Библиотека сайта  XIII век

ЛАВРЕНТИЙ ИЗ БРЖЕЗОВОЙ

ГУСИТСКАЯ ХРОНИКА

103. СОЖЖЕНИЕ ПРАЖАНАМИ МОНАСТЫРЕЙ В ДОКСАНАХ И ОСЕКУ, ЗАХВАТ МОНАСТЫРЕЙ В ТЕПЛИЦАХ, ПОРАЖЕНИЕ ПРАЖАН У МОСТА

И еще, в том же году, в июле месяце, пражане направили конных и пеших людей к Жатцу, чтобы они, соединившись там с жатчанами и лоунянами, напали на своих противников, наносящих ущерб их владениям. И в течение недели после дня св. Прокопа ⁴⁴² они сжигают женский монастырь Доксаны. И когда они пришли в женский монастырь в городе Теплице, то, несмотря на то, что были радушно приняты настоятельницей и всеми монахинями и по возможности снабжены всем необходимым, они все-таки вывели оттуда и настоятельницу и всех сестер и сами заняли монастырь, а некоторые из войска разбойным образом отняли у некоторых сестер одежду; наконец, они еще сожгли монастырь Осек, находившийся близ крепости Осек, причем монахи все разбежались.

И еще, по настоянию пражского войска, занимавшего, как было сказано ⁴⁴³, Билину с замком, в день Марии Магдалины ⁴⁴⁴ снова из Праги вышло множество конных и пеших по направлению к Билине, чтобы подкрепить войско пражан, из-за мейссенцев, находившихся поблизости, а также, чтобы иметь достаточно сил для завоевания города Мост с его замком.

Объединившись, таким образом, в единое войско, они взяли путь на город Мост и вскоре заняли замковую гору. Поставив там две пушки и столько же больших пражских пиксид, они [241] причинили замку большой вред, при этом еще кричали им громким голосом: «Не беспокойтесь вы, еретики, находящиеся в замке, мы поступим с вами так же, как поступили с теми еретиками в Билине, и, привязав к бревну, иначе к тарану, двух сыновей вашего каштеляна, возьмем вас приступом!» Страх и ужас объяли сердца засевших в замке — они ведь уже знали, как почти неприступный замок Билина сдался им в течение короткого времени. Поэтому они захотели заключить с пражанами дружественный договор. Но когда каштелян замка Мостецкого, отец захваченных в плен сыновей, сошелся с некоторыми из войска и сыновья стали молить отца своего, каштеляна замка Мостецкого, чтобы он, сжалившись, над ними, сдался бы пражанам, отец этих юношей, обливаясь слезами, сказал: «Не могу я этого сделать, и не подобает мне делать этого, так как замок поручено защищать никому другому [как мне]». И так как не было заключено с пражанами никакого договора о мире, часть войска, произведя натиск на замок, сначала сожгла только подградье. В силу этого обстоятельства осажденные в замке, поддавшись еще большему страху, стали выбегать за стены, кричали, что сдадут замок, прося о мире и умоляя, чтобы им ради господа бога было разрешено уйти невредимыми, сохранив только жизнь. И в то время, как к их жалобным просьбам благосклонно отнеслись почти все в войске пражском, особенно же знатные господа, некий проповедник, господин Иоанн, разубедил их, говоря; «Какая нам польза позволить им уйти отсюда, чтобы потом осаждать их еще в другом месте? Вы видите, что господь бог хочет передать их в наши руки; когда это будет сделано, мы поступим с ними так, как это сочтут нужным наши старейшие». Но так как со стороны войска было совершено много противохристианских поступков, то я умолчу о всех насилиях, совершенных над женщинами, а расскажу лишь о бесчеловечном обращении с некоторыми пленными. А именно, привязав к колу, или, как его называют в просторечье, тарану, одного пленного тевтонца, они хотели с ним пойти на приступ замка, но, встретив сопротивление со стороны других, отказались от [242] этого. И еще одного тевтонца, тоже взятого ими там же в плен, они, не обращая внимания на то, что тот, став на колени, молил их спасти его душу и не предавать его смерти, обещая делать все, что они ему ни прикажут, бросили его в огонь. и, хотя он семь раз выскакивал из огня, они его забили до смерти цепами; и много других противохристианских дел совершили они при ограблении своих ближних. Это не осталось тайным для города Моста, где жители, захватив в плен нескольких богемцев из войска, вывели их под звуки труб за стены города и точно так же сожгли, воздавая злом за зло. И так как господь бог, праведный судья, не оставляет ни одного злого дела безнаказанным, а каждому воздает по делам его, то напрасны были все надежды войска пражан взять замок; и исполнилось известное речение: что я мог сделать, того не захотел, а что захотел выполнить, того не смог. Ибо случилось так, что в день св. Сикста ⁴⁴⁵ на помощь городу Мосту и замку и с целью выбить войско пражан из занимаемого ими лагеря подошли войска маркграфов мейссенских со многими тысячами конных и пеших тевтонцев и богемцев. Были там также Главач, Сигизмунд Дечинский ⁴⁴⁶ и войско Николая Худего. Увидев их, некоторые из засевших на горе и осаждавших замок в помрачении ума своего стали делить между собой добычу, которой еще не имели, и говорили: «Конь того тевтонца будет мой!» и «Оружие вон того тевтонца я возьму себе!» И когда мейссенцы в боевом порядке, построенные в отряды, приблизились к горе, а пражане точно так же построили свое войско, чтобы дать отпор мейссенцам, неслыханный страх охватил войско как мейссенцев, так и пражан. И во время столкновения те, кто возглавлял боевой строй пражан, обратили тыл, а остальные, увидя это, все обратились в бегство, бросив и обе пушки и столько же больших пиксид. Блуждая, как овцы без пастыря, одни без оглядки торопились добраться до Жатца, другие — до Хомутова, остальные — до Лоун или Слан, так что если бы мейссенцы, хотя и сами напуганные, пустились их преследовать, никто бы не ушел из их рук или разве лишь очень немногие; однако начальники пиксид [243] уложили много мейссенцев, пытавшихся взять гору, и в тот день, как говорят, с той и другой стороны было убито до тысячи человек ⁴⁴⁷.

104. УМЕРЩВЛЕНИЕ ТАБОРИТСКОГО СВЯЩЕННИКА БАРТЫ. ДЕЙСТВИЕ СООБЩЕНИЯ О МОСТЕЦКОМ ПОРАЖЕНИИ В ПРАГЕ

В этом сражении во главе братьев таборитов шел некий священник, по имени Барта, со святыми дарами тела Христова, как того требует их обычай; этого священника вместе с толпой крестьян, следовавших за ним, бесчеловечно забили копьями и мечами некоторые из войска мейссенцев, и один из этих тевтонцев схватил дарохранительницу со святыми дарами, дары из нее выбросил, а ковчежец всунул в свой колчан. Когда до Праги дошел слух об этом ужасном поражении братьев, весь город пришел в смятение. Много женщин и сирот плакало о погибших отцах, и вообще все духовные и миряне горевали о поражении, нанесенном их братьям, а верные священники разглашали об этом по всем церквам, говоря: «Господь бог по справедливому суду своему допустил совершиться такому бедствию с нами, ибо когда мы, защищая святую истину, сражались вначале со смирением и твердым убеждением, все у нас, с божьей помощью, кончилось удачно. Теперь же, когда братья наши предались дурным страстям и ведут войну не за истину, а ради добычи, безжалостно грабя имущество бедняков и избивая ближних своих с большей жестокостью, чем язычники, разгневался на нас господь и допустил, чтобы мы претерпели сие бедствие. Итак, оставив зло, подчинимся благой воле господней и будем молить господа, чтобы он отвратил от нас гне» свой и явил нам свое милосердие».

И еще, на 2-й день ⁴⁴⁸ после дня Магдалины, в то время, как пражане стояли лагерем в окрестностях Жатца, как об этом было сказано, приходят из Пльзеня тевтонцы и богемцы и берут приступом город Рокицаны, хотя и легко давшийся им, [244] так как они; в городе имели сторонников. Перебив и взяв в плен много народа, они подожгли город и вернулись с богатой добычей; спаслись от них только те, которые бежали в крепость.

И еще, на 4-й день после дня св. Магдалины ⁴⁴⁹ сапожник Венцеслав, горожанин Старого Города Праги, ложно понимавший святое таинство евхаристии, твердо стоявший на своем заблуждении и не желавший от него отказаться, именно он не верил, что в святых дарах на алтаре действительно пребывает тело и кровь Христовы, что доказал на деле тем, что повернулся спиной к святым дарам, вынесенным к народу; был он в тот же день, как указано выше, сожжен в бочке. Слава богу!

