№ 160
1651 г. мая 19. — Письмо галицкого стольника А. Мясковского королевичу Каролю с сообщением о стычках польских и украинских отрядов, о сборе польско-шляхетских войск под Берестечком и о том, что посполитое рушение собирается весьма медленно
Библиотека им. Оссолинских, шифр 5656/II, рулон 1, лл. 9—9 об. Подлинник.
Наияснейший, милостивый королевич пан и государь мой милостивый.
После позавчерашнего письма моего к в. к. м. п. м. м. случилось следующее.
Раньше мы находились между надеждой и боязнью за наше каменецкое войско. Теперь бог уже благословил наши обеты всевышним промыслом своим, который витает над е. к. м. и нашей отчизной, проведя войско через все опасные места.
Противник думал, что наши, растерявшись, будут искать спасение в бегстве. Однако он ошибся в этом, ибо, хотя неприятельские полки преследовали наших до самых Поморян, ничто не повлияло на хорошую выдержку наших, которые на всех переправах оказывали сильное сопротивление противнику.
Сначала под Пробужным п. Корыцкий согнал с поля неприятельского всадника, а под Купчинцами противник, которому крестьяне показали дорогу к тамошнему местечку, наступал с таким бешенством, что несколько десятков пехоты, оставленной у переправы, не могло выдержать казацкого натиска. Когда же казаки пошли потопом, то есть валом, — они уничтожили этих немцев там, у плотины, и начали грабить возы.
Татары же, думая, что наши уже бегут, пустились за нашими вплавь через пруд, и как только переплыли и соединились с казацкой конницей, два наших полка п. коронного хорунжего и п. старосты красноставского так хорошо насели на орду, что их опять загнали в пруд, [414] многих на поле уложили, а этого Нетшаха, знаменитого мурзу, рыцарь п. коронного хорунжего поймал живым, выстрелив в него предварительно хорошо из лука и ударив саблей по голове.
Это видный татарин, ибо после взятия его в плен татары, как будто их в лицо [кто] ударил, не хотели вступить в открытый бой с нашими, хотя наши очень этого желали; [они] только шли вслед за нашими, понимая, что наши пойдут за Зборов.
Ночью сразу пять тысяч казаков залегло на возвышенностях под Плуговым, где войско наше, не приведи господи, погибло бы. Однако наши, благодаря отличному совету, повернули с дороги влево к Поморянам и там, опасаясь плохих переправ, опорожнив все возы, имевшие плохих лошадей, бросили их и, порубив, сожгли, а сами с лучшими колясками, прикрывая тылы, пошли к Бусску. На глинянских полях наши охотно вызывали противника на бой, но, не надеясь на победу, он отступил назад к Хмельницкому (
Т. е. к главным силам украинского войска, которыми непосредственно командовал Богдан Хмельницкий). После этого наши свободно перешли по мостам на эту сторону Буга и уже спокойно пошли прямо. Сегодня они ночуют в Добротворе, где должны встретить е. м. п. коронного хорунжего. Оттуда они направят два разъезда: один к Тернополю, второй — к Кременцу.Не сразу должен е. к. м. отсюда под Слу ... двинуться; наоборот, после серьезного обсуждения он решил [это сделать], когда соберется большее войско, ибо конницы имеем мало, а у них (
Т. е. у каменецкого войска) кони жалкие и изголодавшиеся. Им необходимо отдохнуть не менее двух недель и во что бы то ни стало достать продовольствие. Братья же наши из воеводств не хотят торопиться и понять, что дело уже идет к концу и что еще до святцев надо ожидать сражения. И придет помощь, упаси боже, после войны.Говорили, что травы не было. А теперь уже можно коней пасти, а все-таки ближайшие воеводства не идут, даже здешнее белзское собралось только на сеймик. Панских дружин и людей почти совсем не видно, ни князей их м. воевод краковского и русского, ни п. Замойского 127, ни молодых князей Вишневецких.
А тут дела пока остаются неизменными; надо бы спешить как на пожар, однако, роковые частные дела и соображения, не дают [это делать].
О том, где Хмельницкий сам находился, слухи разные. Что касается его замыслов, то языки показывают, что он обещал татарам зимовку в Пруссии и Гданьске. Однако благосклонность и милосердие господнее не станут содействовать его нечестивым намерениям.
Не имея пока ничего больше сообщить, благосклонности в. к. м. п. моего милостивого слуга.
Анджей Мясковский. Его печать.
В лагере под Сокалем, 19 мая 1651
На обороте помета: Доставлено 23 мая из лагеря под Сокалем от Мясковского, датировано 19.127. Воеводой краковским был Станислав Любомирский, воеводой русским — Иеремия Вишневецкий, Ян Замойский — крупный магнат, владелец г. Замостья был калушским старостой.