Джованни Мариньоли. Хроника. Предисловие.

Библиотека сайта XIII век

Ввиду большого объема комментариев их можно посмотреть здесь
(открываются в новом окне)

ДЖОВАННИ МАРИНЬОЛИ

ХРОНИКА ФЛОРЕНТИЙЦА ДЖОВАННИ МАРИНЬОЛИ, ЕПИСКОПА БАЗИНЬЯНСКОГО

Джованни Мариньолли и его миссия в страны Востока

Сарай и Алмалык. Миссия в Золотую орду и Чагатайский улус. Пятнадцатилетнее путешествие Джованни Мариньолли на Дальний Восток (1338—1353) —последнее географическое предприятие века торгово-миссионерской деятельности европейцев в странах Востока. Он покинул Европу в пору наибольшего расцвета системы транзитных связей между Западом и Востоком и возвратился туда в годы ее окончательного распада.

Как раз тогда, когда Мариньолли начинал свое путешествие, его земляк Пеголотти завершал свою “Практику торговли” — торговое евангелие XIV в. Подытожив опыт генуэзских, венецианских, пизанских, флорентийских купцов и орденских миссионеров, Пеголотти дал путеводные указания на будущие времена. При этом, как мы отмечали выше, он особое внимание уделил торговой дороге Тана — Сарай — Ургенч — Ханбалык, сквозной магистрали, которая вела в Китай через земли Золотой орды и Чагатайского улуса.

Обстановка на этой трансазиатской магистрали сложилась в 20—30-х годах XIV в. чрезвычайно благоприятно для международной торговли. В значительной мере это было вызвано быстрым, хотя и весьма кратковременным подъемом Золотой орды. С XIV в. там начался подъем производительных сил. Ко времени правления хана Узбека (1312—1340) государственные и общественные порядки оформились в стройную военно-феодальную систему. Сарай Бату и Сарай Берке стали крупными и богатыми ремесленно-торговыми центрами ¹⁵⁷.

Хан Узбек, которому на короткий срок удалось преодолеть центробежные тенденции оседлой и кочевой знати золотоордынского улуса, всемерно поощрял местную и транзитную торговлю. Будучи мусульманином, xан Узбек тем не менее покровительствовал христианским купцам и их неизменным компаньонам в коричневых и белых одеждах францисканского и доминиканского орденов.

Иоанн XXII недаром писал в 1318 г., что хан Узбек “не без наития, внушенного ему господом, и отдавая дань [119] уважения Христу Спасителю, предоставил привилегии христианам” ¹⁵⁸. Надо полагать, что это было совместное наитие Аллаха и христианского бога-отца, случай редкий, но отнюдь не невозможный, коль скоро дело касалось приумножения ханских барышей.

Для генуэзских купцов и орденских миссионеров Золотая орда стала обетованной землей. В 1336 г. францисканец Элемозина писал, что в Золотой орде “насаждена истинная церковь и здесь братья минориты учредили свои убежища в десяти местах: пять из них в городах, пять в боевых станах и в пастушеских таборах татарских... И среди татар, которые пасут свои стада, эти пять убежищ помещаются в войлочных юртах и передвигаются с места на место, по мере того как перекочевывают татары со стоянки на стоянку” ¹⁵⁹. Опорные базы францисканцев возникли во всех узловых пунктах караванных дорог золотоордынского улуса—в Матреге (Тамани), Темрюке, Тане, Увеке, Новом Сарае, Астрахани, Ургенче. В Старом Сарае у францисканцев кроме монастыря и подворья в самом городе было еще убежище в его окрестностях.

В 20-х годах XIV в. епископ Кафы Джироламо и дипломатический агент Авиньона, францисканец Илья Венгерец, постоянно ездили в столицу хана Узбека Новый Сарай, выполняя различные поручения курии.

Несколько сложнее обстояло дело в Чагатайском улусе. Обстановка там была менее устойчивой, различные феодальные группировки Мавераннахра и Семиречья постоянно враждовали друг с другом, и в Алмалыке, “почти столице” улуса, то и дело происходили дворцовые перевороты. Однако после успешной миссии Томмазо Мангазолы и здесь орденские миссии постепенно укоренялись.

