Библиотека сайта  XIII век

СЕЙАХАТНАМЕ

ЗЕМЛИ МОЛДАВИИ И УКРАИНЫ

ТОМ VIII

XII

[О ПОХОДЕ НА СТРАНУ КАЗАКОВ]

О МЕСТАХ НАШИХ СТОЯНОК ВО ВРЕМЯ ПОХОДА, ПРЕДПРИНЯТОГО В УПОМЯНУТЫЙ ГОД В ОБЛАСТИ МЯТЕЖНЫХ КАЗАКОВ

/519/ Сначала была сделана остановка близ Ора, и в тот же день здесь собралось сорок семь тысяч татарских воинов. С двумя сотнями тысяч арабских коней мы вышли в степь Хейхат и, пройдя ровно пятнадцать часов на север, остановились там, собирая подкрепление. В ту же ночь из Крыма подошло еще двадцать тысяч всадников. Кони шли по двенадцать голов в ряд, оставляя после себя утоптанную дорогу.

Татары в движении подобны ветру и в поисках военной добычи так стремительны, что их не догонит и птица. Но — упаси нас Аллах — если при быстром движении кто-нибудь упадет с лошади и если при этом лошадь и сам всадник не сумеют подняться, то они окажутся растоптанными под ногами идущих сзади: и люди, и кони превращаются в кашу.

Наутро, когда мы покинули стоянку и три дня и три ночи шли на север, татарские воины поняли, что хан идет на Московию, и были очень довольны этим. И когда настал следующий — четвертый день, аги крепости Ор повернули бунчуки и знамена и направились на запад, и мы пошли такой быстрой рысью, что по пять раз меняли лошадей. В тот день мы проскакали путь, требующий двадцати шести часов езды, и, миновав стоянку Убай, а затем и стоянку Джерекли, остановились на отдых, дав покой коням и легко перекусив сухими продуктами.

Это место под названием Джерекли представляет собой поросший камышом остров посреди Днепра ¹. Рассказывают, что на этом острове три тысячи казаков четыре раза поднимали мятежи против своих гетманов и там укрывались от них. [202] Когда они увидели татарских воинов, они сделали несколько тысяч выстрелов.

Покорение острова Джерекли

/520/ Еще раньше было сказано, что, когда мы отправлялись из Ора в набег, в Ор въезжали казаки. Это как раз и были те кяфиры, о которых только что говорилось.

Тотчас достославный хан отдал приказ, и все вооруженные ружьями спешились с коней, и пока они завязали перестрелку с кяфирами на берегу заводи, прилегающей к острову, сорок-пятьдесят тысяч татар с криками «Аллах! Аллах!» на конях вошли в заводь, пройдя через камыши и прибрежные топи. И когда они вступили на остров, то в единый миг оковали наручниками три тысячи кяфиров, не дав им опомниться и не предавая их мечу. И тогда две тысячи воинов увели их и отправились в путь, чтобы идти в Крым.

Слава господу, только шесть человек из воинов ислама испили из чаши смерти да двадцать коней пало. Погибших погрузили на лошадей и тела их доставили в Крым. И опять татарские воины сказали: «Да пошлет нам Аллах счастье», и когда снова мы прошли на север по степям и пустыням семь часов пути, мы перешли реку Йылки.

Эта река течет с гор Гурлур в Московии и как раз в этом месте впадает в Днепр. Чтобы злосчастные русы не переправлялись через эту реку, великий везир Сулейман-паша приказал завалить Йылки хворостом и огромными деревьями. Неверные не могли переходить эту реку на лодках и оказались в затруднительном положении.

Тарих о запруде на реке Йылки, сочиненный Эвлиею:

Поэт! Не нужен здесь твой стих витиеватый:
Сам Сулейманов мост себе послужит датой... ²

И тогда все татарские воины перешли реку Йылки в том месте, где она была преграждена запрудой по приказу Сулейман-паши. [203]

Описание малой крепости Шахин-керман

Эту крепость основал хан Шахин-Гирей в .. (Пропуск в тексте) году ³. Это довольно красивая крепость на Днепре в виде квадратного каменного сооружения. Если идти вокруг нее по песчаному берегу, длина ее окружности составит тысячу сто шагов. В крепости имеется двое ворот с пятью превосходными башнями, крытыми черепицей. Одни из них — это большие ворота, обращенные в сторону кыблы с уклоном на восток. Другие ворота смотрят на северную сторону. Это железные ворота на берегу Днепра, и они ведут к пристани, напротив которой на том берегу Днепра находится крепость Гази-керман, или Доган-гечит. Внутри крепости имеется только около восьмидесяти татарских домов с земляной крышей и одна мечеть. Она принадлежит султану Шахин-Гирею. /521/ Всего там восемь лавчонок. Но постоялых дворов и бань там нет. Красивая мечеть крепости расположена у ворот, обращенных в сторону Крыма. Со стороны суши имеются глубокие рвы. В крепости есть комендант и пятьсот человек гарнизона. Необходимый провиант доставляют туда татарские ханы, потому что крепость эта принадлежит им. Однако территория крепости находится во владении рода Османова, потому что лежит за пределами крепости Ор.

Причина сооружения этой крепости такова. Ветроподобные татары прежде всегда беспечно переходили Днепр, грабили области поляков и казаков; и когда они при возвращении переправлялись в этом месте через Днепр на крымскую сторону, кяфиры-казаки укрывались на суше и в прибрежном тростнике. Когда же татары с трудностями и бедами переходили Днепр, кяфиры побивали и сокрушали их, забирали обратно все имущество и добычу и уходили в свои области.

В конце концов Гази Шахин-Гирей-хан по разрешению султана Мурада хана IV основал эту крепость на этом самом мелете, и татарские воины благополучно, без страха и боязни прошли сюда под прикрытием пушек и обосновались здесь в безопасности.

Вплоть до настоящего времени крепость является прекрасным убежищем и местом, удобным для брода и переправы. И теперь у крепости находится семьдесят-восемьдесят лодок и баркасов, которые всегда стоят в бухте у крепости.

А за пределами крепости есть несколько сараев и питейных Домов. Садов и палисадников там нет, однако много огородов, [204] обнесенных заборами. Там славятся дыни, арбузы и просо; потому и татарская буза известна хорошими качествами.

Это — крайний рубеж крымских земель, и здесь встречаются удивительные храбрецы, смельчаки и герои, которые всегда сражаются с поляками, московитами и мятежными казаками. Из этих мест до Крыма расстояние в три перехода. И все это степь Хейхат.

Отсюда все татарские воины, — кто на судах, а многие тысячи — на своих конях, — смело устремились в Днепр и благополучно переправились на другой берег. А я, недостойный, взойдя на суда с его высочеством ханом Гази Мухаммед-Гиреем, переехал на противоположную сторону, и там мы сделали остановку.

Описание мощной крепости — пристанища безопасности Гази-керман, или крепости Доган

В старые времена на месте этой крепости в .. (Пропуск в тексте) году хан Тохтамыш-Гирей из крымских ханов, которого еще называют Доган-хан сын Дурмуш-хана, основал большую крепость. Впоследствии мятежный Тимур-хан пришел в эти места из Кыпчакской степи и разрушил эту крепость до основания. И вплоть до эпохи султана Баезида Вели /522/ эта крепость Доган-хана оставалась разрушенной и заброшенной, а когда султан Баезид Вели вызволил крепости Аккерман и Килия из рук молдаван и мятежных казаков, по Днепру приехало множество неверных из казаков и они разграбили крепости Аккерман и Килия. Потом султан Баезид Вели на месте упомянутого Доган-Гечит построил на старом фундаменте большую крепость и нарек ей имя Гази-керман.

И тогда крепости Аккерман и Килия обрели безопасность от набегов кяфиров — мятежных казаков.

Но так как султан Баезид Вели уже много лет был занят войной в Анатолии против своего родного брата шахзаде Коркуда хана, в этой стороне казаки выбрали удобный случай, взяли крепость Доган-гечит и сравняли ее с землей, подобно тому как это сделал Тимур-хан.

И вот, когда я, недостойный раб, отправился в год 1051 (1641-42) из Крыма вместе с ханом Ислам-Гиреем в Краковскую и Данцигскую области, мы переправились через Днепр [205] и, когда вместе с другими воинами ислама перешли его, получили возможность отдохнуть. Осмотрев территорию крепости Доган, мы убедились, что это — место, на котором крепость должна быть удивительно сильной и неприступной.

И тогда хан Ислам-Гирей произнес такую речь: «О род Османов, все было бы защищено от казацких набегов — и крымский край, и очаковские области, и черноморская сторона, если бы ты воздвиг в этот же год здесь на высоком берегу крепость».

Я, недостойный, тотчас прочел Фатиху по случаю произнесения этой блистательно импровизированной речи и еще раз прочел Фатиху из семи стихов в память многих тысяч павших за веру мусульманских праведников и во славу присутствующих, и при этом все руками провели по лицам.

Потом опять вместе с ханом мы пешком пошли к развалинам крепостных ворот, и я, недостойный, увидел, что на четырехугольной мраморной плите, лежащей на земле, рядом с гремя строчками о живой воде высечено: «Год 889 (1484) ввел нас в дату основания этой крепости Доган-Гази-керман» и еще написано золотыми буквами: «Надпись грешного раба шейха в прославление и благословение Аллаха всевышнего». И мы узнали отсюда, что это тарих святейшего шейха ⁴, высеченный им при постройке этой крепости во времена Баезида Вели. Ведь известно, что он был одним из каллиграфов /523/ дорогого и высокочтимого Баезида хана Вели.

Позже, когда в 1067 (1656-57) году мы снова пришли в это место, освободив от неверных крепость Очаков и сокрушая на своем пути неверных, то я уже не смог увидеть камень, на котором была высечена эта прекрасная надпись.

Слава господу, события, о которых мы вместе с ханом Ислам-Гиреем молились, говоря: «Да будет снова выстроена эта крепость Доган-хан», совершились. В год 1076 (1665-66) в царствование султана Мехмеда хана IV под водительством бывшего великого везира Сулейман-паши и по указу великого везира Мехмед-паши Кёпрюлю ⁵ здесь собралась армия, подобная морю,—сто пятьдесят тысяч воинов: войска татарского хана, войска эйялетов Румелии и Очакова и буджакских татар, а также неверные из Валахии и Молдавии. Тогда крепость Доган-гечит снова стала неприступной и сильно укрепленной. И поныне она возвышается посреди земель мятежных казаков. Таким образом, было по существу две крепости. Так как в прежние времена здесь находилось здание крепости Доган-хан, татарский народ ошибочно считает именно эту [206] крепость известной крепостью Доган, а османы называют ее Гази-керман.

Тарих на сооружение крепости Доган (сочинен Эвлией)

Эвлия сказал этот тарих, вознеся благодарственную молитву. Да сделает всевышний господь эту крепость защищенной от врагов. Год 1072 (1661-62) ⁶.

Другой прекрасный тарих

Да сделает господь народы ислама защищенными от коварных врагов. Год 1072 (1661-62) ⁶.

Еще один прекрасный тарих (Слово «тарих» имеет значения 'дата', 'хронограмма' и "история ; в турецком тексте предшествующие хронограммы и эта «история» следуют друг за другом как вставки одного порядка). Итак, крепость Доган, согласно надписи Мехмеда хана IV, была резиденцией санджакбея в Очаковском эйялете. Ее бей получает от падишаха годовое содержание, ибо этот эйялет и его районы расположены в стране кяфиров, которые рыщут по ее окрестным заставам. Это крайний рубеж, и под властью династии Османов нет другой такой легко уязвимой крепости, как крепость Гази-керман. В ней нет ни тимара, ни зеамета, ни алайбея, ни черибаши. И даже сто-двести человек не могли бы без риска выйти за пределы крепости.

Крепость эта представляет собой красивое каменное здание, вытесанное наподобие стены Искандера /524/ в виде прямоугольника, и находится на крутом берегу Днепра. Она в тысячу раз прочнее крепости Бендеры. Это сильная крепость с двумя рядами стен; корпус ее имеет по окружности тысячу двести больших шагов. Во внутренней части крепости в общей сложности около ста семидесяти больших и малых зданий. Есть там красивая на вид мечеть Хункяр-джами, минарет ее не очень высок. Дороги крепости выложены плитами, вырезанными из крепкого камня.

Описание наружной части крепости. Ворот, ведущих наружу, двое: одни — на берег Днепра, другие — со стороны суши. Крепостная стена, если смотреть изнутри крепости, идет к берегу Днепра, то поднимаясь, то опускаясь, в два ряда, с двумя рядами зубцов и с красивыми, стройными и прочными башнями. Наружные рвы вырублены в скалах. В [207] очень прочных башнях, обращенных к берегу Днепра, имеются пушки бал-емез. А дома, тесно поставленные один к другому, обращены к Днепру.

Цитадель находится на отвесном обрыве и представляет собой мощное укрепление с пятью-десятью башнями, которое с одной своей стороны защищено от опасности подкопа и нападения с тыла. И только одни ворота из цитадели ведут наружу — в укрепленный пригород. Здесь, кроме домов коменданта, имама, муэззина и начальников над музыкантами, а также военных складов и амбаров, нет ни торговых рядов, ни базара, ни постоялых дворов, ни бань.

