Библиотека сайта  XIII век

СЕЙАХАТНАМЕ

ЗЕМЛИ МОЛДАВИИ И УКРАИНЫ

ТОМ V

VIII

НАША ПОЕЗДКА ИЗ КРЕПОСТИ ОЧАКОВ ( В тексте явная опечатка — *** т. е. Азов) В АККЕРМАН

Господь премудр! Когда мы, взяв письма, вознамерились было уже отбыть, [оказалось], что в то время, как убегали спасшиеся от меча казаки, к крепости Очаков прибыло десять тысяч неверных, {хорошо] вооруженных и в прекрасном состоянии. [Убегавшие], повстречав этих, сказали: «Эй, куда вы идете? Ведь турки под Очаковым всех наших перебили, и только мы еле-еле свои души спасли! Ну-ка, поворачивайте обратно!».

Но казак Андрей заставил силою повернуть тех бегущих. Когда же они, [подчиняясь] его мужественному призыву, снова прибыли к Очакову, то по мудрому предопределению всевышнего аккерманские татары, [воины] паши, [воины] Силистры, Никопола, а также и Очакова, короче говоря, все газии, которые раньше оставили [в покое] убегавших, увидя теперь на равнине расстроенные ряды неверных, зарычали «Аллах! Аллах!» и пустили своих коней в самую их гущу.

И такова была мудрость [бога], что неверные, уже отведавшие меча, снова меч увидев, еще [больше] расстроили свои ряды и, говоря: «подпруге — сила, плетке — счастье!» (*** — Это выражение можно также перевести: «бежать—значит плетку благословлять»), пустились в бегство, нарушив приказ казака Андрея. Тогда все газии, не обращая внимания на находящийся в этой долине обоз, бросились в атаку и стали разить [противника]. В один миг взяли они семь тысяч пленных, три тысячи рабов, восемьсот повозок с десятью крупными пушками и другим имуществом и припасами. В тот же день все газии, радостные, вернулись в Очаков с добычей. [140]

И сказали тогда сановные мужи: «Сообщим эту радостную» весть паше через Эвлию Челеби! Ведь наш господин паша ждет известий и тоскует, думая: “Ах, что-то [там] произошло?"». В мгновение ока написали это радостное известие, вручили мне, ничтожному, и, дав пятьдесят конников, отправили меня в путь.

/207/ В один миг переправились мы на заранее приготовленных судах через воды реки Березань. Двигаясь [далее] стремительно, точно ослепительная молния, достигли мы местности Бури-муюн, покормили [коней] и в ту же ночь до наступления рассвета добрались до От-ярыка. [Здесь] дали несколько залпов из ружей, взнуздали и оседлали уже имевшихся там коней, разожгли костры и дали еще несколько залпов.

Тотчас прибыли три бригантины. Мы погрузились, немедленно переправились, и после утреннего намаза я говорил уже Мелеку Ахмед-паше, целуя его руку: «Добрая весть, султан мой! После великой семидневной битвы посланные вами сорок восемь тысяч воинов подоспели, точно Хызр ¹. Всех неверных— и тех, что прибыли ранее, и тех, что потом пришли, и тех, которые вчера подоспели на помощь, — изрубили. И столько захвачено пленных рабов и трофейного добра, что счет им знает только всевышний Аллах. Вот в этих письмах описано все основное. Если бог даст, скоро придет и подробное описание всего имущества и рабов».

Вручил я письма в его благородные руки. Паша опустился тотчас же на молитвенный коврик и, воздав благодарение [богу], сказал: «Мой Эвлия, преклони и ты колена». Я, ничтожный,. ответил: «Человек, прибывший с дороги и перенесший очаковскую битву, [сначала] должен совершить омовение, а [потом] уж преклонять колени».

Паша улыбнулся и сказал: «Сейчас я дам тебе омовение!», — и пожаловал мне, ничтожному, два кошелька курушей, верхового скакуна, слугу-черкеса и шубу из собольих спинок и своими руками прикрепил мне на голову челенк. Затем сказал: «Мой Эвлия, помнишь, в ту ночь я говорил тебе: “Черные птицы хотят опуститься на Очаков"? Вот, испугавшись тех событий, я и отправил Юсуфа с солдатами пяти-шести санджаков к крепости Очаков. Слава богу, что до наступления этой черноты крепость освобождена из рук врага!».

