Библиотека сайта  XIII век

О ТУРЕЦКИХ ДЕЛАХ КОНСТАНТИНА, СЫНА МИХАИЛА КОНСТАНТИНОВИЧА ИЗ ОСТРОВИЦЫ, РАЦА ¹, КОТОРЫЙ БЫЛ ВЗЯТ ТУРКАМИ СРЕДИ ЯНЫЧАР

Поганые, которые приняли закон Магомета, различны: это аргины ², персы, турки, татары, варвары ³, арабы и некоторые негры, которые не имеют на своих лицах огненных знаков ⁴. Все они придерживаются Моисеевой книги ⁵ и ведут жизнь согласно проклятому Корану ⁶, в котором Магомет написал свой закон, веря в единого бога, творца неба и земли. Они справляют один большой праздник Брунк-Байрам ⁷, а перед ним постятся каждый месяц и каждый раз целый день ничего не едят и не пьют вплоть до звезды. Но ночью они едят мясо, пьют воду столько раз, сколько кто хочет, вплоть до наступления дня. И так же, когда наступает новый месяц, они торжественно отмечают праздник, три дня пируя. Однако тогда они не пьют и не имеют никакого кваса. Они раздают милостыню [36] и сокращают на несколько лет невольникам срок рабства, а больных из их числа отпускают на свободу, и это делают главным образом богатые владельцы. Они устраивают обеды, режут баранов, коз и верблюдов, раздают, ради бога, мясо, хлеб, свечи, деньги. Будь то христианин, будь то поганый, кто бы ни пришел, каждому подают милостыню. У могил ночами они кладут поклоны. Кадят они и кадилом за души умерших.

А когда я спрашивал у поганых, для. чего они зажигают свечи из жира и неужели не лучше зажигать восковые свечи; на могилах умерших и в храмах, то они отвечали, что богу; должен быть принесен в жертву домашний скот, а не мухи И сказали мне: «Как это тебе кажется, хорошо это или нет?»; Отвечал я им: «Если Мухаммед одно хорошо устроил, то не хуже и другое».

Другой праздник, который бывает осенью и который называется Кичик-Байрам ⁸, или, как они говорят, малый праздник. А пост во время него добровольный. Но все же и его они празднуют и дают милостыню, как и во время первого. Пятницу в течение недели они также празднуют, как евреи субботу или христиане воскресенье, говоря: «Мы потому ее празднуем, что бог в пятницу сотворил человека» ⁹. Они делают обрезание. Не едят они свиного мяса. В этих пяти правилах они согласуются с евреями, но ни в чем другом. После обрезания они начинают зваться буброманы ¹⁰, желая стать лучше, чем христиане или евреи. Буброманы означают лучших людей в вере. Они считают христиан за заблудший народ из-за того, что мы исповедуем и хвалим святую троицу, а они говорят, существует не три бога, а один. И из-за того басурмане прозвали христиан гяурами, что они якобы заблудшие и отрекшиеся. А христиане называют басурман погаными за их нечестные поступки, о которых здесь я не хотел писать. Ибо поганые толкуются как жестокий, бесчеловечный, нечистый пес. Считая это за хорошее, они как думают, так и говорят. Но некто сказал: «Потому они заблуждаются, что не имеют хороших советников, которые бы их учили и давали совет». Они могли бы хорошо существовать, если бы захотели. И все же было бы легче и полезней такому советнику что-либо сыпать в дырявый мешок, чем советовать столь непросвещенному народу.

ГЛАВА II. О МУХАММЕДЕ И АЛИ, ЕГО ПОМОЩНИКЕ

Мухаммед имел единственную сестру, которую звали Фатима ¹¹. И ее он отдал в жены Али, своему помощнику, тогда, когда он расширял свою веру и таким образом учил и проповедовал, имея замысел осудить веру Христову. Ведь он устанавливая свою веру в соответствии с миром, видя, что люди более склонны к светским делам, нежели к делам божиим. Итак, [37] тех, кто шел его путем и следовал его учению, он хвалил и считал добрыми людьми. Тех же, кто ему противоречил, Али различными способами преследовал. Этого-то Али поганые и считают за пророка, как и Мухаммеда, рассказывая, каким сильным и крепким он был мужем. И он, как рассказывают, имел саблю, которую назвал Зульфикари, дивной остроты и такой твердости, как они рассказывают, что на что бы Али ее ни обрушил, будь то железо или сталь, все перед ней было, как паутина. А другие рассказывают, что его жена Фатима была великая чародейка, и она-то своим волшебством и придавала такую остроту этой сабле.

Прожил Мухаммед в своей злобе 45 лет, размножая свою веру. Потом, лежа на смертном одре, он созвал всех своих последователей и повелел им: «Устройте мне погребение и будьте подле меня, пока я не воскресну. И исполняйте нерушимо мое повеление и не дайте совратить вас с того, чему я научил вас в правой вере. Будьте божьими избранниками для меня, как Израиль. А мое погребение совершите в Медине, слушаясь моего Али, ибо я в судный день встану и поведу вас туда, где все мы будем радоваться. Будьте все добрыми, один с другим поступайте по справедливости. Невольникам сокращайте срок рабства, потому что вы не боги, чтобы до смерти их держать в неволе. И благодаря этому вы будете умножаться, ибо, видя ваше правосудие, каждый будет вас держаться и следовать вашему учению». После смерти Мухаммеда Али с великой скорбью поехал к скале Гормендзи, задумав сломать свою саблю в праведной тоске, и ударил ею по скале так, что она вся скрылась в скале. Увидев такое чудо, чего раньше он о своей сабле не знал, он так ей сказал: «Зульфикари, вернись, чтобы это не было противно богу». И после смерти Мухаммеда он еще жил девять лет. В последний год, лежа на смертном одре и собрав всех своих поганых последователей, он напомнил, чтобы они неколебимо держались повеления Мухаммеда, ибо вера его выше всех других вер, «а потому,— говорил он,— преследуйте гяуров, где можете, чтобы они вас не преследовали. Блюдите их в их домах, это для вас будет лучше, чем ждать их в своих домах». А когда он увидел, что его час пришел, он приказал взять свою саблю и бросить ее в морскую глубину. И рассказывают поганые, что когда его сабля была брошена, то три дня на этом месте море бурлило и крутилось из-за жалости к Али. И поэтому поганые держат при себе маленькие книги, сохраняя их при себе за их святость, и зовут их бамарли, а особенно держат ее на войне, как у нас евангелие, нося ее под мышкой, а на них нарисована сабля Зульфикари; рассказывают, что им она очень помогает в борьбе, а если кому они присягают на тех книгах, то твердо держат клятву каждому, кому ее дают. Но существуют другие, фальшивые книги, которые они делают из куска венецианского [38] мыла, и если кого хотят убить, то .им на этом приготовленном мыле присягают как на подлинных книгах; тот, кому они так .сделают, не может надеяться выжить, как это было с боснийским королем, о чем будет сказано ниже.

Турецкие храмы имеют малые и большие округлые башни ¹², а вокруг них галерею; поганский священнослужитель семь раз за день и ночь выходит на башню и возвещает, ходя по галерее, вложив один палец в одно ухо, а другой в другое, громким, насколько может, голосом произнося на своем языке такие слова: «Лай лаха илла лахо», что означает: «Бог богов, Мухаммед — божий посланник, услышь меня, бог богов» ¹³.

