вылился, когда лопнула форма. (При этом пристав) сообщил, что уже приготовляются инструменты, которые должны служить для поднятия колокола, (и что) величина и ширина его внутри, между обоими краями, пять сажень (fem fambnar), а тяжесть достигает, по “нашему”, т. е. по русскому весу, тысячи шиффунтов, по шведскому же, — восьмисот шиффунтов (Skeppund, шиффунт — вес, который равняется четыремстам фунтам.).

Г. Бьелке. Колокол этот должен быть очень большой, судя по сказанному весу.

Пристав. Подобного по величине колокола, конечно, нет во всем христианстве.

Г. Бьелке. А готов ли тот орел, который должен быть помещен на Фроловской башне (Prolofsky torn)?

Пристав. Он готов, и ничего не остается делать с ним, как только позолотить. Орел этот сделан с длинной, крючком, шеей, как у лебедя: он будет стоять на ногах, с распущенными обоими крыльями. Весит он шестьдесят лисфунтов (Lisspund, лисфунт, полпуда, 20 шведских фунтов.), или, по шведскому весу, три шиффунта.

Г. Бьелке. Не праздник ли сегодня, ибо так много звонили сегодня в колокола?

Пристав. Да, сегодня день (Михаила) Архангела, который мы (празднуем) так же, как праздновали только что прошедшее 7-е сентября.

Г. Бьелке. С тех пор, как мы приехали совсем еще не звонили в самый большой, только что отлитый колокол?

Пристав. Нет, (не звонили): в него звонят не чаще, как в большие праздники, и когда его царское величество бывает дома.

Г. Бьелке. Колокол этот еще не совсем готов?

Пристав. Нет, но над ним работают каждый день, и он [12] не мажет быть скоро готов, так как он очень большой. С одной стороны его металл вылился через форму, всего до ... фунтов (В подлиннике не прочитано), и это нужно отпилить, чтобы колокол мог получить свой вид (till sin fassun komma kan): когда шла отливка, восемь печей были полны меди, которая находилась в них восемь дней, пока не наполнилась форма между тем масса стала не попадать в отверстие внизу, так что пришлось снова ее прибавлять.

Г. Бьелке. Должно быть, была порядочная жара, когда выпускали массу, и удивительно, что она не застыла в течение такого продолжительного времени?

Пристав. Да, конечно, была сильная жара, но чтобы масса не охлаждалась и не застывала, в нее бросали сало.

Г. Бьелке. Я знаю, что и в свинец (также) обыкновенно бросают жир. А язык к этому колоколу готов?

Пристав. Да. Он весит 300 фунтов или около шведского шифффунта.

Г. Бьелке. Кто отважился на такое великое дело и начал работу, должен быть славным мастером конечно, он должен получить от его царского величества большую милость.

Пристав. Это — молодой человек, но многие старые мастера удивлялись, что он решился взяться за такое великое дело. Нет никакого сомнения, что он, конечно, удостоится милости его царского величества. С этим он (Т. е. пристав) откланялся и просил, чтобы послы на этот раз изволили не приходить.

…………………………………………………………………………………………

28-го числа того же месяца приставы (опять) были у послов, и после приветствия спрашивали, как поправляется (здоровье) его превосходительства г. Бьелке.

Гг. Ессен и Крузеншерна. Слава Богу, его превосходительство начинает немного поправляться, а так как санный путь мало-помалу устанавливается, то мы надеемся, что его царское величество скоро возвратится домой.

Пристав. Мы не сомневаемся, что его царское величество скоро, конечно, выедет сюда и, самое позднее, 3-го наступающего декабря прибудет в один монастырь, лежащий в 8 милях отсюда, но как скоро его царское величество прибудет в город, (об этом) мы ничего не знаем.

После того разговор пошел о том и о сем: о Риге, о Ревеле, о Нарве и о других местностях.

Пристав спрашивал, как велико расстояние, в милях, между этими городами, и как скоро можно проехать из Стокгольма в [13] Ригу, равным образом говорилось о Персии, о Сибири, об Архангельске. Приставы по этому случаю спросили, могут ли шведы попадать в Архангельск, и плавают ли они туда.

Гг. Ессен и Крузеншерна. Отчего же и нет: так же хорошо, как и голландцы и другие. К этому было прибавлено, что мы, шведы можем прибыть в Архангельск скорее, чем гамбургцы.

Пристав. Имеют ли обыкновение шведы плавать в Рим, и как скоро можно попасть туда?

Гг. Ессен и Крузеншерна. В Рим у нас нет плавания: (это) очень далеко кругом, мимо Голландии, Франции и Испании. Но в шесть недель можно прекрасно попасть туда сухим путем.

После того пристав начал докладывать (referera) о том, как Св. Антоний (Конечно, здесь имеется в виду сказание о Св. Антонии Римлянине — Новгородском чудотворце. (См. Карамзин, И. Г. Р. т. II, прим. 210)) прибыл из Рима на камне в Новгород, где он одно время жил и был погребен.

Г. Ессен стал жаловаться на то, что юнкеры получают дурное питье и пиво, и просил чтобы приставы, если не хотят доставлять лучшего питья, приказали привезти на (посольский) двор хмелю и солоду, дабы послы сами могли велеть сварить пива.

Приставы приняли это ad referendum, и затем откланялись.

29-го того же месяца приставы явились в комнату г. Бьелке и, после приветствия, выражали большую радость по поводу того, что его превосходительство выздоровел, достаточно хорошо видя по лицу, что он был очень болен и сильно похудел.

Г. Бьелке благодарил их за приветствие и соболезнование, а потом спросил, не имеют ли они каких либо известий от его царского величества.

