Извлечение из пятого фрагмента
Рассердившись на кого-либо из своих, московитяне (Moscovitae) желают, чтобы он перешел в римскую или польскую веру (romanae sive polonicae religionis), настолько она им ненавистна. У нас, к сожалению, нет гимназий 150. Мы изучаем московские [86] письмена (literas Moscoviticas) 151, не несущие в себе ничего древнего, не имеющие ничего, что бы побуждало к доблести, поскольку рутенский язык (idioma Ruthenuva) чужд нам,. литвинам, то есть италианцам (Italianis), происшедшим от италийской крови.
То, что это [именно] так, явствует из нашего полулатинского языка и из древних римских обрядов, которые не так уж давно у нас исчезли, а именно сожжение человеческих трупов, гадания, прорицания и прочие суеверия, до сих пор бытующие в некоторых местах, особенно в культе Эскулапия (Aesculapii) 152, почитаемого в виде змеи, в каком он переселился некогда из Эпидавра (Epidauro) в Рим (Romam). Почитаются и священные пенаты, моря, лары, лемуры, горы, пещеры, озера, священные леса. Но едва лишь этот священный и постоянный [обряд] римский (Romanorum) и еврейский (Hebreorum) жертвосожжения превратился в обычай, как под волной крещения погас ugnis, то есть огонь. Ведь и огонь, и вода, воздух, солнце, месяц, день, ночь, роса, заря, бог, человек, devir, то есть деверь, внук, внучка, ты, твой, мой, свой, легкий, тонкий, живой, юный, ветхий, старый, око, ухо, нос, зубы, люди, стой, сиди, поверни, выверни, переверни, вспаханный, взбороненный, посеянный, семя, чечевица, лен, конопля, овес, скот, овца, змея, скобы, корзина, ось, колесо, ярмо, вес, куль, тропка, почему, ныне, протянутый, втянутый, затянутый, вытянутый, купленный, некупленный, сшитый, несшитый, повернутый, вывернутый, перевернутый, первый, один, два, три, четыре, пять, шесть, семь и многие другие [слова] звучат в литовском языке так же, как и в латинском 153. Ведь пришли в эти края наши предки, воины и граждане римские, посланные некогда в колонии (in colonias), чтобы отогнать прочь от своих границ скифские народы (gentes Scythicas). Или в соответствии с более правильной точкой зрения, они были занесены бурями Океана при Г. Юлии Цезаре 154. Действительно, когда этот Цезарь, как пишет Луц[ий] Флор (Luc. Florus) 155, победил и перебил германцев (Germanis) в Галлии, и, покорив ближайшую часть Германии, переправился через Рейн (Rhenum) и [поплыл] по Океану в Британию (in Britanniam), и его флот был разметан бурей, [и] плавание было не слишком удачно, и пристали корабли предков наших к побережью, то, как полагают, они вышли на сушу там, где ныне находится крепость Жемайтии Плотели (Ploteli) 156. Ибо и в наше время приставали иные заморские корабли к этому самому побережью. Здесь наши предки, утомленные и морскими трудностями и опасностями, и владеющие огромным количеством пленных, как мужчин, так и женщин, начали жить в шатрах с очагами, по военному обычаю, до сих [пор] бытующему в Жемайтии. Пройдя оттуда дальше, они покорили соседний народ ятвягов (jaczvingos) 157, потом роксоланов (roxolanos), или рутенов (ruthenos) 158, над которыми тогда, как и над москвитянами (Moscis), господствовали заволжские [87] татары; и во главе каждой рутенской крепости стояли так называемые баскаки (basskaki) 159. Они были изгнаны оттуда родителями нашими италами (italis), которые после стали называться литалами (litali), потом — литвинами (Litvani). Тогда с присущей им отвагой, избавив рутенский народ (populis Ruthenicis), земли и крепости от татарского и баскакского рабства, они подчинили своей власти все от моря Жемайтского (a mari Samagitico), называемого