Хожение Федора Котова в Персию. Предисловие

ФЕДОТ КОТОВ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Со второй половины XVI в. начали быстро развиваться дипломатические и торговые отношения между Персией (Ираном) и Русским государством. До этого времени связи между ними были нерегулярными, что объяснялось главным образом взаимной отдаленностью этих государств. До середины XVI в. между Русским государством и Персией лежали области, населенные народами и племенами, в той или иной степени зависевшими от турецкого султана — врага Русского и Персидского государств. Чтобы проехать и Персию, необходимо было преодолеть большое расстояние. В пути путешественника-купца или посла поджидали разные опасности: ограбление, плен, продажа в рабство или, в лучшем случае, длительная задержка. Средства передвижения в то время не могли обеспечить быстрой езды; путь от Москвы до столицы Персии Исфахана занимал несколько месяцев. Эти трудности останавливали иногда даже самых предприимчивых и отважных путешественников.

С середины XVI в. положение изменилось. В результате войн Ивана Грозного к Русскому государству были присоединены Казанское (1552) и Астраханское (1556) ханства. Таким образом, оно получило главный путь для восточной торговли — Волгу, смогло выйти к Каспийскому морю и приблизиться к Персии (хотя до первой четверти XVII в. сухопутной границы между этими странами еще не было).

Между Персией и Русским государством установился болей или менее регулярный обмен посольствами, завязалась дипломатическая переписка. Общая заинтересованность в борьбе с султанской Турцией укрепляла дружественные отношения между странами. В [6] дипломатической переписке этих лет — грамотах шаха и царя ¹, отправляемых с послами, — борьбе с Турцией отводилось первое место. Неоднократно поднимался вопрос о необходимости создании союза против Турции.

Персия, ослабленная длительной войной с турками и узбеками соглашалась даже пойти на некоторые территориальные уступки Русскому государству. Стремясь изгнать турок с побережья Каспийского моря, шах просил помощи у России, за что обещал передать ей не только Дербент, но и Баку ². Шах предлагал московскому правительству для более успешной борьбы с Турцией и ее вассалами построить ряд пограничных городков в предгорьях Кавказа по Тереку, где проходила официальная граница Русского государства. Однако последнее было еще не достаточно сильным, чтобы одновременно вести активную политику на западе и на юге. Русское государство стремилось обеспечить безопасность своих южных границ, не вступая в вооруженный конфликт с Турцией. По Тереку были выстроены казачьи городки ³ Моздок, Имерский. Наурский, Аристове, Муратханов, Кизляр и другие, построен Терский городок (Терек, или Терка) — главный административный центр всей этой области. Эти «городки» должны были охранять южные границы государства.

Так как основным содержанием внешней политики Руси на востоке в XVI и в начале XVII в. была защита собственных интересов и границ на Кавказе, то московское правительство уклонилось от предложений шаха. В начале XVII в. в связи с начавшейся в России борьбой за престол и польской интервенцией переговоры о союзе против турок были прерваны. Только в 1613 г. в Персию были отправлены послы М. Н. Тиханов (Тихонов) и Бухаров с сообщением о вступлении на русский престол Михаила Федоровича Романова.

Персидское правительство все эти годы присылало своих послов, хотя и не знало, кто в данное время является главой Русского [7] государства, Грамоты персидского шаха были адресованы то Борису Годунову, то обоим Лжедмитриям. Иногда шах, вовсе не указывая имени царя, обращался ко «всего русского государства повелителю и великому князю Белому царю» или ко «всего крестьянского государства государю и повелителю» ⁴. В 1613 г. в ответ на заявление русского посла М. Н. Тиханова о родстве Михаила Федоровича Романова со старыми русскими царями шах Аббас сказал: «Вы говорили и про московское разорение и про литовского короля не правду, и про московского государя вашего..., что он великим государям московским сродник ближний», но несмотря на это, он (Аббас), как с прежними московскими царями «был в братской любви и дружбе» ⁵, так и теперь будет жить с Михаилом Федоровичем.

С этого времени начался оживленный обмен посольствами. Почти каждый год в Москву приезжали персидские послы или посланники, а в Персию отправлялись русские посольства. В течение нескольких лет в Персию были посланы Брехов и Афанасьев (1614), Шахматов (1615), Левонтьев и Тимофеев (1616), Барятинский (1618) и другие послы ⁶. Некоторые поручения дипломатического характера давались купцам, ведшим торговлю в Персии. Московский гость (купец) Григорий Мельников был официально включен в состав посольства.