Пристав. Прошлым вечером прибыл один из каммергеров его царского величества и сообщил, что вот уже шестой день, как его царское величество выехал из Смоленска.

Г. Бьелке. Вы совсем не знаете, где в настоящее время может находиться его царское величество?

Пристав. Нет, (не знаем), но он теперь в пути и посещает все монастыри, лежащие между Смоленском и Москвою, полагают, что его царское величество скоро прибудет в один монастырь, который лежит в 8 милях отсюда.

Г. Бьелке. Не имеете ли вы каких-либо известий от его (королевского) величества?

Пристав. Нет, но разве сами послы ничего не имеют?

Г. Бьелке сталь жаловаться на то, что воевода во Пскове не хотел пропустить курьера, который был послан с письмами из Риги, и выражал большое удивление, почему задерживают так почту, когда между обоими государями такое доброе доверие. [14]

Пристав. Это неправда, что почта задержана, ибо если бы случилось так, то воевода, конечно, об этом написал бы сюда ко двору,

Г. Бьелке. У нас есть об этом письмо из Риги, именно, те письма, которые курьер взял с собой назад из Пскова, были потом отправлены в Нарву и затем далее сюда. (К этому он прибавил): мы поняли, что от его королевского величества должен быть послан особый нарочный, но мы не знаем, где он так долго отсутствует, несомненно, что и он был задержан на границе.

Пристав жаловался на то, что некоторые из посольской свищ очень неосторожно стреляют из своих ружей, и не только в собак, а вчера случилось, что один стрелял в собаку и когда заряжал (ружье), чуть не попал в стрельца. При этом он (пристав) еще жаловался, что посольские люди дурно обращаются со стрельцами, нанося им удары и побои.

Г. Бьелке. Не одни только посольские люди стреляют собак: мы каждый день видим, как стрельцы сами стреляют, устраивая охоту на собак, здесь, на дворе, и убивают их своими палками. Также нельзя пускать столько чужих собак во двор (посольский): нам от них ночью нет покоя. А что стрельцы жалуются, что наши (обижают) их, то они сами тому виной и причиной; конечно, они жалуются, что им приключилось нечто от наших, но они никогда не докладывают о том, что наши должны претерпевать от них.

Г. Бьелке. Будьте добры спросить в приказе, почему задерживается почта, когда между обоими государями существует доверие и дружба?

Пристав. Мы сделаем это. — Затем они откланялись.

В тот же день нижепоименованные лица простились с послами, причем им даны были подарки, а именно: приставу, который сопровождал (послов) с границы, — бокал в... лот (Цифра не прочитана), поставщику Якову — бокал в 19 лот, русскому переводчику Иоахиму Кейку — бокал в виде корабля, с пятью риксдалерами, весом в 28 лот.

30-го числа того же месяца. Приставы не являлись.

…………………………………………………………………………………………

Того же числа был въезд его царского величества в город Москву, в порядке, как ниже следует, а именно:

Прежде всего выстроились стрельцы под ружьем, по обе стороны той улицы, по которой его царское величество должен был приехать из своего дворца, называемого “Воробьевы горы” (Duarabiangore), и лежащего в 3 верстах от города; там его царское величество ночевал (Ср. Описание въезда в Москву Государя Царя Алексея Михайловича, по возвращении его из Польского похода. 1655 года: “1 (цифры, выделенные синим, в комментариях у В. Семенова представлены в древнерусском виде).....обе стороны улицы ......,через которых Царское Величество шел от села Гор ....названного 3 версты,…..в котором селе Царское Величество ночевал (Собр. Гос. гр. и дог. ч. 3, стр. 538)). [15]

Накануне вечером, когда его царское величество прибыл туда, равно как и утром, когда его царское величество выезжал, стреляли из множества тяжелых орудий, которые за два дня перед тем были привезены туда из города. Но когда (теперь) производились залпы, то это имело вид, как будто его царское величество сам привел эти орудия и прекрасную артиллерию с собой из похода (Ср. там же: “2. Пред пришествием Царского Величества и в вечер и с утра, как Царское Величество с места пошел, из пушек многажды стрелено, которыя…. два дни впредь в потемку….из города выпровадивши, на том месте поставили, чтоб разумели, что те пушки с Царским Величеством в походе были и ныне пред пришествием Царского величества из похода привезены”).

Затем шествовали до 60 знамен стрелецких, но при них (было) мало людей, по большей части, роты были не сильнее 20—30 человек (См. там же: “3. После того шло (6, 7 ?) знамен, стрельцев подо всяким знамянем 21 или 20, а и много то 24 человека их было, те все шли впрямь в город”).

Когда все было установлено в порядке, прибыло из дворца высшее духовенство, равно как и монахи, по два в ряд, в ризах (imasschakar) и с непокрытыми головами, некоторые (притом) бритые. Как только они показались, начался звон во все колокола (Ср. там же: “4. Потом шли из города многие попы в ризах, по два человека вряд, шапок на головах не имели, и звонили во все колокола везде в городе и на дворце”).

Впереди них прежде всего несли два образа (Belaten) на длинных шестах, почти на подобие того, как делают штандарты (Конечно, автор разумеет здесь носимые впереди крестного хода – хоругви. Ср. Опис. въезд.: “5. Пред ними несли 2 образа на долгих жердях, как крещное знамение”).