Балтийским (Ваlteum), до Понта Эвксинского, где [находится] устье Борисфена, и до границ Валахии (Valachiae), другой римской колонии и земель Волыни (Voliniae), Подолии (Podoliae), Киевщины (Kijoviae), Северы (Siewer), а также степных областей вплоть до пределов Таврики и Товани (Towani), [места] переправы через Борисфен, а отсюда распространились на север к самой крайней и самой близкой к стольному граду Московии крепости [называемой] Можайском (Mozaisco), однако, исключая ее, но включая Вязьму (Wiazmam), Дорогобуж (Dorohobusz), Белую [88] (Biela), Торопец (Toropetz), Луки (Luki), Псков (Pskov),. Новгород (Novihorod) и все ближайшие крепости и провинции 160. Впоследствии воинской доблестью расширив так владения их, они добыли корону с королевским титулом князю (principi) своему Миндовгу (Mindawgo), принявшему святое крещение 161. Но по смерти этого короля погибли как титул королевский, так и христианство, пока соседний христианский с нами народ польский (gens Polona), не вернул нас к святому крещению и высокому королевскому титулу, в год [от Рождества] Христа 1386. Он пригласил счастливо правящего здесь прадеда Священного Величества Вашего, блаженной памяти Владислава (Wladislavum), по-литовски (Litvanice), называемого Ягелло (Jagelonem) 162, чтобы объединенная доблесть двух граничащих друг с другом народов усилилась в отражении общего врага имени христианского. В эту землю стекся изо всех других земель самый скверный народ иудейский (judaica), уже распространившийся по всем городам Подолии, Волыни и других плодородных областей; [народ] коварный, ловкий, лживый, подделывающий у нас товары, деньги, расписки, печати, на всех рынках лишающий христиан пропитания, не знающий иных способов [поведения], кроме обмана и клеветы; как доносит Священное Писание, это злейший народ из рода халдеев (chaldaeorum), развратный, греховный, неверный, подлый, порочный. [89]
Извлечение из шестого фрагмента
Татары превосходят нас не только воздержанием и благоразумием, но и любовью к ближнему. Ибо между собой они сохраняют дружеские и добрые отношения. С рабами, которых они имеют только из чужих стран, они обходятся справедливо. И хотя они или добыты в сражении, или [приобретены] за деньги, однако более семи лет их не держат [в неволе]. Так предначертано в Священном Писании, Исход, 21. А мы держим в вечном рабстве не добытых в сражении или за деньги, не чужеземцев, но нашего рода и веры, сирот, бедняков, состоящих в браке с 163 невольницами . И мы злоупотребляем нашей властью над ними, ибо мы истязаем, увечим, казним их без законного суда, по любому подозрению 164. Напротив, у. татар и москвитян (Moscos) ни один чиновник не может казнить человека, пусть и уличенного в преступлении, кроме столичных судей; и то — в столице. А у нас по всем деревням и городам выносятся приговоры людям. До сих пор мы берем налоги на защиту государства от одних лишь подвластных нам бедных горожан и беднейших земледельцев, обходя владельцев земель 165, тогда как они многое получают от своих латифундий (latifundiis), пашен, лугов, пастбищ, садов, огородов, плодовых насаждений, лесов, рощ, пасек, ловов, кабаков, мастерских, торгов, таможен, морских поборов (naulis), пристаней (portoriis), озер, рек, прудов, рыбных ловов, мельниц, стад, труда рабов и рабынь. А гораздо лучше шли бы военные дела и собирались нужные для нас подати, которые взимались бы с каждого человека, если бы пришло к концу начатое измерение всех земель и пашен, [принадлежащих] как шляхте, так и простому люду (plebeiorum) 166. Ибо тот, у кого земли больше, больше и вносил бы.
