Библиотека сайта  XIII век

ХАФИЗ-И ТАНЫШ БУХАРИ

КНИГА ШАХСКОЙ СЛАВЫ

ШАРАФ-НАМА-ЙИ ШАХИ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Повеял зефир победы и одоления на подобные луне знамена хана, величественного, как Фаридун, а войско [Клыч-Кара]-султана потерпело великое поражение. Отряд испытанных в сражениях, воинственных [борцов], отряд проливающих кровь храбрецов стал преследовать отступающих [врагов]. Они взяли в плен нескольких эмиров султана. Арканом ловкости и по воле судьбы они заполонили и самого султана. Победоносные воины [хана] безмерно обрадовались неисчислимой военной добыче, огромному имуществу, [доставшемуся им от неприятеля].

Месневи

Это войско, [состоящее] из благородных [воинов], захватило
Столько военной добычи, что я не [в состоянии] сказать, каков ее объем.

После этого его величество, согласно смыслу изречения “Власть бесплодна”, заключил султана в оковы и поднял знамена победы для похода на Несеф. Эмиры султана, услышав об этом, тотчас же вышли из крепости и передали крепость вельможам двора его величества [Абдулла-хана]. Хакан, достоинством Сулайман, достигнув своих желаний, вступил на благословенную землю Карши и воссел на престол, подобный [трону] Сатурна. Он обещал отправлять правосудие, быть справедливым по отношению к народу — кладу, отданному на хранение [царям] всевышним Творцом. Он [устроил] прием, раскрыл врата веселья по случаю победы перед стремящимися к наслаждению и радости. Считая такую победу украшением [своего] царства, считая легкость, с какой он достиг победы, милостью Создателя, [хан] возблагодарил [бога] за благодеяние и отправил в разные стороны реляции о победе.

Месневи

[Хан] приказал, чтобы красноречивый ,
Умный дебир, искусный писец,
Открыл бы замок смысла в шкатулке слов,
Незамедлительно написал бы реляции о победе.

Передается из уст в уста, известен среди знатных и простых людей [следующий рассказ]. После того как его величество благословенный [Абдулла-хан] воссел на трон господства, на престол счастья, некий человек, преклонив колени учтивости, доложил [хану]: “Нас было несколько человек, и мы захватили сокровищницу [Клыч-Кара]-султана, которая досталась [ему] по наследству от его благородного отца Кистин-Кара-султана. Из всего количества [драгоценностей] каждый [из моих товарищей] взял по пять щитов из червонного золота, мне же они дали только один щит. Я обращаюсь с просьбой к его величеству дать приказ, действующий как рок, чтобы [все] добро было разделено между нами поровну”. Его величество хакан, повелевающий, как Джам, [Абдулла-хан], заговорив языком, рассыпающим перлы [слов], соизволил сказать: “Благодари бога за добро /69а/ и за его безграничные милости и сочти за благо то, что тебе досталось из добычи”. Цель написания этих слов заключается в том, чтобы показать исключительную щедрость, безмерную доброту [хана]: такое сокровище попадает в руки других, и его величество не [156] обращает на это ни малейшего внимания, не придает [этому] никакого значения. Мисра: Для людей, обладающих благородными помыслами, мирские блага мало [что значат].

В 959/1552 году Абд ал-Латиф-хан из этого мира переселился в тот мир. Эта дата заключена в [словах]: “Шахр-и Самарканд” ⁸⁴. Власть над городом [Самаркандом] утвердилась за Са’ид-султаном. Важные дела по управлению ханством перешли к Науруз-Ахмад-хану. Во всех областях Мавераннахра хутба и монеты украсились его именем.

Рассказ о походе Науруз-Ахмад-хана на Шахрисябз. Осада им могущественного султана Ибадулла-султана. Прибытие Бурхана в местность Касан на помощь врагам [Абдулла-хана]. Разбой в окрестностях [города]. Поражение, нанесенное [Бурхану] победоносным войском [Абдулла-хана]

Да будет ясной и понятной для подобных философскому камню умов благочестивых мужей, для святых сердец совершенных людей [следующая мысль]. Когда великая милость Творца, велик он и славен, заставляет взойти солнце могущества и счастья какого-нибудь счастливца на горизонте неба победы и одоления, то [никакое] скопление несчастий не может закрыть свет на счастливом челе его желаний. Когда любовь великого Творца силой вздымает подобное солнцу знамя какого-либо счастливца до выси неба [своей] помощи и благоденствия, то завеса пыли несчастий не скроет лучей солнца красоты его желанной цели. Во время нападения врагов, согласно смыслу [стиха]: “И подкрепил его войсками, которых вы не видели” ⁸⁵, победоносные войска его найдут поддержку из таинственного, но, несомненно, существующего мира; во время скопления врагов, согласно смыслу [стиха]: “Ведь Аллах подкрепляет Своей помощью, кого пожелает” ⁸⁶, солнце на небе милости и милосердия [бога] будет озарять просторы и сады его эпохи.

Месневи

Кто благодаря милости Предвечного найдет щит,
Тот будет неуязвим для стрел бедствий,
Тот найдет помощь от милости господней,
Не побоится бесчисленного войска [врага],
В нужный момент из зенита небес
Придут к нему на помощь и солнце и луна,
Появится из-под земли для него копьеносец, словно камыш,
И будет готов служить ему как раб.

То, что написано, изложено выше, применимо и к хану — покорителю мира [Абдулла-хану]. Подробный рассказ об этом следующий.

Могущественный [Абдулла-]хан, по отношению к которому судьба — гулям, государь, подобный Искандару, благодаря [своему] исключительному величию и благородству утвердился на царском троне, на престоле господства в Несефском вилайете. Тогда благословенный брат его величества Ибадулла-султан, /69б/ который в то время удостоился чести стать зятем дяди по отцу счастливого Пир-Мухаммад-хана, с помощью последнего отвоевал прекрасный город Кеш у Хашим-султана ибн Бурундук-султана и успокоился. По этой причине в том же (959/1552) году Науруз-Ахмад-хан от алчности, присущей человеческой натуре, собрал из Ташкентского вилайета, из областей Туркестана и Ходжента войско, не поддающееся счету и определению. Со всем этим несметным сборищем он [157] совершил ряд переходов. Сначала он поставил [своей] задачей [завоевать] Самарканд. Не сумев овладеть этим [городом], он ушел из-под его стен и осадил крепость Кеш. Он послал человека к правителю Бухары Бурхан-султану. В это время по воле судьбы бразды правления этой страной находились в руках [Бурхан-султана], который совместно с Йар-Мухаммад-султаном управлял ею. [Науруз-Ахмад-хан приказал Бурхан-султану], чтобы тот, снарядив войско, поспешил к нему на помощь и направил поводья решимости к той стране.

Стихи

Когда хан Дашта, мстительный шах,
Повел войска к Шахрисябзу,
Он поднял знамя до зенита зодиака величия,
Мечтая покорить эту укрепленную крепость.
Отсюда он послал человека к Бурхану,
Известил его о своем намерении,
Приказал, чтобы тот поспешно прибыл со своим войском,
Решительно направился в его сторону.

Когда его величество восходящее солнце [Абдулла-хан] узнал об этих событиях, он послал человека в Балх к его величеству Пир-Мухаммад-хану и известил его об истинном положении дел. Случилось так, что еще до прибытия балхского войска правитель Бухары с огромной толпой устремился на помощь врагам и расположился лагерем под Касаном. Предполагая, что Несефский вилайет попадет в его руки, он в течение нескольких дней поднимал там знамена пребывания и по [своей] дерзости вступил в долину смелости. Пользуясь своей исключительной властью, упорствуя, он протянул руку господства и тирании для насильственного захвата имущества и разорения подданных. От таких его недостойных действий и неподобающего поведения у его величества могущественного [хана] запылал огонь возмущения в благородном сердце. Без промедления он выступил с победоносным войском из Карши для истребления врагов и направился в Касан. [Хан] тронул боевого Рахша ⁸⁷, рукой храбрости, божественным искусством разукрасил бунчук знамени, подобного солнцу. Своей могучей рукой, достигающей неба, он повесил на шею та'виз ⁸⁸, [дарящий] беспредельную силу.

Стихи

Раздались звуки барабана шаханшаха,
Заволновалось войско, словно море,
От волнения одетых в железо [воинов] изнемогли
Все равнины, степи, пустыни и горы.

[Абдулла-хан] проявил мужество и храбрость в устранении мятежа, бунта этого войска, возгордившегося и мятежного. /70а/ [Этим он стремился] уберечь от колючек злодеяний могущественных [врагов] подол положения подданных, которые суть клад, отданный [царям] на хранение Творцом [всего] сущего.

Месневи

Стал в стременах великий и славный хан,
Поднял пыль от войска до Сатурна. [158]

Месневи

[Он выступил] с безграничным войском, [в котором]
Каждый по храбрости уникум эпохи,
Все [как] львы в чаще войны,
Воители, храбрецы, поражающие мечом.

Встреча двух войск, жаждущих мести, и поражение могущественных врагов с помощью величайшего господа

На следующий день солнце-владыка тронул быстроногого пегого коня на небе и ударом рассыпающего золото меча и золотистого копья рассеял полчища звезд.

Стихи

Рано утром, когда под натиском шаха востока (солнца)
Рассеялись полчища звезд,
В небе ангелы запели в ладу “Джанг”,
Закружился небосвод, сверкающий, как зеркало,
Загремели барабаны, застонали трубы,
Взволновалось небо, [черное], как эбеновое дерево.

[Утром] во время султанского завтрака храбрецы обеих сторон приготовили оружие для битвы. Встреча войск произошла к востоку от Касана.

От каждого войска послали мстительных таваджиев выбрать место для битвы. Проявив величайшее старание для построения войска, они определили каждого человека на соответствующее место. Оба войска [были страшны], как Судный день. От их внушительного вида плавились горы, от их суровости небо заставило солнце склонить [перед] ними голову. Они поднялись на битву и сражение, [готовые] рисковать жизнью, что является товаром очень дорогим, они выстроили ряды для битвы и сражения.

Месневи

Храбрецы с достоинством и пышностью
Выстроили два ряда войск для битвы,
Войско мстительное, непокорное [врагу],
[Где] все гордые, смелые и упрямые,
Отряд, [где] все горячие, воинственные,
По стойкости и твердости подобны стали или бронзе,
Все они львы в чаще побоищ,
Бесстрашные крокодилы в море сражения.
Один за другим они жертвуют собой, стремясь отомстить [врагу],
Их лбы наморщены от гнева.

Место расположения войск от ужаса перед мстительными всадниками превратилось в равнину Судного дня. От волнения на небесах переместился центр земли. От пыли, [поднятой] копытами скакунов, затмилось солнце. От пыли из-под копыт коней поверхность земли закрыла голову запыленным покрывалом. [159]

Стихи

От пыли, [поднятой] всадниками, у которых поводья как у Бахмана ⁸⁹,
Образовалась как бы вторая сфера неба,
От войска поднялась такая пыль,
Что закрыла завесой лик солнца и луны.

Звук медной трубы доходил до самого высокого неба, до высшего купола неба. Звон литавр, звуки военных барабанов вознеслись над чертогами Сатурна, и [их] услышало ухо небес.

Стихи /70б/

Раздался рокот большого барабана из хафт джуш ⁹⁰,
Застонало голубое небо,
От барабанного грохота, грозного, как небо,
Мир наполнился боевым кличем.
Мгновенно мир огласился [криками],
Звуками чанга войны.

Словом, две огромные армии, [два] безграничных войска совершеннейшим образом выстроили друг против друга ряды, подобно Искандаровой стене, вывели коней смелости на ристалище храбрости и сели в седла. Воинственные всадники и отважные храбрецы, ищущие мести, взяв острые копья, подняв боевые мечи, начали сражаться. Они протянули руки для расхищения тел и душ, без всякого сожаления обрекая на [смерть] свои жертвы. Со всех сторон устремив друг на друга яростных коней, они бросились в бой; мечом и копьем двух [человек они соединяли] в одно, а одного рассекали надвое.

Стихи

Обрушились [друг на друга] войска с двух сторон,
Храбрецы, разящие врагов, жаждущие мести.
Когда смешались друг с другом два войска,
Они стали убивать, захватывать в плен.
От крови множества убитых, поверженных мечом
Земля переливалась, словно море.
От блеска мечей, сверкающих, как зеркало,
Потускнело зеркало солнца.
[От] сверкания мечей, отливающих синевой ⁹¹,
От блестящих копий в воздухе стало темно.
Не прошло и часа [с начала] битвы,
Как степь и равнина наполнились телами убитых,
Столько воинов было повержено на землю,
Что от тел [их] повсюду образовались холмы.

Синее море голубого небосвода, отражаясь в волнах моря крови, превратилось в рудник красного рубина. От пыли, [поднятой] войсками, [многочисленными], как звезды, затмились светлые очи небосвода. Вихрь атак храбрецов разметал кольца кудрей кольчуг одно за другим. Капли крови героев окрашивали в цвет бакама ⁹² черный бунчук знамени.