Но все же это очень прочная и красивая крепость. И все пушки бал-емез, обращенные ко рвам, на север и северо-запад, превращают эту крепость в седло с ежовыми иглами. Имеются здесь и пушки шахане. Та сторона стены, которая обращена к суше, представляет собою вал ровно двадцати семи аршин в высоту и в двадцать шагов шириной, так как основная опасность крепости грозит именно с этой стороны. И пять укрепленных башен на этой стороне крепости являются бастионами большой прочности.

Здесь есть комендант, двенадцать аг, а также шесть ода знаменитых газиев-оружейников и их начальник — джебеджи-баши. Янычар здесь совсем нет. А имеется еще две ода пушкарей с их начальниками. Есть здесь также тысяча восемьсот воинов [гарнизона] крепости и восемьсот татарских воинов карасака (?)(Значение этого термина неясно). И все они во время сражения составляют три тысячи отборных воинов. Боеприпасов и продуктов здесь очень много. И всего там восемьсот шесть малых и больших пушек. Лучшие пушки обращены в сторону суши и в сторону Днепра; на башнях же имеются такие большие орудия бал-емез, что даже в крепости Очаков таких пушек нет. Разве что есть такие пушки в очаковской крепости Хасан-паша.

Эта крепость является местом, откуда по три перехода до крепостей Очаков, Бендеры и вышеупомянутой крепости Ор, расположенной у перехода к Крымскому острову. И во все стороны от нее — степи.

/525/ Эта крепость расположена на крутом выступе скалы,  у берега Днепра, словно сокол, сидящий на обрыве. И название ее в соответствии с сущностью обозначаемого им — крепость Сокол, и сокол этот всегда высматривает добычу (Здесь игра слов: доган—по-турецки 'сокол'). И [208] пусть всегда она будет в готовности и да сделает ее всевышний господь неизменно защищенной от врагов. Аминь.

Уместен другой тарих. Я, недостойный Эвлия, составил этот тарих во имя четырех эпитетов [бога]: «О высокочтимый, о прозорливый, о могущественный, о непобедимый». Год 1072 (1661-62) ⁶.

Тарих с этими прекрасными эпитетами я начертал на стене в мечети Хункяр-джами. В благоговение к этим эпитетам, о великий Аллах, сделай эту крепость безопасной и сохранной.

А была эта крепость сооружена в самом зрачке глаза неверных, в удалении от страны ислама в четыре-пять переходов.

Еще когда этой крепости не было, мы, будучи обращены в бегство при походе на Збараж, бежали семь дней и семь ночей, и, когда пришли в это место, кяфиры вынудили нас засесть в осаде. Когда наши кони и воины, усталые и обессиленные, пришли сюда, кяфиры опередили нас и завязали бой. Мы же побросали все взятое нами имущество и добычу и всех пленников и, смело бросившись в Днепр, переправились на противоположную сторону к крепости Шахин-керман и спаслись. Но пока несколько сотен наших коней и воинов барахтались в воде, кяфиры убили пулями прямо в воде шестьсот наших воинов, а больше тысячи воинов выбрались на эту сторону ранеными. И даже один раб и два коня из числа принадлежавших мне, недостойному, потонули в это время в водах Днепра.

Но, благодарение богу, теперь, т. е. с тех пор как заново сооружена крепость, даже небольшие группы воинов — по два-три всадника — могут переправляться из Шахин-кермана в Доган-керман. Они забирают добычу в стране неверных и, как соколы со своей добычей, возвращаются ночью с награбленным добром в крепость Доган, откуда без страха и опасения переправляются в Шахин-керман, а уже отсюда уходят в Крым.

В этой крепости, в наружной ее части, есть около семидесяти-восьмидесяти только что отстроенных больших и малых лавчонок. А теперь здесь воздвигается еще и постоялый двор. Снаружи крепости есть также небольшая баня, /526/ двадцать-тридцать шинков, крытые камышом сараи и помещения для хранения бузы. Это такая крепость, где и сейчас идет строительство...(Пропуск в тексте). У этой крепости со стороны суши нет ни поселений, ни палисадников, ни садов, но очень много окруженных плетнем огородов. Климат там очень холодный. [209]

Между этой крепостью и крепостью Шахин-керман на Днепре есть большие и обширные острова. И если на одном из этих островов род Османа, приложив усердие, обоснует надежную крепость, то казацкие суда совсем не смогут проходить здесь. А если еще род Османа захватит имеющиеся в этих местах солеварни, то казаки не будут иметь и горсти соли. А ведь все их доходы зависят от этих солеварен.

Пока мы осматривали крепость, татарские воины благополучно переправились на эту сторону. Заиграли трубы Афрасиаба, и мы двинулись в путь. Пройдя восемь часов на север, мы перешли большую реку Буг вброд у Катуна, и хан решил остановиться на недолгий отдых.

Эта река Буг течет из мест, лежащих между Московией и поляками, протекает посреди земель казаков Серка и впадает в Днепр пониже крепости Доган у острова [казака] Андрея.

Под годом 1067 (1656-57) подробно описано, что Днепр течет то на север, то по направлению к кыбле и приходит из мест, расположенных между Московией и страной поляков, протекает через эти земли и впадает в Черное море перед крепостью Очаков, у выступа, образуемого крепостью Хасан-паша.

От брода Катун на реке Буг мы шли на север двенадцать часов.

Области казаков, подчиненные гетману Дорошенко

По эту сторону Днепра — сплошь области казаков Дорошенко. Прежде они были подвластны кардаш-казакам. Теперь же они взбунтовались и, построив сто чаек, вознамерились завоевать Стамбульский пролив.

На реке Буг мы нашли все их чайки, предали их огню и, совершив набег, т. е. поход с целью грабежа, предали огню также их территорию /527/ и захватили семь отборных пленников, которые были затем отосланы в крепость Доган.

Отсюда мы прошли расстояние в пять переходов в сторону северного ветра, разрушая селения и городки и захватывая пленных, и пришли в области казаков Серка. [210]

Восхваление областей казаков Серка

Казаки Серка, освободившись из-под власти поляков и затеяв междоусобицы с кардаш-казаками, отложились также и от кардаш-казаков и вместе с казаками Дорошенко захотели разгромить, сжечь и разрушить побережье Черного моря. Их страну мы тоже прошли насквозь.

Придя на реку Тясмин, мы сожгли пятьдесят их кораблей. Было взято шесть тысяч шестьдесят пленных, много имущества и добычи. Отсюда мы направились на запад и вступил» в страну кардаш-казаков.

Описание страны кардаш-казаков

Их называют кардаш (Кардаш — по-турецки 'брат') в силу того, что они были в братских отношениях с ханом Мухаммед-Гиреем, т. е. жили с ним в мире ⁷. Эти окаянные являются обладателями огромных земель и войска, причиняющего несчастья.

Прежде они были подданными польских королей. Потом же вследствие характера правления поляков и польских евреев они вышли из повиновения Польше и ровно восемьдесят тысяч вооруженных казаков подчинилось крымскому хану Ислам-Гирей-хану.

С их помощью Ислам-Гирей-хан в течение семи лет ходил на страну поляков ровно семьдесят один раз. В землях Кракова и Данцига, в странах чехов и лесных поляков (*** читается koru leh) и в Швеции они захватили территории шести королевств и за семь лет взяли восемь раз по сто тысяч пленных, а их земли опустошили. Кроме того, из страны поляков было взято еще два раза по сто тысяч пленников-евреев, так что за трубку табака [казаки] давали татарам по одному польскому еврею.

Начиная с этого времени мирзы татарского народа стали надевать шубы собольего меха и мохнатые собольи колпаки, а кардаш-казаки стали обладателями несметных польских богатств и начали носить собольи колпаки и одежду из красного сукна с серебряными пуговицами. В такой одежде иноверцы стали еще более удивительными [на вид].

/528/ Но так как все они не были бунтовщиками и мятежниками, их области не были подвергнуты грабежам и набегам. Эти [211] кяфиры дали нам в помощь десять тысяч отборных стрелков, и было решено отправиться для совершения грабежей и набегов на тех, которые не были подвластны им. Мы шли один день на запад и три дня на север, разоряя области, лежавшие на пути.

Описание стоянки у крепости Крылов

Выше было описано, что, когда эта крепость, расположенная на территории страны казаков, находилась под властью польского короля, в 1054 (1644-45) году, во время правления хана Ислам-Гирея, кардаш-казаки при поддержке хана отняли эту крепость из рук краковского короля и в течение некоторого времени спокойно жили внутри этой крепости, а затем снова отдали ее польскому королю, хотя в крепости и после того продолжал оставаться их гарнизон. Было подробно рассказано также, как в 1067 (1656-57) году мы вместе с ханом Мухаммед-Гиреем разгромили в стране поляков лагерь сына Ракоци из венгерской Трансильвании и как в этом же году мы вместе с татарским ханом останавливались под этой крепостью.

На этот раз из крепости навстречу его достославному и высокостепенному высочеству хану вышел гетман кардаш-казаков с сорока-пятьюдесятью всадниками, и все они пали ниц к ногам лошади его высочества хана. После большого угощения были розданы щедрые подарки. Затем кардаш-казаки вместе с нашими воинами сели на коней, и в это же время все воины ислама на лодках переправились через Днепр на противоположную сторону.

Описание областей мятежных казаков молодца Барабаша

Это казаки из неверных, числом до пятидесяти тысяч, ранее и теперь подчиненные московским королям.

Хан отправил к ним посла с грамотой, но они, не прочитав и не приняв грамоты, прогнали нашего посла со словами: «Да не будет никого, кто признавал бы хана!». Тогда хан легко' перешел Днепр и направился на юг, разгромив и разграбив лежавшие на пути области казаков Барабаша, пленил неверных, правивших ими, и пошел на запад. [212]

/219/ Описание крепости Кременчуг

На языке московитов ее называют Яшлавуз-керман. Это деревянная крепость. О том же, что внутренняя часть крепости — каменная, и о том, что она подчинена гетману-полковнику, а также о событиях, которые произошли в 1067 (1656-57) году, т. е. в тот год, когда мы вместе с ханом Мухаммед-Гиреем ходили в области поляков и сражались с лагерем сына Ракоци, подробно рассказано под соответствующим годом. Там же имеется и описание крепости.

В этот раз, хотя крепость и оказалась охваченной жестоким огнем, она продолжала жить и в огне, как саламандра. Татарские воины подверглись пушечному обстрелу и не смогли подойти вплотную к ней. Однако все четыре ее стороны подвергались обстрелу в течение пяти дней и пяти ночей, и, пока она горела, татары успели взять безграничное и бесконечное количество пленных и имущества из сокровищниц. В тот же день мы ускакали оттуда, захватывая по дороге различную добычу.

О том, что эта крепость подчинена полковнику и что это укрепленная цитадель на землях, подвластных Дорошенко, записано под годом [10]77 (1666-67) ⁸.

Татары не обратили внимания на эту крепость, но территории, прилегающие к ней, разорили и, вторично перейдя Днепр на сторону кардаш-казаков, в течение пяти часов шли по землям, поросшим деревьями, местами заболоченным и покрытым камышовыми зарослями.

Восхваление крепости Нежин

Так как эта крепость принадлежала кардаш-казакам, никакого вреда от нее не было, и из крепости к хану прибывали подарки и угощения. Крепость эта — небольшое деревянное сооружение. Тем не менее это неприступная крепость на берегу какой-то реки, ответвляющейся от Днепра. Отсюда мы опять двинулись на запад и шли пять часов, разоряя селения и переходя многие реки. [212]

Описание крепости Канев

Это огромная паланка. А о том, что внутри имеется пять тысяч домов и что крепость эта подчинена гетману-полковнику, указано в одном из предшествующих томов под годом /530/ [10]77 (1666-67) ⁸. Эта крепость занимает место, лежащее на расстоянии одного перехода от крепости Кременчуг.

Мы опустошили и сравняли с землей районы, прилегающие к крепости, и взяли много тысяч пленных и опять шли на север берегом Днепра, поджигая, сжигая и разоряя селения.

Описание области буткалы

Эта область находится под властью то польского короля, то московского короля. Здесь живет какой-то сброд неверных, достойных геенны огненной.

И так как их нечистые земли очень скудны и представляют собой заросли камыша и болота, то мы, находясь десять дней и десять ночей в некоторых их районах, не останавливались нигде, но все же подвергли грабежам их владения, разрушили и разорили этот край. Нам с трудом досталась скромная добыча в двадцать семь тысяч пленных; всех их мы захватили врасплох у их домашних очагов.

Были очень холодные зимние дни, и все неверные со своими семьями сидели в своих домах у огня; они и были пленены и закованы в цепи в то время, когда предавались различным удовольствиям.

А противоположная по отношению к этим областям сторона Днепра — земли казаков Барабаша. Ее мы разорили еще раньше. Отсюда мы скакали на запад один день.

Она кажется [издали] довольно красивой крепостью на берегу Днепра. Но, подъехав к ней и войдя внутрь, я увидел, что это не так.

