О том, как собралось победоносное войско и как [хан] отправил [его] в поход на врагов

Еще до того, как поспешно прибыли с разных сторон войска, многочисленные, как звезды, к подобному небу порогу [Абдулла-хана], к порогу, охраняемому Марсом, поспешили высокосановный эмир Джулма оглан, великий эмир-заде Хаджи-бий дурман с войсками Балха и подвластных ему земель. Они удостоились великой чести и счастья поцеловать ноги справедливого, правосудного государя. Могущественный хакан [Абдулла-хан] обласкал их царскими дарами, государевыми милостями. Он возвысил их сан и положение. [240]

В [день] Арафа ⁴⁶³, праздника жертвоприношения, он отправил [их] на помощь султану Исфандийар-султану, подобному Хосрову [Ануширвану], и почувствовал облегчение. Сам [Абдулла-хан] под счастливой звездой, счастливый начал исполнять [то, что связано] с церемониалом праздника.

Часть зимы он провел в подготовке всего необходимого для войны, для нанесения удара режущим и колющим оружием.

[Приостановилось] наступление полчищ холода, от натиска передовых отрядов весны они обратились в бегство. Полчища зелени и пахучих трав овладели просторами садов и плодовых садов.

Стихи

Тогда [Абдулла-] хан, величественный, как Джамшид, в конце месяца в зу-л-хиджжа в среду тронул быстроходного коня для отмщения [врагам]. /236б/ Он направил стремена, подобные новой луне, из стольного города Бухары для истребления врагов. Он вновь изволил посетить лучезарную могилу его святейшества руководителя на пути истины Ходжи Баха ал-хакк ва ад-дин [Накшбанда], да освятит величайший [господь] тайну его!

Всем бедным и нищим, [находящимся] в этой благословенной местности, он раздал пищу, оказал милости и предался духу его святейшества, исполненному божьей милости. Отсюда он [выступил], подняв победоносное знамя на высшую ступень голубого неба, выше Лотоса крайнего предела ⁴⁶⁴. Во всем величии и славе он направился к Несефу.

Когда пыль, поднятая войском до небесного трона, стала вызывать зависть у чистого мускуса, со всех сторон и городов поспешно прибыли победоносные войска отряд за отрядом к ставке счастливого [Абдулла-хана] и вошли в число других [его] слуг. Так, например, непобедимый эмир Таныш-бий джалаир [прибыл] из Термеза к победоносному порогу [хана] с тремя тысячами храбрецов и воинственных смельчаков.

Жемчуг в раковине храбрости, то есть Али-Мардан бахадур, прибыл к ставке, подобной вселенной ⁴⁶⁵, из Меймене и Гарджистана с несколькими тысячами храбрецов, [241]

Месневи

Великий и высокодостойный эмир Джан-Даулат поспешно прибыл ц благословенному войску хакана [Абдулла-хана], повелевающего, как Джам, из Шибиргана с тысячью победоносных воинов. Он обрел счастье, поцеловав ноги [хана]. Эмир, могущественный, как небо, Джултай-бий [прибыл] из Андхуда с двумя тысячами воинственных, мстительных [по отношению к врагам] воинов, жаждущих крови, и присоединился к победоносному войску. Он был отмечен среди себе подобных царскими милостями.

Месневи

Когда победоносные войска, полчища, [поддерживаемые] божьей помощью, присоединились к великой, могучей свите [хана], государь, величественный, как Сулайман, [Абдулла-хан] послал в Самарканд многих столпов государства и вельмож, таких, как Джангельди-бий, Абд ал-Баки-бий, Таныш-бий, и всех ишик-ага /237а/ правого и левого крыла, чтобы они в составе войска августейшего султана Ибадулла-султана, у которого двор, как у Фаридуна, выступили против врагов и со всей поспешностью заняли позиции в Ура-Тюбе. [Он велел им] соблюдать правила предосторожности, не терять пути бдительности, ибо нет более надежной крепости, чем осторожность, нет более опасной пропасти, чем беспечность.