Извлечение из седьмого фрагмента
Татары всегда держат своих жен взаперти. Наши же ходят без дела в гости друг к другу, вмешиваясь в мужские компании, одеты чуть ли не по-мужски. Вот откуда рождается соблазн. [90] Они же ставят себе целью заполнить людьми землю, о которой говорится, что она создана для обитания, и распространить род человеческий во славу Господа. Кроме того, поскольку не каждая женщина плодовита, и не во всякое время месяца доступна для мужчины, и не всегда способна зачать, а, однажды зачав потомство, в это время не должна быть познана, ибо жена берется ради потомства, а не похоти, а от одного соития иногда бывает зачат плод не единственный, как видно на примере Фамари и Ревекки 167. Поэтому, говорю я, татары так заботятся о жизненной силе мужского семени и остерегаются, как бы оно не растратилось впустую. Они следуют указаниям природы и достойному похвалы обычаю древних, о которых [говорится] в Библии,— они все, как один, имеют многих жен 168. От этих браков они обретают большие по сравнению с нами силы, приобретают великое множество детей и родственников, а жены их, чем их больше, тем более ими любимы, и они наслаждаются счастливыми браками. Они не ищут ни большого приданого за невестами, ни красоты, ни славного рода, вплоть до того, что верховные вожди берут себе жен из купленных ими невольниц.
Впрочем, у нас, вопреки обычаю древних и святых людей и [согласно] животной природе (да не оскорбим этим слух благочестивых), иногда приходят многие к одной женщине, не ожидая от этого ни потомства, ни родства, ни иного плода дружбы, не боясь Бога. Они ищут приданого, ценят красоту, которой женщины привязывают к себе и покоряют мужчин. Они [женщины.—В. М.] становятся надменными и стремятся к тому, чтобы быть не столько непорочными, сколько денежными и красивыми, даже если деньги порой мнимые, [а] лица крашенные. Вот что получило распространение в народе нашем после обнародования известного закона Лит/овский/ стат/ут/ разд/ел/ 4, ст. 7, по которому в приданое женщины назначается определенная часть наследства 169. Вот почему, возгордившись, они нередко пренебрегают добродетелью, неуважительно относятся к опекунам, родителям, супругам и готовы даже покуситься на их жизнь. Этим множеством жен достигается то, что соседние с нами перекопские татары, столько раз наголову разбитые нами, снова плодятся. Не так давно в войске Ослам Солтана 170 были собраны сразу 40 сыновей некоего Омельдеша (Omeldesz) 171, сильные, рожденные случайно в один год, может быть, и месяц, женами и наложницами его. Эта когорта из 40 братьев была великолепна. И ныне у реки Ваки (Vaka) есть большая татарская деревня (villa), издревле называемая Сорок Татар, то есть братьев 172. Известно, что обычай покупки невест, который существует у татар, был также у израильтян (israelitas). Бытие, 29 и 1 Царств, 18 173. Точно так же некогда и у нашего народа родители [жениха] должны были давать за невесту выкуп, который у жемайтов (Samagitis) называется крено (Krieno) 174. Но ныне нас покупают приданым жен, и мы, [91] стремясь обрести знатную родню, превращаемся из-за них в рабов.
Ни татары, ни москвитяне (Mosci) не дают женщинам никакой воли. А в народе говорят так: «Кто даст волю женщине, тот у себя ее отнимет». Они не имеют у них прав. У нас же некоторые главенствуют надо многими мужчинами, владея селами, городами, землями, одни обладая правом пользования, другие — по закону наследования. Одолеваемые похотью, они живут разнузданные под видом девства или вдовства и докучают подданным, одних преследуя ненавистью, других возвышая и губя слепой любовью, поскольку «горче смерти женщина» и «всякая злость мала в сравнении с злостию жены». Экклезиаст, 7 и 25 175.
И хотя власть женская достаточно позорна, даже в собственном доме, однако у нас принадлежат им крепости [вблизи] земель москвитян (Moscorum), татар, турок, валахов (Valachorum), которые следует вверять лишь сильным духом мужам 176. Следовательно, не зря предки Священного Величества Вашего не давали женщинам воли и этого права наследования. .Но выдавали их замуж по своему, а не по их разумению 177: мужам, знатным не по богатству, не по роду, а по достоинству заслужившим знатность, проливая в сражениях кровь и свою и вражескую. Итак, даже храбро сражавшимся конюхам отдавались здесь жены за геройство; а назывались они Саконы (Sakones) и Сунгайлоны (Sungailones) 178.
(пер. В. И. Матузовой)
Текст воспроизведен по
изданию: Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев
и москвитян. М. 1994
© текст
-Матузова В. И. 1994
© сетевая версия - Тhietmar. 2002
© дизайн
- Войтехович А. 2001