Во время [битвы], когда с обеих сторон войска нападали друг на друга, сражались, схватившись друг с другом, войско врагов по причине своей многочисленности и крайней гордости начертало на страницах своих сердец и мыслей письмена победы и торжества. Однако к его величеству [160] [была обращена] беспредельная помощь [бога], безграничная милость Творца. Войско врагов хана, как бы предчувствуя [свою] гибель, чуть было не бежало, уподобившись полчищам звезд, рассеивающихся при первых [лучах] Джамшида-солнца. Когда обстоятельства сложились таким образом, неожиданно из невидимого, но, несомненно, существующего мира явилось чудо. Благословенный хан Пир-Мухаммад-хан с войском сильным и могущественным изволил прибыть из Балха в окрестности Несефа. Некоторые мужи из балхского войска поспешили к свите августейшего [Абдулла-хана] и обрели счастье от встречи с его величеством. /71а/ Этот неожиданный случай — [одно] из чудес божественной милости, безграничный дар [бога]. [Пир-Мухаммад-хан] твердо обещал, что это войско прибудет [на помощь]; однако, согласно [словам]: “Если бы вы назначили срок, то разошлись бы в его времени” ⁹³, [без помощи бога] все так бы благополучно не устроилось.

Словом, могущественный покоритель мира [Абдулла-хан], как только мог, вознес хвалу и благодарность воздающему за добро и зло богу. Он дал непреложный приказ, чтобы храбрецы, стремящиеся к мести, смелые воины выступили справа и слева и обрушили на врага безжалостные мечи, не обращая внимания на их многочисленность и силу. Всадники ристалища смелости, мстители долины храбрости, повинуясь высокому приказу, все сразу подняли сверкающие мечи и смело устремились на эту дерзкую толпу.

Месневи

[Воины] тронули коней с двух сторон,
В гневе бросились они друг на друга,
Враг со свойственной ему гордостью и спесью
Вступил в битву.
Во время сражения прибыло из Балха
Войско, [в котором] все ловкие и суровые,
Войско, [в котором] все стремились к битве,
С копьями, подобными ресницам красавиц.
За эту помощь благословенный владыка [хан]
Воздал благодарность господу,
После восхваления, прославления пречистого бога,
Творца звезд, земли и воды,
Он приказал, чтобы отважное войско,
Храбрецы поля битвы в день сражения,
С нахмуренными бровями, наморщенными лбами
Натянули бы тетиву чачского ⁹⁴ лука,
Вынули из ножен победоносные мечи,
Нанесли бы [ими] удар врагу.
По приказу великого и славного шаха
Двинулось войско со всех сторон,
Выступили храбрецы войска,
Выступили они, готовые к кровопролитию.
Раздался боевой клич,
Изнемогла земля под подковами [коней] всадников.
Пыль, [поднятая] на поле битвы всадниками,
Быстро окутала солнце [плотной] пеленой.
От мечей [воинов], львов, стремящихся к битве,
На поле брани образовались ручьи из крови.
[Под ударами] гордых мужей, испытанных в боях,
Тысячи голов скатились с плеч,
Стоял [такой] лязг мечей и секир,
[Что] явились зрителями судьба и рок, [161]
Кончик копья [своим] острием срезал волосок,
Аркан похищал ядро из засады.
Пролился такой поток крови,
Что земля стала багровой.

Наконец, [почувствовав] силу [и] могущество его величества [Абдулла-хана], [увидев] блеск счастья величественного властелина, бесчисленное войско [противника], объятое страхом и ужасом, сразу же сошло с пути высокомерия шагами терпения и направилось в долину бегства. Подобно тому как слабая птица летит прочь от орла или беспомощные дикие звери бегут в страхе от свирепого льва, так и враги устремились к долине бегства.

Правитель Бухары проявил исключительное терпение и выносливость при этих великих событиях, старался по мере сил держаться стойко и упорно. Однако [от этого] не было пользы, ибо божья помощь, /71б/ безмерные милости господа сделали непобедимым его величество хакана [Абдулла-хана] и подняли до зенита триумфа его победное знамя, согласно смыслу [стиха]: “Он дарует помощь, кому желает, — Он велик, милосерд!” ⁹⁵. Войско врагов, несмотря на [свое] вооружение, снаряжение и оснащение, сразу обратилось в бегство. [Враги] рассеялись, уподобившись буквам алфавита, и слабой рукой вцепились в пояс, на котором начертано слово “Бегство” ⁹⁶.

Месневи

В глазах врагов померк свет,
Они сразу бросили оружие и знамена,
В крови земля, шлемы и каски,
Мечи в руках их (воинов) стали [исполнителями] смертного приговора.

Его величеству досталось знамя победы и торжества с вышитым [на нем] кораническим стихом: “Мы даровали тебе явную победу” ⁹⁷, а [слова]: “И чтобы помог тебе Аллах великой помощью” ⁹⁸ — сделались как бы заглавием благословенного царского указа [Абдулла-хана]. Победоносные войска [хана] устремились вслед за отступающими. Захватив большое количество имущества и богатую добычу, они вернулись назад.

Месневи

Когда все враги отступили,
Оставив палатки и шатры,
Храбрецы шаха вслед за врагом
Устремились наподобие страшного дракона,
Они истребили много [врагов] и вернулись назад,
Никто в войске не остался без добычи.
На этом поле битвы было так много имущества,
Что за счет военной добычи обогатилось войско.

От некоторых участников этих событий и людей, воочию видевших все происходящее, я слышал, что на протяжении одного фарсаха отступающие побросали свое оружие, снаряжение, топча [все] конями, а дальше оставили и верховых животных.

Итак, когда правитель Бухары обратился в бегство, его величество [Абдулла-хан] решительно направился к своему счастливому дяде [Пир-Мухаммад-хану]. После того как состоялась встреча, его царское достоинство [Пир-Мухаммад-хан] устроил пир, согласно изречению: “Почитайте [162] гостя” ⁹⁹. Он устроил его величеству [Абдулла-хану] царский пир, веселое празднество. На высших [сферах] голубого неба Венера-музыкант ¹⁰⁰, увидев это веселое пиршество, заиграла на сазе удивления ¹⁰¹.

Месневи

Он устроил такой великолепный пир,
Что, [если] его описать, затянется рассказ,
Различными благами мира, какие только можно было пожелать ¹⁰²,
Разукрасился весь мир.
Что за пиршество! Не цветник ли это упований,
[Где] Хизр ¹⁰³ просил глоток [вина] из чаши.

После беседы дядя его величества [Пир-Мухаммад-хан], согласно [изречению]: “Неправильно пренебрегать советом” ¹⁰⁴, совещался с властелином величественным, как Искандар, [Абдулла-ханом], чье зеркало ума и проницательности, зеркало прозорливости и сообразительности было отполировано различного рода опытами. [Он советовался] об освобождении Ибадулла-султана, достойного Сулаймана. [После этого Пир-Мухаммад-хан] вместе с победоносным хаканом [Абдулла-ханом] отправился в Шахрисябз для истребления злого врага.

Когда Науруз-Ахмад-хан узнал о походе победоносного войска [ханов], о бегстве Бурхана, он тотчас же покинул стоянку гордости и, отправившись по направлению к центру [своих] владений, предпочел снять осаду [Шахрисябза]. /72а/ Узнав об этом, счастливый хан Пир-Мухаммад-хан разрешил его величеству могущественному [Абдулла-хану] с дороги отправиться в Несеф, а сам, осчастливив своим прибытием Шахрисябз, через Келиф ¹⁰⁵ направился в столицу своего государства — [в Балх].

Рассказ о завоевании Самарканда Науруз-Ахмад-ханом и об осаде его величеством [Абдулла-ханом] этого самодовольного хана, [Науруз-Ахмада], по просьбе султана Са’ид-хана

После того как мятежный хан Науруз-Ахмад-хан вернулся в Туркестан, в следующем, 961/1553-54 году с войском, большим, чем бедствия, посылаемые судьбой, с армией, более многочисленной, чем пески в пустыне, он выступил для осады Самарканда. В [месяце] раджаб этого же года ¹⁰⁶ в результате бесчисленных атак он захватил эту похожую на рай страну, которая была предметом зависти высочайшего рая. Так, слова: “Хакан эпохи в [месяце] раджаб вошел в город” ¹⁰⁷ — дважды заключают в себе дату восшествия его на престол.

Тамошний правитель султан Са'ид обратился к его величеству [Абдулла-хану] и, известив [его] о захвате власти ханом Дашта, просил помощи. Поэтому его величество [Абдулла-хан], подобный Искандару, устремился в Мианкаль, который является родиной его величества, и в этой стране собрал войско. Вместе со всеми братьями и сородичами такими, как Узбек-султан, Хусрав-султан, подняв величественные знамена, [хан] без промедления выступил для завоевания Самарканда. Не смотря на то, что Науруз-Ахмад-хан находился в этом городе с огромным войском, [воины Абдулла-хана], достигнув ночью окраин крепости, еще до рассвета повели наступление с разных сторон. Не успели победоносные войска [Абдулла-хана] рукой захвата прикоснуться к подолу башен стен крепости, как вдруг рассвело. По воле судьбы его величество отступи и вернулся в Несеф. А Са’ид-султан направился к обители его святейшества, наставника на пути истинной веры Мухаммад-Садик шейха, ¹⁰⁸ [163] старшего среди потомков его святейшества Худай-Кули шейха, который был из числа великих наставников его святейшества шейха Абу-л-Хасана Ишки. Имея заступничество одного из близких его святейшества [Мухам-мад-Садик шейха, Са’ид-хан] поспешил в Самарканд к Науруз-Ахмад-хану. Науруз-Ахмад-хан оказал большие почести султану [Са’иду], обязался отвоевать Бухару у Бурхана и обещал передать ему (султану Са’иду) управление ею.

В том же (961/1553-54) ¹⁰⁹ году Бурхан-султан по причине вражды, вспыхнувшей между ним и Мухаммад-Йар-султаном, убил этого султана в арке Бухары и единолично поднял знамя господства в этом вилайете.

Рассказ о походе на Несеф Баба-султана ибн Науруз-Ахмад-хана с огромной армией, бесчисленным войском для окружения его величества могущественного [Абдулла-хана], о выступлении [этого] властелина, сильного, как Фаридун ¹¹⁰, и о сражении его со злыми врагами

При внимательном изучении произведений [различных] народов, при чтении рассказов о делах мирских выясняется, становится ясным и очевидным следующее [обстоятельство]. Всегда, когда владыка [бог], да будет он превознесен благодаря [его] величию и превосходству, захочет вознести звезду счастья [государя], подобного Джамшиду, до зенита счастья и, согласно [стиху]: “Ты даруешь власть, /72б/ кому пожелаешь” ¹¹¹, захочет поднять знамя величия [его] до вершины Плеяд, выше лотоса крайнего предела, сначала он испытает его различного рода трудностями и бедствиями, всякого рода горестями и несчастьями. [Он посылает испытания] до тех пор, пока тот не украсит трон счастья, престол величия светом [своего] лика, солнцем [своей] красоты, пока не посвятит себя достойному одобрения служению справедливости, [пока] не станет на похвальный путь [оказания] милосердия [людям], [пока] не станет неусыпно печься о народе — кладе, отданном [государям] на хранение Творцом [всего] сущего.

Стихи

Сначала счастье шьет шапку,
Когда наступает пора, оно возлагает [ее] на голову какого-нибудь шаха.

Цель [написания] этих слов заключается в следующем. Когда поводе бога, велик он и славен, его величество [Абдулла-хан] вернулся из Самарканда и воссел на трон величия и славы в Несефском вилайете, он связал руки насилия и ноги вражды цепями справедливости и правосудия.

Месневи

Этот могущественный хан цепями справедливости
Закрыл двери мятежа, [заковал] ноги тирании.

Науруз-Ахмад-хан своим слабым умом рассудил, что ему следует отомстить победоносным войскам [Абдулла-хана]. Он отправил некоторых своих сыновей на Мианкаль вместе с войском, [представлявшим собой] огромную толпу, не поддающуюся счету и определению.

Когда распространилось это печальное известие, великий и счастливый Абу-л-Фатх Искандар бахадур-хан по воле судьбы покинул Мианкаль и, переправившись через Джейхун, твердо решил двинуться к Балху. Хан, [164] подобный Сулайману, Рустам-хан и султан, повелевающий, как Искандар, Сулайман-султан со всеми своими сородичами и остальными братьями направились к священному порогу его величества могущественного [Абдулла-хана]. Под сенью счастливых знамен, которые являются солнцем величия и славы восточных стран и счастливой звездой на месте восхода солнца величия и счастья, они зажили спокойно.