Целых три часа я, усердный слуга паши, рассказывал ему о событиях. Паша же от удовольствия чуть было не пустился. в пляс. Он так развеселился, что пожаловал халаты бею Очакова, беям семи полков, агам Очакова, кетхуде Юсуфу, нашим бёлюкбаши, которые были начальниками двадцати отрядов, а [141] также сердару аккерманского войска. Всего 76 расшитых золотом халатов и 100 серебряных челенков. А воинам Очакова пожаловал два кошелька и сказал: «Пусть наша совесть будет чистой». /208/ Там был и наш главный войсковой музыкант. Ему также пожаловал он кошелек денег.

Вручив халаты и челенки вместе с реестровой описью, паша сказал мне, ничтожному: «Будь моим векилем и отвези эти халаты моим агам. Надень на них, согласно реестру, прикрепи к их чалмам челенки и передай всем газиям от нас привет!»

Потом, помолившись за меня, ничтожного, и за трехсот воинов Аккермана и паши, в тот же день мы [выехали] из Ак-кермана, переправились через Днестр и, наконец, ночью прибыли снова в крепость Очаков.

Свиделся я с сановными мужами государства. Устроили падишахский диван. После [игры] музыкантов я встал и, свалив все халаты в груду возле кетхуды паши, сказал: «Господин бей и вы, знатные люди страны. Обладатель благополучия [паша] назначил меня, ничтожного, своим векилем и послал всем вам привет».

Тут все борцы за веру воскликнули в один голос: «Ва алейкум ассалям! Пусть будет жив и здоров наш господин кегхуда и все наши бей!», — и все совершили молитву.

Я же, ничтожный, продолжал: «Наш господин паша повелел, чтобы все благословенные газии знали о расположении [к ним] падишаха и чтобы ими была сильна истинная вера!». Говоря так, я надел сначала на Юсуфа кетхуду шубу из рыжего соболя, затем на бея крепости Очаков расшитый золотом халат, дал по халату каждому из беев Никопола, Силистры, Визе, Чермена, Кырк-килисе, Видина, Бендер. Потом роздал халаты комендантам пяти крепостей и агам сорока оджаков, агам Аккермана и другим [видным] деятелям. Всего я роздал семьдесят халатов. Затем надел [халаты] и на бёлюкбаши паши. Все присутствующие сотворили благопожелательные молитвы.

После этого в присутствии всего дивана я вручил два кошелька воинам Очакова и один кошелек везира главному войсковому музыканту. После этого я своими руками прикрепил челенки на чалмы Юсуфа кетхуды и около тридцати эмиров. Тем же, которые в начале битвы побежали, т. е. беям Чермена, Кырк-килисе, Видина, я челенков не дал, а сказал: «Вы челенков недостойны, потому что в самом начале, не видя ран, ни самой битвы, ни разу не сразившись [с врагом], побежали. Нужно было бы вас навсегда отстранить от должности и [предать] суровому наказанию, чтобы это было наукой для тех, кто [142] будет потом в вашем звании!». Говоря так, я возмутился настоящим гневом и [продолжал]: /209/ «Увидите, как наш господин Мелек Ахмед-паша с вами разделается!». Когда я так сказал, все мужи дивана воскликнули: «Поистине, достойные слова!».

Я, ничтожный, отправился [затем] к себе в конак и повидался там с Юсуфом кетхудой. Он же сказал тем беям: «Эй, вы, люди! Как вы сражались в тот день! Что такое увидели, что побежали? И куда прибежали? А теперь пришли надеть шахский халат и нацепить челенк! Стыдитесь, посмотрите лучше, достойны ли [этой чести] ваши головы!».

Поднялись тут беи, которые тогда бежали, и предложили паше дать пятьдесять кошельков, кетхуде — десять, а мне, ничтожному, два. Когда же затем кетхуда поведал мне об этом, я сказал: «Не позволяй им этого, сразу же острани их от должности, и чем брать от них, возьми лучше деньги у тех, которые будут назначены на их места!».

И когда я снова [потом] попал в Аккерман, то все осрамленные на этом шахском диване были навечно разжалованы, а у тех, кто был назначен на их места, было взято семьдесят кошельков денег. Все же торговцы и владельцы зеаметов, которые исправно послужили, отправились к себе на родину.

После этой победы мы в течение нескольких дней прибрали в Очакове разрушенные места и определили, что должно быть восстановлено в ближайшее время. Вычистив ров вокруг крепости и желоба водяной башни, мы однажды ночью, чтобы враг еще раз не нашел водные пути, [тайно] от всех установили новые желоба. Всю крепость мы сделали белой и сверкающей. Все отобранные у врага семьдесят пушек, оружие, боеприпасы и материалы разместили на свои прежние места. Пушки же мы выровняли, как [иглы] ежа. Так крепость Очаков снова была вооружена. Из захваченных у русов больших и крепких ста шестидесяти шести чаек, лодок и баркасов некоторые разломали и [их досками] накрыли поверх куполов амбары с пшеницей. Остальные же были оставлены в гавани Очакова.

