Григорий Турский. История франков. Книга II

Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

ГРИГОРИЙ ТУРСКИЙ

ИСТОРИЯ ФРАНКОВ

HISTORIA FRANCORUM

НАЧИНАЮТСЯ ГЛАВЫ ВТОРОЙ КНИГИ

1. О епископстве Брикция [397-444 гг.].

2. О вандалах и о гонениях на христиан при них [406-427 гг. — правление Гундериха, 496-523 гг.— правление Тразамунда].

3. О Цироле, епископе еретиков, и о святых мучениках.

4. О гонениях на христиан при Атанарихе [372 г.].

5. О епископе Аравации и о гуннах [451 г.?].

6. О базилике святого Стефана в городе Меце.

7. О жене Аэция [395-454 гг.].

8. Что написано у историографов об Аэции [451 г.].

9. Что они же сообщают о франках.

10. Что пишут пророки господни об идолах язычников.

11. Об императоре Авите [455-456 гг.].

12. О короле Хильдерике и Эгидии [457 г.].

13. О епископстве Венеранда и Рустика в Клермоне.

14. О епископстве Евстохия и Перпетуя в Type и о базилике святого Мартина.

15. О базилике святого Симфориана.

16. О епископе Намации и о церкви в Клермоне.

17. О жене Намация и о базилике святого Стефана.

18. О том, как Хильдерик пришел в Орлеан, а Одоакр — в Анжер [463 г.?].

19. О войне между саксами и римлянами [466 г.?].

20. О герцоге Виктории [480 г.].

21. О епископе Епархии [469-470 гг.].

22. О епископе Сидонии [470-471 гг.].

23. О благочестии епископа Сидония и о том, как господь покарал за оскорбления, причиненные этому епископу.

24. О голоде в Бургундии и об Экдиции.

25. О гонителе Еврихе [484 г.].

26. О смерти святого Перпетуя и о епископстве Волузиана и Вера [491 г.].

27. О том, как Хлодвиг получил королевскую власть [481 или 482 г.].

28. О том, как Хлодвиг женился на Хродехильде.

29. О крещении первого их сына и о его смерти в крестильной одежде.

30. О войне против алеманнов [496-497 гг.].

31. О крещении Хлодвига [496 или 497 г.].

32. О войне против Гундобада [500 г.].

33. О гибели Годегизила [500 г.]. [26]

34. О том, как Гундобад пожелал креститься [после 500 г.].

35. О свидании Хлодвига с Аларихом.

36. О епископе Квинциане.

37. О войне с Аларихом [507 г.].

38. О том, как Хлодвиг получил звание патриция [507 г.].

39. О епископе Лицинии.

40. О гибели старшего Сигиберта и его сына [после 507 г.].

41. О гибели Харариха и его сына [после 507 г.].

42. О гибели Рагнахара и его братьев [после 507 г.].

43. О смерти Хлодвига [511 г.].

КОНЧАЮТСЯ ГЛАВЫ [ВТОРОЙ КНИГИ]

 

НАЧИНАЕТСЯ ВТОРАЯ КНИГА

[ПРЕДИСЛОВИЕ]

Следуя ходу времени, мы рассказываем вперемежку как о чудесных деяниях святых, так и о народных бедствиях. Я считаю разумным, чтобы мы, повествуя о праведной жизни святых, сообщили и о гибели нечестивых людей, ибо этого требует не удобство пишущего, а последовательность времени. В самом деле, внимательный и усердный читатель среди историй о царях израильских 1 найдет рассказ о том, как при Самуиле-праведнике 2 погиб богохульник Финеес 3, а при Давиде, прозванном Могучею дланью 4, пал язычник Голиаф 5. Пусть читатель вспомнит про времена великого пророка Илии, который прекращал дожди, когда он хотел, и посылал их по своему желанию на иссохшую землю, и как этот же Илия по своей молитве сделал богатой бедную вдову; пусть вспомнит истребления народов, какой голод и какая засуха постигли несчастную землю, какие бедствия перенес Иерусалим во времена [царя] Езехия, которому бог прибавил пятнадцать лет жизни; о том, какому истреблению и каким бедам подвергся сам израильский народ во времена пророка Елисея 6, который воскрешал умерших и совершал в народе много других чудес. Точно так же, вперемежку, писали в своих хрониках о войнах царей и о чудесах мучеников историки Евсевий, Север, Иероним и Орозий 7. Так же поступили и мы, чтобы легче обозреть череду столетий и произвести полный подсчет годов до наших дней. Итак, следуя историям упомянутых авторов, мы с божьей помощью изложим то, что случилось в дальнейшем.

1. И вот после смерти блаженного Мартина, епископа города Тура, мужа великого и бесподобного, о чудесных деяниях которого у нас много [27] сочинений, епископство наследовал Брикций. Когда этот Брикций был в первой поре молодости, он строил многочисленные козни бывшему еще в телесной силе святому Мартину, потому что тот часто порицал его за суетные дела. Однажды, когда один больной искал блаженного Мартина, чтобы тот исцелил его, он встретил на улице Брикция, тогда еще диакона, и сказал ему в простоте душевной: «Вот я поджидаю блаженного мужа, да не знаю, где он и что делает». Брикций ответил ему: «Если ты ищешь того безумца, то посмотри вдаль. Вон он, по своему обычаю, взирает на небо, как сумасшедший». Когда же тот бедняк после встречи с Мартином получил от него то, что хотел, блаженный муж обратился к диакону Брикцию с такими словами: «Брикций, неужели я кажусь тебе безумным?». И когда тот, смущенный этими словами, стал отрицать сказанное, святой муж ответил: «Разве мои уши не были около уст твоих, хотя ты произносил эти слова, находясь от меня далеко? Скажу я тебе правду — а узнал я ее от бога,— что ты после моей смерти достигнешь сана епископа, но знай, что во время своего епископства ты претерпишь много бед». При этих словах Брикций засмеялся и сказал: «Разве я не прав в том, что этот человек безумный?». Но, даже будучи уже в сане пресвитера, Брикций часто оскорблял блаженного мужа.

Когда же Брикций, с согласия граждан, получил сан епископа, он все время проводил в молитвах. Хотя он был человеком гордым и тщеславным, однако его считали целомудренным 8. Но на тридцать третьем году его служения против него выдвинули обвинение в одном прискорбном проступке. А именно: одна женщина, к которой слуги Брикция приносили стирать белье и которая, сменив мирскую одежду 9, притворно вела жизнь, посвященную господу, вдруг понесла во чреве и родила. Это вызвало гнев всех жителей Тура. Они всю вину возложили на епископа и единодушно решили побить его камнями. «Долго скрывал ты свое распутство под благочестием святого,— говорили они,— но бог не позволил, чтобы мы и дальше осквернялись, целуя твои недостойные руки». Но епископ в ответ напрочь отверг обвинение, говоря: «Принесите ко мне этого ребенка». И когда принесли ребенка,— а было ему от роду всего тридцать дней,— епископ обратился к нему со словами: «Молю тебя во имя Иисуса Христа, сына всемогущего бога, если я твой отец, скажи об этом всем». Ребенок ответил: «Нет, мой отец не ты!». Когда же жители попросили епископа узнать, кто отец ребенка, епископ ответил: «Это не мое дело. Что касается меня, об этом я позаботился, а что нужно вам, спрашивайте сами». Тогда они стали утверждать, что это он проделал с помощью волшебства, и, единодушно восстав против него, потащили его, говоря: «Больше ты не будешь властвовать у нас с именем лжепастыря». Тогда Брикций, чтобы оправдать себя перед народом, положил горящие угли в свою одежду 10 и, прижимая их к себе, дошел, сопровождаемый толпою, до могилы блаженного Мартина. Здесь он выбросил угли, показал народу не сожженную одежду и сказал: «Как эту одежду вы видите не тронутой огнем, так и мое тело не запятнано прикосновением к женщине». Но они не поверили ему и настаивали на своем обвинении. Они потащили его, оклеветали и изгнали, помня о [28] предсказании святого: «Знай, что ты за время своего епископства претерпишь много бед».

После того как они его изгнали, они поставили епископом Юстиниана. Между тем Брикций отправился за помощью к римскому папе. Плача и рыдая, он говорил: «Все это я терплю по заслугам, потому что я согрешил против божьего угодника, часто называя его сумасбродным и безумным. Видя чудеса, совершаемые им, я не верил в них». После ухода Брикция жители Тура сказали новому епископу: «Иди вслед за ним и похлопочи о своем деле; если ты за ним не последуешь, мы все будем гнушаться тобою». Тогда Юстиниан ушел из Тура. Но когда он подходил к городу Верчелли в Италии, его настиг суд божий, и он умер на чужбине.

Узнав о его кончине, жители Тура, все еще пребывавшие в злобе, поставили на его место Арменция. А епископ Брикций пришел в Рим и рассказал папе о всех своих невзгодах. Находясь при папском престоле, Брикций непрестанно служил обедни, оплакивая свои проступки, совершенные против святого Мартина. И вот на седьмом году своего изгнания он ушел из Рима, намереваясь с разрешения папы вернуться в Тур, и, придя в местечко, называемое Монлуи 11, находившееся в шести милях от города, там остановился. А в это время Арменций заболел лихорадкой и в полночь скончался. Епископ Брикций тотчас же увидел это во сне, и он сказал своим: «Быстро вставайте, чтобы нам прибыть на похороны нашего брата, епископа турского». И когда они входили в одни городские ворота, тело Арменция выносили через другие. После погребения Арменция Брикций вновь занял свою кафедру епископа и прожил счастливо семь лет. Всего он пребывал в епископском сане сорок семь лет, и когда он скончался, ему наследовал святой Евстохий, человек большой святости.

2. После этого вандалы, снявшись со своего места, с королем Гундерихом устремились в Галлию 12; подвергнув ее сильному опустошению, они напали на Испанию 13. За вандалами последовали свевы, то есть алеманны, захватившие Галисию 14. Спустя немного времени между вандалами и свевами, которые жили по соседству друг с другом, возник раздор. И когда они, вооружившись, пошли на битву и уже готовы были к сражению, король алеманнов сказал: «До каких же пор война будет обрушиваться на весь народ? Чтобы не гибли люди того и другого войска, я прошу, чтобы двое — один от нас, другой от вас — вышли с оружием на поле боя и сразились между собой. Тогда тот народ, чей воин будет победителем 15, и займет без спора страну». Все согласились, что не следует многим кидаться на острие меча 16. В это время скончался король Гундерих 17, и после него королевскую власть получил Тразамунд 18. Когда произошел поединок между воинами, на долю вандалов выпало поражение. Воин Тразамунда был убит, и тот обещал уйти из Испании и удалиться от ее границ, как только приготовит все необходимое для пути.

В это же время Тразамунд начал гонения на христиан 19 и пытками и всяческими казнями принуждал жителей Испании принять лжеучение [29] арианской ереси. Тогда произошел такой случай: одну набожную, очень богатую девушку, почитаемую по достоинству в миру за ее происхождение, ибо она была из знатной сенаторской семьи, и, что самое главное, стойкую в католической вере, безупречно служившую всемогущему богу, повели на допрос. Когда ее привели к королю, он сначала льстивыми речами уговаривал ее принять арианскую ересь. Она отразила щитом своей веры отравленные ядом копья его речей, и он повелел отнять у нее богатства, но разумом ее уже владели сокровища рая. Тогда он приказал подвергнуть ее мучительным пыткам, чтобы у нее больше не осталось надежды на земную жизнь. Что же дальше? После многочисленных пыток и после того, как у нее отняли земные богатства, она не сломилась и не отреклась от святой троицы, и ее силой повели вновь креститься [по арианскому обряду]. И когда ее насильно заставили погрузиться в этот кладезь нечистоты, она воскликнула: «Верую, что отец, сын и святой дух едины по природе и по сущности!». Сказав же это, она загрязнила всю воду, как та и заслуживала, испражнениями своего чрева. Затем ее отвели на судебную расправу, и после дыбы, огня и когтей ей отрубили голову, посвятив тем самым ее жизнь господу Христу.

После этого вандалы, преследуемые до самого Танжера 20 алеманнами, переплыли море и рассеялись по всей Африке и Мавритании.

3. Но так как во время господства вандалов гонения на христиан, как было упомянуто выше, усилились, следует, мне кажется, рассказать и о том, что совершили они против божьих церквей и как лишились власти. Итак, когда Тразамунд, совершив преступление против святых господних, умер, королевство в Африке захватил Гунерих, который был еще более жестоким 21 и которого сами вандалы поставили во главе. Человеку не исчислить, сколько было убито во времена его правления христиан за одно священнейшее имя Христово. Однако свидетельством тому Африка, пославшая их на мученическую смерть, и десница Христова, украсившая их чело венцами с немеркнущими каменьями. Мы собрали, однако, некоторые рассказы о страданиях этих мучеников, и кое-что из них следует повторить для того, чтобы выполнить данное мною обещание.

Итак, в то время главнейшим учителем еретиков считался Цирола, ложно называемый епископом. И так как король [Гунерих] посылал его в разные места преследовать христиан, то однажды гонитель нашел в пригороде своего города 22 святого Евгения, епископа, человека исключительной святости и, как говорили, большого ума. Он так поспешно схватил его, что тот не смог пойти к своей пастве, живущей во Христе, и ободрить ее. Когда же Евгений увидел, что его уводят силой, он послал своим согражданам письмо, чтобы они соблюдали истинную веру. Вот это письмо:

«Епископ Евгений возлюбленным и во Христовой любви сладчайшим сыновьям и дочерям церкви, врученной мне богом.

