Библиотека сайта  XIII век

ПАВЕЛ ЮСТИН

ПОСОЛЬСТВО В МОСКОВИЮ 1569-1572

MATKA MOSKOVAAN 1569-1572

Посольство П.Юстена в контексте спора о «посольском обычае»

Русский дипломатический этикет, сложившийся в XVI в., был весьма сложным и заметно отличался как от восточного, так и от западноевропейского. Соответственно «посольскому обряду» отнюдь не все монархи считались равными русскому царю. Шведских королей династии Васа в Москве долгое время считали «обдержателями» или наместниками, недостойными того, чтобы сноситься непосредственно с царем. Поэтому в дипломатической практике Русского государства XVI в. сохранялся дипломатический обычай вести переговоры со шведами через новгородских наместников. ¹ Этот обычай восходил ко времени включения Новгорода в состав Московского централизованного государства в качестве Новгородского государства. Стоявшие во главе его управления наместники сохраняли за собой внешнеполитические функции, унаследованные от Новгородской республики, — право непосредственных сношений с Ливонией и Швецией. Как отметила Н.А.Казакова, «анализ формул договоров Новгорода с Ливонией и Ганзой конца XV — первой половины XVI в. показывает, что хотя договоры заключались “по велению" государя всея Руси и Новгород назывался его “отчиной", тем не менее формуляр договоров рисует Новгород как до некоторой степени обособленную [69] политическую единицу, обладавшую известной самостоятельностью в сфере внешних сношений». ²

Однако в то время Швеция была не самостоятельным государством, а частью Кальмарского союза, и Иван III сохранил этот обычай в качестве «старины», а Иван IV использовал его для идеологического обоснования своей концепции международного права, согласно которой существует определенная иерархия государств.

Вначале он называл Швецию «землями за Выборгом», отмечая, что даже пригороды Новгорода больше, чем Стокгольм. Поэтому он считал, что старая практика, при которой в договорных грамотах Швеция и Новгород фигурировали как равные величины, должна быть продолжена. Потом он находит более тонкие доводы для того, чтобы доказать неполноценность Швеции: отмечает ее длительное подчинение Дании, отсутствие древней королевской династии, критикует практику участия сословий в решении международных вопросов.

Шведские короли династии Васа пытались ликвидировать этот унижающий их дипломатический обычай и установить прямые дипломатические отношения с Москвой, минуя Новгород. Речь шла фактически о признании новой династии де-юре. Особенно важно это было для ее основателя Густава I. Но Иван IV не считал его равным себе государем. Не случайно русские летописи называют Густава Васу «избранным королем». ³ Царь приравнивал положение Швеции в рамках расторгнутой унии с Данией к положению Новгорода в составе Русского государства и распорядился не допускать шведских послов лично к нему. Смысл этой политики выразил впоследствии Федор Иоаннович, заявивший: «То нам за честь, что государя посылают посольства к нашим слугам». ⁴ [171]

Густава Васу раздражало и оскорбляло стремление царя поставить его на одну доску с новгородским наместником. Поэтому, со своей стороны, он прилагал все усилия к тому, чтобы заставить царя отказаться от такой дипломатической практики. Урегулированию этой проблемы должно было содействовать создание Финляндского герцогства в 1556 г., в разгар русско-шведской войны 1555-57 гг. О замысле шведского короля можно судить по его письму царю, доставленному в Москву гонцом Кнутом Юханссоном в конце июля 1556 г. В нем Густав Васа писал: «Чтобы ныне оставить раздор, посадил я своего сына Юхана властителем в Финской земле. И наместнику Великого Новгорода ссылаться бы с ним о всяких земских делах».⁵ Одновременно Юхан обратился с письмом к новгородскому наместнику князю Михаилу Васильевичу Глинскому, в котором, называя его своим ближайшим соседом, писал о том, что причиной раздоров между Швецией и Россией были самовольные действия пограничных начальников, и чтобы положить этому конец, король «отпустил его королевича управлять Финской землей». Создавая промежуточную инстанцию, аналогичную новгородскому наместничеству, Густав I стремился к достижению равенства с Иваном IV. Он предложил, чтобы с новгородскими наместниками ссылался финляндский герцог, а сам он обращался бы непосредственно к царю, минуя новгородского наместника.

