Хроника о герцогах Баварии

ХРОНИКА О ГЕРЦОГАХ БАВАРИИ

CHRONICA DE DUCIBUS BAVARIAE

Когда умер король Венгрии (1301), не оставив наследников ¹, в 1309 году в страну знатнейшими [лицами] Венгрии был призван герцог Отто Нижнебаварский (1305), бравый и воинственный господин, сын дочери короля Белы Венгерского ², дабы, в качестве наиболее правомочного наследника венгерского государства, принять королевскую корону и вступить во владение Венгрией. Когда же затем он, с сильным рыцарским войском из баварской знати, появился на границе венгерского королевства, [то] венгры поспешали к нему навстречу, почетно приняли его, советовали ему отправить баварские полки на родину и без раздумий довериться им [венграм]. Он это сделал и был затем препровожден венграми в их столицу Офен, где торжественно принял корону со многими знаками почета ³ (6 дек. 1305). Когда же он возымел желание объехать отдаленные области Венгрии, [то] один из могущественнейших венгерских воевод схватил его, посадил в заключение и долгое время отказывался его выпустить, если пленник не даст ему в жены свою дочь, на что тот [Отто] не соглашался ⁴. В конце концов он тайком сбежал (1307), при помощи одного слуги, из заключения, промчался через удаленнейшие области или страны, а именно Русь и Пруссию ⁵, подобно бродяге или скомороху и прибыл наконец в Бреслау, где он, сызнова преданный и опознанный, был схвачен герцогом Польши. После того как он получил его дочь в жены, он [Отто] с почетом вернулся домой в Баварию ⁶ (1308/1309).

В год 1311 узнал Отто, король Венгерский, пфальцграф Рейнский и герцог Нижнебаварский, когда он счастливо освобожденный из венгерского плена возвращался в Баварию (1309/10), что герцоги Австрийские ⁷, во время его плена и отсутствия, из крепости Нойбург ⁸, из своих владений (т. е. Нойбург находился во владении графов Австрии — прим. пер.), совершили много злодеяний. Крайне на это разгневанный, он [Отто] без промедления осадил этот замок — на девятнадцать недель подряд, суровой зимой (Янв. 1310), и захватил его, не оставив там камня на камне. Когда, в начале осады, австрийцы сделали вид, что защищают свои владения, и стали лагерем напротив него, на другом берегу, он приказал возвестить им, [что] в случае если они наведут мост через Инн, [то] он перейдет к ним дабы оспорить у них победу (т.е. сразиться — прим. пер.), или же, по меньшей мере, они должны дать ему навести мост и перейти на его берег, чтобы сразиться с ним. Когда же австрийцы не приняли ни одно из предложений, он навел мост (Сент. 1310), чему они [австрийцы] не смогли помешать, и намеревался пройти на тот берег, дабы дать им сражение; они же его не ждали, но трусливо бежали ⁹. Шестьдесят же или более отважных австрийских дворян, оставшихся в замке, бросили его [замок], когда дальнейшее сопротивление стало невозможным, сели в корабль, дабы таким образом избежать плена; но были обнаружены баварскими лучниками и ими жестоко отделаны. И видя, что им ничего другого не остается, кроме как умереть в волнах или узреть себя в плену, воззвали они громким голосом к великодушию герцога Отто, находившегося на лошади на берегу. Когда же этот услышал, что [это] они мужественно защищались в замке, [то] он пообещал им защиту и сказал своим: "[Тот], кто верно помогает своему господину, конечно стоит того, чтобы быть награжденными им, однако также и другие князья должны уважать такого [человека]." Соответственно он разрешил им безвозбранно возвратиться к своим. Немного времени спустя между князем Баварии и теми, из Австрии произошли переговоры (7 апреля 1311), в результате которых замок был возвращен герцогам Австрийским, которые затем отстроили его еще сильнее.

В том же году, то есть в 1311, умер господин Альберт ¹⁰ (26/27 нояб. 1311), священник и монах в Оберальтаихе, муж величайшей религиозности и высочайшей святости. Одна отшельница узрела, как его душа будто пылающий факелом направлялась в небеса. Кроме того святость его подтверждают многие чудеса, происходящие на его могиле.

В год 1312 умер господин Отто (9 сент. 1312), король Венгерский и герцог Нижнебаварский, и оставил сына именем Генрих, который насчитывал [от роду] только тринадцать дней и позже, по замку где он воспитывался, получил имя: господин Генрих, князь Наттернбергский ¹¹. Когда же упомянутый господин Отто, король Венгерский и герцог Баварский, почувствовал приближение смерти, он передал защиту своего тринадцатидневного сына, [равно] как и сыновей своего покойного брата Стефана, отроков Генриха и Отто, из которых старший насчитывал примерно восемь, младший — примерно от четырех до пяти лет [от роду], гражданам городов Ландсхут и Штраубинг и заставил горожан публично поклясться, что упомянутых детей и опеку над ними они не передадут никому другому кроме как дяде отроков, Людвигу, тогдашнему герцогу Верхней Баварии. Те [жители] исполнили его желание, но дело вызвало величайшие раздоры и беспокойства в княжестве. Графы, а именно, Альрам и Альберт Хальсские и тогдашний управитель Эбервайн из Дегенберга [Vitztum Eberwein von Degenberg] как и Хартлиб из Бухберга [что] у Винцера и Альберт Шёнштайнский, наряду с почти всеми министериалами и владетелями замков рассчитывали на то, чтобы получить отроков вместе с княжеством герцогов Австрийских к себе в руки, против чего упомянутые и все остальные города княжества в сопротивлении знати верно держались вместе и отдали отроков на усмотрение помянутого господина Людвига, как они, что уже собщалось выше, и пообещали своему умирающему повелителю. Знатные же всего королевства, чувствовавшие, что ими пренебрегли, начали жестокую охоту за жителями и достоянием всех городов, так что во всем владении [Нижней Баварии] нельзя было найти спокойного местечка. Этот раскол между знатью и городами длился до тех пор, пока [противники] не сошлись в страшной битве у места Гаммельсдорф (9 нояб. 1313) и тяжкие удары, полученные обеими сторонами, не заставили их замириться.

