ДЖОВАННИ ВИЛЛАНИ

НОВАЯ ХРОНИКА

NUOVA CRONICA

КНИГА ШЕСТАЯ

48. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ ЗАНЯЛИ МОНТАЙЮ И РАЗГРОМИЛИ ОТРЯДЫ СИЕНЦЕВ И ПИЗАНЦЕВ

В этом же году изгнанные из Флоренции гибеллины вторглись вместе с немецкими отрядами и взбунтовали против флорентийской коммуны замок Монтайя в Вальдарно. Туда отправилась конница четырех сестьер, чтобы отвоевать замок, но гибеллины и немцы помешали флорентийцам разбить лагерь, нанесли им поражение и оттеснили прочь. Тогда флорентийская коммуна собрала ополчение из народа и рыцарей, призвала жителей Лукки и других союзников и в январе выступила в поход, невзирая на дурную погоду и выпавший глубокий снег. Замок был обложен со всех сторон, так что никто не мог войти в него или выйти, и обстреливался метательными машинами. На подмогу осажденным пришли отряды рыцарей из Сиены и Пизы, а также много пополанов из сиенского контадо, в то время стоявших за гибеллинов, и поэтому война флорентийцев с сиенцами и пизанцами возобновилась. Противники Флоренции разбили свой стан у аббатства Кольтибоно на расстоянии версты от Монтайи. Флорентийцы, оставив на своих бастионах вокруг замка пехотинцев и достаточное количество стражи, прервали осаду и храбро двинули свою конницу вместе с отборными пешими воинами на пизанцев и сиенцев, не обращая внимания на снег и на крутой подъем. Завидев флорентийцев, их противники трусливо обратились в бегство, не вступая в бой, оставив свое снаряжение и неся большие потери. После этого защитники замка сдались в плен и связанными были уведены во Флоренцию, а крепость разрушена и срыта. Было это в январе, в правление подеста мессера Филиппо дельи Угони из Брешии.

49. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ ЗАНЯЛИ ТИЦЦАНО И РАЗБИЛИ ПИЗАНЦЕВ У ПОНТАДЕРЫ ПОСЛЕ ТОГО, КАК ПИЗАНЦЫ НАНЕСЛИ ПОРАЖЕНИЕ ЖИТЕЛЯМ ЛУККИ

В том же 1252 году войско флорентийской коммуны выступило под Пистойю и разорило ее окрестности, а затем осадило пистойский замок Тиццано, который сдался по соглашению 24 июня этого года. Когда флорентийцы были под Тиццано, они узнали, что пизанцы с помощью сиенцев разгромили войско Лукки при Монтополи. Тогда они немедленно сговорились с осажденными и взяли замок, а затем снялись с лагеря и перешли в Вальдарно для преследования пизанцев и их войска, которое настигли у Понтадеры, где разыгралась решительная битва. В конце концов пизанцы потерпели поражение и их пленные, жители Лукки, стали вязать и брать в плен самих пизанцев. Погоня добралась до обители Сансовино, отстоящей от Пизы на три версты, и пизанцы с сиенцами потеряли три тысячи человек пленными, не считая тех, что взяли лукканцы, и множество воинов убитыми. Среди пленных был и [166] подеста Пизы по имени мессер Анджело из Рима. Во Флоренции тогда правил подеста мессер Филиппо дельи Угони из Брешии, а битва состоялась первого июля 1252 года.

50. О СТРОИТЕЛЬСТВЕ МОСТА СВЯТОЙ ТРОИЦЫ

В это время, когда Флоренция процветала при народном правлении, был построен мост Святой Троицы через Арно у дома Фрескобальди, что в Ольтрарно. При этом много трудов положил Ламберто Фрескобальди, один из народных старейшин. Его род стал весьма уважаемым и приобрел огромное состояние.

51. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ ЗАХВАТИЛИ ЗАМОК ФЕГГИНЕ

Тем временем изгнанные из Флоренции гибеллины вместе с графом Гвидо Новелло из рода графов Гвиди нашли себе пристанище в замке Феггине, который был сильно укреплен, и взбунтовали его против флорентийской коммуны. Войско флорентийцев, с победой возвращавшееся домой после сражения с пизанцами, о котором рассказано выше, без передышки двинулось и осадило Феггине, установив там осадные машины. После ожесточенных боев замок сдался на следующих условиях: граф и чужестранцы получают полную свободу и неприкосновенность, а высланные гибеллины могут мирно возвратиться во Флоренцию. Такой договор был заключен потому, что в нем были сильно заинтересованы некоторые гвельфские семейства из Феггине, недовольные господством гибеллинов в этом городе. Но говорили также, что сдача замка совершилась благодаря роду Франчези, подкупленному флорентийцами и склонившему графа и флорентийских изгнанников к соглашению. По отъезде графа и его людей город вопреки договоренности был разграблен, сожжен и разрушен. Это произошло в августе 1252 года, в правление того же мессера Филиппо дельи Угони из Брешии.

52. КАК СИЕНЦЫ БЫЛИ РАЗБИТЫ ФЛОРЕНТИЙЦАМИ ПРИ МОНТАЛЬЧИНО

Пока флорентийское ополчение находилось под Феггине, сиенцы напали на замок Монтальчино, который по мирному договору между флорентийцами и сиенцами был под покровительством Флоренции. Замок был со всех сторон обложен войском и осадными орудиями и, узнав об этом, флорентийцы немедленно выступили ему на помощь, сразились с сиенцами и нанесли им поражение. Флорентийцы перебили и взяли в плен много солдат противника и ввели свой отряд в Монтальчино. Это было в сентябре 1252 года при подеста мессере Филиппо [167] дельи Угони. Победоносное войско возвратилось домой, выиграв несколько сражений и заняв несколько городов и замков. В то время среди флорентийского народа царило единство, граждане самолично выступали в поход на коне или пешком и проявляли отвагу и волю к победе. Итак, в этом году им повсеместно сопутствовали слава и победы.

53. О ТОМ, КАК ВО ФЛОРЕНЦИИ НАЧАЛИ ЧЕКАНИТЬ ЗОЛОТЫЕ ФЛОРИНЫ

После победного возвращения флорентийского войска город зажил в богатстве, силе и покое. Тогда флорентийские купцы ради славы коммуны вместе с народом постановили, что во Флоренции будет чеканиться золотая монета, которую они обещали обеспечить золотом. До этого чеканили только серебряную монету стоимостью двенадцать данари каждая. Так было положено начало чеканке высокопробной монеты из чистого золота в двадцать четыре карата ⁵², она называлась золотым флорином и равнялась двадцати сольди. Это произошло в ноябре 1252 года при мессере Филиппе Угони из Брешии. Восемь флоринов весили одну унцию ⁵³, на одной стороне монеты была изображена лилия, на другой — святой Иоанн. С этой новой монетой связана одна любопытная история, о которой следует упомянуть. Когда первые флорины разошлись по свету, некоторые из них попали в Тунис, что в Берберии. Они были доставлены королю Туниса, мудрому и достойному правителю, и очень ему понравились. Король велел определить пробу монет и, узнав, что они из чистого золота, весьма их хвалил. Он приказал своим переводчикам прочитать надписи на флорине, которые гласили: "Святой Иоанн Креститель", а на другой стороне — "Флоренция". Увидев, что монету чеканят христиане, король послал за пизанскими купцами, которые были в Тунисе в то время в большом почете и даже освобождены от пошлин (поэтому и флорентийцы сходили там за пизанцев). Он спросил их, что это за христианский город Флоренция, в котором чеканят флорины. Пизанцы из зависти ответили пренебрежительно, что это, мол, вроде ваших арабов, то есть, по-нашему, дикие горцы. Тогда король мудро им возразил: "Непохоже, чтобы это была монета арабов, а у вас, пизанцы, какие есть золотые монеты?" Те смешались и не могли ничего ответить и король спросил, нет ли среди них флорентийцев. Нашелся один купец из Ольтрарно по имени Пера Бальдуччи, человек умный и скромный. Король задал ему вопрос о положении и состоянии Флоренции, которую пизанцы уподобили арабам, и тот дал мудрый и обстоятельный ответ, описав могущество и великолепие Флоренции и отметив, что в сравнении с ней владения и население Пизы не составляли и половины и что у пизанцев не было золотой монеты, добытой флорентийцами в сражениях, в том числе и против них. При этих словах пизанцы сильно устыдились, а король решил вознаградить флорентийцев за их монету и [168] за мудрые речи их согражданина и освободил их от налогов, а также разрешил им иметь в Тунисе свое подворье и церковь, наделив их теми же привилегиями, что и пизанцев. Все это рассказал нам сам Пера, человек, заслуживающий доверия, когда мы вместе с ним заседали в приорате в 1316 году. И хотя ему исполнилось 90 лет, он был в добром здравии и разумении.

54. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ ВЫСТУПИЛИ ПРОТИВ ПИСТОЙИ И ВЗЯЛИ ЕЕ, А ЗАТЕМ РАЗОРИЛИ СИЕНУ И НЕСКОЛЬКО ЗАМКОВ

В 1253 году флорентийцы снарядили войско против Пистойи, поддерживавшей гибеллинов, и разорили ее окрестности. Город был полностью отрезан от мира, и пистойцы потеряли надежду на внешнюю помощь и сдались, приняв условия флорентийцев: изгнанные из города гвельфы вернутся туда, а флорентийцы построят замок у ворот, ведущих во Флоренцию, и поставят там свой гарнизон. Был построен великолепный замок, который очень раздражал пистойцев, но флорентийцы удерживали его все то время, пока продолжалось первое народное правление. Когда же в Пистойю вернулись гибеллины после битвы при Монтаперти, замок был разрушен пистойцами.

Победоносное войско возвратилось во Флоренцию, а затем тотчас же отправилось в Сиену и опустошило ее. Оно дошло до Монтальчино за Сиеной и, несмотря на противодействие сиенцев, снабдило замок всем необходимым, потому что он был с ними в союзе и под их защитой. Также флорентийцы взяли Раполано и другие замки и крепости сиенцев и вернулись с почетом во Флоренцию. Подеста в это время был мессер Паоло да Сориано.

55. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ ХОДИЛИ НА СИЕНУ, А СИЕНЦЫ ПОДЧИНИЛИСЬ ИМ И ЗАКЛЮЧИЛИ С НИМИ МИР

На следующий, 1254 год, когда подеста во Флоренции был мессер Гвискардо да Пьетрасанта из Милана, флорентийцы выступили всей коммуной против Сиены и осадили замок Монтереджони. Они наверняка захватили бы его, потому что охранявшие его немцы вступили в переговоры ⁵⁴ и соглашались уступить замок за пятьдесят тысяч лир из расчета двадцать сольди за один золотой флорин ⁵⁵. Старейшины же за одну только ночь отыскали двадцать граждан, каждый из которых предложил по тысяче лир, не считая предлагавших более мелкие суммы: столь велико было тогда попечение граждан об общем благе! Но чтобы не потерять Монтереджони, сиенцы подчинились требованиям флорентийцев и те заключили с ними мир, получив замок Монтальчино. [169]

56. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ ЗАНЯЛИ ЗАМКИ ПОДЖИБОНСИ И МОРТЕННАНУ ⁵⁶

В этом же году, после того как славное флорентийское войско покинуло сиенское контадо, Флоренции сдался по соглашению замок Поджибонси, а замок Мортеннана, принадлежавший роду Скварчалупи, был захвачен с помощью силы и хитрости, потому что взбунтовался против Флоренции. Первыми ворвавшиеся в него флорентийцы были навечно освобождены от уплаты налогов.

57. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ РАЗБИЛИ ВОЙСКО ВОЛЬТЕРРАНЦЕВ И С БОЕМ ВЗЯЛИ ИХ ГОРОД

Оставив Поджибонси и не заходя во Флоренцию, войско подошло к городу Вольтерра, занятому гибеллинами, и разорило окрестные поля и виноградники, собираясь затем вернуться домой, ибо Вольтерра — одна из самых сильных крепостей в Италии. Но Богу было угодно даровать флорентийцам неожиданную и блестящую победу: завидев у городских ворот противника, вольтерранцы собрали всех боеспособных граждан и довольно храбро и самонадеянно сделали беспорядочную вылазку, не имея определенного плана командования. Они напали на флорентийцев с большим ожесточением и благодаря тому, что наступали с возвышенного места, нанесли им значительный урон. Но доблестный флорентийский народ отважно выдержал натиск, а там флорентийская конница подоспела ему на помощь и поднялась на холм, где шло сражение с вольтерранцами, так что они не выдержали атаки, дрогнули и обратились вспять. Вольтерранцы стали спасаться бегством через открытые городские ворота, а смешавшиеся с ними флорентийцы в пылу боя и погони тоже попали внутрь. Видя отступающие толпы своих сограждан, городская стража также бросила ворота и пустилась наутек, так что все прибывавшие флорентийцы захватили ворота и верхние укрепления. Вступив в город, они не встретили никакого сопротивления, напротив, им навстречу вышел епископ ⁵⁷ с духовенством, устроившие крестный ход в сопровождении простоволосых женщин, взывавших о пощаде и мире. Поэтому флорентийцы не допустили грабежей, убийств и других притеснений жителей Вольтерры, а удовольствовались тем, что поменяли в нем власть и выслали оттуда гибеллинских вождей. Это было в августе 1254 года, в правление мессера Гвискардо да Пьетрасанта.

58. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ ВЫСТУПИЛИ ПРОТИВ ПИЗЫ И ПИЗАНЦЫ ПОДЧИНИЛИСЬ ИХ ТРЕБОВАНИЯМ

Преобразовав порядки города Вольтерры по своему усмотрению, победоносное войско флорентийцев, не заходя домой, двинулось на Пизу. Слух о флорентийских победах и о падении укрепленной Вольтерры сильно напугал пизанцев, и они отправили навстречу [170] флорентийскому войску своих послов с ключами от города в знак покорности, чтобы угодить флорентийцам и заключить с ними мир. Те выставили следующие условия: флорентийцы навечно освобождаются от уплаты пошлин в Пизе и не платят никаких налогов на ввозимый или вывозимый из Пизы по суше или по морю товар; пизанцы принимают флорентийские меры веса, длины тканей и лигатуру монеты; они обязуются не вступать с Флоренцией в конфликты и войны и не оказывать явной или тайной поддержки ее врагам. В подтверждение мира флорентийцы просили уступить им город Пьомбино или замок Рипафратта. Последнее требование сильно опечалило пизанцев, особенно удручала их потеря порта Пьомбино, но отказать они тоже не имели возможности. Тогда некий пизанец по имени Вернагалло сказал: "Если нам нужно обмануть флорентийцев, сделаем вид, что мы больше дорожим Рипафраттой, чем Пьомбино, тогда они выберут то, что для нас хуже, и чтобы досадить Лукке возьмут Рипафратту". Так оно и вышло, флорентийцы получили Рипафратту и вскоре подарили ее жителям Лукки. Для Флоренции это было невыгодно, потому что, располагая Пьомбино, морским портом и властью в Вольтерре, она могла чрезвычайно возвыситься. Чтобы упрочить договор, пизанцы выдали флорентийцам пятьдесят заложников из лучших семейств Пизы, которые прибыли во Флоренцию. Но спустя некоторое время мир был нарушен.

После этих славных деяний доблестное флорентийское войско с почетом и триумфом возвратилось на родину. Было это в сентябре 1254 года, при подеста мессере Гвискардо да Пьетрасанта из Милана. Этот год флорентийцы прозвали победным, потому что все поставленные цели были достигнуты войском с успехом и честью. Прервем теперь рассказ о Флоренции и упомянем вкратце о событиях, происшедших в это время в других местах.

59. КАК ВЕЛИКИЙ ХАН ТАТАРСКИЙ ПРИНЯЛ ХРИСТИАНСТВО И ПОСЛАЛ СВОЕ ВОЙСКО ВО ГЛАВЕ С БРАТОМ НА САРАЦИН В СИРИЮ

В 1254 году племянник татарского хана и императора Хоккаты Маньо, поддавшись уговорам и наставлениям армянского царя Айтона, принял крещение и вместе с этим царем отправил своего брата Алоона на отвоевание Святой земли для христиан, дав ему огромное войско из конных татар. Это войско вторглось в Персию и разгромило багдадского халифа (то есть сарацинского папу), захватив его в плен и заняв город Багдад ⁵⁸, в древности именовавшийся Вавилоном Великим. Халифа поместили в его сокровищницу, где он собрал множество золота, серебра и драгоценных камней, так что богаче ее не было в мире, но из скупости не позаботился обзавестись солдатами, рыцарями и [171] войском для защиты своих богатств. Поэтому татарский полководец сказал ему, чтобы он питался собранными сокровищами и другой еды не просил, и халиф умер от голода среди стольких богатств. Это произошло в 1256 году. Затем Алоон вместе с армянским царем спустился в Сирию, завоевал Алеппо, Дамаск и Антиохию, принадлежавшие сарацинам. Султан Алеппский попал в плен и вся его страна подверглась опустошению. Это было в 1260 году. Но Иерусалим не был завоеван, потому что татарский вождь получил известие, что его брат, хан Маньо, умер. Поэтому Алоон вернулся домой, чтобы стать великим ханом, то есть, по-нашему, императором, и покинул Святую Землю.

60. О НАЧАЛЕ ПЕРВОЙ ВОЙНЫ МЕЖДУ ГЕНУЭЗЦАМИ И ВЕНЕЦИАНЦАМИ

В 1256 году у города Аккры в Сирии вспыхнула война между венецианцами и генуэзцами вследствие того, что обе коммуны вступили в соперничество и желали обладать крепостью Сен-Жан д'Акр. Эта война принесла много несчастий, о чем мы вскоре расскажем. Генуэзцы одержали верх над венецианцами в этой распре, но через два года, в 1258 году, когда в Аккре находился генуэзский флот из пятидесяти галер и четырех кораблей, венецианская армада нанесла ему поражение и отбила двадцать четыре галеры, причем погибли тысяча семьсот генуэзцев. После этого венецианцы снесли генуэзскую улицу и великолепную башню Монджойя, а камни от нее увезли в Венецию. Их флотом командовал один из членов рода Корино.

61. КАК ГРАФ ГВИДО ГВЕРРА ИЗГНАЛ ИЗ АРЕЦЦО ГИБЕЛЛИНОВ И КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ ДОБИЛИСЬ ИХ ВОЗВРАЩЕНИЯ ТУДА

В 1255 году флорентийцы воевали на стороне орвьетанцев против Витербо и его соседей-гибеллинов, сохранявших верность империи и Манфреду. Они послали им на помощь пятьсот рыцарей во главе с графом Гвидо Гверра из рода графов Гвиди, и когда он прибыл в Ареццо со своей конницей, то без спроса и разрешения флорентийской коммуны изгнал из города гибеллинскую партию, хотя у аретинцев был с Флоренцией мир. Флорентийский народ разгневался на графа и выступил под Ареццо. Войско пробыло там до тех пор, пока город не был сдан, гибеллины впущены обратно, а граф уехал. Но сначала он потребовал от аретинцев двенадцать тысяч лир, которые коммуна Ареццо была вынуждена занять у флорентийцев; не знаю, вернули ли их впоследствии. Подеста во Флоренции в это время был мессер Аламанно делла Торре из Милана. [172]

62. КАК ПИЗАНЦЫ НАРУШИЛИ МИР И КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ РАЗБИЛИ ИХ У ПОНТЕ АЛЬ СЕРКЬО

В 1256 году, когда подеста еще был упомянутый мессер Аламанно пизанцы, разжигаемые и подстегиваемые королем Манфредом, нарушили мирный договор, заключенный ими с Флоренцией и Луккой, и напали на замок Понте аль Серкьо в луккском контадо. Флорентийцы поспешили на помощь Лукке и на выручку замка; пизанцы были разбиты союзниками и потеряли множество убитых. Более трех тысяч из них попали в плен, и очень многие утонули в реке Серкьо. После этого флорентийцы двинулись на Пизу и дошли до Сан Якопо в Вальдисеркьо, где срубили огромную сосну, а на пне стали чеканить золотые флорины ⁵⁹. Выбитые там монеты имели для памяти особый знак в виде трилистника или небольшого деревца под ногами у святого Иоанна. До наших дней дошло немало таких флоринов. Потерпев поражение и убедившись, что они находятся в безвыходном положении, пизанцы заключили мир с флорентийцами и лукканцами, уступив всем их условиям. Среди прочего, по просьбе жителей Лукки и из тех соображений, чтобы освободить побережье Мутроне для своих товаров, флорентийцы потребовали у пизанцев, занимавших замок Мутроне, поступить с ним по своему усмотрению — разрушить или оставить — как решит народ Флоренции. Тем пришлось пообещать и это. Совет народных старейшин устроил тайное совещание по этому вопросу и постановил разрушить Мутроне, о чем на следующий день полагалось объявить в народном собрании. Пизанцы же опасались, как бы флорентийцы не захотели сохранить замок во власти Лукки, и с тем секретно послали во Флоренцию одного доверенного согражданина, снабдив его деньгами для содействия благоприятному исходу. Тот разыскал во Флоренции самого известного и влиятельного в народе из старейшин-анцианов (это был Альдобрандино Оттобони, свободный пополан из квартала Сан Фиренце) и скрытно предложил ему через своего друга четыре тысячи золотых флоринов и даже больше, если он возьмется поспособствовать тому, чтобы Мутроне был разрушен. Достойный анциан Альдобрандино, выслушав это предложение, не поддался алчности и корыстолюбию, но поступил, как честный и добропорядочный гражданин. Понимая, что решение, принятое им и другими старейшинами накануне, будет на руку пизанцам, то есть может принести вред Флоренции и Лукке, он снова пришел на совет и, не упоминая о предложенной ему сделке, привел ряд убедительных и важных доводов в пользу противного решения, то есть за то, чтобы не разрушать Мутроне. Так флорентийцы и поступили. Подумай, читатель, о добродетели этого гражданина, который, не располагая большим богатством, проявил столь великую воздержность и преданность своей коммуне, что сравнялся с доблестным римлянином Фабрицием, отвергшим сокровища самнитов ⁶⁰. Должно лелеять память о его достоинствах, дабы оставить образец для наших сегодняшних и будущих [173] сограждан, как надо хранить верность коммуне и предпочитать добрую славу преходящему богатству. По Божьему изволению Альдобрандино вскоре скончался, окруженный всеобщим благоговением за свои доблестные деяния на пользу народа, и коммуна из благодарности почтила его останки и его память, соорудив на общий счет в церкви святой Репараты надгробие, возвышающееся там над всеми остальными. В этой гробнице со всеми почестями похоронили его прах, а на памятнике вырезали следующие стихи:

"Fons supremus Aldobrandinus amoenus
Ottoboni natus, ad bona cuncta datus" ⁶¹.