Стихи

Сам [Абдулла-хан] благословенной особой в середине месяца мухаррама 987 года покинул эту местность вместе с группой [лиц], которые всегда присутствовали на царских собраниях, в избранном обществе. [В числе их были] такие, как эмир, подобный Меркурию, Кулбаба кукельташ, его высочество высокодостойный Кучак оглан. В пути они занялись охотой на журавлей и зверей. [242]

Когда в местности Каклик ⁴⁶⁶ расположились благословенные палатки, туда прибыл человек из Замина от Шейхим-султана и Джулма оглана. Он привез несколько голов злонравных врагов. Он рассказал о событиях, [связанных] с битвой с врагами, поднимающими смуту.

Рассказ об этом следующий. По приказу [Абдулла-хана] его высочество [Джулма] оглан и Хаджи-бий дурман с войском Балха и подвластных ему земель были направлены к врагам. Они совершили [несколько] переходов, прошли местность Дизак и дошли до Ачика, принадлежащего Замину. В пути неожиданно выступил из засады вражеский отряд и напал на них. [Воины из] отряда [Абдулла-хана] подумали: “Не идет ли навстречу им Шейхим-султан”. Они беззаботно продолжали путь. Когда они подошли [к этому отряду] и внимательно присмотрелись, они поняли, что это [воины вражеского] отряда, идущие на битву, [все] подобные леопардам, с ног до головы одетые в кольчуги и шлемы, крепко держащие в руках ненависти мечи вражды.

Случилось так, что верблюды, которые везли снаряжение победоносного войска [Абдулла-хана], двигались впереди, а погонщики верблюдов спокойно погоняли их, напевая песни. Войско врагов, сочтя [это] за великое счастье, захватило верблюдов /237б/ и вернулось назад.

Когда балхское войско лишилось снаряжения и [средств] к битве, оно, соблюдая меры предосторожности и бдительности, начало пускать стрелы. Они заставили вылетать птиц-стрел из гнезд-луков так, что лев на небесном коне, то есть Джамшид-солнце, лицом подобный Минучихру, от беспредельного страха и ужаса надел золоченый щит, от сильного волнения задрожал, как свое отражение в воде.

Месневи

Что же касается всадника ристалища храбрости Джулма оглана, то он еще до того, как враги одержали победу, взяв в руки сверкающий огнем меч, направился к врагам. Наподобие разъяренного льва, который нападает на стадо антилоп, он обрушился прямо на врагов и нарушил нить единства их. Он предпринял все меры, требуемые жестокими условиями битвы, и показал образцы храбрости.

Месневи

После многих происшествий, неимоверных усилий благодаря божьей помощи и силе счастья могущественного [Абдулла-хана], ведя сражение, он отбился от [врагов]. Когда он вновь бросил взор в сторону несчастных врагов, то увидел брата муллы Килдиш маджара Пайанда-мирзу, оказавшегося в окружении врагов. Поэтому он вновь направил поводья боевого [коня] для битвы. Подняв меч мщения, он обрушился на врагов. [Нанося] удары блестящим мечом, сверкающим копьем, он вывел из окружения врагов Пайанда-мирзу.

Вражеское войско отделилось от войска [Абдулла-хана], разбивающего ряды [врагов], повернуло поводья для возвращения, и с быстротой урагана оно поспешило к берегу реки.

Когда войска обеих сторон разъединились и храбрецы сторон [отошли] друг от друга, [воины] победоносного войска [Абдулла-хана] стали беседовать между собой и сказали: “Поскольку Замин близок, представляется удобным послать человека к Шейхим-султану, /238а/ а самим захватить небоевую часть вражеского войска, [затем] погнать [на врагов] боевых коней”.

Решившись на это, они послали человека в Замин, сообщили о состоянии дел. Они повернули поводья и пошли преследовать врагов.