При хане Дженкиши (1334—1338) Алмалык стал центром миссионерской деятельности в Средней Азии. “Возможно, Карасмон и Юханан, видимо несториане, пожертвовали в пользу назначенного папой епископа большое имение около Алмалыка, где была выстроена прекрасная церковь. Скоро после этого мы видим в Алмалыке епископа Ришара из Бургундии, монахов [120] Франциска и Раймунда Руфа из Алессандрии, священника Пасхалия из Испании, братьев-мирян Петра из Прованса и Лоренцо из Алессандрии. Им удалось вылечить хана, за что он позволил крестить его семилетнего сына, который наречен был Иоанном. Пасхалий в 1338 г. за пять месяцев проехал из Куня Ургенча в Алмалык” ¹⁶⁰. Однако Алмалык лежал в самом центре внутренних смут и в 1339 г. последствия одного из таких потрясений миссионеры испытали на себе. Один из претендентов на чагатайский престол, потомок Угедея, Али-Султан, сверг и убил хана Дженкиши. Во время резни, которой сопровождался этот переворот, погибла вся алмалыкская миссия во главе с епископом Ришаром. Пасхалий незадолго до своей гибели отправил в Европу письмо, в котором содержались очень интересные сведения о Поволжье, Кавказе, закаспийских землях, Мавераннахре и Семиречье ¹⁶¹. Катастрофа 1339 г. сколько-нибудь длительных последствий, однако, не имела. Али-Султан вскоре был устранен, и Мариньолли, который посетил Алмалык год спустя, восстановил здесь христианскую колонию. К 30-м годам XIV в. относятся и попытки наладить постоянные связи между Ханбалыком и Авиньоном, предпринятые папской курией и двором великих ханов. После смерти Монтекорвино Иоанн XXII направил в Ханбалык нового архиепископа, Николая. Николай, однако, до Китая не добрался, хотя и побывал в Чагатайском улусе, где был хорошо принят ханом Дженкиши.

В 1336 г. из Ханбалыка отправлено было большое посольство к папе во главе с неким Андреем “франком” ¹⁶². Посольство везло, в Европу письма от великого хана и от аланских вождей-христиан. Аланы, народ [121] родственный осетинам, в XIII в. жили в Закаспийских степях. Монгольское завоевание переместило и рассеяло их, а в конце XIII в. аланская колония возникла в самом Ханбалыке, где воины-аланы составляли особое подразделение дворцовой гвардии Хубилая. Среди китайских аланов успешно проповедовал Монтекорвино, и аланские вожди, очевидно, были инициаторами дипломатической миссии 1336 г.

Великий хан писал папе, что цель посольства Андрея и пятнадцати его спутников, отправляемых “за семь морей, в землю франков, где заходит солнце”, — установить связи с главой христианского мира и передать папе просьбу о назначении в Ханбалык постоянного представителя курии ¹⁶³.

31 мая 1338 г. посольство великого хана прибыло в Авиньон и было принято папой Бенедиктом XII (1334—1342). В соответствии с пожеланиями великого хана Бенедикт XII направил в Ханбалык миссию, во главе которой поставлен был францисканец Джованни Мариньолли.

Однако папа не ограничивал задачи этой миссии визитом в Ханбалык. Мариньолли должен был по пути передать письма хану Узбеку, хану Чагатайского улуса и двум христианским советникам этого государя (Карасмону и Юханану).

Миссия Мариньолли. О Джованни Мариньолли, уроженце селения Мариньолле, расположенного близ Флоренции, сохранились весьма скудные сведения.

Можно предположить, что родился он между 1290 и 1295 гг., учился в Болонье и около 1315 г. вступил во францисканский орден. При Иоанне XXII, когда францисканцы были не в фаворе, он, видимо, находился в монастыре Санта-Кроче во Флоренции, а в Авиньоне появился лишь при Бенедикте XII. Почему именно на него пал выбор папы, когда снаряжалось посольство в Ханбалык, сказать трудно.

О самой миссии в Китай и маршруте, которым Мариньолли шел на Восток и возвратился из Ханбалыка в Европу, долгое время почти ничего не было известно. В 1768 г. чешский монах-пиар Гизеллий Добнер нашел в Праге одно произведение Мариньолли, которое, [122] судя по названию, никакого отношения не имело к его путешествию на Восток. Это была хроника Богемии, составленная Мариньолли по поручению императора Карла IV около 1355 г. Но в различные главы своего труда автор вставил фрагменты своих путевых заметок. При этом Мариньолли свел к минимуму все маршрутные и хронологические указания, и трассу его многолетнего путешествия по странам Азии можно восстановить лишь с большим трудом. Правда, кое-какие сведения о его миссии привел Л. Ваддинг, но они отрывочны и касаются лишь первого этапа его путешествия ¹⁶⁴.