После поражения народа при Монтаперти, когда во Флоренцию вернулись гибеллины, партийные страсти побудили кое-кого из них посягнуть на эту могилу и извлечь из нее погребенное за три года перед тем тело. Его протащили по городу и бросили в сточную канаву. Такова изменчивая судьба, подвергнувшая эти останки столь незаслуженному ими поруганию после таких почестей, которых Альдобрандино удостоился при жизни и посмертно. Но в сравнении с его доброй славой и добродетельными поступками, которых коварная фортуна не может опорочить, глумление над его останками лишь венчает сияние его имени, а позор и скверна падут на голову его нечестивых обидчиков.

63. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ В ПЕРВЫЙ РАЗ РАЗРУШИЛИ ЗАМОК ПОДЖИБОНСИ

В 1257 году, когда подеста во Флоренции был Маттео да Кореджо из Пармы, флорентийцы возымели подозрения против замка Поджибонси, которые были на стороне империи и гибеллинов и в союзе с сиенцами, в то время враждовавшими с Флоренцией. Флорентийцы внезапно обрушились на замок и, заняв город, собирались снести стены и укрепления. Тогда жители замка, составлявшие довольно большую силу, пришли во Флоренцию просить у коммуны пощады, в знак унижения повязав петли на шею. Но просьба их не была уважена, и флорентийцы разрушили замок до основания.

64. ОТСТУПЛЕНИЕ О ВЕЛИКОМ ЧУДЕ, ЯВЛЕННОМ ТЕЛОМ ХРИСТОВЫМ В ГОРОДЕ ПАРИЖЕ

В это время, когда во Франции правил добрый король Людовик, там произошло великое чудо, которое явило тело Христово. Священник одной часовни неподалеку от королевских апартаментов отправлял святые таинства, и на виду у всех, по воле Божьей, вместо святого причастия на руках у него оказался младенец прелестного вида.[174] Бывшие свидетелями этого присутствующие просили священника не сходить с места, пока не пошлют за королем Людовиком, чтобы он мог увидеть чудо. Священнослужитель так и сделал, и многие люди могли убедиться в происшедшем своими глазами. Когда о том сообщили Людовику и пригласили его посетить часовню, он ответил: "Пусть смотрят те, кто сомневается, я же вижу это в моем сердце". Короля очень хвалили за этот ответ, изобличающий мудрость и глубокую веру.

65. О ТОМ, КАК НАРОД ФЛОРЕНЦИИ ВПЕРВЫЕ ИЗГНАЛ ГИБЕЛЛИНОВ И О ПРИЧИНАХ ЭТОГО

В 1258 году, когда подеста во Флоренции был мессер Якопо Бернарди ди Порко, в конце июля род Уберти и следовавшие за ними гибеллины, по наущению Манфреда, задумали свергнуть народное правление в городе, потому что, по их мнению, оно было на руку гвельфам. Когда заговор был открыт народом и зачинщики призваны к ответу синьорией, они не пожелали предстать перед судом, а вместо того жестоко избили и изранили челядь подеста. Тогда народ вооружился, напал на жилища Уберти, что были на нынешней площади дворца приоров, и убил Скьяттуццо дельи Уберти и многих из их удальцов и слуг. При этом были схвачены Уберто Каини дельи Уберти и Манджа дельи Инфангати, которые сами признались на сходке в заговоре, и им отсекли головы в Орто Сан Микеле. Остальные Уберти и другие гибеллинские семейства покинули Флоренцию. Имена знатных гибеллинов, отправившихся в изгнание, следующие: Уберти, Фифанти, Гвиди, Амидеи, Ламберти, Сколари, некоторые Абати, Капонсакки, Мильорелли, Солданьери, Инфангати, Убриаки, Тедальдини, Галигари, делла Пресса, Амьери, да Черсино, Раццанти и другие семьи пополанов и бывших грандов — всех невозможно перечислить, а также нобили контадо. Они нашли себе приют в Сиене, которая враждовала с Флоренцией и была во власти гибеллинов. Многочисленные дома и башни гибеллинов во Флоренции были разобраны и из их камней сложили городскую стену за Сан Джорджо Ольтрарно, сооружение которой началось во время войны с сиенцами. В сентябре этого года по приказу народа Флоренции был схвачен аббат Валломброзы, член знатного рода Беккерия из Павии в Ломбардии. Его обвинили в том, что он готовил измену в пользу высланных гибеллинов, под пыткой заставили сознаться и недостойным образом обезглавили под крики толпы на площади Святого Аполлинария, не обращая внимания на его достоинство и священнический сан. За это папа отлучил от церкви коммуну и флорентийцев, а те из них, кто проезжал через Ломбардию, подвергались великому ущербу и притеснениям от коммуны Павии, где жил аббат и его родственники. По слухам, на самом деле святой отец не был ни в чем виноват, хотя и принадлежал к роду закоренелых [175] гибеллинов ⁶². Мудрецы утверждали, что этот греховный проступок, как и другие преступные бесчинства народа, послужили причиной того, что Господь в виде кары попустил свершиться возмездию и разгрому флорентийского народа в битве при Монтаперти, о чем мы расскажем ниже. Стоявший у власти во Флоренции народ слишком кичился своими великими и дерзкими начинаниями, хотя часто действовал необдуманно, но в одной вещи нельзя отказать его правителям: в полной преданности и верности коммуне. Поэтому один из старейшин, который подобрал и отправил в свое имение решетку от львиной клетки ⁶³, валявшуюся в грязи на площади Сан Джованни, был присужден к уплате штрафа в тысячу лир как расхититель имущества коммуны.

66. КАК АРЕТИНЦЫ ЗАХВАТИЛИ И РАЗРУШИЛИ КОРТОНУ

В 1259 году подеста Ареццо мессер Стольдо Джакоппи де'Росси из Флоренции, человек доблестный и мудрый, возглавил поход аретинцев, которые ночью взобрались по лестницам на стены Кортоны. Эта сильная крепость была потеряна жителями из-за беспечности, и аретинцы разрушили стены и укрепления, а обитателей сделали своими подданными. Флорентийцев, которые были в союзе с Кортоной, это известие сильно опечалило, и они объявили аретинцам, что считают мир нарушенным.

67. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ ВЗЯЛИ И РАЗРУШИЛИ ЗАМОК ГРЕССА

По указанной причине в феврале этого года флорентийцы выступили против замка Гресса в Казентино, принадлежавшего епископу Ареццо и укрепленному двумя рядами стен. Замок был взят приступом и разорен. Подеста Флоренции был тогда мессер Данезе Кревелли из Милана.

68. КАК НАРОД ФЛОРЕНЦИИ ЗАХВАТИЛ ЗАМКИ ВЕРНИЮ И МАНГОНУ

По возвращении войска оно тотчас же отправилось против замка Верния, принадлежавшего графам Альберти. Осажденный замок был взят и разрушен, а затем флорентийцы заняли замок Мангону и привели его жителей и вассалов к присяге флорентийскому народу и коммуне, которой они ежегодно должны были уплачивать в храме Сан Джованни определенный налог. Все эти действия были предприняты потому, что у малолетнего графа Алессандро, законного хозяина [176] замков, отнял их его родственник и гибеллин граф Наполеоне, охранявший эти замки от народа Флоренции и вступивший с флорентийцами в войну. Поэтому народ отстоял их вышеописанным способом, а впоследствии, когда гвельфы вернулись но Флоренцию, снова ввел во владение графа Алессандро. Тот, не желая быть сыном неблагодарности, оставив за собой пожизненное право пользования, подарил их гвельфской партии Флоренции при том условии, если его сыновья Нероне и Альберто умрут, не оставив законных наследников мужского пола. Это произошло в 1273 году.

69. ОТСТУПЛЕНИЕ О ПРОИСШЕСТВИЯХ ПРИ НАРОДНОМ ПРАВЛЕНИИ ВО ФЛОРЕНЦИИ

Во время флорентийского народовластия коммуна получила в подарок великолепного и могучего льва, помещенного в клетке на площади Сан Джованни. По небрежности хранителя лев выбрался из клетки и бродил по городу, который был охвачен ужасом. Лев оказался в Орто Сан Микеле и тут ему в лапы попал маленький мальчик, единственный сын одной вдовы, которая осталась чревата им, когда ее муж умер. В отчаянии женщина бросилась с великим плачем на льва и выхватила мальчика из его когтей, причем зверь не причинил никакого вреда ни сыну, ни матери, а только взглянул на нее и остановился. Трудно сказать, почему так получилось, то ли здесь дело в благородной природе льва, то ли судьба желала сохранить жизнь мальчику, чтобы он вырос и отомстил за отца, как оно и случилось, и его стали звать Орландуччо дель Леоне ди Кальфетте ⁶⁴. Примечательно, что при народоправстве, как и до него, и длительное время после, граждане Флоренции вели весьма умеренный образ жизни, употребляли простую пищу, не знали больших расходов и были воспитаны во многих простых и грубых обычаях и вкусах. Сами они и их жены одевались в толстые сукна, ходили в неподбитых кожухах, на голове носили колпаки, обувались, как правило, в сапоги, а женщины носили обувь без украшений. Самые богатые красовались в узких юбках из грубой пурпурной саржи, доставлявшейся из Ипра или Кана, подпоясывались по-старинному кожаным ремнем, а сверху надевали плащ, подбитый беличьим мехом, с накидкой, чтобы укрывать голову. Публичные женщины одевались сходным образом в платья из грубого зеленого сукна, производившегося в Камбрэ. Обыкновенные размеры приданого достигали ста лир, сумма в двести или триста лир в те времена казалась безумным расточительством, и большинство девиц выходило замуж, достигнув двадцати и более лет. Тогдашние флорентийцы имели простую одежду и понятия, зато они были добросердечны и преданы друг другу и обществу, так что, не будучи богатыми и утонченными, как в наши дни, сумели совершить куда более великие и доблестные деяния, чем наши современники. [177]

70. КАК ГРЕЧЕСКИЙ ИМПЕРАТОР ПАЛЕОЛОГ ОТНЯЛ КОНСТАНТИНОПОЛЬ У ВЕНЕЦИАНЦЕВ И ФРАНЦУЗОВ

В 1259 году Константинополь, захваченный французами и венецианцами и находившийся под властью императора Балдуина из фландрского дома, был взят греческим императором Палеологом с помощью генуэзцев, которые предоставили ему свои галеры и флот, чтобы досадить своим врагам, венецианцам. Французы, венецианцы и все латиняне были изгнаны оттуда и больше уже не смогли вернуть себе власть, а генуэзцев Палеолог щедро одарил и предоставил им для жительства местность Перу в окрестностях Константинополя, на ответвлении пролива ⁶⁵. Он не пожелал доверить им, как и прочим латинянам, укрепленный квартал внутри Константинополя.

