Библиотека сайта  XIII век

ЛАВРЕНТИЙ ИЗ БРЖЕЗОВОЙ

ГУСИТСКАЯ ХРОНИКА

89. СДАЧА КОУРЖИМА, КОЛИНА, ЧАСЛАВА, НИМБУРКА, КУТНОЙ ГОРЫ ПРАЖАНАМ. ЗАХВАТ ПРАЖАНАМИ ЖЛЕБОВ И ЛИХТЕНБУРКА. СМЕРТЬ ПЕТРА ЗМРЗЛИКА

И еще, в то же самое время жители города Коуржима, сильно напуганные известиями о столь неожиданном падении города Брод и истреблении в нем множества горожан и вассалов, отправляют от себя посольство в Брод с полномочиями от всех жителей и, надеясь на милость божью, сдаются пражанам, прося, чтобы они им не причиняли вреда, ибо они хотят до самой своей смерти служить своим имуществом и своей жизнью им и закону божию. После заключения подобного соглашения между жителями Коуржима и пражанами последние в воскресенье ³⁸⁸ пришли в Коуржим и приняли его под свою власть. Оттуда сейчас же, т. е. 22 апреля, они поспешно направились в Колин, где горожане этого города, не ожидая помощи от короля, приняли пражан в свой город и подчинились им, дав обещание оставаться вместе с пражанами верными закону божию и евангельской истине. Однако некоторые пражане разрушили монастырь нищенствующих монахов и сожгли там шесть пресвитеров с плебаном. Жители Часлава и Нимбурга, услыхав о всем вышеописанном, как пражане осадили Колин, направляют туда своих сограждан и присоединяются к пражанам, обещаясь не повиноваться больше королю венгерскому и искренне принять закон божий, из-за которого ведется война, и отстаивать и защищать священников, проповедующих его. В тот же самый день кутногорцы со своим начальником горных промыслов посылают свои военные силы со множеством вооруженных людей в Колин с целью напасть на пражан. Однако, увидав многочисленность войска пражан и то, что подчинились им все близлежащие города, причем стены их были разрушены только частично, кутногорцы возвратились к себе в [Кутные] Горы и направили к пражанам своих сограждан просить их, чтобы они не разоряли этой сокровищницы королевства, но поступили бы с жителями великодушно, предоставив возможность [203] свободно, не лишаясь имущества, и в целости и сохранности уйти тем из них, которые не пожелают вместе с пражанами признать закон божий. Таким образом, в 5-й день после дня св. Георгия ³⁸⁹ с кутногорцами было заключено на определенных условиях соглашение, в силу которого они до праздника Вознесения ³⁹⁰ свободно могли оставаться на местах и переходить на сторону закона божия, за который борются пражане, если же бы кто не захотел примкнуть к ним, тот мог уйти невредимым и со своим имуществом. Однако пражане потребовали при этом, чтобы мужчины, женщины с девицами и младенцами пришли с крестным ходом с преднесением святых даров тела Христова к войску пражан и просили бы себе помилование за то, что убили многих, исповедовавших закон божий, и бросали их в шахты безо всякой вины с их стороны. По окончании этих переговоров в день св. евангелиста Марка ³⁹¹, который пришелся на 6-й день, кутногорцы вышли навстречу пражанам с клиром и со множеством народа того и другого пола, со святыми дарами тела Христова близ монастыря Седлецко. Когда они приблизились к пражанам, преклонили колена и один за всех стал просить прощения у бога и милости у пражан, пресвитер, господин Иоанн ³⁹², в ответ на эти их мольбы напомнил им по порядку все злодеяния, ими совершенные, и прочел наставление, чтобы они больше ничего такого не делали. Потом он объявил им прощение от имени бога и милость пражан, согласно взаимному соглашению. Тогда раздался плач с той и другой стороны, и все дружно вознесли к небесам благодарственное песнопение «Тебя, бога, хвалим», причем стихи этого гимна пели попеременно: один стих.— кутногорцы, другой—пражане; и так с торжественным пением они вернулись с некоторыми пражанами к себе, те приняли город [Кутные Горы] под свою власть и обновили горный устав. Войско же пражское, захватив замок Жлебы, в который вступил Змрзлик, и впоследствии замок Лихтембург ³⁹³, который был занят Крушиной, направились на завоевание города Хрудима. Кутногорцы же всеми силами просили за господина Петра из Свойшина, называемого [204] Змрзлик, проживающего в Орлике, бывшего когда-то при блаженной памяти короле Венцеславе начальником горных промыслов, чтобы пражане назначили его опять на эту должность как человека благочестивого и подходящего, чтобы преданные ему горняки лучше выполняли свое горное ремесло и не уходили бы с горных промыслов. Пражане дали согласие на просьбы горняков за господина Петра и отправили к нему послов. Уступив их просьбам, он сел на коня и вместе со своими людьми прибыл в Хрудим и, приняв на себя эту должность, возвратился в [Кутные] Горы и с тех пор праведно и милостиво стал управлять ими. Однако, несмотря на это, много горняков и забойщиков, не пожелавших ни за что признать закон божий и причащение под обоими видами, нагрузив подводы своим добром, ушло оттуда. В дороге, однако, у них были отняты все их вещи, и некоторые из них вернулись потом «а свое место с отрезанными носами. Так как в Горах упорно свирепствовала перемежающаяся лихорадка, то вышеназванный господин Петр, покровитель клира и ревнитель закона божия, приехал в Прагу и в том же году. что и выше, скончался от нарыва в горле на следующий день после Успения богоматери ³⁹⁴. Он похоронен в церкви св. Михаила в Старом Городе. Да покоится душа его с праведными в лоне авраамовом!

90. ВЕСЕННИЕ ПОХОДЫ ПРАЖАН И ТАБОРИТОВ В ВОСТОЧНУЮ ЧЕХИЮ. ВЗЯТИЕ ХРУДИМА, ВЫСОКОГО МЫТА, ПОЛИЧКИ, ТРУТНОВА, ДВУРА КРАЛОВЕ, ЯРОМЕРЖА, ЛИТОМЫШЛЯ И ПРИМИРЕНИЕ С ПАНОМ ЧЕНЕКОМ ИЗ ВАРТЕМБЕРКА

И еще в том же году, что и выше, пражане, владея Горами, идут по направлению к Хрудиму и разбивают лагерь в ожидании Жижки с таборитами. Он после сожжения пикардов прибыл на следующий день после дня св. Марка ³⁹⁵, причем на пути своем сжег еще большое число храмов. На третий же день после дня св. Марка, в воскресенье, накануне дня св. Виталия, пражане вступили в переговоры с капитаном [205] города Хрудима, господином Иоанном Местецким, чтобы он передал им в руки город без пролития крови. Но так как они не добились успеха, то на другой день, т. е. в день св. Виталия ³⁹⁶, войско пражан и таборитов обложило город осадой со всех сторон, подойдя до самых рвов. Увидя это, вышеназванный господин Иоанн, не имея силы отстоять свой город, вступил в соглашение с противником, перед лицом бога поклонился святым дарам тела Христова и стал униженно молить, чтобы простили ему, что он был врагом истины. Поблизости оттуда табориты сожгли или частично разрушили монастыри Пардидуб ³⁹⁷, Хотешиц ³⁹⁸ и Сеземице и много Других храмов. Овладев, таким образом, городом Хрудимом, они также без человеческих жертв захватили [Высоке] Мыто и Поличку, Трутнов, Двур [Кралове] — города со многими замками и также Литомышль ³⁹⁹, епископ которого обратился в бегство. Овладев всеми этими городами, они двинули войско свое на Яромерж, город, хорошо защищенный от врагов и наилучшим образом обеспеченный вооруженной стражей. Подойдя к этому городу и окружив его кольцом осады на 3-й день ⁴⁰⁰ праздника после праздника Троицы, они пошли на него приступом и сейчас же, в тот же самый день, заняли рвы до самых стен, однако не без значительного урона для своих.

Жители города, видя, что они не смогут устоять, стали сердечно умолять их, чтобы они даровали им жизнь и позволили мирно уйти невредимыми. Когда они дали такое обещание, им в 5-й день недели было разрешено вступить в город. Тогда они раздели всех мужчин и женщин до рубашки и, выведя их из города, многих потопили, другие были на полях сожжены разбойными людьми. Священников же, не пожелавших принять четыре пражские статьи, они сожгли на следующий день. В живых осталось только трое, признавших эти статьи. Капитан же города, господин Червеногорский ⁴⁰¹, был взят в плен, привезен в Прагу, посажен в ратушу в заключение. В завоевании этого города участвовало много баронов королевства Богемского, именно: Крушина, Гинек и Иоанн Бочеки, Местецкий и Ченек из Весели, который пришел со многими сотнями [206] конных и пеших людей. Там же на полях перед Яромержем он преклонил колена перед пречистыми святыми дарами на алтаре — причем и другие, с другой стороны, преклонили колена, и, произнеся краткую покаянную молитву, все встали. Итак, пресвитер господин Иоанн, начальник войска, сказал господину Ченеку: «Господин Ченек, сознаешь ли ты здесь, что согрешил против бога и этой Пражской общины, тем что ушел из града Пражского и передался на сторону короля?» И тот ответил: «Сознаю!» И тогда господин Иоанн сказал:

«Просишь ли ты прощения у господа бога и у этой общины ?» И тот ответил: «Прошу!» И сейчас же господин Иоанн заключил соглашение между господином Ченеком и примкнувшими к нему баронами, с одной стороны, и Пражской общиной, с другой стороны, однако с тем условием, чтобы он приехал в Прагу, где соглашение будет окончательно утверждено. Так и произошло, и в праздник тела Христова ⁴⁰² господин Ченек прибыл в Прагу и там окончательно примирился с Пражской общиной, и знамя его, вывешенное когда-то разорванным в центре города, было теперь окончательно снято.