В году же 1314 (1313) собрали графы Хальса и их названные союзники, равно как и все дворяне Нижней Баварии, не желавшие подчиняться власти господина Людвига, герцога Верхней Баварии, с помощью герцогов Австрийских, сильное войско и двинулись против того [Людвига], дабы изгнать его из их владений (т. е . чтобы он не властвовал над ними — прим. пер.). Людвиг же выступил им, сильно поддержанный словом и делом городами, взявшими на себя ответственность за юных князей и их княжество, у деревни Гаммельсдорф навстречу, и после тяжкого сражения в поле, в котором многие были убиты, взял всех знатных, в день святого мученика Теодора (9 нояб.), в плен и подчинил их своей власти.

В год 1315 (1314) съехались уполномоченные [со всего] государства во Франкфурт и выбрали в день святого евангелиста Луки частью — князя Верхней Баварии, герцога Людвига, частью — герцога Фридриха Австрийского, римским королем ¹². Эти двое беспрерывно воевали друг с другом не протяжении пяти лет и действовали на их границах огнем и мечом друг против друга.

В год 1320 (Сент. 1319) вступил герцог Фридрих Австрийский, титуловавший себя римским королем, недалеко от города Мюльдорф, в баварскую землю с большим [и] опытным войском ¹³. Здесь, а именно при Мюльдорфе, выступил ему навстречу герцог Людвиг Баварский, также титуловавший себя римским королем, и двинулся против него в поле дабы мужественно с ним сразиться. Но [наиболее] знатные дворяне [в войске] были, как говорят, подкуплены, и страшно таким образом обманули баварцев и те обратились в бегство, никем не преследуемые. Узнав об этом, двинулся герцог Австрийский со своим войском и опустошал все дома и дворы бедного сельского населения огнем и мечом вплоть до Регенсбурга; но австрийцам не удалось завоевать никакой, даже [самый] незначительнейший замок. Придя к Регенсбургу, они потребовали, чтобы жители предоставили им проход с войском через город к Рейну. Но по наущению одного влиятельного жителя именем Гумпрехт, в этом им, хоть и против желания многих [горожан], отказано и так повернули они, опустошив все, что лежало на их пути, безвозбранно домой, в Австрию ¹⁴. Многие же потери и злодеяния они причинили регенсбуржцам, чьи склады в Вене они жестоко разграбили.

Около того времени удостоился в Регенсбурге брат Арнольд из ордена Проповедников, известный ученый, подобного которому в астрономии наше время и наша земля еще не видали, великой известности. Этот муж предсказал многие вещи, которые мы, в течение пятидесяти лет после его смерти видели исполнившимися. Когда этого [Арнольда] спросили касаемо вражды между князьями Австрии и Баварии, он сказал: "Даже если все доктора и астрологи считают, что герцог Австрийский, как превосходящий одержит победу, то я скажу напротив, что австрийцы будут побеждены баварцами, или же вся моя ученость навсегда будет [считаться] неверной и ничего не стоящей !" И действительно, случилось так, как он и предсказывал.

В год же 1322, восемь лет спустя после выбора Людвига Баварского и Фридриха Австрийского римскими королями, появился последний со своим братом Генрихом с сильным войском, в котором находились венгры и язычники, чтобы с насилием пройти по этой стране (т. е. Баварии — прим. пер.). Но господин Людвиг, имевший при себе господина Иоганна, короля Богемии, и своего двоюродного брата, герцога Генриха Нижнебаварского, мужественно преградил им путь между Мюльдорфом и Альтёттингом (20 сент.). И здесь на так называемом "Лугу горести" ¹⁵ произошло с австрийцами ожесточенное сражение, длившееся с утра до полудня и завершившееся блистательной победой господина Людвига. Австрийцев же, а особенно венгров и язычников полегло великое количество; господин же Фридрих, герцог Австрийский, сам, вместе со своим братом Генрихом и другими благородными из его войска, и примерно тысячью тремястами знатных мужей, угодил в плен и был доставлен в замок Траусниц, где его, однако, не только строго охраняли, но еще более того — обращались с величайшей почтительностью, как это по достоинству и пристало обоим князьям.