71. О ЖЕСТОКОЙ БИТВЕ МЕЖДУ КОРОЛЯМИ ВЕНГРИИ И БОГЕМИИ

В 1260 году, в разгар великой распри между королями Венгрии и Богемии из-за пограничных земель, венгерский король вторгся в Богемию с более чем восьмидесятитысячным конным войском, состоявшим из венгров, куманов, брахов и аланов, преимущественно язычников. Король Богемии выступил ему навстречу с сотней тысяч всадников, но следует заметить, что всякий, кто оседлал подкованную или неподкованную лошаденку, причисляет себя к рыцарям, в указанном же войске едва насчитывалось семь тысяч добрых коней, покрытых железной кольчугой. На рубеже двух королевств началась решительная битва и от топота множества лошадей поднялась такая пыль, что средь бела дня небо потемнело и воины не могли отличать друг друга. Наконец венгерский король получил тяжелое ранение, венгры обратились в бегство и говорят, что четырнадцать тысяч из них утонуло при переходе реки, преграждавшей им путь ⁶⁶. После сражения король Богемии вторгся в Венгрию, и тут ему навстречу вышли послы с мирными предложениями. Спорные земли были объединены, и заключенный мир скреплен брачным союзом.

72. КАК СВИРЕПЫЙ ТИРАН ЭЦЦЕЛИНО ДА РОМАНО БЫЛ РАЗБИТ КРЕМОНЦАМИ И УМЕР В ЗАТОЧЕНИИ

В этом же, 1260 году Эццелино из тревизского замка Романо с полутора тысячами рыцарей отправился завоевывать Милан и у моста Кашано на реке Адда, в миланском контадо, потерпел поражение от маркиза Паллавичини и кремонцев. Эццелино был ранен и попал в плен, где и умер от ран. Его похоронили с почестями в замке Сольчино. Ему было предсказано, что он умрет в одном из замков падуанского контадо, под названием Башано, которого он сторонился. Будучи ранен, Эццелино спросил, как называется это место, и, услышав имя Кашано, [178] сказал: "Кашано, Башано — все едино", считая себя обреченным. Это был самый жестокий и подозрительный тиран из всех, когда-либо известных в христианском мире. Он происходил из знатного рода Романо и длительное время самовластно управлял всей Тревизской Маркой, Падуей и значительной частью Ломбардии. Эццелино истребил множество падуанских граждан из самых лучших семейств, многих велел ослепить, отнял у них имения и пустил по миру. Иные погибли от ужасных пыток и истязаний, а однажды он предал огню сразу одиннадцать тысяч падуанцев, и на том месте, где пролилась их невинная кровь, вследствие чудесного знамения никогда больше не росла трава. Под видом сурового и бесчинного правосудия Эццелино совершил много зол и стал бичом Тревизской Марки и Ломбардии, ниспосланным в наказание за их неблагодарность. Но в конце концов по Божьему произволению он был сокрушен и поражен более слабым противником, войско его рассеялось, а власть и потомство пресеклись.

73. ОБ ИЗБРАНИИ РИМСКИМ КОРОЛЕМ КОРОЛЯ КАСТИЛИИ, А ТАКЖЕ РИЧАРДА, ГРАФА КОРНУЭЛЬСКОГО

В этом же году флорентийцы отправили послов к королю Альфонсу Испанскому, который давно соперничал с графом Корнуэльским Ричардом, братом английского короля, за императорскую корону, потому что три курфюрста избрали его, а остальные Ричарда. Поскольку Богемское королевство было поделено между двумя претендентами на его престол, каждый из них поддерживал одного из императоров. Эта распря продолжалась много лет, но римская церковь склонялась более к Альфонсу Испанскому, который мог покарать гордыню Манфреда и сломить его господство. Поэтому флорентийские гвельфы хотели склонить его к походу в Италию, обещая оказать ему помощь, если он встанет на сторону гвельфской партии. Послом был назначен сер ⁶⁷ Брунетто Латини, человек мудрый и весьма уважаемый. Но, прежде чем посольство двинулось в путь, флорентийцы потерпели поражение при Монтаперти, а король Манфред забрал великую силу по всей Италии, церковная же партия очень ослабла. Поэтому Альфонс Испанский перестал помышлять об императорской короне, да и Ричард Английский не предпринял ничего для ее захвата.

74. КАК ИЗГНАННЫЕ ИЗ ФЛОРЕНЦИИ ГИБЕЛЛИНЫ ПОСЛАЛИ ЗА ПОМОЩЬЮ К КОРОЛЮ МАНФРЕДУ В АПУЛИЮ

Высланные из Флоренции гибеллины находились в Сиене, но от сиенцев помощи им не было почти никакой, потому что их силы были несравнимы с могуществом флорентийцев. Тогда гибеллины порешили отправить посольство в Апулию, к королю Манфреду, и просить его [179] о помощи. В посольство входили самые знатные и влиятельные из них, но время шло, а Манфред не отпускал их, хотя из-за своих многочисленных забот так и не выслушал их прошения. В конце концов, когда послы собрались уезжать, не дождавшись королевской милости, и пришли проститься с Манфредом, тот обещал выделить им на подмогу сто немецких рыцарей. Это предложение сильно смутило послов и они стали советоваться, как отвечать Манфреду. Они были готовы отказаться от столь ничтожной помощи, стыдясь вернуться с таким отрядом в Сиену, потому что надеялись получить хотя бы тысячи полторы рыцарей. Тогда мессер Фарината дельи Уберти сказал: "Не стоит падать духом и отвергать его помощь, даже столь незначительную. Пусть только соизволит дать им свое знамя, а мы, вернувшись в Сиену, поднимем его в таком месте, что ему придется помогать всерьез". Так и случилось. По совету мудрого мессера Фаринаты послы приняли предложение Манфреда и почтительно просили его вручить командиру [180] немцев свой стяг, что и было сделано. Посольство, вернувшееся с таким смехотворным результатом, было встречено сиенцами с презрением, а флорентийские выходцы были сильно обескуражены, ибо ожидали от Манфреда гораздо более явной помощи и поддержки.

75. КАК НАРОД И КОММУНА ФЛОРЕНЦИИ СОБРАЛИ БОЛЬШОЕ ОПОЛЧЕНИЕ И ПОДСТУПИЛИ К ВОРОТАМ СИЕНЫ ВМЕСТЕ СО СВОИМ КАРОЧЧО

В мае 1260 года народ и коммуна Флоренции снарядили всеобщее ополчение против Сиены и придали ему кароччо. Надо сказать, что это кароччо, принадлежавшее флорентийской коммуне и народу, представляло собой четырехколесную повозку, сплошь окрашенную в алый цвет, к которой были прикреплены два высоких древка, и на них развевался большой штандарт коммуны с ее бело-алым гербом. Это знамя и посейчас можно видеть в церкви Сан Джованни. В кароччо запрягали двух могучих быков, укрытых алой попоной, и быки, предназначенные лишь для указанной цели, содержались в приюте Пинти, а их погонщик был освобожден от коммунальных тягот. В старину кароччо служило для празднеств и почетных церемоний, а когда войско выступало на войну, соседние графы и рыцари выкатывали его из здания Сан Джованни на площадь Нового рынка и, установив там у специально обтесанного под кароччо камня, вручали его народу. В походе им управляли пополаны, и охрану кароччо доверяли самым достойным, доблестным и крепким горожанам из пехотинцев, потому что оно было оплотом всех народных сил.

При объявлении похода за месяц до выступления в проеме ворот Святой Марии, на одном из концов Нового рынка, подвешивали колокол, беспрерывно звонивший днем и ночью. Это означало великодушное предупреждение неприятеля, чтобы он приготовился к битве. Кто назвал колокол Мартинеллой, а кто — ослиным колоколом. Когда войско флорентийцев выступало в поход, колокол снимали и устанавливали на особом деревянном помосте, перевозимом на колеснице. Звук колокола сопровождал движение войска. Двумя этими дивами — кароччо и колоколом — тешили свое державное тщеславие наши предки времен первого народовластия, когда ходили на войну. Теперь оставим этот предмет и вернемся к рассказу о том, как флорентийцы выступили в поход на Сиену. Они заняли замки Виккьо, Меццано и Кашоле, принадлежавшие сиенцам, и разбили свой лагерь близ Сиены, у входа в монастырь святой Петрониллы. Рядом с лагерем, на небольшом возвышении, хорошо заметном из города, соорудили башню, где поместили колокол. Чтобы досадить сиенцам, сверху башню наполнили землей и в ознаменование победы посадили на ней масличное дерево, сохранившееся до наших дней. Случилось так, что во время осады выходцы из [181] Флоренции однажды как следует накормили немцев, присланных Манфредом, и хорошенько напоили их вином, а когда те опьянели, подговорили их под горячую руку вооружиться и сесть на коней, чтобы напасть на флорентийский стан, обещая им подарки и двойное жалованье. Это было нарочно подстроено умными людьми по совету Фаринаты дельи Уберти, высказанному им еще в Апулии. Разгоряченные вином немцы очертя голову бросились вон из Сиены и храбро напали на лагерь флорентийцев. Так как атака была неожиданной и застигла последних врасплох, потому что они ни во что не ставили противника, немцы, несмотря на свою малочисленность, нанесли осаждавшим большой урон. Многих пополанов и рыцарей при этом внезапном натиске охватила паника, и они обратились в бегство, полагая, что нападавших было много. Но в конце концов флорентийцы опамятовались и схватились с немцами, так что после боя никто из участников вылазки не уцелел — все легли замертво, а Манфредово знамя флорентийцы проволокли по лагерю, как трофей, а потом увезли домой, ибо войско вскоре вернулось во Флоренцию.

76. КАК СИЕНЦЫ И ИЗГНАННЫЕ ИЗ ФЛОРЕНЦИИ ГИБЕЛЛИНЫ ПОЛУЧИЛИ В ПОДКРЕПЛЕНИЕ ОТ КОРОЛЯ МАНФРЕДА ВОСЕМЬСОТ НЕМЦЕВ ВО ГЛАВЕ С ГРАФОМ ДЖОРДАНО

Сиенцы и выходцы из Флоренции убедились, что стойкости флорентийцев не хватило даже против столь небольшого отряда немецких рыцарей, поэтому они решили, что с более сильным войском наверняка одержат победу. Тотчас же позаботились они о надлежащих средствах и заняли у торговой компании Салимбене двадцать тысяч золотых флоринов под залог крепости Тентеннана и других замков коммуны. С этими деньгами отправили новое посольство в Апулию, к королю Манфреду, с известием о том, что малочисленный отряд его рыцарей с присущей им отвагой и доблестью напал на все флорентийское ополчение и значительную часть неприятеля обратил в бегство. И если бы нападающих было больше, они взяли бы верх, но из-за своей немногочисленности все они полегли в битве, а королевское знамя подверглось поруганию и демонстрировалось как трофей в лагере и во Флоренции. К этому послы прибавили другие доводы, которые могли подействовать на Манфреда. Выслушав их, король опечалился и отчасти на деньги сиенцев, составившие половину жалованья за три месяца, отчасти за свой счет направил в Тоскану своего маршала, графа Джордано, с восемьюстами немецкими рыцарями. В сопровождении послов они прибыли в Сиену на исходе июля 1260 года. С приходом этого отряда позиции сиенцев и других гибеллинов сильно укрепились, поэтому он был встречен с великой радостью. Сиенцы немедленно снарядили поход против замка Монтальчино, находившегося под покровительством [182] флорентийской коммуны. Они призвали к себе на помощь пизанцев и других тосканских гибеллинов, так что вместе с сиенскими всадниками с выходцами из Флоренции, с немцами и прочими союзниками в Сиене насчитывалось восемнадцать сотен рыцарей, главную силу среди которых составляли немцы.