Затем следовал драгоценный фонарь с горящей восковой свечей, на большой палке, и 4 круглые с прорезами (durcksicktige) звезды — русские называют их “херувим” и “серафим” — большой крест и много больших и малых золоченых и крашеных икон, равно как несколько книг, в бархатных переплетах, несомых их попами, кои все одеты были в ризы, и при них множество горящих восковых свечей и кадильниц (Ср. там же: “6. После их великий златом оправный фонарь, а в нем горели многия вощанныя свечи, и несли тот фонарь также на жерди, и при нем 4 злаченыя круглыя звезды и крест великий злаченый и хорошо писанные образы, а при них книги красным бархатом обложены, а на них Херувимы и Серафимы на золоте писаны, которых несли попы также в ризах, а при них многия запалены свещи и кадила”). [16]

Далее следовал думный дьяк Алмаз Иванович и с ним другие дьяки (Ср. там же: “7. После того шел думный дьяк Алмаз Иванов со всеми своими дьяки”.).

После сего следовал патриарх, которого вели две духовные особы. Он имел в руках длинный черный посох, украшенный серебром и с крестом на конце, а на голове у него была епископская шапочка (Biskops myssa), с крестом на верху, унизанная золотом, серебром и драгоценными камнями (Ср. там же: “8. Потом Патриарх, а имел в руках посох, серебром обложенный, а наверх его крест, а на главе Бискупская шапка, золотом, жемчугом и многим драгоценным каменьем устроена, а на ней крест, а провожали его 2 человека духовного чина”.).

За ними вели других двух патриархов: один был из Иерусалима, а другой из Антиохии, в таком же наряде (Ср. там же: “9. После его еще 2 Патриарха шли, един Иepycaлимский, а другой Антиохийский, в таких же одеждах, как и он сам”.). Когда же все подошли к Лобному месту (Theatrum Proclamationum), наименее важные и простые попы прошли мимо, патриарх же с самыми знатными и святейшими лицами поднялся на Лобное место, где и был отпет, по их обычаю, молебен (molebben), и произведено каждение из кадильниц (och rockt med rokelsekaaren) (Ср. там же: “10. А как пришли на Лобное место, и обычные попы пошли мимо того места, а Патриарх с иными властьми и с образы на то место пошли и по своей вере пели и кадили”.).

Когда эта церемония кончилась, они сошли оттуда, каждый по своему чину, чтобы (идти) встречать его царское величество. Подходя с иконами к тому месту, которое было устроено и отведено для маршала и знатнейших лиц из посольства его (королевского) величества, патриарх послал к ним одного дворянина спросить, почему они не встали и не обнажили голов в то время, когда мимо них несут изображения Бога и святых: ведь, и светскому потентату и его портретам и изображениям оказывается всякая честь, тем более надлежит это (в отношении) Бога и святых. На это они (Т. е. посольские люди.) отвечали, чрез переводчика Брандта, что пришли только для того, чтобы посмотреть на церемонию въезда его царского величества и воздать честь ему, и вовсе не думали гневить кого-либо, что они готовы, раньше, чем их присутствие и поведение досадит кому-нибудь, уйти отсюда, что они не знают, как можно, с основанием и по справедливости, упрекать их в этом: ведь, они и сами по себе знали и помнили, что (надо) снять шляпы и шапки, когда увидели, что патриарх идет с лестницы к тому месту, где они стоят, и никто не может их счесть настолько грубыми и невоспитанными, что будто бы они не хотят оказывать патриарху или кому-либо другому той чести и [17] уважения, которые каждый обязан (им оказывать). С этим он (Т. е. посланный патриарха.) ушел обратно (Ср. в опис. въезд.: “11. А после того они все первым извычаем с того места пошли Царское Величество встречать, и как против того места пришли, где Свейскому посольскому маршалку прочь идти, а указывать им не доведется, чтоб им шляпы снимать, знают они и сами честь и ведают, что подобает перед Патриархом и иным честным людям честь воздавать”.).

Между тем после всех прошел отряд стремянных стрельцов его царского величества, или гвардия, которые были с ним в походе (Ср. там же: “12. В те времяна часть стремянных стрельцов Царского Величества, которые на службе были, шли”.).

Несколько далее несли во дворец нижеписанные подарки, которые поднесены были его царскому величеству от его почетных торговых людей и гостей и других, при въезде его в город, а именно:

5. Кроме того, кувшин для воды и серебряное блюдо с хлебом и солью на нем (Ср. там же: “13. По них несли дары Царскому Величеству от честных людей, от гостей и от иных, а тех даров было вперед: 14. 5 серебряных блюд, 4. золотых, покрыты красною тафтою, 20 кубков позлоченных, 44 золота, 20 сороков соболей, рукомойник с мисою, а в ней хлеб да соль”.).

Затем следовали 7 рот конных стрельцов, очень худо одетых (Ср. там же: “15. По них шло 7 рот нужных драгунов на лошадях”.).

Сейчас за ними шло несколько полковников и конюший (Stallmеstare) его царского величества. Далее — подручные лошади его царского величества, прекрасно убранные седлами, сбруей и особенно богатыми покрывалами, всего до 40 штук (Ср. там же: “16. Потом Царского Величества некоторые полковники, потом конюший прикащик, а за ним Царского Величества 40. лошадей оседланных, в хороших в конских нарядех и в низаных чапраках”.).

Между ними было 7 лошадей, в шелковых алых покрывалах, с инициалами, каковых лошадей привел сюда граф Вольмар (graf Wollmar) (Ср. там же: “17. Меж теми было 7 лошадей, покрыты красными долгими покровы до земли, на которых имя Короля Датского Христьяна вынизано было, которых граф Волдемар преж сего с собою вывез”.).

За ними следовали различные литавры и грубы, а также дудки и свирели. Потом еще два штандарта. Затем следовала скамеечка его [18] царского величества, обтянутая красным бархатом, которую несли двое. Далее одеяло из перьев (еtt tасke af fjader) (Ср. там же: “18. По них шли многие литавры и трубачи и сурначики. 19. По них 2 знамени. 20. Потом Царского Величества приступ, покрыт червчатым бархатом несли 2 человека. 21. Потом несли одеяло”.).