Отсюда в .. (Пропуск в тексте) году его высочество хан Мухаммед-Гирей пошел в Московскую страну для ее завоевания... В месте под [214] названием Бердичев мы натолкнулись на лагерь неверных с войском численностью три раза по сто тысяч воинов.

О ТОМ, КАК МЫ РАЗГРОМИЛИ ВОЕВОДУ ПАНА ШЕРЕМЕТА ⁹

Когда хан Мухаммед-Гирей во время одного похода предпринял четыре больших сражения и намеревался идти в Крым с большим количеством имущества и добычи и уже подошел к местам, близким к древнему Брацлаву и расположенным в областях казаков, /531/ к нему пришло тайное известие от татарских мусульман — их было десять раз по сто тысяч, — которые были подданными в областях, подчиненных Москве: «О падишах, триста тысяч кяфиров-московитов во главе с везиром паном Шереметом находятся в походе. А так как области Крыма пусты, то все кяфиры идут на Крым. У них двести штук пушек и ровно двести тысяч человек подкрепления из калмыцких неверных. А всего кяфиров стало пятьсот тысяч. И у них есть больше ста тысяч телег, связанных железными цепями и предназначенных для того, чтобы возить снаряжение и устраивать из них лагерь в тех местах, где они останавливаются. И вот они все перешли большую реку Волга и сначала двинулись в Крым по степи Хейхат, а затем подошли к крепости Азов. А Азов, должно быть, взяли казаки, и потому они двигаются с несметным войском к крепости под названием .. (Пропуск в тексте), принадлежащей Москве. Знай и ведай это и сделай необходимые приготовления, падишах наш, в соответствии с этим. И да будет так, чтобы вы встретились с этими неверными на просторах степи Хейхат».

И когда к его высочеству хану пришло такое известие от московских хешдек(?)-мусульман, достославный хан очень обрадовался и созвал на совет всех сановников, старшин, аталыков и от-аг. А так как до Крыма оставался один переход татарским галопом, он тотчас же отослал в Крым все восемьдесят семь тысяч пленников, имущество и добычу, которые были захвачены ветроподобными и удачливыми в добыче татарами.

И тогда стремительнее ветра прибыл красноречивый шахский ярлык, и был брошен клич воинам Крымского острова, чтобы все, имеющие коней и снаряжение, беспрекословно отправились в поход, т. е. сразу же по отправлении этого известия. [215] И в ту же ночь прибыло сорок тысяч всадников, и они явились к хану под Брацлавскую крепость.

На следующий день подошел калга-султан с тридцатью тысячами всадников, да еще в ту ночь пришел нуреддин-султан с тридцатью тысячами ногайских воинов, и все они присоединились к войску хана. А на другой день подоспел бей Ора Кара-каш-ага с десятью тысячами окраинного ногайского войска.

Да еще в ту же ночь Селим-Гирей-султан, Хаджи-Гирей-султан и Крым-Гирей-султан попросили пропустить их в ворота нашей крепости Ор и присоединились к войску хана со своими десятью тысячами отборных воинов из татарских племен бадрак и Шейдяка.

И тогда у его высочества хана стало два раза по сто тысяч воинов, /532/ и хан, воскликнув: «Во имя Аллаха, мы можем идтив бой!», двинулся с несметным войском на Москву. Море людей и животных, в котором было благодаря величию бога два раза по сто тысяч правоверных воинов и восемь, а то и девять-десять раз по сто тысяч годных под седло лошадей, волновалось, подобно бушеванию Индийского океана. И когда люди сели в седла, море людей перекатывалось волнами и было подобно глубокой бездне, а пыль вздымалась к трем небесным сферам. И если ноги подобных ветру коней ступали на корни какого-нибудь дерева, то корни эти ломались, как зубочистки у суфиев.

Аллах смилостивился над нами, и, слава господу, ни одна живая душа из неверных ничего не узнала о тайных замыслах этого великого скопища людей, и три дня и три ночи шли они по степи Хейхат.

Описание законов рода Чингизова. Этот народ подобен молнии. И если, например, оказывается, что неверные находятся на расстоянии одного-двух переходов, то татарам отдается приказ пуститься в набег, то есть скакать галопом. И тогда татары садятся на своих скакунов, заблаговременно накормленных овсом и уже облегчившихся и почищенных, и скачут.

Да удалит от нас Аллах такую участь: если в это время кто-либо свалится с коня, спастись уже совершенно невозможно — тотчас же этот человек будет растоптан ногами лошадей и погибнет. И потому у татарского народа нет обычая смотреть назад и оглядываться на свои следы во время движения. Поэтому у них кони связываются веревкой за хвосты — по десять-пятнадцать в ряд, и все кони вынуждены идти голова к голове, подтягивая друг друга. [216] А во времена наших предков бывало так, что если лошадь. свалится, то она уже не могла подняться и погибала под копытами других коней, и не могло случиться так, чтобы человек, упав с коня, спасся; и конь, и человек под ногами коней превращались в кашу, в месиво, в давленое мясо.

О Аллах мой, ты смилостивился над нами, и я, недостойный и смиренный, из страха перед этой опасностью отъезжал в сторону вместе с упряжками хана, калги и нуреддин-султана. Одним словом, высшим благоразумием является решение идти не в гуще этого народа, когда он находится в движении, а с краю, ибо, как говорят, «кто стремится к безопасности, тот на- ходится с краю». /533/ И если время летнее, то спокойнее находиться вне гущи войска, но в зимние дни идущий посреди этой толпы воинов погружается в тепло крови и пота коней и людей, и холод совершенно не оказывает на него никакого воздействия.

Но среди татарского войска со времен рода Чингизова есть еще один закон, который состоит в том, что если ханы отправляются в какой-либо поход, то впереди становятся в качестве ведущих двенадцать от-аг, а войско выстраивается по двенадцать лошадиных голов (Букв. подпруг) в ряд, т. е. воины образуют строй в двенадцать колонн, и что бы им ни встретилось в пути — долины, горы или брод, — все двенадцать колонн воинов держатся сомкнутым строем.

А когда калга-султан идет в поход, пятьдесят тысяч человек его войска образуют восемь колонн. Если же в поход выступает нуреддин-султан со своим войском, то идет сорок тысяч его воинов шестью колоннами. А если в поход отправляются ханский везир, вольные султаны, прибрежные аги или аги [племен] ширин, мансур и седжют, то бывает тридцать тысяч воинов, которые образуют строй в пять колонн.

Кроме того, когда в набег идут мирзы и бей племен, то бывает по десять тысяч воинов, и они образуют четыре колонны. Однако такие набеги не называют походами. Если один раз в. месяц или один раз в неделю уходят в набеги всего лишь с десятью тысячами человек, то эти десять тысяч воинов идут прямо так, без строя. И это называют беш-баш. Они в течение одной-двух недель бьют и грабят и, объехав небольшие пространства земель кяфиров, захватывают добычу и возвращаются в Крым. А еще строем беш-баш ходят карачеи с каким-то [217] удивительным мирзой во главе, объединяясь с двумя-тремя тысячами батыров и джигитов. Сколько их есть, столько и идет. Счета по колоннам у них нет. Они ходят, собираясь полным войском, какое имеется в это время. Однако неверные очень боятся этого войска и всегда предпринимают предосторожности по отношению к нему, ибо такое войско совсем не дает врагу ни пощады, ни передышки, и если у них походы не осуществляются своевременно, то они одиночными отрядами беспрестанно ходят строем беш-баш в страну неверных. При этом другой отряд может в то же самое время идти по другой дороге. Потому неверные и боятся этого народа, что они никогда не могут быть спокойны — ни в горах, ни в лесах при рубке дров, ни в полях при посевных работах, ни в то время, когда они просто находятся в своих деревнях. Для неверных этот татарский народ — словно чума.

Одним словом, упомянутое выше построение колоннами установлено предками ханов таким образом, что в походе все идут в строгом порядке, и если человек или конь падает, то они не погибают, и поистине это разумно. Но когда они пускаются в набег, у них нет ни колонн, ни рядов, ни порядка, и все это напоминает день страшного суда. /534/ И да сохранит всевышний господь всех татарских воинов (После молитвы «Сохрани и пощади» в одном сокращенном списке содержится следующее дополнение, которое отсутствует в имеющихся пяти рукописях:

Могут спросить: что же это за мир такой, когда при отсутствии военных действий между московским королем и падишахом дома Османова, то есть при мире и покое между ними, отдельные группы татарского войска совершают набеги и разоряют страну Московскую? И даже иногда лично его высочество хан со своим отчаянным войском совершал опустошительные набеги на Московию и не давал спокойно жить [московитам]. И разве не жаловался [османским] властям король московский, что, дескать, вы нарушили мир? И разве не был его высочество хан порицаем высокими властями?

Если [так] будут говорить, [то можно ответить вот что]. Из поколения в поколение крымские ханы были властителями, в прославление которых читали особую хутбу и которые чеканили свою монету. Но когда падишахом стал победитель Египта султан Селим хан, они подчинились ему и передали чтение хутбы на имя дома Османова.

И тогда его величество Селим хан, будучи очень дальновидным, рассудительным и умным падишахом, тщательно обдумал их (крымских татар) положение, а также изучил и познал как подобает московские страны. [Он понял, что] московские страны простираются до самых дальних пределов, вплоть до [Моря] тьмы, и что в них проживают различные твари, сплошь жители гор и пустынь, которые не знают даже ни веры, ни государственного устройства, не различают ни пользы, ни вреда и не ведают, что есть жизнь и что — смерть. И они являют собой скотоподобную толпу головорезов, а количество их знает один лишь вечный и бесконечный господь.

Посоветовавшись с умными [людьми] своего времени, [Селим хан понял, что], так как московские страны заключают в себе все эти многочисленные народы, они могут выступить [в поход], и если московские короли, действуя по обычаям и установлениям, по законам и по правилам, обратят эти скотоподобные создания в своих воинов, то они смогут причинить османскому государству посредством этих проклятых такой вред, что невозможно и представить.

И для устранения этой опасности и чтобы не усилилось Московское государство, крымским ханам особым высочайшим указом была предоставлена самостоятельность в принятии решений. И сколь ни был бы прочен мир дома Османова с Москвой, крымские ханы в этом мире не принимали участия. С крымским ханом Москве нужно было иметь особый мирный договор.

Вот потому-то, хотя и был заключен мир, но еще в течение трех лет раз за разом ходили в набег калга-султан и нуреддин-султан и мирзы. И лично его высочество хан в течение полных трех лет ходил в большой набег со всем своим отчаянным татарским войском. И снова хан, уже три года находившийся [в походе], устраивает такой же набег. И [все] эти события [произошли] в то время, когда был мир.

А если бы мира не было, то в набеги ходили бы каждую неделю и каждый день, и каждый новый год хан вместе со всем своим войском совершал бы опустошительный набег. И [тогда татары] смогли бы получать большую выгоду для себя, продавая [плененных] московитов в других странах.

Вот таков [был] закон, который установил Крымскому государству Селим хан.

А тех, кто пренебрегал этим законом. Селим хан предавал проклятию. И [со времен] султана Селима хана вплоть до эпохи Мехмеда хана IV, т. е. до нашего времени, до самой последней минуты этот закон не был нарушен.

И из-за того, что московские короли, оказавшись в бедственном положении, не были в состоянии навести порядок в своем государстве, между державою дома Османова и Москвой не было сражений и распрей, /535/ и дом Османов был занят священной войной с другими неверными.

А вообще эти неверные — такие зловредные головорезы, что, если они на пять-десять лет избавятся от набегов татар и если они, пользуясь благополучием, задумают заняться делами по устройству государства, ни одна держава не сможет противостоять им и они займут [земли] всех каэаков и поляков. А уж если они захотят выйти к побережью Дуная, тогда они уже ни за что не дадут покоя государству дома Османова и — упаси Аллах, — может быть, даже вторгнутся в Крым. Да пошлет господь милосердие победоносному Селиму хану: он обдумал все это и принял хорошие меры [предосторожности].

И все же, несмотря на это, [московиты] нападают на многие племена татар-мусульман, обитающих в окрестностях Астрахани, которая находится под властью татар, слабых и немощных. Они овладели и Каспийским морем и, заготовив много судов, на этих судах проникли в местность Гилян в Мавераннахре. И [как раз] на этих днях, из-за того что в степи Хейхат и в окрестностях Крыма появляются иногда калмыцкие войска, московский король решил собрать такие силы, чтобы подготовить стотысячное войско.

Да ниспошлет господь ему (Селиму хану) счастливое завершение пути, [ибо поистине] явная выгода и состоит в том, что для государства является наиболее необходимым. Он [мудро] рассудил о них (т. е. о неверных-московитах) и [понял], что их (московитов) нельзя сравнить [по силе] ни с какими другими неверными, и принял меры против них. И почитая закон Селима хана, крымских ханов не назначали [в набеги] на другие земли, а направляли их на борьбу именно с этими неверными. И правильно полагают, что наибольший вред грозит высокой державе именно от этих неверных. И да сделает господь высокую державу неусыпной, а татарское государство — прочным. Аминь. Вернемся снова к цели. Так, его высочество хан...). [218]

Таким образом, его высочество светлейший хан двинулся с целым морем коней и людей, которое бушевало, как Индийский океан, и они скакали три дня и три ночи. Крепость Азов осталась на востоке направо от нас, и у истоков большой реки Сют войско легко перешло через эту реку. После этого была [219] сделана остановка на лугу, /535/ а во все стороны были выставлены караулы.