Подержав австрийца некоторое время, благородный князь Людвиг вернул ему (1325), наконец, не отнимая у него ни даже денег, [ни] замков, [ни] укреплений или земель, как великодушный князь — свободу (13 марта) ¹⁶, причем не взял за отказ от правления, обет верности [Людвигу] и обещания дружбы, никакой другой гарантии, кроме того, что оба вместе, в знак и в подтверждение их дружеского союза, приняли причастие плоти и крови Господней, [бывшей] во благо — придерживающемуся договоренности [о союзе], нарушителю же ее [договоренности] — судьей. Вернувшись же снова в Австрию, Фридрих забыл [про] обещание ¹⁷, на которое принимал причастие, и писал себя и далее римским королем. Потому он [и] умер несколько лет спустя, пораженный вшами (13 янв. 1330).

Господину Людвигу, отстоявшему свой титул римского короля, из всех достоинств, которые должен иметь мудрый правитель, недоставало единственно только знания латинского языка. Это обстоятельство навлекло на него, кроме остальных, посетивших его несчастий, гнев господина папы, Иоанна XXII. Это имело следующее основание ¹⁸. У короля был канцлер, мастер Ульрих из Аугсбурга, которому он [король] дал на хранение свою печать и препоручил составление и приобретение всевозможных документов. И вот этот муж был обвинен несколькими знатными в тяжком и позорном преступлении, и король не смог успешно воспрепятствовать получения теми удовлетворения (т. е. суду над канцлером — прим. пер.) Но он забрал дело себе, проводил судебные заседания и довел [дело] до того, что [по решению суда] магистра Ульриха обязали, очиститься от подозрения, имея в свидетелях [его] клятвы пятьдесят прелатов. Это произошло в Нюрнберге, после чего магистр Ульрих был возведен в свое прежнее достоинство и [назначен] на свое место канцлера. Около того времени господин Людвиг, король римский, вознамерился постараться на пользу Святого Престола и отправить в курию торжественное посольство, которому он предполагал придать письма, выражающие его старательное послушание [папе] и безграничную покорность. Но тут названный канцлер увидел возможность навредить королю и вероломно отомстить за вышеописанное подозрение; а именно: он подделал, предназначавшиеся Святому Отцу письма и написал неверное вместо верного, называя, абсолютно без ведома короля, господина папу — поднимающимся из воды животным, и [называл его] таким же образом еще хлеще того, так же, как некогда Петр Винейский ¹⁹. Этим рассерженный, или собственно, обманутый, Святой Отец провозгласил поход против него и воззвал к королям и князьям [к выступлению] против него. Зачинщик этой величайшей смуты настолько тайно и хитро посеял семена вражды между великими мира [сего], что дело оставалось сокрытым до тех пор, пока канцлер, будучи при смерти, после того как король возвратился из Рима, где он принял императорский титул, милостивым повелением божьим не открыл ему лично свое коварство, учиненное им за то, что король тех, кто оклеветал его [канцлера], как описано выше, не казнил на месте, но напротив, позволил выступить перед судом, дабы еще более увеличить его стеснение. Никто не может, однако, описать как сильно император вздыхал, рыдал и печалился из-за этих откровений. Но, так как он узнал от врачей, что больной неизбежно скончается в [течении] от трех до пяти дней, то сказал: "Хотя этот и заслужил перенести все виды страшных мучений, но все-же мы хотим предать его суду или милосердию, того кто уложил его в объятья смерти (т. е. Господа — прим. пер.)".

В год 1327 (1327/28) прибыл господин Людвиг, король римский, с опытным и сильным войском из благородных в Италию и получил в Риме титул императорского достоинства (17 янв. 1327). Когда же он, как [и] подобает могущественному императору, оставался со всем своим войском в этом городе примерно один год, при том, что никто кроме Святого Отца не оказывал ему сопротивления, он наконец, склоненный или скорее совращенный к этому римлянами, запятнал свое доброе имя, прославленно завоеванное им, тем, что он поставил (12 мая 1328) некоего папу или, собственно — антипапу, во главе римской церкви ²⁰. Этот держался не долго, ибо, как только император возвратился в Германию, был оставлен самими римлянами, и поспешно двинулся в Авиньон (1330), где тогда находилась курия, дабы предоставить свое наказание милосердию господина папы Иоанна. И так, божьей милостью, была полностью изжита та схизма (т. е. церковный раскол — прим. пер.).

В год 1331 поднялась великая вражда между князями Нижней Баварии, а именно герцогом Генрихом Старшим, зятем короля Баварского, с одной, и его братом Отто, равно как и кузеном обоих, Генрихом Младшим — с другой стороны. На основании этого император Людвиг, о поддержке к которому взывали молодые князья (т. е. — Отто и Генрих Младший. Прим. пер.) и король Иоганн Богемский, зять старшего герцога Генриха, в сопровождении многих князей и графов, появились в Регенсбурге, дабы замирить враждующих и восстановить мир. Но когда они ощутили, что, предложив многочисленные пути [примирения], они, из-за упрямства враждующих князей, не достигают цели, [то] договорились в итоге, из лучших побуждений разделить страну между теми [враждующими]. Так и произошло. По этому разделу (6/7 авг. 1331), Генрих Старший получил Ландсхут, Штраубинг, Шёрдинг, Пфарркирхен и многие области в их окрестностях; его брат получил Бургхаузен, Альтёттунг, Траунштайн, Райхенхалль и всю окрестность вплоть до Зальцбурга и Альп. И наконец их кузену, младшему Генриху, отошли Диндольфинг, Ландау, Вильсхофен, Деггендорф, Хам, Боген, Кельхайм и многие окрестности. Этот раздел страны произошел в праздник святого Бартоломея в упомянутом году ²¹.