105. ПОХОД ПРАЖАН И ТАБОРИТОВ ПРОТИВ МЕЙССЕНЦЕВ. ССОРА МЕЖДУ ПАНАМИ И ПРАЖАНАМИ, ВЫЗВАННАЯ СВЯЩЕННИКОМ ЯНОМ ЖЕЛИВСКИМ

И еще, в то же самое время, после праздника св. Сикста ⁴⁵⁰, отряды трех сторон города Праги вышли по направлению Моста, чтобы, собрав воедино всех братьев, рассеявшихся по разным городам, изгнать войско мейссенцев из своего королевства. С ними отправился верхом на лошади, чтобы навести страх на тевтонцев, и капитан таборитов Жижка, находившийся в то время в городе Праге из-за лечения своих глаз ⁴⁵¹, хотя лекари и не подавали ему никакой надежды на восстановление его зрения. Так все добрались до Лоун. Услыхав, что пражане собрались вторично, мейссенцы вернулись из Богемии в свои владения.

И еще, в то же время того же самого года бароны Богемского королевства Рожмберк, Ченек и другие господа и рыцари, а также и вассалы, прежде бывшие заодно с пражанами, решили и выразили желание собраться в ближайшее после Успения девы-Марии воскресенье, именно 17 августа, в Чешском Броде вместе с пражанами и другими горожанами,, сторонниками истины господней, чтобы обсудить вопросы о благополучии королевства, о порядке его и управлении, а также [245] об единодушной защите святой истины. Для того чтобы вынесенное решение имело полную силу, эти господа хотели, чтобы община города Праги направила туда своих известных горожан, пользующихся влиянием и обладающих всей полнотой власти. И хотя Пражская община дала на это свое согласие и подтвердила письменно, что в назначенный день пражане прибудут в Чешский Брод, однако господин и пресвитер Иоанн, находившийся в то время при войске у Моста, отсоветовал пражанам, сначала письменно, а потом, вернувшись, живым словом, собираться вместе с баронами, утверждая, что эти вышеназванные господа — предатели и неверные и неискренне преданы истине. По случаю этого в городе Праге произошло глубокое разделение. Именно: некоторым казалось, что так как уже раньше община пришла ко взаимному соглашению по вопросу о благополучии королевства, то такое соглашение с баронами возможно, а потому не следует откладывать намеченного собрания. Другие утверждали противоположное этому, говоря, что никакой не будет пользы собираться вместе с изменниками в назначенном месте и в установленный срок. При таких взаимных разногласиях было принято окончательное решение послать всего двух консулов и двоих представителей от общины, и не с полной властью, но только чтобы выслушать предложения баронов и собраться не в Броде, а в Колине; баронам же было указано место в Горах [Кутных]. Все произошло так, как только что было сказано. И когда пражане съехались с баронами в Горах, не имея полноты полномочий от общины, бароны не вступили с ними ни в какие переговоры, но направили в город Прагу господина Ульриха из Нового дома, по прозвищу Вавак, со многими рыцарями, убедить пражан, чтобы они прислали кого-нибудь облеченного всей полнотой полномочий, чтобы не распалось объединение баронов с рыцарями. Вышеупомянутый господин Ульрих и Садло всячески упрекали пресвитера, господина Иоанна, говоря, что не подобает вмешиваться в светские дела лицам духовным, после того как перед этим он проповедовал нечто противоположное. После многократного совместного обсуждения [246] этого вопроса они вернулись в Горы с пражанами, взяв с собой Иоанна Пржибрама и Прокопа из Пльзеня. Собираясь почти ежедневно в течение более чем двух недель и много совещаясь по этим вопросам, они пришли лишь к такому решению. [Во-вторых], чтобы бароны отправили свое посольство к великому князю, т. е. Витольду ⁴⁵², с извещением его о том, что они принимают его своим господином и королем в их королевстве и просят не отказать прибыть в королевство Богемское. Во-первых, чтобы как бароны, рыцари и вассалы, так и пражане с другими городами ⁴⁵³, примкнувшими к ним, двинули свое войско 18 сентября в Чешскому Броду, а оттуда куда найдут нужным господа из Праги. В-третьих, чтобы назначить господина Ульриха, по прозвищу Вавак, начальником монетного двора, чтобы, собирая там деньги, получаемые из горных рудников, он расходовал их на общее благо всей земли. Покончив с этим, они вернулись в свои владения в 4-й день сентября месяца; названный же господин Ульрих остался в Горах.

Этот владетельный господин через три недели умер от мучительного и смертельного нарыва. И не только один он заразился чумой, свирепствовавшей в Горах,— умерло от нее много и других знатных господ и рыцарей по возвращении в свои владения. Магистр же Ян Пржибрам стал ненавистен некоторым из общины Пражской за то, что вступил в соглашение с баронами, и, согласно общему решению, был отстранен и исключен из их совета.

И еще, в течение недели ⁴⁵⁴ после рождества благословенной девы Марии, когда пражское войско захватило города Хомутов и Кадань, капитаны их, боясь войска мейссенских тевтонцев, производивших завоевания поблизости от них, не дождавшись помощи от пражан, разломали стены города в нескольких местах, сожгли несколько домов и укрылись в городе Жатце и в соседних укреплениях к великому ущербу для самих себя и к позору пражан. [247]

106. ПОРАЖЕНИЕ НЕМЕЦКИХ КРЕСТОНОСЦЕВ У ЖАТЦА

И еще, вышеупомянутые мейссенские тевтонцы вместе с несколькими примкнувшими к ним богемцами, захватив города Хомутов и Кадань, окружили кольцом город Билину, принадлежащий господину из Кольдиц, опустошая при этом замки и села, менее всего щадя крестьян и женщин, ибо они бесчеловечно убили много беременных женщин. Когда до пражан дошли слухи об этих бедствиях, 13 сентября, т. е. в субботу накануне Воздвижения св. креста, из Праги вышли два отряда общины с наемниками, взяв с собой большое число пеших крестьян, с целью выбить тевтонское войско из занимаемого им лагеря. Тевтонцы же, узнав о приближении пражан, сняли осаду с крепости Билина. Точно так же и Сигизмунд Дечинский, занятый осадой новой крепости Калих близ Литомержиц, обратился в бегство со своими людьми, не дожидаясь прихода пражан. Но так как в Богемию в то время вторглись через Эгер ⁴⁵⁵ по направлению к Жатцу множество тевтонцев ⁴⁵⁶ с курфюрстами ⁴⁵⁷, то пражане, ожидавшие в Сланах, направили послов своих к баронам, с которыми были заодно, к Жижке и к остальным таборитам, чтобы они не отказали прийти с возможно большей военной силой в Сланы, чтобы выступить против тевтонцев и изгнать их, ибо, как уже сказано, курфюрсты, как духовные, так и светские, с баварскими и рейнскими князьями, герцогами, графами, господами, рыцарями и с большой толпой вооруженных людей вторглись в Богемию, побуждаемые к этому объявленным папой крестовым походом. Когда они прибыли к границам Богемии, архиепископы с многочисленной своей свитой, сойдя с коней и притворно показывая всем другим свое смирение, переступили через границу пешими, чтобы бог даровал успех в их борьбе с еретиками-богемцами. Среди этих епископов были следующие из наиболее известных: Иоанн ⁴⁵⁸, архиепископ Майнцский, архиепископ Кельнский и Трирский, герцог Людвиг, сын герцога Клема, граф Нассауский [248] и много других, имена которых нам неизвестны.: Когда они осадили город Жатец и в 6-й день перед днем св. Матфея ⁴⁵⁹ совершили по крайней мере шесть наступлений на город, они были, с помощью господа бога, за дело которого люди здесь бились, отражены с позором и с великим для себя уроном. Как говорили жители этого города, найдено было впоследствии около 60 убитых из их числа, много из них было увезено неприятелем полуживыми и 60 было приведено пленными в город. В тот момент в городе собралось множество народа [укрывавшегося] от жестокостей тевтонцев, как говорят, тысяч 6 человек; ибо [среди них] имелось свыше 5 тысяч пеших воинов и 4 сотни конных.