Слава мудрости господней, когда в этом месте ночью какая-то лодка казаков-неверных плыла по реке Сют, татары обстреляли эту лодку, и многие тысячи татарских газиев бросились вместе со своими конями в воду и, настигнув лодку, вытащили ее на берег. С помощью ханских толмачей, т. е. переводчиков, неверных заставили говорить, и они сказали, что воевода Шеремет с тремя сотнями тысяч войска пришел к истокам реки

Сют, собрал там еще подкрепление и ожидает прибытия десяти [220] пушек и десяти новгородских ¹⁰ сокровищниц *, которые должны прийти от московского короля, и, наверное, пойдет в Крым. А сейчас они засели в крепости Нески-керман. Отсюда до того места десять переходов пути. И когда они сообщили это, хан спросил, не калмыцкое ли это войско. И ему ответили: «Да, сначала там было двухсоттысячное калмыцкое войско, но потом, когда к калмыкам пришло известие, что правящий на берегах реки Волги падишах по имени Мончак-шах болен и что отец его Тайша-шах сказал: “Мой сын болен. Бросайте поход и приходите сюда", калмыки потребовали у пана Шеремета разрешения уйти, но тот не дал разрешения, и они потребовали имущества, но им не дали и этого. /536/ И из-за того что пан Шеремет прекословил им, калмыки рассердились на него, и вот уже семь дней, как они ушли в степь Хейхат».

И когда хану сообщили это утешительное известие, тотчас же двадцать человек из этих неверных отправили на тот свет, зарубив мечом, а их Порочные души послали в ад.

А затем наутро высокородный хан повелел открыть путь трубам Афрасиаба, и лишь только солнце, исполненное жара, показало голову из башни небес, он сел на арабского коня, подобного ветру, и стал усердно повторять, взывая к Аллаху: «Нет силы и могущества, кроме как у Аллаха»...

Когда подошли к крепости под названием .. (Пропуск в тексте), то в этой пустынной долине показалось войско неверных, подобное морю, и тогда от-аги сообщили об этом хану. Тотчас же забили в боевые султанские барабаны, и все мусульмане — воители за веру сели на своих скакунов, заранее подготовленных к бою. Весь обоз и двадцать тысяч воинов были оставлены в одном месте, и еще от каждого коша было оставлено по десять человек, а восемьдесят тысяч отборных и могучих батыров и джигитов, вооруженных колчанами и палицами и одетых в кольчуги, были высланы вперед в качестве ударной группы войска и с криками «Аллах!» бросились на войско неверных. Блеск колчанов я ржание лошадей достигали небес, великий натиск опрокидывал все, и был тот день словно день страшного суда; пыль с поверхности земли вздымалась к небесам, и свет солнца, освещающего мир, затмился и померк. И войско в мгновение ока столкнулось рядами неверных. Его высочество хан с несметным войском был готов осторожно выйти из засады.

Мы думали, что разгромим неверных в степи, но они от. [221] страха отступили к реке Сют, и все войско, отбиваясь и сопротивляясь всем скопом, вместе со всеми своими выродками пустилось в степь и окопалось там в виде большого лагеря, окруженного тремя рядами рвов. Сорок-пятьдесят тысяч телег и двадцать тысяч повозок они плотно составили в виде кольца— крыло к крылу и колесо к колесу, а по сторонам лагеря тоже поставили телеги, и все это связали толстыми цепями. С внутренней стороны телег они выкопали рвы, а всю землю, вынутую из рвов, насыпали кучами к внутренней стороне, сверху поставили пушки бал-емез и шахи и в сорока местах возвели земляные укрепления наподобие горы Демавенд. Весь этот болышой лагерь они обнесли частоколом, и в семи местах сделали деревянные ворота в виде решеток. А в середине этого лагеря они вырыли лагерь размером поменьше, /537/ поместили в нем женщин и подростков, боевые припасы и сокровищницы с имуществом, и все это было прочно укрыто. И такой неприступный лагерь сделали, что никак невозможно было хотя бы с одной стороны пробить брешь и одержать победу.

Расположив на расстоянии пушечного выстрела всех татарских воинов и наши шатры, мы обложили три стороны лагеря. Но, так как сторона лагеря, прилегавшая к реке, не могла быть обложена, оттуда к неверным подходили помощь и припасы. Что же делать? Задумался хан и назначил в то место на высоком берегу реки, где оставался проход к лагерю, султана Сафа-Гирея с десятью тысячами отборных татарских воинов и двумя тысячами секбанов с ружьями, а во все четыре стороны выставили караулы, чтобы помощь и припасы не могли подойти к неверным на лодках.

В ту же ночь мы пустили в степь несметное количество наших коней и залегли напротив, сняв по обычаю татар синие и красные рубахи и шаровары. В эту ночь проклятые неверные вплоть до утра не давали себе отдыха и, потрудившись, как Фархад, возвели с внешней стороны лагеря еще один ряд укреплений. Для этого они выкопали ров в виде глубокой пропасти, а землю выбросили наружу. В трех местах они соорудили ворота, а в семи местах построили большие укрепления и на каждое из них поставили по десять пушек бал-емез, которые стреляли по воинам ислама. И только после этого они успокоились и залегли.

И когда [мы] собрались держать совет со старшинами о том, что бы предпринять против неверных и как бы нам их выманить из лагеря, внезапно в степи Хейхат со стороны кыблы -пыль вознеслась к трем небесам. У кошевого котла, [222] находившегося рядом с нашими табунами, сидели дозорные. Они внезапно примчались на конях и сообщили: «Скорей на помощь, идет громадное войско, показались баржи».

Тотчас же были созваны все воины ислама, они сели на вычищенных и облегченных коней и стояли, думая: «Уж не калмыки ли это мчатся?». Но в это время показались красные салгаки (?), зеленые знамена и флаги, и души всех татарских воинов успокоились, когда они поняли, что к ним на помощь подходят воины ислама. Это подошли большие ногаи и. малые ногаи и ногайцы Шейдяка, Адиля, Кёр-Юсуфа, ногайцы племен Чобана, Новруза, Деви, Ислам-бека, Урмамета и (Пропуск в тексте),  /538/ т. е. подошло сто сорок тысяч удачливых в добыче татар из всех племен.

После этого еще подошли воины ула шагаке из черкесского войска, насчитывающие три тысячи ружей, а также племя жанэ, племя мамшух, племя адеми, племя бултакай, племя бисни, двенадцать племен из числа находящихся под властью кабардинских беков и [племя] из Дагестана. Все они пришли со своими, беками, присоединились к хану и расположились на отдых, образовав собою отдельное крыло войска ислама. И лагерь неверных оказался в осаде и вынужден был обороняться.

На следующий день на берегу реки Сют снова было захвачено несколько пленных, и, когда их заставили говорить, они сообщили, что на помощь к лагерю идет сорок тысяч христиан. И тогда Адиль-мирза, услышав это, обратился к его ханскому высочеству и произнес положенные молитвы. Хан разрешил Адиль-мирзе подняться, велел надеть на его голову дорогой соболий колпак и сказал: «Ступай, человек! Да ниспошлет тебе Аллах легкий путь». И когда он это произнес, Адиль-мирза не стал ему напоминать, как он был захвачен ханом в Аккермане и изрядно побит, и во имя веры сел на коня вместе с пятьюдесятью тысячами могучих бахадыров и знаменитых джигитов, исповедующих праведную веру. В тот же час они вышли из укрытий и помчались, как сверкающие молнии.

В течение суток они настигли войско, шедшее к неверным, и в той же пустыне встретились с конными отрядами неверных. И ни со стороны татарского войска, ни со стороны войска неверных ни один человек не был даже ранен. Все телеги и повозки неверных, их жен и сыновей, имущество и достояние татары; перевернули вверх дном, а неверных вместе с десятью пушками [223] бал-емез, боеприпасами и ружьями в ..день .. (Пропуск в тексте) месяца взяли в плен и заковали а цепи, причем не пришлось даже заставлять неверных поднимать руки.

Когда татары огромной толпой проходили перед лагерем неверных, они рубили поверженные тела, на которых были кресты, били в барабаны, играли на трубах и органах. А в это время наиболее беспощадные из татар прямо на глазах у неверных рубили мечами на куски старых священников неверных и малолетних детей. И когда татары прошли, презренные неверные, находившиеся внутри лагеря, увидели это скорбное и печальное зрелище. /539/ Они остолбенели от ужаса и поняли, чтониоткуда помощь к их лагерю подойти не может. И в лагере все голоса и разговоры смолкли.

После этого старшины, аталыки, от-аги и военачальники сказали друг другу: «Что мы стоим на этом поле в полном бездействии? Давайте-ка, лишь только стемнеет, обойдем лагерь с какой-нибудь стороны. А отдать его нам — это во власти Аллаха». И тогда в обход лагеря двинулись с левой стороны десять тысяч татар из племени мансур, а с правой стороны — бей из племени ширин с двадцатью тысячами воинов; справа от хана — калга-султан с двадцатью тысячами бахадыров; а слева от хана — нуреддин-султан с двадцатью тысячами воинов и молодцов с сагайдаками, да еще вместе с самим его высочеством ханом было две тысячи греческих молодцов, исповедующих праведную веру, т. е. секбанов, вооруженных ружьями, и две тысячи человек из ханской охраны. И всего подошло колоннами и рядами десять тысяч человек из карачеев и из племени бадрак, Сафа-Гирей-султан и Хаджи-Гирей-султан и еще двадцать семь султанов с сагайдаками в сопровождении своих личных воинов, слуг и секбанов.

И здесь же около хана стояли в боевой готовности воины из племен седжют, мангыт, аркан, дайыр, булганак, чуйнадж, гюльдже, кирдже, топал, джургун и еще много сотен племен из разных областей.

А подошедшие позже на помощь ногайцы Адиль-мирзы и сотня могучих батыров, молодцов и джигитов, а также еще два отряда с пятьюдесятью тысячами батыров на флангах стали авангардом войска. Затем черкесские бей с воинами, вооруженными ружьями, остались в качестве часовых, и во все четыре стороны были назначены дальние дозоры, которые сменялись каждый час. [224]

Все от-аги собрались в одном месте, а все улемы и праведники прилагали непрерывные усилия для достижения священной победы.

Несметное войско неслышно пошло на лагерь, и когда до лагеря осталось расстояние, равное пушечному выстрелу, все воины ислама протянули руки к колчанам и на тетиву каждого лука положили по две-три тяжелые стрелы и к наконечнику каждой стрелы привязали по одному-два куска серы, а серу подожгли Короче говоря, все воители за бога единого вложили в свои руки всю свою силу /540/ и вознесли к Аллаху крики «Аллах!», шедшие из глубины сердца и души.

От ржания лошадей, от криков «Аллах! Аллах!» и от лязга колчанов содрогнулись небеса, а у воинов внезапно потемнело в глазах, они погнали коней на лагерь и все за один раз выпустили стрелы бедствия, лежавшие на тетивах луков, которые были у них в руках.

Когда многие сотни тысяч охотничьих стрел и многие сотни тысяч [посланных] пращами пуль посыпались с неба на лагерь, словно дождь проклятия, татарские воины, развернувшись флангом, помчались в поле. И тогда волею всевышнего в лагере поднялись вопли, стоны и крики, словно в день страшного суда, и тотчас в лагере много сот тысяч неверных, как будто от одного фитиля, заложили огонь во многие сотни тысяч ружей и во многие сотни тысяч больших и средних пушек. Воины ислама оказались посреди жестокого огня, и все воители за веру помчались на край степей.

Последствия завоевания табора пана Шеремета. Вдруг неверные увидели, что в таборе не осталось мужчин, которые избежали бы ранения стрелами, и женщин и юношей, спасшихся от гибели, и что в непокрытые спины многих сотен тысяч лошадей вонзились стрелы бедствия. Спины несчастных лошадей были сожжены серой, кони разорвали путы и лягали друг друга. А когда неверные увидели, что многие тысячи их соплеменников оказались раздавленными под копытами лошадей, они сказали: «Лучше жить, чем умереть. Татары выпустили тучу стрел и убежали, а теперь мы с нашими пушками, которые укреплены на телегах, погоним татар до Крыма». Они открыли ворота внешней части табора, построенной позже остального табора, и неверные, еще способные к бою, из числа тех, которые скрывались в засаде, и из числа тех, которые оказались наиболее стойкими и не лишились жизни и [225] головы, вышли из табора наружу и, словно обстрелянные свиньи, напали на воинов ислама и дали по ним залп.

И два войска сошлись друг с другом на этом поле и оказались посреди жестокого огня, как саламандра в огне Немруда. И среди бела дня словно наступила предрассветная тьма, войска перестали различать друга друга и утратили способность продолжать битву. /541/ Тогда воины ислама повернулись, зашли с подветренной стороны и, избавившись от дыма, открыли глаза. Воители за бога единого начали воодушевлять друг друга на битву. Однако свыше двух тысяч человек было ранено, а около тысячи джигитов испили из чаш нектар мученической смерти и были сражены. И действительно, если бы этот натиск неверных приняла на себя гора Демавенд, то и она не смогла бы устоять, ибо неверные укрепились в таборе и у них в изобилии был огонь, а у татар не было ни огня, ни защиты, но по обычаю, предписанному посланником божьим, у них имелись только стрелы, луки и плетки.