После того любимая лошадь его царского величества, в богатой сбруе, с привешенной на правой стороне седла прекрасной саблей, украшенной драгоценными камнями. Далее был несен герб его царского величества, а именно — изображение орла с распростертыми крыльями на большом покрове (Ср. там же: “22. По нем Царского Величества вели лошадь в хорошем конском наряде, а с левыя стороны у седла сабля оправлена драгим каменьем. 23. Потом герб Царского Величества, орел, на драгоценном покрове вышит золотом”.).

Еще любимая лошадь его царского величества в богатой белой сбруе, из серебряной парчи и с саблей у седла, как и у первой лошади. Затем несли также иконы и священные изображения, в порядке, как раньше было сообщено, следовали и попы и патриархи, которым предшествовали люди, подметавшие дорогу после тех, которые прошли раньше.

Когда попы и монахи поравнялись с тем местом, где стояли шведские посольские люди, они начади все кричать “шапки долой”, побужденные, может быть, к таким словам тем, что они слышали от патриарха в процессии, за городом. Затем и стрельцы стали требовать (того же) и показывать пальцами на австрийцев (pa de Keyserlige), которые занимали место несколько (дальше) отсюда и все время стояли с непокрытыми головами перед священными изображениями (Ср. там же: “24. После того другая лошадь Царского Величества, золотом покрыта, и на луке сабля такова ж, какова и на первой лошади. 25. Потом по всем шли преж имянованные образы по своему извычаю, с попами и с Патриархами, а пред ними люди дорогу чистили”. Ср. там же: “26. А как попы и чернцы против того места пришли где выше имянованные Королевские Свейские посольские люди стояли, и они все учали миром вопить: снимите, снимите шляпы, и стрельцы говорили тож и указали на Цезарских посольских людей, которые все без шляп стояли неподалече нас и образам до самые земли кланялись”.).

Совсем перед его царским величеством двое лиц вели (боярина) Морозова, а затем следовал сам его царское величество, ведомый Сибирским царевичем и одним из (членов) совета — Ртищевым (Artischof). Перед его царским величеством несли лейб-знамя (lyffahnan). Его царское величество был в шелковой белой юбке (kiorttel), подбитой соболем, и с широким собольим воротником: он шел с непокрытой головой (Ср. там же: “27. А пред Царским Величеством шел князь Борис Иванович Морозов, среди иных двух бояр. 28. А по нем шел Царское Величество, а провожали его с одной стороны Сибирский Царевич, а с другой один из думных людей, Ртищев называнный. 29. Пред Царским Величеством несли знамя Государево, а по нем шел Царское Величество в белой собольей шубе с широким собольим ожерельем, без шапки”.). [19]

За ним следовал Грузинский царевич, красивый молодой человек, лет 15 или 16: его вели двое. Позади царевича и в предшествии его царскому величеству — шло целое множество молодых людей, в белых одеждах, которые имели в руках бумагу и (по ней) пели (В подлиннике прочитано: tungo, что ошибочно, вместо: sjungo или sjongo = пели.).

Все они, а также и знатнейшие из числа попов, поднялись на Лобное место, его царское величество после всех. Придя туда, он три раза преклонился пред одной большой иконой, между тем как (попы) пели и кадили из кадильниц (Ср. в опис. въезда: “30. После Царского Величества шел Грузинской Царевич, младый господин, в пятнадцать или в шестнадцать лет, а провожали его 2 господина. 31. После людей духовного чина пред Царским Величеством шли многие робята в белых одеждах, которые листки в руках держали и по них пели, а те все и с попами шли пред Царским Величеством на Лобное место, а Царское Величество, пришед на Лобное место, трижды великому образу поклонился, а потом пели и кадили”.).

Пока это происходило, проехали вверх к дворцу двое саней его царского величества: одни сани были только в одну лошадь, с пучком перьев на голове и на дуге, сани же (были) покрыты прекрасным покрывалом, по обе стороны их шла целая толпа драбантов с алебардами, сделанными по старому образцу, почти как (наше) knafvelspiut, чего ранее здесь в стране не было в употребления (Ср. там же: “32. В то время 2 великие сани царского величества проехали в город, а в санях только по одной лошади, а у них на головах перья, а при тех санях бежали с обеих сторон 30 алебардников с алебарды”. — “Кnаfvеlsрjut” — род копья, пики (см. Kongl. Vitterhets, historie och antiquitets Academiens handlingar. Tredje delen. Stockholm. MDCCXCIII, стр. 226)).

Затем патриарх предложил его царскому величеству крест, который тот и поцеловал (Ср. там же: “33. А потом, по многому благословению, поднес патриарх Царскому Величеству крест, который он поцеловал”.).

Немного погодя, патриарх выступил вперед и пошептал его царскому величеству на ухо; что это было, нельзя было знать, но вслед за тем его царское величество отдал приказание тестю своему Илье Даниловичу Милославскому (Elia Dalinewitz Miloslafsky), a тот, опять, приказал думному дьяку Алмазу перейти на другую сторону и, именем его царского величества, спросить шведских посольских людей о здоровье и благополучии послов и гоф-юнкеров. После того [20] присутствующее (посольские люди) надлежаще ответили на это, а также отдали глубоким поклоном свое почтение, когда его царское величество обратился в их сторону (Ср. там же: “34. А сшедши Царское Величество с места постоял немного и велел тестю своему Князю Илье Даниловичу Милославскому, а он думному дьяку Алмазу, именем Царского Величества, Свейских Kopoлевских послов и дворян о здоровье спросить, а маршалок через переводчика велел Царскому Величеству за то челом бить, а дворяне все низко поклонились”.).