В год 1332 герцог Генрих Старший Баварский в среду на первой неделе Великого Поста [Aschermittwoch] (4 марта 1332) начал опустошать [владения] своего брата Отто ежедневно повторяющимися набегами, [в ответ] на что нападаемые, дабы защититься или отомстить, с двух сторон жестоко разорили всю его страну с начала Великого Поста до праздника Иоанна Крестителя (24 июня), не достигнув друг с другом (т. е. Генрих с Отто - прим. пер.) мира. Но так как младшие князья узрели что уступают старшему, то с такой силой воззвали на помощь к императору Людвигу, что этот явился в Баварию с сильным войском и обложил город старшего Генриха, Штраубинг, и взял его штурмом. Что за страдания перенесли тогда церкви равно как и бедняки, не поддается описанию, ибо не только императорское войско вело враждебные действия, но также и соседние города и замки занимались опустошением друг друга огнем и набегом (т. е. "огнем и мечом" - прим. пер.). Но, хотя император и не был в состоянии причинить зло осажденому городу, но все-же остался стоять под ним около восьми недель, никем не атакованный, и он бы еще дольше вел бы осаду и удвоил бы свои усилия, если бы не вмешался король Богемии и не помирил ясно и полюбовно как императора с герцогом Генрихом так и герцогов между собой (17 авг.) ²².

В год 1335 господин император Людвиг поставил герцога Генриха Нижнебаварского (19 нояб. 1333) наместником империи в немецких землях и выдал ему об этом открытую грамоту. И Генрих, могущественный и богатый князь, отправился в рейнские земли, где он, дабы снискать себе достославное уважение, истратил много денег и, затем, не прямо а через посредника, а именно — короля Богемии, выставил городу Аахену и некоторым другим городам чрезмерные требования, его, имевшему во владении императорскую грамоту, принять у себя и присягнуть ему как своему господину. Но во время срока, отмеренного городам для дачи ответа, они [города] послали гонцов к императору и спросили его совета, как им должно отвечать. Император немало ужаснулся и запретил им не только следовать желанию герцога, но так же срочнейше разослал во все имперские города письмо, в котором настоятельно отменял грамоту о наместничестве Генриха. И так должен был этот муж, выехавший, чтобы завоевать великое к себе уважение, возвратиться не слишком увенчанным славой (Янв. 1334). Едва прибыв в свою землю, он снова постоянными нападениями и опустошениями, начал вражду с императором ²³.

В год 1336 господин Иоганн, король Богемский двинулся в Авиньон ²⁴ и пожаловался господину папе Иоанну XXII, на то, что император Людвиг, его [Иоганна] зятю Генриху, которого богемец любил называть своим сыном, причинил великую несправедливость тем, что Людвиг, грамоту на наместничество, выданную им Генриху, к тяжкому ущербу для них обоих, без достаточного основания отозвал и объявил недействительной. Затем же и так и сяк снабженный советами, и с открытой папой перспективой великих почестей, богемец обещал, что доставит в течении одного года положит, живым или мертвым, императора Людвига к ногам Святого Отца. Когда император узнал это, он явился с великолепной воинской силой, оценивавшейся в миллион рыцарских шлемов ²⁵, в Нижней Баварии и разбил лагерь на поле перед городом Ландау, лежащим примерно в середине страны, на берегу Изара (июль/авг. 1336) ²⁶. Если же он смог бы перейти эту глубокую реку, то смог бы пройти в Богемию свободно и безвозбранно. Когда же он простоял здесь несколько дней и из-за недостатка продовольствия едва мог дождаться противника, появились король Богемии и герцог Генрих с войском, не насчитывавшим даже четырех тысяч рыцарей. И князья и знатные двинулись в город [Ландау], войско же стало лагерем у ворот города на другом берегу Изара, напротив императорских [порядков]. И так как император был не в состоянии перейти к противникам, и те также восемь дней подряд, пока император ожидал их не переходя реку, вероятно также не решались перейти сюда, то в конце концов, снялся он, понуждаемый нехваткой продовольствия и пошел вдоль Изара и далее — [вдоль] Дуная вниз до Пассау, где люди и скот смогли насыститься и отдохнуть и где он приказал нагрузить [войсковые] повозки продовольствием, для чего императорские [люди] опустошили всю страну между Инном и Изаром, за исключением городов и безпрепятственно возвратились возвратились в свою страну. Богемский же король и герцог Генрих оставались в той местности, где они и император стояли лагерем, три дня подряд, дабы явить видимость того, что они нанесли поражение императору и славно восторжествовали над ним. И согласно этому написал богемский король, в стремлении, из-за неисполнения своего упомянутого обещания, оправдаться перед папой, ему [папе] скрепив печатями различных славянских князей а также некоторых баварских духовников, [что] он доставил бы императора живым или мертвым, если бы тот не обратился в поспешное бегство.