По королевскому эдикту 23 нам велено прибыть в Карфаген, так как мы исповедуем католическую веру. Вот почему, дабы, уходя от вас, я не оставил божью церковь в сомнении или недоумении или чтобы молча, как неверный пастырь, не покинул паству Христову, я счел необходимым [30] направить вашей святости вместо себя это послание, в котором слезно молю, прошу и напоминаю, и со всей силой заклинаю во имя величия божия и ради страшного судного дня, а также ради устрашающего сияния грядущего пришествия Христа, чтобы вы твердо придерживались католической веры, утверждая, что у сына с отцом и у святого духа с отцом и сыном едино божество. Храните благодать единого крещения и соблюдайте священное миропомазание. Пусть никто после воды не возвращается к воде, будучи возрожден водою. Ведь по воле божией соль получается из воды, но если ее вернуть в воду, она тотчас теряет свой вкус. Вот почему господь в Евангелии справедливо говорит: «Если же соль потеряет силу, то чем сделаешь ее соленою?» 24 Во всяком случае, это значит потерять силу ума 25, если хотеть во второй раз приправить то, что было приправлено достаточно. Не слышали ли вы слов Христа: «Кто однажды омылся, тот не имеет нужды мыться вторично» 26? Братия, сыны и дщери мои во господе, пусть вас не печалит мое отсутствие, ибо если вы будете придерживаться истинного вероучения, я вас и вдали не забуду и смерть не разлучит меня с вами. Знайте, что куда бы борьба меня не занесла, пальма победы будет за мной: если я уйду в изгнание. передо мной пример блаженного евангелиста Иоанна; если умру, «для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» 27. Если я возвращусь, братия, то исполнит господь ваше желание. Для вас же достаточно того, что я, по крайней мере, не смолчал, ободрил, научил, как мог. Не я повинен в крови всех гибнущих, и я знаю, что это письмо будет прочитано перед судом Христа в их присутствии, когда Христос придет, чтобы воздать каждому по делам его. Если я возвращусь, братия, я увижу вас в этой жизни, если нет, увижу в будущей жизни. Говорю вам: здравствуйте, молитесь за нас и поститесь, ибо пост и милостыня всегда склоняли к милосердию. Помните одно место из Евангелия: «Не бойтесь убивающих тело, души же не могущих убить, а бойтесь более Того, Кто после убийства может погубить и душу и тело и бросить в геенну» 28.

И вот святой Евгений, приведенный к королю, имел спор с названным епископом ариан о католическом вероучении. После того как Евгений успешно победил его в споре о тайне святой троицы и, кроме того, сотворил благодаря Христу много чудес, тот епископ из зависти пришел в сильную ярость. В то время вместе со святым Евгением были епископы Виндемиал и Лонгин, весьма умные и благочестивейшие мужи, равные Евгению по своему сану, но не равные в совершении чудес. В самом деле, тогда говорили, что святой Виндемиал воскресил мертвых, а Лонгин возвратил здоровье многим больным. Евгений же не только возвращал зрение слепым, но и исцелял слепоту ума. При виде этого мерзкий епископ ариан призвал к себе какого-то человека, который исповедовал ложное учение, как и он сам, и сказал ему: «Я не потерплю, чтобы эти епископы творили среди народа многие чудеса и чтобы все следовали за ними и пренебрегали мной. Храни теперь в тайне то, чему я тебя научу. Вот тебе пятьдесят золотых; сядь на улице, по которой мы ходим, положи руки на закрытые глаза и, когда я буду проходить вместе с другими мимо тебя, громогласно взывай: "К тебе взываю я, блаженнейший [31] Цирола, предстатель веры нашей, воззри на меня и яви славу и силу свою, чтобы, открыв очи мои, сподобился я увидеть свет, которого лишился"». Выполняя его наставление, этот человек сел на улице, и когда еретик вместе с божьими святыми проходил мимо, тот, думая посмеяться над богом, громко воскликнул: «Выслушай меня, блаженнейший Цирола, выслушай меня, святой служитель божий, призри на мою слепоту! Позволь мне испытать ту целебную силу, которой ты часто удостаивал других слепых, которую испытывали на себе прокаженные и даже мертвые. Заклинаю тебя самой чудотворной силой, которая у тебя есть, возврати мне желанное зрение, ибо я поражен тяжкой слепотой». Но теперь, сам того не зная, он говорил правду, ибо жадность и впрямь ослепила его, а он думал, что за деньги он сможет посмеяться над силой всемогущего бога. Тогда епископ еретиков отошел немного в сторону и, тщеславный и гордый, намереваясь, совершив чудо, одержать победу, положил руку на его глаза и сказал: «Во имя нашей веры, по которой мы правильно веруем в бога, да откроются глаза твои!». Но только он произнес эти богохульные слова, как смех обратился в плач, и перед народом обнаружилась хитрость епископа, а именно: у этого несчастного так заболели глаза, что он с силой давил их пальцами, чтобы они не лопнули. Наконец несчастный начал кричать и говорить такие слова: «Горе мне, так как враг отвратил меня от божеского закона. Горе мне, пожелавшему за деньги посмеяться над богом и получившему пятьдесят золотых для того, чтобы совершить это преступление». А епископу он сказал: «Вот твое золото, а ты возврати мне зрение, которого я лишился по твоей хитрости! Вас же, славнейшие христиане, я прошу о том, чтобы вы не презирали несчастного, но быстрее пришли на помощь погибающему. Ведь я теперь на самом деле узнал, что "Бог поругаем не бывает"» 29. Тогда божьи святые из сострадания к нему сказали: «Если ты веруешь, все возможно верующему» 30. И тот громко воскликнул: «Кто не будет верить, что Христос, сын божий, и святой дух имеют с отцом единую сущность и единое божество, тот претерпит то же. что и я сегодня терплю!». И добавил: «Верую во всемогущего бога-отца, верую, что сын божий, Иисус Христос, равен отцу, верую, что дух святой единосущен с отцом и сыном и вечен, как и они». При этих словах епископы, предупреждая друг друга во взаимной учтивости, благочестиво поспорили между собой, кому первому осенить святым крестом его глаза. Виндемиал и Лонгин просят Евгения, а тот их умоляет, чтобы они возложили руки на глаза слепого. Когда они это сделали и держали свои руки над головой слепого, святой Евгений, осенив крестом Христовым его глаза, сказал: «Во имя отца и сына и святого духа, во имя истинного бога, которого мы исповедуем трояким в едином равенстве и могуществе, да откроются глаза твои!». И тотчас боль у несчастного прекратилась, и он снова стал здоровым. Благодаря его слепоте стало весьма очевидным, каким образом епископ еретиков окутывал жалкой мишурой своего учения очи сердца, чтобы никто не мог очами веры созерцать истинный свет. Несчастен, кто не переступил порога, то есть не вошел дверью Христовой, ибо Христос — истинная дверь! 31 Цирола же — волк, [32] а не сторож стада, и факел веры, который он должен был зажечь в сердцах верующих, он в злости сердца своего пытался погасить! Святые божьи же сотворили в народе много и других чудес, и народ в один голос говорил: «Истинный бог отец, истинный бог сын, истинный бог дух святой. Нужно молиться им, исповедуя одну веру, бояться одной боязнью, воздавать одну и ту же почесть. Ведь всем очевидно теперь, что Цирола проповедует ложно».

Король Гунерих, видя, что его убеждения так опровергаются славною верой святых и что власть неправедной ереси не возвышается, а скорей падает и доброе имя его епископа благодаря этому поступку опозорено приказал подвергнуть святого божия [Лонгина] разного рода пыткaм крючьями, огнем и когтями, а затем убить. А над блаженным Евгением приказал учинить казнь мечом, но сделать это так, что если в то время, когда над его головой будет висеть меч, он не перейдет к еретикам не убивать его, чтобы христиане не почитали его как мученика, но осудить на изгнание. Как мы знаем, так они и сделали. И, впрямь, когда угроза смерти нависла над ним и его спросили, решил ли он принять смерть за истинную веру, он ответил: «Смерть за правду и есть вечная жизнь». После того как меч только повис над ним, его отправили в изгнание в Альби, город в Галлии, где он и закончил земную жизнь. Еще и теперь на его могиле совершаются многочисленные чудеса. А святого Виндемиала король приказал зарубить мечом, что и было выполнено. В этом гонении были убиты и изувечены архидиакон Октавиан и многие тысячи мужчин и женщин, приверженцев нашей веры. Но из-за любви к будущей славе эти мучения святые исповедники ставили ни во что, ибо они знали, что, перенеся немногие страдания, приобретут много радостей, как говорит апостол: «Ибо нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с будущей славой, которая откроется в святых» 32.  Многие в то время уклонились от веры ради богатства и сами себя подвергли многим скорбям 33, как, например, тот несчастный епископ прозвищу Отступник, который отрекся от католической веры.

Тогда же и солнце затмилось 34, так что едва была видна третья часть его. По причине, я полагаю, таких злодейств и из-за пролития крови неповинных. А Гунерих после стольких преступлений, содеянных им, стал бесноватым; и он, который долгое время наслаждался кровью святых, сам искусал себя зубами 35. Так, мучаясь безумием, он закончил свою позорную жизнь такой смертью, какую заслужил. Ему наследовал Хильдерик по смерти которого королевскую власть получил Гелезимер 36. Его победили римляне Восточной Римской империи 37; на этом и закончилась его жизнь и его власть в королевстве. Так пало королевство вандалов.

4. Именно в то время на божьи церкви нападали сторонники многочисленных еретических учений, большую часть которых настигло божественное возмездие. Так и король готов Атанарих начал сильные гонения 38; и многих христиан, подвергнув всевозможным пыткам, он убивал затем мечом, а иных приговаривал к изгнанию, где они и кончали жизнь от голода и различных мучений. Вот почему над ним свершился божий [33] суд, и за то, что он проливал кровь неповинных людей, его изгнали из королевства. Так и жил изгнанником, лишенным родины, тот, кто преследовал божьи церкви. Но вернемся к прерванному рассказу.

5. Итак, прошел слух, что гунны хотят вторгнуться в Галлию. А в то время в городе Тонгре епископом был Араваций, человек исключительной святости. Он проводил время в молитвах и постах и, часто проливая обильные слезы, молил милосердного бога о том, чтобы он не допускал в Галлию это неверующее и не достойное бога племя. Однако благодаря откровению он понял, что из-за грехов народа его молитва не может быть услышана. Тогда епископ решил идти в Рим, чтобы, заручившись покровительством чудотворной силы апостола, легче заслужить милосердие господа, о котором он смиренно молил. И вот, придя к могиле блаженного апостола, он умолял о благой его помощи, пребывая во всяческом воздержании, более всего — в еде, так что в течение двух или трех дней он оставался без всякой пищи и питья, чтобы не прерывалась молитва его. И когда он там пребывал в таком удручении уже много дней подряд, он, говорят, получил от блаженного апостола такой ответ: «Зачем ты беспокоишь меня, святейший муж? Ведь господь твердо решил, что гунны должны прийти в Галлию и, подобно великой буре, опустошить ее. Теперь же прими совет: возвращайся скорее, приведи в порядок дом свой, приготовь погребение, раздобудь для себя чистый льняной саван. Ибо когда душа твоя отлетит от тела, да не узрят очи твои бед, которые гунны причинят в Галлии. Так говорит господь наш, бог». Когда епископ узнал обо всем этом от святого апостола, он поспешил отправиться в путь и скоро вернулся в Галлию. И, придя в город Тонгр, он немедленно раздобыл все необходимое для погребения, простился с клириками и прочими жителями города, объявив им с плачем и рыданием, что они его больше не увидят. Они же, следуя за ним с великим плачем и слезами, смиренно умоляли его, говоря: «Не покидай нас, святой отец, не забывай нас, пастырь добрый!». Однако они не смогли вернуть его своим плачем, и после того как он их благословил и расцеловал, они вернулись. Подойдя к городу Маастрихту, он, изнуренный лихорадкой, преселился от тела. Верующие омыли его и похоронили возле самой столбовой дороги 39. О том, каким образом после долгих лет тело этого святого было перенесено оттуда, мы написали в книге о Чудесах 40.

6. Итак, гунны вышли из Паннонии и, как утверждают некоторые, накануне святой пасхи пришли в город Мец 41, опустошая все на своем пути. Они предали город огню, убивали народ острием меча 42, а самих служителей господних умерщвляли перед священными алтарями. Во всем городе не осталось ни одного неповрежденного места, кроме часовни блаженного Стефана, первомученика и диакона. Об этой часовне я и расскажу, не откладывая, то, что я узнал от некоторых. А именно: рассказывают, что прежде чем прийти в город врагам, одному верующему человеку было видение, будто блаженный диакон Стефан беседовал со святыми апостолами Петром и Павлом о гибели города и говорил им так:

«Молю вас, мои владыки, возьмите под свою защиту город Мец и не [34] позволяйте врагам сжечь его, потому что в этом городе есть место, где хранятся мои грешные останки. Пусть лучше народ знает, что я что-то значу для господа. Но если грехи народа настолько велики, что нет другого исхода, как предать город огню, то, по крайней мере, пусть хоть эта часовня не сгорит». Апостолы отвечали ему: «Иди с миром, возлюбленнейший брат, пожар пощадит только одну твою часовню! Что же до города, мы ничего не добьемся, так как на то уже есть божья воля. Ибо гpexи народа возросли и молва о его злодеяниях дошла до самого бога; вот почему этот город будет предан огню». Нет никакого сомнения в том, что благодаря защите апостолов часовня осталась невредимой, в то время как город был разрушен.