91. ЖИЖКА У ЛИТОМЕРЖИЦ И В РОУДНИЦЕ

Таким образом, пражане вернулись в Прагу из-под Яромержа. Капитан же таборитский Жижка направился со своим войском к Литомержицам. По дороге он занял на высокой горе какое-то маленькое укрепление с бревенчатыми стенами, дал ему имя «Калих» ⁴⁰³ и окружил кольцом город Литомержице. Поэтому жители Литомержиц пришли под надежной охраной в город Прагу и подчинились пражанам. Они просили пражан, чтобы они отозвали Жижку с его людьми от их города. Пражане сейчас же отправили к нему своих сограждан [с приказом] прекратить осаду города, так как город уже подчинился пражанам. Но тот, не обратив на это внимания, все же совершил приступ на этот город не без ущерба для своих и, наконец, разбитый, отступил от него. Затем он прошел [207] через Руднице и, несмотря на то, что его войско получило от архиепископа в поддержку продовольствие, частично разрушил монастырь и сжег дом настоятеля, не пощадя также и икон, и вывез оттуда все священные сосуды и украшения. Пражане же вступили 29 мая в город Литомержице и назначили капитаном его госпидина Гинека из Кольштейна.

И еще, в это же время, через неделю после Троицына дня, жители Дамажлице, захватив какую-то крепость, сожгли захваченных там 16 вассалов, пощадив только одного Богуслава из Ризмберга, потому что он был раньше пленником Пражской общины.

92. ВЗЯТИЕ ПРАЖАНАМИ ПРАЖСКОГО ГРАДА ПОСЛЕ ПЕРЕГОВОРОВ С ПАНАМИ

И еще, в субботу перед днем св. Урбана, в том же году, как и выше, в 24-й день мая заключено было соглашение между Пражской общиной и знатными господами и вассалами, занимавшими Пражский град, на следующих условиях: с воскресенья, т. е. со дня св. Урбана, в течение двух недель обе стороны будут соблюдать перемирие, и ни та, ни другая сторона не будет ни в чем препятствовать противной стороне, так что никто из пражан не будет иметь права входить в град без разрешения находившихся в граде, и те не должны впускать ни самого короля, ни представителей его власти, кроме случая, когда с ними будет более 3 тысяч человек. Тогда, если сами пражане не смогут воспрепятствовать вступлению короля в град, то дозволено будет им, находящимся в граде, впустить к себе короля и его людей, и это не будет считаться нарушением соглашения. Если же король вовсе не придет с такой силой, как это указано выше, тогда они по истечении двух недель смогут уйти из града невредимыми и со всем своим имуществом. А если кто из них пожелает остаться с пражанами и соблюдать предписания четырех статей, то может это сделать и останется в безопасности. И было к [208] этому еще добавлено: что укрепления, которые были осаждены пражанами, чтобы опять были отданы им. И случилось так, что в течение двух недель ни король, ни его войско не показались и в 7-й день июня месяца пражане вступили в град и, поставив там по 100 стражников от Старого и Нового Города, сильно его укрепили, а на следующий день под звон колоколов в Праге и в граде они стали петь: «Тебя, бога, хвалим». На третий же день ⁴⁰⁴ после этого по приказанию пресвитера Иоанна они с богохульством сожгли искусные картины и множество тонко выполненных и драгоценных икон над многими алтарями, и среди прочих — чтобы более явно было их безумие — они также выставили в притворе храма картину, изображающую Христа, сидящего на ослице ⁴⁰⁵, и, повернув лицо к Мишне, богохульственно говорили: «Если ты истинный Христос, прокляни Мишну!» ⁴⁰⁶, а лотом, сейчас же, столкнув ее с притвора, разбили в мелкие куски. Это богохульство и их безумие было причиной большого поражения пражан, нанесенного им мишненцами у города Моста, как это станет ясно из последующего. Если бы многие бароны и другие честные люди не отстояли, то эта разбойничья община замышляла разрушить сам град и собор наших патронов. В этом граде были взяты как трофеи две большие пушки со множеством малых и другое оружие. Монахиням же монастыря св. Георгия с аббатисой ⁴⁰⁷ предоставлено было некоторое время для размышления, кто из них захочет принять четыре пражские статьи и остаться с ними; если же кто из них этого не захотел, тот мог уйти в полной безопасности. И так и произошло. Аббатиса со многими сестрами [монахинями] приняла упомянутые четыре статья. Но тем не менее в субботу ⁴⁰⁸ перед днем Иоанна Крестителя они были выведены из монастыря св. Георгия и помещены вместе с остальными женщинами в монастыре св. Анны в Старом Городе. Аббатиса же, будучи слаба здоровьем, не пожелав оставаться там, с некоторыми другими уехала из Праги к своим друзьям.

И еще, в день св. Урбана ⁴⁰⁹ господин Петр из Хлума, бургграф королевы в замке Лихтембург, согласно условиям [соглашения] [209], установленным еще раньше, сдался со своей крепостью господину Крушине, и этот же бургграф, проезжая верхом на лошади через Ичин к крепости Брадлец, был схвачен господином Ченеком и приведен к этой же крепости. Господин Ченек начал ее осаждать вместе с ним и вскоре взял ее. В это же время пражанам сдался также со своими людьми замок Жлебы, который был ими предоставлен начальнику горных промыслов господину Змрзлику.

93. ЧАСЛАВСКИЙ СЕЙМ

И еще, в том же году, как и выше, в 1-й день июня ⁴¹⁰ собрался общий сейм всех баронов, рыцарей и общин как Богемии, так и Моравии в городе Чаславе, с тем чтобы прибыли туда как друзья, так и недруги и обсудили бы вопросы о мире, справедливости и благе всего королевства и особенно те [положения], которые побуждают к соблюдению закона божия.

И действительно, на следующий же день после дня св. Маркелла ⁴¹¹ в приходском храме Часлава съехались бароны королевства Богемского со многими рыцарями и пражанами и с представителями общин других городов. Там все по предложению пресвитеров смиренно преклонить колени, молили о ниспослании им дара духа святого. Однако, ввиду того что из-за каких-то затруднений не приехали еще бароны Моравии, завершение обсуждения было отложено до прибытия означенных баронов. На этом сейме присутствовали следующие из наиболее знатных господ: Конрад, архиепископ Пражский, Ульрих из Розы, Ченек из Весели, Ульрих Вавак из Нового дома, Генрих из Вальштейна ^411а, Худоба ⁴¹², Шкопек из Дуба ⁴¹³, Генрих Берка из Дуба ⁴¹⁴, Гинек Крушина, Флашка и много других со своими сыновьями, имена которых неизвестны. Через день прибыли также и моравские бароны, именно их капитан Перштейнский, Петр из Стражнице, Иоанн из Ломнице ⁴¹⁵ и много других, имена которых также неизвестны. Все они часто собирались с баронами Богемии и с общинами этого [210] королевства и вели переговоры о мире, о справедливости и о законе божьем. Итак, в 7-й день июня месяца все приняли единодушное решение признать часто упоминавшиеся ранее четыре [пражские] статьи и обещали предоставить в землях своих свободу их проповеди и самим защищать их. По поводу же пятой статьи, которая только тогда была [впервые] предложена, а именно: чтобы не признавать короля венгерского Сигизмунда королем Богемии и ему не подчиняться, вышло некоторое разногласие. Прежде всего бароны Моравии и рыцари не хотели принимать этой статьи и просили дать им срок, чтобы они могли, как люди честные, испросить у короля освобождения от клятвы чести, что им и было предоставлено. Бароны же богемские добавили к этому положению, что не хотят признавать короля Сигизмунда за своего короля, если только это не будет угодно богу. На этом и остановилась община богемцев, представленная на этом сейме, именно: они не хотят иметь королем короля Сигизмунда, если только не будет угодно богу, чтобы он был их королем, в таком случае они не решатся противиться воле божьей. Вместе с тем бароны богемские высказали, что все то, что происходит на этом сейме, не должно делать предосудительной совершившуюся уже отправку посольства к королю польскому и к Витольду ⁴¹⁶.