Каждый из поганых, услышав этот призыв и имея всегда при себе воду, омыв части своего тела крест-накрест, идет в храм совершить поклонение. Первый час — это два часа пополуночи, который называется Темзит намази, другой — на рассвете, который зовется Сабах намази. Третий — три часа дня, который зовется Куслуг намази, четвертый — в полдень, который зовется Олей намази; [пятый — во время вечерни, называется Окинки намази] ¹⁴; шестой, совершаемый, когда зайдет солнце, называется Арсам намази, седьмой — в три часа ночи, который называется Яни намази. А в эти семь часов ни один поганый не пропустит этого омовения, где бы он ни был: в храме, дома или же в дороге, когда наступит время, идет к воде и омывается так, как выше сказано; прервав путешествие, он совершает поклоны так, как положено, в какой час сколько поклонов подобает сделать. А если кто хочет больше совершить поклонов, то это его дело. А если же кто-то, совершающий поклонение, был бы чем-то запачкан, то тогда это омовение ему не засчитывается, и он должен снова омыться и потом заново совершать поклонение. Если же кто был в бане, то и тогда без такого омовения он не может обойтись, ибо это омовение у них как бы то, что у нас крещение; если бы кого заподозрили, что он неохотно ходит в храм, то, взяв его, привязывают к лестнице [перед храмом, где более всего поганых проходят в храм; каждый к нему тогда подходит и отчитывает его и, таким образом, после того, как он постоял на лестнице] ¹⁵, его отпускают, и он должен при всех условиях волей или неволей быть примерным. И также ни одно лицо женского пола в храм не идет и вина не пьет. А женщины имеют особое закрытое помещение в храмах, в которое ни один мужчина не входит. А если бы какая из женщин попробовала вина, она была бы наказана добродетельными женщинами. Поэтому ни один правоверный турок не пьет вина. Некоторые придворные, слуги и господа пьют вино, но когда они идут на войну, то все [39] они, как правило, не пьют его, ибо существует повеление Мухаммеда: если бы кто-либо пил вино и в таком состоянии был убит, тот навеки будет в аду ¹⁶. Однако же христиане, которые идут на войну вместе с турками, свободно возят с собой вино и пьют его без всякого опасения и, более того, поганые заботятся,, чтобы у них всегда было вино. У поганых есть такой обычай: если они куда-либо едут в храм совершать поклонение, то имеют всегда на себе чистую одежду, а если бы на них было бы какое-то пятно, то они в храм не войдут [и совершать поклонения не будут. Так же и в обуви, которую они обычно носят, они в храм не входят] ¹⁷, а придя в храм, складывают обувь в обычном месте и тогда уже входят в него, так как весь пол там устлан чистыми коврами и каждый становится на своем месте один возле другого и совершает поклонение. А все их храмы белые, как бумага. Никаких восковых свечей там нет, только в сторону восхода солнца стоят две толстые свечи из жира, а между ними три ступени с тремя ярко горящими светильниками наверху ¹⁸. А посредине стоит престол наподобие кафедры ¹⁹, взойдя на который, юноши вслух читают Алькоран Мухаммеда, а все иные, сидя на коврах, внимательно слушают. А потом священнослужитель, которого называют мадин, держа в руке саблю, восходит на третью ступень, благословляя и говоря: «Вера, вера Мухаммеда выше всех иных, молитесь за все души и за тех, которые воюют против гяуров. А когда увидите их возвращающихся к себе, воздайте им честь и мир, целуя руки и ноги, и вы все будете участниками этой войны и угодите Мухаммеду. Ведь всемогущий бог дал нам саблю, чтобы мы оборонялись и уничтожали гяуров». А потом, поглядев вверх, на небо, и погладив бороду, они идут прочь из храма, славя бога. И никаких сборищ и ссор ни в храме, ни перед ним не бывает. А в главном храме есть три священнослужителя, и они отправляют торжественную службу, получая за это плату от того, кто построил храм. У турок же есть такой обычай: общество не имеет отношения к храму, но тот, кто его основал, его и содержит. Султан или какой-нибудь другой знатный господин или богатые купцы возводят храмы, а в каждом из них три священнослужителя: один держит саблю, другой стоит на башне, третий со своими помощниками следит за храмом. И так происходит в их самом главном храме, который называют Дрома мечеть ²⁰, куда ходит весь народ и особенно в пятницу пополудни. И они имеют этот обычай у себя, как это бывает в приходе. [40]

ГЛАВА IV. О ДРУГОМ ХРАМЕ, ГЕМАРАХ, КАК БЫ ЗАУПОКОЙНОМ И О ТЕФФИРЕ, ТО ЕСТЬ ОБ ИХ ПРОПОВЕДИ.

Существует и другой храм, который называют Гемарах, как бы сказать, заупокойный, в нем бедным раздают милостыню, пищу, а каждую пятницу в полдень в том храме произносится проповедь на их языке. Я такой их проповеди не пропускал, чтобы узнать, о чем говорят и на что себя настраивают, но не мог понять иначе, кроме как то, что они сами себе противоречат, не понимая этого или не желая понимать. И, видимо, им бог не дает уразуметь. Христову доброту они приписывают Мухаммеду, а свою жестокость переносят на христиан. Эту проповедь они называют тезфир, а проповедника — тезфирды, и когда он поднимается на кафедру, он прежде всего начинает такую речь на их языке: «Аидемон Алах онере зе писиден тобон стапхирба амин амин», что переводится так: «Боже приди!» А потом говорят: «Все мы отрекаемся от всего злого. Аминь. Аминь». Потом речь пошла о господе нашем Иисусе Христе, а после этой речи о Мухаммеде на их языке так: «Эссе раха пах Махомет расулах», что означает: «Иисус от духа божьего, а Мухаммед — божий посланник; Моисей старший пророк — брат Мухаммеда-пророка; перед Моисеем море расступилось, а Иисус-пророк мертвых воскрешал из гробов; а над Мухаммедом-пророком вознеслись скалы там, где он совершал поклонение богу. Ибо Мухаммед—последний пророк, и не может его пред богом превзойти ни один пророк». Поганые зовут христиан гяурами, а евреев чивутами, т. е. падалью. И они говорят: «Иисус взошел на небо и за это его гяуры назвали богом, а чивуты хотели его замучить и распять за его великую святость и великие чудеса, которые он творил на земле. Чивуты боялись, чтобы за ним не пошли люди так, как гяуры, которые называют его богом. Желая его схватить, они искали его, чтобы после мучений распять. Перед ними Иисус, войдя в один дом [и зная злобу евреев, вознесся из дома] ²¹ на небеса. А чивуты, найдя одного человека, похожего на него, в этом доме схватили его, мучили и распяли и рядом с ним двух разбойников. А гяуры говорят, что Иисус мучен и распят. Не верьте вы этому: Иисус был такой святости, что никто не мог до него почти дотронуться, а не то что его могли схватить и мучить. А когда Иисус взошел на небеса, к нему приступили ангелы, приветствуя его, и, взявши его к себе, повели к высшим небесам, показать ему славу божию. Иисус, пройдя небеса, пошел с ангелами к вратам небесным, делая вид, что он хочет сойти на землю; замыслив это, сказал ангелам: «Я забыл в одном месте сапог». И так, вернувшись за сапогом, Иисус остался на небесах и будет там вплоть до судного дня. А когда наступит судный день, тогда Иисус сойдет на землю и скажет [41] гяурам: «Вы меня назвали богом». А чивутам скажет: «Вы хотели меня мучить и распять, и за это все вы идите в вечный ад и будьте там навеки». Здесь конец проповеди. Господи Иисусе Христе, сын бога живого, молимся мы, помилуй нас и избави нас от вечных мук и благоволи отпустить наши грехи, дабы мы могли видеть твою святую милость и в славе твоей вместе с тобой радоваться вечно.

ГЛАВА V. О ДРУГОЙ ПРОПОВЕДИ ИЛИ О ВЕРЕ И МУХАММЕДЕ.

Здесь приводится другая проповедь, которую на их языке священнослужитель произнес так: «Вы слышали в прошлую пятницу проповедь, как Иисус взошел на небеса и там остался, а с гяурами и чивутами быть не захотел; причина этого уже указана раньше. Но Мухаммед, подхваченный неким вихрем, не захотел для нас остаться на небесах, а обещал нам остаться с нами на земле и, как обещал, так по своей доброте и остался здесь. А когда придет время, он встанет из мертвых с нами и поведет нас в рай. А потому будьге усердны в исполнении его повелений. Буброманы, держитесь их усердно и не имейте зависти между собой, как гяуры один другому не желает ничего доброго, брат у брата, друг у приятеля ворует, один другого предает, думая, что ему бог помог; предают за деньги своего ближнего, пьют вино и едят хлеб и, веселясь, ест свое мясо, пьет свою кровь, похваляясь, что ему очень везет. А вам, которые с ними воюют, это хорошо известно. Но это их веселье обращается в жалость и печаль. Буброманы, пророк Иисус шел к Цимбимбареку или к Иерусалиму. А когда он шел среди виноградников, ему захотелось пить, и он вошел в один виноградник, ища воды [и там нашел один прикрытый жбан, сделанный из глины, полный воды; взяв его, он напился из него воды] ²², которая хотя и была чистая, но горькая, как полынь. И сказал Иисус этому жбану: «Скажи мне, как это может быть, что ты содержишь воду чистую, но горькую, не пригодную для питья»? Жбан ответил: «Одна игла была украдена и продана за монету. А эта монета оказалась среди других денег, за которые я куплен». А потому смотрите, милые буброманы, как малое воровство является большим грехом. А поскольку св. пророку явилось (откровение), как можно богу быть потаенному? Поэтому будьте милостивы, один другому не причиняйте зла и не воруйте, а если бы кто что нашел, верни и не прячь. Возгласи единажды, дважды, трижды, не отзовется ли кто, чья это вещь. Раздайте избыток богатства бедным, а себе ни в коем случае не присваивайте. В гяурские сады не входите, ибо это огрубевший народ, а если ты что в саду возьмешь, то он будет беспрестанно клясть тебя и не отпустит, призывая [42] бога в отмщение. Потому подданным гяурам не причиняйте зла. А если кто нечто взял в буброманском саду, хотя вы и разгневаетесь, но отпустите его, чтобы вам отпустил господь бог. Не испытывайте долго гнева один против другого, как верблюды. Невольникам и невольницам устанавливайте годы их невольничества в соответствии с их возрастом. А кто бы захотел долго держать невольника, не определяя ему числа лет, то соседи не должны этого терпеть, потому что он не бог, чтобы мог держать человека в неволе всю его жизнь. А когда они станут свободными, помогайте им, чтобы они всегда вначале имели пропитание и дабы тем умножалась буброманская вера. Мухаммед остался с нами на земле. А когда наступит судный день, все люди должны умереть; также и ангелы. Наивысшее небо имеет четыре круга. А когда придет тот час, тогда повелит господь бог четырем ангелам: «Держите крепко каждый свой круг». Когда же каждый возьмется за свой круг, то все умрут, как если бы уснули. Но тотчас в мгновение ока они оживут и будут хвалить бога вовеки. А потом ангел Михаил вострубит в трубу, и тотчас все люди воскреснут. А Мухаммед, как бы пробудившись от сна, встанет и отрясет со своей бороды пыль и скажет: «Элхем до лахы Яратим о Дамин», что означает: «Благодарю тебя, создатель мой. Аминь». И вот тут же Мухаммед пойдет со всеми буброманами к богу и, став перед ним, скажет громким голосом: «Велика хвала, боже всемогущий, тебе одному во веки веков. Аминь». И тогда скажет бог Мухаммеду: «Ты меня чтил со всеми своими и за это иди с ними в вечный рай и радуйтесь там во веки веков». Произнеся эту проповедь, он сказал всему народу:

«Молитесь за матерей, и за своих отцов, и за тех, которые воюют против гяуров, и хвалите бога». И тогда все, возведя очи горе и обеими руками погладив бороды, пошли из храма.

ГЛАВА VI. ОБ ИХ ПОГАНСКИХ СОБРАНИЯХ.

Свое собрание они называют бахт, как бы сказать, беседа. Имеющие между собой этот обычай учителя и монахи устанавливают себе срок разбирательства перед наивысшим после султана господином ²³. И в то время, когда я был в Турции, они установили время разбирательства перед Махмуд-пашой ²⁴, ибо среди них должен быть сильный арбитр, и один среди них бывает наивысшим монахом, которого называют салих. Он прежде всего так начинает речь: «Мухаммед, помоги и просвети разум своим монахам, которые тебе последуют». Потом начинают беседовать один с другим, говоря главным образом о пророках; одни признают господа нашего Иисуса Христа как пророка, другие же—как стоящего выше пророка, а третьи— как того, кто в судный день будет как наивысший пророк у [43] бога, творца неба и земли. А господь бог с того времени, как началась христианская вера, выбрал восемьсот верблюдов, которые являются некими невидимыми духами; они ходят каждую ночь и выводят плохих мусульман из наших погребений и несут в гяурские погребения и, выводя хороших гяуров, несут их в наши погребения. И потому хорошие гяуры восстанут с нашим буброманским собранием, а плохие буброманы встанут перед богом с гяурским собранием в судный день. И он же говорит: «Гапри дунвандур имани яктури», что значит: «Христиане веру имеют, а дел не имеют. И потому буброман Мухаммед поведет в рай, а Христос приведет христиан в ад; Моисей обвинит евреев за то, что они не были ему послушны». А упомянутый салих находится среди этих учителей как человек набожный, и они его весьма почитают. И он так сказал:

«Илья и Енох оба с телом и душой и пребывают в раю. А Иисус с телом и душой на небе; он единственный, кто не умрет смертью, но во веки веков будет жив. Мухаммед с душой и телом бывал на небесах, но, однако, остался на земле». А потом стали с ним (салихом) беседовать: один так, а другой иначе, и много разговоров было среди них. И, подняв, шум, они друг в друга стали целиться книгами, так что я подумал, что они один другого намеревались бить. Но Махмуд-паша приказал им замолчать и это препирательство прекратить и по обычаю приказал принести им еду, и им принесли воду для питья, ибо они не пьют вина. Потом, поев, они совершили благодарение богу, молясь за души живых и мертвых, и за тех, которые воюют против христиан. Чтобы не затягивать рассказ, я здесь не написал и десятой части того, что происходит при их таких спорах.

ГЛАВА VII. КАК ТУРКИ НАЗЫВАЮТ АНГЕЛОВ, ПРОРОКОВ, РАЙ И АД.

Святого духа называют рухулах, что означает дух божий; душу называют дьян, ангелов — феллистилир; Михаила — Микаэл Дьян алади, что означает: Михаил, берущий души; Гавриила — Дебраил, Рафаила -— Рафаил, рай — диенет, ад — ифси халвети, мучения — скундже, судный день — киямет гини, пророка — пеамбар, Моисея — Муса реамбар, Соломона — Сулейман пеам-бар, господа нашего Иисуса Христа—Эссе пеамбар; диавола называют — фегиатар. [44]

ГЛАВА VIII. О ТУРЕЦКОМ ПРАВОСУДИИ [И О ИХ ОБМАНЕ И ХИТРОСТИ] ²⁵.

И все же великое правосудие существует среди поганых. Они соблюдают правосудие между собой и также ко всем своим подданным, к христианам, евреям и всем, кто находится под их властью, ибо султан сам следит за его исполнением, как об этом подробнее будет рассказано; есть также подданные, которые им платят дань, но зато сами управляют своими землями, как, например, воевода волосский. Хотя правосудие у них и совершается, но всегда с затруднениями; впрочем, благодаря осведомленности султана вред получается небольшой; когда же поступает жалоба, то они велят рассмотреть всюду на местах, не найдут ли чего где, с тем, чтобы если что будет найдено, тому и было возвращено; другие же, проискав, бедняги, с печалью едут домой. Также и их охранная грамота никому не поможет, ибо у них такой обычай: кого хотят уничтожить, дают ему охранную грамоту, а когда он к ним придет, если кто что скажет, они ответят ему: «Я дал тебе грамоту стоя, а не дал сидя или не дал стоя», и так они отговариваются, чтобы в своем неблагородстве оказаться правыми. Если же они присягают на книжках из мыла, как написано выше, то этой клятвы не исполняют, а также и иных клятв, когда могут; невиновного делают виновным, чтобы всегда осуществлять свою злобу. Дары они раздают не по любви, а для славы султана, ибо в Турции существует такой обычай: ни один посол у поганых от великих властителей не может предстать перед султаном без даров, хотя бы дело было секретным, а султан всегда хочет, чтобы всем нравилось то, что ему самому нравится. Таким образом, такие дары не для любви, а ради прославления. Если же султан с кем-либо заключает мир или перемирие, то он всегда замышляет его нарушение, и когда с одним помирится, тогда с другим ведет борьбу, но вину всегда сваливает на своих подданных, и потому они лукавые, как бы крутятся в колесе, чтобы всегда христиане были угнетены, как об этом мы расскажем далее, а те, которые с ними ели похлебку, должны им заплатить мясом.

ГЛАВА IX. О ПРЕДКАХ ТУРЕЦКОГО СУЛТАНА.

Турецкие султаны зовутся Османовичи, ибо правление Османа положило им начало. Осман был [сыном некоего человека по имени Ших] ²⁶, он был крестьянин греческого происхождения ²⁷, неверный, но великолепный хозяин; он имел тридцать плугов, по их обычаю паша и сея; он имел много работников и к тому же верблюдов, коней, буйволов и всякий домашний скот, за исключением свиней. Жилище его было сделано из войлока, который называется олтан; летом оно было холодное, а зимой [45] теплое; этот шатер он велел поставить в поле среди работников, и кухню он имел в поле, а когда приходило время и еда была готова, он велел вывешивать большой красный флажок, который был у него, а когда его видели работники, как и другие люди, они освобождались от работы. Эта земля называлась Ак язи, т. е. белое письмо. А от нее была недалеко другая земля, называвшаяся черная, в которой был один замок. В том замке была одна госпожа по имени Каравида, или Черновида, — вдова. Осману довелось как-то ехать на прогулку в эту землю вдвоем с тем, чтобы осмотреть замок. Когда же он приехал в город к замку, люди были рады его видеть, слыша о его правлении, и это стало известно госпоже. Начал Осман ходить около замка для разминки. Видя из замка, что этот человек прохаживается вокруг в грубом крестьянском кожухе, госпожа велела его за это полить помоями, и Осман пошел облитый, опечаленный в город, и всем людям было жаль его из-за такого оскорбления. Он, поблагодарив (людей), поехал домой и велел челяди, чтобы было приготовлено сто двадцать коней и верблюдов и на этом скоте везли зерно на продажу в эту землю, где ему было нанесено такое оскорбление; он приказал приготовить пятьдесят дубовых палок и вложить их в мешки с зерном, потому что знал, что никому не разрешается с оружием войти в замок. Подъехав к этому городу, он расположился на лугу с этим товаром как купец. Стало известно госпоже Каравиде, что Осман приехал с зерном, желая его продать; она велела его купить и отвезти в замок. А Осман, сколько ему было дано, за столько и отдал; и велел пятидесяти юношам, которые были к этому приготовлены, чтобы каждый взял на плечи мешок и нес в замок. И как он приказал, так они и сделали. Осман шел впереди, а они за ним. А когда они были уже в замке, госпожа Каравида, увидев Османа и насмехаясь над ним, назвала его маленьким. А когда пришла челядь с мешками, видя, что время наступило, он велел высыпать зерно из мешков и быстро взять палки и бить ими на все стороны по тому, кто захотел им сопротивляться. И таким образом Осман, добыв замок, велел госпожу Каравиду сбросить с самой высокой башни и по своему имени, как она его назвала, дал этому замку название Османик. И с той поры и до сих пор началось правление турецких султанов.