Так как к войску тевтонцев стекались из отдаленнейших стран всего почти христианского мира народы разных языков, чтобы оказаться причастными к объявленной папой милости прощения грехов [и освобождения] от наказаний, видевшие все это войско целиком утверждают, что никогда раньше не видали такого большого числа людей, столь хорошо вооруженных и размещенных в бесчисленных палатках. По общему мнению, их насчитывалось около 200 тысяч ⁴⁶⁰ воинов; и когда они день за днем сжигали города, села, замки и, чтобы заслужить индульгенцию, с большей жестокостью, чем язычники, убивали людей того и другого пола, как старых, так и молодых, и сжигали их в пучине огня, страх и трепет охватили сердца многих в Жатецком крае. Поэтому некоторые, покидая хорошо защищенные укрепления, бежали в города, а если сдавались и были приняты ими на милость, то они их не щадили и сжигали так же, как и остальных. А чтобы еще увеличилась их власть и сила, они отправили посольство к королю Сигизмунду, напоминая ему о клятве, данной им в Констанце, чтобы он пришел для борьбы с еретиками с возможно большей военной силой, угрожая, что в противном случае, если он не придет, князья-курфюрсты позаботятся об избрании другого римского короля. Но прежде еще, нежели король Сигизмунд поспешил к их войску из Венгрии, где он тогда находился, плач, крики и стоны женщин, девиц [249] и вдов дошли до слуха господа Иисуса, и гнев божий и справедливое отмщение пали на все неприятельское войско. Ибо всемогущий господь удивительным образом обратил в бегство все эти бесчеловечные полчища, хотя никто на них не нападал, потому что во 2-й день октября месяца, по божьему провидению, во многих местах зажглись палатки их лагеря. Появился как бы какой-то ярко-желтый столб над палатками, переходивший от одной палатки к другой, и где стоял этот столб, там огонь пожирал палатку. Побросав все свои вещи и обратившись в бегство, они едва могли спасти себе жизнь. Жители Жатца, увидя это, преследовали их на Протяжении нескольких миль и уложили несколько сотен. Кроме того, захватив многих живыми, увели их в плен, воздавая благодарность и хвалу господу богу за то, что рассеял врагов их, гонителей его истины.

И еще, когда пражанам в день св. Франциска ⁴⁶¹ стало известно об описанной выше каре божьей, постигшей неприятеля в наказание [за его преступления], пражане вместе с войсками, взявшими Старый Болеслав, который держал господин Михалец, вернулись в город Прагу под звон колоколов, прославляя господа в молитвах и песнопениях.

И еще, в то же время король венгерский Сигизмунд выдал дочь ⁴⁶² свою замуж за герцога австрийского с той целью, чтобы он со своим войском помог ему, выступив против богемцев-еретиков.

107. ВТОРЖЕНИЕ ВЕНГРОВ В МОРАВИЮ

И еще, в то же самое время по приказанию короля Сигизмунда в Моравию вторгся со множеством венгров Пипа Гальский с намерением опустошить владения тех господ, которые вступили в союз с пражанами, и особенно Господина Петра из Стражнице и господина Бочека. И произошло то, что они, не щадя никого, стали жечь села и города, насиловать девиц и бесчеловечно сжигать или убивать мечом всех людей того и другого пола, которых им удавалось схватить, [250] не давая пощады даже детям. При виде этого господ объял страх и трепет, причем, однако, они не объединились для действительного и единодушного отпора и не помогали друг другу, но каждый из них, исключая господина Гашека с Острова ⁴⁶³, старался выхлопотать у короля, чтобы ему остаться живу и невредиму и сохранить имущество.

108. ИЗБРАНИЕ ЯНА БЗДИНКИ ПОД ВЛИЯНИЕМ ЯНА ЖЕЛИВСКОГО ПРАЖСКИМ ГЕТМАНОМ

И еще, в том же году, что и выше, в ближайшее воскресенье после дня св. Галла ^463а, часто упоминавшийся выше пресвитер Иоанн по звону большого колокола на Писку созвал общины того и другого города к церкви св. Стефана на Рыбничку и, поднявшись на возвышение, стал убеждать народ избрать одного подходящего и верного капитана, которому бы все стали повиноваться, прогнав от себя баронов, как неверных. И после того, как он так обесчестил баронов королевства, поднялись некоторые из секты этого пресвитера Иоанна и потребовали избрания капитаном недавно посвященного в рыцари Бздинку ^463б, всегда верно и, как говорят, преданно служившего общине, главного защитника евангельской истины. И сколько их ни было, все они избрали его и в тот же час все вместе громким голосом стали кричать:

«Так! так!», причем никто из старших явно против этого не возражал. Поэтому вышеуказанный пресвитер Иоанн объявил Бздинку избранным в капитаны всей общиной и передал ему полную власть, сказав, что она вручается ему всей общиной, чтобы он карал ослушников заключением в темницу или отсечением головы, или прогонял бы их из города, или применял к ним еще и другие виды наказания, какие найдет нужным, должностных же лиц, а также и городских консулов, поскольку найдет это нужным, менял, назначал и отставлял. Сейчас же также было избрано четверо, по двое от Старого и Нового Города, с тем чтобы они на положении младших капитанов были как бы помощниками старшему. Эти капитаны [251], с согласия общины, сейчас же постановили, чтобы по возвращении из похода никто не смел уходить из войска без их ведома, а также, если придется сражаться, никаким образом не уклонялся бы от войны под угрозой смертной казни и потери всего имущества. Когда это было сделано, все вернулись по домам, воздавая хвалу богу. Это избрание и передача такой власти этому капитану очень не понравились всем старейшим общины. Итак, собравшись в Вифлееме, они вошли в ратушу и просили консулов, чтобы капитан не осуществлял переданной ему власти без ведома консулов и общины. Консулы дали на это свое согласие, хотя немного времени спустя сами же без ведома общины, но согласно воле капитана, сместили пятерых консулов и назначили на их места пятерых других.

109. КАЗНЬ ПАНА ЯНА САДЛА

И еще, после описанных выборов капитана у некоторых консулов попал на подозрение в неверности всегда бывший сторонником пражан в борьбе за евангельскую истину господин Иоанн Садло из Костельца за то, что он со всеми своими людьми не явился к пражанам, когда это было ему приказано.

Когда об этом дошло до слуха самого Иоанна Садло, он пришел в смущение и, желая очиститься, направил в Прагу к городским консулам посла, прося обеспечить ему безопасный проезд в Прагу для доказательства своей невиновности. Консулы написали ему, что они это ему обещают и что он может без опасений приехать в Прагу, не боясь ничего, ибо подобному доносу на него они не верят. Итак, на второй день после дня св. Галла ⁴⁶⁴ он добрался до самого города Праги, взяв с собой братьев и господ из Яновиц, именно Петра и Пургарда. Но как только он с названными господами почти в час вечерни вошел в ратушу, чтобы оправдаться, он был схвачен консулами и в тот же самый день во 2-м часу ночи тут же в ратуше обезглавлен ⁴⁶⁵ даже без напутственной молитвы [252] верующих, хотя он и настоятельно об этом молил. Тело его на другой день было погребено безо всякой торжественности у церкви св. Николая. Это был тот Иоанн, который был первым и любимым советником короля Венцеслава, который спасал от гнева короля многих священников, а также и магистров и простых горожан, с преданностью отстаивал истину причащения под обоими видами и по мере своих сил боролся со всеми отступлениями, не основанными на законе божьем. Это-то и было, как предполагают, причиной ненависти к нему некоторых влиятельных в городе лиц. Большая же часть пражан со скорбью оплакивала столь внезапную его смерть, а верные господу проповедники тайно и явно обвиняли консулов за такую внезапную его гибель, упорно утверждая, что они в этом тяжко согрешили.

110. НАПАДЕНИЕ СИЛЕЗСКИХ КНЯЗЕЙ НА ЧЕХИЮ. ЗАХВАТ БЕЛОЙ. ПРИЕЗД ПОСЛОВ КНЯЗЯ ВИТОЛЬДА. ЗАХВАТ ПЛЬЗЕНЦАМИ ШТЕНОВИЦ. РАЗГРАБЛЕНИЕ АВСТРИЙЦАМИ ЕВИШОВИЦ

И еще, в вышеназванном месяце и в те же дни вторглись в Богемское королевство князья силезские со множеством вооруженных людей и стали разорять и сжигать города и села во владениях господ Бочека и Жампаха ⁴⁶⁶ в Хрудимском крае, т. е. близ замков Литиц и Жампаха. К ним присоединились некоторые из знатных богемских господ: Пуота, Янек из Свиднице и Иоанн Местецкий, нарушитель своего слова, который при осаде Хрудима дал клятву в том, что примкнет к пражанам и будет верно защищать четыре статьи, предложенные ему ими.