Затем его царское величество спросил о здоровье и благополучии всего народа, который стоял вокруг Лобного места, на что все поклонились глубоко, до земли. После того процессия быстро прошла во дворец и в церкви (Ср. там же: “35. После того указал государь всего мира о здоровьи спросить, которые вкруг около Лобного места стояли, а весь мир в землю челом ударили и Царскому Величеству многолетствовали. После того первым обычаем впрямь в город до церкви, София имянуется, шли………………………”.)

…………………………………………………………………………………………

11-го числа того же месяца был послан переводчик Брандт наверх в приказ. После приветствия от послов и поздравления по случаю прибытия его царского величества, которого их превосходительства (гг. послы) так долго и сильно ожидали, и которому теперь особенно радуются, (Брандт высказал предположение), что они теперь уже скоро увидят милостивые очи его царского величества и получат аудиенцию.

…………………………………………………………………………………………

Того же числа имели в первый раз аудиенцию императорские послы. По обе стороны улицы до самого дворца стояли стрельцы с ружьями и нестерпимое (оdragelig) количество знамен. Были посланы к ним сани его царского величества, покрытые красным атласом и сукном. Затем прибыл верхом конюший его царского величества, за которым следовали 18 верховых лошадей. Но так как между тем дело затянулось, пока послы вышли, без сомнения не уговорившись с приставами относительно того, как ехать, им были высланы все-таки еще другие сани его царского величества, подобные первым. Когда же процессия двинулась, перед санями ехали 18 персон русских гоф-юнкеров, по два в ряд. Затем (ехал) конюший его царского величества и за ним двое императорских, после них следовали сами послы с приставами, в санях, за которыми прислуга императорского посольства несла на руках 4 одинаково выкрашенных красных ящика, часы и много другого. [21]

Подойдя к лестнице во дворце, старейший и знатнейший посол вынул письмо и понес его сам в руках. Первый (посол) назывался Дон Алегретто аб Алегреттис (Don Alegretto ab Allegrettis) — францисканский монах, родом из Рагузы. Другой был австрийский барон, по имени Дидрих фон Лорбан (Diedrich von Lorban); он имел при себе одного итальянского маркиза и одного гофмейстера и несколько служителей, и весь состав посольства был немного более 20 человек.

…………………………………………………………………………………………

17-го числа того же месяца явились приставы.

Г. Бьелке. Есть ли у вас ответ на то, о чем мы просили вас вчера, (а именно) чтобы на аудиенции мог переводить для нас наш собственный переводчик.

Пристав. Посольскому переводчику разрешается переводить, если послы будут иметь что-нибудь сказать, при этом (пристав) напомнил: готов ли список подарков, который был обещан вчера?

Г. Бьелке. Да, он готов. Вы его получите.

Пристав. Не имеют ли послы еще о чем-либо напомнить, прежде чем явиться на аудиенцию, дабы мы могли принести резолюцию?

Г. Бьелке. Да, конечно, мы имеем много о чем доложить. С этим (все) вместе пошли в комнату г. Бьелке, чтобы таким образом в тишине переговорить друг с другом. Тогда г. Бьелке спросил, в каком порядке думают они провести их на аудиенцию, и как много саней можно будет получить.

Пристав отвечал совершенно необдуманно, предлагая только одни сани для всех трех послов.

Г. Бьелке. Невозможно, чтобы мы все трое вместе сидели в одних санях, мы должны иметь каждый свои сани.

Пристав. Этого не может быть, так как это у нас не в обычае.

Г. Бьелке. Мы должны иметь каждый свои сани; например, если бы нам нужно было ехать верхом, ведь, мы должны были бы иметь каждый свою лошадь: да и сани так узки, что в них двое едва могут сидеть.

Когда приставы услышали, что послы в конце концов желают иметь трое саней, они предложили, чтобы послы и они (сами), вместе, имели трое саней, которые ехали бы все в ряд (притом так), чтобы г. Бьелке сидел один в средних санях, г. Ессен со старшим приставом в других по правую сторону, а г. Крузеншерна с младшим приставом в третьих санях, по левую сторону от г. Бьелке, соединившись таким образом все вместе, как это было и при процессии въезда.

Г. Бьелке. На этот раз здесь нечего решать, но вы благоволите доложить о санях канцлеру, а мы между тем обсудим между собою то, что вы предложили. [22]

Пристав. Мы это исполним. При этом приставы спросили, сколько верховых лошадей может понадобиться для (лиц) посольской свиты, которые поедут верхом.

Г. Бьелке. Сорок штук.

Пристав. Мы удивляемся: что вы будете делать с таким множеством верховых лошадей, так как королевских гоф-юнкеров (у нас) не более десяти?

Г. Бьелке. (Что же удивительного?). — Их двенадцать человек и кроме того у нас самих есть гоф-юнкеры, красивые молодые люди и благородного происхождения.

Пристав. Но, ведь, это не что иное, как посольская прислуга.

Г. Бьелке. Наши гоф-юнкеры так же благородны (по происхождению), как и королевские, единственно, они не имеют годового жалованья от его королевского величества, подобно королевским гоф-юнкерам. Кроме того есть и иные лица, которым нужны лошади, как (например): маршал, секретарь, доктор, пастор, переводчик, канцеляристы и многие другие служители свиты, которой нужно прислуживать.

Пристав попросил чернил и бумаги и записал это.