7. Уйдя из города Меца, вождь гуннов Аттила опустошил еще много галльских городов. Осадил он и Орлеан, пытаясь захватить его с помощью мощных таранов. А в то время в упомянутом городе епископом был блаженнейший Анниан, человек замечательного ума и похвальной святости, о чудесных деяниях которого мы достоверно знаем 43. Когда осажденные громко вопрошали своего епископа, что им делать, тот, уповая на бога, уговаривал всех пасть ниц и с молитвой и слезами молить господа о помощи, которую он всегда оказывает в нужде. И когда они так молили господа, как наставил их епископ, он им сказал: «Посмотрите с городской стены, не сжалился ли над нами господь и не подходит ли уже к нам помощь». Ибо епископ предчувствовал, что по божьему милосердию придет на помощь Аэций 44, к которому он еще раньше ходил в Арль в предвидении будущих событий. Осажденные посмотрели со стены и никого не увидели. А он им говорит: «Молитесь с верою; господь вас сегодня спасет!». И когда они опять молились, он им сказал: «Посмотрите снова!». Они посмотрели и никого не увидели, кто шел бы к ним на помощь. И говорит он им в третий раз: «Если вы будете молиться с верой, то господь быстро придет к вам на помощь». И они с плачем и громкими стенаниями молили господа о милосердии. Окончив молитву, они по совету старца посмотрели со стены в третий раз и увидели, что вдали поднимается от земли как бы небольшое облако. Когда они сообщили о том епископу, он им сказал: «Это помощь господня». Между тем стены уже дрожали под ударами таранов и вот-вот готовы были рухнуть. Но тут к городу подошли со своими войсками Аэций и король готов Теодор 45 со своим сыном Торисмодом и, потеснив врага, отогнали его. После того как заступничеством блаженного предстателя город был таким образом освобожден, они обратили в бегство Аттилу, который, дойдя до Мавриакской равнины 46, приготовился к сражению. Когда его преследователи узнали об этом, они начали усиленно готовиться к сражению с ним.

В эти дни до Рима дошел слух, что Аэций, сражаясь с отрядами врагов, находится в большой опасности. Когда жена Аэция узнала об этом, она в волнении и печали стала постоянно ходить в базилику святых апостолов и молиться о том, чтобы ее муж вернулся к ней из этого похода живым. Так она молилась и днем и ночью. Но однажды случилось, что один бедный человек, напившись вина, заснул в углу базилики святого [35] апостола Петра. Сторожа, не заметив его, по обычаю закрыли двери. Проснувшись ночью, он сильно испугался, ибо весь храм был освещен лампадами, и стал искать дверь, чтобы выйти наружу. Но как только он попробовал засовы первой и второй двери и понял, что все они заперты, он лег на пол и, дрожа от страха, стал поджидать то время, когда молящиеся придут к заутрене, и он сможет свободно выйти из храма. Между тем он увидел, как два человека почтительно приветствуют друг друга и заботливо справляются о здоровье. Тот, кто был постарше, начал так: «Я не могу больше видеть слез жены Аэция. Она постоянно просит меня о том, чтобы я помог вернуться ее мужу из Галлии живым, хотя божий суд решил иначе. Однако я добился большой милости, и он останется жив. И вот теперь я спешу вывести его оттуда живым. Но того, кто услышит это, я заклинаю молчать и не разглашать тайну господню, дабы самому скоропостижно не умереть». Но человек, слышавший все это, не смог промолчать. С наступлением дня все, слышанное им в церкви, он рассказал своей жене, и как только закончил рассказ, лишился зрения.

Итак, Аэций вместе с готами и франками сразился с Аттилой. Тот, видя, что его войско терпит поражение, обратился в бегство 47. В этом сражении пал король готов Теодор. Никто не сомневается, что войско гуннов обратилось в бегство благодаря заступничеству упомянутого предстателя. Так одержали победу и уничтожили врага патриций Аэций и Торисмод. После сражения Аэций сказал Торисмоду: «Скорей возвращайся в свою страну, чтобы из-за происков брата ты не лишился отцовского королевства». Услышав это, Торисмод быстро отправился в путь, чтобы своим приездом опередить брата и раньше его захватить трон отца 48. Подобной же хитростью Аэций удалил и короля франков 49. Когда они ушли, Аэций собрал добычу с поля боя и с богатыми трофеями вернулся как победитель на родину. Аттила же вернулся после этой битвы с немногими уцелевшими воинами. Вскоре после этого Аквилея была захвачена гуннами, сожжена и разрушена. Кроме того, они прошли с боями по Италии и разорили ее. А Торисмод, о котором мы упоминали, покорил в войне аланов 50 и после многочисленных междоусобных споров и сражений был схвачен братьями и задушен 51.

8. Рассказав и изложив события по порядку, я был бы неправ, обойдя молчанием то, что рассказывает Ренат Фригерид 52, повествуя об упомянутом Аэции. А именно: в двенадцатой книге своей истории он сообщает, что после смерти божественного Гонория Валентиниан, тогда еще дитя, которому исполнилось только пять лет, был провозглашен своим двоюродным братом Феодосием императором 53, что в Риме взошел на престол тиран Иоанн 54 и что его послов с презрением принял император. Говоря об этом, историк добавляет: «Между тем послы возвратились к тирану, принеся с собой грозные распоряжения. Иоанн, побуждаемый этим, послал Аэция, который в то время был смотрителем дворца, с большим грузом золота к гуннам, известным Аэцию еще с того времени, когда он был у них заложником, и связанным с ним тесной дружбой, и приказал ему: как только вражеские отряды вторгнутся [36] в Италию, он должен напасть на них с тыла, тогда как сам Иоанн ударит им в лоб.

Так как об этом муже [Аэция] еще часто придется упоминать, то я хотел бы описать его происхождение и характер. Отец его, Гауденций, происходил из знатного рода в провинции Скифии 55, он начал свою военную службу в войске доместиком 56 и достиг должности магистра конницы. Мать его, родом из Италии, была знатной и богатой женщиной. Аэций, их сын, мальчиком принятый телохранителем к императору, в течение трех лет был заложником у Алариха, а затем у гуннов. Впоследствии он стал зятем Карпилиона и из начальника доместиков был назначен смотрителем дворца Иоанна. Он был среднего роста, крепок, хорошего сложения, то есть не хилый и не тучный; бодрый, полный сил, стремительный всадник, искусный стрелок из лука, неутомимый в метании копья, весьма способный воин и прославлен в искусстве заключать мир. В нем не было ни капли жадности, ни малейшей алчности, от природы был добрым, не позволял дурным советчикам уводить себя от намеченного решения; терпеливо сносил обиды, был трудолюбив, не боялся опасностей и очень легко переносил голод, жажду и бессонные ночи. Видимо, ему с малых лет предсказали, к какому положению его предназначала судьба, но о нем пойдет речь еще в свое время и в своем месте». Так рассказывает об Аэции упомянутый историограф. Когда император Валентиниан стал взрослым, то, боясь, как бы Аэций не умертвил его ради власти, он убил Аэция 57 без всякого к тому повода. Но позднее, когда император Валентиниан, сидя в кресле на Марсовом поле, произносил речь, обращенную к народу, он сам погиб от меча напавшего на него Окцилы 58, телохранителя Аэция. Таков конец обоих этих мужей.

9. Многие не знают, кто был первым королем у франков. Хотя о них много рассказывается в истории Сульпиция Александра 59, однако он вовсе не называет первого их короля, но говорит, что у них были вожди. Нам же представляется необходимым рассказать то, что он сообщает о них. А именно: когда Сульпиций говорит, что Максим, потеряв всякую надежду удержать власть 60, находился в Аквилее в состоянии близком к безумию, он добавляет: «Франки в то время, когда у них вождями были Генобавд, Маркомер и Суннон, устремились в Германию 61 и, перейдя границу, перебили многих жителей, опустошили плодороднейшие области, а также навели страх на жителей Кёльна 62. Когда об этом стало известно в городе Трире, военачальники Наннин и Квинтин, которым Максим поручил малолетнего сына и защиту Галлии, набрав войско, пришли в Кёльн. Враги же, опустошив богатые области, с добычей вернулись за Рейн, оставив на римской земле многих из своих, готовых вновь начать опустошение. Сражение с этими франками произошло в благоприятных для римлян условиях, и многие из франков пали от меча возле Коленвальда 63. Когда римляне после этой удачи обсуждали, следует ли им идти в область франков 64, Наннин отклонил это предложение, так как он знал, что франки готовы к их встрече и что в своей стране они несомненно превзойдут их силой. Так как Квинтин и другие воины не согласились [37] с ним, Наннин вернулся в Майнц, а Квинтин с войском перешел Рейн возле крепости Нёйс, и когда он удалился от реки на расстоянии двух дней пути, он увидел пустые дома и большие селения, покинутые жителями. Ибо франки, делая вид, что боятся встречи с врагом, ушли в более отдаленные лесистые места, по краям которых соорудили засеки. После того как воины сожгли все дома в поселках, принимая по своей глупости и трусости уничтожение их за полную победу, они, не снимая с себя оружия, ночь провели беспокойно. На рассвете под водительством Квинтина они вошли в лесистую горную местность, и около полудня они сбились с пути и блуждали, не подвергаясь опасности. Наконец, когда они обнаружили, что проходы плотно завалены огромными засеками, они решили прорваться в болотистую равнину, примыкавшую к лесу. Но тут появились одиночные враги, которые, стоя на стволах деревьев, собранных в кучу, или на завалах, словно с высоты башен пускали стрелы как из стрелометов. Стрелы были намазаны ядовитым соком трав, так что полученные от них раны только в виде царапин на коже или в местах не таких опасных неизбежно влекли за собой смерть. Отсюда войско, окруженное большим количеством врагов, неудержимо устремилось на открытую равнину, проход к которой франки оставили открытым. Первыми погрузились в болотистую трясину всадники, они смешались с телами животных и, падая, подавили друг друга. Даже пехотинцы, которых лошадь не подминала под себя, застревали в тине и, едва высвободив ногу, снова погружались. Те же, которые немного раньше с трудом выбрались из трясины, в панике скрывались в лесах. Так боевой порядок был нарушен и отряды перебиты. При этом погибли Гераклий, начальник иовианцев 65, и почти все военачальники. Немногие нашли спасение под покровом ночи в потаенных лесных местах». Так повествует Сульпиций Александр в третьей книге своей истории.

А в четвертой книге, когда Сульпиций рассказывает об умерщвлении Виктора 66, сына тирана Максима, он говорит: «В то время назначенные вместо Наннина Кариеттон и Сир стояли с войском в Германии против франков». И немного спустя, после того как Сульпиций рассказал о добыче, унесенной франками из Германии, он добавил: «Арбогаст 67, ничего не желая слышать о промедлении, посоветовал императору 68 наказать по заслугам франков: потребовать от них, чтобы они вернули немедленно если не все, то, по крайней мере, хотя бы то, что они награбили в прошлом году после уничтожения отрядов Квинтина, и чтобы они выдали виновников войны, ответственных за вероломное нарушение мира». Эти события происходили, как рассказал Сульпиций, в то время, когда [у франков] были вожди. Затем он говорит: «Спустя несколько дней Валентиниан, быстро закончив переговоры с царственными особами франков — Маркомером и Сунноном и, по обычаю потребовав заложников, удалился на зимние квартиры в Трир». Но когда Сульпиций называет их царственными особами, мы не знаем, были ли они королями или они были вместо королей. Тот же самый историк, когда он упоминает о бедственном положении императора Валентиниана, добавляет: «В то время, когда на Востоке, во Фракии, происходили различные события, в Галлии [38] произошла смута. А именно: когда император Валентиниан, запершись во дворце под Вьенном, вел почти только частную жизнь, то всю заботу о военном деле передали франкским наемникам, а ведение гражданских дел было поручено Арбогасту. Среди всех воинов, принявших военную присягу, нельзя было найти ни одного, который решился бы выполнить личное указание императора или его распоряжение». Затем Сульпиций продолжает: «В тот же самый год Арбогаст, преследуя Суннона и Маркомера, которые у франков были царьками 69, с яростью, свойственной его соплеменникам, в самую зимнюю стужу устремился в Кёльн. Ведь он знал все убежища в стране франков, в которые можно безопасно проникнуть и уничтожить их огнем, ибо голые, сбросившие листья леса не могли скрыть сидевшего в засаде врага. И вот, собрав войско, Арбогаст перешел Рейн и опустошил ближайшую к реке область бруктеров 70, а также область, населенную хамавами 71, и никто ему на пути не встретился, кроме немногих из племени ампсивариев 72 и хаттов 73, которые во главе с Маркомером показались на вершинах отдаленных холмов». В другом месте Александр Сульпиций не говорит о вождях и царьках, а ясно указывает, что у франков был король, не упоминая, однако, его имени. Он говорит: «Затем тиран Евгений, отправившись в поход 74, поспешил к границе Рейна, чтобы возобновить, по обычаю, союз с королями алеманнов и франков и показать диким народам огромное по тому времени войско». Таков рассказ упомянутого историографа о франках.