Политические отношения между Русским государством и Персией продолжали оставаться дружественными. Вопрос о борьбе с Турцией, игравший ранее главную роль во внешней политике обоих государств и занимавший видное место в их дипломатической переписке, постепенно начинает сходить на нет.

Политическая обстановка на Среднем Востоке в первой четверти XVII в, изменилась. Персия к этому времени оправилась от внутреннего кризиса, шаху Аббасу I удалось одержать несколько блестящих побед над узбеками и турками, отвоевать у них Хорасан, почти все Закавказье, побережье Каспийского моря вплоть до Дербента. Персия не нуждалась больше в союзнике для борьбы с Турцией. Владения Персии и Русского государства ⁷ теперь непосредственно соприкасались. Шахское правительство, опасаясь дальнейшего продвижения России на Кавказ, настороженно следило за [8] каждым шагом Москвы. Однако в расчеты московского правительсгва не входил конфликт с Персией из-за Грузии и закавказских ханств, так как это закрыло бы персидский рынок, игравший важную роль и экономике Русского государства. Московское правительство поддерживало Грузию (формально перешедшую в русское подданств еще в 1589 г.), собирало сведения о положении на Кавказе, в Персии и Турции, но более активных действий не предпринимало. В дипломатической переписке этих лет острые политические вопросы обходились молчанием и постепенно заменились экономическими вопросами.

* * *

Торговля Русского государства с Персией после его выхода к Каспийскому морю стала быстро расти.

Большую роль в торговле с Востоком играла Астрахань. По свидетельству Барбаро еще в XV в. русские посылали свои суда в Астрахань за солью ⁸. В конце XV в. между Москвой и Астраханью уже ходили большие торговые караваны ⁹. В XV и начале XVI в. в Астрахань приезжали купцы из Персии, Средней Азии, Венеции и с Кавказа. Значение Астрахани и волжского торгового пути возросло еще больше, когда некоторые европейские купцы, преимущественно английские, решили использовать этот путь для торговли с Востоком. В 60-х годах XVI в. англичане организовали специальную компанию для торговли с Россией, Персией и северными странами.

В 1561 г. член компании Дженкинсон ¹⁰ предложил Ивану IV проект торговли с Персией. Вскоре торговля с Востоком через русские земли была затруднена тем, что только с согласия царя, при условии уплаты половинной пошлины, разрешалось ходить в Казань и Астрахань. Но в 1588 г. англичанам вновь было разрешено свободно ездить из Москвы в Персию, Бухару и Шемаху ¹¹, не платя пошлин. При Михаиле Федоровиче англичане получили [9] подтверждение своей привилегии на беспошлинную торговлю ¹². Но англо-персидская торговля не приняла широких размеров, так как дальний путь, большие расходы и опасности, особенно в районе Каспийского моря, останавливали английских купцов. К концу XVII в. торговля между Персией и Англией почти полностью прекратилась, так как в Русском государстве для этих купцов были снова введены некоторые ограничения.

Добивались права торговли с Персией через русскую территорию и голландцы. Во время переговоров в Москве в 1630 г. голландские послы просили, чтобы им было предоставлено на тридцать лет право исключительной и беспошлинной торговли с Персией через Русское государство за ежегодный взнос в царскую казну 15 тысяч рублей ¹³. Но они получили отрицательный ответ; в подобной же просьбе по челобитной московских купцов было отказано и англичанам. На утверждение голландских послов, что от торговли «во всех государствах большая дружба», русские бояре ответили, «Между государями и государствами дружба и любовь бывает не для одной торговли» ¹⁴.

Торговля с Персией была особенно важна для Русского государства. Персия, отрезанная враждебной Турцией от европейского рынка, также была заинтересована в развитии торговли по Каспийскому морю и Волге. В течение нескольких столетий Персия вела торговлю с Западной Европой (с венецианскими, генуэзскими и другими купцами). Начавшиеся турецко-персидские войны привели к полному прекращению торговли Персии с Европой. Черное море оказалось закрытым. Персия вынуждена была искать новых торговых путей. Торговля через Персидский залив только начинала налаживаться и еще не имела практического значения. Оставался единственный путь — через Каспий и Русское государство.