Во главе миссии из пятидесяти человек Мариньолли в декабре 1338 т. отправился из Авиньона. Побывав в Неаполе, где миссия была принята королем Робертом Сицилийским, оказавшим ей материальную поддержку, Мариньолли и его спутники проследовали в Константинополь, куда прибыли 1 мая 1339 г. Из Константинополя, где миссия вела совершенно бесплодные переговоры с главой греческой церкви, Мариньолли отправился в Кафу. Через Тану он проследовал в резиденцию хана Узбека—Новый Сарай, где провел зиму 1339—1340 гг. В мае 1340 г. Мариньолли выехал из Сарая и, побывав в Ургенче, в конце 1340 г. прибыл в Алмалык, где прожил около года.

Через Джунгарию и Южную Монголию Мариньолли затем прошел в Китай, и в Ханбалык он прибыл в 1342 г.

Великий хан Токалмут (китайское его имя — Шуньди) хорошо принял миссию (по словам Мариньолли, до Ханбалыка дошли 32 его спутника), но “больших успехов в Китае папский легат не добился” ¹⁶⁵. Мы не можем, однако, согласиться с мнением Хеннига, возлагающего часть вины за неудачу миссии на самого Мариньолли. “Этот легат, — пишет Хенниг,— был человеком ограниченным, малопривлекательное его тщеславие проявлялось у него неоднократно”. И далее Хенниг утверждает, что Мариньолли писал преимущественно о пустяках, умалчивая о гораздо более важных вещах.

Ниже мы постараемся отвести от Мариньолли эти обвинения, которые вызваны главным образом неверным подходом Хеннига к оценке деятельности людей XIV в. [123] с их наивной непосредственностью и всеядным любопытством. Отметим здесь лишь, что точно такие же обвинения можно предъявить и Марко Поло, и Журдену де Севераку, и Одорико Порденоне. Ведь то, что кажется пустяками Хеннигу, представлялось истинными чудесами европейцам XIII—XIV вв.

Очевидно, чересчур большие надежды возлагались в Авиньоне на миссию Мариньолли. Великий хан мало был заинтересован в дружбе с “господином всех христиан”, чья резиденция находилась где-то “за семью морями”.

В Ханбалыке Мариньолли провел около четырех лет. По-видимому, осенью 1346 г. он отправился в обратный путь по маршруту, которым возвратился из Китая в Европу Марко Поло. Покинув 26 декабря 1346 г. Зайтон, Мариньолли морем прошел в Индию и весной 1347 г. прибыл в Куилон. В сезон юго-западных муссонов он из Куилона в 1348 г. проследовал в Майлапур, а затем направился в страну Саба, о местонахождении которой уже более ста лет спорят комментаторы его записок. Астрономические указания, которые приводит, говоря о Сабе, Мариньолли, не согласуются с прочими его сведениями об этой земле. Скорее всего, Саба Мариньолли соответствует Суматре, а не Яве, и, быть может, описывая этот остров, управляемый женщиной-царицей, наш путешественник, отдав известную дань воображению, изобразил страну, населенную племенами минангкабау, лежащею на центральном участке северного берега Суматры ¹⁶⁶.

Любопытно, что страна со сходным названием и близкого к Суматре географического положения встречается в “Хожении за три моря” Афанасия Никитина. “А шабатская пристань Индийского моря, — пишет он, — весьма велика... Шабат же от Бидара 3 месяца, от Дабула до Шабата 2 месяца идти морем”. Правда, Афанасий Никитин полагает, что за 10 месяцев до Шабата можно дойти и посуху, но ряд реалий — шелк, сахар, [124] сандал, жемчуг, обезьяны, сообщение с Шабатом на больших кораблях — свидетельствует, что страна эта лежит где-то к юго-востоку от Индии, скорее всего на островах Малайского архипелага.

Из Сабы, вероятно в 1349 или 1350 г., Мариньолли перебрался .на Цейлон, а затем через Ормуз — Багдад — Мосул — Эдессу — Алеппо — Дамаск проследовал в Иерусалим. Побывав на Кипре, Мариньолли в 1353 г. возвратился в Авиньон ко двору папы Иннокентия VI (1352—1362). Папа вознаградил Мариньолли за многолетнее путешествие, сделав его епископом Базиньяно. Вряд ли, однако, Мариньолли довелось посетить свою епархию, затерянную в горах Калабрии.