Месневи

Когда хан Самарканда стянул войска,
Ханам [Мианкаля] стал понятен замысел врага,
Сначала из Мианкаля хан эпохи,
По имени Искандар, этот шах, подобный Джаму,
Пожелал направиться в Балх,
Он перешел через Джейхун и отправился [туда],
Другие султаны направились в Карши,
Они прибыли ко двору шаха эпохи.

После того как Науруз-Ахмад-хан завоевал весь Мианкаль, область Кермине он пожаловал своему сыну Дуст-Мухаммад-султану, крепость Дабусия ¹¹² он передал Абдал-султану ибн Абд ал-Латиф-хану, указ о правлении Шахрисябзом он подписал на имя Хашим-султана ибн Бурундук-султана Хисари. Своего сына Баба-султана с войском, [многочисленным], как капли дождя, с полчищем, [неисчислимым], как волны морей, он послал в Несеф против счастливого хакана [Абдулла-хана] и вручил в способные руки его поводья ссор и распри. Этот султан со всей этой огромной армией, бесчисленным войском направился в Карши. Остановившись (букв. “прибыв”) против крепости Несеф, он поднял знамя дерзости. /73а/

Месневи

Двинул несправедливый Баба
Огромное войско к Несефу,
Полчище, [в котором] все степняки, одетые в шкуры,
Все завыли, словно волки,
Все в шлемах и кольчугах, гордые, жестокие,
Все алчные, все скупцы.

На следующий день, когда шах полчища звезд вывел быстроногого коня на арену голубого небосвода и, обратив в бегство войско темноты, поднял золотистое копье, Баба-султан забил в барабан войны, встал на путь мятежа и ссор. Тронув коня вражды, он выстроил ряды. Большой отряд румийцев огнеметателей и стрелков из ружья он поставил на правое крыло. Аталыка Гадай-хана Джан-Мухаммад-бия, аталыка Абдал-султана Сатылган-бия, полновластного Джаванмард-султана с безграничной толпой, неисчислимым количеством людей он послал на левое крыло. Сам [Баба-султан], готовый к бою и сражению, думая о битве, стал в центре войска под овеянным славой знаменем.

Месневи

С жаждой мести юный султан
С обеих сторон выстроил ряды, похожие на горы,
Для битвы он построил войска,
[Где] все именитые, прославленные, доблестные [мужи],
Полчище, [в котором] все одеты в кольчуги,
Все готовы жертвовать собой. [165]

В свою очередь, и его величество [Абдулла-хан] занялся сбором победоносного войска, [и это] несмотря на то, что у него болела рука в результате небольшого ранения. Подвесив руку на перевязи, [перекинутой] через плечо, он выступил из крепости с войском, оснащенным по всем правилам. Он разделил войско на три части. Счастливого хана Рустам-хана он назначил в центр войска против центра войск злого врага. Кебек-султана и Узбек-султана он счел [нужным поставить] на правое крыло. Сам [Абдулла-хан] со своим войском поднял руку силы и могущества на левой стороне, которая является местом расположения сердца, напротив правого фланга врага.

Месневи

Государь, подобный Искандару, сражающийся, как Джам,
Выстроил ряды войск, словно гора Каф,
Войско, [где] все — богатыри, величественные, как Рустам,
[Несокрушимые], как гора, полные решимости отомстить [врагу].
Один, закалив меч ядом мщения,
С гневом поднял его над головой,
Другой от [желания] мести и битвы
Заострил копье, похожее на ресницы красавиц.
Один повесил колчан на пояс,
Став похожим на орла, взмахнувшего крыльями.

Когда с обеих сторон таваджии, свирепые, как Марс, ясаулы ¹¹³, подобные львам, выстроили ряды войск, смелые, отважные воины, мстительные храбрецы вступили на путь сражения и битвы.

Двустишие

Когда с обеих сторон выстроились ряды,
Храбрецы выступили для битвы.

Сначала его величество счастливый [Абдулла-хан], вложив поводья [своей] воли в могучую длань бога, тронул боевого коня, с отрядом смелых, /73б/ отважных воинов [своего] времени направился на поле битвы.

Месневи

Счастливый хан, храбрый государь,
Кто мечом вырывает сердце льва,
Тотчас же опоясался поясом отмщения [врагу],
[Смелый], как леопард, он облачился в кольчугу,
Надел на голову шлем из чистой стали,
Украшенный яхонтом, жемчугами чистой воды,
Он опоясался мечом в золотых ножнах,
Инкрустированных драгоценными камнями,
Щит на плече победоносного шаха
[Блестит], как солнце, словно украшен зеркалами,
Он тронул скакуна, быстрого, как ветер,
Великолепного и стремительного, словно молния,
Вокруг него всадники с саблями,
С копьями на плечах, похожими на ресницы красавиц.
Отряд, [в котором] каждый — тигр-байан ¹¹⁴,
Исполнен любовью к могущественному [хану]. [166]

Его величество могущественный [Абдулла-хан] выступил на поле битвы, поднял руку смелости; его высокие помыслы обращены к отражению врагов. Тогда отчаянные храбрецы, смелые воины [хана], полные отваги и [жажды] мести, взявшись за поводья коня его величества, не допустили его к [участию] в битве, а сами направились навстречу врагу. Первыми выступили всадники ристалища смелости, такие, как Аким мирахур, Пайанда-мирза, сын эмира Таниша джалаира. Они направились на правый фланг противника, где были румийцы. [Их натиск] был подобен [броску] в бурную реку крокодила, пересекшего пустыню. Еще до того, как победоносное войско [Абдулла-хана] вступило в бой с этой сбившейся с пути истины толпой, мишенью для [вражеской] пули стал Пайанда-мирза, который был уникумом [своего] времени в проявлении смелости и отваги и не имел себе равных по красоте и приятности. Согласно смыслу [стиха]: “Поистине предел Аллаха, когда придет, — не отсрочивается” ¹¹⁵, он отдал [богу] душу, из теснин этого мира переселился в вечный чертог.

Что же касается Акима мирахура, то он из-за исключительной смелости, уповая на помощь бога и на силу счастья могущественного [Абдулла-хана], вынул острый меч из ножен вражды и погнал коня мести на это сборище демонов и диких зверей. И это несмотря на то, что та безбожная, проклятая толпа [врагов], зарядив ружья, укрылась на большой высоте в огороженном месте.

Месневи

Не люди, не звери, а народ такого странного вида,
Что при встрече с ними разум вскрикнул бы [от удивления].

[Аким мирахур] погнал Рахша мести и вихрем атаки рассеял эту злосчастную толпу. В конце концов он оттеснил [ее] к центру [их] войска и тем самым расстроил фланг неприятельского войска. Некоторых людей этой проклятой толпы он сжег огнем мщения, а иных пригвоздил к земле острием стрел, смертоносным копьем.

Месневи

Тронул коня прославленный богатырь,
Вступил на поле брани для сражения,
Когда храбрый всадник на поле битвы
Взялся за меч, казалось, выпустил когти лев.
Сильной рукой и острым мечом
Он вызвал среди румийцев сумятицу.

Отряд победоносных войск [Абдулла-хана] /74а/ направился к полю битвы для оказания помощи великому, славному эмиру [Акиму мира хуру].

Со стороны врагов также выступила огромная толпа на поле битвы и завязался бой.

Месневи

Храбрецы, стремящиеся к битве, непокорные,
Подошли с двух сторон с решимостью воевать,
Взяв в руки блестящие мечи,
Они напали друг на друга.
Звуки трубы и грохот барабана [167]
Переместили вращающийся небосвод,
Крик поднялся до чертога Сатурна так,
Что помутились головы у военачальников.
Копытами коней, объехавших пустыню,
Была взрыта земля, воздух полон пыли.
Светлый день превратился в темную ночь,
Отчего были удивлены [даже] храбрые мужи.
Блеск сверкающего меча
[Казался] молнией в туче, проливающей кровавый дождь.
Мечи [обагрены] кровью, [словно их] лик омыт красным вином,
Брошены под копыта головы гордых мужей.
Лязг разящих мечей из степи
Поднялся выше чертога Сатурна.
С двух сторон летят орлы-стрелы,
Их клювы обагрены пролитой кровью.
Острые копья [блестят], словно звезды,
Ты сказал бы, что [они ничем] не отличаются от звезд.

Всадники войска могущественного [Абдулла-хана], храбрецы войск Баба-султана сразу погнали коней и стали наносить друг другу удары блестящими мечами, сверкающими копьями. Блеск меча [казался] сверкающей молнией, прорезающей облака, пыль, [поднятая] на поле битвы, оседала кровавым дождем. Вдруг левый фланг противника весь разом неисчислимой толпой, двинувшись, напал на правое крыло победоносного войска [Абдулла-хана]. Мисра: Они подняли знамена-мечи.

Месневи

Всадники тронули быстрых коней,
Напали друг на друга с мечами мести,
Над головами храбрецов блестят мечи,
Сверкающие, как яркая молния среди облаков.
От [ударов] копий все шлемы стали [похожими] на кольчугу,
Копья в сердцах, очи заволоклись.
Шум битвы донесся до неба,
Из облака-лука пролился дождь стрел.

От центра вражеского войска также отделился большой отряд смелых воинов и храбрых бойцов на конях мщения и, подняв мечи, сверкающие, как молния, направился к центру победоносного войска [Абдулла-хана], где находился хан, подобный Рустаму, Рустам-хан. Со стороны [Абдулла-хана] также выступили всадники поля битвы, воители долины смелости и побоищ и напали на великолепное войско [неприятеля], вступив на путь мужества и отваги.

Месневи

С обеих сторон заволновалось войско,
Бушующее, как море, огромное, как гора,
От рокота барабана обезумел небосвод,
Небо заткнуло уши звездами, [как] ватой,
Два войска, словно два моря,
Вздымали волны до Плеяд.
Повсюду загремели барабаны, [зовущие] к битве. [168]
За ними раздались звуки трубы.
С обеих сторон воины тронули коней,
[Казалось], взволновались два моря, затем слились. /74б/
С обеих сторон [мужи] взялись за мечи,
С обеих сторон начали пускать стрелы.
Оттого что везде было много убитых,
Всюду образовались холмы трупов.
Оказалось так много рук и ног, валяющихся в крови,
Что небесная сфера растерялась окончательно.
Меч-крокодил в крови, [пролитой] воинами,
Лежал, словно рыба в воде.

С обеих сторон пламя факелов войны и сражения разгорелось до крайности. Шум битвы поднимался из самой низшей точки земли до зенита небес. Победоносные, храбрые воины [Абдулла-хана] повсюду, куда бы они ни устремляли [своих] коней решимости, вихрем атаки рассеивали отряды [противника]. Однако количество врагов не поддавалось исчислению. И хотя Рустам-хан, нападая [на врага] с разных сторон, прилагал все свое старание и усердие, но [пользы не было]: ни с какой стороны не открывались двери, нигде не было пути к спасению. Несмотря на это, по крайней необходимости силой [своей] могучей руки он [продолжал] воевать с этим вероломным племенем, оказывать сопротивление этой толпе злонравных людей, напоминая [своим видом] свирепого льва с выпущенными когтями.

Месневи

Счастливый шах, могущественный Рустам,
Который был и копьеносцем и поражал палицей,
В шлеме из чистой стали на голове,
Украшенном жемчугами чистой воды,
С прекрасным, великолепным мечом на поясе,
Вселяющим страх в сердца храбрецов,
Облаченный в позолоченную кольчугу,
Не крокодил ли это в местах, изобилующих водами?
С арканом, крепко привязанным к седельным ремням,
С луком и со ста стрелами из белого тополя
Вступил на поле битвы храбрый муж,
В руках у него — [меч-] крокодил, под ним — [конь-]дракон.

Сколько он ни проявлял твердости на пути стойкости, [это] не принесло никакой пользы. Наконец один из отрядов этого великолепного войска [врагов] окружил его величество [Рустам-хана]. Его стащили с седла и бросили на землю, стрелой нанесли ему рану, и в конце концов он скончался от этой раны. Из этого дворца бренного мира он направился в прекрасный вечный райский сад. [Изречение]: “Нельзя избежать того, что предначертано судьбой, и нет средств против испытаний, [посылаемых] ею” ¹¹⁶.

Двустишие

Не отказывайся от повиновения [богу], а вырази покорность,
Ибо воля в руках предопределяющего бога.

Да, на речном берегу власти и счастья не произрастал еще такой кипарис, который не склонился бы от урагана бедствий; на небе величия и [169] великолепия не сияло такое солнце, которое в конечном счете не подверглось бы бедствию затмения.

Руба'и

Поскольку все, что есть в мире, [подобно] ветру,
Поскольку во всем, что существует, есть изъян и разрушение,
То считай все, что есть в мире, несуществующим
И вообрази существующим то, чего нет в мире.