По окончании обсуждений всех этих вопросов они избрали 20 человек из баронов, рыцарей и городских общин и облекли их властью, чтобы они могли выполнять королевские обязанности на освободившемся месте короля, как сам король. После этого они пропели «Тебя, бога, хвалим» и вернулись по своим домам. То, к чему пришли по взаимному соглашению, они закрепили в грамоте. Эта грамота ⁴¹⁷ баронов, составленная на народном [чешском] языке, гласит следующее (* Далее следует текст грамоты на чешском языке.). [212]

94. ПРОТОКОЛ ЧЕШСКИХ ПАНОВ С ЧАСЛАВСКОГО СЕЙМА

«Мы, Ольдржих из Рожмберка и другие, заявляем этой грамотой и т. д., что, узнав о многочисленных различных трудностях, потрясениях, опустошениях, пожарах, насилиях и других нарушениях порядка, которые были вызваны в нашем Чешском королевстве отсутствием единства в желаниях, мыслях и стремлениях к истине, ясно выраженных в священном писании, желая со всем нашим усердием, поскольку долг наш этого требует от нас, превратить этот беспорядок в порядок, бури в тишину и согласие и тем восстановить и укрепить общее благополучие в этом королевстве, мы созвали общий сейм Чешской земли, установили на нем общее единство и вошли и вступили, и в силу этой грамоты входим и вступаем в такое соглашение и договор. Прежде всего усердно защищать и отстаивать при полном соглашении в мыслях и со всем рвением нижеследующие божественные истины против каждого человека, который стал бы каким-нибудь способом препятствовать или вредить нам в осуществлении их или некоторых из них, или хотел бы силой оттеснить нас от них; нам самим лично вместе со всеми нашими подданными соблюдать эти истины и осуществлять их на деле, разве только нас убедят на основании священного писания в чем-либо другом, еще лучшем, что не смогут опровергнуть на основе священного писания ни пражские магистры, ни священники. Содержание этих истин выражено и объявляется в следующих словах:

Во-первых, слово божие должно возвещаться и проповедоваться христианскими священниками в королевстве Чешском и маркграфстве Моравском свободно, безо всякого препятствия и повсеместно.

Во-вторых, досточтимое таинство тела и крови господа нашего Иисуса Христа должно предоставляться всем верным христианам, как старым, так и молодым, под двумя видами — хлеба и вина, безо всякого препятствия согласно его [Христа] установлению и завету.[213]

В-третьих, у многих священников и монахов, которые вопреки запрещению Христа, наподобие светских лиц, владеют обширными земельными угодьями во вред своим священническим обязанностям, к великому ущербу для всех мирян, должна быть отнята эта противозаконная собственность и вообще прекращено (обладание ею], чтобы они, согласно заветам Христа, служили нам образцом и сами были наставлены в правилах Христовой и апостольской жизни.

В-четвертых, все явные смертные грехи и другие нарушения, противные заповедям господним, должны быть разумно и основательно пресечены и искоренены теми, в чью обязанность это входит, у людей всех сословий, чтобы освободить чешскую и моравскую землю от дурной и ложной славы и укрепить благополучие этого королевства и маркграфства и их языка.

В-пятых, не считать и не признавать королем и наследником чешской короны короля венгерского Зигмунда, который со своими помощниками больше всех приносит нам вреда и от несправедливости и жестокости которого все Чешское королевство претерпело много зла, ибо своим преступным поведением он показал себя недостойным его на все время, пока он или мы будем оставаться живы, разве только, если такова будет воля божья и дадут на это согласие славный Город Пражский, паны чешские, общины таборитов, рыцари, па-ноши, города и прочие чешские общины, принявшие уже истины вышеизложенных статей, и те, которые признают их впоследствии. Король этот известен как главный гонитель этих часто упоминавшихся уже святых истин, ясно доказанных священным писанием; он враг чести и всех лиц, говорящих на чешском языке. В случае же, если бы какие-нибудь паны, земаны, города или какие бы то ни было общины захотели отделиться от тех панов и земанов, которые преданы вышеупомянутым божественным истинам, и остались бы верны королю и стали бы помогать ему советом или делом, не получив на то разрешения ни Пражской общины, ни панов и земанов, ни других вышеуказанных общин, и если бы они после того, как [214] им на это дружественно укажут или будут воздействовать на них письмами или через определенных послов, все же не захотели бы сейчас же отделиться от короля, то к ним должны быть применены нижеуказанные меры наказания.

В-шестых, мы сообща и единодушно согласились и избрали от себя для управления короной Чешской земли, ее устроения и охраны двадцать мудрых ⁴¹⁸, стойких и верных людей: горожан великого города, Старого и Нового Городов Пражских: Яна из Кнежевси, Лидержа из Радковиц, Павлика, Яна Хорвата, панов: Ольдржиха из Рожмберка, Ченека из Вартмберка, иначе из Весели, Ольдржиха из Градца, Гинека Крушину из Лихтембурка и Индржиха Берку из Дубы, земанов: Яна Жижку, Збынька из Бухова, Яна из Смилкова, Микулаша из Бархова, Милоту из Богданче, Онша из Мековиц, Индржиха из Богаржине, Франца из Рожмитала, Ваха из Жатца, Матея Пражака из Градца на Лабе, Матея из Гостиц из Коуржима. Всем этим должностным лицам, управляющим и правителям мы предоставили и в силу этой грамоты предоставляем полную власть и право для управления страной, поддержания мира, установления всякого спокойствия в Чешской земле, уменьшения всех споров, разногласий и прекращения всяких распрей, которые возникли или возникают в Чешском королевстве между общинами и отдельными лицами. Мы обещаем во имя нашей непреклонной верности повиноваться безо всякого злого умысла всему тому, что вышеназванные правители и управляющие сообща и единогласно и даже большинством голосов какой-нибудь из двух сторон решат, примут, установят и вынесут или кому-либо из нас поручат, мы все это верно и без промедления должны принимать и выполнять, и повиноваться, особенно в тех случаях, когда эти должностные лица или правители вызовут всех нас или только некоторых из нас прийти на помощь и защиту нашей земли или какой-нибудь ее части. Мы обещаем тогда лично со всей нашей военной силой подняться и стать там, где нам будет приказано, и все их приказания выполнить. Это долг каждого из нас; и только какая-нибудь важная причина, [215] которая была бы принята этими правителями, могла бы помешать выполнить его. Однако всегда эта власть должна быть рассматриваема как исходящая от нас, руководимая нами и подчиняющаяся нам. И еще решили мы, что если бы кто-нибудь отказался примкнуть к этому договору и вышеуказанным спасительным статьям, тот по решению вышеназванных правителей должен быть к этому принужден силой. А в случае если кто-нибудь из этих правителей покажется общине неугодным, тогда та же община, из которой он вышел, сможет избрать и поставить на его место другого, более достойного. А во всех трудных случаях, которые вышеназванные должностные лица не будут в состоянии одни разрешить или не смогут или не сумеют этого сделать согласно предписаниям закона божия, они должны будут призвать к себе на помощь двух духовных лиц, т. е. магистра Яна Пржибрама [и проповедника Яна] ⁴¹⁹, выслушать их добрый и правдивый совет и оказывать каждому правосудие и справедливость. Далее к этому еще добавлено, что эти правители и управляющие должны будут сохранять вышеизложенную и исходящую от нас власть не дольше как до ближайшего праздника св. Вацлава. разве только мы получим за это время с божьей помощью короля. Тогда каждое вышеупомянутое сословие должно сохранить свои порядки и все свои свободы, но так. однако, чтобы каждое сословие соблюдало вышеизложенные четыре статьи, разве только об этом было бы новое и единодушное решение со стороны каждого из нас в отдельности и со стороны вышеупомянутых общин.

Мы обещаем твердо держаться всех содержащихся в настоящем договоре вышеупомянутых статей и каждую из них проводить и соблюдать действительно полностью и целиком под страхом потери нашей чести и доверия к нам и если бы мы — от чего да убережет нас господь бог — нарушили бы какую-либо из этих названных статей и не захотели исправить этого согласно вышеуказанным решениям и если бы это было явно доказано достойным и правильным расследованием или нашей собственной совестью, то, без всякого с нашей [216] стороны признания, мы на основании одной этой грамоты постановляем, что наше состояние и имущество поступят во всеобщее пользование, как если бы они были занесены в земские книги ⁴²⁰, мы же сами будем навсегда изгнаны из пределов Чешского королевства» ⁴²¹ (* Далее следует латинский текст.).

95. ПИСЬМО КОРОЛЯ СИГИЗМУНДА ЧАСЛАВСКОМУ СЕЙМУ

И прибыли на тот же упомянутый выше сейм баронов и городов послы короля Сигизмунда, бараны Богемского королевства Алеш Голицкий ⁴²² и Пуота из Частоловиц. Они с трудом добились, чтобы их выслушали, и, произнеся сначала речь, представили потом письмо Сигизмунда, содержание которого, изложенное в таких словах, ниже следует (** Далее следует текст на чешском языке.).