9 августа Кнут Юханссон был принят посольским дьяком Иваном Михайловичем Висковатым, который дал ему ответ на просьбу об установлении прямых контактов между двумя монархами. Он разъяснил, что согласие царя на прием шведского посольства — это милость, вызванная униженными просьбами шведского короля, которого не должны оскорблять переговоры с новгородскими наместниками, назначаемыми из представителей родов более [73] древних, чем род Васы. Царь был согласен прекратить кровопролитие, «если король свои гордостные мысли оставит. Если же у короля и теперь та же гордость на мысли, что ему с нашими наместниками Новгородскими не ссылаться, то он бы к нам послов не отправлял, потому что старые обычаи порушиться не могут. Если сам король не знает, то пусть купцов своих спросит: Новгородские пригороды — Псков, Устюг, чай, знают, сколько каждый из них больше Стекольны». ⁶ Иван IV отверг предложение Густава Васы, сославшись на то, что он не хочет нарушать обычаи, идущий, по его словам, еще от новгородского князя Юрия, заключившего в 1323 г. Ореховецкий договор со шведским королем Магнусом Эрикссоном. ⁷

В феврале 1557 г. в Москву прибыло шведское посольство, среди членов которого был финляндский епископ Микаэль Агрикола, известный как отец финской письменности. Он был включен в состав посольства не случайно. Летом 1555 г. он побывал в пострадавших от военных действий восточных приходах своей епархии, бедственное положение которых описал в записке, поданной на имя короля. Известно также, что Густав Васа охотно поручал финнам, лучше знавшим своих восточных соседей, вести с ними переговоры. Кроме того, по мнению некоторых [75] финских историков, Агрикола знал греческий и русский языки. ⁸

С русской стороны в переговорах участвовали окольничий Алексей Федорович Адашев и посольский дьяк Иван Михайлович Висковатый. Одним из ключевых вопросов переговоров был вопрос о практике дипломатических отношений между Швецией и Россией. Шведская сторона настаивала на установлении прямых дипломатических отношений, минуя новгородского наместника. При этом они исходили из того, что Густав Васа уже 36 лет правит страной, являясь монархом суверенного государства, которое признано всеми европейскими державами, поэтому для него унизительно вести переговоры через посредников. В ответ русские представители повторили аргументы, смысл которых сводился к тому, что новгородские наместники по знатности рода превосходят шведского короля, который в прошлом торговал скотом и лишь случайно оказался на престоле. Они в категорической форме предложили послам довольно жесткие условия. Густав Васа должен был, не требуя заключения договора непосредственно с царем, присягнуть на верность новгородскому наместнику. В конечном итоге послы были вынуждены принять эти условия. 21 марта состоялась прощальная аудиенция, и 24 марта они выехали в Новгород, где 2 апреля в соответствии с существовавшей в то время практикой дипломатических отношений между Россией и Швецией был подписан мирный договор.

Вступивший на шведский престол в 1560 г. Эрик XIV также попытался ликвидировать этот унизительный обычай и просил царя изменить практику дипломатических отношений. На это его послы получили ответ следующего содержания: «Того себе в мыслях не держите, что государю нашему прародительские старинные обычаи порушить, грамоты перемирные переиначить. Густав король таким [77] же гордостным обычаем, как и государь ваш теперь с молодости помыслил, захотел было того же, чтобы ему ссылаться с Государем нашим, и за эту гордость свою столько невинной крови людей своих пролил... А вашего разума рассудить не можем: с чего это вы такую высость начали ? Нам кажется, что или король у вас очень молод, или старые люди все извелись и советуется он с молодыми по такому совету и такие слова». За это король отыгрался на новгородских послах, которых в Выборге «речами бесчестили и бранили, корму не давали и своих запасов взять не дали». В Стокгольме им отвели помещение без печей и лавок и заставили пешком идти к королю, который вел себя с ними неучтиво: на их приветствие не ответил и предложил им мясные кушанья, несмотря на то, что был пост. ⁹

Однако ни Россия, ни Польша не вызывали у шведского короля таких опасений, как Дания, которую он считал главным врагом. Поскольку Польша склонялась на сторону Дании, Эрик XIV решил заключить союз с Россией и предложил Ивану IV союз, который обеспечивал бы обоим государствам свободу действий в Ливонии. В начале 1560-х гг. в русско-шведских отношениях наметился поворот. ¹⁰ По мнению Х. Йерне, он был мотивирован с обеих сторон страхом перед внутренними и внешними врагами, потребностью заключить соглашение о спорных завоеваниях в Лифляндии и осознанием известной взаимной солидарности в системе власти и притязаниях. ¹¹ В 1564 г. между Россией и Швецией было заключено перемирие, открывавшее новые возможности для сближения,

Весной 1565 г. Иван IV послал в Стокгольм Третьяка Пушечникова с предложением союза и дипломатического [79] равенства в ранге на условиях выдачи царю жены герцога Юхана Екатерины Ягеллонки, руки которой царь добивался еще в 1560г. Однако Пушечников умер, не доехав до Стокгольма, и Эрик XIV узнал об инициативе царя только в 1566 г. В Москву было отправлено посольство Нильса Гюлленшерны, который был уполномочен в случае крайней необходимости согласиться на выдачу Екатерины, но не допустить разрыва с Россией. ¹² Послы были вынуждены согласиться с требованиями царя относительно Екатерины, и в феврале 1567 г. был заключен союзный договор, который фактически ликвидировал старый дипломатический обычай, предусматривая дипломатическое равенство и равенство в ранге ¹³. Однако этот договор так и не был реализован, поскольку Эрик XIV вскоре был свергнут с престола в результате дворцового переворота, подготовленного его братьями Юханом, Карлом и Магнусом.