Около этого времени к императору Людвигу в Мюнхен прибыли некие монахи из ордена миноритов, а именно Франц Аскольский и Вильгельм [Вильям] Оккам, по которому некоторые диалектики называются оккамистами, знаменитые и ученые мужи, находившиеся в немилости у папы, и выдали ему [императору] апелляцию против папы (май/авг 1338), с которой император сам во Франкфурте наложил апелляцию на изданные против него решения папского суда. Но, так как эта [монашеская] апелляция подверглась многократным нападкам, то они [монахи] написали сочинение, в котором пытались доказать, что обе власти, императорская и папская, происходят непосредственно от Бога и разнятся сами по себе: в то время как одна, папская, ограничена духовной [областью], другая, императорская — светской областью ²⁷. Таким образом императорство не дается папой, но тот кого выбирают императором, единственно [этими] выборами становится римским королем. Точно также у папы более нет ни всеобъемлющей юрисдикции ни власти в светских делах и подобных вещах, о которых я тут умалчиваю и оставляю их на обсуждение между монахами-проповедниками и нищенствующими монахами [Bettelmoenchen].

Насколько же братья-минориты старались защитить императора, настолько монахи-проповедники преследовали цель, [производить] нападки на императора. Тогда уже, в то время (1331), когда герцог Генрих рассорился с императором, монахи-проповедники начали соблюдать, интердикт и отлучение, уже давно, несколько лет назад, наложенные (25 марта 1324) папой Иоанном XXII, на императора, [это выказывалось] в том что теперь они проводили богослужениеь за закрытыми дверями ²⁸. Когда же князь Генрих и его сын Иоганн умерли (1339/40) и [их] владение перешло к Людвигу, они [монахи-проповедники] тайно договорились с неким благородным должностным лицом, одним из Тека ²⁹ (von Teck, одним из герцогов фон Тек, т.е. с одним из владетелей Тека — прим. пред.), он должен был угрозами применения силы предоставить им возможность и одновременно оправдание, чтобы они снова могли проводить богослужения открыто. Так и случилось. Однажды, когда император находился в Ландсхуте, герцог Текский (т. е. герцог владения Тек — прим. пер.) ворвался с горящим факелом в монастырь монахов-проповедников, приняв вид разьяренного и пылающего гневом и вскричал к монахам: они должны немедленно отправлять богослужение открыто, если они не хотят, чтобы их церковь и все их имущество было сейчас же сожжено. И тут же начали монахи, когда нашлось таким образом оправдание, не дожидаясь папского прощения, проводить богослужения открыто. В конце концов и доминиканцы, проводившие богослужение свыше двадцати лет за закрытыми дверьми (ок. 1344), ибо папа не предоставлял им никаких привилегий, объявили: некий епископ ³⁰ дал им разрешение [на проведение публичных служб] и они начали вновь открыто проводить богослужение.

В год 1337 город Регенсбург был подкопан в Св. Эгидии в доме герцогов Баварских некоторыми жителями города. Когда же эти по наущению и с помощью Божьей были изгнаны из города, [то] три дня спустя некоторые благонамеренные жители Регенсбурга нашли подземный ход (Май) и в его проходе или дыре схватили двух работающих. Эти преступники были немедленно повешены на стене города, на том месте, где они рыли ход ³¹.

В год 1338 на праздник святой мученицы Афры (7 авг. 1338) появилось бесчисленное множество саранчи, прибывшей с востока. Твари имели шесть крыльев, шесть ножек, и два каменно-крепких зуба. Они летали, как войско, эскадрами, растягивавшимися при дневном переходе на три или четыре мили и обгрызавшими всю зелень с трав и деревьев. Куда они дошли, я [так] никогда и [не] смог узнать, некоторые, впрочем, говорят, [что] они утонули в море.

В том же году (1336-1338) поднялось подозрение и отчетливое возмущение, а точнее — обвинения (Verruf, дурная слава, порицание — прим. пер.), против евреев, обвинявшихся в том, [что] в своих синагогах издевались над почитаемой [и] благословенной просвирой. Кроме других гнусных деяний, они протыкали ее иглой до тех пор, пока оттуда не потекла кровь. Это дало основание к тому, что евреи во всех городах, кроме Регенсбурга и Вены, во всей Баварии и Австрии, во время праздника св. Михаила (29 сент.) были жестоко умервщлены подлым народом бедняков. То, что эта кара имела божественное начало, можно видеть из того обстоятельства, что герцоги и должностные лица, в общем, усерднейшим образом старались защитить евреев, [но] не смогли спасти их. Ведь даже князь ³², лично выступивший со своими рыцарями против бедняков, был бы, в начавшейся схватке, практически зарублен ими, если бы поспешно не спасся бегством. И тогда, придя в себя, молвил он: "Теперь я точно знаю, что это — назначенное Богом наказание; Божьей же воле никто не может противостоять".

В год 1339 (1 сент. 1339) умер герцог Генрих Нижнебаварский и был погребен в Ландсхуте ³³. Он оставил сына, именем Иоганна, который, женатый на дочери [императора] Людвига ³⁴, ненадолго пережил своего отца. После же его [Иоганна] смерти (20 дек. 1340), названный император принял его княжество в [свое] владение.