Ренат Профутур Фригерид, о котором мы упоминали выше 75, рассказывая о падении и взятии Рима готами, сообщает: «Между тем король аланов Респендиал, после того как Гоар перешел на сторону римлян, отвел свое войско от Рейна 76, так как в это время вандалы воевали с франками. Вандалы после гибели их короля Годегизила потеряли в этом сражении почти двадцать тысяч человек, и они полностью были бы уничтожены, если бы к ним вовремя не подоспели на помощь аланы». Здесь мы обращаем внимание на то, что, упоминая о королях у других народов, Фригерид почему-то не упоминает их у франков. Когда же он сообщает о том, что Константин силой захватил власть и приказал своему сыну Констанцию 77 покинуть Испанию и прибыть к нему, он рассказывает об этом так: «Когда тиран Константин 78 вызвал своего сына Константа, тоже тирана, из Испании, чтобы держать с ним совет по поводу государственных дел. Констант, оставив дела дворца и свою жену в Сарагосе и поручив управление Испанией Геронцию, поспешно, не делая остановок в пути, отправился к отцу. Встретившись, они вместе провели много дней, и так как со стороны Италии им не угрожала никакая опасность, Константин, предавшись чревоугодию, велел сыну возвращаться в Испанию. Констант, послав вперед войско, задержался еще у отца. Между тем из Испании прибыли послы с известием о том, что Геронций посадил на трон Максима 79, одного из своих приближенных, и что он с помощью иноземных племен готовится к войне против него [Константа]. Напуганные этим сообщением, Констант и префект Децимий Рустик, который ранее был старшим дворецким, послав к германским племенам Эдобекка, устремились в Галлию, намереваясь с франками, алеманнами [39] и со всем своим войском как можно скорее вернуться к Константину». Кроме того, когда Фригерид описывает, как Константин сидел в осаде, он сообщает: «Едва минуло четыре месяца со дня осады Константина 80, как вдруг из Северной Галлии прибыли вестники и сообщили, что Иовин присвоил царские знаки отличия 81 и вместе с бургундами, алеманнами, франками, аланами и со всем своим войском приближается к осаждающим. Таким образом, дело было ускорено, ворота города были открыты, и Константин сдался. Его тотчас отправили в Италию, но посланные императором навстречу ему убийцы обезглавили его на реке Минции». И спустя несколько строк Фригерид сообщает: «В эти же дни Децимий Рустик, префект тиранов, и Агреций, который был перед этим начальником канцелярии Иовина, и многие знатные лица были схвачены в Клермоне полководцами Гонория и жестоким образом умерщвлены. Город Трир при вторичном вторжении франков был ими разграблен и сожжен». А когда Астерий по императорскому указу получил титул патриция 82, историк добавляет: «В то же самое время Кастину, начальнику придворного отряда, было поручено возглавить поход против франков, и он был послан в Галлию». Вот что сообщили нам историки о франках. Орозий 83 же, один из историографов, в седьмой книге своего сочинения рассказывает так: «Стилихон, собрав племена, победил франков, перешел Рейн, прошел Галлию и дошел до Пиренеев» 84.

Вот такие сведения о франках нам оставили упомянутые историки, не называя по имени их королей. Многие же передают, что те же самые франки пришли из Паннонии 85 и прежде всего заселили берега Рейна. Затем отсюда они перешли Рейн, прошли Торингию 86 и там по округам и областям избрали себе длинноволосых королей 87 из своих первых, так сказать, более знатных родов. Позже это было подтверждено победами Хлодвига [над ними], о чем мы расскажем в дальнейшем. В Консульских фастах мы читаем 88, что Теодомер, король франков, сын Рихимера, и мать его Асцила пали от меча. Говорят также, что тогда королем у франков был Хлогион 89, деятельный и весьма знатный среди своего народа человек. Он жил в крепости, называемой Диспарг, расположенной в области торингов. В этой же области, в южной ее части, до самой реки Луары, жили римляне. По ту сторону Луары господствовали готы. Бургунды, последователи ереси ариан, жили на той стороне Роны, на которой расположен город Лион. Но Хлогион послал в город Камбре разведчиков, и когда они все тщательно разузнали, сам последовал за ними туда, разбил римлян и захватил город. Здесь он пробыл недолго и захватил область до самой реки Соммы. Говорят, что из этого же рода происходил и король Меровей, у которого был сын Хильдерик.

10. Видимо, этот народ [франки] всегда был привержен язычеству; они совершенно не признавали бога, но делали изображения лесов и вод, птиц и животных, и других стихий природы и поклонялись им как богу и приносили жертву 90. О если бы до глубины их сердец дошел наводящий трепет голос, возвещавший народу устами Моисея: «Да не будет у тебя никаких других богов, кроме Меня. Не сотвори себе кумира и не поклоняйся всякому подобию того, что на небе, и что на земле, и что в [40] воде; не сотвори и не служи им» 91. И еще: «Господу, Богу твоему, поклоняйся, и Ему одному служи, и именем Его клянись» 92. Если бы они могли знать, какое наказание понесли израильтяне за поклонение литому тельцу, когда они после пира и песен, после игр и танцев нечестивыми устами говорили об этом изображении: «Вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из земли египетской» 93. Пало из них двадцать четыре тысячи 94. А как были повергнуты и убиты родственниками те, которые, посвятив себя Ваал-Фегору, блудили с дочерьми Моава? 95 Этим избиением первосвященник Финеес, убив соблазнителей, укротил гнев бога, «и это вменено ему в праведность» 96. Далее, если бы дошли до их слуха и слова господа, вложенные в уста Давида: «Ибо все боги народов — бесы, Господь же небеса сотворил» 97. И в другом месте: «Идолы язычников — серебро и золото, дело рук человеческих. Подобны им будут делающие их и все надеющиеся на них» 98. Или же такие слова: «Да постыдятся все служащие истуканам, хвалящиеся идолами своими» 99. И еще слова пророка Аввакума: «Что за польза от истукана, что изваяли его? Создали это литье, мечтание ложное. Есть же это изделие из золота и серебра, никакого дыхания в нем нет. Господь же — во храме Своем святом: да убоится пред лицом Его вся земля» 100. И другой пророк так же говорит: «Боги, которые не сотворили неба и земли, да исчезнут с земли и из-под небес» 101. То же самое в другом месте: «Так говорит Господь, сотворивший небеса, Он, Бог, образовавший землю и то, что на ней; Он, создатель ее, не напрасно основал ее, для обитания сотворил ее» 102. «Я Господь, это — Мое имя, и не дам славы Моей иному и силы Моей истуканам, которые были от начала ничтожны» 103. И в другом месте: «Есть ли между истуканами языческими — боги, производящие дождь?» 104. И еще раз устами пророка Исайи говорит: «Я первый, и Я последний, есть ли кроме Меня Бог и создатель, которого Я не знал бы. Все изваянные идолы суть ничто, и самые прекрасные из них не приносят им никакой пользы. Они сами себе свидетели в том, что они не видят и не разумеют, и потому посрамятся. Вот! Все участвующие в этом посрамятся, ибо и художники сами — из людей же. Сделал это [кузнец] 105 на горящих угольях и молотами и потрудился сильною рукою своею. Подобное ему и плотник делает, [выбрав дерево], вымеряет [его] циркулем и выделывает образ человека красивого вида, чтобы поставить его в доме. Он рубит дерево, трудится над ним и делает идола, и поклоняется ему как богу, гвоздями и молотками скрепляет, чтобы не рассыпалось. Их поднимают и носят, ибо ходить они не могут 106. Остаток же дерева — в очаг, и человек согревается им. Из другого же [куска дерева] бога и идола сделал себе. Повергается перед ним ниц, поклоняется ему и молится, говоря: "Спаси меня, ибо ты — бог мой. Половину дерева я сжег в огне и на угольях его испек хлеб, изжарил мясо и съел; из остатка же дерева сделаю идола. Буду поклоняться обрубку дерева; часть его есть пепел". Глупое сердце поклонилось этому идолу, но он не освободил душу его и не сказал: "Не обман ли в правой руке моей?"». 107 Вот этого-то франки и не поняли с самого начала, поняли же потом, как об этом рассказывается ниже. [41]

11. Когда сенатор Авит 108, житель Клермона, добившись, как об этом достоверно известно, императорской власти в Риме, вознамерился вести расточительный образ жизни, то он был свергнут сенаторами и поставлен епископом 109 в городе Пьяченце. Но узнав, что сенат все еще озлоблен против него и хочет лишить его жизни, он с многочисленными дарами устремился в базилику святого Юлиана, мученика из Клермона. Однако в пути Авит скончался, и его тело отнесли в местечко Бриуд и похоронили в изножье упомянутого мученика. Авиту наследовал Марциан 110. В Галлии же военным полководцем был назначен римлянин Эгидий 111.

12. Когда Хильдерик был королем над франками 112, он, отличаясь чрезмерной распущенностью, начал развращать их дочерей. Это вызвало ярость франков, и они лишили его королевской власти 113. Узнав о том, что они хотят еще и убить его, он отправился в Тюрингию 114, оставив на родине верного ему человека 115, который сумел бы смиренными речами смягчить сердца разгневанных франков и подать сигнал, когда ему можно вернуться на родину. Условным знаком был золотой слиток, поделенный между ними пополам; одну его часть взял с собой Хильдерик, а другую — его приближенный, который при этом сказал: «Когда я тебе пришлю мою часть и она вместе с твоей образует золотой слиток, тогда ты со спокойной душой возвращайся на родину». И вот, придя в Тюрингию, Хильдерик укрылся у короля Бизина 116 и его жены Базины. Франки же, прогнав Хильдерика, единодушно признали своим королем Эгидия, магистра армии, посланного, как мы упоминали выше, в Галлию Римской империей 117. Когда Эгидий уже восьмой год правил франками, верный человек Хильдерика, тайно склонив франков на его сторону, послал к нему вестника с частью поделенного золотого слитка, которую он хранил у себя. А Хильдерик, узнав в этом надежный знак того, что его опять желают франки и сами даже просят, возвратился из Тюрингии домой, где был восстановлен в королевской власти. И вот во время их правления 118 та Базина, о которой мы упоминали выше, оставив мужа, пришла к Хильдерику. Когда Хильдерик, озабоченный этим, спросил о причине ее прихода из такой далекой страны, говорят, она ответила: «Я знаю твои доблести, знаю, что ты очень храбр, поэтому я и пришла к тебе, чтобы остаться с тобой. Если бы я узнала, что есть в заморских краях человек, достойнее тебя, я сделала бы все, чтобы с ним соединить свою жизнь». Хильдерик с радостью женился на ней. От этого брака у нее родился сын, которого Базина назвала Хлодвигом. Хлодвиг был великим и могучим воином 119. [42]

13. В Клермоне после кончины святого Артемия епископом был поставлен 120 Венеранд из сенаторского рода. А какой это был епископ, свидетельствует следующий отрывок из Павлина 121: «Если же ты посмотришь сегодня на достойных епископов господних, как, например, на Эксуперия из Тулузы, или на Симплиция из Вьенна, или на Аманда из Бордо, или на Диогениана из Альби, или на Динамия из Ангулема, или на Венеранда из Клермона, или на Алития из Кагора, или наконец на Пегасия из Перигё, то, как ни порочен наш век, ты все же безусловно увидишь, что они самые достойные хранители всей веры и благочестия». Говорят, что Венеранд умер в ночь на рождество Христово. А наутро праздничная процессия стала одновременно и его похоронами. После смерти Венеранда между горожанами возник безобразный спор о выборе епископа. И так как они разделились на партии — одни хотели выбрать одного, вторые — другого, то в народе было большое столкновение. Но однажды, когда епископы в воскресенье сидели вместе, к ним смело подошла одна монахиня, посвятившая себя служению богу, и сказала: «Послушайте меня, святители господни! Знайте, что богу не очень угодны те, кого они выбрали в епископы. Вот увидите, сам господь сегодня позаботится избрать епископа для себя. Поэтому не волнуйте и не сталкивайте между собой народ, а лучше потерпите немного. Ибо господь теперь посылает того, кто будет руководить этой церковью». И вот когда они еще удивлялись этим словам, неожиданно к ним подошел пресвитер из клермонской же епархии по имени Рустик. Он и был тем человеком, который ранее привиделся женщине. Увидев его, женщина воскликнула: «Вот тот, кого избрал господь! Вот какого епископа он определил вам! Пусть он будет поставлен епископом!». При этих словах весь народ, позабыв ссоры, закричал, что он достоин и праведен. Посаженный на епископскую кафедру, он принял к всеобщей радости народа епископский сан и стал в этом городе седьмым епископом.