ГЛАВА X. О ПРАВЛЕНИИ СЫНА ОСМАНА ПО ИМЕНИ МУСТАФА ²⁸.

Мустафа сын Османа взял себе в жены дочь одного великого правителя и29з Анатолии ²⁹, который завещал ему при жизни всю землю Анатолию, потому что у него не было ни одного сына, а только дочь. И Мустафа захватил еще некоторые земли, которыми владели другие поганые. [46]

ГЛАВА XI. ОБ АЛАДИНЕ С30ЫНЕ МУСТАФЫ ³⁰.

ГЛАВА XII. О МУРАДЕ СЫНЕ АЛАДИНА ³¹.

Мурад сын Аладина захватил еще один город, название которого Брус ³², и все земли Анатолии. Он учредил другое пешее войско, ибо кто был большим властелином, тому и нужно было больше людей; это пешее войско называется азапы ³³, что соответствует нашей пехоте; они добывают города, а султан им в поле платит за службу, каждому за десять дней — золотой, а старшему за пять дней — один золотой, а воеводе их каждый день — по золотому. А когда возникает необходимость, всюду на местах поступает приказ, сколько азапов надо отправить в поход. После Мурада остался его сын по имени Султан [он был четвертым турецким султаном] ³⁴.

ГЛАВА XIII. О СУЛТАНЕ СЫНЕ МУРАДА ³⁵.

Султан бын Мурада захватил у греков некоторые города и особенно знаменитый город Никею ³⁶. Этот Султан решил отбирать христианских детей, прятать их и весь двор наполнить ими, населить все свои замки. Эти воспитанники зовутся янычарами, т. е. новое войско ³⁷. Ниже о султанском дворе мы еще расскажем шире. После Султана был второй Мурад [он был пятым султаном] ³⁸.

ГЛАВА XIV. О ГРЕЧЕСКОМ ИМПЕРАТОРЕ ³⁹ И О МУРАДЕ СЫНЕ СУЛТАНА ⁴⁰

Греческий император, находясь на смертном одре, поручил своего сына ⁴¹, маленького ребенка, Кантакузину ⁴², чтобы он взрастил его, и он также отдал под его опеку всю Греческую [47] землю, чтобы он заботился о ней, пока ребенок не повзрослеет. Но когда молодой император вырос и греки захотели его возвести на престол, Кантакузин это не позволил сделать, желая удержать в своих руках власть. Однако, видя, что он этого не может осуществить, он обратился за помощью к Мураду и дал ему возможность, во вред своему государю, переправиться через море к Греческой земле; и тот беспрепятственно переправился на другую сторону ниже Галиполи ⁴³ с помощью Кантакузина; прежде всего он захватил крепость, которая называется Германелла ⁴⁴; тогда галипольцы, узнав, что турки перебрались на эту сторону, сразу же изготовились и двинулись на них, кто как мог и в большом беспорядке; они думали, что турки должны от них убежать. Турки, видя такой беспорядок, сев на коней, их дождались и, столкнувшись с ними, тотчас же поразили их передовые части, а потом уже побежал и их тыл. И так, преследуя их, турки дошли вплоть до города Галиполи и взяли его. Султан Мурад, заключив перемирие с греческим императором, двинулся на болгарского царя. Греки, разгневавшись на Кантакузина, забросали его камнями. Султан же Мурад благополучно достиг Болгарской земли и захватил там два замка: один Согальник ⁴⁵, а другой Димотик ⁴⁶ и вернулся за море в Анатолию, предварительно заселив эти замки.

Сербский король по имени Милутин ⁴⁷ из рода первого сербского короля Уроша ⁴⁸ велел ослепить своего сына по имени Стефан ⁴⁹. [Он же после смерти своего отца по некоему божьему соизволению прозрел и имел также сына по имени Стефан] ⁵⁰. Этот его сын, собрав войско, двинулся на Болгарскую землю, на болгарского царя по имени Димитрий ⁵¹, и пошел к одной реке в Болгарской земле, которую называют Искра ⁵², и расположился с одной ее стороны со всем войском. Подошел и болгарский царь со всей своей силой. Оба они были благочестивы; и царь болгарский начал на той стороне реки на большие средства возводить церковь во имя Спасителя, а король Стефан также с этой стороны реки начал ставить богатый храм Матери божией. И строя эти церкви, они спокойно вели между собой переговоры без кровопролития. Эти церкви стоят и до сих пор в целости ⁵³. Сын сербского короля, собрав войско без ведома отца, переплыл через эту реку и напал на болгарского царя и, разгромив все его войско, самого его взял в плен и отвел к своему отцу, рацкому королю ⁵⁴.

Король, видя столь неблагородный поступок своего сына, очень огорчился: он принял весьма почтительно царя, а когда [48] они были на обеде, король посадил его выше себя, как подобает царю. И туда пришел королевский сын, держа в руке булаву, и он сказал отцу: «Не подобает своего неприятеля сажать выше себя», а потом ударил царя булавой, так что тот тут же умер. Отец, весьма опечалившись, велел его с почетом отвезти до могилы в город, который называется Тырнов ⁵⁵, и тут же вернулся скорбный в сербскую землю, не желая завоевывать Болгарское царство из-за того неблагородного поступка, который совершил его сын; потом приехали болгарские вельможи, прося, чтобы он их принял и был их властителем. Король сделал это, а сын, боясь своего отца, уехал в Арбанасскую землю ⁵⁶. Хотя отец и не замышлял против него ничего плохого, когда он потом поехал в один замок, который называется Звечан ⁵⁷, сын его [пригибаясь к земле так, чтоб никто его не увидел] ⁵⁸, прокрался в спальню и удушил своего отца. Король, как подобает, был погребен в монастыре, который называется Дечаны ⁵⁹. А после нeгo его сын Стефан был королем сербским и царем болгарским, но его правление было весьма печальным из-за его неблагородных поступков. Поэтому он послал к патриарху, к митрополитам и к монахам Святой Горы ордена св. Василия ⁶⁰, прося, ради бога, чтобы они за него молились и посоветовали ему, как он должен принести покаяние. Они ему ответили: «Не можем дать тебе иного совета, кроме как обратиться к господу богу с раскаянием в своих грехах, а чтобы ты ни делал сам для себя, пусть это будет с благодарностью к богу и с пользой для твоей души; это лучше, нежели ты бы велел строить храмы, чтобы больше заказывать литургий. Господь бог милостив к тем, которые взывают к нему». Услышав такие речи от духовенства, царь поехал в тот монастырь, где лежал его отец, с великим плачем и смирением. Подъехав к монастырю, он велел поставить крест около дороги, а сам пополз на голых коленях вплоть до отцовской могилы плача, стеная и говоря:

"Прости мне, мой милый отец и повелитель". Вельможи, видя его такую скорбь, подняли его и не дали ему больше сюда приезжать. Во время этого покаяния он поставил тридцать монастырей, больших и малых, и на торжественных службах всегдa был с милостыней. Отец его через девять лет был объявлен святым ⁶¹ и творил многие чудеса вплоть до сих пор; увидев иx, поганые оставили монастырь в покое.

Потом сын его, который его задушил, умер, а после него королем стал Урош Стефан ⁶². Он недостойно управлял царством: за грех его отца бог отнял у него разум, и он, отпустив верных заслуженных слуг, склонился к новым и неверным, которые его прозвали Урош Безумный. И он отдал двум братьям всe, чем владел болгарский царь. И в этих землях был обычай, по которому ни один человек, кроме императора, короля и княжат, не носил красных сапог, а царь Урош дал этим братьям красные сапоги, и они, подданные Болгарской земли, видя это, [50] воспротивились царю, а когда он к ним послал посла, чтобы они к нему приехали, они ему ответили: «Ты дал нам красные сапоги, которые нелегко сможешь с нас снять». А к тому же болгарская земля была к ним благосклонна из-за поступка царя ⁶³. А после этого появившийся турецкий султан Мурад и окружил Адрианополь ⁶⁴.