Его величество [Абдулла-хан], несмотря на это обстоятельство, тронул коня храбрости и, как саламандра, вошел в центр огня битвы. От накала битвы и жара сражения он воспламенился, как огонь, и пришел в ярость. /75а/ Однако волны битвы бушевали с такой силой, что невозможно было их усмирить, скопление орудий войны было таким, что [даже] часть их не умещалась в воображении старого и малого. Поэтому столпы государства и вельможи его величества [Абдулла-хана] из-за коварства немилостивой судьбы свернули ковер сражений и отказались от [игры в] нарды войны. Движимые сильной преданностью [хану], они взялись за поводья коня шаханшаха и не допустили его к [участию] в битве. В составе войска его величества [Абдулла-хана] они благополучно подняли знамя отступления. Переправившись через Джейхун, они двинулись в Балх.

Битва благородного хапана [Абдулла-хана] на берегу Аму, в местности Фараб, с султаном Са'ид-ханом и Дустим-султаном ибн Борак-ханом

Говорит посланник Аллаха, да благословит его Аллах, да приветствует: “Рай под сенью мечей” ¹¹⁷. Благословенный хадис имеет следующий смысл, который выступает из-за завесы, словно луч солнца, освещающего мир. Владыка царства, всевышний и всесвятой [бог] помещает высокий рай под сенью блестящих, как молния, мечей справедливых хаканов, благодаря покоряющим мир мечам справедливых султанов раскрывает перед повинующимися божественным законам пророка врата наслаждения высочайшим раем. Из этих прекрасных слов вытекает следующее. Цветущее состояние дерева надежд и деяний зависит от капель, падающих из меча-источника, свежесть саженца упований и счастья зависит от реки сверкающего меча. Итак, достигает высоких целей тот, кто вступает на поле брани без страха и опасения; включает страны мира в сферу [своих] владений тот, кто на поле битвы не отворачивается от меча, [несущего] бедствия.

Четверостишие

Кто не поднимал меча, блестящего, как солнце,
Того судьба не осыпала золотом с ног до головы,
Ведь пока бутон не испытает мучений от терний в розовом кусте,
Он не превратится в розу.

Подтверждением [изложенных] обстоятельств, приведенных слов служит положение дел великого и славного хакана [Абдулла-хана]. Суть этих слов в следующем. [170]

В то время хакан, подобный Сулайману, [Абдулла-хан] по воле судьбы и из-за победы и господства мятежников вместе с несколькими братьями, такими, как Хусрав-султан, Мухаммад-султан, Дустим-султан, жил в Андхое и Шибиргане. Тогда Науруз-Ахмад-хан согласно [своему] обещанию передать управление Бухарой султану Са’ид-султану с войском, числом большим, чем превратности судьбы, с армией, [многочисленной], как пески пустыни, не поддающейся исчислению и определению, в [месяце] раджаб 962/май — июнь 1555 года, что соответствует /75б/ году Зайца, напал на Бухару. Он окружил ее крепость, уподобив [ее] точке в [центре] окружности, и приготовил оружие и снаряжение для захвата крепости.

Месневи

Он так плотно окружил крепость,
Что закрыл проход ветру.
Когда он поднял знамя с решимостью завоевать [крепость],
Он сделал тесным мир для людей внутри [крепости].

Когда осада крепости затянулась до трех месяцев, правитель Бухары Бурхан-султан ввиду таких чрезвычайных обстоятельств написал челобитную и направил ее к подножию высочайшего трона [Абдулла-хана] через мирзу Валиджан джалаира, который по иронии судьбы покинул счастливую свиту [Абдулла-хана] и перешел ко двору Бурхана. В ней сообщалось следующее: “Я — раб и слуга [государя. У меня], покорного, смиренного, от исключительной преданности к его величеству счастливому [хану] следующая просьба: чтобы он оказал покровительство несчастным, терпящим бедствия от небес, и [своей] безграничной, беспредельной милостью спас узников в крепости несчастья от пучины гибели. И если благодаря любезности его величества я избавлюсь от этих бедствий, то как вознаграждение за это я оставлю ему Бухару. Вдев голову желаний в кольцо повиновения, довольствуясь местом у коновязи [хана], проведу жизнь в рабстве”.

Согласно этой [просьбе] его величество могущественный [Абдулла-хан] от великого рвения, сопутствуемый счастьем, под счастливой звездой, подняв победоносные знамена, направился к Бухаре. Мисра: Судьба — помощник [ему], звезда — путеводитель к счастью.

Это было в месяце рамазан упомянутого [962/1555] года, когда судьба от исключительной жары и сильного зноя напевно произносила [следующие] стихи:

Снова огонь солнца превратил Рака ¹¹⁸ в саламандру,
Он осветил цветник мира, уподобив [его] храму огнепоклонников,
Не думай, что это искры злого скорпиона в дыму,
Красная сыпь покрыла тело дыма,
Позже, когда ночь превратилась в день,
Днем жар солнца выжег все на земле.

[Абдулла-хан] шел с тремястами всадниками, вооруженными мечами, мстительными воинами, каждого из которых можно было считать Рустамом или Исфандийаром.

Стихи

[Это —] войско, не испытавшее горечи поражений,
Войско, не испробовавшее яда бегства, [171]
[Где] все имеют дело с острым копьем,
С разящим индийским мечом.
Конь под ними словно рыкающий лев,
Копье в их руках словно проворная змейка.

В числе [их] были эмир Турум дурман, Тардика-хан кушчи, Таниш-бий джалаир, Джангельди-бий утарчи, Аким мирахур, Аким-бий джалаир, Кулбаба кукельташ, Джултай-бий хитай, Дустим-бий чашм ва абру, племя которого тан-йарук, Бики-бий бахрин, мулла Килдиш маджар, Гандж-Али бахадур и другие. /76а/ Отряд не только отважный, но и преданный, войско не только одетое в кольчугу, но и [умеющее] разрывать кольчугу (букв. “железо”).

Месневи

С помощью владыки земли и мира
Хан выступил в сторону Бухары,
За ним шла рать отряд за отрядом,
Напоминая волнующееся море.

Переправившись через Джейхун у переправы Бурдалик ¹¹⁹, на следующий день они остановились в крепости Фараб ¹²⁰. В то время в крепости Фараб находился Дустим-Ходжа Саййид Атаи, ставленник (букв. “со стороны”) правителя Бухары. Когда он узнал о вселяющем радость прибытии его величества [Абдулла-хана], от большой радости он преподнес ему достойные дары и подношения.

Его величество ночевал в этом месте, накормил коней. На следующий день во время полуденной молитвы с победоносным войском он отправился в Бухару.

Когда распространилась весть о переправе победоносного войска через Джейхун, Науруз-Ахмад-хан против победоносного хакана [Абдулла-хана], не имеющего себе равных, выслал Са'ид-султана и своего сына Дуст-Мухаммад-султана с тридцатью тысячами смелых всадников, храбрецов, подобных разъяренному льву, нападающему на волков.

Месневи

Испытанные в боях воины, все единодушны,
Все противостоят львам войны,
Смелый отряд, который в день битвы
Разверзал мечом пасть крокодила,
Войско, которое на поле брани в степи
Поднимало пыль.

Что касается Са’ид-султана, то он, повинуясь ханскому приказу, вместе с Дуст-Мухаммад-султаном забил в походный барабан и, опоясавшись поясом смелости, выступил против его величества [Абдулла-хана].

В первый день, когда [Абдулла-]хан, подобный Искандару, выступив в поход издалека, совершил переход, дозорные победоносного войска неожиданно настигли отряд воинов из вражеского войска и одного из них взяли в плен. Они повернули назад и привели его (т. е. пленного) к высокому порогу, великому двору [Абдулла-хана]. Когда [Абдулла-хан] спросил у него о положении противника, тот доложил: “Султан Са’ид-султан, Дуст-Мухаммад-султан по приказу Науруз-Ахмад-хана идут с огромным войском, беспредельной ратью против победоносного хана”. Узнав об этом, некоторые эмиры, которые были столпами государства, опорой державы, уже в пути предложили государю, обладающему ясным умом, [следующее]: [172]

“Положение такое, что дальше нам нельзя идти на врага. Повернув поводья назад, вернемся в крепость Фараб, ибо, если вражеское войско будет преследовать нас, она послужит нам укрытием при сражении”. Ввиду того, что его величеству могущественному [Абдулла-хану] были свойственны исключительное мужество, смелость, беспредельная храбрость и отвага, он не одобрил такой [план действий]. Заговорив чудесным языком, он изрек: “Будет слишком далеко от пути смелости, если мы отступим перед этой толпой, великой, как гора, и, повернув поводья решимости, вернемся /76б/ в крепость Фараб. Несмотря на то, что враги зажгли огонь мятежа, совершили нападение на нас, представляется наилучшим устремить [нам] коней смелости к ристалищу храбрости и, уповая на Творца всего сущего, вступить в бой с войском врагов”. Некоторые могущественные эмиры, такие, как эмир Тур ум дурман, Тардика-хан кушчи, которые в те дни имели большую власть при дворе [Абдулла-хана], подобном [чертогу] Сатурна, эмир Джангельди, эмир Таниш джалаир, вновь соизволили сказать: “Враг очень силен, войско его безгранично, а наше войско насчитывает не более трехсот человек. Ввиду [его] крайней малочисленности представляется правильным проявить по отношению к врагу сдержанность и осторожность и снова переправиться через Джейхун”. Его величество могущественный [Абдулла-хан], который всегда уповал на помощь вечного [бога], верил в безграничную щедрость господнюю, соизволил сказать:

Месневи

Когда по [воле] судьбы возникают затруднения,
Открывай к сердцу широкий путь, а не тесный проход,
[Существует] много трудностей, ключи от которых спрятаны,
Много неприятностей, в которых заложено спокойствие,
Хотя стрела печали терзает сердце,
Имеется кольчуга терпения на сегодняшний день.

Вследствие могущества, многочисленности врагов и незначительности победоносного войска не следует сажать дерево страха в цветнике сердца, подобном райскому. Следует вступить на путь стойкости ногами стараний и упований согласно тому, о чем вещает чудесно нанизанное слово всеведущего бога, да осуществятся его милости, да будут для всех его благодеяния: “Сколько небольших отрядов победило отряд многочисленный с дозволения Аллаха!” ¹²¹. Следуя истинным словам, гласящим: “Не отчаивайтесь в утешении Божьем” ¹²², не должно терять надежды на дуновение зефира милостей господних, на благоухающий амброй аромат безграничных его милостей, а нужно тратить капитал могущества и власти на приобретение высоких качеств. Руководствуясь стихом Корана: “А кто полагается на Аллаха, для того Он достаточен” ¹²³, следует вцепиться рукой упования в подол предания себя воле божьей, с тем чтобы, не испытывая сомнений, иметь возможность подняться на вершину могущества по лестнице постоянного счастья.

Стихи

У всякого, кто уповал на бога,
Надежды цвели, [словно] ранней весной.

Наконец великие, могущественные султаны [Абдулла-хана] направились к свите августейшего султана Хусрав-султана, подобного Хосрову [Ануширвану], и уговорили его, чтобы тот с мольбой обратился к его величеству [173] [Абдулла-хану не вступать в бой]. [Хусрав-султан], взявшись за поводья коня его величества [Абдулла-хана], долго и настойчиво упрашивал [хана]. По этой причине его величество вернулся назад и, укрывшись в крепости Фараб, вручил поводья [своей] воли в длань могущества всесильного Творца. Когда победоносное войско повернуло назад, вражеское войско, узнав об этом, в ту же ночь шагами вражды и гнева устремилось по следам благородного государя.

[На следующий день], рано утром, единственный в своем роде всадник-солнце /77а/ появился на быстром пегом коне небосвода и, одержав победу над центром войск темноты, обратил в бегство полчища мрака.

Месневи

На другой день, когда властелин небосвода — солнце —
Поднял меч, рассыпающий золото,
От сильной жажды мести этот поджигатель
Омыл кровью [свой] лик, освещающий мир.

[В это время] вражеское войско, обойдя крепость Фараб, расположилось лагерем близ нее, с южной стороны. Не обращая внимания на победоносное войско из-за [его] малочисленности, [враги] разбили палатки, шатры и царские палатки. В это время его величество могущественный [Абдулла-хан] находился на стене этой крепости и наблюдал за войском неприятеля. Со стороны врагов первым подошел к крепости Тангри-Берди оглан и стал расспрашивать Дустим-ходжу о победоносном войске. Упомянув без всякого почтения известные, славные имена [мужей] этого счастливого отряда [Абдулла-хана], он сказал: “Перед ними такая [огромная] река, а мы позади, словно [большой] огонь. Непонятно, как можно спастись, [находясь] между огнем и водой”. Эти слова сильно расстроили благородное сердце его величества, и он соизволил сказать: “Это высокомерие, которое он на себя напустил, с которым он поносил наших людей, надеюсь, очень скоро сменится унижением, войско врагов утонет в пучине небытия и будет сожжено огнем горести”.

Месневи

Кто дружит со злом,
К тому оно и вернется в один прекрасный день.