«Мы, Зигмунд, божьей милостью, король римский, во все времена умножитель империи, король венгерский, богемский, далматинский, хорватский и т. д., настоящим ставим в известность о своих намерениях всех панов, рыцарей, паношей, города и все общины нашего королевства Чешского, что, когда мы узнали, что в настоящее время в Чехии должен состояться сейм панов и общин, мы послали к вам советников наших, любезных наших преданных слуг, благородных господ Алеша из Штернберка, или, иначе, из Голиц, и Пуоту из Частоловиц, чтобы они передали вам наше послание и вместе с ним просьбу, с которой мы уже неоднократно обращались к вам, чтобы вы помогли нам советом и делом поддержать в стране порядок, справедливость и мир и освободить ее от несправедливых обвинений, особенно же, чтобы вы оберегались тех, которые хотят лишить нас нашего наследства, как вы обязаны делать это по отношению к вашему господину, ибо, клянусь господом богом, разорения, постигшие нашу страну, причиняют нашему сердцу боль. Но мы медлили принять решительные меры и теперь еще медлим, потому что не хотим [217] видеть, как это королевство будет совершенно погублено иностранцами. Что же касается четырех статей, относительно которых вы часто с нами беседовали и посылали послов к нам с просьбой, чтобы мы помогли вам в том, чтобы вы были должным образом выслушаны по этому делу, то мы всегда были склонны к этому; мало того, мы часто предлагали вам и предлагаем еще и сейчас выслушать вас с тем, чтобы каждый остался при том, что справедливо перед господом, чтобы обе стороны были умиротворены и не беспокоили и не притесняли одна другую, ибо только таким образом может быть честно отвращена дурная слава от нашей страны. А если бы кто-нибудь был того мнения, что некоторые бедствия страна терпит по нашей вине — что нам не кажется,— то мы охотно это устраним и будем следить за тем, чтобы по нашей вине никогда не происходило никаких нарушений порядка. Ведь вы все хорошо знаете, что еще при жизни любезного брата нашего, блаженной памяти короля Вацлава, мы всегда заботились о благе этой страны, чтобы она сохраняла порядок и каждый живущий в ней пользовался справедливостью, согласно своему положению. Мы не мало заботились об этом и много приложили к этому труда. Если же бы вы все еще не хотели принять то, что мы вам предлагаем и о чем вы сами просили, но продолжали бы вести и дальше страну к гибели и позору или стремились бы вытеснить нас из нашего Чешского королевства, тогда и мы не сможем больше ни терпеть этого,. ни медлить, но должны будем призвать на помощь всех наших друзей и все соседние страны и так повести дело, чтобы прекратить все непорядки, которые творятся в этой стране, и не допустить лишения нас нашего королевства, что, к сожалению, не сможет быть осуществлено без окончательной гибели страны и позора для вас и вашего потомства. Паны Алеш и Пуота разъяснят вам все это и другие наши намерения более-подробно. Поэтому мы требуем от вас, чтобы вы им обоим или одному из них, если бы почему-либо другой не мог при этом присутствовать, оказали бы во всем, что они будут излагать. вам от нашего имени, полное доверие, как нам самим. Дано в [218] Тренчине, в лето от рождества Христова в 1421-е, во вторник после праздника Тела Христова, после дня св. Урбана ⁴²³, в лето царствования нашего 35-е. По поручению господина и короля каноник пражский Михаил» (*Далее следует латинский текст.).

96. СТАТЬИ, ПОСЛАННЫЕ КОРОЛЮ С ЧАСЛАВСКОГО СЕЙМА, НА КОТОРОМ БЫЛО ОБЪЯВЛЕНО О СОЗЫВЕ В ПРАГЕ СИНОДА ДУХОВЕНСТВА

И на том же общем сейме в Чаславе было решено послать королю Сигизмунду статьи с указанием всех причин, по которым его не признают королем в Богемии и почему означенное королевство не хочет иметь его своим королем. Ниже следует содержание этих статей, изложенное в следующих словах (** Далее следует текст на чешском языке.).

«Пресветлейший князь и т. д. и король! и т. д. Так как ваша милость написали в письме вашем, что если какие-либо бедствия и несправедливости в королевстве и короне Чешской произошли по вине вашей милости, то вы намерены исправить их, так мы перечисляем нижеследующие бедствия и несправедливости.

Первая несправедливость, что ваша милость допустила сожжение магистра Яна Гуса, имевшего от вас охранную грамоту, на позор и оскорбление всего чешского языка ⁴²⁴.

Во-вторых, несмотря на то, что все презренные еретики, отступившие от святой церкви, пользовались полной свободой на Констанцском соборе, ваша милость, усугубляя позор чешского народа, допустила сожжение еще одного магистра, Иеронима, вопреки охранным грамотам, папской и вашей.

В-третьих, ваша милость допустила осуждение Чешской земли, и Констанцский собор признал всех чехов еретиками и против них был объявлен крестовый поход и выдана папская булла, чтобы осудить, уничтожить, искоренить и истребить всех чехов, а вместе с ними и всех остальных христиан, как еретиков. [219]

В-четвертых, ваша милость приказала объявить и огласить этот крестовый поход в городе Вроцлаве к великому посрамлению чешского народа и к разорению Чешского королевства.

В-пятых, ваша милость при помощи этого крестового похода и обвинения в еретичестве возбудила и подняла против чешского языка [народа] все соседние страны и всех князей, а потом и сама привела их всех в Чешское королевство.

В-шестых, по вине твоей милости и под твоим руководством эти князья и чужеземцы разорили Чешскую землю убийствами, грабежами и пожарами, предавали сожжению верных богу чехов как духовных лиц, так и мирян, мужчин, женщин и детей, совершали насилия над девицами и женами.

В-седьмых, [ваша милость] приказала в городе Вроцлаве тащить по земле привязанного к лошади, а затем к посрамлению и позорищу чешского народа сжечь на костре пражского горожанина по прозвищу Краса за принятие им святых тайн тела и крови господних.

В-восьмых, ваша милость приказали к великому позору чехов и их посрамлению казнить многих вроцлавских горожан ⁴²⁵ за проступки, которые были им прощены еще славной памяти королем Вацлавом, других изгнали, а имущество их конфисковали.

В-девятых, твоя милость к великому ущербу Чешского королевства и его ослаблению и к тому же без согласия панов и общин отделила от Чехии земли Бранденбурга ⁴²⁶, которые славной памяти император Карл завоевал и приобрел с большим напряжением сил, и заложила Старую Марку ⁴²⁷.

В-десятых, вывез из королевства против всех положений закона и вопреки своему обещанию к великому посрамлению и поношению Чешского королевства чешскую корону без согласия панов, города Праги, рыцарей, паношей и всех других чешских общин.

В-одиннадцатых, незаконным образом к позору страны и без согласия общин вывез также и имперские сокровища ⁴²⁸, которые [220] славной памяти император Карл приобрел во славу королевства с великим усилием, с большими затратами и даже с пролитием крови наших предков.

В-двенадцатых, к неисчислимому ущербу, к ослаблению и поношению Чешского королевства разграбил, расточил и вывез из страны все сокровища, которые были добыты и приобретены нашими предками во славу божью и для прославления святых отцов нашей земли и в обогащение Чешского королевства и которые хранились в Пражском соборе и в замке Карлштейн, свезенные туда из многих монастырей и костелов, а также и из Моравии.

В-тринадцатых, без согласия общин укрыл земские книги и все собранные по ним в Чехии и Моравии деньги бедных сирот, вдов и других добрых людей против закона и земского права похитил и растратил их.

В-четырнадцатых, стеснил все чешские сословия и отнял у них наши свободы и права, на которых зиждятся Чешская и Моравская земли и которые всегда уважались предками его. чешскими королями и князьями.

Ваша милость были виновны во всех упомянутых здесь противохристианских оскорблениях, поношениях и обвинениях в ереси, равно как и во всех указанных бедствиях, и продолжаете быть виновны и по сей день, ибо ни одна из соседних стран не осмелилась бы в противном случае причините королевству Чешскому и маркграфству Моравскому тот вред, который причинен той и другой стране и еще продолжает причиняться. Поэтому мы требуем, чтобы твоя милость соблаговолили бы все это исправить.

Прежде всего, чтобы прекратил указанные выше поношения и посрамления, освободил от них Чешское королевство и маркграфство Моравское.

И еще, чтобы соблаговолил вернуть чешской короне вышеназванные земли, которые были отторгнуты без согласия паков, города Праги, рыцарей, паношей и всех чешских общин. [221]

И еще, чтобы вернули обратно корону и имперские регалии, вышеуказанные сокровища и земские книги, и другие грамоты, похищенные в королевстве в замке Карлштейн и в других местах, способствующие свободе и прославлению короны Чешской.

И еще, чтобы успокоил и умиротворил соседние страны, которые безо всякой нашей вины поднял и возмутил против нас, в первую очередь те, которые принадлежат к короне Чешской, чтобы названное королевство и маркграфство больше не разорялись и кровь верных христиан больше не проливалась.