14. А в городе Type после смерти Евстохия, прослужившего епископом семнадцать лет, пятым по счету епископом по смерти святого Мартина был освящен Перпетуй. Когда Перпетуй увидел, что у могилы святого постоянно совершаются чудеса, он решил, что часовенка, сооруженная над могилой святого, слишком маленькая и не достойна таких чудес. Он ее снес, а на ее месте построил большую базилику, которая стоит еще и сегодня и расположена в 550 шагах от города. В длину она имеет 160 футов, в ширину — 60, в высоту до потолка — 45; в алтаре ее — 32 окна, в нефе — 20; колонн — 41; во всем здании — 52 окна, 120 колонн, 8 дверей: три — в алтаре, пять — в нефе. Престольный праздник в этой базилике имеет тройное значение: освящение храма, перенесение мощей святого и годовщина того дня, когда святой Мартин стал епископом. А этот праздник ты должен справлять 4 июля, а погребение тела святого — 11 ноября. Если ты будешь справлять этот праздник с верой, ты заслужишь покровительство блаженного епископа в настоящей и будущей жизни. Но так как потолок той прежней часовенки был искусно сделан, пресвитер счел неразумным, чтобы такая работа погибла; он построил другую базилику в честь святых апостолов Петра и Павла, в которой и [43] поместил этот потолок 122. Кроме того, Перпетуй воздвиг много и других церквей, которые во имя Христово стоят и по сей день.

15. Тогда же пресвитер Евфроний построил базилику в честь святого мученика Симфориана из Отена. Впоследствии сам Евфроний стал епископом этого города 123. Ведь это он в знак большого благоговения перед святым Мартином переслал мраморную плиту, которая лежит на могиле святого.

16. В те же дни в Клермоне жил святой Намаций, который после смерти епископа Рустика был восьмым епископом. Он своими стараниями построил церковь, которая стоит и сейчас и считается в городе первой. Ее длина — 150 футов, ширина под нефом — 60 футов, высота до потолка — 50 футов, впереди — круглая апсида, с двух сторон устроены приделы искусной работы, а все здание имеет форму креста. Окон в нем — 42, колонн — 70, дверей — 8. И, действительно, здесь чувствуется страх божий и его великая слава, а весной верующие вдыхают здесь сладчайший запах наподобие благовония. Стены у алтаря украшены мозаикой, составленной из различных пород мрамора. Через двенадцать лет после постройки здания блаженный епископ отправил в Италию, в город Болонью, Пресвитеров за мощами святых Агриколы и Виталия, которые, как нам точно известно 124, были распяты во имя Христа, господа нашего.

17. Супруга Намация построила за стенами города базилику в честь святого Стефана. Желая украсить ее цветными росписями, она взяла книгу, развернула ее на коленях и, читая старое писание его деяний, давала наставления художникам, что им изображать на стенах. Но однажды, когда она так сидела в базилике и читала, пришел какой-то бедный человек помолиться и увидел ее. Так как она была одета в черное платье — ведь она была уже немолодой, — он подумал, что она из бедных, достал краюху хлеба, положил ей на колени и ушел. Она не пренебрегла даром бедняка, который не знал, кто она, приняла его дар с благодарностью и сберегла. Этот хлеб она предпочитала своей пище и употребляла его каждый день, при этом молясь до тех пор, пока не съедала его весь.

18. И вот Хильдерик 125 вел войну под Орлеаном 126, а Одоакр с саксами выступил против Анжера 127. Тогда сильная эпидемия чумы покосила народ. Умер также и Эгидий, оставивший сына по имени Сиагрий. После смерти Эгидия Одоакр получил заложников из Анжера и других мест. Бретоны, изгнанные готами из Буржа, многих своих оставили убитыми около деревни Деоль. Но Павел, римский военачальник, с помощью римлян и франков выступил против готов и унес с поля боя богатую добычу. Когда же Одоакр пришел в Анжер, то туда на следующий день подошел король Хильдерик и, после того как был убит Павел 128, захватил город. В тот день от сильного пожара сгорел епископский дом.

19. После этих событий между саксами и римлянами началась война. Но саксы обратились в бегство, и когда их преследовали римляне, то они многих своих оставили на поле боя, сраженных мечом. Франки захватили и разорили острова саксов, при этом убили много народа. В этом же году в ноябре месяце произошло землетрясение. Одоакр заключил союз с Хильдериком, и они покорили алеманнов, захвативших часть Италии. [44]

20. Еврих, король готов, на четырнадцатом году своего правления поставил Виктория герцогом 129 над семью городами 130. Как только он прибыл в город Клермон, он пожелал придать ему еще больше благолепия. По его приказу были построены те подземные часовни, которые сохранились и по сей день, а также возведены колонны, находящиеся в храме святого Юлиана. Кроме того, он приказал построить в деревне Ликане базилику святого Лаврентия и святого Германа. В Клермоне же Викторий прожил девять лет. Затем он ложно обвинил сенатора Евхерия, заключил его в темницу, а затем приказал вывести его оттуда ночью, привязать у старой стены, а саму стену обрушить на него. Но так как сам Викторий вел весьма распутный образ жизни, знался с женщинами, то он, боясь, как бы его не убили клермонцы, сбежал в Рим и там, ведя такой же распутный образ жизни, был побит камнями 131. После смерти герцога Виктория Еврих правил еще четыре года и умер на двадцать седьмом году своего правления 132. Тогда же произошло сильное землетрясение.

21. В Клермоне умершему епископу Намацию наследовал Епархий, человек в высшей степени благочестивый и богобоязненный. И так как в то время церковь имела в черте городских стен только небольшое владение, то самому епископу жилищем служило то, что называется теперь ризницей 133 и там он в ночное время вставал, для того чтобы у церковного алтаря в молитвах воздать благодарность богу. Но однажды, войдя ночью в церковь, он увидел, что она полна бесов; и среди них он узрел и самого главного, одетого в женское платье и восседающего на епископском троне. Святитель обратился к нему и сказал: «О проклятая распутница, мало тебе того, что ты все места загаживаешь различными нечистотами? Ты еще оскверняешь своим гадким прикосновением и освященное господом место, сидя на нем ? Вон из божьего дома и больше не оскверняй eгo!». Та ему в ответ: «Ты называешь меня распутницей, и я уготовлю тебе много козней, связанных со страстью к женщинам». Сказав это, она исчезла как дым 134. И впрямь епископ почувствовал страстное плотское вожделение, но он осенил себя крестным знамением, и враг никак не смог ему повредить. Кроме того, говорят, что Епархий основал на вершине горы в Шантуане монастырь, где теперь часовня, и там он затворялся в дни святого поста; но в великий четверг он в сопровождении клириков и жителей города с торжественным пением гимнов возвращался в свою церковь. Когда Епархий преставился, в епископы рукоположили Сидония 135, бывшего префекта, по своему положению в свете знатнейшего мужа, происходившего из среды первых сенаторов в Галлии, так что он взял себе в жены дочь императора Авита 136. Когда в городе Клермоне еще находился Викторий, о котором мы упоминали выше, жил в этом же городе в это же время в монастыре блаженного Квирика аббат Авраам. Он, по милости патриарха Авраама, отличался набожностью и деяниями, как мы об этом рассказали в книге его жития 137.

22. Святой же Сидоний был так красноречив, что часто мог, не приготовясь, говорить на любую избранную тему с большим блеском и без всякого затруднения. Однажды, когда его пригласили на праздник в церковь упомянутого монастыря, и он отправился туда, у него бессовестно [45] украли книгу, по которой он обычно служил мессу. Сидоний в одно мгновение собрался с мыслями и так отслужил праздничную службу, что все присутствовавшие дивились, а стоявшим близко казалось, будто с ними говорит не человек, а ангел. Об этом мы подробнее рассказали в предисловии к той книге 138, которую мы посвятила мессам, сочиненным Сидонием. Так как Сидоний отличался исключительной набожностью и, как мы упоминали, принадлежал к числу первых сенаторов, он нередко тайком от жены уносил из дома серебряную посуду и раздавал ее бедным. Когда она узнавала об этом, она сильно его бранила, и Сидоний, выкупив посуду у бедняков, приносил ее домой.

23. И хотя Сидоний всецело был предан служению господу и вел в миру святую жизнь, против него, однако, ополчились два пресвитера, они лишили его возможности распоряжаться имуществом церкви, вынудили его вести скудный образ жизни и подвергли его, таким образом, величайшему оскорблению. Но милосердие божие не захотело оставлять эту несправедливость безнаказанной долгое время. А именно: когда один из этих негоднейших и недостойный имени пресвитера, еще вечером грозивший Сидонию выгнать его из церкви, услышал колокольный звон к утренней обедне, он поднялся с ложа, кипя злобой против божия святого, с неблагодарной мыслью выполнить то, что он задумал накануне. Но когда он вошел в отхожее место и стал отправлять свои естественные потребности, он испустил дух. А снаружи ожидал его возвращения слуга со свечой. Между тем наступил уже день, и его сообщник, то есть другой пресвитер, послал вестника с таким напоминанием: «Приходи, да не опаздывай, чтобы мы вместе исполнили то, что задумали вчера». Но так как тот, бездыханный, не давал ответа, то слуга приподнял дверную занавеску и увидел, что хозяин сидит мертвый на толчке отхожего места. Нет сомнения в том, что умерший не менее виновен, чем Арий 139, у которого также в уборной вывалились внутренности через задний проход 140, ибо когда человек не внемлет в церкви святителю божию, которому вручены овцы, чтобы пасти их, и завладевает властью, не данной ему ни богом, ни людьми, это можно понять только как ересь. С этого времени блаженный епископ был восстановлен в своих правах, несмотря на то, что еще оставался в живых один из его недругов. Случилось же после этого, что Сидоний заболел лихорадкой. Он попросил своих отнести его в церковь. И когда они его туда принесли, около него собралась толпа мужчин и женщин с детьми, они плакали и причитали: «Почему ты нас покидаешь, пастырь добрый, и на кого ты нас, сирот, оставляешь? Неужели после твоей смерти мы будем жить? Да разве найдется после тебя человек, который осолит нас солью премудрости или столь веским доводом утвердит нас в страхе господнем?». Такое и тому подобное говорил народ с великим плачем. Наконец по наитию святого духа епископ ответил: «Не бойтесь, люди, вот жив брат мой Апрункул, он и будет вашим епископом». Но они ничего не понимали и думали, что он говорит что-то в забытьи.

После смерти Сидония 141 тот, второй, оставшийся в живых, бессовестный пресвитер, обуреваемый жадностью, сразу же завладел всем церковным [46] имуществом, словно он был уже епископом. При этом он говорил: «Наконец-то бог призрел на меня и, признавая меня справедливей Сидония, наградил меня этой властью». С гордым видом он бегал по всему городу и в первое воскресенье после кончины святого мужа приготовил пир и приказал пригласить в епископский дом всех горожан; а там, пренебрегая знатными, первым опустился на ложе 142. Виночерпий преподнес ему чашу с вином и сказал: «О мой господин, видел я сон 143, который, если позволишь, я расскажу. В ночь на это воскресенье видел я большой дом и в доме — престол, на котором восседал как бы судия, выделявшийся среди всех своим властным видом; вокруг него стояло много святителей в белых одеждах и, кроме того, стояли бесчисленные разного рода толпы народа. И когда я в страхе созерцал это зрелище, я увидел, что вдали среди них стоит блаженный Сидоний и горячо спорит с очень близким тебе пресвитером, покинувшим этот мир несколько лет тому назад. Так как тот был побежден, его по приказанию царя заключили в холодную темницу. И после того как его увели, Сидоний второй раз выступил уже против тебя. Он говорил, что и ты принимал участие в том преступлении, из-за которого был осужден упомянутый пресвитер. Когда же судия начал старательно отыскивать в толпе кого-нибудь, чтобы послать к тебе, я стал прятаться среди других и встал сзади, думая про себя, неужели меня пошлют к тебе, так как я тебя знаю. Пока я про себя таким образом думал, все расступились, и я остался один на виду. Судия меня позвал, и я подошел ближе. Созерцая его силу и блеск, я начал шататься от страха. А он, обращаясь ко мне, говорит: «Не бойся, раб, но иди и скажи тому пресвитеру: "Приходи держать ответ, ибо Сидоний просил призвать тебя". Ты же иди к нему без промедления, так как тот царь под строгой присягой приказал мне передать эти слова, добавив: "Если ты смолчишь, ты умрешь самой позорной смертью"». При этих словах слуги пресвитер испугался, чаша выпала у него из руки, и он испустил дух; и eго мертвого подняли с ложа и предали погребению, чтобы он вместе со своим товарищем попал в ад. Таков суд, совершенный на этом свете господом над вероломными клириками; так что один из них умер смертью Ария, другой же, как Симон Волхв 144, упал прямо в пропасть с вершины своей гордыни, пораженный речью святого апостола. Нет сомнения в том, что они оба находятся в преисподней, ибо оба совершили преступление против своего святого епископа.

Между тем когда слух об устрашающей силе франков уже распространился и в этих местах и все страстно желали подчиниться их власти, святой Апрункул, епископ города Лангра, вызвал у бургундов подозрение 145. И так как ненависть к нему росла с каждым днем, был отдан приказ о тайном его убийстве. Когда Апрункул узнал об этом, он ночью, спустившись по стене, ушел из Дижонской крепости 146 и пришел в Клермон. Там он по слову господню, вложенному в уста святого Сидония, стал одиннадцатым епископом.