Словом, когда султан Са'ид-султан с прочими врагами стал лагерем около той крепости — [Фараб], украшающие мир мысли его величества [Абдулла-хана] остановились на том, чтобы без промедления, тронув коней смелости, выйти из крепости и вступить в бой с этим огромным войском [противника]. Однако некоторые столпы государства, вельможи его величества [Абдулла-хана], которые начинали дела с осторожностью, уподобившись стременам, упали к ногам его величества всемогущего властелина и сказали: “Представляется далеким от требований разума, свойства ума воевать с таким стремящимся к мести войском [противника], ибо число людей в победоносном войске не превышает трехсот человек ¹²⁴, численность же вражеского войска беспредельна, безгранична”. Его величество [Абдулла-хан], подобный Искандару, поневоле вновь обратившись к Творцу с просьбой о помощи, заговорил языком, рассыпающим перлы [слов], и соизволил сказать: “Помощь — только от Аллаха, великого, мудрого” ¹²⁵. Смысл коранического слова-чуда, содержание мудрого коранического стиха, [ниспосланного] богом, сводится к тому, что победная реляция державы украшается блестящей тугрой о победе только с помощью пера великого бога. [174]

Стихи

Кто, проявляя старания, стремится к счастью,
[Пусть знает], что счастье и власть не зависят от умения,
Кто владеет [высоким] саном, свитой и царством, [пусть знает],
Что это [досталось ему] исключительно благодаря помощи небесной.

Мисра: Если судьба кого-либо [считает] другом, питает к кому-либо расположение, для [такого человека] малочисленность или многочисленность войска /77б/ не имеет столь [важного] значения. Часто случалось, что войско столь же многочисленное, как волны моря, как листья деревьев, рассеивалось в разные концы света от войска малочисленного, как листья на деревьях осенью или как капли апрельского дождя. Будем надеяться на беспредельную милость, безграничную помощь раздающего дары [бога], не отнимем руки надежд от подола вечного счастья, [согласно стиху]: “А когда ты решился, то положись на Аллаха” ¹²⁶. Мисра: Ведь господь — помощник немощным.

Когда столпы государства увидели на ясном челе его величества [Абдулла-хана] признаки мужества, свидетельства смелости и храбрости, все они единодушно и единогласно языком обстоятельств произнесли эти слова:

Стихи

[Прижав] руки к сердцу, мы стоим перед возлюбленной,
Мы стоим, чтобы с удовольствием оказать [ей] посильную помощь.

Его величество могущественный [Абдулла-хан] из слов этой группы людей, величественных, как Рустам, узнал о единодушии, единогласии их, [людей], каждый из которых походил на крокодила в бурной реке, на леопарда в чаще битв и сражений. Тогда он приказал, чтобы мстительное войско, храбрецы, разящие врага, сбивающие с ног людей, приготовили себе оружие для битвы и сражения, боеприпасы и снаряжение. Мисра: Все львы в чаще битвы. [Хан приказал], чтобы [воины], ухватившись руками воздержания от греха за прочный канат упования на бога, силой крепких рук подняли знамена в сторону врагов государства.

Стихи

[Не было случая], чтобы севшему на коня упования на бога
Не удалось добыть птицу счастья.

[Утром], во время султанского завтрака ¹²⁷, солнце вынуло из ножен алый меч и подняло щит цвета киновари над желто-зеленым небом.

Стихи

Когда владыка Чина (солнце) показал на горизонте китайское зеркало,
С зеркала небосклона сошла ржавчина, нанесенная шахом темноты.

Тогда всадники ристалища смелости, храбрецы поля битвы и [проявления] отваги, [взяв] рубинового цвета щиты, стали похожими на букет роз, [подняв] копья и мечи, обрели сходство с бутоном или ивовыми [листьями], надев каски и шлемы, уподобились тюльпану и нарциссу.

Стихи

Один повесил на свои красивые плечи лук,
Другой покрыл щитом благоухающие амброй волосы, [175]
Один скрыл под забралом [лицо], подобное лилии, [губы, похожие] на цветок,
Другой шлемом прикрыл волосы и глаза.

От страха перед натиском [этого] войска сердце в груди солнца на небе, растаяв, обливалось кровью. Прославленные воины [войска хана], [в котором] все с чистой, как вода и огонь, душой, со светлым взором, в битве и сражении непоколебимые, как земля, и стремительные, как ветер, привели в порядок оружие и снаряжение. /78а/

Султан [Хусрав], подобный Хосрову [Ануширвану], который является всадником ристалища храбрости, наездником степи проявления мужества, вдев ноги в стремена покорения мира, повернул поводья рукой решимости и первым [выступил], подобно солнцу.

Стихи

Когда он тронул коня;
Казалось, взошло утро счастья,
На этом коне, [быстром], как ураган,
Не Сулайман ли это?

Он обратил лицо решимости, подкрепленной велением судьбы, на истребление врагов. [С ним был] отряд из вельмож и слуг, [таких, что] быстрый гонец неба (ангел) не смог бы угнаться за пылью, [поднятой] подковами их коней, а солнце на небе не было в состоянии пробиться сквозь пыль, [поднятую] копытами их коней. Он вышел из городских ворот и поднял руки храбрости. Султан, подобный Искандару, [Хусрав-султан] остановился против врагов.

Месневи

Авангард и арьергард, правый и левый [фланги] войска
Он построил надлежащим образом.

С той стороны султан Са’ид-султан вместе с Дуст-Мухаммад-султаном также начал приводить в готовность войско. Растерянный и взволнованный, он выстроил ряды своих войск и стал на стоянке битвы.

Стихи

От пыли, [поднятой] всадниками, образовалось облако в воздухе,
Засверкали мечи и сталь, подобно молнии.

А вслед за ним выступил его величество [Абдулла-хан], повелевающий, как Искандар, который ударом меча, подобного огню, на поле битвы зажигал огонь мести в сердцах врагов, острием стрелы, пробивающей кремень, [снимал] ожерелье Плеяд и прикреплял [его] к поясу Близнецов, искрами от блестящего копья сжигал сердце Канопуса. Он — шах, [о котором говорится]:

Месневи

[Своим] величественным видом он вызывает возглас [удивления] судьбы,
[Своими] поводьями он понукает бег времени.

Этот шах, облаченный в кольчугу храбрости, со шлемом победы на голове, [впереди] отряда смелых мужей, где все походили на море, одетое [176] в кольчугу, или были подобны небу, облаченному в кольчугу, поспешно выступил из городских ворот и повернул поводья счастья в сторону поля битвы.

Месневи

Этот государь, подобный Джаму, достоинством Искандар,
По положению подобный Сулайману, порог которого — небо,
Сел на коня, [мощного], как ураган,
Сильного, как гора, быстрого, как ветер.
Надел на голову шлем, [сверкающий], как жемчуг,
Украшенный несчетным числом рубинов и жемчугов.
Он опоясался кинжалом с золотой насечкой,
На котором начертано: “Помощь от Аллаха” ¹²⁸,
Поверх кафтана он надел кольчугу,
Кольца которой напоминают кольца локонов красавиц.
Он выступил из городских ворот для битвы,
Вокруг него сильные, великолепные всадники.

Когда войска [обеих] сторон встретились, его величество могущественный [Абдулла-хан], поставив Дустим-султана возле знамени, приказал Хусрав-султану совершить нападение. По приказу прославленного во [всем] мире повелителя победоносный Хусрав[-султан] вывел быстрого, как огонь, коня. По той легкости, с какой скакал этот [конь], было [видно, что ему] тесны просторы земли.

Месневи

Внизу он как ветер, наверху словно туча,
Быстрый, как рыба [в воде], смелый, как тигр, /78б/
[Он] горячее, чем чувства в сердце [влюбленного],
Он стремительнее, чем мысли мудреца.
Если случается ночь и ты спешишь отправиться в путь,
Проехав рысью день, достигнешь [цели],
Во время бега этот [конь] с подвязанным хвостом
[Летит], едва касаясь копытами земли ¹²⁹.

[Хусрав-султан] выступил с отрядом храбрецов, одетых в латы, с воинами, жаждущими мести, и, воинственно крича, устремился на ряды войск Дуст-Мухаммад-султана.

Месневи

Храбрый шах, стремительный в бою,
Внушительным видом напоминающий тигра, стремительностью — леопарда,
Закричав, словно рыкающий лев,
Вступил на ристалище мужества и храбрости.
На голове у него инкрустированный золотом шлем,
Сверкающий, словно солнце на небе,
С головы до пят он одет в кольчугу,
В руках у него меч, блестящий, как молния.
Издав боевой клич, разнесшийся во все стороны,
Он тронул коня, объехавшего [весь] мир.

Авангард войска его величества [Абдулла-хана был] крайне малочислен. Он насчитывал не более тридцати человек. [В их числе были] Шах-Дарвиш [177] бахадур, Тинай бахадур, Дустим-бий чашм ва абру, Джан-Хасан чухра-агаси, Дустим чухра-агаси, Кулбаба кукельташ, Турди кушбеги, Турсун-Бабай Сухи, мирза Мухаммад-Йар, Гандж-Али бахадур, Ходжам-Кули бахадур. Они тронули коней решимости и ринулись на великолепные ряды войск султана Са’ид-султана. Они устремились на ряды войск врагов и многих из них свалили на землю гибели. Обнажился меч для [похищения] душ трусливых и затопил [их] в море крови. Птица души выпорхнула из клетки тела и покинула дорогую жизнь.

Месневи

Когда герои тронули коней,
Ходуном заходила земля,
Под подковами коней растрескалась земля,
Дрожь охватила тело земли.
Раздался звук трубы,
Мир наполнился грохотом медного барабана,
Среди пыли ослепительный блеск мечей
Напоминает молнию, сверкающую среди облаков.
От множества голов, упавших под ноги коней,
От [пролитой] крови копыта быстроногих коней уподобились рубину.

Поверхность земли на этом страшном поле битвы от крови смелых мужей приняла цвет рубина чистой воды. От множества убитых равнина поля битвы приобрела сходство с горами и холмами. От блеска мечей, сверкающих, как молния, ослепли воспаленные глаза врагов.

Месневи

С обеих сторон войска напали друг на друга,
Крики всадников вознеслись до луны,
Все вынули из-за пояса мечи,
Подобные молнии в грозовой туче,
Вспыхнул [такой] ослепительный огонь битвы,
Что язык потерял способность произнести слово,
У всадников в руках чачские луки,
Со всех сторон они пускали стрелы из белого тополя.
Стрелы летели прямо, /79а/
Их пускали так точно, что они расщепляли волосок.

Хусрав-султан расстроил находящееся против него [вражеское] войско и оттеснил его к центру [армии] султана Са'ид-султана. Авангард войска его величества [Абдулла-хана], одержав полную победу, вернулся обратно и остановился у счастливого стремени его величества.

В это время [Абдулла-]хан, величественный, как Искандар, несмотря на то что его священная рука из-за раны еще была на перевязи, ухватился рукой за чудо — помощь господа, за его великое покровительство. Наподобие грозного льва, который пренебрегает стадом газелей, или высоко летающего орла, который не удостаивает вниманием стаю куропаток, он вступил в битву с султаном Са’ид-султаном. Его Борак был подобен молнии, саламандре в огне сражения, казался вздымающимся языком пламени; его меч, подобный дракону, плавал в море битвы, как крокодил, и погружал в пучину небытия корабль жизни врагов. От его сабли, блестящей, как молния, подобно солнцу, освещающему мир, исходил свет во все стороны; блеск его копья, похожего на дракона, уподоблял бадах-шанскому рубину мелкие камни на поле брани. [178]

Месневи

Шах, подобный Искандару, обладающий благодатью Джамшида,
Победоносный, похожий на Фаридуна,
Двинулся с решимостью воевать,
Острый меч его и знамя сверкают, как солнце,
Кольчуга его сделана из такого [блестящего] железа,
Что Искандар из него мог бы изготовить зеркало.
На голове у завоевателя мира был такой шлем,
Что Джамшид превратил бы его в чашу, показывающую мир.
Он покрыт кольчугой, [которая привыкла видеть] мятежи,
Кольчугой, [у которой] кольца [словно] глаза Меднотелого (Исфандийара).
Лезвие его меча из дамасской стали, порождающего смуту,
Расставило сети для охоты за душами.
Сверкающим обоюдоострым мечом он вознамерился проливать кровь,
Вихрем [атаки] усилил огонь войны.
На поле брани поднялась такая пыль,
Что потемнело небо, а земля [стала просить] о милости [бога].
Его копье на месте боев
Сообщило сердцу весть языком смерти.
В результате битвы перед врагами
Ключ-меч раскрыл врата смерти.
Смерть перед его мечом, как охваченные горем [люди],
Стала заступником за жизнь несчастных.