В год 1340 (11 окт. 1340) скончался достопочтенный отец и господин Николай, епископ Регенсбурга и был он погребен в монастыре Петра в Оберальтаихе. Этот епископ полностью выплатил громадные долги, сделанные его предшественником ³⁵, выкупил все замки и укрепления, заложенные тем могущественным лицам и держал их [все] время своей жизни в своей власти. Ведь после своей смерти он оставил их [замки и укрепления], как будто наполненными до краев. Во время распри между империей и [папской] курией, он принял со своими клериками и епископством такие меры, что особым прощением папы из всех [судебных] процессов или приговоров, которые курия швыряла или хотела швырнуть в императора, его исключали, так что он не навлек на себя гнев императора ³⁶.

В год 1341, 1 марта Сатурн вошел в знак Козерога, и в этот момент началась ужасная эпидемия чумы, которую познал весь мир ³⁷. Но прежде чем она дошла до этой местности, т.е. до Баварии, она царила по ту сторону моря, затем в галльских местностях почти восемь лет подряд, Чем вызвана эта язва, или как надо ее лечить, не смог вывести еще ни один врач. Повсюду, где она намеревалась проявить свое опустошающее действие, она сперва захватывала сперва детей, затем более сильных людей. Если же кто-либо желал описать, в каком объеме и в каких масштабах язва лютовала в местных городах, то это посчитали бы невообразимым. Она захватывала людей и приковывала их к постели, временами палящими волнами жара, временами — приступами холода, часто также — головной болью; затем на их телах, в подмышках ли, в паху, или на бедрах, появлялись пузыри, большая часть которых все-же, гноясь, лопалась, и не призывала смерть. В этих горьких страданиях, однако, даровал добросердечный, милосердный Господь своим преданным [приверженцам] многократно милосердное утешение, а именно в том, что души многих умиравших в то время детей, в час их кончины, сердечнейше повествовали о Боге, пели ликующие песни, как будто вкусили уже радостей небесной Родины. Также [и] взрослые в большом количестве, чем вернее чувствовали смерть и чем ближе они видели ее приближение, тем ревностнее размышляли, [о том, чтобы] в благочестивом смирении и с помощью причастия надежно подготовиться к своей смерти, так что несомненно, что они, таким образом подготовленные, нашли доступ к радостям небесным.

Около того же времени ³⁸ одна двенадцатилетняя, красивая и благонравная девочка была прикована чумой к постели. И когда пробил ее последний час, ее чудное лицо, казалось, стало еще красивее. Она же лежала на своей постели и, с выражением восторженной радости и восхищения смотрела в небо. Когда же ее отец спросил ее "Дорогая дочка, как ты себя чувствуешь ?", она ответила "Превосходно". Отец спросил далее: "Отчего ты так упорно смотришь вверх", "Разве не видите", отвечала она, "вы также как и я, что небо чистое ?". Те же, ничего не видя, спросили ее "Каким тебе кажется небо ?" Она отвечала: "Я вижу чистое небо и бесчисленное множество огней поднимающися с земли навстречу ему !" И когда те, по прежнему ничего не видящие, спросили ее, чем она считает те огни, она ответила: "Это души избранных, поднимаются на небо!". И так как родители и различные другие [лица] бывшие при этом, восхищенно молчали, она продолжала "Для того, чтобы вы узнали, что я говорю правду, я скажу еще одно: Смотрите, я умру этой ночью и ты, дорогая мама, последуешь на третий день за мной." И далее она назвала семь персон, что были там и слушали и объявила каждому день его смерти. И в боязливом изумлении спросил наконец ее отец: "И что станет с твоим братом, проповедником и монахом ?" "Он также умрет еще в этом месяце." — был ответ. "И что произойдет со мной ?" — снова спросил отец. Она отвечала: "Ты еще не умрешь!" И, сказав это, она помолилась, тихо ликуя, еще немного времени и отдала богу душу. Но все о чем она объявила, исполнилось. Подобные происшествия, как я слышал, неоднократно происходили также [и] в других местностях, но из-за их множества я не могу все их описать.

В год 1344 аббат и конвент монастыря св. Петра в Оберальтаихе из Ордена св. Бенедикта, большое и трудное дело, которое многим показалось неслыханным. А именно, огромное течение Дуная, в чьей близости был основан монастырь, в течении времени настолько сильно приблизилось к их участку земли, что оно, отдаленное только лишь на один полет стрелы, грозило полностью разрушить сам монастырь вместе с его лесами, лугами, полями и пастбищами, ибо берег постоянно подмывался. Поэтому те отвели течение из его старого ложа и посредством нового рва, который они прорыли на значительном расстоянии от их местности, отвели его от своего монастыря прочь. Эта работа, однако, растянувшаяся на больше чем десять лет, была доведена до конца только лишь с большими расходами на издержки и плату [работникам], так что упомянутая церковь должна была отдать и заложить много имений и доходов в размере более чем на тысячу фунтов регенсбургских пфеннигов и сейчас в каждодневных лишениях вынуждена бороться с великими убытками и многими затруднениями ³⁹.

Почувствовав в году 1347 однажды слабость в своих членах, по мнению многих проистекшую от яда, господин император Людвиг двинулся на охоту, дабы в верховой езды по своим лесам и полям найти отдохновение от своих страданий. Но во время скачки он неожиданно упал мертвым с с коня (11 окт.). Своим многочисленным наследникам он оставил много стран, а именно: почти всю Баварию, Бранденбургскую марку, равно как [и] Голландию, Геннегау, Зееланд и Тироль вместе с окрестностями.