24. А при жизни епископа Сидония Бургундию поразил сильный голод. И когда народ разбредался по разным областям и никто бедным людям не оказывал помощи, то, говорят, некий Экдиций 147, из сенаторской [47] семьи, родственник Сидония, во имя божие совершил тогда большое дело. А именно: когда голод стал усиливаться, он разослал своих слуг с лошадьми и повозками по соседним городам, чтобы они привезли к нему тех, кто испытывал эту нужду. Посыльные привезли к нему домой всех бедных людей, кого они могли найти, и там Экдиций, кормя их весь неурожайный год, спас от голодной смерти. А было их, по мнению многих, более четырех тысяч человек обоего пола. Но когда наступил урожайный год, Экдиций распорядился об их отъезде, велев доставить каждого домой. Когда они уехали, до него донесся голос с неба: «Экдиций, Экдиций, за то, что ты совершил это деяние, у тебя и у твоих детей никогда не будет недостатка в хлебе; ты повиновался моим словам и, насытив бедных, утолил мой голод». Многие рассказывают, что этот Экдиций был удивительно проворен. А именно: сообщают, что однажды он с десятью мужами 148 обратил в бегство большой отряд готов. Говорят, что во время голода отличился, совершив подобное же благодеяние, и святой Пациент, епископ Лиона. У нас сохранилось письмо блаженного Сидония 149, в котором он красноречиво прославил его.

25. И в это же время Еврих, король готов, перейдя испанскую границу, начал в Галлии жестокие гонения на христиан. Повсеместно он убивал не согласных с его ложным учением, клириков бросал в темницы, епископов отправлял в изгнание или закалывал мечом. А самые входы в священные храмы он приказал засадить терновником, конечно, для того, чтобы, редко посещая храмы, христиане забыли истинную веру. Во время этих гонений были сильно разорены города Новемпопуланы и обе Аквитании 150. До нашего времени сохранилось по этому поводу замечательное письмо самого Сидония к епископу Базилию 151, в котором именно так и рассказывается об этих событиях. Но сам гонитель христиан через некоторое время погиб, пораженный божественным возмездием.

26. После этих событий почил в мире епископ города Тура, блаженный Перпетуй, носивший епископский сан тридцать лет. На его место был избран Волузиан, муж из сенаторского рода. Но у готов он вызвал подозрение, и они его на седьмом году епископства отправили как пленника в Испанию, где он вскоре и скончался. Его место занял Вер, седьмой епископ после святого Мартина.

27. После этих событий умер Хильдерик 152, и вместо него стал править его сын Хлодвиг 153. На пятом году правления Хлодвига король римлян Сиагрий 154, сын Эгидия, местом своего пребывания выбрал Суассон, которым некогда владел вышеупомянутый Эгидий. Против Сиагрия выступил Хлодвиг вместе со своим родственником Рагнахаром, у которого тоже было королевство 155, и потребовал, чтобы Сиагрий подготовил место для сражения 156. Тот не уклонился и не побоялся оказать сопротивление Хлодвигу. И вот между ними произошло сражение 157. И когда Сиагрий увидел, что его войско разбито, он обратился в бегство и быстрым маршем двинулся в Тулузу к королю Алариху. Но Хлодвиг отправил к Алариху послов с требованием, чтобы тот выдал ему Сиагрия. В противном случае — пусть Аларих знает, — если он будет укрывать Сиагрия, Хлодвиг начнет с ним войну. И Аларих, боясь, как бы из-за [48] Сиагрия не навлечь на себя гнев франков,— готам ведь свойственна трусость,— приказал связать Сиагрия и выдать его послам. Заполучив Сиагрия, Хлодвиг повелел содержать его под стражей, а после того как захватил его владение, приказал тайно заколоть его мечом. В то время войско Хлодвига разграбило много церквей, так как Хлодвиг был еще в плену языческих суеверий. Однажды франки унесли из какой-то церкви вместе с другими драгоценными вещами, необходимыми для церковной службы, большую чашу удивительной красоты. Но епископ той церкви 158 направил послов к королю с просьбой, если уж церковь не заслуживает возвращения чего-либо другого из ее священной утвари, то по крайней мере пусть возвратят ей хотя бы эту чашу. Король, выслушав послов, сказал им: «Следуйте за нами в Суассон, ведь там должны делить всю военную добычу. И если этот сосуд, который просит епископ, по жребию достанется мне 159, я выполню его просьбу». По прибытии в Суассон, когда сложили всю груду добычи посредине, король сказал: «Храбрейшие воины, я прошу вас отдать мне, кроме моей доли, еще и этот сосуд». Разумеется, он говорил об упомянутой чаше. В ответ на эти слова короля те, кто был поразумнее, сказали: «Славный король! Все, что мы здесь видим,— твое, и сами мы в твоей власти. Делай теперь все, что тебе угодно. Ведь никто не смеет противиться тебе!». Как только они произнесли эти слова, один вспыльчивый воин, завистливый и неумный, поднял секиру и с громким возгласом: «Ты получишь отсюда только то, что тебе полагается по жребию»,— опустил ее на чашу. Все были поражены этим поступком, но король перенес это оскорбление с терпением и кротостью. Он взял чашу и передал ее епископскому послу, затаив «в душе глубокую обиду» 160. А спустя год Хлодвиг приказал всем воинам явиться со всем военным снаряжением, чтобы показать на Мартовском поле 161, насколько исправно содержат они свое оружие. И когда он обходил ряды воинов, он подошел к тому, кто ударил [секирой] по чаше и сказал:

«Никто не содержит оружие в таком плохом состоянии, как ты. Ведь ни копье твое, ни меч, ни секира никуда не годятся». И, вырвав у него секиру, он бросил ее на землю. Когда тот чуть-чуть нагнулся за секирой, Хлодвиг поднял свою секиру и разрубил ему голову, говоря: «Вот так и ты поступил с той чашей в Суассоне». Когда тот умер, он приказал остальным разойтись, наведя на них своим поступком большой страх. Хлодвиг провел много сражений и одержал много побед. Так на десятом году своего правления 162 он начал войну с тюрингами и покорил их.

28. В то время 163 у бургундов королем был Гундевех из рода короля Атанариха, гонителя христиан, о котором мы упоминали выше 164. У Гундевеха было четыре сына: Гундобад, Годигизил, Хильперик и Годомар. И вот Гундобад убил мечом своего брата Хильперика, а его жену утопил в реке, привязав к шее камень. Двух его дочерей он обрек на изгнание; из них старшую, ставшую монахиней, звали Хроной, младшую — Хродехильдой. Но так как Хлодвиг часто посылал посольства в Бургундию, то его послы однажды увидели девушку Хродехильду. Найдя ее красивой и умной и узнав, что она королевского рода, они сообщили об этом королю Хлодвигу. Тот немедленно направил послов к Гундобаду с [49] просьбой отдать ее ему в жены. Так как Гундобад побоялся отказать Хлодвигу, он передал ее послам. Те приняли ее и быстро доставили королю. Увидев ее, король очень обрадовался и женился на ней. Но у него уже был сын, по имени Теодорих, от наложницы.

29. Итак, у короля [Хлодвига] от королевы Хродехильды первым ребенком был сын. Так как Хродехильда хотела его окрестить, она непрестанно обращалась к мужу и говорила 165: «Ваши боги, которых вы почитаете, ничто, ибо они не в состоянии помочь ни себе, ни другим, ведь они сделаны из камня, дерева или из какого-либо металла. А имена, которые вы им дали, принадлежали людям, а не богам, как, например, Сатурн, который, чтобы не быть изгнанным своим сыном из царства, обратился в бегство; или, например, сам Юпитер, нечестивейший развратник, осквернитель мужчин, насмешник над родственниками, он не мог даже воздержаться от сожительства со своей собственной сестрой, как она сама об этом говорит: "Я и сестра и супруга Юпитера" 166. А на что способны были Марс и Меркурий? Скорее они были наделены искусством волхвовать, чем божественной силой. Лучше следует почитать того, кто по слову своему сотворил из ничего небо и землю, море и все то, что в них есть 167. Кто заставил светить солнце и украсил небо звездами, кто наполнил воды пресмыкающимися, землю — живыми существами, воздух — крылатыми птицами; по чьему мановению земля украшается плодами, деревья — фруктами, виноградные лозы — виноградом; чьею рукой создан род человеческий; по чьей доброте все это творение служит человеку и предназначено для самого человека, которого он создал». Но как бы часто ни говорила это королева, сердце короля вовсе не склонялось к христианской вере, и он отвечал: «Все сотворено и произошло по воле наших богов, а ваш бог ни в чем не может себя проявить и, что самое главное, не может доказать, что он из рода богов».

Между тем благочестивая королева принесла сына крестить. Она велела украсить церковь коврами и полотнищами, чтобы во время этого праздничного богослужения легче было склонить к вере того, кого она не могла склонить проповедью. Но ребенок, названный Ингомером, умер после крещения, еще в белых одеждах 168, в которых он был возрожден при крещении. Выведенный из себя этим обстоятельством, король гневно и резко упрекал королеву. «Если бы мальчик,— говорил он,— был освящен именем моих богов, он непременно остался бы живым; теперь же, когда его окрестили во имя вашего бога, он не выжил». На что королева ему отвечала: «Я благодарю всемогущего господа, творца всего, за то, что он не счел меня недостойной и захотел взять рожденное из чрева моего в царство свое. Душа моя не печалится по этому поводу, ибо я знаю, если кто-то призван из этого мира в белых одеждах, то должен пребывать в царстве божием».

После этого королева родила второго сына, которому дали в крещении имя Хлодомер. Когда и он начал болеть, король сказал: «С ним случится то же, что и с его братом. А именно: крещенный во имя вашего Христа, он скоро умрет». Но, спасенный молитвами матери, сын по воле божией выздоровел. [50]

30. Королева же непрестанно увещевала Хлодвига признать истинного бога и отказаться от языческих идолов. Но ничто не могло склонить его к этой вере до тех пор, пока наконец однажды, во время войны с алеманнами 169, он не вынужден был признать то, что прежде охотно отвергал. А произошло это так: когда оба войска сошлись и между ними завязалась ожесточенная битва, то войску Хлодвига совсем уже было грозило полное истребление. Видя это, Хлодвиг возвел очи к небу и, умилившись сердцем 170, со слезами на глазах произнес: «О Иисусе Христе, к тебе, кого Хродехильда исповедует сыном бога живого, к тебе, который, как говорят, помогает страждущим и дарует победу уповающим на тебя, со смирением взываю проявить славу могущества твоего. Если ты даруешь мне победу над моими врагами и я испытаю силу твою, которую испытал, как он утверждает, освященный твоим именем народ, уверую в тебя и крещусь во имя твое. Ибо я призывал своих богов на помощь, но убедился, что они не помогли мне. Вот почему я думаю, что не наделены никакой силой боги, которые не приходят на помощь тем, кто им поклоняется. Тебя теперь призываю, в тебя хочу веровать, только спаси меня от противников моих». И как только произнес он эти слова, алеманны повернули вспять и обратились в бегство. А увидев своего короля убитым, они сдались Хлодвигу 171 со словами: «Просим тебя не губить больше народ, ведь мы уже твои». Хлодвиг прекратил сражение и, ободрив народ, возвратился с миром домой. Там он рассказал королеве, как он одержал победу, призвав имя Христа.

[Это произошло на 15-м году его правления 172.]

31. Тогда королева велела тайно вызвать святого Ремигия, епископа города Реймса, и попросила его внушить королю «слово спасения» 173. Пригласив короля, епископ начал наедине внушать ему, чтобы он поверил в истинного бога, творца неба и земли, и оставил языческих богов, которые не могут приносить пользы ни себе, ни другим. Король сказал ему в ответ: «Охотно я тебя слушал, святейший отец, одно меня смущает, что подчиненный мне народ не потерпит того, чтобы я оставил его богов. Однако я пойду и буду говорить с ним согласно твоим словам». Когда же он встретился со своими, сила божия опередила его, и весь народ еще раньше, чем он, начал говорить, будто воскликнул одним голосом: «Милостивый король, мы отказываемся от смертных богов и готовы следовать за бессмертным богом, которого проповедует Ремигий». Об этом сообщили епископу, и он с превеликой радостью велел приготовить купель для крещения. На улицах развешивают разноцветные полотнища, церковь украшают белыми занавесами, баптистерий 174 приводят в порядок, разливают бальзам, ярко блестят и пылают благовонные свечи, весь храм баптистерия наполняется божественным ароматом. И такую благодать даровал там бог, что люди думали, будто они находятся среди благоуханий рая. И король попросил епископа крестить его первым. Новый Константин подошел к купели 175, чтобы очиститься от старой проказы и смыть свежей водой грязные пятна, унаследованные от прошлого. Когда он подошел, готовый креститься, святитель божий обратился к нему с такими красноречивыми словами: «Покорно склони выю, Сигамбр 176, почитай то, [51] что сжигал, сожги то, что почитал». А был святой Ремигий епископом весьма ученым и особенно сведущим в риторике. Кроме того, он отличался такой святостью, что в совершении чудес был равен Сильвестру. И теперь еще сохранилась книга с его житием 177, в которой рассказывается, что он воскресил мертвого. Так король признал всемогущего бога в троице, крестился 178 во имя отца и сына и святого духа. был помазан священным миром и осенен крестом Христовым. А из его войска крестились более трех тысяч человек. Крестилась и сестра его Альбофледа, которую спустя немного времени взял господь. Так как король глубоко скорбел по ней, святой Ремигий прислал ему письмо 179 со словами утешения. Оно начиналось так: «Огорчает меня и огорчает сильно причина вашей печали, а именно смерть сестры вашей Альбофледы, оставившей по себе добрую память. Но мы можем утешить себя тем, что она ушла из этого мира так, что ею следует больше восхищаться, чем печалиться о ней». Обратилась и вторая его сестра, Лантехильда 180, до этого сторонница ереси ариан; признав единосущность сына и святого духа с отцом, она была миропомазана.