Г. Бьелке. Мы желаем также получить столько стрельцов, чтобы можно было перенести подарки, и чтобы они были здесь (у нас) во дворе заблаговременно.

Пристав. Сколько (же) требуется стрельцов?

Г. Бьелке. Человек девять-десять.

Приставы опять стали требовать список подаркам.

Г. Бьелке дал его приставу. Когда же последний записал о лошадях и санях, его превосходительство г. Бьелке высказал желание получить скорее ответ.

Пристав. Мы сделаем это немедленно, и через час времени придем опять сюда. — Тем не менее они в этот день не явились.

…………………………………………………………………………………………

Г. Бьелке. Ничего не слыхали вы о нашей почте?

Пристав. Нет, ничего.

Г. Бьелке. Мы желали бы, чтобы она не задерживалась, но быстро приходила бы (сюда).

Пристав. Если она в дороге, то она, конечно, скоро придет. С этим они (приставы) распростились.

…………………………………………………………………………………………

Пристав. Подарки пойдут вперед?

Г. Бьелке. Да. Но есть ли помещение, где они могли бы пока постоять, так чтобы вам можно было пройти на аудиенцию мимо (них)?

Пристав. Та зала, где послы получат аудиенцию, настолько велика, что в ней могут хорошо поместиться 500 человек. Кстати: в списке подарков между прочим значится серебряный сосуд с ручками; мы совсем не знаем, для чего он употребляется. [23]

Г. Бьелке. Он употребляется для фруктов и конфект. При этом он вынул глобус, который послы развинтили; вследствие этого образовались две прекрасные вызолоченные внутри чаши и один подсвечник. Приставы этому очень удивлялись.

Г. Крузеншерна. Эти чаши очень хороши для того, чтобы пить из них мед.

Пристав. Да, они очень красивы, и патриарху очень понравятся эти глобусы: у него есть люди, которые объяснят ему небесное движение и звезды (Т. е. изображенные на глобусах (см. ниже)).

(Пристав). Конечно, глобус этот должен весить больше одного лисфунта.

Г. Бьелке. Да, оба вместе они весят 1400 лотов, но работы здесь более, чем серебра, так как каждая точка на них имеет свое значение. Кстати: употребляются ли здесь в стране какие-либо календари (allmnacker)?

Пристав. У нас есть один, на 24 года. — С этим они (приставы) встали, чтобы откланяться.

…………………………………………………………………………………………..

Около полудня приставы пришли опять. На них были пышные одежды из турецкой золотой парчи, вышитые крупным жемчугом и рубинами, около воротника, и высокие черные лисьи шапки.

Они спросили: готовы ли послы.

Г. Бьелке. Мы готовы. Но мы видим, что приведено только двое саней, не смотря на то, что вчера (уговорено) было о троих санях его царского величества.

Пристав. Нет, ничего не было уговорено о большем числе саней его царского величества, кроме двоих, а третьи сани наши собственные.

Г. Бьелке. Вы должны же держаться слова. — При этом (послы) сильно надулись и сняли даже верхнее платье, так как приставы не хотели посылать за третьими санями.

Приставы, конечно, очень противились, (говоря), что ничего не будет более, кроме двух саней его царского величества, а что третьи сани их собственные, но в конце концов, после долгих пререканий, должны были, все-таки, достать третьи сани его царского величества, говоря, что они в данном случае ослышались.

Г. Крузеншерна. Зачем же вы не подымаете ушей лучше?

Когда прибыли третьи сани его царского величества, которые были убраны так же, как и первые двое, а именно все он были обтянуты красным атласом и красным сукном, — все было, таким образом, готово, ибо подарки раньше всего были перенесены, в порядке, во дворец, а именно: [24]

1. Тройная конфектная ваза (Confectztraa), из тонкого позолоченного серебра, прекрасной работы, с литыми статуэтками и изображениями, употребляется на больших банкетах для конфект и красивых фруктов и к ней футляр.

2. Два высоких красивых серебряных глобуса, с искусно исполненной резьбой, и с таким устройством, что по одному краю (видно) небесное движение, а по другому весь круг земной, со всеми государствами, землями и городами. Если развинтить глобусы, то из нижних частей образуется два больших красивых серебряных подсвечника, а из самих глобусов четыре больших вызолоченных изнутри чаши (Глобусы эти и до сих пор хранятся в Оружейной Палате (См. напр., Оружейная Палата. Путеводитель. Составили Ю. В. Арсеньев и В. К. Трутовский. М. 1911 г., стр. 142)).

3. Большой коробок с крышкой из тонкого серебра, искусной чеканной работы, употребляется в королевских покоях для хранения различных редкостей.

4. Два больших буфетных кувшина, из позолоченного серебра.

5. Большой “лампет”, или сосуд для воды; чеканной работы, и к нему кружка, в виде льва.

6. Еще один сосуд для воды, сделанный в виде целого человека.

7. Четыре штуки больших серебряных сосудов или коробков, с ручками чеканной работы. Употребляется для фруктов и конфект.

8. Двадцать четыре высоких чаш для конфект, чеканной работы, с изображениями и фигурами внизу.

9. Шесть штук больших высоких подсвечников из серебра, искусной чеканной и разной работы.

Подарки самих послов.

Первого (посла): красивый турецкий чепрак, украшенный жемчугом, высокой работы, бокал из страусового яйца, искусно вделанный в позолоченное серебро, и к нему футляр.

Второго (посла): два прекрасных искусно выделанных подсвечника.

Третьего (посла): тоже два красивых подсвечника, другим образом выделанных.