И еще, в день св. Галла ⁴⁶⁷ войско пражское направилось из Праги к Белой, которую господин Михалец отнял у пражан и укрепил при помощи своих вассалов; однако эти вассалы, узнав о приходе пражан, обратились в бегство; таким образом, в день св. Лючии ⁴⁶⁸ пражане снова заняли этот город и, укрепив его, удалились оттуда. [254]

И еще, в 5-й день перед днем св. Симона ⁴⁶⁹ прибыло в Прагу посольство великого князя, т. е. Витольда. Оно выразило пожелание со стороны князя, чтобы пражане, собрав как можно больше войска, выступили навстречу Сигизмунду, родственнику князя Витольда, до самых владений герцога Иоанна Оппавского, который захватил в плен послов пражских ⁴⁷⁰, еще раньше направленных к вышеназванному князю литовскому, и заключил их в оковы. Князь литовский убеждал пражан, чтобы они, объединившись с ним, разорили и разрушили владения герцога и, таким образом, освободили своих пленных. Однако из этого посольства ничего не вышло, а задержанные послы были выданы герцогом Оппавским венгерскому королю Сигизмунду.

И еще, в воскресенье, перед днем св. Симона, пльзенцы с примкнувшими к ним знатными господами захватили укрепление Штеновице ⁴⁷¹, которое ранее осаждал Жижка, и убили там больше 60 человек — мужчин и женщин, находившихся в этом замке.

И еще, в то же самое время герцоги австрийские по настоянию короля Сигизмунда осадили со многими тысячами конных и пеших крепость Евишовице и окружающее ее местечко и, захватив местечко вследствие того, что у него было мало защитников, стали подступать к крепости. И так как владетели этой крепости не рассчитывали на поддержку ни со стороны пражан, которым тогда верно служили, ни со стороны баронов Моравии, хотя те и обещали прийти к ним на помощь, а сами своими силами не могли долго защищаться от натиска неприятелей из-за малого количества своего войска, то они вступили с ними в переговоры, и после того, как главный владетель замка сдался в плен со своей женой и всей челядью, они покинули эту крепость невредимыми. Австрийцы же, ввиду того что крепость эта стояла на их границе и они претерпели из-за нее уже много бед, разрушив, срыли ее до основания. [255]

111. ОБ АДАМИТАХ И ИХ УНИЧТОЖЕНИИ

И еще, в том же году, после того как многие были соблазнены Мартином, пресвитером таборитов, и приняли неправильное учение о святом таинстве алтаря и впали в ересь неких пикардов, о которых упоминалось выше, некоторые братья и сестры, изгнанные с прежнего места жительства братьев на Таборе, поселились на острове ⁴⁷², расположенном между Весели и Индржиховым Градцем. Причиняя много ущерба соседним областям, они как бы уподобились диким зверям и, поддавшись влиянию одного крестьянина, называвшего себя Моисеем, и по внушению отца своего, дьявола. впали в нигде раньше не слыханные заблуждения и ереси. как это можно видеть из приводимых ниже статей, переданных после их уничтожения ослепшим капитаном таборитов Жяжкой в письменном виде пражанам. Статьи эти, составленные на чешском языке, следующие: (* Далее следует текст на чешском языке.)

Во-первых, они были совращены священником Мартином Локвисом [в неправильное учение] о причастии тела и крови господа Иисуса Христа и называют телом Христовым обыкновенный хлеб и вообще всякую еду. Книг у них нет, и они не заботятся о них, ибо, как они говорят, закон божий записан в сердцах их. Когда они читают «Отче наш», то говорят так: «Отче наш, иже еси в нас, освяти нас, да будет воля твоя, хлеб наш дай нам всем» и т. д.

И еще, символа веры они не читают, потому что нашу веру они считают заблуждением.

И еще, никаких праздников они не соблюдают, для них каждый день такой же, как и всякий другой, седьмой же день [недели] они называют седьмым веком.

И еще, нет у них постов, но едят они всегда все подряд, что имеют.

И еще, небо над собой они называют крышей и говорят, что бог живет не на небе, но в добрых людях, и что дьяволы живут не в аду, а в злых людях. [256]

И еще, они утверждали, что святая церковь уже обновилась, и верили, что они будут здесь жить вечно.

И еще, Петра ⁴⁷³ они называли Иисусом, сыном божьим, а Микулаша — Моисеем и считали его управителем всего света.

И еще, Иисуса Христа они называли своим братом, которому, однако, нельзя доверять, потому что он умер, между тем как они утверждают, что святой дух никогда не умирает и что сын божий должен исходить от духа святого.

И еще, в основу их закона был положен распутный образ жизни, так как они утверждали, что в писании сказано: распутники и блудницы скорее всего попадут в царство небесное. Поэтому они не хотели принимать в свой закон никого, кто бы не был распутником или блудницей, и даже самая маленькая девочка, которую они к себе приняли, должна была быть лишена чести и жить с ними в плотской связи. Сообразно с этим своим законом они жили следующим образом: все, мужчины и женщины, раздевались догола и плясали вокруг огня, во время пляски пели песни о десяти заповедях божьих, потом останавливались у огня и смотрели друг на друга; и если у какого-нибудь мужчины был какой-нибудь передник, то женщины срывали его с него и говорили: «Наполни меня твоим духом и прими мой дух»; и каждый мужчина с какой-нибудь из женщин и каждая женщина с каким-либо из мужчин стремились скорее предаться греху. И сперва они возбуждали и разжигали в себе содомские страсти, называя это милостью и волей божьей, а потом купались в реке, и никто никогда не стыдился, ибо все они спали в одной избе.

И еще, рассказывали про них, что они разрывают могилы святых.

И еще, они говорят, что наступило время явления седьмого ангела из Откровения св. Иоанна, что кровь будет течь по всей земле до высоты лошадиной головы, утверждали, что меч навис над всем миром, и называли себя ангелами божьими, посланными отомстить за весь мир, чтобы устранить из царства божия все грехи; они никого не щадили, но убивали [257] всех подряд: мужчин, женщин и детей; по ночам сжигали села и города я людей, и при этом ссылались на священное писание, где сказано: «В полночь поднялся крик» и т. д.

И еще, по ночам они совершали убийства, а днем предавались распутству.

И еще, свою борьбу и убийства они называли святыми, но борьбу за закон божий считали проклятой.

И еще, они называли священников наших воплощенными дьяволами и потому убили пресвитера Яна.

И еще, они называли причастие тела Иисуса Христа кормлением хлебом.

И еще, одна женщина среди них называла себя Марией, и она лишилась головы за то, что провела целую ночь с одним-единственным, ибо они сами казнили ее за это.

И еще, они говорили, что они сожгли в Пржибенице вместе с другими также и Здену, которая пыталась обратить некоторых в правильную веру.

И еще, они называют Зигмунда из Ржепан своим верным товарищем, несмотря на единственное его супружество.

И еще, они уверяли своих верных, что все враги, которые выступят против них, ослепнут и не будут в состоянии им повредить, хотя бы поднялись против них со всеми своими силами.

И еще, они не боялись ни холода, ни жары, но бродили повсюду голые, как Адам и Ева в раю.

Но все это было ложью, а поэтому они умерли все постыдной смертью во вторник, после дня св. Луки, в лето господа 1421-е (* Далее следует латинский текст.).

В то время как описанные выше заблуждения и ереси, как было сказано, беспрепятственно распространялись вышеназванными людьми, случилось так, что некий австрийский владетельный князь, по имени Краирж, осадил в союзе с жителями Будейовице, иначе Будвейс, замок Ломнице, в котором брат Жижка, захватив его, поместил своих людей. Когда слух [258] об этом дошел до брата Жижки, он сейчас же, хотя был слеп на оба глаза, собрав своих помощников, поторопился прийти из Чаславского края, где он в то время находился, на помощь своим к замку Ломнице. Услыхав об этом, вышеназванный Краирж отступил с поля сражения, не дожидаясь его прихода. Брат же Жижка, сильно укрепив этот замок, вернулся обратно и направился к раньше упомянутому острову, чтобы уничтожить там секту пикардов. По пути он сжег захваченный им замок Подегус господина из Розы и разрушил городские стены и церковную башню в городе Собеславе, тоже им взятом и тоже принадлежавшем господину из Розы. Наконец, он достиг острова вышеуказанных еретиков пикардов и с горячей любовью к закону божьему тотчас, застигнув их врасплох, стал неустанно наступать на них со своими людьми. Несмотря на то, что они упорно защищались, как мужчины, так и женщины, и даже убили одного знатного вассала Жижки^473а, все же в третий день перед днем св. Луки взято было в плен 40 человек того и другого пола и все они были убиты, кроме одного, оставленного в живых, чтобы было кому рассказать об их делах. Как говорят, ни у кого из них, кроме одного, не было ничего надето даже на бедрах. Слава тебе, господи!