32. Тогда братья Гундобад и Годегизил владели королевством, простиравшимся по Роне и Соне с провинцией Массилийскою. Но они и их народ придерживались ложного учения ариан. И когда Гундобад и Годегизил напали друг на друга, то Годегизил, узнав о победах короля Хлодвига, тайно послал к нему послов с такими словами: «Если ты мне окажешь помощь в преследовании моего брата, чтобы я смог убить его в сражении или изгнать из страны, я буду ежегодно выплачивать тебе установленную тобой дань в любом размере». Тот с радостью принял это предложение, обещал ему помощь, где бы она ни потребовалась, и в условленный срок послал войско против Гундобада. Когда Гундобад узнал об этом, он, не подозревая о коварстве брата, послал к нему гонца сказать: «Приди ко мне на помощь, так как франки выступают против нас и подходят к нашей стране, чтобы ее захватить. Объединимся против враждебного нам народа, чтобы нам, если мы будем действовать по одиночке, не претерпеть того, что претерпели другие народы». И тот ответил: "Я приду со своим войском и окажу тебе помощь". И все трое одновременно выступили со своими войсками — Хлодвиг против Гундобада и Годегизила, и дошли они со всеми воинами до крепости под названием Дижон. Во время сражения при реке Уш 181 Годегизил присоединился к Хлодвигу, и их войска уничтожили войско Гундобада. Когда же Гундобад увидел коварство брата, о котором не подозревал, он повернул назад и обратился в бегство, затем прошел вдоль берега реки Роны и вошел в город Авиньон. После одержанной победы Годегизил, пообещав Хлодвигу часть своего королевства, удалился с миром и со славою вступил во Вьенн, словно он уже владел всем королевством.

Король Хлодвиг, еще умножив свои силы, пустился вслед за Гундобадом, чтобы, изгнав его из города 182, убить. Узнав об этом, Гундобад пришел в ужас, боясь, как бы его не настигла внезапная смерть. Но был у него один знатный человек по имени Аридий, находчивый и умный. Гундобад вызвал его к себе и сказал: «Со всех сторон подстерегают меня [52] несчастья, и я не знаю, что мне делать, так как эти варвары 183 выступили против нас, чтобы нас убить и разорить всю нашу страну». Аридий ему ответил: «Тебе следует ради сохранения твоей жизни усмирить дикий нрав этого человека [Хлодвига]. Теперь же, если ты не возражаешь, я притворюсь перебежчиком от тебя, и когда я приду к нему, я буду действовать так, что они не будут вредить ни тебе, ни твоей стране. Только ты старайся выполнять то, что Хлодвиг по моему совету будет требовать от тебя, до тех пор, пока милосердный господь не сочтет возможным довести твое дело до благополучного конца». И Гундобад сказал: «Я выполню все твои требования». После этого Аридий простился с Гундобадом и ушел. Когда он пришел к королю Хлодвигу, он сказал ему: «Милосерднейший король, вот я, твой покорный слуга, пришел, чтобы отдаться твоей власти, оставив этого несчастнейшего Гундобада. Если твоя милость сочтет достойным принять меня, то ты и твои потомки будете иметь во мне честного и верного слугу». Тот его весьма охотно принял и оставил у себя. Был же Аридий веселым рассказчиком, умным советчиком, справедливым судьей и человеком надежным в сохранении тайны. И вот однажды, когда Хлодвиг со всем своим войском находился у стен города, Аридий сказал ему: «О король, если бы твое славное высочество милостиво пожелало выслушать меня, недостойного, мои несколько слов, то я, хотя ты и не нуждаешься в совете, услужил бы от чистого сердца, и это было бы полезно и для тебя, и для городов, против которых ты думаешь воевать. Зачем,— продолжал он,— ты держишь здесь войско, в то время как враг твой сидит в весьма укрепленном месте, опустошаешь поля, стравливаешь луга, губишь виноградники, вырубаешь масличные сады и уничтожаешь все плоды в стране? А между тем ты не в силах причинить ему сколько-нибудь вреда. Лучше отправь к нему посольство и наложи на него дань, которую он ежегодно выплачивал бы тебе, чтобы таким образом и страна осталась целой, и ты всегда властвовал бы над твоим данником. Если же он не согласится с этим, тогда ты поступишь так, как тебе будет угодно». Король принял его совет и приказал войску вернуться домой. Затем он отправил посольство к Гундобаду и потребовал, чтобы он выплачивал ему ежегодно наложенную на него дань. И тот выплатил ему за этот год и обещал выплачивать далее.

33. После этого Гундобад, вновь собравшись с силами и уже считая для себя низким выплачивать обещанную дань королю Хлодвигу, выступил с войском против своего брата Годегизила и, заперев его в городе Вьенне, начал осаду. Но когда в городе простому народу не стало хватать продовольствия, Годегизил, боясь, как бы и его не настиг голод, приказал изгнать из города меньшой люд 184. Так и было сделано; но вместе с другими был изгнан из города и мастер, на кого была возложена забота о водопроводе. Негодуя на то, что и его изгнали вместе с остальными, он, кипя гневом, пришел к Гундобаду и показал, каким образом он может проникнуть в город и отомстить его брату. Под его началом вооруженный отряд направился по водопроводному каналу, причем многие, шедшие впереди, имели железные ломы, так как водопроводный выход был закрыт большим камнем. По указанию мастера они, пользуясь [53] ломами, отвалили камень и вошли в город. И вот они оказались в тылу осажденных, в то время как те все еще со стен пускали стрелы. После того как из центра города донесся сигнал трубы, осаждающие захватили ворота, открыли их и также вступили в город. И когда народ в городе оказался между двумя отрядами и его стали истреблять с обеих сторон, Годегизил нашел убежище в церкви еретиков, где и был убит вместе с епископом ариан. Франки же, которые были при Годегизиле, все собрались в одной башне. Но Гундобад приказал не причинять никому из них никакого вреда. Когда же он захватил их, то отправил в изгнание в Тулузу к королю Алариху. А сенаторы и бургунды, которые сочувствовали Годегизилу были убиты. Гундобад же покорил всю область, которая теперь называется Бургундией, и среди бургундов установил более мягкие законы 185, по которым они не должны были притеснять римлян.

34. Но после того как Гундобад понял, что учения еретиков ложны, он признал, что Христос, сын божий, и святой дух единосущны отцу и попросил святого Авита, епископа города Вьенна, тайно его миропомазать. На это ему епископ сказал: «Если ты и в самом деле веруешь в то, чему учил нас сам господь, ты должен следовать этому. А господь говорит: "Если кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцом Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцом Моим Небесным" 186. Так же говорил господь святым и возлюбленным своим блаженным апостолам, когда он им возвещал об испытаниях во время предстоящих гонений: "Остерегайтесь же людей, ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас, и поведут вас за Меня к правителям и царям для свидетельства перед ними и всеми язычниками" 187. Поскольку ты сам король, то ты не боишься того, что кто-нибудь нападет на тебя, но ты страшишься восстания народного и поэтому открыто не признаешь создателя. Оставь это неразумие и признайся всенародно в том, во что ты, как ты сам говоришь, веруешь сердцем. Ибо так говорит и блаженный апостол: "Сердцем веруют к праведности, а устами исповедуют ко спасению" 188. Так и пророк говорит: "Исповедаюсь Тебе в церкви великой, среди народа многочисленного восхвалю Тебя" 189. И еще: "Исповедаюсь Тебе, Господи, между народами, воздам хвалу имени Твоему среди языков" 190. Ведь ты, король, боишься народа, не зная, что лучше: или чтобы народ следовал твоей вере, или чтобы ты потакал слабости народной ? Ибо ты — глава народа, а не народ — глава тебе. Если ты отправишься на войну, ты возглавишь отряды войска, и они последуют за тобой повсюду, куда ты их ни поведешь. Поэтому лучше, чтобы они узнали правду, когда ты ими будешь предводительствовать, чем им остаться в заблуждении, если ты погибнешь. Ведь "Бог поругаем не бывает" 191, потому что он не любит того, кто из-за земной власти не исповедует его в этом мире». Но так как Гундобад сам заблуждался, то он до конца своей жизни 192 упорствовал в своем безрассудстве и не хотел всенародно признать единосущность троицы. Святой же Авит в то время был весьма красноречивым мужем. И когда в городе Константинополе распространилось еретическое учение Евтиха и Савеллия 193, отрицавших божественность господа нашего Иисуса [54] Христа, сам Авит по просьбе Гундобада написал против этих ересей письма. Эти замечательные письма сохраняются у нас и поныне. Тогда они положили конец еретическому учению, а теперь помогают укреплять божью церковь. Кроме того, Авит написал одну книгу проповедей, шесть книг в стихах о начале мира и на различные другие темы и девять книг писем, среди которых находятся и упомянутые письма. В одной из проповедей, в которой он описал дни Моления 194, Авит рассказывает, что эти самые дни Моления, которые мы празднуем до праздника вознесения господня, были установлены Мамертом, епископом города Вьенна, где после Мамерта епископом стал Авит. Дни Моления были установлены Мамертом по случаю многочисленных знамений, наводивших страх на жителей этого города. А именно: город часто сотрясался от подземных толчков, дикие звери, по описанию Авита, олени и волки, входили в ворота и расхаживали по городу, ничего не боясь. И так как эти знамения продолжались в течение года, то весь народ при приближении праздничных пасхальных дней со смирением ожидал божьей милости, надеясь, что эти дни великого праздника положат конец их страху. Но в ночь перед светлым праздником, во время обедни, вдруг от молнии загорелся расположенный в городе королевский дворец. Все в полном страхе вышли из церкви, думая только о том, как бы от этого пожара не сгорел весь город или как бы не разверзлась земля и не поглотила их. А в это время святой епископ пал ниц перед алтарем и молил, стеная и обливаясь слезами, о милости господней. Что же дальше? Молитва славного епископа дошла до высот небесных, и поток льющихся слез погасил пожар королевского дома. А между тем, пока все это происходило, приближался, как мы сказали, день вознесения господня. Епископ назначил пост для народа, установил молитвы, определил вид пищи и распорядился о выдаче милостыни на радость беднякам. После этого прекратились наконец всяческие страхи в городе, по всей стране распространилась молва о происшедшем и побудила всех епископов подражать тому, что совершил благодаря своей вере епископ Мамерт. И теперь эти дни празднуются во всех церквах с благоговением в сердце и со смирением во имя божие.

35. И вот когда король готов Аларих 195 увидел, что король Хлодвиг непрерывно одерживает победы, покоряя народы, он направил к нему послов сказать: «Если бы мой брат по милости бога захотел встретиться со мной, то это было бы и моим желанием». Хлодвиг согласился с этим предложением и прибыл к Алариху. Они встретились на острове реки Луары, расположенном недалеко от деревни Амбуаз в области города Тура. Поговорив между собой, они вместе пообедали, выпили вина и расстались с миром, пообещав друг другу дружбу. Многие жители Галлии очень хотели тогда быть под властью франков.

36. Вот почему случилось так, что стали изгонять из города Квинциана, епископа родезского 196. «Ведь ты желаешь,— говорили ему,— чтобы франки владели этой страной и здесь господствовали». А спустя несколько дней между ним и горожанами возникла ссора, и так как последние упрекали Квинциана в том, что он желает подчинить их власти франков, то у готов, живущих в этом городе, возникло к нему подозрение, и они [55] приняли решение убить его мечом. Когда об этом стало известно человеку божьему, он, встав ночью, вышел со своими самыми верными слугами из города Родеза и пришел в Клермон. И там его благосклонно принял святой епископ Евфразий, который некогда сменил Апрункула, епископа дижонского. Одарив его домами, полями и виноградниками, он оставил его при себе, говоря: «Богатство нашей церкви вполне достаточное, чтобы содержать двоих. Пусть пребывает среди святителей божьих такая любовь, о которой возвещает апостол». Был щедр к Квинциану также и епископ Лиона, который выделил ему кое-что из владений своей церкви, находящейся в Клермоне. Что же касается остальных сведений о святом Квинциане, то есть о перенесенных им гонениях и о совершенных им с божьей помощью деяниях, то все это рассказано в книге его жития 197.