Да будут известны также наши намерения и наше общее решение, принятое нами, обсужденное и утвержденное в отношении четырех статей: во-первых, о причащении тела и крови Иисуса Христа под обоими видами для всего народа; во-вторых, о свободе проповеди слова божия согласно закону и утвержденными законом священниками; в-третьих, касательно противозаконных и чрезмерных пожалований духовенству, в-четвертых, о наказаниях за обнаруженные смертные грехи,— именно, что этих статей мы намереваемся и хотим держаться, если только нас не убедят в чем-нибудь еще лучшем на основании священного писания, если это только возможно. Также хотим мы оставаться при наших законах, правах и свободах, которые с давних пор предоставлены Чешскому королевству и маркграфству Моравскому королями и князьями и всегда соблюдались предками нашими (* Далее следует латинский текст.).

И еще, на том же сейме по предложению господина Конрада, архиепископа Пражского, был оповещен и объявлен общий съезд духовенства его епархии в городе Праге, в праздник св. Прокопа, с тем чтобы на этот съезд могли прийти как клир враждебный, так и дружественный, как из Моравии, так и из Богемии для обсуждения средств к установлению в клире мира, единства и закона божия. Чтобы содействовать осуществлению этого съезда, пражане обещали предоставить надежную охрану всем на него приезжающим. [222]

97. ВТОРЖЕНИЕ В ЧЕХИЮ СИЛЕЗСКИХ КНЯЗЕЙ

И в то время, когда происходил этот сейм, князья силезские примерно с 20 тысячами воинов вторглись в королевство Богемское со стороны Полины, Находа и Трутнова и бесчеловечно убили множество людей того и другого пола и у сорока почти детей отрубили по правой ноге и левой руке или по левой ноге и правой руке, а некоторым к тому же еще отрезали и носы. Поэтому на том же сейме баронами было принято решение, чтобы все господа и рыцари со своими крестьянами из той округи, а также с общиной города Градца приготовились [к походу] ко дню св. Вита ⁴²⁹ и собрались бы в Находе. Услыхав об этом, силезцы отступили из Богемской земли. Тем не менее, согласно предписанию, на указанном месте собралось много тысяч баронов, рыцарей и крестьян. Вследствие этого трепет и страх объял силезцев, и они послали письмо, что хотят заключить с богемцами мирный договор. По этой причине господин Ченек с Крушиной не разрешили больше своим людям устремляться против Силезии, на основании чего предводитель жителей Градца, пресвитер и плебан Амвросий, возбудил против них народ, и если бы бароны не поторопились уйти оттуда, то были бы бесславно перебиты крестьянами или замолочены их крестьянскими цепами. Однако через некоторое время все успокоились и разошлись по домам. Пресвитер же Амвросий пришел накануне ⁴³⁰ дня св. Иоанна в Прагу и с ожесточением выступил против Ченека, чтобы ему не доверяли, [говоря], что они захватили бы всю Силезию, если бы упомянутый господин Ченек не приказал своим людям отступить. И еще предъявил он много других постыдных обвинений. Но с соизволения божия в это время прибыл в Прагу господин Гинек Крушина и с достаточной убедительностью доказал невиновность господина Ченека и баронов.

Таким образом, в народе произошел раскол: одни говорили, что прав этот, другие — что тот. [223]

98. ОТВЕТ КОРОЛЯ СИГИЗМУНДА НА СТАТЬИ, ПРЕДЛОЖЕННЫЕ ЕМУ ЧАСЛАВСКИМ СЕЙМОМ

Ниже следует ответ венгерского короля на статьи, представленные ему общинами Богемского королевства. Он был изложен в следующих словах (* Далее следует текст на чешском языке.).

«Мы, Зигмунд, божьей милостью и т. д. настоящим ставим в известность всех панов, рыцарей, паношей, пражан и все общины нашего королевства, что обвинения, которые вы возводите на нас во многих статьях, а особенно сожжение магистра Яна Гуса и Иеронима так же, как и обвинение в ереси, поругание и осуждение Чешской земли [необоснованны, ибо] мы не виновны в них потому, что не по нашей вине они совершались и теперь не совершается ничего, что могло бы быть ко вреду и невыгоде нашей Чешской короны. Ибо всем известно, что мы мужественно и по долгу верности возражали на Констанцском соборе от имени нашего доброй памяти брата и даже приобрели этим себе противников и навлекли на себя великое поругание, и никакого осуждения никогда не было вынесено всей Чешской земле, но только тем, кто примкнул к ереси и защищал ее. И в настоящее время не мы — хвала господу — виновны в разорении и поношении этой страны, но те подвергают эту корону позору и вечной погибели, кто разрушает монастыри и церкви, построенные во славу божью, бесчестит тело Христово и оскверняет другие святыни, жестоко убивает и сжигает монахинь, священников и монахов и Других людей духовного звания, рыцарей, паношей и других добрых христиан, женщин и мужчин, разбивает иконы, опустошает и разрушает и сжигает города и таким путем ведет к гибели всю страну. Не мы, а это открытое беззаконие и противохристианские поступки возбуждают и возбудили против этой страны всех ближайших по соседству князей, а также и других, более отдаленных и весь христианский мир. Ибо поистине было бы в высшей степени невероятно и достойно осуждения, если бы мы по собственной своей воле предали такому поруганию и разорению наше наследственное королевство [224]. И мы искренне скорбим по причине поругания и разорения, происходящих не по нашей вине. Что же до обвинения нас в увозе короны и сокровищ, то мы действительно их взяли и укрыли, но не к ущербу Чешской земли, а для того, чтобы они не были постыдным образом повреждены, испорчены и уничтожены и не погибли безвозвратно к непоправимому ущербу короны, как это уже произошло по вине многих из вас и ваших людей с другими святынями. Земские книги и земскую казну мы взяли с согласия панов, и они скрепили их своими печатями еще до того, как книги были взяты. Пусть паны и князья Чешской короны решат по поводу этих дел и других известных еще вам, виновны ли мы в них и по нашей ли вине эти бесчинства произошли, а мы готовы исправить и устранить все это по указанию князей и панов. Но и вы должны сделать то же самое по отношению к бесчинству и разорению, которые произошли и происходят по вашей вине, и поступить так, как найдут нужным и прикажут князья и паны этой короны. На ваше заявление, что вы в конце концов согласились между собой и решили принять те четыре статьи, которые перечисляете, если только не будете наставлены на основании священного писания на лучший путь, мы отвечаем вам, что в этом мы никогда не стояли вам поперек дороги, но всегда допускали это и предлагали вас выслушать для лучшего просвещения через священное писание как по вопросам этих статей, так и других, не согласных с учением святой церкви, и что мы никогда не отказывали вам и всегда готовы предоставить вам аудиенцию и преподать вам лучшее наставление и убеждение в вере, только бы вам это пошло на пользу и страна эта не погибла. Что касается вашего желания сохранить ваши права и законы, какие были у ваших предков, то знайте, что никогда не было у нас намерения, как и сейчас нет его, отнимать у вас ваши законы, права и свободы или как-нибудь урезать их, но мы хотели каждого оставить при его правах и свободах и скорее увеличить их, чем урезать или отнимать. Поэтому взвесьте хорошенько, кто именно стремится отнять у вас ваши права и свободы, кто нарушает ваши [225] законы, мы или вы сами? И вы увидите, что вы сами нарушаете ваши права и свободы теми договорами, которые вы заключаете между собой, и теми смутами, которые творите. Слышали мы также, что вы уничтожили все иконы в Пражском соборе, а также, что вы решили разрушить град и храм, предназначенные восславлять господа бога и святых отцов. Не делайте этого, ради бога, и не допускайте их разрушения, так как вы уже разрушили к великому позору нашей короны королевский двор в Вышеграде и находящиеся там храмы. Если же вы разрушите еще и второй двор, то знайте, что таким противохристианским поступком вы окончательно восстановите против себя весь христианский мир, а также и нас [сделаете] своими врагами и только подтвердите вину этой страны и вашу в тех первых поступках и навлечете на себя и на королевство еще больше позора и поношения. Ведь вы знаете, что это столица королевства, что так покоится св. Вацлав и другие святые отцы, так же как и доброй и блаженной памяти император, отец наш, и другие короли и князья этого королевства.

Сжальтесь во имя господа бога сами над собой и над страной, не допускайте, чтобы еще больше опустошалась страна и наши города, чтобы преследовались наши слуги, присоединитесь к справедливости, как мы раньше писали вам, прекратите эти бесчинства, не совершайте их больше ни против бога, ни против всех законов святой церкви, ни против нас, и мы охотно поможем вам в этом. Если же вы этого не сделаете, то мы, если бы даже и хотели, не сможем помочь и дело дойдет до того, что страна должна будет окончательно погибнуть» (* Далее следует латинский текст.).

