Библиотека сайта  XIII век

ПАВЕЛ ЮСТИН

ПОСОЛЬСТВО В МОСКОВИЮ 1569-1572

MATKA MOSKOVAAN 1569-1572

Павел Юстен: протестантский епископ и королевский дипломат

На протяжении XVI века шведские короли из династии Васа нередко использовали епископов для ответственных дипломатических поручений. Высшие иерархи протестантской церкви обладали важными качествами, необходимыми для дипломатической службы: они были хорошо образованны, знали иностранные и древние языки, умели составлять документы, и наконец, благодаря своему духовному сану они имели высокий моральный авторитет. Автор публикуемых записок Павел Юстен (Паавали Юустен) стал епископом новой Выборгской епархии в 1554 г., а позже, в 1563 г., он занял епископскую кафедру города Турку, тогдашней столицы Финляндии.

Хотя сохранившиеся биографические данные о Юстене весьма скупы, они все-таки позволяют составить общее представление о карьере и мировоззрении этого человека. ¹ Юстен родился между 1516 и 1520 гг. в Выборге. Там же он начал свое образование, поступив в местную [9] школу. Главным предметом в выборгской школе была латынь, однако классические авторы изучались в очень небольшом объеме, а само обучение основывалось преимущественно на диктантах и зубрежке. Только благодаря появлению в школе на короткое время датского священника, некоего Клеменса, юноша смог познакомиться с произведениями таких латинских авторов, как Теренций и Виргилий, и тем самым впервые соприкоснулся с классической латынью.

После смерти родителей Юстен перебрался в Турку, где продолжил обучение в школе при кафедральном соборе под руководством Томаса Кеийои, выпускника протестантского университета в Виттенберге, В то время многих успевающих учеников, к числу которых принадлежал и Юстен, часто забирали на службу в качестве чиновников и писарей, порой даже не дав закончить учебу. Чтобы избежать этой незавидной участи, Юстен заручился покровительством местного епископа и принял духовный сан (1540 г.). На некоторое время его послали обратно в Выборг руководить тамошней школой, а в 1543 г. Юстен отправился для продолжения своего образования в Виттенбергский университет. Через этот лютеранский университет прошло несколько студентов из Финляндии, ставших впоследствии видными религиозными и культурными деятелями.

В то время Виттенбергский университет находился под влиянием ведущих деятелей немецкой Реформации — Лютера и Меланхтона, причем последний из них стал первым профессором греческого языка в этом университете. Благодаря Меланхтону преподавание в университете было преобразовано в соответствии с принципами гуманизма и включало грамматику, риторику, поэзию, историю и древнегреческую литературу. По представлениям Меланхтона, без изучения всех этих дисциплин невозможно было глубоко понять и проповедовать Священное писание. Кроме того, Меланхтон особо подчеркивал важность изучения различных наук, необходимых для познания природы.

Юстен не оставил нам никаких подробностей о своем [11] обучении в Витгенберге, но все-таки упомянул некоторых университетских преподавателей, читавших лекции по латинской литературе, экзегетике, немецкой, всеобщей и церковной истории. Кроме того, сохранился документ об обучении Юстена, составленный собственноручно Меланхтоном, однако достоверность этого источника вызывает у исследователей определенные сомнения. Согласно Меланхтону, студент из Финляндии изучал греческий и иврит, экзегетику Нового и Ветхого Заветов, «историю истинной веры», философию, диалектику, этику, физику, астрологию. Таким образом, получается, что Юстен слушал курсы по всем предметам, преподаваемым тогда в университете, за исключением латинской и древнегреческой классической литературы. В свидетельстве Меланхтона также имеются и некоторые фактические ошибки. ² По окончании университета Юстен не получил степени магистра. Впрочем, в то время далеко не все студенты становились магистрами.

Несмотря на особое внимание к преподаванию классической литературы в Витгенберге, в произведениях Юстена мы встречаем очень мало ссылок на классических авторов. Он только изредка упоминает Теренция и Виргилия, чьи работы были знакомы ему еще по Выборгской школе, а также Солона и Овидия. В этом смысле стиль Юстена заметно отличается от работ известного деятеля Реформации и создателя финского литературного языка Микаэля Агриколы, который обильно цитировал Цицерона, Плиния Старшего, Виргилия и других древних авторов. Лишь в редких случаях Юстен обращался в своих произведениях к сюжетам античной мифологии и литературным аллюзиям. Один из таких немногих эпизодов встречается в публикуемом отчете Юстена о путешествии в Россию, где упоминается некий слепец с мечом, угрожавший членам посольства во время переговоров в Новгороде в январе 1570 г. Исследователи видят здесь [13] аллюзию с мифическим циклопом Полифемом, который угрожал Одиссею и его спутникам. ³

За годы учебы в Виттенберге Юстен несомненно расширил свои познания в латыни. Тем не менее Ииро Каянто, специально изучавший латинский язык Юстена, отмечает, что епископ, как и другие деятели финской Реформации, все-таки знал латынь не на том уровне, как этого требовал Меланхтон. Для Юстена главным источником познания всегда оставалась Библия, а не произведения классических авторов, поэтому его знание латыни не отвечало высоким стандартам гуманистического образования, сформулированным Меланхтоном. ⁴

Благодаря образованию, полученному в Виттенбергском университете, по возвращении в Финляндию Юстен сделал впечатляющую карьеру, достигнув вершин тогдашней церковной иерархии. Вернувшись из Виттенберга в 1547 г., он, как уже отмечалось, сначала стал епископом в Выборге (1554 г.), а позже — в Турку (1563 г.). По своему положению Юстен теперь должен был проводить королевскую политику в восточной провинции. В 1569-1572 гг. Юстен был с посольством в России, в результате чего на свет появился публикуемый здесь отчет о путешествии. После возвращения из Московии Юстену было пожаловано дворянское звание (вероятно, в 1572 г.). Он умер в 1576 г. и похоронен в кафедральном соборе Турку, его могила до настоящего времени не сохранилась. [15]

Время епископства Юстена совпало с периодом церковных реформ, начатых шведским королем Юханом III. После того, как отец Юхана, Густав Васа (правил с 1523 по 1560 г.), решительно реформировал шведскую церковь в духе лютеранских идей, в культурной и духовной жизни Швеции и Финляндии стали происходить важные изменения. В русле идей Лютера о распространении богослужения на национальном языке в Финляндии в ходе Реформации стали появляться переводы фрагментов Священного писания и служебных книг на финском языке, чем была заложена основа для формирования финской литературы. Как уже отмечалось, основоположником подобной переводческой деятельности был выпускник Виттенбергского университета и предшественник Юстена по епископской кафедре в Турку Микаэль Агрикола. Продолжая начатую им работу, Юстен подготовил новое издание службы Агриколы на финском языке.