Из арсенала извлекли все имевшиеся там оковы и набили их на шеи пленных, которых приковали также цепями за пояс друг к другу. Тела мертвых, лежавших на Очаковском поле и утонувших в реке, были оставлены, а головы их отрублены. Те же 1200 неверных, которые были так ранены, что уже не могли быть [в дальнейшем] использованы в работе, были брошены там, где их нашли. Некоторые из них были [тут же] и убиты.

/210/ В ста семидесяти отбитых чайках и баркасах было [143] отправлено в государственную казну все имущество, посуда и припасы, захваченные в окопах и брошенные на поле битвы. На тысячу двести повозок, запряженных конями, посадили шесть тысяч девятьсот казаков, которые были платой за кровь мусульманских борцов за веру, и еще 11 060 пленных. У всех руки были связаны. Сюда же погрузили их броню и латы, которые также отправили в казну. Были закованы в цепи и также посажены в повозки семьдесят гетманов и военачальников и даже сын краковского короля Холандия (?). Вместе с 360 знаменами, украшенными крестами, навалили на повозки барабаны, колокола и органы. Двести пятьдесят пленных, которые были взяты ценой крови некоторых газиев-мусульман, по высочайшему соизволению были проданы по пятьдесят курушей [за голову].

На повозках было сложено и увязано 6060 голов несчастных. На лафетах уже были готовы 26 прекрасных пушек, каждая из которых была так начищена, что сверкала, как золото. Из 6900 пленных, которые были в руках газиев, после отчисления пятины [для казны] и законной десятой доли для султана, 680 человек были закованы в цепи и посажены на повозки.

На всех повозках красовались 6070 ружей русов, а так как каждая из 1200 повозок была запряжена парою коней, то, значит, всего было коней 2400. Вместе с 3000 коней, захваченных мусульманскими борцами за веру, получалось всего 5400 коней. Так как все они были отбиты у противника, они принадлежали государственной казне и были переданы воинам Аккермана и Очакова. Кроме того, много имущества и снаряжения, брошенного на поле [боя], также было оставлено в крепости Очаков.

Юсуф кетхуда вручил мне, ничтожному, и главному бёлюк-баши Хюсейн-аге этих пленных, имущество и пушки вместе с реестровой описью. Дал нам в качестве охраны 2000 молодцов из секбанов паши и 4400 воинов из Аккермана, поручив им беречь все имущество. Агам и рядовым он сказал: «Смотрите, не зевайте, берегите пленных и все это имущество, чтобы они не попали в руки казаков. Знайте, на берегу реки Березань, в долине Дал-бура, они выйдут /211/ вам навстречу и завяжут бой. Смотрите же, не оплошайте!».

Когда он нас так предостерегал и пугал, я, ничтожный, воскликнул: «Ей-богу, разумно вы сказали, эфенди!». Юсуф кетхуда сказал тогда: «Пусть все воины Очакова быстро сядут на коней и вместе с вами доедут до Ходжабая, а потом вернутся назад!». [144]

Но его аги возразили: «О султан, как же -мы потом вернемся одни? И можем ли мы пустой оставить крепость Очаков? Разве ты не видишь? Враг у наших ворот, он услышит. Как только все уйдут, неверные отомстят, они обязательно придут и станут избивать жителей. Ей-богу, как же нам везти этих пленных!? Мы просто в растерянности!».

Юсуф кетхуда ответил: «Ну, Аллах милостив! Или вы [хотите], чтобы столько имущества не достигло до нашего падишаха? Вооружайтесь-ка быстрее! А не то пусть заберет вас шайтан!».

После таких слов они поневоле стали вооружаться. Вдруг на противоположном берегу Днестра взвилась черная пыль и заволокла весь горизонт. Через мгновение напротив крепости Кылбурун показался авангард прибывшего войска. Оказывается, сам татарский хан, его высочество Мухаммед-Гирей с 87 000 воинов примчался на помощь из Крыма, пробыв в пути два дня и две ночи. В один миг он сел на судно и переправился к крепости Очаков.

Юсуф кетхуда, я, ничтожный, и все знатные люди вышли хану навстречу и, пав ниц, облобызали его руки. Хан же сказал: «Ну, люди, ваша священная война была сильной, подобной еще не бывало!». Расспросив о спасении крепости, хан осмотрел находящихся на повозках пленных, вооружение, снаряжение и другое имущество и сказал: «Все это вы отвезите моему господину паше. Только было бы лучше перевезти на кораблях, потому что враг, чтобы отбить пленных, обязательно в этих местах совершит налет».