При этих ужасных обстоятельствах смелый хакан [Абдулла-хан], уповая на помощь и покровительство предвечного (бога), лично направился на врагов и ураганом мщения вырвал с корнем жизнь многих. Посреди поля битвы он бросал головы храбрецов [противника так], как [бросают] мяч кривым концом чоугана. Несмотря на то что султан Са’ид-султан выстроил один за другим несколько отрядов, его величество [Абдулла-хан] с величайшей храбростью и исключительной смелостью прошел через все ряды войска [противника] и, вновь повернув победоносные поводья, направился к знамени неприятеля.

Месневи

Он носился на поле битвы,
Как лев, который во время охоты валит газель,
Везде, где он действовал мечом,
Он рассекал одного надвое, двоих — на четыре части.

Войско врагов все разом /79б/ выпустило из гнезда луков быстро летящие птицы-стрелы. Оно сразу принялось выпускать стрелы таким образом, что от страха перед проливающими кровь стрелами Марс, яростный в мести, на желто-зеленом небе закрыл лицо золотистым щитом солнца, от безмерного страха, ужаса побледнело лицо Джамшида-солнца, оно задрожало так же, как его отражение в воде.

В это время стрела, которая должна была поразить сердца врагов, от зловещей руки какого-то несчастного [воина] попала в здоровую руку его величества [Абдулла-хана]. Несмотря на это, властелин, подобный Искандару, добрался до знаменосца [противника] и свалил его с седла на землю. Кроме того, во время битвы произошло столкновение между его величеством и Таваккул-бий дурманом, человеком очень большого роста. Победоносный хан ножом, который был у него в руке, так [сильно] ударил его в пах, что тот упал с коня величия на самое дно покорности. [179]

Пишущий [эти] строки слышал от муллы Килдиша, который был одним из старых храбрых воинов его величества [Абдулла-хана], следующее: “В то время, когда могущественный хан напал на ряды вражеских войск, семь человек из них он свалил с коня могущества на землю унижения. Как только знамя власти врагов упало с высоты величия на землю позора, ряды их войска, которые были стройны, как ожерелье Плеяд, разомкнулись и расстроились, обретая сходство с Большой Медведицей”.

Месневи

Когда засверкал его меч, как солнце,
Враги обратились в бегство, словно звезды [на заре].
Великий государь, которого охраняет божья помощь, разгромил
С небольшим войском такую огромную армию:
Кому бог оказывает помощь,
Тот не нуждается в помощи войска.

Словом, как бы султан Са'ид-султан ни стоял твердо ногами упорства на пути распри, он не видел [в этом] пользы. Поэтому он выпустил из рук поводья быстроногого коня и с большой горечью и болью вытащил свою сладкую жизнь из этой кровавой долины на берег [спасения].

Много людей из вражеского войска было захвачено вместе с большим количеством снаряжения и военной добычей. Из великих эмиров [Са’ид-султана воины Абдулла-хана, выставив] на позор, заключили в оковы Таваккул-бий дурмана, Тангри-Берди оглана, Курак бахадура, Джан-Пулад бахадура ушуня и других и привели их к подножию трона могущественного покорителя мира, хакана халифского достоинства [Абдулла-хана]. По приказу [хана], достойного почитания, они предали смерти этих двух несчастных (Таваккул-бия и Тангри-Берди оглана).

Месневи

Когда на этом поле битвы враг потерпел поражение,
Войско его было разгромлено,
Один бросил на дороге колчан,
[Сам] стоял на месте, словно птица, лишенная крыльев.
Другой убегал от лука, как быстрая стрела,
Бросив во время бегства стрелы и лук.
Все вражеское войско в смятении,
В еще большем беспорядке, чем локоны красавицы.
Все усталые, [многие] убиты, взяты в плен,
[Все] ограблены, убиты или пленены. /80а/
Врагу шаха, покровителя веры, с помощью сотни хитростей
Удалось выбраться живым с этого поля битвы.
С сердцем, обливающимся кровью, он вернулся с поля битвы,
[Куда] вступил он сильным, а вышел слабым.

Когда счастливый хакан [Абдулла-хан] увидел картину победы и торжества в зеркале [своих] упований, он запретил [своему] войску убивать [людей], потерпевших поражение. Он перечеркнул страницу их проступков чертой прощения и никому не позволил преследовать [их].

Месневи

Когда он увидел смиренность и страх их,
Он помиловал их ввиду их плачевного состояния. [180]

Остатки войска [противника], разбитые и расстроенные, выбрались, из этой пропасти и пришли к главной ставке жестокого хана Науруз-Ахмад-хана. Борак-хан гордился множеством орудий, доблестью и великолепием, большим числом [своего] войска. Во всем величии и великолепии, [имея] множество оружия и великую славу, он проявлял [образцы] мужества. Несмотря на это, перед счастьем и величием подобного небу [Абдулла-]хана сердцем его (т. е. Борак-хана) овладели страх и ужас, слава государя и наносимые [им] удары вызвали у него страх и дрожь. Без промедления он снял осаду Бухары и, не достигнув цели, направился к своей резиденции.

После того как [Борак-хан] прибыл в Самарканд и вступил на царский трон, он заключил в оковы султана Са’ид-султана и из-за крайней вражды [к нему] отправил его к Рашид-султану в Карангутаг ¹³⁰, который является подвластным Кашгарскому вилайету.

Рассказ о первом восшествии его величества [Абдулла-хана] на высокий трон, на престол величия в стольном городе Бухаре. Об уходе [хана] из этого вилайета в начале [царствования] по воле судьбы

После того как султан Са'ид-султан потерпел поражение от победоносного войска [Абдулла-хана], его величество по просьбе Бурхан-султана решительно направил поводья в сторону Бухары. Узнав о выступлении великого, могущественного войска [хана], Бурхан-султан вывел навстречу хану, не имеющему себе равных, всех великих и знатных людей, торговцев и прочие слои населения и сам вслед [за ними] поспешил [к хану] шагами покорности. В местности Шахр-и Ислам ¹³¹, откуда до города будет один могольский [фарсах] ¹³², он удостоился высокой чести встретиться [с ханом]. Сурьмой из драгоценных камней праха у ног его величества он придал блеск очам счастья, помутневшим от пыли мятежа величественных и могущественных врагов. Он удостоился исключительной чести облобызать благословенные ноги [хана] и поднял голову гордости до зенита величия. Испытывая [чувство] радости, [надеясь] удовлетворить различные желания, он ввел его величество [Абдулла-хана] в город и посадил на трон величия. Проявляя знаки уважения и почитания, исполняя долг прославления и возвеличения [хана], он напевно выразил свое состояние следующими словами:

Стихи

Ты пришел, о свеча, и превратил собрание в цветник,
Ты явился пред моими очами и осветил мой дом.

После того как [Бурхан-султан] исполнил долг служения, /80б/ повиновения и послушания, он преподнес в виде дара его величеству [Абдулла-хану] купол ислама — Бухару, а сам повернул поводья в сторону Каракуля ¹³³, который является подвластным упомянутому городу (Бухаре).

Когда взошло солнце победы и торжества на востоке [божьей] помощи и счастья, такой [славный] вилайет [был включен] в сферу владений его величества могущественного [Абдулла-хана], оказался под его властью. Его величество благодаря немеркнущему счастью и благоденствию, довольный и счастливый, утвердился на царском троне; устройство дел, упорядочение дел, касающихся народа, он нанизал на нить узаконения. [181]

Стихи

Устойчивость положения дел в мире, устройство дел мира
Осуществились благодаря счастью государя [всего] мира.

Очи жителей тех земель, молодых и старых, сильно просветлели от [тутии] — пыли, [поднятой ханским] войском, могущественным, как небо. Ущерб, который был нанесен из-за беспорядка в делах судьбы достойным ученым и улемам во время [правления] того несчастного (Бурхана), был полностью устранен благодаря царским милостям и государевым дарам.

Месневи

Когда [хан] воссел на трон величия и славы,
Он закрыл двери мятежа перед подданными,
В дни этого благочестивого и справедливого шаха
Исчезли из мира признаки мятежа.

Прошло некоторое время после этих радостных событий, и поверхность страны украсилась счастьем от справедливости и доброты его величества по отношению к подданным, а правитель Бухары, по [своей] наглости забыв долг [перед ханом] за столь [большую] милость, вновь снял с шеи ярмо повиновения [хану], вступил на путь измены и мятежа. От паров самомнения в атмосфере его мозга образовалась туча спеси и кичливости, так что, нарушив договор, он покинул долину покорности стопами наглости. От гордыни он разомкнул руки насилия. Он собрал войско, враждебное [хану], войско быстрое, проворное в бою, и, подняв стяг мятежа, возжаждал независимости [от хана]: забив [себе] голову желанием мятежа, он направился из Каракуля к городу [Бухаре].

Месневи

Злонамеренный [султан] собрал войско и рать
Для сражения, намереваясь воевать,
Он направился к городу [Бухаре] со своим войском,
Его мозг и голова полны спеси и самомнения.

Когда распространилось известие о его дерзости и луч этого события засверкал в галерее неусыпных мыслей его величества [Абдулла-хана, в нем] разгорелся огонь негодования, и [это] послужило причиной решения [хана] отомстить [Бурхан-султану]. Он приказал, чтобы [его] войско, убежище победы, приготовившись к битве и сражению, собралось у стремени августейшего [хана].

[Абдулла-хан] своей высокой персоной выступил вместе с другими родичами и братьями и, подняв победоносное знамя, повернул лицо высоких помыслов в сторону врага державы.

Месневи

Храбрый шах, величественный, как Искандер,
Сильный, могущественный, смелый, /81а/
Повесив меч наказания для отмщения [врагу],
Выступил из города, чтобы напасть на врага.

Когда Бурхан-султан узнал о выступлении хана, Сулаймана по достоинству, он, не в силах противостоять [хану], повернул поводья коня в сторону крепости Рамитан ¹³⁴, [входящей в один] из туманов Бухарского [182] вилайета. Объятый страхом и ужасом [перед ханом], он укрылся в этой разрушенной крепости, от сильного страха он приказал восстановить башни и стены ее.

Согласно приказу [Абдулла-хана его] победоносные войска окружили крепость и, обратив лик силы и могущества к крепости, сразу зажгли огонь битвы, огнем блестящих мечей, блеском сверкающих копий они предали огню многих проворных и презренных врагов.

Месневи

Войска начали сражение,
Под звуки барабана бросились в атаку,
Во время сражения, словно весенний дождь,
Сыпались камни и стрелы из этой крепости,
Будто эта крепостная стена превратилась в дождевую тучу,
Из которой [вместо] града пролились камни, [вместо] дождя — стрелы.

В этот день [со стороны войска хана] воинственные храбрецы и воины, покоряющие крепости, подоткнув за пояс подол смелости, целый день цеплялись за подол стен крепости, хотя со стен летели камни и несчетное количество стрел, наподобие капель весеннего облака.

Природа некоторых людей, даже природа всех людей в отношении склонности к измене [согласуется с изречением]: “Ведь он был обидчиком, неведающим” ¹³⁵. Поэтому к вечерней молитве, когда всадник голубого неба торопливо огибал западную башню и черные полчища ночи одержали победу над центром войск румийцев (т. е. солнечных лучей), отряды войск [ханской] свиты, группы слуг [хана] вступили на путь измены. Бухарские воины поодиночке ушли от священного порога его величества [Абдулла-хана] к врагам.

После этого события его величество [Абдулла-хан], достоинством Искандар, по требованию времени снял осаду с крепости Рамитан и поспешил в город [Бухару]. Силой [своего] совершенного ума и благодаря проницательности он понял следующее: сообразуясь [с пословицей] “Дела связаны со временем” ¹³⁶, необходимо некоторое время мириться с судьбой. [Надо ждать], пока не настанет благоприятный час для могущества, власти, величия и славы. [Надо ждать того момента], когда здание и устои величия и могущества врагов придут в упадок и явят собой долину разрушения. [Он был уверен], что наступит время, когда взойдет звезда [его] счастья в зените величия и он, как Марс, мечом мщения истребит врагов страны надлежащим образом, “и это для Аллаха не велико” ¹³⁷.

Месневи

Цена яхонта оттого велика,
Что он извлекается из камня [упорным], длительным [трудом].

По этой же причине Абдулла-хан не остался в городе [Бухаре], а, подняв знамена выступления, направился в Балх.

На опыте, который является зеркалом, [отражающим] доселе неведомое, свидетелем существования лучей [божественного промысла], с самого начала он убедился в следующем. Когда владыка царств, да будет велико его владычество, /81б/ захочет возвести трон благоденствия какого-нибудь счастливца до макушки Фаркада, вознести престол его власти на четырех высоких столпах, сначала он неизбежно [подвергнет] его государство [опасности] неожиданных мятежей и необычайных перемен. [183]

Стихи

Сначала перенеси трудности, ибо вершины трона власти
Йусуф достиг после тягот, [перенесенных] на дне колодца ¹³⁸.
Хорошо государство того, кто познал и взлеты и падения,
Государство, [возвышающееся] быстро, скоро приходит в упадок.