С другой стороны, при Юстене королевская власть во многом переменила свое отношение к реформированию церкви. В отличие от своего отца Юхан III отнюдь не был решительным противником католицизма. По всей видимости, идеалом Юхана было раннее христианство, еще не разделенное на разные конфессии, а в целом его теологические представления имели эстетствующий и несколько поверхностный характер. Следует также учитывать, что на религиозные взгляды Юхана III серьезно влияла его супруга Екатерина Ягеллонка, ревностная сторонница католической церкви.

Лояльное отношение Юхана III к католицизму проявилось в его нововведениях в сфере церковной жизни. В их числе публикация нового служебника (так называемая «Красная книга», 1577 г.), согласно которому в практику богослужения возвращались некоторые элементы католической мессы. В католическом духе преобразовывалась и церковная администрация. В частности, по распоряжению короля при кафедральном соборе [17] Турку была восстановлена старая система епархиального управления. ⁵

Попытки частичной реставрации католицизма при Юхане III не встретили заметного сопротивления среди духовенства и населения Финляндии. Даже главный деятель Реформации в Финляндии Микаэль Агрикола в свое время проводил епископские мессы в традиционном духе. Ко времени реформ Юхана идеи протестантизма еще не успели пустить глубокие корни среди широких слоев населения. Умеренная реакция на инициированные королем нововведения также объясняется определенными особенностями политической ситуации в Финляндии. Епископ Юстен опасался втягивать финскую церковь в конфессиональные споры во время военных действий между Швецией и Россией. Он полагал, что в условиях постоянных военных действий церковь в Финляндии должна была выполнять роль своеобразной сторожевой вышки, удерживая паству от раздоров и смуты. Среди главных врагов финляндской церкви Юстен называл русских, датчан и поляков. Трактуя политические события в духе христианской теологии, епископ писал, что эти враги стремились уничтожить само имя Швеции, и уподоблял шведское государство народу, избранному Богом. ⁶

В исторической литературе существуют разные мнения о характере отношений между Юстеном и королем Юханом III. Историк финляндской церкви Кауко Пиринен отмечает, что Юстен получил епископскую кафедру еще в то время, когда на шведском престоле сидел Эрик XIV, [19] политическии соперник Юхана, а сам Юхан находился в заключении. Хотя после восшествия Юхана на престол Юстен принес присягу на верность новому королю, тот все-таки с подозрением относился к епископу и назначил настоятелем собора Турку своего верного сторонника, приставленного надзирать за Юстеном. Другой историк, Юкка Паарма, напротив, считает, что король Юхан III с самого начала благосклонно относился к Юстену, что выразилось в назначении епископа главой ответственной миссии в Россию.⁷ Аргумент о назначении Юстена главой посольства, на наш взгляд, не свидетельствует об особой близости короля и епископа. Первоначально король предполагал поставить во главе посольства других лиц, и только в самый последний момент миссию приказали возглавить Юстену. Поскольку у Юстена не было никакого опыта дипломатической работы, ему приходилось во многом полагаться на других членов посольства, посещавших ранее Россию.

Вообще Юстен чувствовал себя намного увереннее за литературной работой, чем за столом дипломатических переговоров. Литературный труд Юстен считал важнейшей частью своей пастырской деятельности. Даже в России, в тяжелых условиях заточения, он не оставлял работу над своими произведениями. Более того, литературная деятельность Юстена фактически началась как раз во время его пребывания в Московии. Именно во время посольства Юстен написал на латинском языке «Толкование на учение о воскресеньях и важных праздниках» («Explicatio evangeliorum dominicalium et praecipuorum festorum»). До нашего времени сохранилось только предисловие к этому произведению, посвященное истории Реформации в Финляндии. Кроме того, находясь в России, епископ подготовил и перевел на финский язык «Катехизис» (опубликован в 1574 г.), а также составил отчет о своем путешествии. После возвращения Домой Юстен написал церковный устав (1573), «Хронику [21] финляндских епископов» и службу на финском языке. ⁸ Таким образом, из шести известных произведении епископа половина была написана во время его пребывания в России, а остальные работы появились после возвращения посольства. По всей видимости, подвергаясь унижениям и опасностям в чужой стране, Юстен обратился к литературному творчеству как к богоугодному делу, с помощью которого он надеялся пережить все испытания, выпавшие на его долю. В практическом смысле литературному творчеству способствовал избыток свободного времени, который появился у Юстена во время заключения.