77. КАК ВЫСЛАННЫЕ ИЗ ФЛОРЕНЦИИ ГИБЕЛЛИНЫ ЗАМЫСЛИЛИ ИЗМЕНУ И ОБМАН ФЛОРЕНТИЙСКОГО НАРОДА И КОММУНЫ

Флорентийские выходцы, стараниями которых король Манфред отрядил графа Джордано с восемьюстами немцев, только о том и помышляли, как бы им выманить флорентийцев в поле, потому что немецким рыцарям было уплачено лишь за три месяца. Из них полтора уже прошло, пока они проделали путь из Апулии, но денег у гибеллинов больше не было и они не рассчитывали получить их от Манфреда. По истечении условленного срока немцы должны были возвратиться в Апулию и тогда изгнанникам угрожал крах. Они решили, что тут не обойтись без военной хитрости, и поручили придумать такое средство мессеру Фаринате дельи Уберти и мессеру Герардо Чичча де'Ламберти. Те измыслили послать двух хитроумных францисканских монахов вестниками к народу Флоренции, но прежде свели их с девятью влиятельнейшими сиенскими гражданами. Сиенцы прикинулись перед монахами, будто им опостылела власть мессера Провенцано Сальвани, вождя сиенского народа, так что они, мол, за десять тысяч золотых флоринов сдали бы город флорентийцам. Для этого флорентийцы должны были прийти с большим войском как бы для помощи Монтальчино и остановиться на реке Арбии, а там изменники и их друзья, дескать, откроют перед ними ворота Санто Вито, что на улице Ареццо. Монахи — исполнители этого обманного поручения прибыли во Флоренцию с письмами и печатями сиенцев, явились к народным старейшинам и сообщили им, что имеют важное дело, затрагивающее честь народа и коммуны Флоренции, но настолько секретное, что доложить о нем они могут лишь нескольким лицам под присягой неразглашения. Анцианы избрали из своей среды Спедито от ворот Сан Пьеро, человека большого размаха и честолюбия, одного из народных заправил, а с ним мессера Джанни Калканьи ди Ваккеречча, которые поклялись на алтаре хранить все в тайне. Тогда францисканцы рассказали о своем поручении и представили упомянутые письма. Двое анцианов, движимые скорее собственным желанием, чем основательными доказательствами, приняли предложение на веру и не откладывая отыскали десять тысяч флоринов, чтобы они были под рукой. Затем они созвали народ и грандов на сходку и объявили, что необходимо выступить против Сиены, чтобы помочь Монтальчино, причем требуется более многочисленное войско, чем сражавшееся в мае прошлого года, у святой [183] Петрониллы. Нобили из главных гвельфских семейств Флоренции и граф Гвидо Гверра, не подозревавшие о ложном договоре, но разбиравшиеся в военном деле лучше пополанов, считали новый поход чрезвычайно опасным. Они знали, что в Сиену прибыл новый отряд немцев, и помнили о растерянности народа, подвергшегося нападению ста немецких рыцарей во время прошлого похода. Чувствуя, что горожане утратили боевой дух и не расположены больше воевать, нобили дали мудрый совет по вышеупомянутым причинам не собирать теперь ополчение. Они ссылались также на то, что проще всего поручить орвьетанцам помочь Монтальчино, и указывали, что немцы получили жалованье за три месяца, причем половина срока уже прошла. Не открывая военных действий, можно было бы подождать, пока их средства истощатся и они вернутся в Апулию, тогда сиенцам и флорентийским изгнанникам придется еще тяжелее, чем прежде. От имени всех нобилей выступал мессер Тегьяйо Альдобранди дельи Адимари, мудрый и доблестный рыцарь, пользовавшийся великим уважением, который не мог дать дурного совета. Вышеупомянутый анциан Спедито, человек весьма самоуверенный, по окончании речи мессера Тегьяйо стал довольно грубо упрекать его, говоря, что если ему боязно, пусть купит себе новые штаны. На это мессер Тегьяйо отвечал, что навряд ли тот отважится последовать за ним в гущу битвы, если настанет такая необходимость. После этих слов поднялся мессер Чече де'Герардини, собиравшийся поддержать мессера Тегьяйо, но анцианы воспретили ему говорить и установили штраф в сто лир тому, кто выступит против их воли. Рыцарь, однако, хотел уплатить эти деньги, чтобы высказаться против похода, но старейшины снова воспротивились и удвоили сумму штрафа. Все же и тут он желал заплатить, и так дошло до трехсот лир, но поскольку рыцарь все равно был намерен пожертвовать штрафом и говорить, вместо штрафа стали угрожать смертной казнью. Тогда он замолчал, а беспечный и возгордившийся народ избрал худшее, то есть незамедлительное выступление в поход.

78. КАК ФЛОРЕНТИЙЦЫ ВЫСТУПИЛИ НА ПОМОЩЬ МОНТАЛЬЧИНО И БЫЛИ РАЗБИТЫ ГРАФОМ ДЖОРДАНО И СИЕНЦАМИ ПРИ МОНТАПЕРТИ

Остановившись на роковом решении выступить в поход, народ Флоренции призвал на подмогу своих союзников; жители Лукки выставили ополчение и рыцарей, явились также отряды из Болоньи, Пистойи, Прато, Вольтерры, Сан Миньято, Санджиминьяно и Колле ди Вальдельса, которые были в союзе с коммуной и народом Флоренции. Во Флоренции было восемьсот всадников из граждан и более пятисот солдат. Войско собралось здесь и выступило в конце августа с большой помпой, с собой везли кароччо и колокол на особой повозке с [184] деревянным помостом, этот колокол назывался Мартинелла. В походе участвовали почти все пополаны, которые шли за своими значками, и во Флоренции не оставалось ни одного дома и ни одной семьи, не выставившей хотя бы одного воина, пешего или конного, а многие посылали двух и более, в меру своих возможностей. А когда они пришли в контадо Сиены и в определенном месте на реке Арбии называемом Монтаперти, встретились с присоединившимися там к ним отрядами Перуджи и Орвьето, в войске насчитывалось более трех тысяч всадников и более тридцати тысяч пехотинцев.

Пока флорентийцы готовились к битве, вышеупомянутые зачинщики ложной измены, находившиеся в Сиене, послали во Флоренцию новых монахов, чтобы обеспечить полный успех своего замысла; они хотели сговориться с некоторыми гибеллинами из грандов и пополанов, оставшимися в городе — те должны были отправиться с войском и, как только оно построится в боевые порядки, выбежать из рядов и перейти на их сторону, чтобы напугать флорентийцев, у которых, как они считали, было куда больше сил. Так и случилось. Когда войско выстроилось на холмах Монтаперти, возглавлявшие его премудрые старейшины, заключившие договор с изменниками, ожидали, что те откроют перед ними обещанные ворота. Один видный флорентийский пополан из сестьеры ворот Сан Пьеро, гибеллин по имени Раццанте угадал их тайные намерения и с согласия гибеллинов войска, посвященных в планы флорентийцев, решил проникнуть в Сиену. Он ускакал из лагеря, чтобы дать знать флорентийским выходцам, что в Сиене, как он думал, готовится предательство и что флорентийцы хорошо приготовились к битве, собрав много пехоты и конницы, поэтому осажденным не следовало бы вступать в сражение.

В Сиене он рассказал обо всем мессеру Фаринате и мессеру Герардо, измыслившим в свое время ложный договор об измене, и те ответили ему так: "Если ты разнесешь эти вести по городу и всех перепугаешь, мы погибли, но ты скажешь совсем другое, потому что не сразиться сейчас, когда с нами немцы, равносильно смерти, и тогда мы не сможем больше вернуться во Флоренцию. Для нас лучше потерпеть поражение и пасть в битве, чем снова отправиться бродить по свету". Итак, они решили попытать счастья и дать бой.

Раццанте обещал поступить так, как они его научили, и вместе с ними, надев на голову венок в знак радостных известий, подъехал верхом ко дворцу, где собрался весь народ Сиены вместе с немцами и союзниками; здесь он с сияющим лицом передал новости от гибеллинов и предателей в лагере: что там, дескать, царит беспорядок, вожди между собой в ссоре и, если решительно напасть на них, победа обеспечена. Ложные вести Раццанте были встречены криками народа: "К оружию! К оружию!". Немцы запросили двойную плату, которая была им обещана; их отряд построили перед вылазкой у ворот Сан Вито, которые якобы должны были сдать флорентийцам, отсюда же [185] двинулись другие рыцари и народ. В лагере ожидали, что перед осаждающими откроются ворота, но, увидев немецких и прочих всадников, вместе с народом приготовившихся к нападению, флорентийцы устрашились. Их смятение еще увеличилось, когда пешие и конные гибеллины, находившиеся в лагере, стали перебегать на сторону приближавшихся вражеских рядов, среди них были люди делла Пресса, Абати и многие другие. Однако флорентийцы и их союзники построились в боевые порядки и вступили в сражение, и, когда немцы всей своей мощью обрушились на флорентийскую кавалерию, в гуще которой развевался штандарт конницы коммуны, изменник мессер Бокка дельи Абати ⁶⁸, стоявший рядом с мессером Якопо дель Накка, мужем великой доблести из флорентийского рода Пацци, напал на него и мечом отсек руку, в которой тот держал штандарт. Сам он пал на том же месте. Потеря знамени, предательство и сила напора немцев так подействовали на рыцарей и народ, что через малое время они обратились вспять. Но поскольку флорентийская конница раньше узнала об измене, убитыми и пленными она потеряла всего 36 человек из именитых родов. Зато огромный урон был нанесен народу Флоренции, сражавшемуся в пешем строю, а также жителям Лукки и орбитанцам ⁶⁹, которые укрылись в замке Монтаперти, и все были захвачены. Более двух с половиной тысяч из них осталось на поле боя, а в плен было взято полторы тысячи пополанов из лучших семей Флоренции, из Лукки и прочих дружественных городов, принявших участие в сражении. Так был укрощен неистовый дух неблагодарного и надменного флорентийского народа; произошло это во вторник 4 сентября в 1260 г. Победителям достались кароччо, колокол Мартинелла и масса трофейного оружия. На этом закончилось первое народное правление во Флоренции, принесшее столько побед и почестей и длившееся десять лет.