Тогда очаковцы воспользовались его словами и сказали: "О падишах, верно, мы то же самое говорили только что! Назначь нас идти с этими пленными!». Хан сказал: «Это разумно. Вы все садитесь на коней, я ведь прибыл [вовремя] и посижу в Очакове». Очаковцы стали готовиться. Я же, ничтожный, сказал: «О мой хан, я ведь прибыл сюда с радостной вестью, а теперь уеду снова, неся радостную весть моему господину паше».

Тогда хан в мгновение ока написал паше письмо и, сняв с груди драгоценные часы, сказал: «Мой Эвлия, не уезжай с 12 пустыми /212/ [руками], передай паше эту доверенную тебе вещь!». И мне, ничтожному, дал сто алтунов на мои расходы. Поцеловав ему руку, тогда же мы с воинами Очакова, с секбанами паши и сарыджа снова отправились из Очакова в Аккерман.

Двигаясь во всем вооружении на юг, мы через три часа прибыли к переправе на реке Березань. Здесь, разместив в окопах стрелков в полной готовности и расставив на равнине вокруг [145] на расстоянии одного часа езды караул из солдат Кара-кермана, мы поспешно на двадцати судах, ботах и плотах переправили пленных и повозки, а также солдат Очакова. В следующую очередь переправили солдат Аккермана и их коней. Так мы очутились на противоположном берегу. Несколько тысяч аккерманских солдат, не обращая внимания на прохладную погоду, вошли в воду и, хорошо зная реку Березань, в один миг, точно молния, перебрались на ту сторону без судов. Затем перебрались аккерманцы, посланные за воинами паши и караулом.

Поспешно двигаясь по берегу Черного моря, мы миновали Яхшилы, а также и Дели-гёлю и Авуч Аджылы. На равнине Аджылы задали коням корм, а людей на это время поместили в окоп, разместив со всех четырех сторон небольшой караул. Лишь только кони насытились, мы тотчас же снялись с места и снова двинулись на юг берегом Черного моря. За пятнадцать часов дошли до крепости Ходжабай и здесь сделали остановку. В этой разрушенной крепости спрятали пленных с повозками, а вокруг снова поставили надежный караул. Повесили казаны, поели, задали коням корм и после вечернего намаза опять направились на юг. За восемь часов добрались до Даллыка и Бури-муюна и наконец, хвала богу, прибыли в стоянку От-ярык. Снова дали мы залп из ружей. Разложили костры из травы и тут увидели, что прибыли три лодки.

Сначала переправился я, ничтожный, и, поцеловав руку его светлости паше, воскликнул: «Радостная весть, мой султан! Прибыло 1200 конных повозок и много пленных, много имущества, много голов [убитых], пушек и ружей. Все очаковцы и их бей целуют ваши благословенные руки. Вот письма, которые послал со мной, вашим рабом, Юсуф кетхуда, а также письмо и часы, посланные вам в подарок татарским ханом Мухаммед-Гиреем, прибывшим на помощь вчера с 80000 воинов!».

Отдав письма, я добавил: «Помилуй, султан мой, целых две ночи, не давая покоя, враг следил за нами, но не рискнул на нас напасть, так как мы были /213/ предусмотрительны и имели 213 много солдат. Помилуй же, мой султан, впусти тотчас и как можно скорее в Аккерман мусульманское войско и это богатство падишаха, которое перед тобой».

В мгновение ока все чайки, находившиеся в аккерманской гавани, и лодки карамюрсель, и суда, и каики Килии, Измаила и От-ярыка двинулись нам навстречу. Перевезли все баулы, имущество и пленных, а затем и воинов с конями. А в это [146] время паша говорил мне: «Мой Эвлия, дивлюсь я тебе. Как ты провез под Аккерман столько повозок, рабов, всех пленных? Иди и да сделает Аллах и далее твой путь легким!». Говоря так, вознес он благопожелательную молитву.

Я же, ничтожный, сказал: «Султан мой, когда мы приблизимся торжественным шествием, пусть из крепости дадут пушечный залп, чтобы порадовался народ Аккермана». Паша ответил: «Пусть будет так!», — и, обратившись к коменданту, дал ему приказ и отправил его. Мы же от Аккермана пошли в направлении От-ярыка. Когда все имущество было уже переправлено на эту сторону, посоветовавшись с бёлюкбаши Хюсей-ном, мы устроили торжественное шествие.