Х. Йерне считал, что Эрик XIV выпустил из рук руководство своими русскими союзническими планами. Полномочия, которые он дал своим послам, были таковы, что они не чувствовали себя связанными какими-либо четкими правилами при переговорах с царем. Таким образом, союзнический трактат, который они заключили, вряд ли можно рассматривать как собственное произведение Эрика или осознанный план. Но посредством его они вовлекли шведского короля и Швецию, равно как и царя и Россию, в такие трудности, что этот договор вместо того, чтобы связать обоих самодержцев и их державы, стал не только причиной разрыва между государствами, но и существенной причиной падения Эрика и вовлечения царя в более опустошительную и напряженную, чем ранее, войну с роковыми последствиями для него и для России. ¹⁴ [81] Юхан III, сменивший Эрика на престоле, попытался избежать новой войны с Россией и закрепить практику дипломатических отношений между двумя государствами, основанную на принципе дипломатического равенства, примененного при заключении мирного договора 1567 г. Эта задача была возложена на членов шведского посольства 1569 г., которое возглавлял преемник М. Агриколы финляндский епископ Павел Юстен.

Это посольство было не совсем обычным с точки зрения международного дипломатического права, поскольку члены посольства были интернированы и больше года провели в ссылке в Муроме. В качестве единственной причины такого обращения с послами называется, как правило, желание царя отомстить за оскорбления, которым подверглись члены посольства И. М. Воронцова 1567-69 гг. в Стокгольме. Сочинение Юстена позволяет установить еще одну не менее важную причину — нарушение шведской стороной норм русского дипломатического этикета, согласно которым все переговоры со Швецией велись в Новгороде, где печатью и крестным целованием скреплялись заключенные договоры. Как явствует из сочинения Юстена, шведские послы отказались вести переговоры с новгородским наместником, заявив, что в полученных ими инструкциях нет предписания вести с ним переговоры, поскольку они посланы непосредственно к царю. Юхан III решился на этот шаг, т.к. первым отступил от обычая Иван IV, когда он в 1567 г. «вопреки обычаям прежних правителей соизволил целовать крест в Москве» и назвал Эрика XIV «братом» ¹⁵, т.е. признал его равным себе государем.

Но на этот раз царь не видел причины «нарушать старину». Шведским послам было предложено вступить в переговоры с новгородским наместником. Они требовали пропустить их к царю, за что их задержали в Новгороде с сентября 1569 г. по январь 1570 г., где посадили под арест, плохо кормили и вдобавок ко всему ограбили. В конце января их фактически под арестом доставили в Москву. [83]

Оттуда их, так и не удостоив царской аудиенции, в сентябре отправили в Муром, где они больше года провели в заключении.

Из Мурома послов препроводили в Новгород, где в это время находился Иван IV. Его трехнедельное пребывание в Новгороде зимой 1571-72 гг. было связано с подготовкой похода на «непослушника свейского Ягана короля за его неисправление». Он остановился на своем дворе «на Никитине улице». Здесь он принял находившихся в заключении с 1569 г. членов шведского посольства, которые просили его, чтобы он «гнев свой утолил и рати свои унял и войною на Свейскую землю не ходил». Царь согласился отложить поход и продолжить мирные переговоры. Он счел необходимым объяснить свои претензии на Екатерину Ягеллонку и дурное обращение с послами, возложив вину за то и другое на шведскую сторону: «Не мы отправляли своих послов в Швецию за сестрой польского короля госпожой Катариной, — нас привели к этому те обещания и письма, которые мы получали от послов. Они рассказывали, что герцог Юхан умер и у него не осталось ни детей, ни наследников. Поэтому мы просили отдать нам его вдову. Поверив лживым рассказам, мы отправили в Швецию послов, которые вернулись оттуда, испытав оскорбления и несправедливость, словно за тяжкий грех, а ваш король даже не стал говорить с ними, кормили же их, словно каторжников. Чтобы отомстить, мы разрешили плохо обращаться с вами и отнять ваши вещи». 19 января 1572 г. посольство выехало из Новгорода и 7 февраля добралось до Выборга, из которого начало свой путь в Россию 2 сентября 1569 г. Так, практически безрезультатно, закончилась 30-месячная миссия Павла Юстена, которую он описал в своем сочинении.