79. КАК ПОСЛЕ ПОРАЖЕНИЯ ГВЕЛЬФЫ ПОКИНУЛИ ФЛОРЕНЦИЮ И ОТПРАВИЛИСЬ В ЛУККУ

Когда во Флоренцию пришло горестное известие о поражении и вернулись несчастные, избежавшие гибели, великий плач вознесся к небесам по всему городу, ибо во Флоренции не оставалось ни одной семьи, которая не потеряла бы хоть одного из своих членов убитым или пленным. То же самое происходило в контадо и в Лукке, а также у орбитанцев. Гвельфские вожди, как нобили, так и пополаны, вернувшиеся с поля битвы, и те, что были во Флоренции, боялись нападения сиенских изгнанников с немецкими отрядами, а мятежные и высланные гибеллины начали уже собираться в город. Поэтому без особых приготовлений и по собственной воле они вышли, скрепя сердце, из Флоренции в четверг 13 сентября 1260 года, захватив свои семьи, и [186] двинулись в Лукку. Вот основные фамилии гвельфов, оставивших Флоренцию: из сестьеры Ольтрарно — Росси, Нерли, часть Манелли, Барди, Моцци, Фрескобальди, а из наиболее заметных пополанов — Каниджани, Мальи, Макиавелли, Бельфределли, Орчолини, Альони, Ринуччи, Барбадори, Баттинченни, Содерини, Мальдури и Аммирати. Из Сан Пьеро Скераджо — нобили: Герардини, Лукардези, Кавальканти, Баньези Пульчи, Гвидалотти, Малиспини, Форабоски, Маньери, да Квона, Саккетти, Компьоббези; пополаны: Магалотти, Манчини, Бучелли делль'Антелла. Из сестьеры Борго — нобили: Буондельмонти, Скали Спини, Джанфильяцци, Джандонати, Бостики, Аччайоли, Альтовити, Чамполи, Бальдовинетти и другие. Из сестьеры Сан Бранкацио — нобили: Торнаквинчи, Веккьетти, часть из Пильи, Минербетти, Беккенуги, Бордони и другие. От Соборных ворот: Тозинги, Арригуччи, Альи, Сизи, Мариньолли, сер Брунетто Латини со своими и многие другие. От ворот Сан Пьеро — Адимари, Пацци, Висдомини и некоторые Донати, Сколари (кроме ветви делла Белла), Карчи, Гиберти, Гвидалотти ди Балла, Маццокки, Уччеллини, Боккатонде. Кроме них в изгнание отправилось множество других пополанов и грандов из всех сестьер. Этот поступок гвельфов следует считать весьма предосудительным, ибо город был сильно укреплен стенами и рвами, заполненными водой, и пригоден для длительной обороны. Но в наказание за грехи правосудие Божье неотвратимо и кого Господь желает погубить, того он лишает разумения. Гвельфы выступили в четверг, а в воскресенье, 16 сентября, флорентийские изгнанники, участвовавшие в битве при Монтаперти, вместе с графом Джордано и его немецкими отрядами и с другими гибеллинскими войсками Тосканы, обремененные трофеями, взятыми у флорентийцев и других тосканских гвельфов, беспрепятственно вошли в город. Без промедления они назначили подеста Флоренции от имени короля Манфреда Гвидо Новелло из рода графов Гвиди. Он вступил в должность с января на два года и вершил суд в старом народном дворце у Святого Аполлинария, на наружном крыльце. Через некоторое время он велел построить Гибеллинские ворота и провести через них дорогу, чтобы по этой улице, ведущей ко дворцу, можно было свободно въезжать и выезжать из города. Так он получил возможность ввести во Флоренцию верных ему людей из Казентино для городской и собственной охраны. И поскольку все это было сделано при гибеллинах, ворота и улица получили название Гибеллинских. Граф Гвидо привел всех оставшихся во Флоренции горожан к присяге на верность королю Манфреду и по соглашению с сиенцами велел снести пять замков в контадо на границе с Сиеной. Военным командующим и главным наместником короля Манфреда во Флоренции остался граф Джордано с немецкими отрядами на жалованье у флорентийцев. Гвельфы во всех уголках Тосканы немало претерпели от них впоследствии, о чем мы расскажем ниже. Многие их дворцы и башни были разрушены, а имущество конфисковано и передано [187] коммуне. Граф Джордано был пьемонтским дворянином из Ломбардии и родственником матери Манфреда. За его доблестные качества и за верность Манфреду, которому он подражал во всех его мирских привязанностях, король сделал его графом и подарил земли в Апулии, так что из незнатного состояния он возвысился до вельможи.

80. КАК ВЕСТЬ О РАЗГРОМЕ ФЛОРЕНТИЙЦЕВ ДОЛЕТЕЛА ДО ПАПСКОЙ КУРИИ И О ПРОРОЧЕСТВЕ КАРДИНАЛА БЬЯНКО ПО ЭТОМУ ПОВОДУ

Когда до римского двора дошло известие о поражении, папа и кардиналы, пекущиеся о делах Святой Церкви, сильно опечалились и огорчились, как из-за приключившейся с флорентийцами беды, так и потому, что она привела к усилению врага церкви, Манфреда. Зато кардинал Оттавиано дельи Убальдини ⁷⁰, гибеллин, торжествовал и, глядя на него, кардинал Бьянко ⁷¹, который был великим астрологом и чернокнижником, сказал: "Знал бы кардинал Оттавиано, каким будет исход этой войны для флорентийцев, он бы так не радовался". Тогда коллегия кардиналов стала просить его высказаться более ясно. Но тот не послушался их, потому что предсказывать будущее считал неподобающим своему сану. Кардиналы же обратились к папе, чтобы он приказал ему это сделать. По велению папы тот произнес такую фразу: "Побежденные одержат победу и вовек не будут побеждены". Истолковали ее так, что изгнанные из Флоренции гвельфы с победой вернутся и никогда больше не утратят власти в ней.

81. КАК ТОСКАНСКИЕ ГИБЕЛЛИНЫ ЗАДУМАЛИ УНИЧТОЖИТЬ ФЛОРЕНЦИЮ И КАК МЕССЕР ФАРИНАТА ДЕЛЬИ УБЕРТИ ЗАЩИТИЛ ЕЕ

Так же как и флорентийские гвельфы, их единомышленники покинули Прато, Пистойю, Вольтерру, Сан Миньято, Санджиминьяно и многие другие города и замки Тосканы, так что на стороне гвельфов в течение какого-то времени оставалась одна Лукка, давшая приют флорентийцам и другим тосканским беженцам. Флорентийские гвельфы обосновались здесь в квартале, окружающем Сан Фредьяно, и построили лоджию перед этой церковью. Когда флорентийцы находились в Лукке, мессер Тегьяйо Альдобранди, встретив Спедито, в свое время нагрубившего ему на заседании Совета и посоветовавшего приискать новые штаны, поднялся и, достав из карманов 500 золотых флоринов, показал их Спедито, оставившему во Флоренции почти все достояние, заметив с горечью: "Видишь, как я устроился со штанами? Вот к чему [188] привела нас всех твоя заносчивость и высокомерие в государственных делах". Спедито же ответил: "А зачем вы мне доверились?". Мы упомянули эти презренные и жалкие слова ради примера, чтобы ни один гражданин, особенно из пополанов или из низшего сословия, доведись ему оказаться у власти, не вел себя безрассудно и надменно. Тем временем пизанцы, сиенцы и аретинцы вместе с уже названным графом Джордано и прочими главами гибеллинов в Тоскане решили собраться в Эмполи, чтобы привести в порядок дела гибеллинской партии и заключить союз, что они и сделали. А коль скоро графу Джордано надлежало вернуться в Апулию к королю Манфреду, по приказу последнего, его главным заместителем и военачальником в Тоскане был назначен граф Гвидо Новелло из семейства Гвиди ди Казентино и ди Модильяна. Этот Гвидо ради своей партии разорил графа Симона, своего брата, и графа Гвидо Гверра, своего родственника, да и всех своих близких, поддерживавших гвельфов; он был готов на все, лишь бы изгнать гвельфских сторонников из Тосканы. На этом съезде все окрестные города и бароны, графы Гвиди и Альберти, Сантафьоре и Убальдини пришли к единодушному выводу, что для блага гибеллинской партии необходимо полностью разрушить Флоренцию и расселить ее жителей, так чтобы и память о ее былой славе и владениях развеялась. При обсуждении этого плана против него выступил храбрый и мудрый рыцарь мессер Фарината дельи Уберти, сославшийся в своей речи на две старинные простонародные поговорки: "Как ослу полагается, так он с репой и расправляется" и "Сколько бы коза ни хромала, лишь бы волка не встречала". Из этих двух выражений он сделал одно: "Как ослу полагается, сколько бы коза ни хромала, так и с репой расправляется, лишь бы волка не встречала" — и с помощью мудрых доводов показал на этой поговорке, сколь безумны были их речи и какие беды и опасности могли от этого случиться и что даже если он останется в одиночестве, то все равно будет защищать Флоренцию с оружием в руках, пока жив ⁷². Услышав это, граф Джордано оставил свое намерение, зная об уважении, которым пользовался мессер Фарината, и о многочисленности его сторонников, ибо в противном случае мог произойти раскол партии гибеллинов. На съезде было принято другое решение, и, таким образом, благодаря мужеству своего гражданина наш город избежал разрушения и гибели. Однако впоследствии народ Флоренции забыл об оказанной ему услуге, проявив неблагодарность по отношению к мессеру Фаринате, к его роду и семейству, о чем будет речь впереди. Но, невзирая на короткую память неблагодарного народа, следует отметить и похвалить доблестного и благородного гражданина, поступившего подобно древнеримскому Камиллу, о котором рассказывают Валерий и Тит Ливий ⁷³. [189]

82. КАК НАМЕСТНИК ГРАФ ГВИДО С СОЮЗНЫМИ ГИБЕЛЛИНАМИ ТОСКАНЫ ВЫСТУПИЛ ПРОТИВ ЛУККИ И ЗАХВАТИЛ ЗАМОК САНТА МАРИЯ-А-МОНТЕ И ДРУГИЕ

В сентябре 1261 года граф Гвидо Новелло, наместник короля Манфреда во Флоренции, совместно с тосканскими гибеллинами совершил поход на луккское контадо. В походе участвовали три тысячи немецких и тосканских рыцарей и множество пехотинцев, которые заняли Кастельфранко, Сантакроче, осадили Санта Мария-а-Монте и там простояли три месяца. Под конец этот замок сдался из-за недостатка припасов на условиях освобождения защитников и их имущества. Затем союзники взяли Монтекальви и Поццо и вернулись осаждать Фучеккьо, где находился цвет гвельфов Тосканы. Здесь войско пробыло больше месяца, забрасывая замок камнями и пытаясь штурмовать его. В конце концов оно вынуждено было сняться несолоно хлебавши из-за того, что гарнизон, оборонявший замок, был очень силен и имел достаточно припасов, но главным образом из-за сильнейшего ливня, который не давал вести военные действия. В осаде участвовали немецкие отряды, помогавшие тосканским гибеллинам, в количестве тысячи всадников во главе с главным наместником короля Манфреда Гвидо Новелло и все силы гибеллинов Флоренции, Пизы, Сиены, Ареццо, Пистойи, Прато и прочих городов и замков Тосканы. По окончании похода войско вернулось во Флоренцию.