ПРОЦЕССИЯ ПЛЕННЫХ НА АККЕРМАНСКОМ ПОЛЕ

Когда неверные, закованные в цепи и связанные по пяти человек, были готовы, забили барабаны, заиграли органы, зазвонили колокола и дангыры. На 1200 повозках поместили 670 ружей (Видимо, в тексте опечатка, см. стр. 143 перевода).

Сначала перед глазами сорока восьми тысяч [собравшихся] прошли буджакские татары, затем воины Аккермана, затем вооруженные [воины] паши, затем знамена секбанов, затем на 1200 повозках [провезли] наиболее ценное из имущества, пронесли 360 склоненных знамен с крестами, проследовали повозки с 6000 рабов, затем 26 прекрасных пушек, 11 060 пленных, 70 гетманов, сын краковского короля Холандия, а вслед за ними — воины Очакова, за ними — аги Очакова, бёлюкбаши и я, ничтожный, проехал в торжественной процессии верхом и рядом с ат-баши.

Придя в хорошее расположение духа, паша своей рукой прикрепил челенки на наши чалмы — мне, ничтожному, и бёлюк-баши Хюсейну — /214/ и сказал: «Эвлия, это имущество падишаха. Ты все по реестру помести в арсенал и темницу крепости Аккерман и сохрани, а утром, даст бог, отправим тебя в столицу».

Я все имущество и живых пленных по реестру вручил коменданту и получил расписку. Потом я предстал перед нашим господином пашой, и он мне сказал: «Эвлия, будь готов, если бог даст, под утро я отправлю тебя в Порогу Счастья с [147] радостною вестью к благоденствующему падишаху». Я, ничтожный, сказал: «Приказ есть приказ!»

После этого я отправил Шамлы Халил-агу к Кёпрюлю Мехмед-паше в Богаз-хисар, что под Эдирне, дав ему [в сопровождение] 1000 молодцов из Аккермана и 1000 молодцов из [войск] паши. Он отправился со всеми пленными и припасами и несколькими сотнями возниц. Халил-аге я дал пять кошельков на путевые расходы, и он отправился в столицу.

А на следующее утро [Мелек Ахмед-паша] дал мне, ничтожному, семьдесят писем для каймакама Стамбула Гур Хасан-паши, матери-султанши, шейхульислама ², кадиаскера, короче говоря, для всех именитых лиц, пожаловал мне сто алтунов на дорожные расходы и отправил в воеводство Бабадаг с указом, [позволяющим в пути] получать [налог в размере] стоимости продовольствия [для войска]. [На прощание] он сказал: «Если Аллаху будет угодно и ты приедешь здоровым, станешь мута-саррыфом.

Уповая на господа, мы вышли из Аккермана и, совершив восемь переходов, в тот же день прибыли в город Измаил. Сообщив там его управителю радостную весть об Очакове, пообедав и отдохнув, на конях переправились через Дунай и прибыли в Бабадаг. Остановились в доме Бекир-аги. В полночь поднялись и, миновав Хаджиоглу-пазары, после утренней молитвы были уже в Провадии. Без задержки сменив коней, мы перешли через Балканы и снова в полночь прибыли в касаба Кырк-килисе. Отдохнув, сели на коней и на четвертый день нашего пути, после восхода солнца, вошли в Стамбул.

Я направился прямо к Кая-султанше, вручил письма, остановился у нашего капу-кетхуды Зюхди-эфенди, затем побывал у каймакама Гур Хасана, выразил ему свое почтение и отдал письма. Он же воскликнул: «О мой Эвлия! Откуда ты прибыл?!» Я, ничтожный, ответил: «От вашего брата Мелека Ахмед-паши, господин мой. Неверные обложили блокадой крепость Очаков. /215/ Битва длилась семь дней и семь ночей, и крепость мы освободили. Столько имущества и всего [забрали]! Я отвез все это в Аккерман Мелеку Ахмед-паше, а оттуда и прибыл сюда».

Тогда Гур Хасан воскликнул: «Велик Аллах! Потрясающая картина!», — и стал читать письма. Ознакомившись с их содержанием, он спросил: «Мой Эвлия, ты также был в этой битве?» Я, ничтожный, ответил: «Известное дело, султан мой! Я ведь отвез реляцию о победе у острова Бозджаада, и на пятую ночь, когда было устроено торжественное празднование, на [148] нас напало 50 000 неверных. Семь дней мы сражались, и, когда уже стали теснить неверных, подоспел капуджибаши, везший в крепость Азов приказ [о победе нашего] флота. Он [и его люди] также приняли участие в этой битве за веру».