В Москву приезжали персидские посланники по торговым делам. Все больше русских купцов участвовало в восточной торговле,

До захвата турками западного побережья Каспийского моря (в 90-х годах XVI в.) русские и персидские, особенно гилянские, купцы ездили вдоль его западных берегов. Этот путь был уже освоен, там имелось много удобных «пристанищ». После захвата турками побережья торговый путь переместился к восточным [10] берегам, малонаселенным, неудобным и опасным, так как пираты нападали на купеческие суда — «бусы». Поэтому некоторые купцы предпочитали ездить старым путем.

Персидские товары были в большом ходу в России. Ввозились главным образом шелк-сырец и предметы роскоши. В Москве был особый персидский гостиный двор с лавками. Торговля шелком была монополией царской казны. Лучшие сорта других товаров, в частности так называемые «узорные товары» (драгоценные камни, золотые и серебряные украшения), в первую очередь покупала казна.

В Персию вывозились собольи, беличьи и прочие дорогие меха, кость, моржовые клыки, юфть, пенька, лен, хлеб.

Еще в XVI в. были введены ограничения для иностранных купцов. Вначале было запрещено торговать в розницу, а разрешалась только оптовая торговля. Потом некоторые товары были объявлены монопольными («указными», или «заповедными»), и ими можно было торговать только по специальным разрешениям, хотя «послам и купчинам (шаховым. — Н. К.) заповедные товары велено давать покупать привольно» ¹⁵. Русско-персидская торговля, которой покровительствовали царь и шах, неуклонно расширялась.

Несмотря на поддержку шаха, русские купцы часто подвергались ограблениям, с них взимали незаконные пошлины и сборы, иногда затруднялось их передвижение по персидской земле. Персидские купцы в свою очередь жаловались на грабежи, задержки в пути и незаконные сборы в русских владениях (купцы были подчинены юрисдикции той страны, в которой они торговали). Почти во всех грамотах этих лет говорится о разборе подобных жалоб и дел. В одном из актов идет речь о деньгах, оставшихся после смерти персидского купца; в другом — о требовании персидского посла возвратить 350 рублей, которые занял некий московский купец Третьяк Кляпиков в шахской казне и т. п. Были случаи, когда разбирались дела о выдаче скрывшихся купцов или «купеческих людей».

Споры о выдаче компенсации за пропавшие товары, о возвращении долга, о препятствиях в торговле и другие тянулись иногда в течение нескольких лет ¹⁶. [11]

Неразрешенным оставался вопрос и беспошлинной торговли для шахских и царских купцов. Обычно купцов, отправлявшихся с товарами шахской или царской казны, освобождали от уплаты таможенных пошлин, предоставляли им различные привилегии н выборе места торговли, в продаже и покупке товаров. Кроме того, с них не брали за переезд и кормили даром. Многие купцы часто под видом царских или шахских товаров провозили свои товары и таким образом избегали уплаты пошлин. Это, естественно, отражалось на доходах казны. Русское правительство пыталось договориться с шахом об ограничении беспошлинной торговли. но безуспешно. В 1621 г. оно стало требовать с шахских купцов списки (перечни) всех провозимых ими товаров, скрепленные шахской печатью. Но обычно персидские купцы не выполняли этого требования. Лишь к концу XVII в. был окончательно выработан торговый статут для шахских и царских купцов.

Что касается «частных» купцов, называемых в русских документах «тезиками», то по отношению к ним уже в начале XVII в. действовали многочисленные ограничения; было запрещено прода вать и покупать некоторые виды товаров, торговать в розницу вступать в торговые сделки с другими иностранными купцами и т. п. По свидетельству современников и по архивным материалам XVII в., торговля «тезиков» не приняла в то время больших размеров. Ведущую роль в персидско-русской торговле играла торговля «казны». Поэтому многие «частные» купцы пытались выдавать свои товары за товары «шаховы и хановы» ¹⁷.

Федот Афанасьевич Котов происходил из видного купеческого рода, уже несколько десятков лет занимавшегося торговлей с восточными странами. В одном из документов 1589 г. говорится о некоем московском купце Степане Котове, который имел какое-то отношение к сбору таможенных пошлин ¹⁸.

В 1620 г. в Москву прибыл английский посол Мерик и стал просить разрешения на транзитную торговлю с Персией через [12] Россию. Царь Михаил Федорович, собрав московских купцов, рассказал им о предложении англичан и добавил к этому, что после войны в Русском государстве «во всем скудость и государевой казны нет нисколько», а англичане за дорогу в Персию обещают деньги. Михаил Федорович спрашивал: «Если дать английским гостям дорогу в Персию, то не будет ли от того московским гостям и торговым людям помешки и оскуденья?» Купцы ответили, что «на то воля государева», а если на них не будет опалы, то они выскажут свое мнение.