83. КАК ИЗГНАННЫЕ ИЗ ФЛОРЕНЦИИ ГВЕЛЬФЫ НАПРАВИЛИ ПОСЛОВ В ГЕРМАНИЮ, ЧТОБЫ УГОВОРИТЬ КОНРАДИНА ВЫСТУПИТЬ ПРОТИВ МАНФРЕДА

Ушедшие из Флоренции и из других тосканских городов гвельфы подвергались жестоким притеснениям со стороны Манфреда и гибеллинов, но никто не мог прийти к ним на помощь, и даже церковь не в силах была справиться с Манфредом. Поэтому они надумали снарядить послов в Германию, чтобы побудить малолетнего Конрадина к войне против дяди Манфреда, незаконно завладевшего королевством Сицилии и Апулии, и предложить свою помощь в этой войне. В посольстве приняли участие самые именитые выходцы из Флоренции совместно с гражданами луккской коммуны. От флорентийских гвельфов были избраны мессер Бонаккорсо Беллинчони дельи Адимари и мессер Симоне Донати. Но Конрадин был в столь младенческом возрасте, что мать ни за что не соглашалась отпустить его, хотя и была сильно настроена против Манфреда, считая его мятежником и врагом Конрадина. При отъезде из Германии, как знак и залог будущего прихода Конрадина, послы попросили в подарок его мантию, подбитую беличьим мехом, и [190] привезли ее в Лукку, где гвельфы встретили ее с ликованием и выставили в Сан Фредьяно, как некую реликвию. И невдомек было тосканским гвельфам, что Конрадин станет их заклятым врагом.

84. КАК ИЗГНАННЫЕ ИЗ ФЛОРЕНЦИИ ГВЕЛЬФЫ ЗАНЯЛИ СИНЬЮ, НО УДЕРЖИВАЛИ ЕЕ НЕДОЛГО

На следующий, 1262 год в то время, как союзные гибеллины и их войска разошлись по домам, оставившие Флоренцию гвельфы и изгнанники из других городов Тосканы, с ведома своих сторонников во Флоренции, неожиданно покинули Лукку, ночью напали на Синью и захватили город. Они собирались укрепиться в нем, и это известие подняло во Флоренции настоящую бурю. Граф Гвидо тотчас же призвал из Пизы, Сиены и других соседних городов подмогу и собрал большое конное войско. Узнав об этом, изгнанные из Флоренции гвельфы не отважились остаться в Синье и возвратились в Лукку. Это произошло в феврале.

85. КАК НАМЕСТНИК ГРАФ ГВИДО С ТОСКАНСКИМИ СОЮЗНИКАМИ И ПИЗАНЦАМИ ВЫСТУПИЛ В ПОХОД НА ЛУККУ, ВСЛЕДСТВИЕ ЧЕГО ЕЕ ЖИТЕЛИ ЗАКЛЮЧИЛИ С НИМ МИР И ИЗГНАЛИ ИЗ ГОРОДА ФЛОРЕНТИЙСКИХ ГВЕЛЬФОВ

Летом наместник граф Гвидо совместно с флорентийцами, пизанцами и другими союзниками по гибеллинской лиге Тосканы по предложению пизанцев выступил в поход против Лукки и замков в ее округе. Он захватил Кастильоне и разгромил там лукканцев и флорентийских гвельфов. При этом они потеряли мессера Чече де'Буондельмонти, которого посадил на круп своей лошади мессер Фарината дельи Уберти, как говорят, желая его спасти, но мессер Пьеро Азино дельи Уберти нанес ему удар в голову железной палицей и убил на глазах брата Фаринаты, за что оба Уберти подверглись сильному порицанию. После этого успеха граф Гвидо, пизанцы и флорентийские гибеллины заняли замки Ноцано, Понте аль Серкьо, Ротайя, Сереццано. Это нашествие и потеря замков привели жителей Лукки в уныние, тем более что многие из лучших их сограждан до сих пор оставались в плену в Сиене после разгрома при Монтаперти. От флорентийских изгнанников-гвельфов вследствие их бедности они терпели одни убытки, неприятности и беспокойство. Поэтому они тайно сговорились с наместником Манфреда о том, чтобы выслать из Лукки тосканских гвельфов, присоединиться к лиге и принять к себе королевского викария, за что им было обещано вернуть пленных и замки. Таким образом лукканцы надеялись достичь у себя мира и согласия, не изгоняя из города ни одной из партий. Договор [191] был заключен в строжайшей тайне, так что ни один из высланных гвельфов не знал о нем и не мог ему помешать. В один прекрасный день всем им было приказано под угрозой лишения жизни и имущества очистить Лукку и контадо в течение трех дней. И вот злополучным гвельфам Флоренции и других городов Тосканы пришлось вместе с семьями покинуть Лукку и ее контадо, не рассчитывая на чью-либо помощь и снисхождение. В Лукку тут же вошли немецкие отряды и наместник назначил капитаном мессера Гоццелло да Гьянцуоло. Гвельфов же, удалившихся в Болонью, преследовали такие невзгоды и лишения, что многим благородным дамам, их женам, пришлось рожать по пути в горах близ Сан Пеллегрино, что между Луккой и Моденой. Было все это в 1263 году. Говорят, правда, еще с давних пор, что изгнание флорентийских гвельфов из Лукки послужило причиной их обогащения, потому что многие из них ради заработка переехали через горы во Францию, чего ранее никогда не делали ⁷⁴. Впоследствии они вернулись в Флоренцию с большими состояниями, так что вышло по поговорке: "Нужда всему научит". После отъезда гвельфов из Лукки в Тоскане не оставалось ни одного города или замка, большого или малого, где власть не забрали бы гибеллины. Во Флоренции в эту пору хозяйничал граф Гвидо Новелло, который опустошил все кладовые коммуны и забрал из них арбалеты замечательной работы и другое военное снаряжение прекрасного качества. Все это он отправил в свой замок Поппи в Казентино.

86. КАК ИЗГНАННЫЕ ИЗ ФЛОРЕНЦИИ ГВЕЛЬФЫ И ДРУГИЕ ВЫХОДЦЫ ТОСКАНЫ ВЫТЕСНИЛИ ГИБЕЛЛИНОВ ИЗ МОДЕНЫ, А ЗАТЕМ ИЗ РЕДЖО

Прибыв в Болонью, несчастные гвельфы, высланные из Флоренции и прочих городов Тосканы, которые перешли все на сторону гибеллинов, долгое время терпели здесь великую нужду и были вынуждены нести конную и пешую службу, кто за деньги, а кто и бесплатно. В эту пору случилось так, что партии гвельфов и гибеллинов Модены повздорили между собой и там началась гражданская война. По обычаю ломбардских городов они сошлись на площади коммуны и вступили в бой, но на протяжении нескольких дней никто из противников не мог одержать верх. Тогда гвельфы обратились за помощью в Болонью, и в особенности к выходцам из Флоренции, а те, как люди военные и нуждающиеся, кто как мог — пешими и конными — поторопились к ним на подмогу. При приближении тосканцев к Модене гвельфы изнутри открыли ворота и впустили их в город, и они, будучи людьми отважными и привычными к войне и битвам, сразу поспешили на площадь и ринулись на гибеллинов. Гибеллины не выдержали их натиска, потеряли много убитых и были изгнаны из Модены. Их дома и имущество были [192] разграблены, и эта добыча пришлась в самую пору флорентийским и тосканским гвельфам, сильно нуждавшимся в найденных здесь конях и оружии. Это было в 1263 году. Пока флорентийцы находились в Модене, подобная же распря началась между гвельфами и гибеллинами города Реджо ди Ломбардия, и гвельфы из Реджо призвали к себе флорентийских гвельфов из Модены. Те немедленно откликнулись и избрали своим командиром мессера Форезе дельи Адимари. Войдя в Реджо, они присоединились к кипевшей на площади битве, которая продолжалась довольно долго, потому что гибеллины Реджо были очень сильны. Среди них был некто по прозвищу Кака ди Реджо, имя которого по его непристойности запомнилось и вошло в поговорки. Гигантского роста, необыкновенно могучий, своей железной палицей он повергал на землю мертвым или искалеченным всякого, кто осмеливался приблизиться к нему. На нем держалась вся оборона гибеллинов. Тогда флорентийские дворяне избрали из своей среды двенадцать самых храбрых, названных двенадцатью паладинами, чтобы они, вооружившись ножами, напали на этого богатыря. Долгое время и они ничего не могли с ним поделать, потеряв часть людей, наконец он распростерся на площади. Как только гибеллины увидели, что их герой убит, они дрогнули и обратились в бегство, покинув Реджо. Если в Модене флорентийским и тосканским гвельфам после тамошних гибеллинов достались богатые трофеи, то в Реджо им повезло еще больше. Все они обзавелись лошадьми, так что среди них насчитывалось более четырехсот хорошо вооруженных и снаряженных всадников, которые пришлись очень кстати Карлу, графу Анжу и Прованса, когда он начал войну в Апулии против Манфреда, как мы увидим ниже. Прервем теперь рассказ о Флоренции и о высланных из нее гвельфах и вернемся к взаимоотношениям между римской церковью и Манфредом.

87. КАК МАНФРЕД СО СВОИМИ САРАЦИНАМИ ИЗ НОЧЕРЫ ВОЗДВИГ ГОНЕНИЕ НА ПАПУ УРБАНА И ЦЕРКОВЬ И КАК ПРОТИВ НЕГО БЫЛ ОБЪЯВЛЕН КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

После поражения флорентийцев и прочих тосканских гвельфов при Монтаперти, как мы уже упоминали, власть и влияние короля Манфреда значительно возросли на радость всей имперской партии Тосканы и Ломбардии, а положение церкви и ее верных подданных повсеместно ухудшилось. Вскоре за тем, в 1260 году, папа Александр покинул сей мир в городе Витербо, и в течение пяти месяцев из-за разногласий между кардиналами церковь оставалась без пастыря. Наконец выбрали папу Урбана IV из города Труа в Шампани во Франции. Происхождения он был низкого, сын сапожника, но мудрый и достойный человек. Папой он стал при следующих обстоятельствах. При римской курии он занимал незначительное место и вел тяжбу из-за одной отнятой у него церкви, приносившей доход в двадцать турских ливров в год. [193] Кардиналы, которые не могли никак прийти к соглашению, закрылись на ключ, а между собой втайне договорились, что кто из духовных лиц первым постучит в дверь, тот и станет папой. По Божьему соизволению, первым был Урбан, и если он притязал на маленькую церковь со скудным доходом в двадцать турских ливров, то получил, Божьим промыслом, вселенскую церковь, подобно тому, как случилось при избрании блаженного Николая ⁷⁵. Мы упомянули об этом происшествии потому, что оно свершилось чудесным образом. Посвящение папы состоялось в 1261 году. Застав дела церкви в великом упадке из-за Манфреда, захватившего почти всю Италию и силами своих сарацин из Ночеры занявшего земли патримония святого Петра, папа объявил против него крестовый поход. Множество верующих приняли в нем участие и выступили против Манфреда. Тогда сарацины отступили в Апулию, но Манфред не перестал преследовать папу и церковь отрядами своих подданных. Сам он жил то в Сицилии, то в Апулии, среди утех и увеселений предаваясь мирскому и эпикурейскому образу жизни. Для своих прихотей он держал наложниц, погряз в роскоши и не видно было, чтобы помнил о Боге и его святых. Но праведный Господь лишь отсрочивает свою кару над грешниками, чтобы они полностью изобличили себя, тем же, кто не возвращается к нему, не дает прощения. Так и над Манфредом разразилось его проклятие в тот самый момент, когда он думал, что достиг вершины власти и могущества, как мы увидим ниже.