Затем следовал маршал и за ним, по два в ряд, другие лица посольской свиты, которым приказано было ехать так, чтобы знатнейшие были сейчас перед г. Бьелке, а секретарь ближе всех, перед самым г. Бьелке, имея в руках письмо, завернутое в синюю тафту. Потом ехали послы в троих санях в ряд: г. Бьелке один в середине, а другие двое послов по обе стороны от него, но так, что приставы имели всех трех послов между собою. Драбанты шли по обе стороны, лакеи перед и за санями, а сзади всех ехало несколько слуг.

Множество знамен и стрельцов были выстроены от самого двора послов и до лестницы дворцовой церкви, у которой послы вышли из саней. [25]

Когда послы пришли в приемную комнату, которая была со сводом, их встретили двое назначенных (лиц): один (так) называемый дворянин (Имя не прочитано. Ср. Дворц. Разр. т. 3. Доп. стр. 16: “А встреча была послом, в грановитых сенях, столник князь Андрей княж Иванов сын Хилков да дьяк Никита Головнин”.), и один дьяк Никита Сергеевич Головнин (Мikita Sergeiwitz Grolownin), из коих один, произнеся малый титул его царского величества, сказал, что любовь его царского величества к его королевскому величеству повелела им встретить послов и проводить их к его царскому величеству.

Когда послы вошли в аудиенц-залу, его царское величество сидел там на своем престоле, со скипетром в руке, очень богато одетый, а князья его и бояре на скамейках. Зал этот был со сводом, с одним столбом (колонною) посредине и с различными нарисованными изображениями и фигурами (Конечно, автор описывает здесь Грановитую Палату.).

Пол был весь покрыт коврами, а прямо перед ногами его царского величества — была (положена) серебряная материя и куски золотой парчи.

Перед престолом его царского величества стояли четыре молодых князя в шелковых белых рубашках и с золотыми цепями на плечах: на них были высокие белые шапки и у каждого был свой полумесяц на плечах (Здесь разумеются, вероятно, те топорики, которые носили рынды; Ср. Дворц. Разр. т. 3. доп. стр. 16: “а рынды были, в белом платье, столники: князь Петр да князь Михайло, княж Семеновы дети Прозоровские, Петр Михайлов сын Пушкин, Матвей Степанов сын Пушкин”.).

Тогда думный дьяк Алмаз показал, где должно стоять послам, а после того (как они заняли места), один из князей, по имени Данила Степанович Великого-Гагин (Danila Grepanowitz Welitzigagen) (Ср. Дворц. Разр. т. 3. Доп. стр. 17: “Объявлял государю послов околничей князь Данило Степанович Великого-Гагин”.), после произнесения малого титула его царского величества, провозгласил, что прибыли великие и полномочные послы его королевского величества, чтобы принести свои приветствия.

Тогда думный дьяк дал послам знак, чтобы они представили свое дело.

Г. Бьелке начал свою речь.

“Великодержавнейший, высокородный государь и господин — Карл Густав — (полный большой титул) — приносит вам, великий господин, царь и великий князь Алексей Михайлович — (полный титул) — свое королевское соседственно-дружественное приветствие, желая при этом вашему царскому величеству, в управлении этим русским государством с его царствами и владениями, всякого благоденствия и благословения, а также [26] счастья и успеха против общих для обеих сторон, великих государей и потентатов, — врагов поляков, с уверением, что каких бы его царскому величеству ни было угодно потребовать от его королевского величества доказательств добрососедских чувств и дружбы, — его королевское величество дать таковые доказательства охотно расположен и всегда готов. А для вящего укрепления всего этого, кроме прочих великих и благих дел, подлежащих исполнению, он приказал нам, своим великим и полномочным послам, передать это свое королевское и соседственное письмо в собственные руки вашего царского величества”.

Затем Бьелке выступил вперед и передал письмо, которое его царское величество принял сам, но сейчас же отдал его Алмазу.

…………………………………………………………………………………………

23-го числа, того же месяца. После полудня пришли приставы в одеждах его царского величества, имея на головах большие высокие черные шапки, и предложили, чтобы послы благоволили отправиться пред милостивые очи его царского величества.

Г. Бьелке и другие послы сейчас же проследовали вниз, в сани, которые были поданы на дворе для того, чтобы отвезти их. По обеим сторонам улицы стояли стрельцы под ружьем, и процессия следовала мимо них. Прибыв во дворец, послы поднялись вверх и пошли по той же самой лестнице и переходу, как и в первую аудиенцию, но не в прежнюю большую аудиенц-залу, а в другую, которая находилась по левую руку: в приемной ее сидели различные гости и почетные купцы, в дорогих одеждах и высоких шапках. Тогда опять двое из них, а именно (Имена не прочитаны)..... встретили послов, и один, после малого титула его царского величества, сказал, что “любовь к великодержавнейшему (и т. д.) — произнося малый титул его королевского величества — повелела нам двоим приветствовать и к его царскому величеству сопроводить вас, великие и полномочные послы”.

Когда послы пришли в аудиенц-залу, которая, как и приемная, была сводчатая, с разными рисунками на потолке и кругом по стенам — его царское величество сидел на своем троне в украшенной жемчугом шапке, подбитой черным соболем, со скипетром в правой руке и с большой широкой цепью из золота на плечах. Перед ним стояли четыре молодых князя в белых одеяниях и золотых цепях, с высокими белыми шапками на головах, имея каждый на плечах топор или (нечто) вроде полумесяца.