Один из купцов, Иван Юрьев, сказал, что если разрешить англичанам торговать с Персией, то будет убыток для казны и разоренье для торговых людей, «ибо теперь московские и понизовых городов торговые люди ходят в Персию многие, Москвичи, Ярославцы, Костромичи, Нижегородцы, Казанцы, Астраханцы, а с Тезиков, которые приезжают в Астрахань, берут с рубля по 4 алтына».

Купец Григорий Твердиков предлагал разрешить англичанам торговлю только «указными» заморскими товарами, а русскими товарами — запретить. Григорий Никитников советовал поторговаться с англичанами и голландцами о пути в Персию — «они одни перед другими больше дадут», а за небольшую пошлину отдавать дорогу не имеет смысла, «потому что теперь за персидские промыслы торговые люди взялись многие и оттого богатеют, а государю идет пошлина большая» ¹⁹.

Высказал свое мнение и московский купец Родион Котов (брат Федота Котова, а может быть, так ошибочно назван сам Федот Котов). Он заявил: «Боятся наша братья того: только Англичанам дать дорогу в Персию — и их промыслы станут; но этого не угадать, всякому своя часть, — и большим товаром торгуют и малым промышляют, как кто сможет. Вот у Архангельского города торг неровный: сначала приезжают мелкие люди с небольшими товарами и торгуют ими, а после приходят с большими товарами и также торгуют, меньшие не остаются же, а всякий по своей мере исторгуется; так и тут: иные Персияне станут с Англичанами торговать в Персии, а другие поедут в Астрахань, одним Англичанам своими товарами как Персию затворить? Много в Персии охочих торговых людей поедут за русскими товарами» ²⁰[13]

Рассуждения Родиона Котова о возможных последствиях английской торговли с Персией показывают, что он хорошо знал характер персидского рынка, был знаком с торговлей в Русском государстве вообще, поэтому и мог сравнивать астраханскую торговлю с архангельской. Сам факт приглашения одного из Котовых на совет к царю свидетельствовал о видном положении этих купцов.

В 1623 г. Федот Афанасьевич Котов был послан через Астрахань в Персию с товарами из государевой казны. Как купец, торгующий царскими товарами, Котов пользовался многими преимуществами и в первую очередь быстрым, беспрепятственным передвижением. Он нигде не жаловался на трудности в пути.

Очевидно, перед отъездом Котов получил из Посольского приказа специальное задание — описать пройденный путь, обычаи жителей, города и представить «статейный список». Судя по характеру дошедших до нас вариантов «О ходу в Персидское царство», Котов вел в пути дневник, который затем лег в основу отчета о поездке в Персию.

В это время русское правительство собирало преимущественно через Посольский приказ различные сведения о соседних народах и государствах, о системе их управления, религии, количестве населения, состоянии промышленности и торговли, уровне хозяйства, дорогах, взаимоотношениях с другими государствами.

В Русском государстве имелось уже много сведений о Персии. особенно о северных ее провинциях — Гиляне и Мазандеране, я также о Шемахинском и Эриванском ханствах, которые находились под властью персидского шаха и Грузии. В начале XVII в. наблюдалось влияние персидской культуры на Россию.

В 1852 г. во «Временнике Императорского московского общества истории и древностей Российских» ²¹ впервые было опубликовано описание путешествия Котова под названием «О ходу в Персидское царство и из Персиды в Турскую землю и в Индею, и в Урмуз, где корабли приходят». Публикации предшествовало небольшое предисловие, в котором говорилось, что эта рукопись находится в собрании М. П. Погодина и известна очень немногим. И. Д. Беляев, автор [14] предисловия ²², отметил большую историческую ценность этого источника. К сожалению, во «Временнике» был опубликован текст «Хожения», исправленный в некоторых местах издателями и данный в транскрипции середины XIX в. По свидетельству И. Д. Беляева, рукопись М. П. Погодина была написана в первой половине XVII в. По характеру написания ее можно считать официальным отчетом Котова — статейным списком.

В 1907 г. в «Известиях Отделения русского языка и словесности Императорской академии наук» ²³ была помещена другая рукопись под названием «Хождение на Восток Ф. А. Котова в первой четверти XVII в.», в которой издатель М. П-ий сохранил транскрипцию XVII в.