112. ПРИБЫТИЕ ПРАЖАН К КУТНОЙ ГОРЕ

И еще, в том же году, около праздника Всех святых, войско пражское приблизилось к Горам Кутным и, когда на просьбы жителей не разорять города капитаны приказали пешим людям и тем, которые находились на подводах, повернуть в сторону Часлава, некоторые у ворот города вызвали ссору и стали кричать и звать на помощь братьев, чтобы те пришли и настояли на том, чтобы горожане снабдили братьев кое-каким продовольствием. Итак, накануне дня Всех святых ⁴⁷⁴ перед обедом они вошли против воли всех капитанов в город и стали врываться в дома евреев и насильно брать все, что там находили. И в тот же день, близко к часу вечерней [259] службы, они разбили на куски все иконы и орган в Великом соборе ⁴⁷⁵, не пощадив при этом и клиросов у алтаря, и без всякого стыда выбросили святые дары, хранившиеся по обычаю в дарохранительнице на алтаре, к великому негодованию кутногорцев, вызывая у них плач и скорбь.

113. СПОР МАГИСТРА КРЖИШТЯНА С ЯНОМ ЖЕЛИВСКИМ

И еще, ввиду того, что настоятель храма св. Михаила в Большом Городе Пражском магистр Кристан часто имел после смерти блаженной памяти короля Венцеслава столкновения с пресвитером Иоанном из-за церковной обрядности и магистр Кристан выставил против пресвитера Иоанна несколько тезисов, в субботу, перед днем св. Мартина, бургомистр города помирил их между собой в ратуше в присутствии консулов, чтобы они взаимно любили друг друга, поддерживали и защищали. Однако невзирая на такое их примирение, на другой день, т. е. в воскресенье ⁴⁷⁶, после дня св. Мартина, ученики пресвитера Иоанна сговорились между собой по окончании послеобеденной проповеди напасть на храм св. Михаила и его подворье и на магистра Кристана и его помощников, священников. Иоанн же, услыхав об этом, надо полагать, дал на это свое согласие, так как не препятствовал им. Сейчас же несколько сот человек окружили подворье плебана и храм и стали кричать, что магистра Кристана надо утопить, а храм его разрушить. Однако, как они ни хотели сделать это, с помощью божьей ничего сделать не смогли и мирно разошлись, ограничившись лишь клеветническими словами.

В то же время консулы, по настоянию упомянутого пресвитера Иоанна, назначили проповедником в храм св. Михаила, к неудовольствию магистра Кристана, священника Вильгельма ⁴⁷⁷, подозревавшегося в сочувствии ереси пикардов, который своими ежедневными проповедями больше смущал, нежели созидал. [260]

114. ПЕРЕГОВОРЫ МЕЖДУ МАГИСТРАМИ И ЯНОМ ЖЕЛИВСКИМ

И еще, в том же году из-за разногласий среди пражских священников, выступавших с проповедями, община всего города к великому вреду для себя разделилась на несколько частей, причем каждая из них защищала своего проповедника. Поэтому городские консулы и старейшины города сочли необходимым, чтобы магистры и священники собрались вместе и сообща договорились о том, что является причиной ссор и разделений в общине, и, согласившись на чем-нибудь, уже больше не смущали простого народа и не вносили раздора в его среду своими различными суждениями. Итак, по приказанию консулов в день Пяти братьев ⁴⁷⁸ собрались магистры и священники на совещание в коллегии Карла, где были прочитаны нижеследующие статьи, составленные магистром Якубеком из Мизы и магистром Петром Энглиш.

«Чтобы не возникали больше заблуждения и ереси и свободно не распространялись, но чтобы была наложена на всех мятежников и стремящихся разрушить католическую веру крепкая узда, с общего согласия клира Пражской общины мы, не желая отменять ничего из постановлений, прежде вынесенных как общим, так и провинциальными [синодами], решили между собой и предписываем строжайше и нерушимо выполнять всему клиру названного города.

Во-первых, чтобы все и каждый в отдельности из присутствующих во славу божью на этом собрании с полной искренностью обещал, что будет свято соблюдать и нерушимо исполнять все и каждый в отдельности пункт, утвержденный и объявленный на этом собрании, если только они не будут противоречить каким-либо образом незапятнанному закону божию и неприкосновенным его положениям.

И еще, чтобы каждый священник. в городе Праге, если желает сохранить за собой прежнее место, с чистой совестью обещал повиноваться начальникам клира королевства Богемского, недавно единодушно всеми избранным, во всем и в [261] каждом отдельном случае, если только это не будет противоречить закону божию, заключающему в себе полноту истины.

И еще, чтобы никто, какого бы он ни был положения или состояния, не препятствовал названным правителям ни словом, ни делом, ни каким-либо иным путем в их действиях против ослушников или заблуждающихся, или заподозренных [в ереси] и чтобы не поддерживал таких людей или кого-нибудь из подобных мятежников, не оказывал им покровительства и не защищал их ни публично, ни втайне, с тем чтобы лишить означенных начальников возможности бороться с ними и наставить их, как того требуют неприкосновенные правила христианской веры. А если бы — чего да не будет! — кто-нибудь пытался чинить препятствия и это было бы доказано перед названными начальниками, то пусть он подвергнется изгнанию из города Праги, и это будет справедливо. А также если — чего тоже да не будет! — кто-либо стал бы преступно бороться против названных начальников клира, то все другие священники должны будут, согласно предписаниям евангелия, открыто и публично обличить их, как будет им приказано означенными правителями.

И еще, чтобы ни один священник не решался вводить какие-либо новшества или отменять что-нибудь из того, что соблюдалось в прежней церкви или что было правильно удержано, или, наоборот, опущено, прежде чем не явится лично к означенным правителям и не докажет на основании писания закона божия правильность того, что он хочет ввести; при этом он должен будет еще взять на себя обязательство перед означенными правителями выставить открыто в школах все, что он стремится ввести нового, чтобы публично доказать и защитить, а также чтобы дать ответ всем желающим выступить против него, окончательно придерживаясь тех правильных решений правителей клира, которые касаются всех его высказываний по затронутому им вопросу.

И еще, чтобы ни один священник не назначался ни в какую церковь города Праги, не вводился туда и не получал [262] разрешения поселиться там по чьему-либо настоянию и требованию, прежде чем он на основании зрелого и доброго суждения о нем означенных начальников не будет признан вполне способным взять на себя духовное руководство над паствой и подходящим по своим нравам и знаниям. И, кроме того, еще раньше должно быть с полной определенностью заявлено прихожанам той церкви теми же начальниками или кем-нибудь из их людей о его добрых качествах и пригодности [для занимаемой должности].

И еще, чтобы перед лицом Пражской общины было твердо установлено, чтобы никто под страхом наказания, которое на него наложит та же община, не заступался за того, кто отказывается повиноваться приказаниям и увещаниям названных начальников, до тех пор, пока тот, за кого вступились, не пообещает верно и не покажет на деле, что будет добровольно слушаться и повиноваться всем и каждому в отдельности предписанию означенных начальников, если только они не будут противоречить закону божию».

И еще, когда вышеприведенные статьи были объявлены в таком виде, как указано, все присутствующие там клирики постановили их соблюдать и требовать их исполнения. И особенно, чтобы начальниками всего клира были не другие, а именно те четверо магистров, избранных синодом около дня св. Прокопа. Услыхав это, пресвитер Иоанн сказал, усмехаясь: «Объявленные статьи направлены против меня и пресвитера Вильгельма». А потом, когда зашла речь о чистилище после земной жизни, он сказал: «Я хочу, чтобы мне показали что-нибудь ясно сказанное об этом в писании, и буду с тем сообразовываться».

Затем, на третий день ⁴⁷⁹ после того, когда несколько священников и магистров, избранных для этого, вошли в ратушу и с согласия всего клира приведенные статьи были объявлены всей общине, сторонники пресвитера Иоанна стали заявлять, повысив голос, что они не хотят признавать тех четырех магистров начальниками клира, но требуют, чтобы всем клиром управлял один пресвитер — Иоанн — и чтобы он, по [263] мере надобности, брал себе на помощь кого-нибудь из магистров, кто ему понравится. В ответ на это пресвитер Иоанн поднялся и, подав рукою знак к молчанию, сказал, притворно (чего нужно было опасаться), показывая лицемерное смирение, что он не годится для управления столь многочисленным клиром. Но он сказал при этом, пусть, мол, будут начальниками магистры свободных искусств — Якубек и Иоанн Кардинал, сам же он, находясь рядом с ними, как их ученик, согласен нести и выполнять все, какое бы тяжелое бремя ни было на него возложено.