И когда пришли вести в Рацкую землю к царю Урошу Безумному, что обойден Адрианополь, он с большим войском приготовился идти против турок спасать Адрианополь, а когда приехал в Константинову землю ⁶⁵, он лег (спать) в поле Беглигар ⁶⁶, там он, увидев во сне, что к нему пришел ангел, взял из его руки саблю и отдал ее туркам; и увидев такое чудо, он задержался на один день в поле, а сам поехал к пустыннику в горах, рассказал ему о таком видении и, исповедавшись сказал: «Боюсь отцовского греха». Пустынник, не желая его устрашать, ему отвечал: «Грех твоего отца будет явлен в четвертом поколении». И прямо от него царь поехал к Адрианополю, спасать его. И когда он был в четырех милях от Адрианополя, тогда два брата, которым он поручил Болгарское царство, во зло своему господину поехали к турку и поддались ему. Царь Урош, хотя и имел большое войско, но у него господь бог отнял разум; он не смотрел на неприятеля, а только на свою силу. Турецкий султан, увидев в его войске большой беспорядок, отойдя от города, со всем своим войском напал на него и, поразив стражу, ударил на войско и застал Уроша в шатре, где он и был убит. А другая часть всего войска была разбита наголову, и это место до сих пор называется Рацкое избиение ⁶⁷. Потом оба брата, которые выступили против своего господина, были вознаграждены по их заслугам — им было ведено отрубить головы. И так, завоевав Адрианополь, султан занял всю Болгарскую землю без всякого сопротивления, хотя там и оставался один князь ⁶⁸.

Сербское королевство после царя Уроша стало княжеством, потому что они выбрали себе господином князя Лазаря ⁶⁹, который был женат на племяннице короля Уроша по имени Милица. И так одни его поддерживали, а другие нет, как это теперь повсюду бывает, и не только между светскими, но и между духовными людьми. Где же нет единства, никоим образом не может быть добра. Султан Мурад, услышав, что Лазарь является наместником своего господина в Сербском королевстве, собрав войско, напал на Сербскую землю на Косовом поле ⁷⁰, и князь Лазарь, не мешкая, тоже собрав войско, дошел к этому месту и расположился против султана на другой стороне на [52] Смагове ⁷¹, возле реки Лядеш ⁷². Тогда начался в среду на святого Вита ⁷³ бой очень жестокий, и он продолжался вплоть до пятницы.

Господа, которые были верны князю Лазарю, мужественно и непоколебимо бились за него в поле, а другие, смотря сквозь пальцы, наблюдали за битвой, и благодаря их неверию и несогласию [и зависти злых и неправедных людей] ⁷⁴ битва была проиграна в пятницу в полдень. Там же Милош Кобыла ⁷⁵, [рыцарь князя Лазаря] ⁷⁶, убил султана Мурада. И тогда же был убит его сын Мустафа ⁷⁷, но другой сын, Илдирим Баязид ⁷⁸, вступил на султанский престол. Там же был взят в плен князь Лазарь недалеко от одной церкви Божией матери под названием Самодержецы, и на этом месте поставлен высокий столб, построенный в память плена князя Лазаря. А с ним был схвачен Краимир, топличский воевода ⁷⁹, и много других-вельмож было перебито на том месте. А изменники, смотревшие на битву со стороны, стали предателями ⁸⁰, что потом не вышло для них добром, ибо через некоторое время, забирая по одному, всех султан велел их умертвить, говоря: «Раз вы не были верны своему господину в его беде, то и со мной поступите также». Туда же к Баязиду был приведен князь Лазарь и воевода Краимир. Султан Мурад, его отец, и брат Мустафа оба лежали на носилках. И тогда сказал Баязид князю Лазарю: «Вот видишь лежащих на носилках моих отца и брата. Как ты смог дерзнуть противиться ему?» Князь Лазарь молчал. А Краимир воевода сказал: «Милый князь, отвечай султану, умная голова не пень от вербы, чтобы выросла второй раз». И тут князь Лазарь сказал султану: «Еще более удивительно, как твой отец смел покуситься на Сербское королевство. И я скажу тебе, султан Баязид: если бы я вначале знал, что я своими глазами ныне вижу, ты должен был бы лежать на третьих носилках. .Но сам бог так судил по нашим грехам., Пусть свершится божья воля». А потом султан Баязид велел обезглавить князя Лазаря, а Краимир, умолив султана, встал на колени и держал полу под головой князя Лазаря, чтобы она не упала на землю. А когда она упала на полу, поднес эту голову к своей и сказал: «Клянусь господу богу, где будет голова князя Лазаря, там будет и моя». Потом и он был обезглавлен, и обе головы упали вместе на землю.

Тогда же один янычар принес голову Милоша Кобылича и бросил ее перед султаном, говоря: «Султан, катятся головы жесточайших твоих неприятелей». Потом рацы, или сербы, которые были при султане Баязиде, выпросили тело Лазаря и отнесли его в один монастырь под названием Раваница ⁸¹ и там похоронили, и он был объявлен святым ⁸². Победив, султан Баязид остался на Косовом поле и на месте побоища там, где был убит его отец, соорудил памятник: на четырех столпах утвержден свод, покрытый оловом; и этот памятник стоит до сих пор ⁸³. [54]

ГЛАВА XVII. ЧТО ПРОИЗОШЛО СО СТЕФАНОМ ⁸⁴, ПЕРВЫМ РАЦКИМ ДЕСПОТОМ.

Султан Баязид правил после Мурада, своего отца, после того как он захватил Сербское королевство; славной памяти князь: Лазарь имел одного сына по имени Стефан и двух дочерей: одну — Деспину ⁸⁵, а другую — Мару. Султан Баязид взял себе в жены сестру Стефана, Деспину, и дал ему землю по эту сторону Моравы ⁸⁶, до Дуная. И этот Стефан был первым деспотой Сербского или Рацкого королевства ⁸⁷, а господарю Вуку султан дал землю, называемую Ситница. Его женой была другая сестра деспота — Мара. У этого Вука был сын по имени Георгий ⁸⁸. Потом султан Баязид, собрав войско, с деспотом ринулся на Венгрию через Саву ⁸⁹ и там, пограбив, спалив и поубивав, он вернулся назад и переправился на том месте, где теперь стоит Белград, а в то время он еще не был основан А тот самый первый турецкий набег на Венгрию произошел при императоре Сигизмунде ⁹⁰ или незадолго до него.

Тогда султан Баязид переправился через Дунай и сказав деспоту, своему шурину: «Деспот, останься здесь и поставь себе замок на этом месте ⁹¹; не двигайся отсюда, я предостерегаю тебя, что у меня много неприятелей при нашем дворе; если они будут посылать за тобой, не приезжай ко мне; а я тебя предоставлю самому себе, чтобы ты сохранил свою голову». Поблагодарив султана, деспот начал строить замок Белград, который стоит и поныне ⁹².

В то же время к султану Баязиду пришло посольство из Анатолии с вестью, что великий хан по имени Темир ⁹³, татарский властитель, пришел с большим войском на Персидскую землю. Услышал это султан, выступил против него и взял с coбою Георгия, племянника деспота и свою жену Деспину ⁹⁴ и двинулся за море через Анатолию в Персию к одной горе, которая называется Звезда. И там великий хан напал на него, и они бились четыре дня, и великий хан поразил султана Баязида наголову, а самого его взял в плен. Георгий же, раненый, бежал. И тогда привели к хану султана Баязида ⁹⁵, которому он приказал сесть вдали от себя; и приказал также привести жену ero Деспину, и хан повелел ей стоять перед собой и подносить вино. Так он сделал для того, чтобы досадить султану Баязиду, дабы он больше не брал с собой жену на войну. Он не хотел причинить ему вреда, но собирался отослать его со всеми людьми в его землю ⁹⁶.[56] Султан Баязид, видя, что его жена служит другому, от сильного огорчения отравился ядом из своего перстня, так как в нем был камень чудесной силы, и когда он его носил на руке, он помогал ему в различных делах, а когда он хотел кого-нибудь безболезненно умертвить, он поворачивал этот камень, чтобы тот выпустил из себя яд [или под камнем имел| яд в кольце] ⁹⁷ Итак, взяв этот перстень в рот и подержав его минуту, он умер. Видя этот горестный поступок, что сам султан отравился, великий хан сказал на своем языке: «Як кан дик смаки Мистур», т. е. «Странный человек — себя умертвил, а я его хотел достойно отпустить домой, и мне его жаль, что сам столь постыдно умертвил себя». Потом он всех пленных и. Деспину отправил с почетом, велев их проводить до Брусы, до земли. Так произошла эта битва турок с великим ханом. [57]

ГЛАВА XVIII. О ГОСУДАРСТВЕ ВЕЛИКОГО ХАНА И О РИМСКИХ ИМПЕРАТОРАХ.