99. СОЖЖЕНИЕ СВЯЩЕННИКА МАРТИНА ЛОКВИСА

И еще, капитан таборитов Жижка, преследуя везде с некоторыми своими пресвитерами секту пикардов, если находил упорствующих в ней, сейчас же предавал их сожжению. Узнав об этом, пресвитер Мартин, по прозвищу Ловкис, покровитель [226] и, даже больше того, основатель ужасной ереси пикардов, о которой много было сказано выше и из-за которой он был задержан господином Ульрихом, по прозвищу Вавак, но по просьбам таборитов отпущен, этот Мартин, желая не попасться в руки пражан и таборитов, направил свой путь в Моравию, откуда был родом, и увел с собой члена этой секты, одноглазого пресвитера Прокопа. Когда они прибыли в Хрудим, они были задержаны капитаном этого города, по имени Дивиш ⁴³¹, и поставлены к позорному столбу. Сам капитан, мирно с ними беседуя, спросил между прочим, какого они мнения о святом таинстве тела и крови господа Иисуса Христа, и когда Мартин, по прозвищу Локвис, богохульно ответил ему, говоря, что тело Христово находится на небе, подчеркивая этим свое учение, что Христос имел одно тело, а не много тел, :в которые пресуществляются святые дары на алтарях, тогда вышеназванный капитан города не смог больше выносить хулу против бога и уд»рил его кулаком и если бы за них не вступился пресвитер Амвросий из Градца, то он сейчас же предал бы их огню. Но по просьбе Амвросия он их отпустил и передал в его руки. Этот в скором времени отвез их закованными, посадив на подводы, в Градец Кралове и держал их там в течение двух недель в заключении, надеясь обратить их от ереси к истинной вере. Но когда названный Амвросий увидел, что он ничего не может от них добиться, он отвез их в оковах в воскресенье ⁴³² перед днем Иоанна Крестителя в Руднице и передал как зараженных ересью королевскому ординарию Конраду ⁴³³, чтобы он достойно наказал их, испытав сообразно с указаниями священного писания. После того, как их привезли в Руднице, их заперли в мрачной тюрьме и запретили народу доступ к ним, чтобы они не заражали сердца верующих своими извращенными толкованиями; и хотя они находились в жестоком заключении свыше восьми недель, в них не было обнаружено никакой заметной искры раскаяния. Затем Жижка настоял перед пражанами относительно них на том, чтобы их привезли в Прагу и чтобы на страх другим публично сожгли на городской площади. [227]

Консулы же пражские, опасаясь, как бы от этого не произошел в городе мятеж, так как там было много сторонников Мартина, направили одного из своей среды в Руднице. Тот прибыл в Руднице вместе с палачом и, отправив донесение архиепископу, передал их в руки палача, который жестоко выжег им бока до самых внутренностей, чтобы они признались, от кого они научились своей ереси, а также тщательно стараясь выведать, нет ли у них сообщников в Праге. Под действием таких мучений они назвали имена нескольких людей, от которых они узнали свое учение, и сказали, с кем они до сего времени придерживаются в Праге такого же учения о таинстве причащения. И когда после этого их многократно убеждали вернуться в лоно единой церкви, раскаявшись в своих заблуждениях, они с усмешкой сказали: «Не мы, а вы находитесь в заблуждении, соблазненные заблудшим духовенством, и преклоняете колена перед творением, т. е. перед освященным для таинства хлебом». Наконец, произошло то, что когда в 5-й день недели перед днем св. Варфоломея, т. е. 21 августа, их вели на сожжение при большом стечении народа и стали убеждать, чтобы они просили стоящий вокруг народ вознести за них молитвы к господу богу, то Мартин сейчас же на это ответил: «Мы не нуждаемся в этих молитвах, пусть просят те, кто нуждается». И когда названный Мартин начал говорить еще многое другое, слишком оскорбительное для слуха благочестивых людей, его посадили в бочку с его соумышленником и сожгли. Да будет поэтому хвала господу богу, который уловляет волков, хотящих напасть на его стадо, и чудесным образом изгоняет и истребляет их, чтобы они не заразили других. Этот же Мартин, пресвитер несправедливый и дурной, когда находился в первом пленении у господина Ульриха из Нового дома, написал к некоторым братьям своим таборитам письмо, заключающее в себе много ошибочных и еретических положений.

И еще, после их сожжения были схвачены в Праге некоторые другие, заподозренные в ереси пикардов, именно: Кашка из Нового Города и три пресвитера таборитских: Прокоп, [228] по прозвищу Голый ⁴³⁴, Ира из Клатова и Абрам, который не позволял зажигать свечей во время совершения таинства евхаристии.

100. ОБЪЕДИНЕНИЕ ПРАГИ И НАЗНАЧЕНИЕ НОВЫХ КОНШЕЛОВ

И еще, в том же году, что и выше, во 2-й день недели после Петрова дня, т. е. 30 июня, по тайному соглашению каких-то лиц с пресвитером господином Иоанном ⁴³⁵, на стороне которого была большая часть простого народа в общине Пражской, ударили в большой колокол у девы Марии на Писку. На звон этого колокола с шумом сбежались из Нового Города в Старый, как можно предположить, по наущению вышеназванного пресвитера Иоанна, все зачинщики беспорядка. Там они поднялись в ратушу и стали громко кричать, что консулы того и другого Города неверны, и, приписывая им множество преступлений, заявляли, что вследствие этого они заслуженно должны быть смещены. Поэтому они отнимают у них печать и, объединив Старый Город с Новым, избирают на общем собрании четырех капитанов, чтобы они с этого времени и вплоть до избрания новых консулов управляли как Новым, так и Старым Городом. После этого, в 4-й день недели ⁴³⁶ они собираются в ратушу Старого Города и по предложению вышеназванного пресвитера Иоанна избирают в коншелы 30 человек, а именно: 15 от Старого и 15 от Нового Города, из которых некоторые, по слухам, подозревались в пикардской ереси. Они должны были как консулы единого города решать важнейшие дела на совместных заседаниях в ратуше Старого Города, более же мелкие дела, по мере надобности, некоторые из них могли слушать и в Новом Городе. По случаю таких выборов и такого распределения консулов, сделанного без соблюдения установленного порядка и вопреки привилегиям города, все зрелые и состоятельные люди пришли в смущение и даже один оружейник из их числа, хотя сам и был избран, не захотел принять должности консула, ссылаясь на то, что они избраны незаконно и вопреки привилегиям города. [229] Во время этих выборов соединение планеты Луны, олицетворявшей простой народ, с планетой Марсом, означающей, согласно толкованиям астрологов, распри, указывало, что от этих избранных не приходится ждать ни доброго порядка в каких-либо делах, ни хорошего окончания их, и более того, эти выборы скорее станут трутом и источником многих бедствий для королевства. Так говорил тот, чье имя неизвестно. Это же подтвердил и исход всего этого дела. Сейчас же, на том же общем собрании, означенный пресвитер Иоанн, исполняющий должность подкоморжего ⁴³⁷, сказал, обращаясь к общине, присутствовавшей тогда в ратуше: «Вот, у вас, мирян, есть единство и вы стоите все за одного человека, если же вы хотите, чтобы и мы, духовные, были так же едины и не вносили разделения в народ, тогда нужно изгнать из церкви св. Михаила в Большом городе Пражском магистра Кристана, настоятеля этого храма, вместе с его пресвитерами, потому что они не хотят действовать во всем заодно с нами, но до сих пор сохраняют одежды, отличающие духовное сословие, не желают причащать детей и никогда не служат обедни на богемском языке, как это делается во всех остальных храмах». В ответ на это предложение часть собрания, сочувствующая предлагавшему, стала кричать: «Так! так!» Тогда Иоанн опять сказал: «Хотите ли, чтобы другие пресвитеры были поставлены в эту церковь?» И его сторонники подтвердили:

«Так! так!» Таким образом, магистру Якубеку и вышеназванному Иоанну было поручено поставить там других священников, исключив тех, которые там были на законных основаниях. А старшие и более знатные горожане не осмелились возразить против этого, боясь быть выброшенными из ратуши.

101. НАЗНАЧЕНИЕ ТАБОРИТСКИХ СВЯЩЕННИКОВ В ХРАМ СВ. ПЕТРА НА ПОРЖИЧЕ И ПРОТЕСТ ПРОТИВ ЭТОГО ПРАЖСКИХ ЖЕНЩИН

В это же время одного священника, ведавшего храмом св. Петра в Поржиче, односельчане, зараженные ошибочным учением таборитов, выгнали из этой церкви за то, что он совершал [230] богослужение в облачении, и поставили на его место двух пресвитеров таборитских, именно, Прокопа и Филиппа, подозреваемых в пикардской ереси. Подобным же образом и на том же основании некоторые покровители пикардов пытались изгнать из церкви св. Николая в Старом Городе пресвитера Ярослава, человека благочестивого, а в церковь св. Михаила в Старом Городе какие-то миряне хотели поставить священником пресвитера Вильгельма, подозреваемого в пикардской ереси, но по милости божьей они допущены не были. Видя это, именно, что вышеназванные консулы остаются глухи к стольким и таким семенам зла, преданные богу девицы, вдовы и состоящие в замужестве женщины, вдохновляемые духом святым, созвали всех усердно служащих истине и, войдя все вместе в ратушу, подали консулам жалобу в письменном виде. Одна девица из их числа, держа в руках эту грамоту, прочла ее всю от слова до слова, что ниже следует (* Далее следует текст на чешском языке.).