Кроме того, когда была провозглашена статья о чистилище, многие из его секты, богохульствуя, стали кричать, словно лаять: «Опять лезут со своим чистилищем, чтобы вызвать только новые раздоры». А один из них, Ира, прозванный «Ручным Колесом» ⁴⁸⁰, сказал: «Мы не знаем, есть ли чистилище или нет, и все же да будет благословенно имя господне». Другой же, поднявшись, сказал с насмешкой:

«Сначала священники набили своим чистилищем свои кошельки, а теперь, когда кошельки их опустели за отсутствием приношений, они хотят опять наполнить их при помощи того же чистилища, но теперь уже больше нас со своим чистилищем не обманут, как обманывали до сих пор». После того как много было произнесено еще и других богохульств по поводу чистилища, они ушли из ратуши, не приняв никакого окончательного решения, но тем не менее было объявлено, чтобы над покойниками не было никакого колокольного звона, ни пения духовенства во время их проводов, но чтобы каждый хоронил своего умершего без всяких церковных обрядностей. После того, как все это произошло так, как сказано выше, они направили все вынесенные в ратуше решения к войску пражан, находившемуся в то время в Чаславе, а также [известия о том], что община согласилась признать начальником клира пресвитера Иоанна, а не кого-либо другого, добиваясь подобного же согласия и желания всего войска. И, несмотря на то, что у них при этом возникло внутреннее разногласие, они все же согласились предоставить [264] управление клиром пресвитеру Иоанну, но чтобы с ним вместе были поставлены три названных магистра, именно Яковелл, Иоанн Кардинал и Петр Энглиш.

115. ВЫСТУПЛЕНИЕ ПРАЖАН К КАРЛШТЕЙНУ ЗА ПРОДОВОЛЬСТВИЕМ. ОСАДА ПЛЬЗЕНЦАМИ КРАСЛИКОВА

И еще, в том же году, в день св. Мартина ⁴⁸¹, в первом часу ночи несколько тысяч конных и пеших вышло из Праги по направлению к замку Карлштейн, чтобы захватить продовольствие, собранное находившимися в замке и хранившееся в близрасположенных домах. Жители же замка, заранее об этом предупрежденные, снесли к себе в замок лучшее из того, что у них было, мужественно защищались против пришедших. Поэтому пражане, спалив хижины крестьян близ замка, вернулись в Прагу в день Пяти братьев. Некоторые из их числа, зараженные ересью пикардов, разрушили храм и храмовую изгородь близ самого замка; тело Христово они выбросили из серебряной дарохранительницы, а ее самое спрятали за пазуху и к великому соблазну принесли в Прагу.

И еще, в то же самое время жители города Пльзеня со всеми своими приверженцами осадили замок Красликов, который был занят Жижкой. Услыхав об этом, Жижка, хотя уже лишился обоих глаз, сейчас же поспешил со своими людьми на помощь замку и, обобрав все прилегающие к замку города и села, провез в замок продовольствие против воли всех сидевших вокруг замка [в засаде]. И если бы не пришел на подмогу пльзенцам господин из Плавна ⁴⁸² со множеством своих людей, многие из войска пльзенцев, уже обратившиеся в бегство, были бы убиты. Но ввиду того, что прибыл с несколькими сотнями конных вышеназванный господин из Плавна, Жижка поспешил отойти со своим отрядом по направлению к Жатцу; его все время преследовали враги, т. е. войско пльзенцев с господином из Плавна, и они часто начинали в дороге сражение. И когда Жижка прибыл к горе, [266] называемой Владарж, близ Жлутиц, он взошел на нее со своими людьми и подводами ⁴⁸³, окружил ими свой отряд со всех сторон, приладил к ним пиксиды и стал мужественно защищаться от врагов; и несмотря на то, что ненастье, холод, порывы ветра и голод обессиливали его и его людей, они мужественно держались три дня, не давая никому из врагов свободно подняться на гору. Но по прошествии трех дней, по причине голода людей и животных, они спустились с горы и силой пробились к Жатцу; жители Жатца, выйдя им навстречу, проводили их до самого города.

116. ОТХОД ЧЕШСКИХ ПАНОВ ОТ ПРАЖАН. НЕНАВИСТЬ К ПРАЖСКИМ МАГИСТРАМ

И еще, пока все это так происходило, Ченек из Весели, Ульрих из Розы, Ральско из Вартемберга, Иоанн Местецкий и много других баронов и знатных господ Богемского королевства, которые раньше вступили в союз с пражанами для защиты закона божия, теперь предательски отступились от них из-за своей неверности. Некоторые из пражских священников, ставя означенным баронам в вину эту их неверность, сгущая краски, не переставали разглашать об этом в народе и, таким образом, убивали в его сердцах всякое к ним расположение.

В то же самое время некоторые сектанты, взявши своими криками верх над более старшей частью общины, подстрекаемые дьяволом, возненавидели всех магистров. Так, они, не переставая ни днем, ни ночью, поносили всех магистров и требовали, чтобы магистры, как соблазнители и гонители истинных пресвитеров, были убиты или утоплены, или изгнаны из города Праги с собаками под знаменем господина Ченека и никогда больше не возвращались в этот город. Надо полагать, что они добивались этого, чтобы некоторым из священников и их приверженцам было свободно распространять свои заблуждения и ереси, не встречая противодействия со стороны магистров. Но с божьей помощью их злое [267] намерение осталось тщетным, ибо они не могли осуществить того, чего желали.

И еще, в 6-й день недели, перед днем св. Отмара ⁴⁸⁴, пражане осадили замок Малешов близ [Кутных] Гор, в который и вошли в день св. Елизаветы ⁴⁸⁵, заключив с жителями замка договор.

117. ВТОРЖЕНИЕ КОРОЛЯ СИГИЗМУНДА В МОРАВИЮ И ПРИНУЖДЕНИЕ ПАНОВ ОТРЕЧЬСЯ ОТ ЧЕТЫРЕХ СТАТЕЙ

И еще, в то же самое время Пипа Гальский, прибыв в Моравию со многими тысячами вооруженных людей от имени венгерского короля, стал убивать людей, жечь и с жестокостью язычников разорять владения господина Петра из Стражнице и Гашека из Острога и других, которые примкнули к пражанам для защиты четырех статей евангельской истины. Взвесив все эти обстоятельства, названный господин Петр из Стражнице сдался со своим крепчайшим замком, по имени Гельфштейн, силезскому князю Пржемеку ⁴⁸⁶ и подчинился ему письменно и через поручителей на том условии, что означенный герцог Пржемек не отойдет от этого замка, пока означенный господин Петр не будет иметь приказа к нему от короля. Между тем означенный господин Петр, предвидя, что король придет с большой военной силой, просил магистра Сигизмунда ⁴⁸⁷ и других священников, причащавших под обоими видами, покинуть город Стражнице. По этой причине названный магистр Сигизмунд с досточтимыми святыми дарами и с верным ему народом удалился в Острог к господину Гашеку, который, хотя и много претерпел урона во владениях своих от венгров, все же, как твердая скала, с непреклонным постоянством оставался верен скале истины Христовой. В ночное время напал со своими людьми на какой-то отряд королевского войска и, сам несколько раз врываясь в него, истребил несколько сотен человек. Однако ряды его крестьян, не имевших оружия, потерпели при этом [268] большой урон. Молодой же сын господина Петра из Стражнице, по имени господин Венцеслав, не желая отказываться от четырех статей истины, присоединился к упомянутому господину Гашеку и дал клятву умереть вместе с ним за евангельскую истину. Тем временем король Сигизмунд, проходя через Моравию с большой силой венгров и татар, хотя в большинстве и безоружных, опустошал и сжигал владения как своих недругов, так и друзей и прибыл в Брно, куда и созвал всех баронов и рыцарей, обещая им безопасность проезда. Все собрались туда, полагаясь на данное королем обещание, после дня св. Мартина, кроме господина Гашека и сына господина Петра, названных выше. Между тем король готовил баронам сети. Окружив со всех сторон город вооруженными людьми, он открыл свой замысел баронам и рыцарям, сказав им, что он собрал их потому, что хочет, чтобы они отказались от часто называвшихся выше четырех статей как от неправильных и еретических и чтобы, отрекшись от них, они принесли достойное, наложенное на них присутствовавшим там папским вице-легатом церковное покаяние. После того, как они в течение нескольких дней обсуждали, как им поступить, увидав под конец, что король в гневе немедленно требует от них ответа на свое предложение, и видя также, что венгры уже готовы перейти против них в наступление, они поддались страху, согласились исполнить волю короля, отреклись от четырех статей ⁴⁸⁸ и обещали королю помогать ему в борьбе против упорно защищающих их. Форма их клятвы была следующая: (* Далее следует текст на чешском языке.)