Тогда у Тамерлана было пехоты шестьсот тысяч, а кавалерии четыреста тысяч. Великий хан является повелителем татар, а столица его находится в большом городе, который называется Хайтай, или Чагатач ⁹⁸, он лежит на север от восхода солнца. Господин (хан) является повелителем могущественным и независимым, с древности; некогда, в давние времена, его предок завоевал много земель на западе ⁹⁹, и поныне существуют памятные знаки там, где он бывал: в полях большие курганы, которые он приказал насыпать. Римские императоры издавна владели всем светом от востока до запада, вплоть до императора Константина Великого. Он уступил Рим святому отцу папе Сильвестру ¹⁰⁰, а сам отправился в Арбанасскую землю к одному городу по имени Драч ¹⁰¹. Когда он построил его, то ему не понравилось там жилище, и он поехал в Грецию, в город, который назывался Византии, и великолепно отстроив город, он приказал сделать его наподобие Рима и взял с собой всю римскую силу, выведя из Рима семь господ, которые в то время владели Римом. И из этих домов всегда один был императором, называясь Палеологи, т. е. издавна славные. Дома этих господ в Византии он велел соорудить наподобие тех, которые у них были в Риме ¹⁰², и дал этому городу название Стамбул ¹⁰³, как бы назвал императорской столицей, но теперь его называют Константинополь. Он приказал его также называть Новым Римом из-за величины и подобия Риму, но люди его называли Константинополь, т. е. город Константина ¹⁰⁴. А всю Македонскую землю, вплоть до Рима, он назвал Романия ¹⁰⁵.

В те времена императоры приезжали в Рим как полновластные правители, со свитой в сто человек, ибо еще существовало единство во святой церкви. Потом единство прекратилось после императора Льва ¹⁰⁶. Папа с римлянами захотели выбрать себе императора Карла ¹⁰⁷, из франков, и потом выбирали себе императоров из немецких князей, и обычай этот сохраняется и поныне. И с тех пор христианская империя стала шататься и никнуть, согласно некоему сочинению, которое гласит: «Горе тебе, семиглавый, ибо от тебя будет происходить все зло». А семиглавым обозначается Рим, ибо от него произошло семь домов, как мы выше писали. Мухаммед, видя такое несогласие среди христиан, отправился в персидские земли, проповедуя язычникам веру, и тогда вместо римского императора провозгласил султана [который правил в этих землях и позвал его на престол] ¹⁰⁸ в одном городе, который называется Мисир ¹⁰⁹, где он и по сей день властвует, и будет султан, или жолдан, править, пока над ними верховной является власть великого хана.[58]

Греки рассказывают об императоре Константине, что он был единым пастырем и было единое стадо в соответствии со словом евангелия ¹¹⁰, ибо он был освободитель христианства и языческое идолопоклонство упразднил. А иные слова говорят, что должен быть в судный день другой один пастырь и одна паства, что так понимается, что в судный день должен быть один судья, сын божий, [который будет судить живых и мертвых] ¹¹¹. Но в действительности будут два стада и два пастыря. Одно стадо в царстве небесном, а пастырь этого стада — сын бога живого, а другое стадо будет в вечном огне, а пастырь ему — диавол. И так это и есть, если посмотреть на нынешние времена, когда трудно быть одному стаду и одному пастырю, и если бог этого не изменит, тогда греки останутся уже в вечной неволе, ибо поганые множатся, возникают разные ереси и сильно вредят христианству, ибо нет тех, которые его бы обороняли и умножали, кроме польского короля Ольбрахта ¹¹², который много потерпел от людей своего государства, видимо, из-за того, что своих земляков он заставил трудиться за мир и свободу христианства, противостоя поганым. А святой отец папа в Риме со своим духовенством сидит спокойно, также и римский король в немецких землях пирует со своими рыцарями, так что о них ничего не слышно в Турции, ибо они ничего не предпринимают против поганых.

И потому и папа, и римский король, если будут долго взирать на это насилие и пролитие христианской крови, сами будут в ненадежном положении, ибо они сами будут виновниками гибели всей веры, от которой зависит все христианство; они могли бы с божьей помощью поднять христианство Римской империи и столицу, которой был Константинополь, освободить от поганых. А как это могло бы совершиться, об этом я потом с божией помощью расскажу. [59]

ГЛАВА XIX. О ВЕЛИКОМ ХАНЕ И О МУРАДЕ, СЫНЕ БАЯЗИДА.

Турецкий султан Мурад, третий сын Баязида ¹¹³ [после смерти своего отца] ¹¹⁴, должен был выплачивать великому хану дань потому, что тот победил его отца. Великий хан, называемый на их языке Цихан-шах, то-есть «Властитель всего света», повелел султану Мураду, чтобы он выплачивал ему каждый год сто тысяч дукатов, а потом освободил его от этой дани, чтобы (он) усерднее боролся с христианством, и вместо нее приказал давать тысячу войлочных попон, чтобы прикрывать коней зимой, и тысячу покрывал для лета. И таким образом великий хан жил с султаном Мурадом в мире.

ГЛАВА XX. О ПРАВЛЕНИИ СУЛТАНА МУРАДА И ЕГО СЧАСТЬЕ.

Султан Мурад правил после Баязида, своего отца, заключив союз с деспотом Стефаном. Потом деспот завоевывал Белград, и после этого долго жил деспот — этот как бы .удельный правитель или князь ¹¹⁵ С императором Сигизмундом ¹¹⁶ он жил в мире, приезжая к нему в Будзин ¹¹⁷, куда его ежегодно приглашал император, и он дал ему дом в Будзине — тот дом, в котором при короле Матиасе ¹¹⁸ жил архиепископ Острогомский ^118а; потом деспот Стефан, находясь на смертном одре, свою землю отдал племяннику по сестре Георгию, а Белград отдал императору Сигизмунду ^118б; и умер он на поле, которое называется Головы ¹¹⁹, и оттуда был перенесен в монастырь под названием Ресава ¹²⁰ и там погребен.

После его смерти Георгий Вукович, племянник его, стал деспотом, а Белград передал императору. И таким образом Белград добровольно перешел Венгерской короне. Потом турецкий [60] султан Мурад взял в жены дочь деспота по имени Mapа и потребовал от деспота, чтобы с ней отправил своего сына Григория; и он отправил своего сына к Мураду, и, пользуясь при этом дружелюбием, деспот просил у султана, чтобы он разрешил беспрепятственно строить монастырь, и это разрешил султан и поклялся ему не препятствовать и позволил, чтобы он строил надежный город, клянясь ему свое слово держать надежно и честно. Деспот, полагаясь на обещания султана, строил Смедерево ¹²¹, когда же Мурад услышал, что деспот строит крепость, то он прежде, чем тот успел ее достроить и покрыть медью, тотчас же повелел сына деспота — Григория, своего шурина, бросить в тюрьму и велел отвести его в замок Димотик, а сам пошел с войском, чтобы осадить Смедерево ¹²² Деспот, услышав, что султан идет походом, оставил своего второго сына в Смедереве ¹²³, а сам поехал в Венгрию к королю Владиславу ¹²⁴, брату Казимира, короля польского ¹²⁵. Султан, подойдя к замку Смедерево, обошел и осадил и захватил его по причине голода в нем и, захватив сына деспота, отослал к его брату в тюрьму. И таким путем он захватил всю Рацкую землю со всеми замками, а Смедерево ему добровольно досталось, и город предпочел (лучше) сдаться туркам, чем венграм, как об этом будет сказано ниже ¹²⁶.

Венгерский король Владислав в тысяча четыреста сорок пeрвом году от Рождества Бога, собрав войско, отважно напал на турецкого султана Мурада, а с ним был и деспот Георгий Вукович; они друг другу поклялись, что не разъедутся без боя ¹²⁷ Тогда они двинулись вместе через всю землю Рацкую и Болгарскую; около города Пловдива их настиг турецкий султан Мурад и задержал их в горах, не давая им подъехать к Пловдиву. Эти горы называются Золотыми воротами, хотя некоторые их   [61] называют Железными воротами ¹²⁸. А когда они проникли через горы в одну долину, то там их встретили султанские янычары, не давая им проехать к Пловдиву, так как там находится чистая равнина. Король Владислав, видя, что он ее не может переехать, приказал тут же вкапывать повозки, чтобы они не могли повернуть назад. Без ущерба вернувшись, король Владислав двинулся назад к городу София, а уже стояла осень и, не имея возможности остаться в этой земле на зиму, он, предав огню город, двинулся в Рацкую землю.

А когда он достиг города Пирота ¹²⁹, к нему пришли вести, что турецкий султан подошел к Софии, которую он сжег. Тогда он приказал деспоту, чтобы он шел сзади и понемногу двигался за ним со своим войском. И он шел, ожидая битвы, а когда они подошли к горе, называемой Рымовичи ¹³⁰, и король Владислав уже был там, к деспоту пришли вести о том, что турки идут за ними с большими силами. Тогда он (деспот), повернувшись против турок и ожидая их, сообщил королю, что эти турки с большой силой двигаются за ним, и просил, чтобы он всех пеших оставил при повозках, а сам со всем войском поспешил к нему. Однако прежде чем король прибыл, уже началась битва с турками, которая была такой жестокой, что все турки были поражены наголову, а высокие их сановники одни перебиты, а другие взяты в плен. И один друг султана, который был с ними, заменяя султана, был там убит, и до сих пор стоит знак на его могиле в местечке Тайяницы ¹³¹. И оттуда король Владислав, победив поганых, беспрепятственно с радостью двинулся в Рацкую землю и разместился на поле Добрыгич ¹³², намереваясь остаться там в Рацкой земле на зиму, а летом с божией помощью напасть на турок.