«Любезные паны и братья! Мы просим вашей милости во имя господа нашего Иисуса Христа и ради спасения и сохранения христианской веры, всей нашей городской общины, чтобы вы не устраняли из церквей верных священников и не разрешали другим устранять их, так как они всегда, подряд много лет стойко защищали божьи истины и избегали заблуждений и предосудительных нарушений, не основанных на священном писании и на законе божьем, и порученный их заботам народ наставляли и старались наставлять в законе божьем и заветах Иисуса Христа. Об этом знают многие в общине этого города и также многие во всей Чешской земле. Однако против них, как мы слышим, некоторые ополчились, чтобы их совершенно погубить, и уже некоторых из них притесняют. Так, например, в Новом Городе, в Порожиче какой-то Прокоп таборитский, объединившись с некоторыми из таких людей, без разрешения правителей города, наблюдающих за этим, распустил своих прихожан, которые теперь разбегаются [231], горько жалуясь на то, что он так незаконно к ним вторгся. Точно так же и в других приходах, как, например, у св. Микулаша и св. Михала, где, однако, прихожане не жаловались из страха, что к ним могут быть назначены высокомерные, зазнавшиеся, негодные священники из таких, которые уже соблазнили многих в Чехии и Моравии. Хотя табориты были нам необходимы, сделали много для нас хорошего, за что мы им воздаем должную благодарность, и мы надеемся, что многие среди них суть добрые и богобоязненные, все же немалое число их священников и других членов их общины, мужчин и женщин, погрешили против веры в святое таинство тела и крови Иисуса Христа и против некоторых других положений веры, как они и сами это признают, а многие из них этому противятся.

Эти заблуждения распространились теперь по всему христианскому миру, а особенно в городе Праге. Поэтому в течение этого года нас увещевали, чтобы мы остерегались таковых, что все, прибывшие сюда духовные или миряне, мужчины или женщины, должны быть испытываемы и тех [которые будут признаны впавшими в подобные заблуждения], терпеть здесь не должно, чтобы здесь сохранялось единство в истинном учении Христовом. И этого, что соблюдалось раньше, мы просим теперь у ваших милостей, чтобы вы взяли на себя эту заботу или поручили ее какому-нибудь верному человеку. Далее, некоторые из прибывших сюда священников признали, что они просто благословляют хлеб и вино, не веря, что в них пребывает тело и кровь Христовы, и, пребывая в таком заблуждении, причащают этими дарами и народ и таким образом ведут его к идолопоклонству. А некоторые женщины рассказывают, что таборитские священники учили их, что они должны сами себя причащать, что они неоднократно и делали, но некоторые из них уже заявляют, что хотят, чтобы на них наложено было за это покаяние. Если это будет продолжаться дальше в наших общинах, то это приведет к великому расколу и соблазну всех общин, потому что мы, едва познав истину, сейчас же уже хотим постыдно отказаться [232] от истины и правильной веры. А поэтому, когда кто-нибудь из таких людей сюда приходит, будь то священники или другие. мы не можем знать, придерживаются ли они истинной веры в отношении тела Христова и других вещей или нет, и боимся, не заблуждаются ли они в вере и как бы кто-нибудь не вступил на кафедру и под предлогом, что он проповедует слово божье, не стал бы проповедовать что-нибудь против бога, против веры и спасительных обычаев этих общин, как об этом уже было сказано. Вы все это видите, мало того, вам часто говорят об этом, и вы все-таки ничего не предпринимаете, чтобы положить этому конец, и никому не поручаете сделать это. А если кто из посторонних хочет приняться за это дело, вы чините ему препятствия и отстраняете его, как будто поддерживаете [другую] сторону. Из-за этого возникает раскол в общинах, и там, где мы добились единства, из-за вас, как мы можем заметить, происходит еще большее разделение, чем при прежних панах. Поэтому мы просим вас исправить это и приложить все ваше старание к тому, чтобы весь город Прага, а также другие убедились в том, что вы стремитесь положить этому конец, и чтобы никто яе приписывал вам вины. Не разрешайте тому священнику в Поржиче учинять насилия в церкви перед святым телом Иисуса Христа, а также никому другому нигде в Праге. Верните в костел прежнего священника, так как приход не знает за ним никакой вины, так же как ее не знают за другими вышеупомянутыми костелами. Нам, так же как и всякому, придерживающемуся истинной веры, будет очень жаль; если вы этого не сделаете, тогда мы будем вынуждены с божьей помощью и верной молитвой сами попытаться сделать это, так как вы стараетесь водворить единство только в мирских отношениях, но не в духовных делах нашей веры.

Кроме того, вы разрешили священникам таборитов, во время их пребывания в Праге, свободно входить на амвон в церкви Матери божьей в Тыне и оттуда возводить много лжи не только на священников всей общины, но и на самою общину и поносить не только здешних священников, но и все [233] общины по породу оказания милости Конраду ⁴³⁸ ради правды божьей и по поводу других вещей, что повело к великому расколу в этих общинах, так что в церкви настало великое волнение среди народа и он стал роптать и перестал почитать тело Христово. Некоторые из вас, консулов, присутствовали при этом, однако ничего не сделали. Мало того, как мы слышали, вы даже велели дать каждому из этих 6 или 7 священников по 3 1/2  копы грошей, о чем отчасти упомянул в своей проповеди Чапек, в то время как другим священникам вы предоставили всего скромное угощение. Также мы просим вас, чтобы вы, когда будете созывать в ратушу на собрание общину или ее старшин, ради общего блага не созывали бы только тех, которые держат сторону людей, намеченных к избранию, ибо это многие замечают за вами, а другие по некоторым признакам подозревают. Также если вы будете в дальнейшем принимать кого-нибудь на службу, берите тех, кто держится истинной веры, чтобы они не внушали подозрений в пикардской ереси и мошенничестве» (* Далее следует латинский текст.).

Прослушав это письмо до конца, консулы встревожились, всех их задержали и приказали, чтобы замужние женщины отошли отдельно в одно место, а все остальные остались там, где были, чтобы, разделив их таким образом, легче было бы их усмирить. Но женщины эти, отбросив женский страх, облекшись мужеством, ни за что не захотели разделяться друг с другом. Тогда консулы, видя, что ничего с ними не могут поделать, хотели получить прочитанное перед ними письмо, но не смогли добиться даже этого. Поэтому они в смущении разошлись из ратуши, а женщин заперли на два часа в большом зале ратуши [эстуарии], после чего, однако, им было разрешено свободно разойтись. Это предложение женщин очень понравилось более здравомыслящей части общины; когда на созванном после этого собрании всей общины одна из девиц вторично прочла это письмо, они ничего против него не возразили, наоборот, вполне оправдали. Слава тебе, господи! [234]

102. ЗАСЕДАНИЕ СИНОДА ДУХОВЕНСТВА В ПРАГЕ И ПРИНЯТЫЕ НА НЕМ СТАТЬИ

И еще, в том же году, в день св. Прокопа ⁴³⁹, начал заседать синод клириков в Старом Городе в Праге, в доме коллегии свободных искусств, называемом коллегией Карла. Так как архиепископ Конрад, находившийся тогда в Руднице, не мог прибыть туда, ссылаясь на свое нездоровье, он доверил свою власть двум магистрам свободных искусств и поддьяконам, как бы своим викариям. Прокопу из Пльзеня и Иоанну Пржибраму, чтобы они, подобрав себе кого найдут подходящими, действовали, распоряжались и договаривались о благе, мире и единстве всего клира. Итак, названные магистры избрали себе в помощники бакалавра теологии Якубека из Мизы, проповедника в Вифлееме, и пресвитера Иоанна [Желивского], управлявшего тогда всем городом, невзирая на то, что против пресвитера Иоанна, которого называли отступником, возражал весь клир, не желая иметь над собой кого-либо с дурной славой. Но так как это ни к чему не привело, эти четверо, созвав весь клир в коллегию, разделили его на четыре части: на пражан, градецких, жатчан и таборитов, а всем съехавшимся из других городов они указали место в каждой из этих четырех частей. Разделив всех таким образом, они предложили им обсудить по отдельности несколько статей и дать на них ответ. И хотя некоторые и не были согласны со многими предложенными им таким образом на обсуждение статьями, все же, ввиду того, что большинство дало на них свое согласие, в понедельник после дня св. Прокопа, т. е. 7-го июля, Иоанн Пржибрам, взойдя на кафедру в аудитории теологов, огласил перед клиром, там собравшимся, в присутствии некоторых знатных господ, именно: Ульриха из Розы, Викторина Бочека и некоторых консулов того и другого города и множества вассалов, нижеследующие статьи; при этом он спрашивал у вышеназванных четырех сторон о каждой статье, согласны ли с ней. И в то время, как все другие части их одобряли, одна только часть таборитов, сбившись с правильного пути, возражала [235] против них, особенно против того, что относится к порядку службы и обрядности в церкви. Список этих статей следует ниже.

Во-первых, с благочестием и преданностью в сердце мы верим и, находясь в здравом уме, утверждаем, что всем следует верить и утверждать, что всякое слово священного писания Нового и Ветхого завета должно почитаться в простоте, без искажения, согласно смыслу, внушаемому духом святым, и должно приниматься всеми верными христианами. [И это! мы всем сердцем подкрепляем и объявляем.