Словом, достойные адских мук неверные, увидев, что татары заходят с фланга, бежали.

Посоветовавшись между собой, неверные открыли все ворота лагеря и, свалив мертвых в сторону, вытащили наружу пушки бал-емез. Около двух тысяч телег они составили в виде табора и стреляли из пушек и ружей, и под звуки органов, труб, барабанов и литавр они нагло двинулись на нас всем войском. Но так как они боялись далеко отрываться от своего табора, они шли медленно. Из нашего войска на поле битвы испили чашу смерти свыше тысячи отборных воинов, а может быть, и еще больше. И когда неверные увидели, что многие из наших воинов лежат ничком без сознания, они осмелились отдалиться от табора, говоря; «Несомненно, татары сокрушены, потому они и отступают в беспорядке. Давайте преследовать татар, случай благоприятствует нам».

И пока неверные наступали на нас, татары постепенно обходили их и дошли до того места, где презренные неверные два часа тому назад вышли в степь из табора со своим походным лагерем.

Наши войска тоже обосновались в одном месте, и здесь же собирались бесчисленные войска наших союзников. И все татары поклялись друг другу именем Аллаха: «Теперь сообща и одним ударом нападем с мечами на неверных; сначала пойдем в сторону табора неверных и, не дав им опомниться, окружим табор так, чтобы неверные оказались в пустыне бедствия и в долине отчаяния». Вот такой договор они заключили между собой. [226]

Тут неверные увидели, что татары понесли большие потери и что у них нет больше способности к боевым действиям, и тотчас открыли еще в семи местах ворота внутренней части табора. Сначала оттуда вышло около трех тысяч попов и патриархов и более тысячи людей со знаменами Навширвана, на которых были кресты; у них были разные евангелия на шеях, кадила в руках и кушаки на поясах, II и они стали на разные голоса читать евангелия и, размахивая крестами и брызгая на неверных водой при помощи кисточек, совершали различные обряды и воодушевляли неверных на битву. Затем постепенно они вытащили пушки и, подойдя к ним, собрались в одном месте.

Видит бог, там перекатывалось волнами целое море людей в собольих колпаках и черных шапках. Впереди стояли семьдесят видных людей в одежде из голубого шелка с крестами и полки по сорок отрядов; среди них виднелись сто пятьдесят малых и больших пушек, а позади пушек — много тысяч воинов-кяфиров, вооруженных ружьями, в черных шапках, словно черная проказа: немцы, поляки, чехи, шведы, крул, тут, венгры, [словенцы] Корушки ¹¹. И из семидесяти мест донеслись крики «Иисус!», и они вопили, завывая, как лесные шакалы. Но воины ислама совершенно не смотрели в сторону неверных и обратили лица в сторону степи.

Тогда неверные, увидев, что татары медлят, в тот же миг подумали, что они разгадали тайну их отступления, и все неверные воскликнули: «Поддержи нас, о Иисус, мать Мария, святой Никола, Август и святые праведники Сарысалтык и Касым, полагаясь на вас, мы пошли на татар!». И они двинулись, словно стадо свиней. Требуя своими нелепыми криками помощи у Иисуса, Марии и Касыма, они развернули знамена, на которых были кресты. И когда из самой гущи войска выстрелила только одна большая пушка бал-емез и грянул лишь один мощный выстрел, величием бога несметное войско неверных заволновалось, словно море, и они закричали: «Иисус! Иисус!».

Сначала многие тысячи хорошо вооруженных их всадников пустили было коней на войска хана, но татары стали надвигаться на них, подобно волнам Индийского океана и ударили руками по колчанам. Раздались крики «Аллах! Аллах!» и звон колчанов. И два войска сошлись друг с другом. Из-за черной пыли нельзя было различить, где неверный и где мусульманин. [227] Ровно семь часов продолжались такие битвы и сражения, богатырские схватки и потасовки, что такого великого побоища не было даже, когда схватились меж собой Давид и царь Саул, и со времен царя неверных Голиафа ни один смертный не видел такого.

Тогда в самый разгар битвы половина татар, остававшаяся позади, помчалась, гоня лошадей, чтобы захватить лагерь. Однако внутри табора еще было полно неверных, так как он был наполнен людьми при помощи разных хитростей и обманов. /543/ Они подожгли посредством метания огня мчавшихся воинов-ногайцев, и бессчетное количество могучих батыров и джигитов из племени Арслан-бея, из племени Чобана, из племени Новруза и из племени Деви пало на поле битвы в землю гибели. Уцелевшие же от огня татарские воины снова присоединились к нашему основному войску, и это войско приложило много усилий для борьбы с находившимися на поле битвы неверными и для их истребления. На неверных была обрушена такая сила хана Мухаммед-Гирея, что непрерывная битва продолжалась от восхода до захода солнца и лишь сумерки стали препятствием для схватки.

Когда наступил вечер, все, усталые и голодные, пошли к своим кошам; неверные тоже, обессиленные и утомленные, укрылись в своих жилищах в злополучном таборе и засели там. В ту же ночь до самого утра неверные веселились, освещая кострами табор. А с нашей стороны татарские всадники перевозили на лошадях к своим кошам. оставшихся на поле битвы убитых и натирали солью — с целью сохранения — трупы тех мертвецов которых надлежало везти в Крым; многих же закапывали в неоскверненную землю.

Однако в эту ночь храбрецы из татарского войска до самого утра не давали себе отдыха. Помимо тех неверных, которые были растоптаны или же погибли от мечей, от силы огня и от стрел и чьим поганым телам был уготован ад, еще свыше семи; тысяч пакостников и развратников из неверных стали мишенью для стрел судьбы и отправились в преисподнюю, а их поганые тела погибли.

Проворные молодцы и мародеры из числа татар, отказавшись в эту ночь от отдыха, грабили и обирали трупы неверных — эти смердящие трупы грешников, оставшиеся на поле сражения. Они сняли с них драгоценные предметы и утвари, различные виды неоценимых сокровищ и даже хрусталь, и все это стоимостью по две-три тысячи алтунов. Бросив всех неверных на поле брани обобранными и голыми, они очистили [228] затем также двадцать тысяч лагерных телег, оставленных на месте сражения, и взяли свыше сорока тысяч коней, находившихся при телегах, и верховых, чьи хозяева погибли, да еще забрали всякую добычу. С этим награбленным имуществом каждый вернулся к своему кошу, и все батыры и джигиты, у кого сила в теле и ум в голове, нагрузили до отказа вьючных лошадей, нагромоздив на них всякого добра.

Потом многие из людей заарканили своих коней, т. е. привязали их веревками, /544/ смазали в шатрах свои мечи и надели на себя доспехи и кольчуги, и снова все татарские воины договорились между собой и поклялись в верности. В предрассветный час подобное морю множество воинов село на коней и опять обложило сплошными рядами три стороны проклятого табора.

А неверные в эту ночь соорудили большой мост от лагеря через реку Сют, сложенный из нагроможденных друг на друга телег, и половина неверных перешла на противоположную сторону... пусть они стремятся к крепости (После многоточия в турецком тексте фраза не имеет начала).

Тогда татары, увидев это, сказали: «Да подаст нам Аллах помощь, чтобы перейти на противоположную сторону реки Сют до того, как неверные построят на той стороне неприступный табор». И сразу же татары перешли через реку на ту сторону и остались там, разделившись на два отряда.

Неверные схватились было за мечи, но многие тысячи из них татары опрокинули вместе с их белыми, как молоко, телами в реку Сют (По-турецки игра слов: сют означает 'молоко'), и из этих неверных ни одна душа не спаслась. А татарское войско, победоносное и одолевшее врага, вместе со всей добычей снова перешло на эту сторону и опять осадило табор.

Тогда у неверных, достойных геенны огненной, не осталось никакой надежды на табор, и они увидели, что в этих долинах для них нет спасения от рук татарских воинов. И тогда из лагеря отправили сорок неверных с посольской миссией, и они запросили мира. Но его высочество хан наотрез отказался дать согласие на мир. На всякий случай выставили караулы вокруг табора, а сражение отложили до утра, так как до этого на той стороне реки татары вели с неверными в течение семи с половиною часов великую битву, достойную Чингиз-хана, да еще столько же времени прошло, пока не переправили на этот берег [229] имущество неверных, [к тому же] воины чингизовы устали и обессилели.

Однако в эту же ночь сорок тысяч злодеев из неверных переправились с той стороны по мосту из телег и подоспели на помощь лагерю. И неверные, уповая на подошедшую подмогу, думали, что обрели избавление. Но в ту же ночь большое количество мусульман из числа последователей Мухаммеда, которые были подданными Москвы и находились теперь в таборе, покинули табор и передали хану известие о том, что к неверным подошла помощь. Они больше не вернулись в табор и остались при хане.

Когда хан узнал об этой вести, он приказал созвать все войско. Воины, совершив омовение и обратясь к кыбле, исполнили двукратный намаз; после молитв и восхвалений Аллаха они провели руками по лицам. Затем все воители за бога единого снова сели на своих ветроподобных коней, позади них двинулись воины различных ногайских племен, /545/ а сбоку — обозы с поклажей, и войско, подобное морю, направилось к табору. Кони, сомкнувшись головами, образовали двенадцать колонн, и вскоре войско прибыло к полю битвы и остановилось там, поджидая неверных.

Его высочество хан, калга и нуреддин-султаны вместе со своими воинами сели на своих скакунов, и каждый из них, как и подобает войсковым начальникам, стоя посреди войска, приветствовал всех, а воины вознесли молитвы и восхваления Аллаху. Хан же, вдохновляя их на битву, обнажил свою благословенную голову, распустил свои белые волосы и сказал:

«О друзья мои, о мои дорогие батыры и братья карачеи! Настал великий день. Во имя любви к вере Мухаммеда мы порадовали душу нашего предка Чингиз-хана. Если доведет Аллах, если он будет благосклонен к нам и дарует нам победу, то когда будет у нас добыча (?), я возьму себе лишь половину из тех ..(?) и девок, которые будут у вас в руках, и дам вам собольи шубы и мохнатые собольи шапки». И он выразил этими словами безграничное одобрение и высказал свое благоволение.

И еще его высочество хан сказал: «О мои карачеи, будьте осторожны, не спешите... (?), сначала одержите победу (?); [230] отгоняйте пчелу лишь тогда, когда она вас жалит, и лишь в этом случае вы сможете есть мед. Не старайтесь заполучить много добычи и не жадничайте, если целы ваши головы. В день недавней битвы поражение нашли те, кто спешил. Выставьте караулы, и вы этим проявите предусмотрительность» (Перевод отрывка, в котором содержатся слова хана на татарском языке, сделан приблизительно. В этом отрывке много неясностей, так как сам текст местами испорчен (из-за ошибок переписчиков или наборщиков, не понимавших татарского языка)). И пока он, говоря так на татарском языке, давал наставления, поучения и приказания, стоя посреди отрядов войска, показалось из башни счастья солнце. [Здесь] уместны [следующие] стихи:

Лишь только теплое дыхание восхода
Качнет весы подоблачного свода
И в чашах золотых небесной сферы
Сверкнет Юпитеру прощальный блеск Венеры, —
К весам притронется Юсуф, и вслед планетам
Украсит небо Зулейха рассветом.
Покрыв небесный купол изумрудом,
Заблещет утро несравненным чудом.
И в миг войска, едва оружье тронув,
Развеют в прах чудовищ и драконов.

И когда сильный жар солнца, озаряющего мир, распространился на обе стороны войск, /546/ от сильного жара обе армии распалились. Сначала ударили в барабаны на стороне ханского войска, и по законам чингизидов заиграли Афрасиабозы трубы, Искандеровы барабаны, Джемшидовы зурны, барабаны шаха Хушенка, литавры хакановы, цимбалы царя Дария; все воины припали к головам коней, и татарское войско двумя колоннами двинулось на поле доблести. И они стали под сень знамен.

С вражеской стороны также сорок-пятьдесят отрядов неверных вышло из табора. Сначала толпами, словно стадо свиней, на поле вышли пехотинцы со знаменами и в сопровождении попов с крестами, и все они остановились возле табора. Потом они вытащили наружу пятьдесят пушек, и тотчас же через семь ворот табора повалили толпами неверные, как будто это была куча червей. Тут заиграли трубы лютеранские, барабаны, органы и флейты, и некоторые неверные с мечами в руках грянули «ура». [231]

И они двинулись; попы читали евангелие, а некоторые из них пели, и целая толпа пьяных-препьяных неверных — московитов, чехов, поляков и запорожцев, настолько мерзких, что они были недостойны и преисподней, столпились, подобно скопищу свиней. Пехотинцы привязались друг к другу цепями — по десять человек, а позади этих связанных пехотинцев разные солдаты-мордаты прикрепили цепями пушки и встали наготове. И все эти неверные совершенно заполнили степь. Фланговые войска неверных, словно свиньи, повернулись спинами к болотистым зарослям у реки. И когда эти пехотинцы укрылись на поле битвы за пушки и за многие тысяч телег, целое море конных неверных погнало своих коней на поле смерти и прискакало туда.