И туда пришло посольство от турецкого султана, прося, чтобы пленных сановников, которые были пойманы, он отпустил. Но он (Владислав) желал вернуть деспоту Смедерево со всеми замками и всей Рацкой землей, а также двух его сыновей, Георгия и Стефана. [Там был захвачен один турецкий гетман по имени Карамбег, и за него султан дал тысячу пятьсот золотых] ¹³³. Король Владислав, посоветовавшись с деспотом и другими сановниками, удовлетворил его просьбу, и султан послал одного сановника — Балтаоглы, называемого Секирчин сын, и тот по приказу султана отдал Смедерево деспоту со всеми замками ¹³⁴; были привезены и оба слепых сына. И тогда были выпущены из тюрьмы все, которых просил султан. Деспот Георгий, взяв все свои земли, стоял там с королем и со всем войском четыре недели, все имея в изобилии; потом король с радостью поехал в Венгрию, одержав победу над погаными; он заключил с ними перемирие на семь лет. И так закончилась эта счастливая битва. [62]

Турецкий султан стыдился того, что его не было в том вышеописанном бою, и от сильной печали он оставил империю и все свое государство передал сыну своему Мехмеду ¹³⁵, а сам вступил в орден, который называют дервишским. Дервиши подобны нашим монахам ¹³⁶, их храмы называются медресе, вроде наших монастырей; они имеют такой устав: ходят нагие и босые и, ничего не имеют на себе, кроме шкуры оленя или какого-нибудь иного животного. А некоторые носят одежду из войлока. по своему обычаю. Железными цепями они опоясываются крест-накрест и ходят с голой головой; детородные члены они оковывают железом, жгут огнем руки и режутся бритвами; в чем ходят, в том и спят, не пьют ни вина, ни какого кваса; никогда ничего не едят на обед, но всегда нищенствуют, а что. после обеда останется — отдают нищим; так же поступают они и с ужином. И никогда они не имеют ничего своего, только ходят по разным городам, как блаженные, и каждый день во время вечерни танцуют, сходясь в круг, один другому положив руку на плечо, кивая головами, подскакивая на ногах и громко восклицая «Лаилаха илла-ллах», что означает: «Нет бога, кроме Аллаха»; и они-очень быстро поворачиваются и так сильно кричат, что их далеко слышно, как будто бы лают псы, один грубо, другой тонко, и этот их танец называется сама; они смотрят на него, как на проявление великой святости и благочестия; и когда они так трудятся в этом танце, с них течет пот, а изо рта идет пена, как у бешеных псов; и от сильного изматывания они падают один за другим; и так, натрудившись, каждый идет в свою берлогу ¹³⁷. Султан тогда вступил в этот орден, считая, что он не достоин оставаться султаном, так как он лично не участвовал в битве. Сын Мурада Мехмед, когда его отец находился в монастыре, бросив все, отправился в леса, гоняясь за зверями и думая об охоте. Но при султанском дворе существует такой обычай, согласно которому каждую четверть года без исключения всем дворянам должно было выплачиваться жалованье, а тогда была пропущена выдача за две четверти года. Прид-ворные, видя такой беспорядок и беспечность султана, возмутились и истребили все дома наиболее знатных и наиболее богатых фамилий из султанского совета, так что ни один вельможа в Адрианополе не был оставлен ими. Однако городу никакого вреда не нанесли. А потом, собравшись, пошли туда, где молодой султан был на охоте. Затем они уничтожили все шатры совета, который был с султаном, и они все должны были разбежаться, кто куда мог, кроме молодого султана, который сам к ним пришел в глубокой тоске, не зная, что происходит и что могло бы быть причиной происходящего. И он стал так [63] у них спрашивать: «Мои милые ягнята, что случилось, в чем дело?». Они ответили ему: «Счастливый господин, произошло из-за твоего совета то, чего никогда не было со времен наших предков, и потому изволь узнать, что мы тебя не хотим иметь за господина, пока жив твой отец». И он поклялся немедленно послать за своим отцом, а все полагающееся им за службу выплатить и еще повысил оплату за службу каждому по полденьги на день, так что каждому пришлось по золотому и полорта ¹³⁸ за его службу, и таким путем этот бунт был усмирен.

Потом послали в монастырь за султаном Мурадом, говоря, чтобы он, «без промедления приехал, ибо янычары никому не хотят повиноваться, пока ты состоишь в ордене». Услышав об этой смуте, он приказал янычарам: «Если вы меня любите, то приготовьте мне чистый шалаш из зелени, и я к нему без промедления приеду». Султан сделал так потому, что он боялся некоей хитрости, ибо никому так не верил, как янычарам. А кто это такие — янычары, мы потом расскажем. Янычары, услышав о поручении своего господина, сейчас же с великой радостью бросились в леса, нанимая возы, чтобы привезти зелень. И так они разбили шатер, убрали его свежей зеленью для своего господина, и султан приехал на это место, которое было приготовлено. Туда же к нему приехал его сын Мехмед со всеми, служащими ему. Приветствовав султана, они просили, чтобы он им простил этот поступок, и он сказал своему сыну и всем другим: «Прощаю вам это, но, милый сын, сохраняй для себя янычаров, ибо это благо для тебя и для всего твоего государства». И так он исполнил долг султана и должен был вновь стать султаном и управлять людьми.

Король Владислав имел семилетнее перемирие с турецким султаном Мурадом ¹³⁹; и духовные, и светские властители, видя, как король ранее успешно воевал с погаными, подговорили его, чтобы он не соблюдал мира с турками ¹⁴⁰. И так астрологи, глядя на планеты, рыцарство, напиваясь вином, а Янкул, отец Матиаса ¹⁴¹, будучи правителем Венгерского королевства, уверили короля в том, что он будет иметь счастье в борьбе с турками. И тогда же король Владислав начал готовиться к войне с турками в лето господне тысяча четыреста сорок четвертого и послал к деспоту посла, чтобы он готовился выступить против поганых.

Деспот Георгий, узнав об этом повелении, весьма огорчился и послал своего друга Димитрия Райковича, знаменитого вельможу, к королю с такими словами: «Милостивый король, я внял твоей речи как первой, оставив за собой последнюю, и ты без [64] моего совета ничего не должен затевать против поганых. Я не знаю, кто тебе дал такой совет, что ты это не хочешь оглянуться и так неожиданно и без необходимости собираешься на поганых. И потому имей в виду, что я сейчас не могу быть готов выступать никаким образом, ибо ты хорошо знаешь, что мне досталась разоренная земля. Я должен некоторые города отстроить заново и снабдить их пушками. И потому прошу, чтобы ты отказался от этой войны до окончания срока мира. Ибо к этому времени я готовлю для твоей чести пятьдесят тысяч мужей. И я хочу свою старую голову сложить возле твоей. И даже, более, помогу тебе чем только смогу, в том числе и своей казной, чего ныне не могу сделать. Я советую твоей милости от этой войны отказаться; в свое время я хочу вести полки, как и ранее был, добиться с божьей помощью того, чтобы ты одержал победу над погаными»,

Услышав это повеление, деспот стал готовиться к встрече короля, как то подобает господину, поставил чистые и лучшие шатры, но сверх того приготовил одну очень дорогую, украшенную золотом и жемчугом икону, а так же породистых коней и множество других вещей, которые служат дарами. Потом король Владислав со всей своей силою двинулся к Белграду, чтобы переправиться через Дунай, а из Белграда поехал к деспоту в Смедерево и там встал перед городом с добрым намерением, чтобы все войско переправилось через Дунай. И король был одарен деспотом вышеописанными дарами и еще пятьюдесятью тысячами дукатов. И он со слезами просил короля, чтобы он ехал домой, а на эту войну не ходил, но Янкул, будучи при том, отвечал ему: «Господин деспот, не может быть иначе, и ты должен выступить против поганых». Посмотрел король на деспота, а деспот на него. Видя, что иначе, чем сказал Янгул, не будет, они, горестно попрощавшись, разъехались ¹⁴², ибо Янкул обладал большей властью, чем сам король, и никому не желал уступать королевства. И потому он упрекнул деспота и говорил, что было бы благом быть вместе с королем.