Одна из ведущих тем литературного наследия Юстена — история церкви в Финляндии и взаимоотношения католичества и протестантизма. Во времена Реформации церковная история постоянно использовалась в пропагандистских целях. С помощью исторических штудий протестантские идеологи стремились показать моральный упадок, запустение католической церкви, изображая протестантскую церковь как возврат к истинной «примитивной» церкви, свободной от пороков католицизма. ⁹ Отчасти такой подход разделял и Юстен, но в целом антикатолическая пропаганда встречается в его произведениях гораздо реже, чем у других протестантских авторов. Умеренные идеологические взгляды Юстена объясняются несколькими причинами. В политическом плане епископ должен был учитывать либеральные религиозные взгляды короля Юхана III и его симпатии к католичеству. Осторожный подход Юстена к церковной истории также объясняется образованием, полученным в Виттенберге, и, в частности, влиянием его учителя Меланхтона. Считая, что на протяжении своей истории церковь утратила чистоту раннего христианства, Меланхтон в то же время подчеркивал, что среди духовенства всегда оставались избранные Богом [23] священники, верные апостольским заветам. Основываясь на подобных идеях Меланхтона, Юстен нередко подчеркивал в своих произведениях не конфликт между католической и протестантской церквами, а, напротив, преемственность в истории финляндской церкви, особенно в истории епархии Турку. ¹⁰

Вообще отношения католицизма и протестантизма в истории церкви освещаются в различных произведениях Юстена с разных точек зрения. Так, в предисловии к написанному в России «Толкованию на учение о воскресеньях и важных праздниках» Юстен, в полном соответствии с протестантской традицией, красочно описывает жалкое состояние церкви до начала реформ, невежество католических священников, их мздоимство и пренебрежение пастырскими обязанностями. Согласно Юстену, лишь немногие представители духовного сословия сохранили чистую веру в неприкосновенности до тех пор, пока Густав Васа не утвердил истинное учение Христа по всему королевству.

С другой стороны, в написанном тогда же отчете о путешествии епископ демонстрирует индифферентное отношение к католицизму и межконфессиональным различиям. Лишь в отдельных местах своего рассказа Юстен высказывает взгляды, характерные для протестантского восприятия России. В частности, он отмечает значительное количество монахов, встречавшихся в окрестностях Новгорода. Тема монашества часто встречается у протестантских авторов, которые никогда не упускали случая подчеркнуть, что в России монахов даже больше, чем в государствах, подвластных папе. ¹¹ Также характерно, что для датировки событий Юстен использовал в своем отчете церковный календарь, основанный на религиозных праздниках, но при этом игнорировал те праздники, которые не были приняты лютеранской церковью ¹². [25]

Следует, однако, заметить, что все вышеуказанные моменты, связанные с протестантскими взглядами автора, не играют в его повествовании заметной роли. Компромисс между лютеранством и католичеством, которого Юстен старался придерживаться в своей пастырской деятельности, особенно заметен в заключительной части отчета. Заканчивая рассказ о своем посольстве, автор обратился с призывом к королю Швеции объединиться с королем Польши во имя своей славы, защиты своих королевств (поразумевается защита от Московии) и во имя Господа Иисуса Христа. Трудно представить подобный призыв к единению протестантского и католического монархов у авторов из каких-нибудь других лютеранских стран. Как правило, в своих отчетах о путешествиях в Московию протестанты всячески подчеркивали сходство между православной и католической церквами, притом последняя всегда представлялась как главный враг любого протестантского правителя. ¹³ Как видим, у Юстена конфессиональные различия между протестантством и католичеством отошли на второй план перед политическими соображениями. Столь неожиданный либерализм протестантского епископа объясняется особыми отношениями между королевскими домами Швеции и Польши, возникшими в результате брака Юхана и Екатерины, а также прокатолическими симпатиями Юхана. При создании отчета Юстен не мог не учитывать всех этих аспектов. Поэтому в своем призыве к объединению протестантской Швеции и католической Польши он выступает скорее как дипломат и весьма ловкий придворный, нежели как защитник «истинной христианской веры».

В главном произведении Юстена, «Хронике финляндских епископов» («Catalogus et ordinaria successio episcoporum Finlandensium»), тема антикатолической пропаганды также не получила заметного развития. Эта работа, основанная на средневековой хронике, содержит [27] жизнеописания 27 финляндских епископов, начиная от св. Генрика, крестившего Финляндию, и заканчивая самим Юстеном. При работе над биографиями древних епископов Юстен, по всей видимости, ограничился лишь стилистической обработкой и некоторым дополнением своих источников. В то же время заключительная часть произведения, посвященная епископам XVI века, написана полностью Юстеном.

В своих литературных произведениях Юстен выступает верным сторонником королевской власти, однако самым ярким подтверждением его лояльного отношения к Юхану III стала дипломатическая миссия Юстена в Россию.

* * *

Первоначально шведское посольство к царю должны были возглавлять Б. Эрикссон и Г. Свенссон, однако из-за болезни первого и преклонного возраста второго никто из них так и не отправился в Россию. Вместо них руководство посольством в последний момент было возложено на Юстена, и теперь ему предстояло выполнить чрезвычайно тяжелую миссию, с которой было бы нелегко справиться даже опытному дипломату. Кроме того, перемены в руководстве посольства не были отражены в верительных грамотах, врученных русской стороне, что вызвало дополнительное раздражение московских дипломатов.

Политическая ситуация вокруг посольства Юстена была исключительно сложной. В качестве дипломата Юстен оказался втянутым в глубокий политический и династический конфликт между Россией и Швецией, истоки которого восходят к условиям русско-шведского договора, заключенного в 1567 г. между царем Иваном IV и представителями короля Эрика XIV. ¹⁴ В условиях войны между [29] Россией и Польшей Иван IV искал разные пути воздействия на своего главного противника, польского короля Сигизмунда II Ягеллона. Шведский король Эрик XIV, в свою очередь, стремился укрепить свои позиции в конфликте между Швецией и Данией. При таких обстоятельствах в 1567 г. Россия и Швеция заключили союзный договор, что само по себе было вполне естественно, если бы не один из пунктов этого соглашения. Речь идет об известном «деле Екатерины Ягеллонок», сестре польского короля Сигизмунда II. Еще в 1560 г. во время переговоров между Россией и Польшей царь Иван IV высказал идею о своей женитьбе на Екатерине, и эти брачные планы сначала были поддержаны Сигизмундом. Однако в конце концов дипломатические переговоры зашли в тупик, и вместе с ними прекратились разговоры о браке русского царя и польской королевны. Вместо того, чтобы отправиться в Московию, Екатерина вышла замуж за брата Эрика, Юхана, герцога Финляндского. Эрик считал Юхана своим политическим соперником и приказал бросить его в тюрьму. Екатерина же превратилась в разменную фигуру в политической игре Стокгольма и Москвы. Согласно договору 1567 г., союз между двумя странами мог быть заключен только в том случае, если Эрик передаст Екатерину русскому царю. С ее помощью Иван IV надеялся склонить польского короля Сигизмунда к миру, хотя не совсем ясно, как эти планы должны были реализоваться на практике. Кроме того, через брак с сестрой польского короля царь в перспективе мог претендовать на занятие польского престола. ¹⁵ [31]