«Клянусь страстями господа Иисуса Христа, что отрекаюсь от четырех статей, которых я до сих пор ошибочно придерживался с другими моими приверженцами, а именно: о причащении тела и крови Христовых под обоими видами» о свободной проповеди всех священников, о каре за грехи против нравственности и об отнятии земель у духовных лиц» а также отрекаюсь от разрушения церквей, преследования [269] священников и монахов и обещаю не принимать никаких ложных учений, отвергнутых святой римской церковью, особенно же тех, которые проповедовали, распространяли и о которых писали магистр Ян Виклеф и магистр Ян Гус и их последователи, и не следовать им, ни защищать их ни словом, ни делом, ни советом.

И еще клянусь, что я буду всегда верен христианской церкви во всех ее положениях, как их принимает и будет принимать святая римская церковь, и всегда буду оказывать послушание папе и епископу так же, как и всем поставленным и назначенным имя священникам во всем, что касается веры и в других делах, состоящих в их ведении.

И еще клянусь, что всех еретиков и заблуждающихся в вере христианской людей, особенно же тех, которые привержены вышеназванным лжеучениям, будь то духовные или светские люди, я по мере сил моих всегда буду поносить со всеми их помощниками и приверженцами, где бы я их ни встретил и где бы о них ни узнал, в своих ли владениях или в другом каком-нибудь месте, а также, не жалея жизни своей, буду истреблять их, никогда не буду предоставлять им убежища или оказывать им какую-нибудь поддержку, или брать их под свою защиту. Да поможет мне в этом господь бог своими святыми страстями и святым своим учением» (* Далее следует латинский текст.).

Разрешение ⁴⁸⁹

Я (имя рек) властию всемогущего господа бога, святых апостолов Петра и Павла и властию святейшего во Христе отца и господина нашего папы Мартина V, а также и легата его Фернанда, епископа Луккского, предоставленной мне по этой части, снимаю с тебя всякое отлучение или Другое какое церковное взыскание, под которое ты подпал, придерживаясь осужденной ереси, освобождаю тебя от интердикта, наложенного на тебя за то, что ты принимал всякие положения Иоанна Виклефа и Иоанна Гуса или какой-либо другой ереси, или другие статьи и положения, или за оказание поддержки и [270] защиты тем, которые придерживались этой ереси или каких-либо других ошибочных статей, снимаю интердикт, наложенный на этом основании человеком или законом. И еще снимаю с тебя осуждение на отлучение и усугубление осуждения, которому ты подвергся вследствие упорства за то, что ты, будучи вызван известной грамотой за приложение печати, не явился в Констанц по приказанию папы и Констанцского собора или за какое-либо иное упорство и возмущение. Освобождаю тебя также от всех грехов, о которых ты искренне сокрушаешься и в которых уже мне покаялся, и возвращаю тебя в лоно святой матери церкви и к общению с людьми, а также восстанавливаю тебя в прежнем твоем положении, достоинстве и чести. И это во имя отца и сына и святого духа. Аминь».

Так как господин Венцеслав, сын господина Петра из Стражнице, не пришел на зов короля и не захотел принести вышеуказанное отречение, то король, творя суд в городе Брно, лишил этого господина Венцеслава на вечное время отцовского наследства и приказал вписать это в книгу баронов, чтобы увековечить это в памяти на вечное осуждение мятежных сыновей.

118. ЗАХВАТ ВЕНГРАМИ ПОЛИЧКИ. ПРИБЫТИЕ СИГИЗМУНДА В ИГЛАВУ. ПРИЕЗД ЖИЖКИ В ПРАГУ И В КУТНУЮ ГОРУ

И еще, в то же время венгры и татары, взяв благодаря предательству город Поличку, бесчеловечно перебили там около 1301 ⁴⁹⁰ человека того и другого пола.

И еще, после того, как знатные господа и бароны Моравской земли, стоявшие раньше за истину, все, за исключением Гашека из Острога и господина Венцеслава, сына господина Петра из Стражнице, владетельных господ этой земли, отреклись, как выше было сказано, от четырех статей, король Сигизмунд, прибыв в Иглаву со множеством вооруженного народа,— как говорят, у него было более 60 тысяч конных [271] и пеших воинов,— изменил направление своего пути, чтобы при помощи предательства проникнуть в Горы [Кутные]. Услыхав об этом, войско пражан, задержавшееся тогда в Чаславе и в Горах [Кутных], взвесив разумно обстоятельства, решило, что при своей малочисленности оно не сможет сопротивляться такой силе; по этой причине, укрепив города, оно вернулось через Градец Кралове в день св. Екатерины ⁴⁹¹ [в Прагу]. И сейчас же консулы, снарядив посольства и написав письма, посылают их к Жижке и братьям своим таборитам и ко всем другим сторонникам истины, как знатным господам, так и горожанам и крестьянам, чтобы они не замедлили как можно скорее прибыть в Прагу навстречу королю-еретику, если они дорожат своей верой, честью и свободой закона божия.

Таким образом, как только разошлись в разные стороны, как было сказано, их многочисленные посланцы, брат Жижка, хотя и потерявший оба глаза, со своими сестрами и братьями, конными людьми, возами и священниками, по обычаю своему несшими при себе святые дары тела Христова, прибыл в город Прагу в первый день декабря месяца. Он был принят вышедшим ему навстречу духовенством, тоже несшим святые дары алтаря, и простым народом того и другого пола с большим почетом, при звоне больших колоколов ратуши и церквей, как владетельный князь этой земли, и был обильно снабжен продовольствием, чтобы он помог пражанам изгнать из своей земли бесчеловечного короля. Этот же брат Жижка, договорившись обо многом с пражанами, в день зачатия девы Марии ⁴⁹² выехал со всеми своими людьми из Праги и взял путь на Горы. На другой день за ним последовали и пражане со своим ополчением. Жители же [Кутных] Гор, узнав о приближении брата Жижки с таборитами, выехали ему навстречу на конях, внешне притворно радуясь приходу таборитов, а в душе они роптали и были недовольны — и не без причины. Они знали, что табориты народ необузданный. склонный к грабежу, жестокий в убийствах, что священники их не соблюдают при богослужении никаких церковных обрядов [272]. Отсюда и произошло то, что, когда на следующий день священники таборитские вошли в храм св. Иоанна и стали там совершать богослужение по своему обычаю, к ним пришло много народа от жителей [Кутных] Гор из любопытства, чтобы посмотреть. Когда же они увидели, что один из всех священников — таков был их обычай — стал служить обедню без всякого священнического облачения, в своей собственной одежде, не соблюдая никакого привычного порядка в священнослужении, а только припал головой к земле и, пролежав так с поднятой задней частью тела в течение небольшого времени, достаточного для произнесения молитвы господней, потом встал и сейчас же произнес слова посвящения над кое-как наломанным жертвенным хлебом и над вином, налитым в железную или оловянную чашу, и громким и ясным голосом сказал: «Господь Иисус Христос, после того как насытился, взял хлеб, благословил его, предломил» и т. д.,— и, ломая святой жертвенный хлеб, который он держал в руке, он закончил таким неслыханным для народа способом таинство освящения и сначала причастился сам, затем к этому приступили другие священники, причащая каждый сам себя, а потом начал причащать подходивших отдельно братьев и сестер, так что одни из священников раздавали народу, и притом безо всяких внешних знаков почитания, подобающих такой cвятыне, досточтимое тело Христово, другие- драгоценную кровь. Увидав все это, кутногорцы, мужчины и женщины, еще более раздраженные против богемцев, стали выходить из храма, плевать на землю с ропотом, беседуя друг с другом, говорили: «Теперь мы удостоверились в том, о чем до сих пор только слышали, что чехи самые настоящие злейшие еретики, заслуживающие того, чтобы их преследовал каждый добрый христианин». После этого они стали еще более преданы королю Сигизмунду и тем с большим нетерпением желали его прихода.

И еще, в то же самое время, так как никто из старейшин города Праги из-за членов секты пресвитера Иоанна не [273] осмеливался открыто возразить против многих распоряжении, в ратуше было созвано общее собрание общины, на котором и было принято не католическое, но противное вере христианской решение, именно, чтобы никто из священников не смел держаться того и проповедовать народу то, без чего может спастись род человеческий, и чтобы было отменено и совершенно уничтожено все, чему не учил Христос и его ученики, на том основании, что Христос в достаточной мере изложил все, что относится к спасению людей, в своем Новом завете, поэтому они старались отменить всю церковную обрядность.

И еще, упомянутые сектанты там же приняли решение относительно свободы, которой пользовались магистры, опровергавшие их положения на основании писания, и добились того, чтобы приказано было магистрам, чтобы они представили в ратушу как все свои документы о привилегиях, так же и об основах учения и все другие статуты. Они, мол, хотят сами рассмотреть, нет ли в них чего-нибудь сказанного против закона божия; и если найдут Что-либо, то отбросят то, что следует отбросить, и исправят то, что следует исправить. Однако это их решение на деле выполнено не было, ибо, занявшись другими делами, они это оставили.