Был дан сигнал к бою. Никто из нас и из них и даже те, кто ночью подошел на помощь к неверным, никогда не видели такой жаркой битвы и такой доблести, которую проявили татары. Вдруг окаянные, вложив в свои руки всю силу, на которую только были способны, пошли в рукопашную схватку.

Тогда татарские воины по заранее условленному знаку, поданному руками, сделали вид, что собираются стрелять из пушек и ружей, и притворились, будто намереваются не то зайти во фланг, не то обойти врага. И когда татары на расстоянии пушечного выстрела увидели, что неверные снова выбежали из-за своих телег и пушек в степь, то — о величие Аллаха! — среди татарских воинов поднялись крики и возгласы «Аллах! Аллах!», /547/ и они, примкнув друг к другу, поставили коней  сплошным строем.

Громкое ржание лошадей и лязг колчанов охватили весь мир, и тогда татары внезапно обнажили мечи, стали стрелять и убивать и быстро, словно молния, настигли неверных, а потом снова развернулись во фланг. Неверные на этот раз стреляли изо всех пушек и ружей, но безуспешно. А потом и пушки и ружья перестали стрелять.

И тогда татарское войско, жаждавшее крови уже семь дней, набросилось на неверных, как бросаются голодные волки на овец и как овцы бросаются на соль, и врезалось в строй неверных, словно чума. Из неверных, шедших впереди, не спасся ни один, и из каждого неверного вышли кровь и душа. Те из пеших кяфиров, которые были привязаны друг к другу, так и «остались около своих пушек, а некоторые пехотинцы залезли [232] под телеги, на которых находились пушки, а некоторые, осмелев, говорили: «Крикнем-ка клич к битве».

Но пока одни забирались под телеги, а другие вылезали оттуда, а те, которые были связаны цепями по рукам, старались разорвать эти цепи, кони неверных, застоявшиеся около своих телег, были ранены — одни стрелами, другие из ружей, а иные мечами — и потащили телеги на поле сражения. От ран и испуга, вызванного шумом и воплями, они потащили телеги на пеших неверных, которые были обвязаны цепями, и превратили их в месиво еще до того, как татары успели разбить их. Во время боя татары подбежали к ним и забрали в плен оставшихся в живых.

При захвате телег, коней, имущества и другой добычи только в одной этой стороне в табор неверных вошло сорок-пятьдесят тысяч богатырей-татар из племени ширин, мансур и седжют. Они победили неверных и завладели ими.

И тогда неверные, увидев резню на поле битвы, повернулись назад и побежали в табор, крича: «Укроемся в таборе», но татары уже вошли в табор, и там уже тоже шла резня. В этот момент неверные потеряли всякую надежду на табор, и с животным страхом бросились на построенный ими мост через реку Сют, намереваясь перейти на ту сторону. Но все телеги, из которых был сделан мост, оказались сломанными, и многие тысячи неверных вместе со своими конями потонули в воде.

И пока татарские и черкесские воины меняли коней, воевода пан Шеремет, сражавшийся с нами в степи по эту сторону реки, увидел, что табор побежден, а мост сильно разрушен, и понял, что он вместе с теми, кто еще остался в живых, окончательно разгромлен. И когда они, слава господу, оказались побежден- ными и бежали, крича: «Поддержи нас, о Иисус!», /548/ святой Иисус внял их просьбе и «поддержал» их, предав многие тысячи неверных в руки татар, и татары захватили их в плен (В турецком тексте игра слов: «поддержи» по-турецки — тут-; в ответ на просьбу неверных поддержать их Иисус «схватил» их и отдал татарам; «схватить» — по-турецки тот же глагол тут).

А в другой стороне в это время сражался московский царевич со своим стотысячным войском. Увидев этот разгром, он со своим войском устремился к табору, но, подойдя к табору, обнаружил, что [там царят] стоны и уныние, отчаяние и страх. Тогда царевич вернулся назад, пытаясь хоть где-нибудь найти спасение, но оказался между двумя татарскими [233] отрядами, и сотни тысяч неверных были снова так изрублены мечами, что даже арабские племена бени-сейф не побивали подобным образом в Египте арабов Берберистана и Фунджистана. В этот день битвы и схватки чередовались друг с другом, и все бахадыры сражались с врагами.

Слава господу, ветер победы дул в сторону его высочества хана, и на поле брани презренные неверные не избежали ударов меча. И хотя они были побеждены и разгромлены, с утра до сумерек все еще продолжались такие битвы, схватки и сражения, что степь московская стала красной от крови человеческой, словно река Нил, а ноги сынов человеческих и копыта коней утопали в реках крови. Во славу Несравненного эта священная битва, окончившаяся радостным исходом в .. (Пропуск в тексте) году, была отпразднована тем, что мертвые тела неверных были изрублены на куски.

Семьдесят семь тысяч неверных полностью полегли на поле сражения от стрел судьбы, от ударов меча и от сильного огня, и пустыня Тых была усеяна трупами сынов человеческих, будто это были корни деревьев. И в общей сложности было заковано в цепи шестьдесят шесть тысяч пленников. А еще сто тысяч неверных потонуло в реке Сют. Да вдобавок к этому были пленены еще пан Шеремет и три везира. В плен были взяты также двести гетманов и двести мужицких капитанов, бессчетное количество луноподобных женщин и юношей; мальчики, подобные царевичам, и двадцать шесть тысяч непорочных, целомудренных и невинных девушек, похожих на звезды.

А в особенности важно то, что был пленен главный воевода московского короля-царя пан Шеремет, у которого за пазухой было триста штук алмазов, семьдесят разрозненных жемчужин и сорок штук бадахшанских рубинов. Вместе со своей женой он был приведен пред очи хана. Его связали и подвергли унижениям, приковали к ногам толстые железные ..(?) и вместе с женой их обоих поместили в одну телегу. Алмазы же и драгоценности забрали.

/549/ И когда татарские воины обирали семьдесят семь тысяч 549 изуродованных трупов неверных, оставшихся на поле смерти, они нашли на каждом из них, помимо большого количества драгоценных камней, рубинов, яхонтов, изумрудов и алмазов, также и по сто, а то и по двести-триста золотых монет и много ценных и дорогих вещей. И татары стали богатыми и [234] знатными. А мертвые тела раздели донага и бросили их в пустынной равнине на съедение птицам. Уместно [привести] стих:

Пустыню усеяли трупы врагов,
И каждый стал пищей лисиц и волков.

Да будет прославлен Аллах! Среди различных видов добычи, захваченной в этом сражении и составлявшей сорок три тысячи телег, были в безграничном и беспредельном количестве собольи шкурки, меха серебристого соболя и серебристой лисицы, чернобурой лисицы и рубиново-красной лисицы, множество сотен телег с рыбьим зубом и триста кошельков золотых монет, в каждом из которых было по десять тысяч штук, так как это были кошельки такого размера, какие бывают у московитов. И еще восемьсот кошельков монет, называемых «нокрад» (новгородские?), и восемьсот кошельков курушей с изображением льва ¹², и Другую добычу даровал всевышний творец, который один лишь и знает истинные размеры этой добычи.

Когда, слава господу, воины ислама одержали победу и решили отправиться в Крым, был устроен великий совет, и на нем порешили, что с таким количеством телег, груженных добром, лучше идти другой дорогой. .. (В этом месте обозначено: «Тарих (т. е. хронограмма) в честь взятия лагеря московитов», но текст его отсутствует)

Когда татары с награбленным добром уходили в Крым, то за пять-шесть часов до этого во все четыре стороны были назначены караулы. Шли с предосторожностями, так как опасались неверных — калмыцких татар. Наконец весь крымский народ устроил совет, и выяснилось, что путь через большую степь Хейхат свободен. Там и решено было пройти, и, хотя наш путь лежал на запад, мы семь дней двигались на восток, и нам встретилась какая-то длинная и высокая стена.

Вдоль всей стены насыпан вал, а в местах, удаленных друг от друга на расстояние пушечного выстрела, расположены большие башни, однако внутри башен нет никаких следов человека или припасов, необходимых для человека. По-видимому, эту стену построили в прошлом московские короли для того, чтобы калмыцкий народ не разорял и не опустошал страну. /550/ Эта стена тянется на расстоянии ровно трех месяцев пути. Пленники-московиты сообщили, что концом своим она подходит к Хазарскому морю. [235]

В конце концов мы вынуждены были остановиться на одну ночь у этой стены и, разрушив ее в трех местах, в ту же ночь закопали в потайном месте пушки, захваченные в таборе неверных, а на утро прошли через стену в разрушенных местах и свернули свою стоянку.

И когда после семи дней и семи ночей пути на запад мы подошли к крепости Брацлав, его высочество хан, храня верность данному им ранее слову, взял в качестве своей доли лишь половину из этой добычи и пленных, которые принадлежали воинам ислама. И при этом он не только ничего не взял из числа тех восемнадцати пленников, которые были у меня, недостойного, но и еще дал мне семь пленных и двух рысаков. Всех пленников, принадлежавших воинам, отправили в сопровождении шести тысяч воинов в Крым, и все остались налегке.

ОПИСАНИЕ ДРЕВНЕЙ КРЕПОСТИ БРАЦЛАВ

Это прочная крепость с хорошей оградой, расположенная в том месте, где соединяются друг с другом реки Днепр и Тясмин. Выше, в .. (Пропуск в тексте. Ср. т. V, стр. 158) томе, под годом 1067 (1656-57), подробно описано, что она находится под властью Дорошенко и обладает тремя тысячами воинов, что в ней около пяти тысяч домов, крытых тесом и камышом, и огромные церкви. Эта крепость имела жилой вид и выглядела оснащенной и благоустроенной, и потому на этот раз мы побоялись сделать остановку около нее. Однако весь день и всю ночь вплоть до утра вокруг крепости горели факелы из нефти и дегтя, а по нашим войскам без всякого успеха стреляло много тысяч пушек и много раз по сто тысяч ружей. И потому мы не обратили внимания на эту крепость и не проявили к ней- интереса. Отсюда мы снова скакали три дня на восток и на север берегом Днепра и достигли областей Хмельницкого, что за горами Краковского края в землях поляков.

ОПИСАНИЕ ОБЛАСТИ ХМЕЛЬНИЦКОГО

Эту страну мы также проскакали, не останавливаясь в ней надолго, но разорили и опустошили ее копытами коней и (?) [236] неверных пленили, а очаги и дома их сравняли с землей. Первым из числа разрушенных двухсот городов, селений, городков и семи больших городов был большой и древний город Краков,

БОЛЬШОЙ И ДРЕВНИЙ ГОРОД КРАКОВ

(Следующее в этом отрывке описание Кракова (?) выпадает из общего-контекста)

/551/ Семь дней и семь ночей мы не уходили из-под Кракова.. Уже после того как была взята добыча, и как раз в то время, когда подул южный ветер — ветер бесплодия, — многие тысячи татар заложили огонь с верхней стороны города, т. е. по ветру. И в течение дня и ночи густо заселенный и благоустроенный город Краков, существовавший уже много сотен лет, сравнялся с землей, а черный дым вознесся к трем небесам. Так как каменными были только внутренняя крепость да сто пять похожих на крепости монастырей, лишь они и сохранились, обгорев только снаружи, да еще уцелели в жестоком огне наиболее прочные здания, но и от них сохранились лишь остовы.

Отсюда мы пошли на запад берегом реки Десны. Эта река течет с Краковских гор и впадает в Днепр. Это небольшая река, через которую можно переправляться на конях. На берегу этой прозрачной реки — крепость.

ОПИСАНИЕ КРЕПОСТИ ГЕОР

Гетман Хмельницкий — капитан, находящийся под властью правителя Кракова ¹³.

Хотя я семь лет не уходил из страны поляков и из краковских областей и хотя восемьдесят семь раз я принимал участие в войне с неверными, [тем не менее] я не видел [раньше] этой крепости. Это крепость с большими рвами и стеной, подобной стене Искандера, и находится она среди камышовых зарослей и болот на ровном и широком поле. Цитадель ее представляет собой кирпичное здание, расположенное на высоком, искусственно насыпанном холме. Воины ислама во время сражения долго обстреливали ее из пушек. Но даже татары не смогли ее разрушить, и мы вынуждены были остановиться в эту суровую зиму прямо в степи со всем нашим скарбом, с шалашами и шатрами,. которые защищали только от дождей. [237]

В областях этой крепости Геор татары ограбили триста крепостей, сто восемьдесят крупных посадов и много тысяч селений и местечек, захватив там богатую добычу. Воины ислама забрали также много тысяч пленных и огромное количество имущества. Все награбленное добро отправили в сопровождении семи тысяч татар в Крым. И снова татарские воины остались налегке, т. е. свободными от груза, и, устроив совет со всеми старшинами войска и с сотней опытных от-аг, решили опустошить и разграбить города Московии. А то, как татары вознамерились идти на Московию, поклявшись в этом Аллаху, мы уже видели.