С учетом всех вышеуказанных обстоятельств русская сторона проявила в «деле Екатерины» исключительную настойчивость. В 1567 г. в Стокгольм отправилось посольство боярина И.М.Воронцова с целью привезти Екатерину в Москву. Прибытие русского посольства в столицу Швеции поставило короля Эрика перед неразрешимой дилеммой. Отказ от передачи Екатерины означал бы полный разрыв с Московией, в то время как выполнение всех условий циничной сделки вызвало бы волну возмущения по всему королевству. Эрик так и не смог найти выхода из тупикового положения. Его дальнейшие поступки, необъяснимые с точки зрения нормальной логики, свидетельствуют о том, что его разум на время помутился.

Однажды в мае 1567 г. король посетил нескольких дворян, заключенных в замке Упсала по обвинению в государственной измене, и стал просить их о прощении за ложные обвинения. Затем Эрик удалился, но потом неожиданно вернулся и собственноручно убил одного из знатных дворян, приказав своим телохранителям расправиться с остальными заключенными. Долгое время король в одиночестве скитался по лесам, и когда один из придворных обнаружил Эрика, король убил и его. В течение последующих шести месяцев рассудок Эрика был настолько помрачен, что он не мог управлять королевством. В такой ситуации влиятельные политические деятели все чаще приходили к мысли о том, что Эрика должен сменить на престоле его брат Юхан, находившийся в заключении. Сам Эрик из-за повредившегося разума в какой-то момент даже стал считать, что это он, а не Юхан находится в тюрьме. В конце концов по приказу Эрика Юхан был освобожден — шаг, оказавшийся в конечном счете для Эрика роковым. Хотя в начале 1568 г. его состояние настолько улучшилось, что он снова вернулся к активному управлению государством, аристократы больше не хотели мириться с непредсказуемым поведением короля. В июле всю страну охватило восстание, которое завершилось в сентябре триумфальным вхождением Юхана в Стокгольм и последующим арестом Эрика. Спустя шесть месяцев Юхан был официально коронован как король Швеции Юхан III. [33]

Во время беспорядков в Стокгольме русское посольство подверглось нападению толпы, которая ворвалась в резиденцию послов, издевалась над ними и разграбила их имущество. Сейчас трудно сказать, кто организовал выступление против русского посольства в Стокгольме. Без сомнения, Юхан имел все основания быть недовольным миссией Воронцова, прибывшей затем, чтобы увезти его законную жену. В то же время Юхан отчетливо сознавал, что расклад сил на международной арене вынуждал Швецию искать сближения с Россией. По всей видимости, он мог поступиться личными антипатиями в пользу государственных интересов. В специальной статье о взаимоотношениях между Юханом III и Иваном IV Яакко Лехтовирта отмечает, что Юхан, скорее всего, не был причастен к нападению на послов, хотя позже он предполагал использовать их в качестве заложников при переговорах с московским царем. По приказу короля Воронцова с товарищами около полугода продержали в заключении в Турку. ¹⁶

О намерении Юхана III сохранить мирные отношения с Россией свидетельствует и поспешное отправление в Россию посольства, возглавляемого Юстеном. Уже через два дня после коронации Юхана епископ получил задание отправиться в Россию для обсуждения условий мирного договора с царем Иваном IV. В грамоте, переданной с епископом, Юхан III предлагал Ивану IV заключить мир на таких же условиях, как при Густаве Васа и Эрике XIV, прекратить военные действия в Ливонии и Финляндии и разрешить свободную торговлю шведским и русским купцам. О деле Екатерины король упоминал очень коротко, деликатно назвав весь план «нехристианскими мыслями». ¹⁷ Юстен и его спутники пересекли русскую границу 7 сентября 1569 г. По прибытии в [35] Новгород 14 сентября они были встречены русскими представителями. При обмене традиционными приветствиями шведы заявили, что они находятся в добром здравии и получали достаточное количество провизии при передвижении по русской территории. Таким образом, в течение первой недели пребывания в России Юстен не испытывал никаких трудностей, хотя позднее в своем отчете он будет утверждать, что с самого начала его путешествие было исполнено тяжелых испытаний и зловещих примет. ¹⁸

Первые признаки грядущих несчастий проявились только 15 сентября, когда в ответ на приглашение начать переговоры с новгородским наместником князем П. Д. Пронским шведские послы заявили, что они уполномочены говорить только с самим царем. Истоки данного конфликта кроются в споре о дипломатическом ритуале, существенно осложнявшем русско-шведские отношения того времени. Шведские представители настаивали на прямых переговорах с царем, в то время как русская сторона считала, что по своему статусу шведский король недостоин обращаться непосредственно к московскому царю и должен вести переговоры только с новгородским наместником (подробнее см. статью Г. М. Коваленко в данном издании). В ответ на слова послов Пронский заявил, что он ни при каких обстоятельствах не пропустит их дальше в глубь русской территории.