И еще, мы верим от чистого сердца и утверждаем, что всем должно верить в апостольский символ веры великого Никейского собора и символ Афанасия ⁴⁴⁰ вместе со всеми другими католическими символами, принятыми и распространенными в ранней христианской церкви, и принимаем сами и постановляем и предписываем соблюдать всем остальным все католические постановления апостолов и ранней церкви, которую мы почитаем как мать и наставницу в католической вере, отступать от которой считаем грехом, так чтобы то, чему учили апостолы и что соблюдала сама древняя церковь, и мы бы хранили и соблюдали.

И еще, ради общего порядка и сохранения и удержания доброй славы всего нашего духовенства и ради очищения духовенства нашего королевства от всего предосудительного, мы считаем правильным избрать четырех способных мужей, известных своими знаниями и добропорядочностью, главными и наивысшими руководителями и правителями по духовным делам, с согласия досточтимого во Христе отца и господина нашего архиепископа пражского Конрада, а именно: Якубека из Мизы, магистра Иоанна из Пржибрама, магистра Прокопа из Пльзеня и Иоанна, проповедника из Нового Города, и обещаем искренне слушаться и повиноваться во всем дозволенном и добром их приказам, распоряжениям и призывам и торжественно ручаемся в этом, передавая и предоставляя им всякую и полную над нами власть карать и наказывать всех нечестивых и мятежных и управлять нами, низлагать, [236] перемещать или устранять и воздействовать каким угодно другим способом, как того требует порядок и справедливость.

И еще, чтобы у всех христовых священников имелся бы в письменном виде весь закон божий полностью или если это никак невозможно, то по крайней мере Новый завет и чтобы они со всем старанием его читали и изучали и усердно бы наставляли самих себя, а также и других в правилах евангельской и апостольской жизни, твердо проповедуя слово божье и постоянно возвещая его в народе.

И еще, чтобы никто из клириков не смел вводить никаких новшеств, не согласных с евангелием и с древними предписаниями святых отцов и с установленным учением церкви, ни проповедовать, ни внушать их другим, пока не доложит об этом названным выше правителям и начальникам клира или земскому синоду или докажет на основании писания, что его положение правильное и католическое. И особенно, чтобы никто не смел принимать и распространять никаких статей против святого таинства евхаристии и всего другого, с ним связанного, запрещенных университетом и пражским духовенством, которые и мы ныне тоже запрещаем.

И еще, чтобы все священники верили от чистого сердца в святое и божественное таинство евхаристии и искреннейше утверждали устами своими, что господь наш Иисус Христос, истинный бог и человек, полностью вещественно присутствует с нами, своим истинным телом и кровью как под видом хлеба, так и под видом вина, и чтобы они возвещали народу, что именно так нужно всем верить и этого держаться. И чтобы предоставляли святое причастие божественного таинства евхаристии под обоими видами хлеба и вина, по внушению духа господня, или по одному только разу в день, или через промежуток времени в несколько дней всем верным христианам как здоровым, так и больным, как взрослым, так и детям, отдаваясь этому делу всеми помыслами, соблюдая все советы благочестия, ревностно предлагая его народу как величайший дар всех милостей. [237]

И еще, чтобы все и каждый в отдельности священник строго соблюдал порядок в служении божественной литургии со всей обрядностью и облачениями, установленными и преподанными ранней церковью и одобренными святыми ее отцами, что одни называют благочинием, другие прикрасами, отбросив все излишества и изъяв всю роскошь, за исключением тех случаев, когда неизбежная необходимость не допустит сделать этого.

И еще, мы постановляем, чтобы при совершении всех шести таинств не опускалось бы таинство причащения, но сопровождало бы [каждое из других] и совершалось как высшая благодать и подкрепление всех других, ибо, по свидетельству блаженного Дионисия, ни одно таинство не считается правильно совершенным, если при этом не было принято святое причастие.

И еще, чтобы никакой священник Христов не владел на основании гражданского или светского права никакими угодьями (дворами, усадьбами, полями) или какими-либо другими доходами, недвижимой собственностью, но, живя по правилам евангельской бедности и жизни апостольской, довольствовался бы скромной пищей и одеждой и чтобы вместе с тем никто из светских господ не присваивал себе и не отнимал у церкви ее средств и достатков, собранных милостыней, ни другого имущества, приобретенного от пожалований как временных, так и бессрочных.

И еще, мы постановляем вслед за Никейским собором, постановившим и запретившим то же самое, чтобы ни один клирик никоим образом не мог брать на откуп церковное или иное светское имущество, вступать в сделки и из-за губительной алчности брать на себя опеку над наследственным имуществом.

И еще, мы постановляем во имя господа нашего Иисуса Христа и под страхом вечного осуждения настаиваем на необходимости придерживаться того, чтобы каждый священник Христов старался всеми способами и безо всякого небрежения усердно и по мере своих сил пресекать, искоренять, вырывать и вытравлять в самих себе и во всех других все смертные [238] грехи против нравственности, запрещенные законом божьим, и никакой такого рода скверны ни в себе, ни во всех, порученных его попечению, невзирая ни на какой ущерб в имуществе или страдания плотские, по небрежению не допускать и по малодушию не терпеть.

И еще, чтобы никто из священников не решался и не смел принимать или требовать каких-нибудь денег или подарков ни за причастие, ни за совершение семи таинств, ни даже в равной степени за совершение всех таинств или за всякие духовные обязанности и чтобы не брал награды под видом каких-либо обетов за совершение молебствий.

И еще, чтобы никакой священник не только не имел сожительства с женщинами, особенно с молодыми, но даже не вступал с ними в общение и не заводил каких-либо разговоров, и не посещал, домов их, но избегал их, кроме тех случаев, когда к этому принуждает спасительная необходимость, выполняемая по высокому приказанию.

И еще, если какой-нибудь священник впадет в разврат, пусть будет наказан ввержением в темницу на один год; если же он согрешит несколько раз, то пусть будет низложен и навсегда отстранен от богослужения.

И еще, если какой-нибудь священник будет найден когда-либо упившимся или посещающим корчмы и играющим в кости, то пусть будет заключен в темницу по крайней мере на месяц.

И еще, чтобы всякий клирик, отличаясь от простого народа по своему платью и по тонзуре, поддерживал бы свое призвание также своим поведением и образом жизни и стремился бы к украшению себя не особой одеждой или обувью, но истинной верой.

И еще, мы утверждаем, чтобы священников, ведущих себя недостойно, празднословных, сквернословных или злоречивых, отстраняли от богослужения.

И еще, чтобы никогда не назначать на должности мятежных священников, а если они уже назначены, то, какой бы степени они ни достигли, отставлять. [239]

И еще, чтобы никто не пытался безрассудно отталкивать людей истинно раскаивающихся, стремящихся со смиренным сердцем поведать пресвитерам свои грехи, или чтобы никто не смел как-либо отказывать людям в упомянутой исповеди, как бы недозволенной, или применяя силу своей власти, которой мы, служа господу нашему Иисусу Христу, отпускаем грехи искренне в них раскаивающимся, а также еще и в других спасительных средствах, дающих удовлетворение [душе].

И еще, чтобы все настоятели церквей имели в своих церквах (и заботились, чтобы постоянно у них были) своевременно освященную воду для крещения и освященный елей, и миро и чтобы соблюдали установленный обычай миропомазания, вопрошания и дачи ответов и очищения и детей крестили, и чтобы окрещенных сейчас же, если они только способны принимать пищу, причащали тела и крови Христовых.

И еще, если клирик какого бы ни было сана будет законно осужден за какое-либо преступление судом епископа или других поставленных для этого лиц, то не следует никакому мирянину защищать его каким-либо способом, но он должен подчиниться справедливому духовному суду.

И еще, чтобы каждый священник, которому позволяет это время и место, был обязан соблюдать часы по канону, разве только он будет занят каким-нибудь размышлением или изучением закона божия, или чем-нибудь другим неизбежным и более полезным. Если же он будет пребывать в праздности и зря потратит время, которое он мог бы употребить на молитвы или на изучение, тогда да будет он анафема.

И еще, для избежания некоторых опасностей, связанных с совершением церковных обрядов, мы объявляем, чтобы обрядности, которые правильно и по известным причинам опускаются в общинах города Праги, так и считались бы подлежащими опущению, если только не встретится другая, еще более важная или направленная на пользу причина для их восстановления [240]

Итак, утверждая эти святые и правильные положения и Статьи, мы тем самым обновляем древние постановления соборов и притом заявляем, что мы этим не намереваемся отменять ничего, относящегося к правильной вере в господа нашего Иисуса Христа, и если будем переубеждены в чем-нибудь противоположном и еще более правильном, то готовы смиренно это исправить ⁴⁴¹.

(пер. В.С. Соколова)
Текст  воспроизведен по изданию: Лаврентий из Бржезовой. Гуситская хроника. М. 1962

© текст -Соколов В. С. 1962
© сетевая версия - Тhietmar. 2002
© дизайн - Войтехович А. 2001