88. КАК РИМСКАЯ ЦЕРКОВЬ ИЗБРАЛА КАРЛА ФРАНЦУЗСКОГО КОРОЛЕМ СИЦИЛИИ И АПУЛИИ

Папа Урбан и церковь находились в затруднительном положении по вине Манфреда; два избранных императора (один в Испании, другой в Англии) не могли прийти к согласию и не имели достаточно сил для похода в Италию, а сын короля Конрада Конрадин, наследник королевства Сицилии и Апулии, по своему малолетству не в состоянии был выступить против Манфреда. Тогда по настояниям своих подданных, изгнанных узурпатором из их владений, и в особенности по просьбе изгнанных гвельфов Флоренции и Тосканы, присоединившихся к римскому двору и принесших к ногам папы свои жалобы, Урбан созвал на собор своих кардиналов и многих прелатов. На соборе он объявил, что церковь находится под игом у Манфреда, который, как и все его предки, принадлежит к врагам и гонителям Святой Церкви, не помнящим сделанного им добра. Чтобы избавить церковь от этого рабства и возродить ее прежнее свободное состояние, следовало, по мнению папы, призвать графа Анжу и Прованса Карла, сына французского короля и брата доброго короля Людовика. Карл, по его словам, из всех государей своего времени был самым доблестным воином и [194] достойным человеком, он происходил из могущественной французской династии и способен был стать защитником Святой Церкви и королем Сицилии и Апулии, отняв их с помощью своего войска у короля Манфреда, который незаконно захватил это королевство силой вопреки воле Святой Церкви, как бунтовщик против нее, осужденный и отлученный. Папа был настолько уверен в отваге Карла и французского баронства, которое шло за ним, что не сомневался в его способности противостоять Манфреду, лишить его королевской власти в кратчайшее время и вернуть церкви ее величие. Все кардиналы и прелаты одобрили решение папы, избрали Карла королем Сицилии и Апулии с правом передачи этого титула потомкам до четвертого колена и затем послали ему свое постановление. Было это в 1263 году.

89. КАК КАРЛ, ГРАФ АНЖУ И ПРОВАНСА ПРИНЯЛ ПРЕДЛОЖЕНИЕ РИМСКОЙ ЦЕРКВИ О ЕГО ИЗБРАНИИ КОРОЛЕМ СИЦИЛИИ И АПУЛИИ

Когда кардинал Симон Турский принес к Карлу во Францию известие о его избрании, тот стал советоваться со своими братьями — французским королем Людовиком, графом Артуа и графом Алансонским, а также другими знатными баронами, и все они полагали, что ему следует отправиться в поход и во имя Божье сослужить службу Святой Церкви, а также завоевать корону и королевство. Его старший брат, король Людовик Французский, обещал помочь деньгами и войском и то же самое сделали все французские бароны. Жена Карла, младшая дочь доброго графа Прованского Раймонда Беренгария, за которой он получил по наследству графство Прованс, узнав о том, что ей предстоит стать королевой, благодаря избранию ее мужа Карла, заложила все свои драгоценности и призвала под королевские знамена всех молодых рыцарей Франции и Прованса. Больше всего ее побуждало к этому пренебрежение, с которым три ее старшие сестры, все королевы, обращались с ней, отводя менее почетное место, на что она жаловалась Карлу. Муж отвечал ей: "Не печалься, скоро я сделаю тебя более могущественной королевой, чем они". Таким образом, жена Карла обеспечила ему поддержку лучших французских баронов, которые сыграли в этом походе главную роль. Карл же со всем усердием и тщанием занялся приготовлениями, а кардиналам и папе через того же легата-кардинала сообщил, что принимает их предложение и без промедления выступит в Италию с большими силами на защиту Святой Церкви и против Манфреда, чтобы изгнать его из Сицилии и Апулии. Эта новость весьма обрадовала церковь и всех сторонников гвельфской партии, которые воспрянули духом. Когда о ней узнал Манфред, он позаботился прежде всего о сборе денежных средств и людей и с помощью своих союзников-гибеллинов Ломбардии и Тосканы снарядил еще большее войско, чем прежде, призвав к себе подкрепление из [195] Германии, чтобы Карл со своими французскими полками не мог пройти в Италию и достигнуть Рима. С помощью подкупа и обещаний он склонил на свою сторону многих властителей и многие города Италии, а в Ломбардии назначил наместником своего родственника, маркиза Паллавичини из Пьемонта, очень похожего на него внешностью и нравом. С моря его охраняли вооруженные галеры сицилийцев, апулийцев и пизанцев, его сторонников, так что Манфред нисколько не опасался прихода Карла, которого его приверженцы презрительно называли Карлотто. Ведь Манфред видел, что он господствует на суше и на море, и гибеллинская партия владеет всей Тосканой и Ломбардией, поэтому ожидаемое нашествие он не принимал всерьез.

90. ОТСТУПЛЕНИЕ О ДОБРОМ ГРАФЕ РАЙМОНДЕ ПРОВАНСКОМ

Поскольку в предыдущей главе речь шла о досточтимой даме, жене короля Карла и дочери благородного графа Раймонда Беренгария Прованского, здесь уместно вкратце рассказать о названном графе, наследником которого стал Карл. Граф Раймонд был знатным вельможей, происходившим из Арагонского дома и из рода графа Тулузского. Прованс по эту сторону Роны достался ему по наследству. Это был сеньор весьма учтивый и рассудительный, отмеченный высокой доблестью и благородством; в свое время он совершил немало достославных деяний и ко двору его, где всегда можно было встретить ласковый прием и избранное общество, стекались все дворяне Прованса, Франции и Каталонии; он также сочинил много прочувствованных провансальских канцон и двойных стансов. Один паломник, возвращаясь от Святого Якова ⁷⁶, прибыл ко двору графа Раймонда и, видя его радушие, остался там насовсем; благодаря своей мудрости и добродетели он приобрел у графа такую милость, что стал его распорядителем и управителем и вскоре, не изменяя своего достойного и благочестивого поведения, сумел утроить доходы своего сеньора при помощи благоразумия и старания, сохраняя при этом все великолепие его двора. Когда из-за пограничных споров началась война с графом Тулузским (а он имел под началом еще четырнадцать графств и был самым великим в мире), любезность графа Раймонда, благоразумие доброго паломника и собранные им богатства привлекли на их сторону столько баронов и рыцарей, что граф Прованский одержал славную победу. Было у него четыре дочери и не было ни одного сына, и старшую дочь, заплатив большое приданое, он выдал за доброго короля Людовика Французского тщанием достойного пилигрима ⁷⁷, который сказал графу: "Не пугайся большой траты, ибо если у первой будет хороший муж, остальным повезет еще больше, когда они с ним породнятся, и большого приданого не понадобится". [196]

Так оно и вышло: сразу вслед за тем король Англии взял вторую дочь с малым приданым, чтобы быть в свойстве с французским королем; на третьей женился его родной брат, избранный римским королем; а когда оставалось выдать замуж четвертую, добрый паломник сказал: "Я хочу, чтобы твоим зятем стал достойный человек и пусть он будет твоим наследником". Узнав Карла, графа Анжуйского, брата французского короля Людовика, паломник так отозвался о нем: "Это лучший человек на свете, за него и отдавай дочь" — и по его предсказанию было сделано. Случилось так после этого, что зависть, враждебная всему доброму, побудила прованских баронов обвинить достойного паломника в злоупотреблении казной графа и потребовать от него отчета, на что праведник отвечал: "Граф, я долго служил тебе и сделал великим, и вот чем ты хочешь, по наущению твоих людей, отблагодарить меня. Я явился к тебе бедным странником и честно пользовался твоим добром; вели вернуть мне ослика, посох и суму — все мое имущество — и уволь от твоей службы". Граф не отпускал его, но тот ни за что не хотел оставаться и с чем пришел, с тем и покинул его; никто так и не узнал, откуда он был и куда направился, многие говорили о нем, как о человеке святой души.

91. О ПОЯВЛЕНИИ БОЛЬШОЙ КОМЕТЫ И ЕЕ ЗНАЧЕНИИ

В августе 1264 года на небе появилась комета с длинными лучами и хвостом сзади, которая всходила на востоке и сияние от ее лучей достигало до середины неба в западной стороне. Это продолжалось три месяца, вплоть до ноября. Комета предвещала всевозможные перемены в разных частях света, многие утверждали, что это было явное предсказание прихода короля Карла Французского и переворота в королевстве Сицилии и Апулии, которое действительно перешло после поражения и гибели Манфреда от немцев к французам. Также она была знамением тех изменений, что произошли в городах Тосканы и Ломбардии вслед за событиями в королевстве, о чем мы скажем ниже. Доказательства тому, что кометы означают перемену царств, мы находим в стихах у античных авторов, например у поэта Стация, который в первой книге о Фивах говорит: "Bella quibus populis, quae mutent regna cometae" ⁷⁸. И Лукан сказал в своей первой книге: "Sideris et terris mutantes regna cometae" ⁷⁹.

Но наряду с другими предзнаменованиями этой кометы самым явным и очевидным было то, что, когда она появилась, папа Урбан тяжело захворал, а в ночь ее исчезновения покинул этот мир в Перудже и там же был похоронен. Его кончина несколько задержала выступление Карла, а Манфред и его сторонники торжествовали, полагая, что смерть папы Урбана, выходца из Франции, помешает походу. Церковь оставалась без пастыря пять месяцев, но затем, по [197] Божьему произволению, был избран Климент IV из прованского города Сен-Жиля, человек достойной и святой жизни, проводивший время в постах, молитвах и делах милосердия. Когда-то он был мирянином, имел жену и детей, рыцарское звание и участвовал во всех королевских советах. Но после смерти жены он сделался клириком, стал епископом Пюи, затем архиепископом Нарбоннским, кардиналом Савино и наконец папой. Правил он четыре года, весьма способствовал походу Карла и благосостоянию церкви. Прервем теперь рассказ о папе и прочих итальянских событиях, потому что все они связаны с приходом в Италию Карла и его преемников и с переменами, случившимися повсюду.

© текст - Юсим М. А. 1997
© сетевая версия - Тhietmar. 2004
© OCR - Руссо М. М. 2004
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Наука. 1997