Представители шведского короля явно не осознавали всей серьезности сложившейся ситуации. С изрядной долей самонадеянности Юстен сообщает в отчете, что русские, [37] по всей видимости, просто проверяли, насколько упорно шведские послы готовы были отстаивать свою позицию. В связи с этим возникает вопрос, в какой мере Юстен и его коллеги были информированы о происходящих вокруг них событиях. Обычно русские власти старались всячески ограничить контакты иностранных послов как с их соотечественниками в России, так и с представителями местного населения. Послам категорически запрещали покидать территорию резиденции, все продукты и другие необходимые припасы им доставляли специально приставленные русские охранники. Еще до прибытия Юстена в Новгород местные власти получили распоряжение из Москвы строго следить за тем, чтобы шведские послы не могли свободно перемещаться по улицам и чтобы с ними никто не общался без официального разрешения. ¹⁹

В то же время отчет Юстена показывает, что несмотря на все меры, принимаемые русской стороной, члены посольства знали о главных событиях, происходивших в России. Так, в отчете зафиксированы сведения о смерти царицы Марии Темрюковны и информация о прибытии в Россию ливонского посольства. Хуже обстояло дело со сведениями о международном положении; в частности, Юстен не знал, закончилась ли война между Швецией и Данией. Таким образом, характер сведений, сообщаемых Юстеном, показывает, что он имел информаторов среди лиц, находившихся в Новгороде, и ему были известны те события, о которых знали в городе. Весьма вероятно, что подобные информаторы действовали с ведома местных властей.

Вообще русская сторона использовала самые разные средства для оказания давления на шведских представителей. Сразу после получения первых известий о посольстве Юстена царь приказал давать послам провизии меньше, чем выдавали другим посольствам. Осенью 1569 г. по распоряжению царя несколько раз увеличивали число охранников, приставленных к посольской резиденции. ²⁰ Изолируя [39] послов и окружая их многочисленной охраной, русские власти пытались сделать Юстена более уступчивым во время переговоров. Подобные методы психологического воздействия были типичны для русско-шведских отношений того времени, когда между двумя странами часто велись военные действия. Л. А. Юзефович отмечает, что дипломатические представители Швеции обычно находились в России на положении полупленников. ²¹ Посольство Юстена не было исключением из этого правила.

В начале декабря до Юстена дошли слухи о том, что царь задумал унизить шведских послов, игнорируя все их просьбы о личной встрече. Под влиянием этой информации шведские послы постепенно свыклись с мыслью, что им все-таки придется начать переговоры с новгородским наместником. Юстен и его коллеги сообщили свое решение русским властям в Новгороде, а те, в свою очередь, немедленно передали эту важную новость царю в Александровскую слободу. ²² Таким образом, шведские представители приняли главное условие русской стороны о ведении переговоров не с царем в Москве, а с новгородским наместником.

Однако мнение шведских послов уже не интересовало Ивана IV. На рубеже 1569-1570 гг. царь готовился сурово покарать тех лиц, кого он считал врагами и изменниками. В начале января 1570 г. царь появился в окрестностях Новгорода вместе со своими опричниками. Как показывает отчет, Юстен знал о прибытии царя и даже надеялся, что теперь наконец-то удастся начать полноценные переговоры и выполнить главную задачу посольства. Однако царь прибыл в Новгород не для дипломатических переговоров, а для проведения карательной экспедиции, в ходе которой, по разным оценкам, погибло от трех до пятнадцати тысяч человек. ²³ [41]

С появлением в Новгороде царя Юстен и его коллеги по посольству подверглись избиению и жестоким издевательствам. Позднее Иван IV, а вслед за ним и многие историки будут представлять нападение на Юстена как месть за дурное обращение с посольством Воронцова в Швеции. Жажда мести несомненно играла определенную роль в действиях царя, но это была, на наш взгляд, далеко не единственная причина, по которой Иван истязал шведских послов. Прежде всего необходимо подчеркнуть, что грабеж и избиение членов посольства не имели никакого смысла с точки зрения ведения переговоров. Как отмечалось выше, еще до того, как подвергнуться нападению, шведские послы согласились вести переговоры с новгородским наместником. Чтобы лучше понять произошедшее с Юстеном, необходимо рассмотреть историю его посольства в контексте драматических событий, происходивших в Новгороде в начале 1570 г.

Специалисты предложили разные гипотезы о причинах погрома, учиненного царем в Новгороде: борьба с остатками новгородского сепаратизма, паранойя Ивана IV, корыстные интересы некоторых руководителей опричнины. Сам царь говорил, что он отправился в Новгород «для осмотренья» и «для земских расправ». ²⁴ В новейших исследованиях опричный террор рассматривается как проявление политической мифологии Ивана IV, основанной на идеях царской грозы и святого насилия. Отношения царя с народом строились на основе библейских представлений об избранном народе и божественной природе царской власти. Если в Библии израильский народ, избранный Богом, подвергался очистительным страданиям, то и православный царь, подобно Высшему Судье, должен был провести через страдания народ русский. ²⁵ А. Л. Юрганов отмечает, что семантика опричных казней в Новгороде связана со средневековыми представлениями о мучениях накануне Страшного суда. Через муки и страдания, причиняемые своему народу, царь хотел очистить его от греха, [43] сделать избранным народом, который спасется после Страшного суда и попадет в Царство Божие. ²⁶

В ходе опричных казней особо жестоким репрессиям подверглось духовенство. Появившись в Новгороде, опричники сразу ограбили местные монастыри и арестовали многих игуменов, соборных старцев и монахов. Также следует отметить, что в Новгороде Иван IV, известный своей склонностью к лицедейству, демонстративно нарушал общепринятый этикет поведения монарха, глумился и насмехался над христианскими ритуалами. ²⁷ Изощренное глумление над церковными ритуалами особенно заметно в поведении Ивана по отношению к новгородскому архиепископу Пимену. Восьмого января Пимен и другие церковные иерархи вышли к царю с торжественной встречей, чтобы сопровождать его к обедне в Софийском соборе. При встрече, вместо того, чтобы по обычаю принять благословение от пастыря, царь публично обвинил святителей в государственной измене, но все-таки велел Пимену отслужить обедню в честь праздника Крещения. После службы Пимен по традиции пригласил царя на торжественный обед в свои палаты, где должны были присутствовать настоятели крупнейших монастырей. Иван принял приглашение архиепископа, но прямо посреди обеда царь неожиданно вскочил с диким криком и приказал арестовать Пимена и его бояр, обвинив их в измене. Далее Иван стал откровенно издеваться над Пименом. Во время следствия опричники сорвали с архиепископа белый клобук, а царь заявил, что Пимену подобает быть не епископом, а, скорее, скоморохом, и потому он хочет дать Пимену в супружество жену. По приказу царя архиепископа посадили на [45] кобылу, в руки ему дали волынку (или гусли) и отправили в Москву с приказом записаться там в скоморохи. ²⁸