В 1070 (1659-60) ¹⁴ году в день ..(Пропуск в тексте) месяца ..(Пропуск в тексте) /552/ от нашего друга, сильного в своем миролюбии и верности польского короля, прибыли пятьдесят гонцов-кяфиров да еще люди от самого польского короля с любезным письмом. Смысл и содержание его таковы: «О мой падишах! Османы отняли у тебя управление прибрежными областями и отстранили агу прибрежных областей от управления ими, а всех буджакских татар забрал к себе везир крепости Очаков Юсуф-паша. Племена, подвластные крымским агам, вашим султанам и лично тебе, мой падишах, а также ваши стоянки и поселения ваших племен османы предали огню, хотя области эти завоевывали вы. А еще они подстрекнули ваших врагов — больших ногаев — побить много тысяч ваших рабов и слуг и захватить многие сотни тысяч голов ваших овец и другого вашего скота, да еще взамен того имущества, которое вы раньше взяли у ногайцев, ногайцы и османы захватили ваше имущество, и ногайский и османский народы стали богатыми».

Когда хан услышал эту весть, разум помутился у него в голове, краска сошла с его лица, он побледнел, глубоко и горестно вздохнул и сказал: «О мой Эвлия! Видел ты, какое насилие учинили над нами эти подлые османы!». Затем он подробно изложил то, что писал ему польский король, и продолжал: «В то время, когда мы во славу истинной веры рубили мечами кяфиров и громили страну неверных, чтобы падишах и все живые существа в Стамбуле и на берегах Черного моря были свободны, — как раз в это время османы не только отняли из наших рук управление Аккерманом, но предали также огню наши стойбища, а скот угнали и достояние наше увезли». И когда он, говоря так, снизошел до меня, Чолак Дедеш-ага и Субхан-Гази и другие старейшие аги сказали: «О хан! [238]

Цель этого письма состоит в том, чтобы вы ушли из этих областей, а может быть, оно написано и потому, что они опасались, как бы вы не разгромили Данцигские области. Не верь им, хан! Сейчас, когда ты пришел в эти области с таким большим войском, давай разгромим Москву и сравняем ее с землей. И да не будет от этого ничего, кроме добра!». И они еще много говорили разных речей.

И как раз в этот момент прибыло триста татарских гонцов от прибрежного аги Ахмед-аги, и в письме, которое они принесли, говорилось: «Помоги, о мой падишах, меня выгнали с побережья, а весь скот, находившийся на зимовьях, османы забрали, а стойбища предали огню». /553/ В письме, которое написал Ахмед-ага, было еще больше жалоб, чем в печальном письме польского короля. Тогда хан приказал дать сигнал к выступлению, и вскоре войско вернулось назад с добычей, приличествующей воинам ислама.

Однажды, совершив набег в сторону кыблы, мы вступили в области Дорошенко и захватили там много полезного добра, а затем была сделана остановка у крепости Ладыжин.

[КРЕПОСТЬ ЛАДЫЖИН]

Она находится под властью гетмана Дорошенко. Отсюда: мы пошли на восток к стоянке крепости Умань.

[КРЕПОСТЬ УМАНЬ]

Это большой и древний город, обнесенный частоколом и украшенный садами и палисадниками. Он находится под властью Дорошенко. Отсюда мы шли в течение дня на восток через леса и широкие поля, поросшие тюльпанами, и снова пришли к крепости Брацлав.

[КРЕПОСТЬ БРАЦЛАВ]

О том, что это большой, обнесенный частоколом город на берегу реки Тясмин, находящийся под властью Дорошенко, сказано выше, в томе .. (Пропуск в тексте. См. т. V, стр. 158) Затем мы пошли на восток от [239] крепости Брацлав и, пройдя один переход, пришли к крепости Дошка.

[КРЕПОСТЬ ДОШКА]

Она также расположена на берегу реки Тясмич. Мы перешли реку Тясмин по известному броду, расположенному около мельниц, и прошли еще один переход к стоянке крепости Капустина.

[КРЕПОСТЬ КАПУСТИНА]

О том, что это паланка на берегу реки Долина посреди болот, имеющая стены в три ряда и находящаяся под властью сотника, упомянуто выше .. (Пропуск в тексте. См. т. V, стр. 157—158). Отсюда мы прошли степью на восток еще один переход к стоянке крепости Жаботин.

[КРЕПОСТЬ ЖАБОТИН]

О том, что это благоустроенная и обнесенная стеной крепость посреди болот [идущих вдоль] реки Тясмин, говорилось выше. На расстоянии одного перехода отсюда находится крепость Медведовка.

[КРЕПОСТЬ МЕДВЕДОВКА]

/554/Выше уже было бегло упомянуто, что она построена неверным по имени Аю, отступником из татар, и что цитадель ее— каменная, а за стенами — паланка, одной своей стороной примыкающая к реке Тясмин. Отсюда мы перешли по деревянному мосту через реку Тясмин, что в двух часах пути от крепости, и в тот же день прибыли к стоянке крепости Чигирин.

[КРЕПОСТЬ ЧИГИРИН]

Эту крепость называют также Чихрил. Казаки же называют ее Чигиринец. Было уже отмечено (См. т. V. стр. 154), что это крепость, слева [240] от которой — Днепр, а внизу — река Тясмин, что это хорошо укрепленное строение с тремя рядами рвов и канав. Внутренняя и наружная часть крепости представляет собой» укрепленную паланку. Крепость находится под властью Дорошенко. Отсюда мы прошли через селение Ломоват один переход на восток к стоянке крепости Черкассы.

[КРЕПОСТЬ ЧЕРКАССЫ]

Уж было указано (См. т. V, стр. 152—153), что это паланка с насыпным валом на берегу Днепра, а правитель ее — полковник Хлан — какой-то неверный, который является крещеным татарином. Отсюда мы прошли один переход и пришли к стоянке у крепости Канев.

[КРЕПОСТЬ КАНЕВ]

Описание этой крепости было приведено в том месте, где говорилось, как мы опустошали в былые дни ее окрестности (См. т. V, стр. 153). Отсюда мы вторично попали к крепости Кременчуг.

[КРЕПОСТЬ КРЕМЕНЧУГ]

Это каменная крепость. Миновав ее, мы снова по пути на восток подошли к /555/ крепости Бубново.

[КРЕПОСТЬ БУБНОВО]

Это паланка на берегу Днепра. Миновав ее, мы пришли к стоянке крепости Крылов.

[КРЕПОСТЬ КРЫЛОВ]

Выше, в томе, датированном 1067 (1656-57) годом (Дата взята по разночтению из примечаний. В основном тексте явно ошибочно указан 1077 год. Ср. т. V, стр. 156), было указано, что эта крепость представляет собой каменное [241] строение на берегу Днепра. Отсюда мы прошли один переход в направлении на кыблу по областям, находящимся под властью Дорошенко, и подошли к стоянке крепости Кобыляк.

[КРЕПОСТЬ КОБЫЛЯК]

Название ее означает «Кобылья крепость». Злосчастные русы этих земель называют реку Озю — «Нипро». Эта крепость подробно описана выше под годами семидесятым и шестьдесят седьмым. Она стоит на берегу Днепра и является одной из пограничных крепостей под властью Дорошенко. Противоположная по отношению к крепости сторона Днепра вплоть до крепости Ор в Крыму представляет собой степь Хейхат.

Во время этого нашего похода мы вышли по наезженным дорогам к населенным местам страны неверных и разорили их. В десяти переходах в сторону кыблы от этой крепости Кобыляк расположена область Сарыкамыш. На языке злосчастных русинов народ этого края называют запорожцами. В одном значении это гласит «порочные молодчики», а в другом — «порог в дверях».

Затем мы с достославным ханом снялись со стоянки под крепостью Кобыляк и, пройдя расстояние в один переход, перешли через Буг у брода Капуер (*** — может быть переведено как 'место, где есть ворота, проход'. Ср. т. VII, стр. 526 — видимо, тот же брод.).

О ПЕЧАЛЬНЫХ ИЗВЕСТИЯХ ИЗ КРЕПОСТИ ОЧАКОВ

В это время к хану пришло триста хорошо вооруженных джигитов от-аг и беев нашей крепости Очаков, и они сообщили: «О падишах наш! Казаки острова Андрея, /556/ казаки Серка и сарыкамышские казаки распространили известие, что падишах ушел в поход и разбит. “Теперь счастье изменило хану, да и османы отвернулись от него. Они забрали в Аккермане управление прибрежными областями, находившимися в руках хана, и предали огню все его зимовья. Вот удобный случай для набегов. Давайте и мы угоним скот, принадлежащий воинам крепости Очаков", — так сказали неверные, и однажды в полдень пришло десять тысяч неверных, и они угнали весь наш [242] рогатый и верховой скот и сейчас находятся в пути к острову Андрея. И это значит, что не беи угоняли скот. О падишах наш, если вы пожелаете, то с таким большим количеством войска сможете совершить набег и, вызволив весь наш скот, вернуться победителями».

И когда они это сказали, хан ответил: «Если османы не только посягнут на нашего аккерманского наместника, но даже попытаются и меня лишить моего ханского величия и разгромят все мое имущество и достояние в Аккермане, то мы — избранное чадо хана Селямет-Гирея — все равно не отвернемся от османов. Мы не придаем значения этим деяниям рода Османова и выступаем в поход во имя падишаха и ради общей пользы. Уповая на Аллаха, пусть мои братья сядут в седло». И сказав это, он двинулся в путь.

О СВЯЩЕННОЙ БИТВЕ, ПРОИСШЕДШЕЙ ВО ВРЕМЯ НАШЕГО ПОХОДА С БЕРЕГОВ БУГА В НАБЕГ НА ОСТРОВ АНДРЕЕВСКИХ КАЗАКОВ

В тот же самый день мы прошли от берегов Буга по степному краю, разоряя его, и дошли до окрестностей острова андреевских казаков. Неверные, увидев нас, закричали: «Помогите, на нас наступают татары», побросали в Днепр все имущество воинов крепости Очаков и засели в окопах вокруг острова.

Поначалу огонь был редким, а потом стал сплошным, и тогда его высочество хан приказал глашатаям крикнуть: «Я требую, чтобы кони, одежда, скот, припасы, рабы и рабыни тотчас же были доставлены на остров». И — о величие Аллаха!— семьдесят шесть тысяч татар положили на тетивы своих луков по две тяжелые стрелы с железными наконечниками, /557/ и все воины ислама сплошными рядами окружили остров Андрея.

Все газии вознесли к Аллаху возгласы «Аллах!» и, направив со всех сторон на остров коней, выпустили в его сторону залп тяжелых стрел. И по воле всевышнего все стрелы настигли, подобно стрелам возмездия, животных и людей, находившихся на острове, и много сотен тысяч животных получили раны и бросились в воду, топча неверных, засевших в окопах на берегу острова. А еще раньше, когда одно из животных переходило на нашу сторону, татары увидели, что на остров можно перейти вброд. Теперь же неверные совершенно растерялись, оттого что их топтали животные, и уже не смогли больше стрелять и бросились врассыпную.[243]

И когда это произошло, тотчас татары с криками «Аллах! Аллах!» выпустили еще один залп стрел, и все газии со всех сторон пустили коней к заводи у острова и бесстрашно перешли топь. Они набросились на неверных с мечами и осыпали их целым дождем стрел, многие тысячи кяфиров кинулись с острова вплавь на нашу сторону и с единой целью только бы благополучно выбраться на берег отдали нам свои повинные головы; и они были связаны цепями как пленные.

Короче говоря, в тот день до наступления сумерек тысяча восемьсот неверных погибли от меча и сильного огня, две тысячи полных сил казаков было пленено, и три тысячи двести шестьдесят женщин, юношей и девушек были также связаны цепями.

С острова мы вывели более двадцати тысяч голов скота и со скотом, на котором были клейма воинов крепости Очаков, поступили по справедливости: отдали в крепость Очаков сто шестьдесят голов скота и тем самым сослужили службу падишаху, а воинов крепости Очаков подняли из праха, и все были довольны и благословляли хана. Достославный хан тоже произнес благословение, и татарские воины, удачливые в военной добыче, двинулись в путь с богатой поклажей и с большим числом пленных. Отсюда мы скакали победителями на восток в течение десяти часов к стоянке надежного убежища, к крепости Доган.

[КРЕПОСТЬ ДОГАН]

Здесь из крепости хана приветствовали пушечным салютом. Хан же пожаловал агам крепости в качестве платы за постой сто коней и волов и десять человек (Букв. "голов") пленных.

И в ту же ночь при полной луне все воины ислама переправились через Днепр — кто на конях, а кто на судах, /558/ и на той стороне мы пошли по направлению к кыбле по степи Хейхат в пределах земель Крымской страны и в конце степи Хейхат подошли к стоянке крепости Шахин-керман.

КРЕПОСТЬ ШАХИН-КЕРМАН

Из этой крепости также стреляли пушки, приветствуя хана, и тоже была дана начальникам крепости плата за постой. Отсюда мы двинулись и пошли при свете полной луны по степи [244] Хейхат в сторону кыблы к стоянке Канглыджак. На татарском языке это значит «тележная дорога». В этом месте хан Шахин-Гирей стоял ранее укрепленным лагерем. Однако, когда его высочество хан отправился воевать в страну неверных, то сразу же объединились друг с другом десять тысяч казаков из числа казаков Серка, казаков Барабаша, андреевских и запорожских казаков и две тысячи неверных из калмыцких татар. Среди казаков было семь гетманов. Все они пришли в это место, думая, что крымские области сейчас беззащитны, и укрепились здесь, чтобы разорять Крым.