По правую сторону от его царского величества стоял на окне сосуд с водой. Пол был весь покрыт коврами. А знатнейшие (лица) из Совета сидели на скамейках, кругом вдоль стен, и отвешивали свои поклоны пред его царским величеством, который сидел на троне молча, как истукан (изображение), и при этом совсем не двигался. [27] (В это время) выступил вперед один окольничий по имени...... и возгласил, (стоя) перед его царским величеством и послами его королевского величества, что время теперь благодарить за жалование его царского величества. Думный дьяк Алмаз дал знак послам говорить. Тогда г. Бьелке, произнеся малый титул его царского величества, благодарил его царское величество — малый титул — за то, что он ныне опять соизволил без затруднений, разрешить послам предстать пред ним и обещал им совещание с Советом и боярами, а, кроме того, и за жалование и угощение с собственного его царского величества стола — все, де, это послы доведут до сведения его королевского величества и, кроме того, при случае вспомнят и подобающим образом восхвалят.

Затем — произнеся малый титул его царского величества — начал говорить Алмаз, в том приблизительно смысле, что его царское величество повелел перевести и прочитать ему письмо его королевского величества, кредитивную грамоту послов и, по их последней просьбе и желанию при первой возможности приступить к совещаниям, назначил для сего и определил своих советников, а именно:

1. Боярина и наместника Астраханского, князя Никиту Ивановича Орловского (Nikita Iwanowitz Orlofskomu) (Очевидно, ошибочно, вместо: Odoefskomu. Ср. А. Барсукова, Списки городовых воевод и других лиц воеводского управления Московского государства 17-го стол. Спб. 1902 г., стр. 533: Одоевские князья........ Никита Иванович, боярин, — 1640-42, в Астрахани, 9, 1651-53, в Казани 88.),

2. Боярина и наместника Белозерского Василия Борисовича Шереметева (Wasilie Borisowits Scheremettof) (Ср. там же, стр. 599: Шереметевы........ Василий Борисович, стольник, потом боярин — 1649-52, в Тобольске, 238, 1656, в Смоленске, 209, 1657, в Борисове (Минск.), 18, 1658, в Киеве 101.),

3. Боярина оружейничего (заведывающий цейхаузом и оружейной палатой) (В оригинале: Iruseinitze (ofver Archlyoch Rust Cammaren)), наместника Нижнего Новгорода Григория Гавриловича Пушкина (Gregori Guarilowits Puskin) (Ср. А. Барсуков, Списки и т. д., стр. 550: Пушкины........ Григорий Гаврилович, окольничий, потом боярин и оружейничий — 1639-41, в Путивле, 189, 1654-1655, в Смоленске, 209.),

4. Думного дворянина и наместника Боровского Афанасия Осиповича Прончищева (Offanasej Osipovits Pronsischeff) (Дворянин и наместник Боровский Афанасий Осипович Прончищев был в составе “великих полномочных послов”, отправленных в Швецию в марте 1649 г. (См. Конст. Якубов, Poccия и Швеция и т. д. М. 1897 г., стр. 93)),

5. Думного дьяка Алмаза Иванова (Almas Iwanowits) (Ср. Дворц. Разряды, т. 3, Дополн. стр. 17: “А в ответе были с Свейскими послы бояре: ближней боярин и наместник Астраханской князь Никита Иванович Одоевской, боярин и наместник Белоозерской Василей Борисович Шереметев, боярин и оружничей и наместник Нижнего Новагорода Григорей Гаврилович Пушкин, да думной дворянин и наместник Боровской Офонасей Осипович Прончищев да думной посолской дьяк Алмаз Иванов”.) [28]

Когда Алмаз кончил говорить, послы, с подобающим поклоном, простились, причем его царское величество, по-прежнему, оставался неподвижен, не подавая ни малейшего знака, что видит или замечает приветствия послов (Холодность приема шведского посольства засвидетельствована также и другим современником! — архидиаконом Павлом Алеппским: “а второй (шведский посол) хоть и привез с собой много всяких ценных, превосходящих описание подарков государю, но вследствие враждебных инсинуаций (?), был принят царем очень холодно и не ласково”. (Аболенский, Моск. Гос. при царе Алексее Михайловиче, Киев 1878, стр. 64)). Те же два лица, как и раньше, встретили послов и проводили их опять в то же место, т. е. в приемную. Затем приставы ввели их в конференц-залу, где они нашли только подьячего Ивана Патрикеева (Under Diaken Iwan Patrikeoff).

…………………………………………………………………………………………

Пристав после того говорил с переводчиком Брандтом наедине и, между прочим, спрашивал его, как думает он придти к Господу нашему (Иисусу) Христу, после того как выбрился и совсем не имя бороды. Переводчик Брандт отвечал: Хотя я, конечно, и брею бороду, но, все же, надеюсь, с помощью Божией, тоже придти ко Христу. Но вот как ты-то придешь к Господу нашему и Спасителю Христу, в царство небесное, со своей большой бородой, — это ты увидишь.

Пристав. В законе Моисеевом написано, что никакая бритва не должна касаться волос. Впрочем, и Адам, равно как и все апостолы имели бороды.

Г. Бьелке. То, что сказано в законе Моисеевом: бритва не должна касаться волос (на голов), следует понимать не в отношении всех людей, а только в отношении некоторых, особенно таких, как Самсон и многие другие, которые были образом и подобием Христа.

Пристав. У митрополита Новгородского, конечно, нет бороды, но он тем не менее — святой человек. — С этим они (приставы) откланялись.

…………………………………………………………………………………………

(пер. В. Семенова)
Текст воспроизведен по изданию: К истории сношений со Швецией. Отрывки из шведского дневника времен царя Алексея Михайловича // Чтения в императорском обществе истории и древностей Российских. № 1. М. 1912

© текст - Семенов В. 1912
© сетевая версия - Тhietmar. 2004
© OCR - Осипов И. А. 2004
© дизайн - Войтехович А. 2001
© ЧОИДР. 1912