Издевательства были продуманы до мелочей: церковь всегда осуждала скоморохов, считая их порождением дьявола, а Пимену приказали стать именно скоморохом; архиепископы принадлежали к черному духовенству, не вступавшему в брак, а Пимен должен был жениться. Но самое главное в том, что царь откровенно пародировал один из самых важных христианских ритуалов — шествие на осляти в Вербное воскресенье. Во время этого действа архиепископ садился на коня, наряженного ослом, а новгородский наместник вел под уздцы коня с архиепископом из Софийского собора в церковь Входа Господня в Иерусалим и обратно. Тем самым во время процессии святитель, восседающий на осляти, представлял Христа, входящего в Иерусалим. Особенно важно, что ритуал шествия на осляти первоначально выполнялся именно в Новгороде (позднее его перенес в Москву митрополит Макарий). ²⁹ Во время разгрома Новгорода царь воспроизвел ритуал шествия на осляти в пародийной форме, наполнив его противоположным содержанием: теперь архиепископ, сидящий на лошади, изображал не Христа, а скомороха, который в официальной церковной пропаганде всегда ассоциировался с дьяволом.

Если в случае с Пименом царь жестоко пародировал христианские ритуалы, то во время приема в Новгороде посольства Юстена была организована пародия на ритуал дипломатический. Внешне прием Юстена проходил в [47] соответствии с русским посольским обычаем: 7 января (всего за день до ареста Пимена) послов доставили в повозках к резиденции наместника, по пути их следования стоял вооруженный эскорт, при встрече послов торжественно поздравили с прибытием. Однако Юстен тонко почувствовал, что с самого начала все происходящее вокруг было пронизано духом лжи и притворства. После трех с половиной месяцев, проведенных послами в фактическом заточении, все поздравления с прибытием показались Юстену ироничными и фальшивыми. От его внимательного взора не укрылось и то, что на приеме было много вооруженных дворян, выглядевших так, будто им предстояла вооруженная схватка, а не дипломатические переговоры. Когда послы произносили традиционное приветствие, новгородский наместник сохранял молчание до тех пор, пока не услышал, что послы пропустили в своей речи его имя. Последующие события поразительно напоминают те издевательства, которым подвергся новгородский архиепископ Пимен. Неожиданно все присутствующие начали громко кричать, послов стали хватать за руки и выталкивать из помещения, а некий слепец потребовал немедленно расправиться с ними. У послов отобрали все личные вещи, драгоценности и деньги. Затем, почти как в случае с Пименом, Юстена и нескольких других членов посольства привязали к одному всаднику и на глазах у многочисленной публики послов заставили бегать за его лошадью. Когда лошадь поворачивала, привязанным послам приходилось описывать круги, напоминавшие некий странный танец. Подобным образом послов доставили в какой-то кабак, где с них сорвали одежду и выставили голыми напоказ толпе.

Все традиции посольского церемониала здесь вывернуты наизнанку. Если обычно иностранные послы двигались по городу торжественной процессией, то Юстена и его коллег заставили унизительно бегать за лошадью. После приема иностранных дипломатов обычно приглашали на торжественный обед, во время которого им иногда дарили драгоценные одежды. Юстен же, напротив, попал в кабак, где с него сорвали всю его одежду. Все эти унижения приобретают особенно жестокий характер, если [49] учитывать духовный сан посла. Наконец, исключительно важно, что шведские послы подвергались издевательствам публично, в присутствии большой толпы. Устраивая свои пародии, царь нуждался в зрителях. Горожане, видя сцены издевательств, должны были понять: с приходом царя и его опричников в Новгород мир перевернулся, и нигде — ни в церковной службе, ни в посольском обычае — привычные нормы и традиции больше не действуют. Публичное нарушение христианских и дипломатических ритуалов должно было показать, что судьба каждого человека теперь находится в руках царя, и ни духовный сан, ни статус дипломата больше не служат защитой от царского гнева. В этом смысле издевательства, перенесенные посольством Юстена в Новгороде, являются не только эпизодом из истории русско-шведских отношений, но и эпизодом из истории опричнины и новгородского погрома. Характерно, что грабежом послов руководил один из самых видных опричников — князь А.И.Вяземский. ³⁰

Хотя после нападения в Новгороде посольство больше не подвергалось прямому физическому насилию, Юстену и его товарищам предстояло перенести еще немало испытаний. Члены посольства были доставлены в Москву, причем по пути с ними обращались, по словам Юстена, как с пленными разбойниками, а не как с иностранными послами. В Москве послов поместили на новом Нагайском дворе, находившемся за рекой Яузой около Нового Спасского монастыря, т.е. в районе, не входившем в то время в состав городской территории. Выбор такого места имел определенный смысл. По нормам тогдашнего посольского обычая для послов считалось почетным иметь резиденцию как можно ближе к царскому дворцу. Поместив Юстена за городской чертой, царь еще раз продемонстрировал свое пренебрежительное отношение к представителям шведского короля. ³¹ Нельзя не заметить и [51] еще один факт. Юстена, христианского епископа, разместили в мусульманской резиденции, что также имело некоторый издевательский подтекст, учитывая тогдашний непримиримый конфликт между христианским и мусульманским миром. Впрочем, после всех злоключений, перенесенных в Новгороде, у послов уже не было сил обращать внимание на тонкости дипломатических обычаев. В своем отчете Юстен отметил, что условия их содержания в Москве были даже немного лучше, чем по дороге из Новгорода в столицу.