В поименованное время, может четыре или пять дней после смерти императора Людвига, явился герцог Карл, сын бывшего богемского короля Иоганна, с военной силой в Баварию, дабы ее разграбить и испепелить. Услышав же, что император мертв, он поспешил в Регенсбург с намерением, претендовать на корону и двинулся оттуда, где он был с почетом принят и снабжен съестными припасами, сопровождаемый успехом, в Нюрнберг и другие имперские города. Он назвался римским королем. Как или где, однако, он достиг этого титула и когда и какими князьями он был избран, этого я никогда не смог разузнать ⁴⁰.

В это время выступил граф Шварцбургский (30 янв. 1349), великодушный господин, сиятельного происхождения, теми, кто [должны] избирать короля, покровительствуемый или даже, как говорят некоторые, выбранный ими ⁴¹, против того Карла, короля Богемии, назвавшего и писавшего себя римским королем. Он [граф] мужественно исполнял, возложенное на него поручение ⁴² против богемца. Когда же его никак не могли одолеть (14 июня 1349), он умер от яда, что дал ему выпить врач ⁴³ — и как многократно предполагалось, по наущению богемского короля. И так получил часто упоминаемый Карл, власть над империей без сопротивления.

В год 1348 в день обращения св. Павла (25 янв. 1348), вечером, произошло ужасное землетрясение, так что в различных областях земли разрушились некоторые города, монастыри и замки.

В том же 1348 году начала лютовать в Баварии, Богемии и Австрии та, уже выше упомянутая, моровая язва, отныне, то там, то здесь, многие годы подряд творила свои жуткие деяния и полностью опустошила бесчисленное количество жилищ.

В год 1357 (Март 1357) посреди Поста, младший сын императора Людвига ⁴⁴, удельный князь, тетрарх, если можно так выразиться, лежащей по Дунаю Нижней Баварии, осаждал одного своего рыцаря, Петра из Эка, в замке Наттенберг, не памятуя о многих верных службах, сослуженных ему этим рыцарем. И в основном благодаря именно его осмотрительности и усилиям [случилось], что князь, бывший тогда еще не совершеннолетним отроком, вошел во владение той страной, и потом рыцарь взрастил его как своего сына и своего господина. Родственники рыцаря, призывали оттого, так как им не удалось смягчить гнев герцога, на помощь господина императора Карла с такой настойчивостью, что тот, собрал войско в Богемии и вторгся в (Апрель) Баварию. Император перешел Дунай у Донаустауфа, по находящемуся там укрепленному мосту и устремился затем навстречу баварскому войску, на расстоянии в полмили от которого он разбил свой лагерь. Баварский князь имел все-же превосходящее [по численности] войско и со стороны баварцев уже ожидали что произойдет битва, как некоторые боязливые, или скорее предательские, подкупленные дворяне предложили свое посредничество и в тот день, когда должна была состояться битва, [эти дворяне] достигли соглашения ⁴⁵; согласно которому осажденный рыцарь передавал свой замок герцогу, сам же вместе со своим имуществом оставался нетронутым, пока не ответит перед императором за то, в чем его обвиняли или в чем его еще могут обвинить. Но до того не дошло, ибо названный рыцарь во время осады настолько страдал от лишений, что вскоре после того умер.

В год 1364 баварские герцоги ⁴⁶ осаждали Мюльдорф, город архиепископа Зальцбурского; но так как те, кому было доверено руководство над осадой и над войском и равно как [и] окрестные бургграфы, взявшие деньги [в подкуп], закрывали глаза и давали совершаться тому, что осажденные жители в изобилии снабжали себя провиантом, то усилия осаждавших пропадали втуне, и они вредили не городу Мюльдорфу, а всей родине. Тем временем герцоги Австрии собрали войско ⁴⁷ и привели его в движение, дабы деблокировать город. Герцоги же Баварии, которым прибыли на помощь Рудольф, пфальцграф рейнский ⁴⁸, как и бургграф Нюрнберга ⁴⁹, графы из Нассау, Орламюнде и Шварцбурга и многие другие с сильными войсками и толпой благородных рыцарей, отозвали своих с осады и поспешали навстречу австрийцам, дабы радостно и мужественно сразиться с ними. Но герцоги Австрийские, завоевавшие тем временем один незначительный замок ⁵⁰, молвили, услышав что благородные отошли от Мюльдорфа: "Мы довольны, что завоевали один замок и другой — освободили от осады, чем исполнили наше намерение". И они возвратились, не дожидаясь прихода баварцев, обратно в Австрию, отчего и те князья и графы также пустились в обратный путь, не осаждая более Мюльдорф.

В год 1365 господин Карл, император и король Богемии, посетил авиньонскую курию, где тогда находился Священный Престол. Наряду с другими знаками дружелюбия, выказанными ему папой Урбаном ⁵¹, тот произвел архиепископа Праги в сан папского легата во всех, подчиненных ему, диоцезах и двух других епископствах, а именно: Бамберг и Регенсбург ⁵².