В настоящее время известна еще рукопись XVIII в. с описанием путешествия Котова в Персию.

Подлинника списка, опубликованного в 1852 г., в нашем распоряжении не было; для сравнения с двумя другими списками был использован текст, изданный И. Д. Беляевым. Далее изданный текст рукописи из собрания М. П. Погодина будем называть рукописью А; рукопись XVII в., опубликованную в 1907 г. М. П-им, — рукописью Б, и наконец рукопись XVIII в. — рукописью В.

Рукопись Б хранится в Отделе рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина. «Хожением» Котова открывается рукописный сборник второй половины XVII в. (ф. 344, собрание Шибанова, № 298, лл. 5-74). В сборнике, кроме «Хожения», имеются и другие сочинения, например «Слово и дивная повесть полезная о динаре царевны, Иверского царя дщери» (лл. 75-86), «Слово святых отцов о старце, како хотел уведати мудрость божию и голос его слышати» (л. 87 и сл.), «Сказание о Михайлове царствии и его последних днях» (л. 142 и сл.) и др.

Всего в рукописи Б 195 листов, написанных скорописью, размер листа 19,5Х15,3 см. Бумага пожелтела от времени, в пятнах, местами прожжена. Первые листы (1-4) утрачены, лл. 5-6 сильно повреждены. Переплет рукописи был сделан позднее, доски обтянуты кожей с тиснением, имеются застежки, на корешке вытиснено золотом: «Сборник», Почти все заглавия и заглавные буквы рассказов сборника написаны киноварью. Текст сборника написан черными чернилами, одним почерком. Имеются разновременные, [15] начиная с XVII в., различные записи владельцев рукописи, не относящиеся ни к «.Хожению», ни к другим произведениям сборника.

Рукопись В хранится также в Отделе рукописен Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина (ф. Фадеевых № 62). Она входит в «Исторический сборник», переписанный в начале XVIII в с более ранней рукописи. Этот сборник, как и рукопись 5, начинается с «Хожения Котова», затем идут «Слово и дивная повесть...», «Слово... о старце, како хотел уведати мудрость божию...»;

остальные записи не совпадают с рукописным сборником XVII в. В сборнике В приводятся также довольно любопытные послания царя Ивана IV к. князю Андрею Курбскому (л. 135 и сл.), королю литовскому (л. 128 и сл.), список с посольского листа (л. 114 об.) Заканчивается рукопись В, как и рукопись Б, семью «седмицами».

Сборник содержит 182 листа (размером 16х10 см), исписанных скорописью. Рукопись частично была испорчена сыростью, затем реставрирована (некоторые листы подклеены) и переплетена Переплет — доски, обтянутые тисненой кожей, с застежками. Рукопись написана одним почерком, черными, несколько порыжевшими от времени чернилами.

Наличие этих двух аналогичных рукописных сборников с историческими рассказами, переписанными подлинными документами — посланиями, статейными списками и т. п., свидетельствует о возникновении в России интереса к такого рода литературе. «Хожение» Федота Котова рассматривалось как историческое сочинение и неоднократно переписывалось. Оно было, по-видимому, широко известно среди купечества, связанного с восточной торговлей.

Отдельные листы наиболее полного текста «Хожения» (рукописи Б и В) указывают на то, что Котов составлял свою рукопись-отчет на основании каких-то предварительных записей, может быть, дневника. Так, он писал: «А путь ис Шемахи есть в Туръскую землю, и про тот путь писано ниже» (л. 20 об.) или: «о бабре писано ниже, каков бе» (л. 28 об.) и т. п. Это свидетельствует о том, что он уже имел перед собой черновик, план которого собирался сохранить и в окончательном экземпляре списка. Однако в таком виде отчет не удовлетворил Котова, так как выходил за рамки установленной формы статейного списка, содержал излишние бытовые подробности (л. 61 об.), описание хорошо известного пути по русским землям (первые 8 листов) и непонятные приказным дьякам [16] термины (л.20 и др.). Котов считал ненужным оставлять в официальном отчете турецкий, персидский, армянский и грузинский счет (лл. 71, 72, 74), знание которого имело большое значение для купцов, торговавших в Персии и Закавказье, но было бесполезно для приказных чиновников. Котов не приводит в нем также армянского, арабского и других алфавитов (л. 73), считая их излишними. Интересно отметить манеру Котова заменять хорошо понятные ему персидские и турецкие термины русскими словами или комментировать их. Так, он почти не употреблял слово «даруга», иногда заменял слово «караван-сарай» («карасамраи») словами «гостиный двор» (лл. 19, 19 об., 20 и др.), персидские и турецкие метрические меры переводил в русские. Например, слова «до Шаврина четыре огача» (рукопись Б, л. 12 об.) заменены в рукописи А словами «До Шаврани 20 верст». Оставляя в тексте некоторые восточные слова, Котов сразу же пояснял их, например: «беки да тюфянчеи, а по руски дети боярьские да стрельцы» (л. 32), или «какараузик, по рускому тоня» (л. 9), или «тотарские юрты, чтобы наши руские деревни» (л. 9) ²⁴ и т. п.