Во время переговоров в Москве в мае-июне 1570 г. русская сторона свела все проблемы к вопросу о дипломатическом ритуале в отношениях между Россией и Швецией. Назвав все мирные предложения короля Юхана III «бездельными делами», русские дипломаты заявили, что прямые отношения между Стокгольмом и Москвой возможны только в том случае, если король передаст свою жену Екатерину русскому царю. В ответ на дипломатичное заявление послов о том, что они приехали не браниться, а обсудить мирные предложения, им объявили царскую опалу и пригрозили отправить в ссылку в Муром. ³² Однако даже в этой тяжелой ситуации послы пытались вести переговоры по правилам дипломатии, предлагая компромиссные решения. Как и в Новгороде, Юстен высказал готовность заключить договор с новгородским наместником, но потребовал, чтобы в тексте договора было указано, что города Колывань (Таллинн), Пернов, Пайда и Карискус принадлежат шведскому королю. ³³ Предложение шведских представителей не встретило положительного отклика с русской стороны. В то время московская дипломатия [53] возлагала большие надежды на прибывшего в столицу брата датского короля, герцога Магнуса. План русской стороны состоял в том, чтобы сделать Магнуса королем Ливонии, который оставался бы марионеткой в руках Москвы. Поскольку Дания в то время была противником Швеции, Юстен воспринимал Магнуса как опасного врага своей страны. В своем отчете епископ прямо указывал, что прибытие Магнуса существенно осложнило ход его переговоров с царскими дипломатами. Русские дипломатические источники также сообщают, что при обсуждении предложений Юстена московские бояре делали главную ставку на Магнуса и не придавали большого значения шведским инициативам. ³⁴

Вообще летом 1570 г. политическая ситуация складывалась в пользу московской дипломатии. В июне после долгих и трудных переговоров удалось достичь компромисса в переговорах с польскими послами. Характерно, что во время пребывания в Москве представители польского короля, как и шведские послы, подвергались беспрецедентным оскорблениям и грабежам со стороны опричников. ³⁵ [55]

Наконец, летом 1570 г. в Москву вернулся дворянин А. Г. Совин, который посылался в Англию для заключения англо-русского союза. Обычно считается, что миссия Совина закончилась неудачей, однако П. Бушкович недавно высказал интересные аргументы в пользу того, что тайное союзное соглашение все-таки было заключено, хотя и не было оформлено должным образом. ³⁶ При таких обстоятельствах Иван решил еще больше усилить давление на шведских послов, которые в начале сентября были высланы в Муром.

Отчет Юстена — самый подробный источник о пребывании посольства в ссылке в Муроме с 24 сентября 1570 г. по 28 ноября 1571 г. В это время в городе свирепствовала эпидемия чумы, от которой умерло несколько членов посольства. В условиях заточения и постоянной угрозы смертельной болезни среди членов посольства начались стычки и разногласия. В своих записках Юстен возлагает ответственность за частые ссоры на одного из главных членов посольства — Матиаса Шуберта, называя его озлобленным тираном. Пожалуй, Шуберт был наиболее опытным дипломатом среди шведских послов, именно он обычно вел переговоры с русскими от имени всего посольства. В 1567 г. Шуберт участвовал в заключении договора между Иваном IV и Эриком XIV, по которому шведская сторона обязывалась передать царю Екатерину Ягеллонку. Этот эпизод биографии делал несколько уязвимой позицию Шуберта во время теперешних переговоров, когда шведы объявили все планы относительно Екатерины «нехристианскими». Впоследствии царь не преминул указать Шуберту на его участие в переговорах по поводу Екатерины. ³⁷ Вероятно, за отрицательной характеристикой Шуберта в отчете кроется какой-то конфликт, возникший между этим [57] опытным дипломатом и Юстеном, являвшимся номинальным главой всей миссии. ³⁸

Пока Юстен находился в Муроме, шведский король направил в Россию нескольких гонцов с просьбой отпустить послов домой. Для русских дипломатов особенно важной оказалась встреча с переводчиком одного из этих гонцов Г. Янсом (Ганцом) в марте 1571 г. Он собирался перейти на службу к русскому царю и сообщил ему важную информацию, которую позже русские использовали в переговорах с Юстеном. Яне рассказал, что шведский король собирается послать к царю новых послов, готовых при необходимости передать царю Колывань и заключить мирный договор в Новгороде. ³⁹ Под влиянием этих сообщений русские дипломаты стали требовать от Юстена передачи Колывани, подчеркивая, что это непременное условие для заключения мира.

В апреле 1571 г. Иван IV отправил шведскому королю «наставление и повеление», где излагалась официальная версия русской стороны по поводу истории с посольством Юстена. Царь заявил, что после прибытия в Новгород послы «уродственным обычаем» не сказали «никоторых речей» новгородскому наместнику, поэтому все произошло «по их (послов. — С. Б.) безумью». ⁴⁰

Только в декабре 1571 г. царь согласился возобновить переговоры с Юстеном, которые на сей раз должны были происходить в окрестностях Новгорода и в самом городе. Шведским представителям был предъявлен целый набор требований: Юхан III должен был передать царю Колывань и все свои владения в Ливонии, выплатить 10 000 ефимков за бесчестье русских послов в Стокгольме, передать России серебряные рудники в пограничных районах или направить в Россию мастеров горного дела, отказаться от права самостоятельно заключать договоры с Польшей и Данией, согласиться на то, чтобы Иван IV [59] использовал в своем титуле прилагательное «шведский», а также прислать образец шведского герба, чтобы царь включил его в свою печать. Кроме того, в случае войны России с каким-нибудь неприятелем Швеция обязывалась направить на помощь царю полторы тысячи человек. Послы приняли только условие о выплате компенсации за бесчестье и направлении горных мастеров, позже они также согласились рассмотреть идею о посылке в Россию шведского военного корпуса в 200-300 человек.