[Рассказ о том], как его святейшество ходжа Джан-ходжа видел во сне его величество [Абдулла-хана] и услышал от их святейшеств своих предков истолкование его (т. е. сна), но скрыл это

Всемогущая воля великого [бога], да будет славным имя его, на лбу какого-нибудь счастливца чертит отличительные знаки благоухающим амброй пером, согласно [хадису]: “Начертало перо то, что существует” ¹³⁹. [Божья воля] украшает нарядом радости дерево [счастливца, согласно словам]: “Мы сделали тебя наместником на земле” ¹⁴⁰, [облачает в наряд] из сокровищницы [слов]: “Кто дал каждой вещи ее строй, а потом вел по пути” ¹⁴¹, возлагает на голову того [счастливца], поднимающуюся до Фаркада, корону, украшенную драгоценными камнями [слов]: “Аллах дарует Свою власть, кому пожелает” ¹⁴². До того, как произойдет это, [божья воля] превращает зеркало души, блестящее, как солнце, поверхность чудодейственного сердца какого-нибудь великого мужа, которым придан блеск милости господней, в место отражения неведомых тайн, в место восхода несомненно существующих [божественных] лучей. [Хадис] гласит: “Хороший сон — одна сорок шестая часть пророчества” ¹⁴³. Во время сна, который для государя в действительности является бодрствованием, в зеркале [его] сердца, подобного солнцу, показалась картина величия и славы, могущества этой звезды в зодиаке совершенства. Оком проницательности надлежащим образом он угадал положение дел в [мире] в будущем.

Цель изложения этого повествования, написания этого рассказа заключается в следующем. Пишущий [эти] строки услышал [этот рассказ] от его святейшества высокодостойного, высокостепенного [ходжи], точки [в центре окружности], поставленной [циркулем] шариата, точки [в центре круга, проведенного] циркулем хакиката ¹⁴⁴, Каабы святых, кыблы для идущих по пути истины, лучшего по благодеяниям на путях истины, вождя народов в познании бога, да освятит Аллах тайны их, известного в народе [по имени] ходжа Джан-ходжа, да приветствует его Аллах, да увековечит его [имя], то есть ходжа Абд ал-Вали ибн ходжа Абу Наср ибн ходжа Абд ал-Малик ибн ходжа Абу Наср иш ходжа Мухаммад Парса. Его святейшество соизволил сказать: “По подстрекательству группы эмиров и порицаемый [другими], я выступил из Бухары и направился в Балх, чтобы встретиться с прославленным Пир-Мухаммад-ханом. Через несколько дней после этого хан, повелевающий, как Искандар, Абу-л-Фатх Абдулла бахадур-хан по воле судьбы также повернул поводья [и выехал] из Бухары. Он переправился через реку Джейхун и поспешил в Балх к своему дяде, благодетельному государю [Пир-Мухаммад-хану]. При встрече с его величеством [Абдулла-ханом] от неприязни, которую я таил в сердце по отношению к нему, я оказал ему меньше уважения и почтения, [чем следовало]. В ту же ночь я видел во сне, как будто явились к [этому] бедняку двое из [его] предков и с упреком изволили сказать: „О сын, почему /82а/ ты не заботишься об уважении и почтении к нему, ты не удостоил вниманием того, кто заслуживает почитания. Смотри, не будь [невнимательным] к нему в этой пустыне, ибо все ходжи, да будет над ними милость и благословение [Аллаха], почитают его величество [Абдулла-хана] так же, как Убайдулла-хана, даже больше, чем последнего; [184] они вложили в его достойные и умелые руки бразды правления". Услышав этот рассказ, некоторое время я провел в раздумье. Они вновь изволили сказать: „Что ты стоишь? Ведь разница между этими двумя государями лишь в именах, ибо [слово] „убайд" лишь на одну букву больше чем слово „абд" („раб")".

Когда я проснулся, я окончательно удалил из сердца неприязнь, которую я питал к его величеству [Абдулла-хану]. Ввиду того что он (Абдулла-хан) относился к благословенному роду их святейшеств ходжей с исключительным доверием и преданностью, [связывал с ними свои] заветные мечты, я рассказал ему этот сон. После того как [хан] узнал об этом радостном предзнаменовании, в нем возросла радость в связи с получением приятного известия и [вера] в необходимость просить помощи у всевышнего Творца и у великих святых, в нем чрезвычайно укрепилась надежда на милость бога, на силу безмерной поддержки его”.

В слабую голову бедняка (т. е. автора) запала мысль [о том, что] слово “убайд” на одну букву больше, чем [слово] “абд”, однако поскольку эта буква слабая, то она не принимается во внимание. К тому же, согласно хадису пророка, слову избранника [бога Мухаммада], мир ему, “лучшее имя — Абдаллах”; слово “Абдаллах” имеет превосходство над [словом] “Убайдаллах”, и оно предпочтительнее. Иными словами, слово “убайд” при обозначении понятия “убудийат” (“рабство, покорность”) выражает уменьшительность, уничижение по отношению к слову “абд” (“раб”), то есть “убайд” является уменьшительной формой от слова “абд”. Следовательно, “абд” является корневым словом, а “убайд” — производным. Таким образом, при словообразовании “абд” является основой, а добавлением к основе новой буквы [получается] производное слово, преимущество же основы перед производным словом бесспорно. Или еще. Когда великий Иса, предтеча нашего пророка [Мухаммада], да будут ему самые лучшие, искренние молитвы, в младенчестве, в колыбели ключом, [открывающим] путь к божественной истине, открыл замок молчания в яхонтовой шкатулке, с божьей помощью заговорив языком, рассыпающим жемчуг, рассеивающим драгоценные камни [слов], он изволил сказать: “Подлинно я „Абдаллах" („раб божий")”, а не сказал: “Подлинно я „Убайдаллах" („ничтожный раб божий")”. Или еще. Слово “абдаллах” вначале имеет букву, огласованную фатхой, а “убайдаллах” в начале произносится с даммой ¹⁴⁵. Буква, огласованная фатхой в начале этого слова, указывает на то, что с самого начала, когда хан, прибежище веры, подняв победоносные знамена, твердо решится [на поход] для разгрома, покорения великих врагов, при первом же нападении [ему] откроется лик победы ¹⁴⁶, [скрытый] под покрывалом стыдливости. И еще. Господь великий, услышав весть о выражении покорности [ему] его святейшеством, прибежищем пророческой миссии [Мухаммадом], сказал: “И когда поднялся раб Аллаха, взывая к Нему...” ¹⁴⁷. Всевышний бог назвал своего пророка Абдаллахом, вложив в это глубокий смысл и [имея] великое множество причин. В преданиях [о Мухаммаде] написано, что его святейшеству пророку никакое другое имя, кроме “Абдаллах”, не подходит, ибо так, как его святейшество исполнял условия [совершения] молитвы, [выражения] покорности и преданности [богу], /82б/ никто не был в состоянии исполнить. И, естественно, во время вознесения [Мухаммада] в обиталище ангелов он получил это имя, ибо [в Коране сказано]: “Хвала тому, кто перенес ночью Своего раба” ¹⁴⁸. Когда он (бог) ниспослал Коран по небесным ступеням, тот (Мухаммад) помянул его (бога) следующими словами: “Благословен тот, который ниспослал различение Своему рабу” ¹⁴⁹. [185]

Месневи

Тот раб был образцом [выражения] покорности ему,
Среди всех рабов он является избранным,
Отличив среди своих рабов, [бог] дал ему такую дорогу,
Какую не видел ни один шах.

Рассказ о прибытии, его величества [Абдулла-хана] в Каракуль по просьбе эмиров племени кунграт, об окружении [им] Борак-хана и Бурхан-султана, о заключении им мира [с ними], о его уходе [из Каракуля] по требованию времени, по воле судьбы

Для людей опытных ясно и очевидно, что всякой великой державе, высокое знамя славы и больших свершений которой украшено и вышито великолепной тугрой прочности и стойкости, в начальный период неизбежно [приходится испытать] различные трудности и невзгоды, всякого рода бедствия и мятежи, [как гласит хадис]: “Рай окружен неприятностями” ¹⁵⁰. Ведь освещающая мир луна, пока не преодолеет немощь и трудности [пребывания] в состоянии новолуния, она не достигнет полнолуния. Пока красная роза в течение нескольких дней не испытает тесноты в бутоне, зефир, благоухающий амброй, не будет осчастливлен ее ароматом, ибо [пословица гласит]: “Величие достигается [лишь] в результате изнурительного труда” ¹⁵¹.

Цель написания этих изящных фраз и изложения этих основных мыслей заключается в следующем.

Хан, величественный, как Искандар, [Абдулла-хан] некоторое время пребывал в Меймене ¹⁵² и Чечекту ¹⁵³, занимался всем тем, что было необходимо и соответствовало его высокому положению и власти. Благословенный хакан Пир-Мухаммад-хан проявлял все свое старание для того, чтобы его величество [Абдулла-хан] достиг [своих] желаний и уладил наилучшим образом важные дела. Однако [Абдулла-хан, находясь во власти] высоких помыслов и стремлений, не обращал никакого внимания на такие вилайеты, [как Меймене и Чечекту].

Стихи

У него важные дела, величие их бесконечно,
И самое ничтожное дело его больше, чем [весь] мир.

Стихи

Для любви нужны высокие помыслы, иначе
Как пылинка [могла] бы стремиться к высокому солнцу.

Все время в благородном сердце [Абдулла-хана] жила мысль о том, чтобы, подобно государю небесной сферы, то есть щедрому владыке-солнцу, обнажив меч, инкрустированный золотом, включить в орбиту своей власти весь мир и, подобно утру, освещающему мир, светом справедливости озарить вселенную от востока до запада.

Стихи

Высокие стремления приведут тебя к величию,
Не ищи другой лестницы, чтобы подняться на этот купол величия.

Суть этих слов следующая. [186]

Ранней весной упомянутого (962/1555) года войско зелени и пахучих трав завоевало просторы садов и цветников, а прелестный султан весны водворил на вершину гор красное, как рубин, знамя из тюльпанов.

Четверостишие

Оттого что законы султана весны справедливы,
Его зеленые [полчища] завоевали просторы земли.
Везде он снаряжал войска из зелени,
Благодаря его прибытию мир превратился в рай. /83а/

И тогда в доблестном войске Бухары поднял голову вражды Халкман-бий дурман. Он отложился от Бурхана и направился к Каракулю. Некоторые тамошние эмиры, такие, как Джангельди аталык кунграт, его брат Халкман аталык, Тангри-Кули хитай и другие, каждый из которых по мужеству и отваге был единственным и непревзойденным для [своего] времени, вследствие кое-каких недостойных дел и неподобающих слов, постоянно исходивших от Бурхана, объединились и захватили крепость Каракуля. Отправив челобитную к подножию трона государя — покорителя мира [Абдулла-хана], они просили [его] почтить [их своим] прибытием. Его величество [Абдулла-хан], посоветовавшись со столпами государства, удовлетворил просьбу их (т. е. эмиров Каракуля). Вместе со [своими] братьями, такими, как Узбек-султан, Хусрав-Мухаммад-султан и другие, он отправился в Каракуль.

Когда на горизонте этой страны показался полумесяц [ханского] балдахина, вызывающего беспокойство в небе, все эмиры [Каракуля поспешили] встретить кортеж [Абдулла-хана]. С достойными дарами и соответствующими случаю подношениями они поспешили к нему шагами покорности. Заверив в [своей верной] службе, выразив покорность, они [достигли] безмерного счастья, удостоившись чести поцеловать стремена [хана]. Вместе со славной свитой его величества они вошли в крепость и вручили ключи от крепости привратникам великого [Абдулла-хана]. Они оказали [Абдулла-хану] всевозможные почести и сделали это с большой охотой.

Когда правитель Бухары Бурхан узнал об этом великом событии, по необходимости он отправил в Самарканд гонцов и известил Борак-хана об этом страшном деле. Хан Самарканда [Борак-хан] тотчас же созвал своих вельмож и соизволил сказать: “Даже тогда, когда войско его (т. е. Абдулла-хана) было крайне незначительно, когда число его воинов не превышало трехсот человек, оказать им сопротивление было чрезвычайно трудно, до крайности затруднительно. В настоящее время, когда с помощью Творца и по благосклонности судьбы количество воинов в этом отряде возросло, оказать [ему] сопротивление и воевать [с ним] не представляется возможным. Вместе с тем, пока битва не проиграна, не следует отказываться от битвы. Теперь, хотя и есть [у нас] сила для отражения [противника], однако подавление этого мятежа не следует представлять себе легким”. Мисра: Воздействовать на события следует еще до того, как они случаются.

Словом, после того как закончилось совещание и обмен мнениями, [Борак-хан] приказал, чтобы войска Шахрисябза, Самарканда, Ура-Тюбе, Ходжента, Сайрама, Ташкента, а также войска Ахсикета, Андижана вместе с людьми из Дашта и Туркестана в кратчайший срок присоединились к войску его (т. е. Борак-хана).