В год 1367 (1368) вступил господин Карл, император и богемский король, по призыву папы Урбана, со значтиельным войском в Италию, дабы покорить властителей Милана и Вероны ⁵³ с их приверженцами, насильно вступившими во владение епископствами и всеми их доходами и пренебрегшими господином папой и его заповедями. Долгое и безуспешно старались богемцы и немцы, под конец император задолжал им плату, многие из них погибли, другие — бедными и больными возвратились на родину. Сам же император дошел до Рима и под ликованием римлян, исполненный благоговения, торжественным образом возвел вышеупомянутого папу на апостольский престол (октябрь) ⁵⁴. И хотя он еще несколько лет подряд сражался с миланцами, но был все-же не в состоянии сломить их силу. После того как император возвратился в Богемию (осень 1369), папа увидел себя оставленным и посетил Авиньон, где он не много погодя умер (осень 1370).

В год 1370 (19 дек. 1370) в преддверии праздника св. Мартина умер господин папа Урбан, чьи останки ныне более чем один год остаются непогребенными, потому, как говорят некоторые, он не мог быть похоронен в Риме ⁵⁵, где он избрал для себя место для погребения, или же, как считают другие, потому что Божья милость являет у его тела множество великих чудес.

В год 1370, тридцатый год, с тех пор как Сатурн вошел в знак Козерога, лютовала уже выше упомянутая чумная язва четыре месяца подряд, а именно: с июля до октября в большей округе, чем я когда-либо слыхал, ибо тогда она обезлюдила Константинополь, Венецию и почти всю Германию.

В год Господень 1371 (25 июля 1371) около праздника св. Якоба появился в городе Регенсбурге некий призрак, бывший правда невидимым, но могший быть услышанным. Этот произносил хорошо понятные слушателям слова и отвечал на всевозможные [вопросы]. Спрошенный, кроме всего прочего, насчет чумной язвы, владычествовавшей тогда везде и всюду, он не возжелал отвечать прямо, но сказал: "Что спрашиваете вы меня, если Бог даже своей матери не открывает все свои секреты ?". В другой раз настойчиво расспрашиваемый о той же чуме теми, кто был с ним в более доверительных отношениях, он отвечал: "[Разве] не видите вы гордыню и стяжательство в этом мире, которые Бог не хочет оставить безнаказанным и неотомщенным ?" И также спрошенный о распре происходившей тогда между императором Карлом и герцогами Баварии в их странах, молвил он: "Эти столкновения будут иметь бескровный конец", что затем и произошло. Также спрошенный о ссоре, шедшей между упомянутым императором Карлом и князьями Баварии и Бранденбургской марки, сказал он: "Баварские герцоги выйдут победителями", что также произошло⁵⁶. Я же слышал также, что он многое предсказал, что потом не сбылось. Но настолько большим было его умение, что он наряду с [всем] другим, что он делал, сам не видимый, перед глазами протаскивал под лавкой полную кружку молока и как будто бы подвешивал в воздухе, держал, и перед глазами всех выпив молоко, бережно ставил обратно. Однажды некая кабатчица была вместе со своими домашними дома и они пекли к празднику маленькие печеньица, называемые людьми "кюхель". Их они сохраняли в шкафу, дабы вечером отведать их со своими друзьями и товарищами. Но когда пришло время еды и почти все собрались к еде, явился дух и взял кастрюлю с пирожками из шкафа; при этом двери и запоры остались заперты и неповреждены, и он положил печенье, в хорошем порядке в водосточный желоб дома. В это же время, один тех кто должен был придти к еде (ужину — прим. пер.) вошел в дом и услышав, что произошло, начал иронизировать и ругаться и сказал им, что призрака не стоит бояться, равно как и не стоит верить в дъявола. Едва услышав это, дух треснул ему по носу, так что погла кровь, что видели все присутствующие. Спрошенный оттого, отчего он это сделал, он [дух] отвечал: "Ибо он ругал и не верил в меня".

Кроме того он хотел чтобы те, кто с ним общался, обращались к нему только: "милый сударь [liebes Herrlein]". Они достопочтенный священник именем Эрнст, поддерживавший с ним доверительные отношения, сказал однажды, кроме всего прочего, ему: "Милый сударь, протяни ко мне твою руку, чтобы я смог тебя потрогать", от чего тот уклонился. Из-за этого спросил он [священник] о причине, почему тот отказался, и получил ответ: "Ибо для тебя это было бы слишком ужасным и ты бы не смог этого перенести". Когда некая девица, будучи ему весьма доверенной, спросила его, зачем он пришел в ее дом раньше многих других, сказал он: "Я это сделал ради тебя, ибо если бы я не пришел, чтобы тебя предупредить, то тот — которого он знал по имени — сделал бы тебя беременной и ты из-за великого стыда убила бы младенца, вызвав тем самым великое несчастье". Вправду же ли это было и так произошло, неизвестно, но это казалось возможным тем, кто знал о доверительном обращении, которые обе персоны поддерживали друг с другом.

Когда же его однажды снова спросили, кто он такой, сначала он ничего не ответил; когда потом от него хотели узнать, не ангел ли он, он сказал "нет" в ответ. И на вопрос: "Ты злой дух ?" он снова ответил "нет". Когда же его спросили в третий раз, кто он, ответствовал он: "Я — вестник ангела".

Текст переведен по изданию: Chronik von den Herzoegen von Bayern (1309-1371) // Geschichte Ludwigs des Bayern, Band I: Bayerische Chroniken des 14. Jahrhunderts. Phaidon. Essen. 1987

По низкой цене сигареты купить всем желающим.