Шведские послы всеми силами старались предотвратить планируемое Иваном IV вооруженное вторжение в Финляндию, которым он постоянно угрожал на заключительной стадии переговоров. Чтобы добиться благосклонности русского царя, непредсказуемого в своем поведении, послы даже пали перед ним ниц во время прощальной аудиенции. На сей раз Иван IV был настроен весьма благодушно и заявил распростертым перед ним послам, что он как христианский государь не требует подобных знаков почтения. Более того, говоря о нападении на русских послов в Стокгольме, царь решил преподать урок дипломатического протокола, заявив шведским представителям: «Послы виноваты нигде не живут, с чем они посланы, с тем они пришли». К самому себе это правило царь, конечно, не относил. Все происшедшее с Юстеном и его товарищами Иван IV объяснял местью за оскорбление посольства Воронцова в Швеции. По его словам, он вообще вполне милостиво обошелся с Юстеном и его коллегами, не велев их казнить. ⁴¹

Во время аудиенции царь также изложил официальную точку зрения на дело Екатерины, заявив, что весь план возник только после того, как до царя дошли слухи о том, что ее муж, Юхан, якобы умер в заключении, не оставив потомства. Позднее эта аргументация будет многократно повторяться в письмах Ивана IV к Юхану III. ⁴² В русских [61] дипломатических документах, посвященных посольству Юстена, история с Екатериной на этом заканчивается. Однако записки Юстена показывают, что на самом деле царь не отказался от идеи получить для себя какую-нибудь знатную женщину из Шведского королевства. После окончания официальных переговоров 6 января 1572 г. дьяки стали расспрашивать послов о возрасте и внешности сестры Юхана, принцессы Елизаветы. Русские чиновники подчеркнули, что было бы очень хорошо, если бы король Юхан послал к царю послов для переговоров о том, как доставить в Россию портрет Елизаветы. За всеми этими переговорами, несомненно, стояло желание Ивана IV жениться на шведской принцессе. В свое время Эрик XIV предлагал царю в жены свою дочь. Теперь, после смены короля на шведском престоле, Иван, очевидно, решил попытать счастья еще раз. Заметим, что планам царя не суждено было сбыться, и Елизавета в конце концов вышла замуж за Кристофера Мекленбургского. ⁴³

Сообщение Юстена о желании русской стороны получить изображение шведской принцессы также интересно с точки зрения представления русских о жанре светского портрета. По сравнению с Европой, в России с этим видом искусства познакомились довольно поздно. Первые известия о портрете невесты московского государя восходят ко временам Ивана III, который запросил из Италии изображение своей будущей жены, Софьи Палеолог. Считалось, что следующие подобные сведения появляются только в начале 1580-х гг., когда Иван IV, решив жениться в восьмой раз, сватался к родственнице английской королевы и просил прислать ему портрет будущей невесты. ⁴⁴ Из записок [63] Юстена мы узнаем, что Иван IV делал подобные запросы намного раньше, еще в начале 1570-х гг.

Юстен был отпущен из Новгорода с «подкрепленной грамотой», по которой между Россией и Швецией заключалось перемирие до Троицына дня, приходившегося в 1572 г. на 25 мая. В грамоте были зафиксированы условия о выплате 10 000 ефимков компенсации за бесчестье русских послов, о направлении в Россию двухсот всадников, вооруженных по западному образцу, и о присылке специалистов по горному делу. Таким образом, шведским послам удалось отстоять свои позиции, сформулированные в ходе переговоров в Новгороде. Кроме того, царь согласился отложить, пусть и на небольшой срок, свой поход в Финляндию — именно в этом, согласно запискам Юстена, была главная задача послов на заключительной стадии переговоров. В грамоте также оговаривалось, что стороны не будут чинить друг другу препятствий во взаимной торговле, особенно в том случае, если через владения Юхана будут направляться в Россию купцы с медью, оловом, свинцом, нефтью, горючей серой, доспехами и оружием, а также специалисты и врачи. Условие о беспрепятственной торговле было взято из предложений шведского короля, привезенных Юстеном, хотя русские повернули их в свою сторону, сделав особый акцент на стратегических товарах, необходимых царю для ведения войны. ⁴⁵

По сравнению с первоначальными требованиями, предъявленными русскими, «подкрепленная грамота» включала гораздо меньше претензий, поэтому ее можно рассматривать как определенный компромисс между русской и шведской сторонами. Учитывая беспрецедентное давление, оказываемое на шведских послов в России, следует только Удивляться, что в таких тяжелых условиях им все-таки удалось во многом отстоять свои позиции. Вряд ли кто-либо смог бы достичь большего при столь драматических обстоятельствах. Вместе с «подкрепленной грамотой» Юстен должен был доставить своему королю личное письмо от [65] Ивана IV, где подчеркивалось, что царь не собирается вести никаких переговоров по поводу шведских владении в Ливонии, поскольку вся Ливония является вотчиной русского царя. ⁴⁶

Завершая рассказ о своих злоключениях в России, Юстен заметил, что послам трудно и опасно вести переговоры с таким тираном, который считает, что только он всегда прав. Вообще в отчете Юстена содержится очень мало обобщающих наблюдений и выводов. Помимо указанного замечания о тиранстве царя, автор только в одном месте делает короткую ремарку о том, что русский великий князь превосходит по чину и достоинству всех своих бояр и военачальников. Сухой характер информации, сообщаемой Юстеном, обусловлен жанром рассматриваемого произведения. Он писал именно дневник путешествия, скрупулезно фиксируя в нем все происходящие события. Возможно, материал дневника позднее должен был войти в «Хронику финляндских епископов», в которой последнее датируемое сообщение относится к 1563 г. ⁴⁷

Юстену пришлось отправиться в Московию в момент резкого осложнения русско-шведских отношений и разгула опричного террора. Путешествие в Россию оказалось для Юстена тяжелейшим испытанием, о чем наглядно свидетельствует его герб. В композиции герба Юстен отразил две главных темы своей жизни — пастырское служение, символизируемое епископской митрой, и перенесенные в России страдания, которые представлены в гербе двумя кнутами. После Юстена шведская корона перестала использовать епископов Турку в качестве послов и дипломатов, и вполне возможно, что причиной этому послужила драматическая история посольства Юстена.

Текст воспроизведен по изданию: Павел Юстин. Посольство в Московию. Спб. Блиц. 2000