Язык Котова был предельно точен и лаконичен. Его «Хожение» предназначалось для Посольского приказа, где к этому времени уже выработался определенный язык, на котором составлялись все официальные документы. Немногословность, точность выражений, отсутствие непонятных и двусмысленных формулировок — таковы были требования, предъявляемые к языку официальных документа в московских приказах, и эти требования были выполнены Котовым. Просто удивительно, что в его маленьком отчете о путешествии содержится так много самых разнообразных сведений о Персии. Не излагая содержания рукописи (читатели сами ознакомятся с ней), остановимся лишь ня характере приводимых Котовым сведений.

Котов прежде всего купец. Вопросы торговли, состояние торго вых путей стоят у него почти всегда на первом месте. Он считал. что его описанием должны воспользоваться русские купцы, которые будут ездить в Персию, и старался как можно точнее описать все особенности и опасности путешествия туда. Торговый путь в Персию был к этому времени уже хорошо известен. Он проходил через многие крупные города. Котов тщательно отмечает расстояния между городами и другими населенными пунктами, указывает характер дороги — горы, степь, пустынные места, наличие или [17] отсутствие воды, на чем ехать, нужно ли опасаться нападений, например: лезгинцы грабят купцов и продают в рабство, а если тихо — взимают по три киндяка с вьюка (л. 16 об.), дорога от Ширвана до Шемахи идет по горам и ехать там «нужно и безводно» (л. 19).

Путь Котова проходил через Коломну, Переяславль Рязанский Терехов монастырь, Вышгород, Старую Рязань, Касимов, Елатьму, Муром, Павлов переезд, Нижний. Новгород, Василь-город, Козьмо-демьянское, Чебоксары, Кокшайское, Свияжское, Казань, Самару. Саратов, Камышинку, Царицын, Астрахань. Из Астрахани он поплыл через Низовую до Дербента. Из Дербента его путь шел через Шабран, Шемаху, Муганскую степь, Ардебйль, Халхал, Зенджан, Султанию, Абхар, Казвин, Саве, Кум, Кашан, Натенз до Исфахана. Дальше Исфахана русские купцы обычно не ездили. Хотя Котов и говорит о дорогах, идущих в другие страны, отмечая. например, что от Шемахи, Ардебиля, Казвина можно пройти разными путями в Турцию, а из Кума и Исфахана — в Индию, однако сам он всеми этими путями не проходил, но он интересовался, через какие города надо идти, чтобы туда добраться. Обратный путь Котова, по всей вероятности, шел через Ряш — Гянджу (откуда идет путь в Грузию) — Ереван — Эчмиадзин — Малазгирт — Эрзурум — Эрзинджан — Карахисар — Вологор (Войлагор?) — Токат — Туркал — Амасью — Стамбул (л. 64 об.), что подтверждается подробным описанием пути в рукописи. Другой путь в Турцию он указывает уже менее точно: Казвин — Багдад — Басра, не называя промежуточных пунктов (л. 67). На пути в Индию Котов знал лишь некоторые крупные города: Кум — Верамин — Тегеран — Фарабад — Мешхед — Кандагар; не зная, какие города есть после Кандагара, он писал, что дальше «все ити на восход солнца» (л. 69). Указывал он и второй путь в Индию из Исфахана на Кашан — Кум. Представление о сказочной Индии у Котова было довольно смутное.

Очень важное значение для купцов имели переправы через реки, поэтому Котов всегда отмечал, где была переправа на лодках (л. 14), стругах и паромах (л. 15 сб.), где переходы вброд (лл. 15, 27 об.), где есть мосты (лл. 14, 21, 24 об.). Мосты очень интересовали Котова. Он описывал их строение, отмечая иногда даже детали, например: через Куру переброшена железная цепь, чтобы было безопаснее проходить по мосту (л. 21), и т. п.