Каймакам-паша сказал: «Ей-богу, вы хорошо бились!» Я же, ничтожный, добавил: «Да, султан мой, и теперь [скоро] прибудет множество тысяч пленных, рабов и различные богатства». Каймакам снова воскликнул: «Хвала Аллаху, что в наши дни и остров Бозджаада и крепость Очаков освобождены [наконец] из рук врагов!» И, чтобы изложить кратко эту радостную весть благоденствующему падишаху, повел он меня тотчас в том виде, в каком я прибыл с дороги. По пути он говорил: «Эвлия, как ты видел битву при Очакове, так о всех событиях и расскажи в присутствии падишаха».

Оставив меня, он вошел во внутренний сад его величества. А его величество падишах в это время со своими недимами предавался созерцанию [прекрасного] зрелища и вел беседы в месте, называемом «луг удовольствий». Приблизясь к падишаху, каймакам пал ниц и сказал: «Падишах мой, твой лала Мелек Ахмед-паша одержал замечательную победу. К крепости Очаков пришло 50 000 неверных казаков. Они окружили крепость. Бились семь дней. Твой лала Мелек Ахмед-паша послал помощь. Всех врагов порубили саблями. Крепость освободили. Он же направил теперь к тебе на повозках множество голов, пленных и имущества. А радостную весть об этом прислал с одним верным человеком».

Тогда меня, ничтожного, пригласили предстать перед падишахом. Отвесив земной поклон, я прочел [стихи]:

Свои владения, как солнце, озари,
Повсюду с правдой неразлучен будь.
Пусть благодарный мир тебя хранит,
Где б ни был ты, благополучен будь!

И добавил: «Хвала Аллаху, что, прежде чем умереть, мне довелось еще раз узреть совершенную красоту моего падишаха!»

Как только я остановился на миг, чтобы перевести дыхание, /216/ счастливый падишах воскликнул: «Я этого человека знаю очень хорошо! Он муэззин и имам нашего лала Мелек-паши. Ну, подойди же, когда произошла эта битва?»

Я, ничтожный, сказал: «Мой падишах, девять дней тому назад, на пятую ночь после моего прибытия в крепость Очаков [149] с радостной вестью о взятии острова Бозджаада, нас обложили в крепости 50 000 врагов. Сражались мы семь дней и семь ночей. Когда же Ибрагим-ага, один из капуджибаши моего падишаха, вез в Азов радостную весть о взятии острова Бозджарда, то твой лала Мелек Ахмед-паша [послал с ним] на помощь 47000 воинов, и, подоспев вовремя, вместе с капуджибаши они также приняли участие в этой битве. Милостью бога, по велению падишаха, все враги тогда же были порублены саблями и крепость освобождена из рук врага. По скромному подсчету вашего лала Мелек-паши, привез я моему падишаху 1200 повозок имущества и боевых припасов, 26 пушек, 70 гетманов, сына короля, 11 060 пленных и 6000 рабов. Они сейчас как раз и прибывают на повозках».

Узнав из моих слов обо всех событиях, великий государь развеселился и, обратившись к придворным, соизволил произнести: «Хвала Аллаху, что он позволил завоевать остров Бозджаада и крепость Очаков! Даст бог, сколько еще будет совершено завоеваний!»

И мне, ничтожному, были пожалованы расшитый золотом халат и двести алтунов. Снова коснувшись рукой земли, я вышел. Все советники государя и военачальники бросились ко мне: "О Эвлия Челеби, эй, Эвлия, добрый вестник, добро пожаловать, пусть твоя борьба за веру [всегда] будет счастливой!» И от радости и веселья и из-за их любви к нашему господину паше мне, ничтожному, было сделано много подарков и пожалований деньгами.

Главный евнух, начальник личных [султанских] покоев, главный хранитель кладовых, главный хранитель казны, силяхдар-ага и чокадар-ага — все взяли письма, которые я им вручил. Затем вместе с каймакамом мы вышли из дворца.

По желанию каймакама мы зашли к Зюхди-эфенди, капу-кетхуде, а потом и к Кая-султанше. Рассказали о всех событиях. Кая-султанша сказала: «Мой Эвлия, если крепость Очаков была бы уничтожена, попала бы в руки врагов, Кёпрюлю обязательно приказал бы убить нашего дорогого [Мелек]-пашу. Ей-богу, мой милый Эвлия, тут не только я, а и сам падишах не в силах был бы его спасти!» /217/ В тот день и [всю] ту ночь много мы беседовали с нашей госпожой султаншей.