Шведское посольство 1569-72 гг. было одной из попыток шведской дипломатии ликвидировать обычай, унижавший королевскую власть и подрывавший международный авторитет Швеции, и установить прямые дипломатические связи с Москвой, минуя Новгород. Иван IV, ревностно относившийся к соблюдению русского дипломатического этикета и упорно не желавший считать шведского [85] короля равным себе государем, отреагировал на эту попытку интернированием посольства и пошел на дипломатический конфликт, осложнивший и без того напряженные отношения со Швецией. Объясняя его причину, он писал Юхану III: «Но ты епископа Павла прислал без настоящих полномочий и с надменностью, и потому из этого ничего не вышло». ¹⁶

Кризис в русско-шведских отношениях имел и личный характер. Переписка Ивана IV, известного своим «кусательным» стилем, с Юханом III по своей озлобленности и изобретательности не уступает его знаменитой переписке с Курбским. ¹⁷ Она постоянно затрагивает болезненный вопрос о претензиях, выраженных в титулатуре и большой государственной печати, в которую Иван IV всерьез намеревался включить герб Швеции, для чего просил Юхана III прислать ему его копию. В ответ Юхан пригрозил ему тем, что он может сам включить царский титул и герб в свой собственный. В 1577 г. он присвоил Финляндии статус Великого княжества и дал ей герб, символика которого была адресована Ивану IV и который сегодня является официальным гербом Финляндии. ¹⁸ «Политически насыщенные» геральдические символы печати новгородского наместника позднее были зафиксированы в большой государственной и легли в основу новгородской территориальной эмблемы.

По мнению немецкого историка Х. Фляйшхакера, в своем споре с Юханом III Иван IV находит формулу своего отношения к Швеции. Он представляет дело так, будто правители Москвы уже давно разговаривают со [87] шведскими королями как со своими подчиненными. Предложенная им Юхану III форма договора содержит, по сути дела, лишь односторонние обязательства Швеции. Чтобы обозначить неполноценность Швеции как государства, он называет письма шведского короля челобитными, подчеркивает то свой гнев на короля, то оказанные ему милости. ¹⁹

Датский исследователь Д. Линд отметил, что «в лице Юхана III Иван Грозный нашел достойного противника, не собирающегося отступать ни на дюйм, и который, в конце концов, перевернул их позиции на противоположные. К моменту своей смерти в 1584 г. Иван IV был полностью разбит в придуманной им же самим игре». ²⁰

Упорно отказываясь признавать шведских королей равными себе государями, Иван IV не мог предположить, что через три десятилетия внук Густава Васы будет одним из претендентов на московский престол, и именно в Новгороде, согласно старой дипломатической практике, будет подписан договор о его призвании.

Сочинение П. Юстена существенно дополняет и уточняет официальную русскую версию русско-шведских переговоров. ²¹ Его основным содержанием является описание переговоров и злоключений посольства в России. Российская действительность, которую он наблюдал по преимуществу со стороны, а то и из-за высокого забора, за которым содержали членов посольства, представляет лишь задний план его повествования. Как отметил американский исследователь Х.Грэм, «несмотря на то, что Юстен находился в России во время самого жестокого и неистового этапа опричнины, он весьма смутно осознавал политическую реальность. Очевидно, он так и не понял, что весной 1571 г. татары до основания разграбили и сожгли Москву. Большая часть русских официальных лиц, перед которыми он, будучи беспомощным, испытывал [89] благоговейный страх, пали жертвами темных сил, которым дал волю Иван Грозный». ²²

Несчастную судьбу посольства в стихотворной форме описал секретарь и переводчик Матиас Шуберт. Он составил также список своих потерь в России. ²³ Поэтические достоинства его стихотворной жалобы невелики, тем не менее она дополняет и уточняет картину злоключений посольства, созданную Юстеном. О самом М. Шуберте известно очень мало. Юстен характеризует его как безбожного, несправедливого и коварного человека, который своим поведением отравлял остальным членам посольства и без того горькие дни плена.

Написанное на латыни «Известие о посольстве в Московию» Юстена, положившее начало шведской традиции описаний России, впервые было издано на языке оригинала «отцом финской истории» Х. Г. Портаном в 1775 г. и переиздано профессором Дерптского университета Густавом Эверсом в начале XIX в, ²⁴ Весьма характерно, что на финском языке оно было издано в то время, когда Финляндия и Советский Союз находились в состоянии войны. ²⁵ В наше время оно было дважды издано на английском языке, ²⁶ но до сих пор остается практически вне поля зрения российских историков.

Текст воспроизведен по изданию: Павел Юстин. Посольство в Московию. Спб. Блиц. 2000