Двинувшись тогда, король Владислав пошел равниной вдоль Дуная к городу Видину ¹⁴³, который он велел ограбить и спалить, и оттуда отправился весьма далеко через турок вплоть [65] до Варненского поля близ Черного моря. Турецкий султан Мурад подошел туда же, и сошлись оба войска: христианское и поганское, и битва началась в понедельник. Христиане вначале дрались счастливо, и у них все шло счастливо, так же и на второй и на третий день. И так было до тех пор, пока вся поганская кавалерия не была разгромлена наголову так, что только султан остался один с янычарами на поле битвы.

Янычары, видя, что их дело плохо, присмотрели одно место между ущельями, под горами либо глубинными оврагами и между высоким вереском, так чтобы наши не могли увидеть этих ущелий. И начали янычары убегать, обступив султана, чтобы он не уехал, и, пройдя между ущельями, встали посреди них и замаскировали вереском, а было то в вечернее время. Видя это, Янкул уговорил короля, чтобы он двинулся на них со своей ратью, ибо эти люди уже разбиты, и он сможет добыть себе честь; тогда король, не медля, прямо двинулся на них, опустив забрало шлема, покрывшись ветвями, и стремительно помчался к ним, желая быстро на конях поразить их и уничтожить, видя, что все они пешие. И так поспешив, не видя ущелий, они в них попадали так, что заполнили все их дно, а потом янычары, примчавшись к ним, били и убивали их, как хотели. Король Владислав остался в том ущелье, а Янкул-воевода отступил назад без всякого препятствия, ибо турки были поражены наголову и не было никого, кто бы за ним гнался. Турецкий султан от этой победы скорее был печален, чем весел, и говорил, что не хотел бы вторгой раз выиграть такой битвы ¹⁴⁴.

О короле христиане ничего не знали, куда он делся, и поганые тоже не знали, был ли он в этом рву. Много вельмож и слуг его осталось там, янычары многих поймали, а потом стали выволакивать убитых, ища денег и сдирая с них одежды. И так один янычар напал на короля, не зная, что это был король; имя его (янычара) было Бухрикадер. Увидя дорогое оружие, на шлеме перья с дорогой небольшой застежкой, он отрезал ему голову и так с пером и шлемом принес к султану и, бросив ее перед ним, сказал: «Счастливый государь, вот голова какого-то знатного твоего неприятеля». Султан сейчас же послал за пленниками, что были взяты, чтобы они сказали, чья это была голова; а были среди пленных некоторые королевские слуги, и их спросили, они сказали, что это, несомненно, королевская голова. Некоторые слуги, глядя на королевскую голову, в глубокой тоске кричали и плакали, а султан с великой радостью велел тотчас же всем пленникам отрубить головы, а с королевской головы, сняв с нее шлем, велел содрать кожу и эту кожу набить благовонными травами с ватой, чтобы она не испортилась, а волосы на ней велел расчесать и окрасить золотисто-пурпурной краской и велел ее насадить на шест и носить по своим городам, возглашая: «Вот как господь бог дал мне победить неприятеля». А те, кто эту голову носил, были одарены [66] знатными вельможами и горожанами так, что каждому досталось по нескольку сот золотых. Король Владислав имел одну штанину красную, а другую черную, и поэтому дворяне султана тоже несколько лет в знак победы носили те же цвета. волосы же его были густые, жесткие и темные. [Потом, приехав в Адрианополь, султан эту голову послал калифу] ¹⁴⁵, а того янычара, который голову отрубил, он сделал знаменитым воеводой и дал ему с достатком коней и денег, так что он стал большим вельможей; многих других он также щедро одарил. Вот как везло этому султану, турецкому монаху ¹⁴⁶.

А когда уже истекли семь лет мира, который был заключен с султаном Мурадом, воевода Янкул в лето господне тысяча четыреста сорок восьмое отправил посольство к деспоту, напоминая ему, чтобы он с ним выступил против турок ¹⁴⁷. Деспот ему отвечал: «Ты хорошо знаешь, что мы заключили мир с турецким султаном на семь лет, и султан поклялся нам, что не нарушит его эти семь лет, как и мы поклялись б том же. Ты же подговорил славной памяти короля Владислава на то, чтобы мир с турками не соблюдать, и начал войну с ними без моего совета и без моего ведома. А я не мог быть готов с теми, которые столь спешат, и должен был не ехать с королем, а что вы там нашли — известно всем землям. Я и по сей день об этом горюю, а тем более скорбел в то время. И потому, господин Янкул, господин губернатор, знай, что я тебе без короля не обещаю выступать против турок. И прежде так сделайте, чтобы вы имели у себя короля, а тогда и я готов со всеми другими рядом с королем ехать беспрекословно. А если, несмотря на этот мой совет, вы пойдете на турок, запомните, что будете меня вспоминать там, где мой совет будет для вас уже бесполезен». Губернатор, услышав эти слова, посмеялся над ними и сказал: «Господь бог поможет мне победить поганых, а вас найти в Смедереве». На эту речь деспот отвечал: «Пусть идет с господом богом, и за то, как он думает о нас, пусть так же господь ему воздаст».

Потом губернатор отправил к деспоту гонца с просьбой, чтобы он его свободно пропустил через свою землю вплоть до Косова поля, и тот немедленно дал приказ по всей своей земле, чтобы его свободно пропускали и оказывали добрый прием, как ему самому. Таким образом, он взял его под свое покровительство ¹⁴⁸. Потом губернатор двинулся со всем своим войском на Косово поле и там, увидев мощь и огромную силу турецкого султана, написал ему такое письмо: «Султан, у нас нет стольких людей, как у тебя, и хотя я их имею меньше, поистине знай то, [67] что они добрые воины, стойкие, искренние и мужественные». Султан отвечал Янкулу: «Янкул, я предпочитаю иметь полный колчан обычных стрел, чем шесть или семь позолоченных». Начался бой утром в четверг, и бились они вплоть до вечера субботы. Всадники поганых были поражены наголову, но потом оправились. Видя это, губернатор повернул на придворных и был там разбит, так что едва сам с приближенными убежал в горы, а все иные остались на поле и были поражены наголову. Султан Мурад приказал все головы складывать на холме. И так он одержал победу на Косовом поле, и таким образом завершилась эта несчастная и печальная битва ¹⁴⁹.

Губернатор приехал в иную область, называемую Загорье ¹⁵⁰, в которой правил Белмужевич Стефан, и Янкул был приведен к нему, а он отвел его [к деспоту в Смедерево. Деспот, одарив его, отпустил себе на горе] ¹⁵¹ в Венгрию ¹⁵². Как говорят: дурному никогда не делай добра, и потом деспот имел много неприятностей от турецкого султана за то, что он отпустил его из своей земли, ибо если бы султан знал, что он находится в Смедереве, он бы его сразу же захватил. И поэтому деспот не хотел, чтобы он долго был при нем и чтобы султан узнал об [68] этом. Потом через два года Мурад умер, а сын его Мехмед стал султаном, и это было для него легко, ибо у него не было никакого другого брата. [А другие говорят, что имел, но велел его убить] ^152а.

Потом султан Мехмед счастливо правил после своего отца Мурада ¹⁵³. И был он очень хитрый и кого только мог, обманывал с помощью перемирия; он редко держал слово, а когда кто-либо упрекал его за это, он набрасывался на него, как безумный. И он послал к деспоту жену своего отца Мурада, свою мачеху, его дочь по имени Мара; отправив ее с почетом, он выделил ей две области: Теплицу и Глипотлицу ¹⁵⁴ и заключил с деспотом такое соглашение: покуда он жив, его сын Лазарь никогда не будет желать ему зла, и обусловил, чтобы он присылал ему на его нужды пятнадцать сотен коней и чтобы каждый год давал ему дань — пятнадцать тысяч золотых. Всему этому деспот подчинился и в полной мере это исполнил. Когда об этом услышали рацы, они выступили против этого, ибо они знали, что султан не станет выполнять такое соглашение, потому что он (сказали они деспоту) хочет или тебя обмануть, или кого иного, а когда он победит кого-то иного, тогда он внезапно начнет борьбу с нами, и это было правдой. И поэтому-то (объясняли они) он (султан) заключил соглашение с деспотом, чтобы себя обезопасить. Деспот отвечал своим подданным: «Я должен на это пойти до того времени, пока в Венгрии не будет короля», ибо Янкулу он не верил. И так, по этой причине был заключен мир.

Мехмед, заключив мир с деспотом, потом заключил его и с греческим императором ¹⁵⁵, обещав соблюдать его верно и тайно; после этого соглашения он пошел войной на одного языческого князя, которого звали Караман, правителя древнего и знаменитого государства; некоторые говорили о нем, что он был потомком царя Дария; захватив некоторые его замки и города, султан занял их своими войсками и вернулся в свою землю ¹⁵⁶. [Землю этого князя называют Карамания, то есть Киликия] ¹⁵⁷.

(пер. А. И. Рогова)
Текст воспроизведен по изданию: Записки янычара. М. 1978

© текст -Рогов А. И. 1978
© сетевая версия - Тhietmar. 2002
© дизайн - Войтехович А. 2001