Только на восьмой день прибыли повозки с отрубленными головами и боеприпасами. Они [двигались] от Адрианопольских ворот и, прибыв к султанскому двору, остановились в квартале, называемом «Дышары топчулар». Тотчас же капу-кетхуда пошел со мной, ничтожным, к каймакаму, и мы ему сообщили об [150] этом» Каймакам сказал: «Мой Эвлия, посмотрюка я, как [сможешь] ты достойно провести перед очами падишаха этих рабов, этих пленных и их капитанов, все боеприпасы и имущество!»

Я, ничтожный, ответил: «Султан мой, соизвольте дать приказ асесбаши и субаши: пусть явятся 10 000 трактирщиков, чакалов, албанцев-пивоваров и еще сто серемских повозок. Всего же пусть прибудет 1300 повозок. От джебеджибаши и топ-чубаши пусть прибудет также несколько рядовых чорбаджи и алайджи. Пусть они возьмут после торжественного шествия пушки и боеприпасы. А от капудан-паши пусть придет несколько капуданов вместе с кырбаджи и силистрийскими стражниками, и пусть они отведут после торжественного шествия всех пленных в морской арсенал».

Каймакам воскликнул: «Ей-богу, мой Эвлия, ты хорошо придумал! Скорее сообщи асесбаши, субаши и кетхуде морского арсенала! Все джебеджи и пушкари вместе с чорбаджи пусть выйдут через Адрианопольские ворота, возьмут несколько тысяч голов и пленных и, следуя через весь Стамбул торжественным шествием, пройдут перед церемониальным дворцом благоденствующего падишаха. Далее же пусть поступают так, как повелит падишах!» Он отдал эти распоряжения, а я, ничтожный, тотчаc же вместе с капу-кетхудой отправился прямо в «Дышары топчулар».

И что же мы увидели?! Оказывается, Кая-султанша прибыла туда [ранее] и [приказала всем] бостанджи, балтаджи и простому люду квартала «Дышары топчулар» набить сеном с сорока-пятидесяти повозок засоленные головы [убитых казаков], и они уже были навалены кучами. Она приказала принести несколько тысяч копьев от сарыкчи и из казны паши. И несколько тысяч голов насадили на копья.

А Халил-аге, которому было приказано доставить начальников [пленных], она велела надеть на капитанов, гетманов и королевских сыновей платья и [форменные] одежды, какие носят в городе Провадии.

Немного погодя подоспели асесбаши с 6000 пивоваров, бакалейщиков /218/ и трактирщиков, [потом] прибыли 500 пушкарей, 500 рядовых оружейников, прекрасно вооруженные чорбаджи, 1000 стрелков с ружьями, капитаны арабских войск, одетые в чистые парадные одежды, и грозные вардияны. А прибыли они с неверными-пайзенами, умеющими играть на трубах и барабанах.

Кая-султанша подарила чорбаджи и капуданам каждому по платку, а пушкарям и рядовым [морского] арсенала — по [151] кошельку курушей. На Шамлы Халил-агу, привезшего головы, на меня, ничтожного, и Зюхди-эфенди были надеты парадные собольи шубы и каждому дано по коню арабской крови под седлом и расшитым [золотом] чепраком. Сев на коней, мы были готовы к торжественному шествию.

ПРОЦЕССИЯ [ПЛЕННЫХ] КАЗАКОВ В СТАМБУЛЕ

Сначала шли построенные по два воины паши, воины субаши и асесбаши. Затем шло аккерманское войско, привезшее головы и пленных, за ним следовали по двое на арабских конях воины Очакова. Далее на 1300 повозках везли разные снаряды и оружие. 6070 ружей, шлифованных и блестящих, как дирхемы, красовались на тех повозках. Затем ехали повозки с 360 украшенными крестами знаменами, склоненными к земле, за ними проследовали выстроенные по-парадному, парами, все, кто сопровождал повозки с боеприпасами. Потом провезли на лафетах, запряженных конями, 26 великолепных пушек шахане, разукрашенных и сверкавших, как золото. Кони, огромные, как слоны, были из Кракова и Данцига. На их копытах были подковы весом в окку [каждая]. Эти пушки сопровождали, поддерживая их руками, пушкари и чорбаджи. Прошли 2000 других коней с баккалами и младшими конюхами войсковых конюшен. Затем прошли прекрасно вооруженные чисто одетые арабские войска адмиралтейства.

/219/ Наконец, прошло 6000 баккалов, чакалов, мейханеджи и  бозаджи, которые несли на копьях 6000 вражеских голов. Затем прошли 11 000 пленных со скованными руками, все печальные и удрученные пленением и разлукой, уныло озирающиеся по сторонам. За ними — 70 казацких гетманов и около 70 правителей крепостей, сопровождаемые ударами в барабаны и трубными звуками. Затем ехал на коне Холандия, бывший их военачальником, со связанными руками и с железным ошейником. Идущие рядом с ним играли на различных музыкальных инструментах, а он ехал, обливаясь слезами.