Назначение это было чистейшей синекурой, и Мариньолли в 1353—1354 гг. жил в Авиньоне и в Риме, где состоялась коронация папой императора Карла IV. На коронационных торжествах Карл встретился с Мариньолли и, видимо, настолько заинтересовался его рассказами о странах Востока, что взял его с собой в свою столицу — Прагу. Карл IV, просвещеннейший монарх своего века, основатель знаменитого Пражского университета, неутомимый строитель Златой Праги, усадил Мариньолли за составление богемских анналов — хроники героического прошлого чешской земли. Задача эта была явно не по силам бывшему папскому легату. Мариньолли, говорит Г. Юл, “вступил в тернистые заросли богемских хроник, в лабиринт диковинных имен, произнести которые было невозможно на родном языке флорентийца” ¹⁶⁷. Естественно, что в составленную им хронику Мариньолли включил отрывки из своих воспоминаний о путешествии на Дальний Восток,

Он, вероятно, завершил хронику уже в 1355 г. Во всяком случае, в 1356 г. он побывал в Авиньоне в составе флорентийского посольства, а в 1357 г. посетил Болонью. Год смерти его неизвестен. Вероятно, он умер в 60-х годах XIV в.

“Путешествие на Восток”. В отличие от всех предшественников Мариньолли не оставил связного описания стран, посещенных им за время своего путешествия. Фрагменты, которые он внес в различные, преимущественно начальные, главы богемской [125] хроники, в совокупности своей образуют нечто подобное отснятым, но еще не смонтированным кадрам киноленты. Эти кадры добавлены к главам, которые никакого отношения к путешествию Мариньолли и к странам Востока не имеют. Так, глава “О сотворении мира” украшена сжатым описанием миссии Мариньолли к великому хану; глава “О рае” содержит справку о четырех великих реках мира; в главу “Одежда наших прародителей” вписаны совершенно реальные сведения об индийских и китайских тканях и т. д.

Подобный способ изложения географического материала, не способствующий ни целостности, ни ясности повествования, и навлек на автора различные нападки, далеко не всегда, впрочем, справедливые и обоснованные. Спору нет, “Путешествие на Восток” Мариньолли — произведение менее интересное и менее ценное, чем “Книга” Марко Поло или “Описание чудес” Журдена де Северака. Но оно подкупает читателя ненасытной любознательностью, которую автор проявляет на каждом шагу, часто в детски наивной форме. Мариньолли — это средний человек своего века, и его заблуждения и промахи типичны для не слишком образованных и безмерно простодушных современников Боккаччо и Петрарки.

Географические рассуждения Мариньолли, которые ставят его ниже Монтекорвино или Псевдо-Бурхардта, вызвали пренебрежительные оценки географов XX в. И тем не менее как раз это произведение среднего человека середины XIV в. свидетельствует, что в сознании европейцев произошли в то время необратимые перемены. Мариньолли с раздражением опровергает своих предшественников, категорически утверждая, что нет и не может быть на свете псоглавцев и людей, “ногой своей делающих тени”. При этом он опирается не на авторитеты, а на свой собственный опыт.

Мариньолли весьма часто прибегает к Библии, поминутно на нее ссылается, но порой такие ссылки воспринимаются как литературный прием, нужный автору, чтобы не пугать читателя, когда речь идет о явлениях странной восточной действительности. В этом отношении особенно показательны описания Цейлона. Если отбросить ссылки на Библию, если заменить Адама Буддой, то без труда можно убедиться, что автор описывает [126] совершенно реальную флору этого тропического острова, реальные буддийские святилища, реальные обычаи буддийских монахов. Во многом цейлонские фрагменты Мариньолли перекликаются с очерками Цейлона такого автора, как наш выдающийся соотечественник И. П. Минаев.

Богемская хроника была написана Мариньолли на латинском языке, качество которого Г. Юл охарактеризовал словами “bad badness” (“худая худость”).

Как мы уже отмечали, богемскую хронику Мариньолли открыл в 1768 г. Гизеллий Добнер. Он напечатал ее в томе III собрания источников по истории Чехии ¹⁶⁸. Любопытно, что современники Добнера не обратили внимания на восточные фрагменты хроники Мариньолли.

Открыл их в 1820 г. чешский историк Я. Мейнерт, который посвятил специальную работу разбору этих “вставных новелл” Мариньолли.

В 1882 г. в Праге вышло повторное издание богемской хроники Мариньолли, осуществленное Иосифом Эмлером.

Весьма совершенный английский перевод восточных вставок этой хроники выполнен Г. Юлом в его труде “Cathay and the Way Thither”.

Настоящий перевод осуществлен по изданиям Добнера и Эмлера с учетом поправок Г. Юла и А. Кордье.

Текст воспроизведен по изданию: После Марко Поло. Путешествия западных чужеземцев в страны трех Индий. М. Наука. 1968