119. ПОДЧИНЕНИЕ ЧЕШСКИХ ПАНОВ СИГИЗМУНДУ. ЖЕСТОКОСТЬ ЕГО ВОЙСКА

И еще, в то же самое время, пока король Сигизмунд задерживался вместе со своими военными силами в Иглаве, прибыли к королю, имея надежную охрану, Ченек из Вартемберга, Ульрих из Розы, Вильгельм Зайиц, Ян Местецкий, Пуота и много других господ и баронов Богемского королевства. Они обещали быть ему верными и признать его королем, а также [предложили] свою помощь и совет, однако на том условии, чтобы он прекратил жечь и разорять королевство и его жителей; как говорят, он обещал им это, но, [274] по своему обычаю, не сдержал и не выполнил своего обещания. Наоборот, усугубляя зло злом, он повел войско свое вместе с названными баронами к Горам [Кутным] через Гумполец и Ледеч, причем во время этого похода его бесчеловечные и вероломные солдаты предавали пучине огня всех Друзей и недругов, села, города и замки; девиц же и всех замужних женщин замучивали до последнего издыхания и потом умерщвляли; младенцев на глазах матерей, отрубив им ноги и руки, бросали, а матерей их и других женщин, раздев донага, гнали перед собой, как скот, и подвешивали их на заборах за груди, которые когда-то сами сосали. Преступные и несправедливые люди! Их не могли склонить к милосердию ни стоны матерей, ни потоки слез, ни плач младенцев. С еще большей жестокостью, чем язычники, они совершали все зло, которое только могли. Искореняя грехи богемцев, они сами, торжествуя, совершали святотатства, веруя в то, что, совершая столько зла, они угрожают богу и заслуживают прощение грехов.

О безумный властелин! За что ты преследуешь с жестокостью язычника своих собственных людей, которых должен был бы защищать, зачем ты непрестанно оскверняешь нечистотами свое же собственное гнездо? Почему ты не прекращаешь пролитие крови невинных, почему ты стремишься уничтожить людей, восставших против тебя в борьбе за закон божий? Подожди немного, и ты увидишь, что господь бог подаст помощь боящимся его и обратит в бегство тебя, надеющегося на множество людей твоих, побивая их силами немногих по численности; и в скором времени [в отмщение] за преследование чаши с пречестнейшей кровью Христовой, которую ты пытался отнять у верных своих, дикие псы будут лизать кровь жестоких твоих воинов. Обратись к сердцу своему и опомнись, ибо трудно тебе идти против рожна, и, покаявшись, прекрати совершать столько и столь ужасного зла, может быть, тогда господь бог сжалится над тобой и простит тебе твои несправедливости! [276]

120. ВЫСТУПЛЕНИЕ ВОЙСКА ЖИЖКИ ПРОТИВ СИГИЗМУНДА К КУТНОЙ ГОРЕ

Таким образом, когда в [Кутных] Горах стало известно о приходе короля в Ледеч, как об этом только что сказано, брат Жижка с таборитами стал готовиться к бою и поместился со своими людьми над Горами около вновь отстроенного названным королем укрепления Табора ⁴⁹³ и стал дожидаться прибытия короля. И так как король несколько задерживал свое прибытие, они отошли к Чаславу, чтобы взять подкрепление вооруженными людьми. Когда же в Часлав прибыли также из Богемской и Моравской земли Бочек, Гашек и господин Венцеслав, сын господина Петра, они, укрепив как следует город Часлав, вернулись к [Кутным] Горам и в день св. Фомы ⁴⁹⁴, который пришелся на воскресенье, названные господа и Жижка с пражанами приказали священникам, отслужив утром обедню, громким голосом объявить с амвонов, а глашатаям разгласить по всем улицам, что все они готовы дать бой для встречи с королем и что они нерушимо исполнят данное ими богу и пражанам обещание защищать евангельскую истину и что они не испытывают никакого страха перед приближающимся королем, ибо, сохраняя верность своим капитанам, знатные господа, рыцари и все пражское войско скорее сложат свои головы, нежели покинут их и отступят. Итак, немного поев, они, покинув начальника монетного двора ⁴⁹⁵, вышли на [Кутные] Горы под звон колоколов через ворота, ведущие к городу Коуржиму. Но едва они успели отойти на два стадия ⁴⁹⁶ от города, когда войско короля, отдельными отрядами, стало приближаться к войску пражан. Хотя в большом отряде короля среди массы вооруженных конных людей находилось несколько сот быков и коров, чтобы внушить их видом страх [неприятелю] и обратить его в бегство, однако бог, который никогда не оставляет своих воинов без помощи, внушил всем, борющимся за истину его, большую твердость духа. Никто среди всего множества вооруженных людей не испытывал никакого страха и готовился к бою, и все пешие, а также вышедшие вместе с ними из города кутногорцы, [277] некоторые, чтобы помогать братьям, другие, чтобы посмотреть, какое войско возьмет верх, окружив себя со всех сторон возами, расположились внутри со своими цепами и другим оружием и приспособили много пиксид яа возах для отражения неприятеля. После того как священники подбодрили их в нескольких словах, все пали на землю и вознесли горячие молитвы к богу, затем, поднявшись после молитвы, посвятили много воинов в рыцари, чтобы тем храбрее они бились в защиту истины и приготовились выступить против короля. И когда несколько отрядов короля пытались натиском прорваться сквозь возы ⁴⁹⁷, они были при помощи пиксид отражены с большим для них уроном. Такие нападения неприятеля, как прелюдия большого боя, продолжались, до самого вечера.

Между тем, пока они сражались друг с другом в такого рода боевых стычках, как сказано выше, много сот человек с кутногорцами, бежавшими из [Кутных] Гор, были предательским образом впущены в город через Колинские ворота, а когда они туда вошли, бывшие с ними в заговоре некоторые кутногорцы и шахтеры, скрывавшиеся до того времени в своих подвалах, вышли к ним навстречу и стали насмерть избивать мечами всех, на ком не было условленного знака или кто не знал пароля. Бывшие беглецы возвращались к своим домам и избивали всех, сочувствующих пражанам, как еретиков. Сбившийся с пути истинного клирик вбежал в подворье одного храма и стал спрашивать главного настоятеля храма, магистра Петра, а когда узнал, что он в войске, стал есть и пить, потом побежал и привел с собой бесчеловечных разбойников, которые убили старосту этого храма я священников, которых им удалось найти. Некоторые укрылись в церковной колокольне, чтобы спасти себе жизнь, но они не оставили и этих и, убив их всех вместе с неким пресвитером и господином Матеем Словаком, сбросили тела их с колокольни; одного уважаемого пресвитера, уже старика с седой головой, они нашли коленопреклоненным перед алтарем со святым телом и кровью Христовой и, не зная никакого стыда, ранили его, [278] а потом замучили до смерти; ковчег красивой работы, недавно сделанный, они вынесли из церкви и разбили на мелкие части. Что они при этом сделали с телом и кровью Христовой, достоверно неизвестно. Однако говорят, что кто-то прибежал и пронзил тело господне копьем. Говорят также, что когда в часовне монетного двора была найдена дарохранительница с телом Христовым, то тело Христово, к соблазну всех христиан, было растоптано ногами. И когда жителями [Кутных] Гор производилось это бесчеловечное избиение, как говорят, около каждого дома люди выставляли различные прежде ими прятавшиеся иконы Христа или его святых. чтобы этим знаком, показать проходящим, что они не принадлежат и никогда не принадлежали, как они говорили. к секте пражан. Эти иконы они потом снова с великим ликованием водворяли над алтарями в храмах, произнося различные проклятия против таборитов, пражан и виклефистов.

Итак, пока, как уже было сказано, на поле боя до самой ночи происходили со стороны того и другого войска военные действия, войско короля разместилось недалеко от войска пражан, с тем чтобы ему доставлялось продовольствие из [Кутных] Гор; табориты же с пражанами имели лишь умеренное количество пищи и питья и в холоде постились во славу божию. И снявшись со своего лагеря, они подошли к месту, которое занимал король со своими людьми, и, сбив его пушки, выбили самого короля со всем его войском с занятого им места. И когда наступило утро...⁴⁹⁸

(пер. В.С. Соколова)
Текст  воспроизведен по изданию: Лаврентий из Бржезовой. Гуситская хроника. М. 1962

© текст -Соколов В. С. 1962
© сетевая версия - Тhietmar. 2002
© дизайн - Войтехович А. 2001