В торжественном шествии приняли участие и многие из стамбульских попов, [проявив] этим знак почтения. Они проезжали в парадных головных уборах, подпоясанные зиннарами, а в руках держали кресты и паникадила. [152]

Затем ехали около двухсот аг каймакама, Халил-ага, привезший головы и пленных, и я, ничтожный, с Зюхди-эфенди; [при этом] мы трое двигались так, что головы наших коней все время были рядом.

Войдя через Адрианопольские ворота, мы торжественным шествием прошли через весь Стамбул до самого церемониального дворца, где процессию соизволил созерцать благоденствующий падишах. Милостью бога получилось такое шествие, какого не бывало ни в какое время и ни при каком везире.

Благоденствующий падишах весело все созерцал, [прикусив] устами изумления палец, а его приближенные и собеседники [восклицали]: «О падишах, ведь это твой раб Эвлия, привезший вашему величеству радостную весть, установил такой порядок торжественного шествия!» И действительно, так и было. Наконец, его величество падишах встал и приказал: «Пусть забьют барабаны!»

Забили во многие барабаны, в соответствии с ферманом [пики] с головами были расставлены до самых дворцовых ворот. Джебеджи взяли боеприпасы, пушкари — пушки, начальник армейских конюшен — коней, капуданы — пленных и отвели их в темницу Санпула, находящуюся в морском адмиралтействе. Сына короля отвели в Семибашенный замок. Затем на Халил-агу, привезшего головы, на меня, ничтожного, и Зюхди-эфенди были надеты халаты.

Пленных же из Галаты от Бахче-капысы торжественно переправили на лодках бостанджибаши и заставили их под барабанный бой проследовать через ворота Ун-капаны, Балат и Фенер. Потом они были отведены на галеры в адмиралтейство.

На следующиий день благоденствующий падишах в прекрасном расположении духа прибыл в адмиралтейство. Всех закованных пленных и /220/ поверженные знамена разместили на 300 скутарийских и бостанджийских лодках. Старшими над ними назначили арсенальских азабов. С барабанным боем, музыкой и звоном провезли их, прицепив к арсенальским галерам, перед парком арсенала и снова отвезли в темницу Санпула.

Из приятных событий следующего дня было повеление в отношении Мелека Ахмед-паши: «Счастье такой победы в месте, где без флота можно выйти в Черное море, доставило нам радость и веселье. Как это и следует, я закрепляю пост за моим лала Мелеком Ахмед-пашой». И сказав так, неустрашимый падишах, посоветовавшись с Мехмед-агой, одним из [153] капуджи-баши высочайшего двора, выразил желание подарить [Мелеку Ахмед паше] расшитый золотом и подбитый соболем халат и бесценный меч с рукоятью, усыпанной драгоценными камнями. В тот же день, когда был пожалован священный, несущий счастье указ, милостиво закреплявший Очаковский эйялет за Мелек-пашой, я, ничтожный, взяв и от Кая-султанши письма и подарки, подкрепленный радостной вестью, выехал гонцом из Стамбула в Аккерман.

После того как Эвлия Челеби и его спутники миновали Айтос, на них напали разбойники. Счастливо отделавшись от разбойников, они продолжали свой путь.

/221/ На пятый день, миновав без задержек городки Хаджиоглу, Карасу, Бабадаг, Тулчу и город Измаил, пройдя через Татарбунары, мы были уже в Аккермане. Я прямо пришел к нашему господину Мелеку Ахмед-паше, облобызал его благородные руки, сообщил радостную весть о прибытии высочайшего указа и вручил письма. Я рассказал паше о всех наших приключениях, битвах и сражениях, о торжественной процессии пленных и всего имущества перед [очами] его величества падишаха, [прибавив от себя], что никогда еще в истории не было подобной процессии пленных и такого богатства.

Паша, услышав радостную весть о высочайшем указе и узнав, что пленные и имущество прибыли к падишаху, пожаловал мне, ничтожному, один кошелек на дорожные расходы.

На следующий день наш господин паша выступил вместе со всем прибрежным войском. Мы отправились из Аккермана в крепость Килию на ее восстановление и ремонт.

Комментарии

1 Хызр — мусульманский святой, считавшийся покровителем воинов.

2 Шейхульисламом при султанском дворе был в то время Болеви Мустафа-эфенди.

© текст - под ред. Тверитиновой А. С. 1961
© сетевая версия - Тhietmar. 2003
© OCR - Николаенко Д. В. 2003
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Наука. 1961