37. И вот король Хлодвиг сказал своим: «Я очень обеспокоен тем, что эти ариане владеют частью Галлии. Пойдемте с божьей помощью на них и, победив их, подчиним нашей власти страну». И так как его речь понравилась всем, Хлодвиг, выступив с войском, направился в Пуатье 198. Там тогда находился Аларих. Когда часть войска проходила через область Тура, Хлодвиг, из уважения к святому Мартину, приказал, чтобы никто ничего не брал в этой области, кроме травы и воды. Но один из войска, найдя у какого-то бедняка сено, сказал: «Разве король не приказал брать только траву и ничего другого? А ведь это трава и есть. Мы не нарушим приказа короля, если возьмем ее». Когда воин самовольно взял у бедняка сено, об этом стало известно королю. Король в мгновение ока рассек его мечом, сказав при этом: «Как мы можем надеяться на победу, если мы оскорбляем блаженного Мартина?». Этого было достаточно, чтобы войско больше ничего не брало в этой области. А сам Хлодвиг направил послов в святую базилику и при этом сказал: «Идите туда, может быть, в святом храме будет вам какое-нибудь предзнаменование о победе». Причем он дал им подарки, для того чтобы они положили их в святом месте, и сказал: «Если ты, господи, мне помощник и решил передать в руки мои этот неверный и всегда враждебный тебе народ, то будь милостив ко мне и дай знак при входе в базилику святого Мартина, чтобы я узнал, что ты меня, твоего слугу, счел достойным твоей милости». Слуги поспешили, и когда они приближались к назначенному месту и по приказанию короля уже входили в святую базилику, то в этот момент глава певчих неожиданно пропел следующий антифон 199: «Ты препоясал меня силою для войны и низложил под ноги мои восстающих на меня. Ты обратил ко мне тыл врагов моих и истребил ненавидящих меня» 200. Услышав этот псалом, послы, воздав благодарность господу и пообещав священные дары блаженному исповеднику, с радостью сообщили об этом королю. Когда же Хлодвиг с войском подошел к реке Вьенне, он совершенно не знал, где ему перейти, так как река от дождей вышла из берегов.

И когда той ночью король молил бога, чтобы тот соблаговолил указать ему место перехода, то рано утром у него на глазах по воле божией вошел в реку олень удивительных размеров, и Хлодвиг узнал, что войско сможет переправиться там, где переходил олень 201. А когда король подошел [56] к Пуатье, то он издали, еще находясь в лагере, увидел, как из базилики святого Илария появился огненный шар, который будто бы двигался по направлению к нему. Вероятно, это видение означало, что король с помощью света, изливаемого блаженным исповедником Иларием, сможет легче одержать победу над войском еретиков, против которых часто боролся за веру этот епископ. И Хлодвиг настрого приказал всему войску ни там, где оно находилось, ни в пути никого не грабить и ни у кого ничего не отбирать.

В то время был муж похвальной святости, аббат Максенций, который ради страха божьего жил затворником в своем монастыре, расположенном в области Пуатье. Мы не сообщили название его монастыря, ибо это место и по сей день называется кельей святого Максенция. Когда монахи этого монастыря увидели, что к монастырю приближается один из воинских отрядов, они попросили аббата выйти к ним и ободрить их. Но так как он медлил, монахи, охваченные страхом, открыли дверь его кельи и вывели его оттуда. Он бесстрашно пошел навстречу врагам, словно шел просить мира. Однако один из них обнажил меч, чтобы нанести удар ему по голове. Но когда он занес руку с мечом над ухом аббата, рука оцепенела и меч выпал из нее. Сам же воин пал ниц к ногам блаженного мужа прося у него прощения. При виде этого остальные вернулись в войско охваченные величайшим страхом, боясь, как бы и им самим не пострадать подобным образом. Руку же этого человека блаженный исповедник смазал освященным елеем, осенил ее крестным знамением, и она стала, как прежде. Так благодаря защите аббата монастырь остался цел. Много и других чудес сотворил он, и если кто-либо захочет более подробно ознакомиться с ними, то все это он найдет в книге его жития.

[Это произошло на двадцать пятом году правления Хлодвига 202].

Между тем король Хлодвиг встретился, чтобы сразиться с Аларихом, королем готов, в долине Вуйе 203, в десяти римских милях от города Пуатье 204; причем готы вели бой копьями, а франки — мечами. И когда как обычно, готы повернули назад, победа с помощью господа досталась королю Хлодвигу. А помогал ему тогда сын Сигиберта Хромого 205 по имени Хлодерих. Этот Сигиберт был ранен в колено в сражении против алеманнов под городом Цюльпихом и поэтому хромал. После того как Хлодвиг обратил готов в бегство и убил короля Алариха, неожиданно на него напали двое и нанесли ему с двух сторон удары копьями. Но oн остался жив благодаря панцирю и быстрому коню. Тогда полегло большое количество народа из Клермона, пришедшего с Аполлинарием 206 и в их числе погибли знатнейшие сенаторы. После этого сражения сбежал в Испанию сын Алариха, Амаларих, который благодаря своему уму захватил королевство своего отца. Хлодвиг же послал своего сына Теодориха через Альби и Родез в Клермон 208. В этом походе тот завоевал отцу эти города — от владений готов до границы владений бургундов. Правил же король Аларих 22 года 208. А Хлодвиг провел зиму в городе Бордо и, захватив все сокровища Алариха в Тулузе, прибыл в город Ангулем. Господь наделил Хлодвига такой небесной благодатью, что при одном его взгляде стены сами собой рушились. Тогда же, изгнав готов, он покорил [57] этот город. После этого он с победой возвратился в Тур 209, принеся много даров святой базилике блаженного Мартина.

38. И вот Хлодвиг получил от императора Анастасия грамоту о присвоении ему титула консула 210, и в базилике святого Мартина его облачили в пурпурную тунику и мантию, а на голову возложили венец. Затем король сел на коня и на своем пути от двери притвора 211 базилики [святого Мартина] до городской церкви с исключительной щедростью собственноручно разбрасывал золото и серебро собравшемуся народу. И с этого дня он именовался консулом или Августом 212. Из Тура он приехал в Париж и сделал его резиденцией своего королевства. Туда же прибыл к нему и Теодорих.

39. И вот после смерти Евстохия, епископа Тура 213, восьмым епископом после святого Мартина был рукоположен Лициний. В это время и произошла описанная выше война. И тогда же король Хлодвиг прибыл в Тур 214. Говорят, что Лициний был на Востоке, посетил святые места и был даже в самом Иерусалиме, и неоднократно посещал места крестных страстей и воскресения господня, о которых мы читаем в Евангелиях.

40. Когда же король Хлодвиг находился в Париже, он тайно отправил посла к сыну Сигиберта со словами: «Вот твой отец состарился, у него больная нога, и он хромает. Если бы он умер, то тебе по праву досталось бы вместе с нашей дружбой и его королевство». Тот, обуреваемый жадностью, задумал убить отца. Однажды Сигиберт покинул город Кёльн и переправился через Рейн, чтобы погулять в Буконском лесу. В полдень он заснул в своем шатре. Сын же, чтобы завладеть его королевством, подослал к нему убийц и приказал там его убить, но по воле божией сам «попал в яму» 215, которую он вырыл с враждебной целью отцу. А именно: он послал к королю Хлодвигу послов с извещением о смерти отца, сообщая: «Мой отец умер, и его богатство и королевство у меня в руках. Присылай ко мне своих людей, и я тебе охотно перешлю из сокровищ Сигиберта то, что им понравится». И Хлодвиг сказал: «Благодарю тебя за твое доброе пожелание, но я прошу тебя только показать моим людям, которые прибудут к тебе, сокровища, а затем сам владей всем». Когда люди Хлодвига прибыли, он им открыл кладовую отца. Во время осмотра различных драгоценностей он им сказал: «В этом сундучке обычно мой отец хранил золотые деньги». В ответ на это они ему предложили: «Опусти до дна руку, — сказали они, — и все перебери». Когда он это сделал и сильно наклонился, то один из них поднял секиру и рассек ему череп. Так недостойного сына постигла такая же участь, какую он уготовил своему отцу.

Узнав о смерти Сигиберта и его сына, Хлодвиг прибыл туда же и, созвав весь народ, сказал: «Послушайте, что произошло. Во время моего плавания по реке Шельде Хлодерих, сын моего родственника, последовал за своим отцом Сигибертом и наклеветал ему на меня, будто я хочу убить его [Сигиберта]. И когда тот, спасаясь, бежал по Буконскому лесу, Хлодерих подослал к нему убийц и велел им убить его. Сам же он [Хлодерих] погиб, не знаю, кем сраженный, когда он открывал кладовую своего отца. Но во всем этом я совершенно не виновен. Ведь я не могу проливать [58] кровь моих родственников, поскольку делать это грешно. Но уж раз так случилось, то я дам вам совет — только покажется ли он вам приемлемым: обратитесь ко мне, дабы вам быть под моей защитой». Как только они это услышали, они в знак одобрения стали ударять в щиты и кричать, затем подняли Хлодвига на круглом щите и сделали его над собой королем. Получив королевство Сигиберта вместе с его сокровищами он подчинил себе и самих его людей. Так ежедневно бог предавал врагов его в руки его и увеличивал его владения, ибо он [Хлодвиг] ходил с сердцем правым перед господом и делал то, что было приятно его очам.

41. После этого Хлодвиг выступил против Харариха 216, потому что когда он воевал с Сиагрием и попросил Харариха помочь ему, тот [Харарих] остался безучастным, не оказывая помощи ни той, ни другой стороне, и выжидал исхода дела, чтобы заключить союз с тем, кому достанется победа. Вот почему Хлодвиг, негодуя на него за это, пошел против него. Он хитростью захватил его вместе с сыном, связал их и приказал постричь 217 и рукоположить Харариха в сан пресвитера, а его сына — в сан диакона. Говорят, что когда Харарих сетовал на то, что его унизили, и плакал, его сын сказал: «Эти ветви срезаны на зеленом дереве 218, но ветви вовсе не засохли и быстро могут вновь отрасти. Если бы также быстро погиб тот, кто это сделал!». Эти слова достигли ушей Хлодвига. В них была ему угроза: они отрастят себе волосы и убьют его Вот почему он приказал их обоих обезглавить. После того как они были убиты, он завладел их королевством вместе с богатством и людьми.

42. А в то время в Камбре жил король Рагнахар, который предавался такой необузданной страсти, что едва замечал своих ближайших родственников. Советчиком у него был отвратительный, под стать ему, Фаррон. Передавали, что когда королю приносили еду или какой-нибудь подарок или что-нибудь другое, он обычно говорил, что это достаточно ему и его Фаррону. На такое поведение короля франки сильно негодовали. И случилось так, что Хлодвиг воспользовался этим и послал им золотые запястья и перевязи; все эти вещи были похожи на золотые, а на самом деле они были только искусно позолочены. Эти подарки Хлодвиг послал лейдам 219 короля Рагнахара, чтобы они призвали Хлодвига выступить против Рагнахара. И когда затем Хлодвиг выступил против него с войском, тот стал часто посылать своих людей на разведку. По их возвращении он их спрашивал, насколько сильно войско Хлодвига. Они ему отвечали: «Для тебя и твоего Фаррона более чем достаточно». Подойдя войском, Хлодвиг начал против него сражение. Когда тот увидел, что его войско побеждено, он приготовился к бегству, но свои же люди из войск его схватили, связали ему руки за спиной и вместе с его братом Рихаром привели к Хлодвигу. Хлодвиг сказал ему: «Зачем ты унизил наш род тем, что позволил себя связать? Лучше тебе было бы умереть». И, подняв секиру, рассек ему голову, затем, обратившись к его брату, сказал: «Если бы ты помог своему брату, его бы не связали», и убил его таким же образом, поразив секирой. После смерти обоих их предатели узнали что золото, которое они получили от короля Хлодвига, поддельное. Говорят, что когда они об этом сказали королю, он им ответил: «По заслугам [59] получает такое золото тот, кто по своей воле предает своего господина смерти. Вы должны быть довольны тем, что остались в живых, а не умерли под пытками, заплатив таким образом за предательство своих господ». Услышав такие слова, они захотели добиться у Хлодвига милости, уверяя его в том, что для них достаточно того, что им будет дарована жизнь. Короли же, о которых упоминали выше, были родственниками Хлодвига. Их брат по имени Ригномер по приказанию Хлодвига тоже был убит в городе Ле-Мане. После их смерти Хлодвиг захватил все их королевство и все их богатство. После того как он убил также многих других королей и даже близких своих родственников, боясь, как бы они не отняли у него королевство, он распространил свою власть над всей Галлией. Однако, говорят, собрав однажды своих людей, он сказал о своих родственниках, которых он сам же умертвил, следующее: «Горе мне, что я остался чужим среди чужестранцев и нет у меня никого из родных, которые могли бы мне чем-либо помочь в минуту опасности». Но это он говорил не из жалости к убитым, а из хитрости: не сможет ли он случайно обнаружить еще кого-либо [из родни], чтобы и того убить.

43. После этих событий Хлодвиг умер в Париже. Его погребли в церкви святых апостолов, которую он сам построил 220 вместе с женой Хродехильдой. А ушел он из жизни на пятом году после битвы при Вуйе. А всего правил он тридцать лет. [А всего лет ему было 45] 221.

Итак, от кончины святого Мартина до кончины Хлодвига — а этот год был одновременно одиннадцатым годом епископства святителя Лициния турского 222 —насчитывается 112 лет.

Королева же Хродехильда после смерти своего мужа приехала в Тур, и там она прислуживала при базилике святого Мартина, проводя все дни своей жизни в высшей степени скромно и добродетельно и редко посещая Париж.

КОНЧАЕТСЯ ВТОРАЯ КНИГА

(пер. В. Д. Савуковой)
Текст воспроизводится по изданию: Григорий Турский. История франков. М. Наука. 1987

© текст - Савукова В. Д. 1987
© сетевая версия - Тhietmar. 2002
© дизайн - Войтехович А. 2001
© Наука. 1987