[После того как собралось войско, Борак-хан] немедленно выступил на помощь Бурхану с двумя тысячами отборных богатырей, способных, опытных, храбрых воинов. Правитель Бухары [Бурхан-султан] /83б/ шагами поспешности пошел навстречу [Борак-хану]. Встреча их произошла [187] в местности Дурбай ¹⁵⁴. [Бурхан-султан] принес многочисленные подарки, бесчисленные дары и вручил [их] хану Самарканда [Борак-хану]. Борак-хан перечеркнул чертой прощения прежние грехи его (т. е. Бурхан-султана). Между сторонами был заключен договор и соглашение, похожее на соглашение между отцом и сыном. После этого с войском, [многочисленным], как муравьи, огромным и отважным, соперничающим с судьбой, похожим на дива, подобным Ариману, они выступили против его величества могущественного [Абдулла-хана]. Они взяли в кольцо крепость Каракуля, словно окружили ореолом луну.

Месневи

Когда враги соединились друг с другом,
С войском, более многочисленным, чем морские волны,
Они выступили против его величества [Абдулла-]хана,
Направились по пути мести [ему].
Они осадили крепость со всех сторон,
Окружили [ее], словно ореол луну.

Науруз-Ахмад-хан и Бурхан-султан с прочими султанами и столпами государства подошли с безграничным войском, неисчислимой ратью и тотчас же окружили крепость, уподобив [ее] камню, оправленному в перстень. Его величество могущественный [Абдулла-хан], уповая на милость бога, приказал, чтобы [воины] обратили исключительное внимание на [укрепление] крепости с внешней стороны, не допустили ни малейшего пренебрежения и невнимательности при укреплении башен и стен ее, приготовили бы орудия для защиты крепости и все необходимое для отражения [врага], чтобы в охране и защите крепости по возможности соблюдали осторожность и осмотрительность. Поступая согласно [этому] непреложному приказу, столпы государства и вельможи его величества [Абдулла-хана] так [хорошо] укрепили эту сильную крепость, что у ночного вора — воображения, у быстролетящей стрелы-фантазии были коротки руки, чтобы овладеть [хотя бы] подножием ее. Его величество [Абдулла-хан] сам лично проявил заботу [об охране крепости]. Каждую башню он закрепил за определенным храбрецом, с тем чтобы каждый был готов в случае нападения врагов оказать [им] сопротивление и отбросить их.

Два-три дня спустя мстительный Бурхан-султан, который был зачинщиком всей этой смуты, попросил [разрешения] у Борак-хана построить свое войско и, устремив коня смелости на поле храбрости, [применяя] хитрость и коварство, вступить в битву, чтобы нанести удар [врагу] и бросить аркан завоевания на зубцы крепости. Наконец с одобрения Борак-хана Бурхан-султан вызвал группу своих отчаянных храбрецов, таких, как великий, могущественный Назар-бий ибн Баки-бий найман, султан Йар-бий дурман и Хасан-Бурн бахадур. Он одел их в латы, вооружил и послал их в крепость для битвы и сражения, на бой.

Его величество [Абдулла-хан], со своей стороны, приказал, чтобы опытные храбрецы и отборные богатыри, /84а/ которые на протяжении многих лет участвовали в битвах и сражениях и вкусили горячее и холодное от судьбы, приготовили все необходимое для оказания сопротивления [неприятелю], заткнули бы за пояс несколько стрел из белого тополя, пробивающих гранит, быстро вооружились короткими луками.

Месневи

Войско, [где] все вооружены мечом,
[Где] все, как один, похожи на ресницы жестокой возлюбленной, [188]
Все готовы к битве и сражению,
На голове у каждого шлем, [блестящий], как зеркало.
У всех заткнут за пояс подол мести,
У всех нахмурены брови, в морщинах лбы.

Выступив из городских ворот, они разделились на три отряда. Первый отряд, вооруженный и оснащенный, стал у крепостного рва в ожидании битвы. Второй отряд перешел через ров и, исполненный сильного желания воевать и сражаться, вступил в долину смелости. Третий отряд, пройдя дальше, зашел за нижнюю стену [крепости, и воины его] подняли руки храбрости.

Войска двух сторон встретились.

Месневи

Когда войска обеих сторон приготовились [к битве],
Они выстроились в два ряда, [возвышающиеся] до Плеяд.

Тогда со стороны врагов первыми устремили боевых коней на поле соперничества смелые богатыри, отважные храбрецы, имена которых уже упоминались, вместе с другими воинами долины смелости. Их воинственный клич вознесся до сферического неба, до солнца. Войска могущественного [Абдулла-хана] соблюдали спокойствие до тех пор, пока вражеские войска, миновав первый отряд, не направились ко второму и третьему отрядам [Абдулла-хана]. После этого храбрецы поля битвы и сражения, смелые мужи [из войска Абдулла-хана] вышли из укрытий и все сразу положили на тетиву лука стрелы, охотящиеся за душами, наконечниками стрел, пробивающими гранит, стали убивать несчастных врагов.

Месневи

Смелые храбрецы, похожие на львов и леопардов,
[Подойдя] с двух сторон, вступили в бой,
С криком они схватились друг с другом,
Стали проливать кровь мечом и копьем.

Победоносные войска [Абдулла-хана] при всей своей малочисленности [в битве] имели такое превосходство над этой огромной армией [противника], над войском многочисленным и великолепным, что, если бы Рустам, сын Дастана, увидел [это], он укусил бы палец удивления, если бы очевидцами этого были Гив и Пашан, они бы не раскрыли уста смелости, не стали бы претендовать на мужество.

В конце концов вражеское войско, не достигнув цели, отступило. Победоносное войско [Абдулла-хана] также покинуло долину битв и сражений, [прекратило] бой.

В этот день из числа богатырей Бурхана Хасан-Бури бахадур получил много ран и скончался.

Месневи

Если на улице этой красавицы льет дождь стрел,
Мы покорны [этому], ведь “воля у Аллаха” ¹⁵⁵.

Словом, в течение долгого времени, многих дней с обеих сторон каждый день ярко пылало пламя войны и сражения и до крайности /84б/ свирепствовал огонь битвы. [Так продолжалось] до тех пор, пока враги не поняли, что им никак не избежать предстоящих трудностей. [189]

Поэтому они склонились к примирению, заговорили о мире. Его величество [Абдулла-хан], зная, что для торжества [его] власти имеется еще небольшое препятствие, дал согласие на [заключение] мира. Он оставил Каракуль и, направившись в Чечекту и Меймене, поднял знамя возвращения [в те земли].

Рассказ о переселении Науруз-Ахмад-хана из этого мира в место упокоения на том свете

Сказал великий Аллах: “Всякая вещь гибнет, кроме Его лика. У Него решение, и к Нему вы будете возвращены!” ¹⁵⁶. Для всякого человека, для всякого [разумного] живого существа ясно, очевидно и бесспорно, что вечной и бессмертной является лишь сущность пречистого господа мира. Следовательно, вечным и бессмертным есть и будет [только] господь.

Подтверждением этих слов является смерть Науруз-Ахмад-хана. Объяснение этого обстоятельства следующее.

Когда был заключен мир между его величеством [Абдулла-ханом] и врагами, его величество [хан] переправился через Джейхун и поспешно отправился в сторону [Чечекту и Меймене]. Борак-хан вернулся в Самарканд, Бурхан прибыл в Бухару. Когда Науруз-Ахмад-хан по своей воле освободил свое сердце от [забот] о государственных делах, в [месяце] зу-л-када 963/сентябрь — октябрь 1556 года он поспешно выехал из Самарканда и направился к Рабат-и Ходжа ¹⁵⁷, расположенному в верховьях канала Даргам ¹⁵⁸. Он испытывал великую радость от постройки плотины [в том месте]. В этом похожем на рай месте, которое является источником радости в душе и покоя в сердце, в исключительно веселом настроении он расстелил ковер увеселения для развлечений и приятного времяпрепровождения. По случаю своего освобождения [от государственных забот] он устроил веселое пиршество. В этой прекрасной местности в обществе сребротелых виночерпиев с утра до ночи, с ночи до утра он пил пурпурное вино, изумрудное вино из сосудов цвета лазури. Постоянно он заботился о том, чтобы веселье не прекращалось. Тюльпаноликие певцы все время пели, а он внимал им.

Стихи

Встань и налей в золотой кубок вселяющую радость влагу,
[Пока] мой череп не стал совком для мусора.

Со своей стороны, он (т. е. Науруз-Ахмад-хан) соответственно своему состоянию напевал нижеследующие слова, и, кроме этих чудесных стихов, ничего не произносил.

Четверостишие

Если не останется чистого вина, о виночерпий,
[Когда] я буду при последнем издыхании, о виночерпий,
Прошу, смочи мне губы [оставшимся] на пробке бутыли
Вином, но не водой, о виночерпий!

[Так продолжалось] до тех пор, пока наконец не произошел удивительный случай и странная картина не подняла завесу со своего лица. В те дни Борак-хан постоянно пил вино и никогда при отсутствии бутылки и чаши на раскрывал рта, как бутон или тюльпан [без поливки]. В конце концов привычка к вину привела к тому, что здоровье его отклонилось [190] от правильного пути. В конце того пиршества он выпил тяжелую чашу смерти из рук виночерпия смертного часа и вручил смерти клад [своей] жизни. /85а/ Мисра: Он перенес [свои] пожитки с высоты трона в подземелье будущей жизни. “Поистине мы принадлежим Аллаху, и к нему мы возвращаемся!” ¹⁵⁹. Ученые Самарканда выразили дату его смерти соответственно обстоятельствам [его смерти]: “Умерший в состоянии опьянения” ¹⁶⁰. За год до этого он (Науруз-Ахмад-хан) совершил набег на Бухару, зажег огонь вражды и сжег запасы пшеничного зерна. Поэтому поэты Бухары обозначили [дату его смерти] словом “хармансуз” ¹⁶¹ (“Сжигающий запасы зерна”).

Рассказ о восшествии благословенного дяди, его величества [Абдулла-хана] Пир-Мухаммад-хана на ханский трон, на царский престол и об украшении хутбы и монет его именем с божьей помощью

Стихи

Достойный короны Кайанидов,
Заслуживающий венца Хосрова.

Таким, [как сказано в стихах], может быть счастливец, у которого светило счастья и блаженства восходит на востоке султанской власти и могущества. Тогда он укроет под сенью [своей] милости и правосудия блуждающих по долине невзгод и избавит их от солнечного зноя в месяце михр ¹⁶² и от притеснений. Он напоит холодной водой милости и справедливости [всех] испытывающих жажду на дорогах тирании. Он доставит их в просторы, [где царит] сострадание, благочестие и признательность. Он войдет в великолепный, благоухающий травами сад, чтобы рукой сострадания и ласки вытащить занозу из ног терпящих гнет. На берегу власти он посадит молодое дерево счастья и могущества, для того чтобы укрыть под его спасительной сенью [всех] скитающихся. Зодчий его высоких помыслов воздвигнет здание миродержавия для защиты основных законов шариата от возможных нарушений. Лучи высоких помыслов его засверкают на горизонте страны, для того чтобы блестящая луна его освещала лик судьбы только тех, кто идет по пути мусульманской веры.

Месневи

В делах шаха, достоинство которого высоко, как Сатурн,
Нуждается народ перед Судным днем:
Он поднимет знамя власти
И возьмет за обычай заботу о благе подданных,
Для того чтобы [обрели] покой благородные люди,
Он восстановит чертог справедливости и милосердия.

Цель этого повествования, возведения здания [этих слов] заключается в следующем. После переселения Науруз-Ахмад-хана из тленного мира в вечный мир не было никого из рода Абу-л-Хайр-хана старше годами, чем благодетельный государь дядя его величества [Абдулла-хана], то есть Пир-Мухаммад-хан. [Не было человека из этого рода], кто бы, как он, мог вершить делами управления страной, кто мог бы проявить исключительное рвение в [делах] величия и славы. Поэтому все султаны Мавераннахра, грозные, как Бахрам, договорившись между собой, прославили хутбу титулами того благословенного государя (Пир-Мухаммад-хана), [191] придали монетам новое изящество и беспредельную красоту, украсив их его августейшим именем.

Стихи

Когда монета начертала в своем сердце благословенное имя его, /85б/
Солнце от любви к нему позолотило монету,
На минбар ¹⁶³, который украсился благодаря его титулам,
[произнесенным] в хутбе, Юпитер сыплет драгоценные камни.

(пер. М. А. Салахетдиновой)
Текст воспроизведен по изданию: Хафиз-и Таныш Бухари. Шараф -наме-йи шахи (Книга шахской славы). Наука. 1983

© текст - Салахетдинова М. А. 1983
© сетевая версия - Тhietmar. 2004
© OCR - Halgar Fenrirsson. 2004
© форматирование - Монина Л. 2004
© дизайн - Войтехович А. 2001 
© Наука. 1983