Котов сообщает важные для московских купцов сведения о таможенных пошлинах в Персии, например: в Тарке и Дербенте [18] взимали с торговых людей «великие пошлины» (л. 18 об.), при переправе через Куру «рахтаны (пошлины. — Н. К.) емлют с верблюда по две абасы» (л. 21). При описании городов Котов обращает особое внимание на караван-сараи и «ряды» (так он называет базары), на количество лавок (лл. 33 об., 35 об.), на национальность купцов — персы, индусы, турки, арабы, армяне, евреи (лл. 33, 19 об., 20 и др.), на то, какими товарами торгуют (лл. 36 об., 37 и др.), какие товары из каких стран привозят. Так, он говорит, что «миткали привозят из Индии и из арап» (л. 34), что в Урмузе торгуют немцы и купцы «аглинские и фрянцовские с товарами и с деньгами для покупки шелка» (л.69 об.), а также сообщает о том, что в каком городе вырабатывается (лл. 33 об., 34 об., 35 об., и др.).

Хозяйство страны, столь отличной от Русского государства, привлекало его внимание. Прежде всего Котова поразили ирригационные сооружения. Почти не употребляя знаков препинания в тексте вообще, Котов ставит восклицательный знак в конце фразы «воды с гор по 20 и больше верст ведутся по подземелью!» (л. 27). Он отмечает несколько видов ирригационных сооружений: водные резервуары («ердани» — л. 23 об.), подземные кяризы — например, в Шемахе «воды... текут из столбов каменных, привожены из гор по подземелью» (л. 19 об.) или в Ардебиле «воды текучие приводные, а текут ис труб медных» (л. 23 об.), арыки — «а в садах и сквозе дворы реки копаные текучие» (л. 12 об.). Поразил Котова и впервые увиденный фонтан (л. 41 об.).

Сельскохозяйственные работы также нашли отражение в «Хожении» (лл. 13, 12 об., 29 и др.). Что касается сведений, которые Котов сам проверить не мог, — о них он всегда сообщает с оговоркой — «сказывают» (л. 33 и др.).

Данные географического характера у Котова почти всегда абсолютно верны. Как правило, он называет наиболее высокие горы. встретившиеся на пути. О горе Савалан он пишет, что она очень высокая и на ней весь год лежит снег (л. 24), что кавказские горы вдоль каспийского побережья тоже высоки, и снег летом с них не сходит (л. 12.). О горе Арарат он сообщает с чужих слов,

Котов также перечисляет реки, встретившиеся ему на пути: Тюменка. Быстрая, Сунжа, Малый и Большой Аксай, Койса, Кура и другие.

Пожалуй, у Котова впервые в русской литературе встречается указание на поднятие уровня воды в Каспийском море; «а сказывают, что еще того города море взяло башень с тритцать, а теперь башня стоит в воде велика и крепка» (л, 17). [19]

Любопытны некоторые заметки Котова о климате Персии и в связи с ним о сельскохозяйственных работах. В районе Ардебиля. по его словам, «зима студена и летом студенее иных мест» (л. 24), и далее: «А зима в персидской земле невелика. Орют и сеют пшеницу и ячмень о рождестве христове и о крещеньи. И о великом заговеньи и после того великим постом станут снеги перепадывать. Ночью падет, а днем стает, а на горах снег больше падет, а по полям нет, и того по благовещеньев день. А земля не мержет, а всякой скот — овцы, и коровы, и кони, и буйволы все на поле, травою сыти бывают, сень не ставят. А хлеб поспевает, жнут на Георгиев день, а овощ прежде того. А другой хлеб сеют и поспевает на успеньев день. А не по всей земли хлеб родится — в ыном городе хлеб жнут, а в ыном сеют в то время» (лл. 59, 59 об.). Котов подметил, что Гилян теплее всех остальных мест, но климат там нездоровый (л. 60). Он сопоставляет одно место с другим; так, он пишет, что дожди выпадают только в Гиляне; что во всей Персии, кроме Гиляна, лесов нет; что в Муганской степи вообще ничего не растет — ни злаки, ни овощи, ни леса — «только поры змеиные, да мышьи» (л. 21 об.).