Сколь велика мудрость Аллаха! Как раз в то время, когда эти неверные собирались идти на крепость Ор в Крыму, они увидели коней воинов хана и в мгновение ока заперлись внутри лагеря. Мы же с войском, подобным морю, остановились на стоянке вблизи этого лагеря. Высокородный хан устроил совет с карачеями и старшинами, с племенами ширин и мансур, и все в полном согласии решили дать сражение.

РАССКАЗ О ЖЕСТОКОЙ БИТВЕ С ТАБОРОМ НА ЗЕМЛЕ КАНГЛЫДЖАК ¹⁵

Мы сразу же передали все наше имущество и добычу пяти-шести тысячам людей, пришедших из Крыма навстречу хану, и когда они отправились в Крым, все мы остались налегке.

Наутро забили в боевые барабаны, и вперед выставили две тысячи сильных воинов. Татарские воины пригнулись к головам лошадей, взяли в руки луки и положили на тетивы по две-три тяжелые стрелы, все разом крикнули «Аллах! Аллах!», вознеся к Аллаху просьбу о спасении, и напали на укрепленный лагерь. /559/ Стрелы судьбы единым залпом обрушились на лагерь, как дождь проклятия. Со стороны неверных стреляли пушки и много тысяч ружей. Наши воины в беспорядке приблизились к лагерю, но не смогли одолеть врага и отступили назад.

Тогда неверные с криками: «Хай, татары зашли во фланг!» выбежали из лагеря, словно стадо свиней. И пока мы все со всем нашим войском разворачивались, неверные увидели, что мы уже около получаса находимся далеко от лагеря, и, подумав, что татары убежали, стали преследовать нас. И когда они вышли на поле сражения, [воины племен] ширин, мансур и [245] регулярного войска крикнули: «Неверные повернулись!», и воины ислама тоже повернулись в их сторону вместе с бунчуками своих от-aг. От ржания лошадей и криков сынов человеческих «Аллах!» вселенная и три сферы небес четырежды вздрогнули. В мгновение ока татары окружили неверных в степи, и воители за веру врезались в войско неверных так, как нападают голодные волки на овец. Лязг мечей, треск выстрелов и скрежет колчанов стали такими, словно грянул великий гром и засверкали молнии.

Слава господу, в 1067 (1656-57) ¹⁶ году, в день Касыма, ни один воин из неверных ни на единый миг не сумел войти в лагерь Канглыджак, и, когда неверные были обращены в бегство, мы начали их бить и рубить.

Мы сразились и с калмыцкими татарами: то они нас, то мы их гнали. А когда наши люди дошли до места Путна-баши, они разбили калмыков и стали победителями.

Стократ благодарение богу, после этой битвы у нас стало семь тысяч пленных, а шесть тысяч неверных стали жертвами меча. Восемьсот калмыцких татар были связаны и закованы в цепи как пленные, а две тысячи калмыков пытались бежать, но их настигли воины Чингизовы и, изрубив их, швырнули их головы, словно котлы, на землю перед ханом. И тогда этим газиям были пожалованы достославным ханом шапки, одежда и мохнатые колпаки. И, хотя во все времена среди татар считалось позорным приносить головы врагов, всем, принесшим головы калмыков, были пожалованы дары, ибо никогда вплоть до этой минуты не была взята ни одна калмыцкая голова.

А этот калмыцкий народ сражается очень смело. Калмыки всегда возвращаются, побивая крымчаков, и они превосходят крымский народ храбростью. И все калмыки верят в перевоплощение душ. И они говорят: «Когда я умираю, душа моя переходит в душу какого-нибудь невинного младенца, находящегося в утробе матери, и я снова вступаю в мир». И в бою они всегда побеждают вражеское войско, добиваясь этого колдовством. /560/   Но нужно сказать, что мы с ними лишь слегка сводили счеты, а до настоящей битвы дело не доходило. Но — да будут слава и восхваление богу богов — в этой первой битве во имя Аллаха было уничтожено много калмыков, а восемьсот из них попало в плен. А из наших джигитов только триста испили нектар мученической смерти. Всех их мы погрузили на коней и погребли внутри крепости Ор. Потом с радостью и ликованием мы устроили большое торжественное шествие и вместе с добычей двигались шесть часов по направлению к кыбле. [246]

КРЕПОСТЬ ФЕРРАХ-КЕРМАН, ИЛИ ПРОЧНАЯ КРЕПОСТЬ ОР, [НАХОДЯЩАЯСЯ] НА ЗЕМЛЕ [КРЫМСКОГО] ОСТРОВА

Остававшийся здесь для защиты крепости нуреддин-султан приказал стрелять из крепости многим сотням больших пушек, и был устроен великий салют. После этого было приготовлено угощение из ста коров и двадцати коней и было выпито сто бочек бузы. Затем из числа пленников, принадлежавших воинам ислама, были взяты в качестве ханской доли пленные по пяти курушей за голову. Обо всем этом, а также о том, что, согласно записям, в этот благословенный год за время одного похода было предпринято семь сражений, кажется, еще нигде не упоминалось. Но зато было указано, что в тех семи сражениях было захвачено около .. тысяч пленных, три раза по сто тысяч коней, безграничное и бесконечное количество другого имущества и добычи. Хвала господу, и в руки презренного из презренных перешло семнадцать пленных и сорок лошадей. Затем, когда достославный хан остался в крепости Ор для ее защиты, мне, недостойному еще пожаловали пять рабов, пять рысаков, причем одного из них с упряжью, и соболью одежду, а моим слугам — по коню, по десять алтунов и по куску сукна. И тогда я, ничтожный, низко поклонился хану и сказал:

«О мой падишах! Сколько раз я приходил в Крымскую область и вкушал горя от походных невзгод, а область Крыма я по-настоящему не осмотрел. Бью челом моему хану». Тут достославный хан взял в руку драгоценное перо, и я получил грамоту, гласящую: «О крымские старейшины, сановники, аталыки и коджалыки, все начальники горных проходов и городов, вот мой брат, друг в ратных делах и спутник в походах, мой близкий товарищ Эвлия-эфенди. /561/ Куда бы он ни пришел, наделяйте его милостями из уважения ко мне самому, отправляйте его от себя как подобает, снаряжайте в дорогу и снабжайте алтунами. А когда мой достойный друг поедет и будет осматривать мои владения, то с подобающим почтением снабдите всякими припасами лошадей его, самого владельца грамоты и его спутников. А ты, ага крепости Гёзлев — Ахмед-ага, когда к тебе прибудет Эвлия Челеби — мой брат и родня, ты размести его во дворце, дай ему всевозможные яства и напитки и на каждый день выдавай алтуны. А когда он пожелает уехать, ты дашь ему соболью шубу и сто алтунов, и пусть мой высокочтимый друг направится куда ему будет угодно. И да будет над ним благословение божие». И я простился с ханом.

Комментарии

1 Возможно, что в острове Джерекли на Днепре нужно видеть известный остров Хортицу. Буквы дж и х в арабском алфавите различаются только расположением точек — под или над буквой.

2 Числовое значение арабских букв второй строки этого стиха заключает в себе дату сооружения упомянутой в тексте запруды. Эта дата — 1049 (1639-40) год.

3 Об основании крепости Шахин-керман см. прим. 3 к гл. VII.

4 Видимо, речь идет о шейхе Шемседдине Сивасском.

5 B тексте явная ошибка: в 1665 г. великим везиром был уже сын Кёпрюлю Мехмед-паши, Кёпрюлю Ахмед-паша.

6 Если исходить из контекста, то читать нужно не 1072, а 1076 год. Арабские цифры 6 и 2 легко спутать.

7 О «братских» отношениях между кардаш-казаками и крымскими ханами см. прим. 15 к гл. II.

8 Год (10)77—описка, нужно читать 1067 год. Эвлия Челеби описывает события, имевшие место в августе-октябре 1660 г. Русский воевода Киева В. Б. Шереметев—Шеремет пан, как его называет Эвлия Челеби, — в начале августа 1660 г. выступил в поход на Польшу. В распоряжении Шереметева имелось 35-тысячное войско, из которого 20 тыс. составляли казаки под предводительством наказного гетмана Тимофея Цецюры. В начале сентября войско Шереметева встретилось с польским войском, которым командовал коронный гетман Станислав Потоцкий. К тому времени польское правительство заключило соглашение с крымским ханом Мухаммед-Гиреем IV, и польскому войску под Любаром, где и произошло сражение, помогали татары во главе с нуреддин-султаном Адиль-Гиреем и царевичем Сафа-Гиреем. Постояв некоторое время лагерем под Любаром, испытывая недостаток в продовольствии и фураже не получая обещанной помощи от тогдашнего украинского гетмана Юрия Хмельницкого, Шереметев вынужден был отступать. Отступление с боем продолжалось до крепости Чуднов. Под Чудновом произошло кровопролитное сражение, после которого Шереметев обосновался лагерем недалеко от Чуднова, в долине реки Тетерев. Все попытки поляков и татар принудить Шереметева сдаться терпели неудачу, но и Шереметеву не удалось пробиться в Слободищи, где в это время находился Юрий Хмельницкий с войском. Так и не сделав ни одной попытки оказать помощь Шереметеву, 8 октября Юрий Хмельницкий сдался без боя Станиславу Потоцкому. Тимофей Цецюра последовал его примеру и с частью казаков бежал из лагеря Шереметева.

Наступили холода, люди в лагере Шереметева голодали, начались болезни. С 18 по 23 октября происходили мирные переговоры, в результате Шереметев вынужден был капитулировать. Шереметев, русский воевода из Переяславля князь О. И. Щербатов и воевода из Умани князь Козловский были взяты в плен. Позднее Шереметев был выдан поляками татарам в уплату за военную помощь и пробыл в плену на Крымском полуострове до 1681 г.

9 Чем объясняется перенесение Эвлией Челеби места действия описанных событий на реку Сют (Молочную)? Видимо, он перепутал эти события с военными действиями на реке Сют, происходившими в 1663 г. (см. прим. 15).

10 См. прим. 12.

11 В тексте стоит корш. Представляется возможным переводить это слово как и встречавшееся ранее дудуска — 'Корушка' (см. прим. 3 к гл. IV).

12 Монеты нокрад представляется возможным отожествить с «новгородской копейкой» автора «Русско-английского словаря-дневника» (1618—1619) Ричарда Джемса. Джемс следующим образом объясняет понятие «новгородская копейка»: «В Новгороде была в древности чеканка монеты, тогда на ней было изображение всадника с саблей, а на некоторых с булавой, которую они называют меч, и монета тогда называлась не копейка, а сабленица. Позже чеканка была перенесена в Москву, и по изображению копья называли уже копейкой, а другие монеты — деньги московски». (Б. А. Ларин, Русско-английский словарь-дневник Ричарда Джемса (1618—1619 гг.). Изд. Ленинградского ун-та, 1959, стр. 147, 148). Видимо, «сабленицы», или «новгородские деньги», несмотря на то что чеканку их давно прекратили, и в XVII в. имели еще хождение наряду с новой монетой. «Новгородская сокровищница», или «новгородская казна», — понятие, равнозначное понятию «египетская казна» (см. прим. 7 к гл. X). Куруш с изображением льва — польский серебряный грош.

13 Речь идет об украинском гетмане Юрии (Георгии) Хмельницком.

14 Видимо, и здесь вместо «1070 год» нужно читать «1076 год».

15 Известно сражение у Канглыджака (Каланчака) в 1663 г. Вот в каком виде представляются отношения между казаками и калмыками и крымскими татарами в этом богатом событиями году. В начале 1663 г. отряды донских казаков (атаманом которых был Степан Разин), запорожцев и калмыков внезапно напали на Перекоп, отбили у крымцев до 350 человек мужчин, женщин и детей и овец. На обратном пути недалеко от реки Сют (Молочной) казаков нагнало превосходящее их по численности войско крымских татар во главе с Сефер-Гази-агой. В завязавшемся сражении Сефер-Гази-ага был ранен. Крымские татары отступили, устрашенные ложными известиями о большом калмыцком войске, якобы поджидавшем их у реки Сют. В октябре 1663 г. объединенное войско запорожских казаков под предводительством кошевого атамана Ивана Серка и московской рати под предводительством воеводы Г. Косагова ходило под Перекоп. Перекоп был подожжен, захвачено много пленных. В декабре того же года под Перекоп вновь ходили запорожские казаки Серка, отряд донских казаков и отряд калмыков. Выступившие навстречу этому объединенному войску крымские татары вначале заставили его отступить. На берегу речки Канглыджак (Калан-чак) произошло кровопролитное сражение. Татары были разбиты, и казаки Серка гнали их до самого Перекопа.

16 Вместо «1067 год» нужно читать «1076 год».

© текст - под ред. Тверитиновой А. С. 1961
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Николаенко Д. В. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Наука. 1961