Этнографические сведения у Котова очень интересны. Он говорит о разных племенах и народностях, встречавшихся ему по пути: о кумыках, кабардинцах и черкесах, о лезгинцах, ногайцах, татарах, муганах «живут в кочевных избах и кочюют где зиму, где лето» (л. 21 об.), о курдах. Азербайджанцев он отделяет от персов и считает, вероятно, выходцами из Тебриза (лл. 41, 42). С этнографической точки зрения интересны наблюдения Котова над жизнью и бытом персов (бест — лл. 22 об. — 23; уличные представления, борьба, игры, музыка — лл. 28, 28 об., 36, 36 об., 37 об.; брак-л. 35; казнь — л. 39 и т. д.). Довольно подробно описана одежда персов (л. 60 об.).

Котов впервые детально описал мусульманский пост и праздники: байрам рамазан, байрам курбан, ошур, ноуруз и др. Его познания в области религиозных обычаев других народов были не совсем правильны (лл. 62, 62 об.).

После деревянной Москвы персидские постройки показались Котову особенно красивыми. Он впервые увидел здания в три этажа — «и полата стоит над полаты, высоко в три статьи» (л. 31 об.). Украшения, позолота, резьба по камню — все ему понрави лось. А чтобы его не обвинили в преклонении перед «бусурманской» культурой, он добавляет; «и про те мечети писано ни в похвалу, ни во славу» (л. 27). [20]

Котов подчеркивает, что планировка восточных городов совершенно одинаковая: цитадель, собственно город и рабаты («посады»). Он отмечает, как перемещались центры торговой и ремесленной жизни, какие сохранились укрепления. Военной силе и укреплениям персидских городов, если судить по имеющимся спискам, Котов не уделил большого внимания; лишь в одном месте он писал о пушках (л. 32 об.).

Таков далеко не полный объем материала, который можно извлечь из путешествия Котова.

Хотелось бы отметить еще одну особенность «Хожения». Котов, вероятно, знал разговорные персидский и турецкий языки, и, может быть, немного армянский и грузинский (см. последние страницы «Хожения»). В «Хожении» встречается около 50 турецких и персидских слов, не считая перечисления букв алфавита и числительных. Терминология персов и турок была ему понятна, и он не затруднялся в переводе персидских и турецких слов на русский язык.

* * *

После опубликования «Хожения» Котова ученые неоднократно обращались к этому историческому документу. Специалисты по старому русскому языку исследовали особенности языка Котова. Упоминания о «Хожении» Котова есть в ряде трудов о русско-персидской торговле XVI-XVII вв., в работах по истории русской географии, изучения Востока в России и др.

Предлагаемый текст «Хожения Котова в Персию» составлен на основании рукописи Б, наиболее полного списка второй половины XVII в. Первые четыре листа рукописи, как уже говорилось, утеряны. Следует также сказать, что за пятьдесят лет, прошедшие со времени последней публикации «Хожения» М. П-им, 5 и 6 листы рукописи Б пострадали еще больше, некоторых слов, которые были в 1907 г., уже нет. Чтобы дать полный текст «Хожения». пришлось взять его начало из хорошо сохранившейся рукописи В, списка XVIII в., полностью совпадающего с рукописью Б XVII в Таким образом, начало предлагаемого текста «Хожения» Котова соответствует 1-7 лл. и началу л. 7 об. рукописи В; остальной; текст полностью соответствует рукописи Б. Выше отмечалось, что рукопись В по написанию и языку отличается от рукописи Б. Язык ее приближается к современному. Этим объясняется различие языка начала «Хожения» и языка последующего текста, [21]

При подготовке настоящего издания были учтены современные требования, предъявляемые к публикациям такого рода. Собственные имена и географические названия даны с прописной буквы; расставлены знаки препинания по современным правилам; десятиричное и (i), фита и ять заменены соответственно и, ф, е; нет твердого знака, древнеславянские цифры, обозначенные буквами, заменены арабскими цифрами и т. д. Значком // отмечены концы страниц рукописи. Разночтения даны в квадратных скобках с соответствующими указаниями — [рук. А и рук. В], разночтения приведены лишь смысловые; орфографические и другие разночтения не указаны.

К критическому тексту, предлагаемому вниманию специалистов, дан перевод для более широкого круга читателей. В переводе сохранены содержание и некоторые особенности стиля автора.

Примечания помещены в конце книги. Они относятся к оригинальному тексту Котова. К этим же примечаниям в соответствующих местах перевода также сделаны отсылки.

Текст воспроизведен по изданию: Хожение купца Федота Котова в Персию. М. Изд. вост. литературы. 1958