Когда весть об этом событии дошла до слуха [Шейхим-]султана, [этот] смелый султан тотчас же сел на коня, с отрядом воинов-храбрецов направился на помощь победоносному войску [хана, решительно], как судьба, воля которой исполняется. [Стороны] встретились в Йагачлик рабате ⁴⁶⁷. В это время небоевая часть вражеского войска уже скрылась из виду. Поэтому [воины хана] быстро, поспешно привели в порядок боевое снаряжение и все необходимое для битвы с мятежными врагами. Они облачились в одежду для битвы, надели боевые шлемы и помчались на врага с такой скоростью, что искусный наездник воображения не смог бы достичь и пыли их, если бы он ехал даже сломя голову.

Месневи

Победоносная рать [Абдулла-хана] достигла войска врагов около берега реки и тотчас же два мстительных войска встали друг против друга.

Месневи

Вытянули руки из рукава отваги храбрый [Шейхим-]султан и другие смелые помыслами воины, такие, как крокодил реки храбрости Джулма оглан и быстронападающий леопард вершины мужества Хаджи-бий дурман, Килдиш бахадур маджар, Джан-Туган бахадур кераит, Джан-Хусайн-мирза кушчи, мирза Мухаммад чухра-баши и другие. Они дали такое сражение, что обширная запыленная [земля] от тяжести копыт коней, подобных горе, уподобилась частицам пыли и слилась с воздухом. От подков коней войск с поверхности поля битвы поднялось столько пыли, что освещающее мир солнце, закрывшись завесой стыдливости, не раскрыло лица.

Наконец [Шейхим]-султан, яростный, как Бахрам, вместе с остальными воинами, нападающими, как львы, /238б/ обрушился, словно тигр Байан или рыкающий лев, на [вражеских воинов], подобных лисам. Нить их единства, которая была нанизана, как [ожерелье] Плеяд, он расстроил, уподобив [звездам] Большой Медведицы.

Месневи

Мстительный султан [Шейхим] и сжигающий врагов [Джулма-]оглан в тот день получили раны. Не придавая этому никакого значения в [своих] мыслях, подобных философскому камню, по исключительной храбрости и смелости на поле мужества и отваги они дали такое сражение, что заставили стыдиться душу [Рустама], сына Дастана, и Сама, [сына] Наримана. Мечом мщения они свалили с ног многих храбрецов [противника]. Они схватили Абул диван-беги, и сына Кумаш аталыка, и других, подобных им, каждый из которых считал себя единственным в своем роде в битве и сражении. Из-за того, что они претендовали на главенство, в головы их вонзили копье.

Словом, когда его высочество [Шейхим]-султан с ханским войском разбил врагов, он послал к его величеству [Абдулла-хану], у которого двор, как у Искандара, несколько голов предводителей, пользующихся почетом [у врагов], и упрямцев, [прибегавших] к военной хитрости. Воздав благодарность всевышнему богу, да будет он велик и превознесен, за милость, победоносный, торжествующий, он направился на родину, то есть в Замин. [245]

[О том, как] величественный хакан услышал о сражении благословенного войска с бесславными врагами и [как] он выступил со всей поспешностью с целью отомстить [им]

[Стихи]

Он проявлял чрезвычайное старание для отмщения несчастным врагам. На страницах сердца, на листах воображения он всегда чертил письмена об истреблении врагов. Поэтому [теперь] он, словно солнце и луна, быстро и поспешно направился к той толпе упрямцев, мятежников и смутьянов.

Месневи /239а/

Когда победоносные знамена достигли местности Дизак, туда вернулся султан, почитаемый, как Фаридун, благословенный Абу-л-Фатх Ибадулла-султан, на лице которого выражалось счастье, с бесчисленным войском, имеющимся при нем, которое было ранее послано [Абдулла-ханом] вперед. [В войске находились] такие [лица], как Джангельди-бий, Абд ал-Баки-бий, Таныш-бий, Али-Мардан бахадур, Джултай-бий. Они присоединились к [войску хана] в благословенном лагере.

С разных сторон [пришли] величественные войска [и] собрались вокруг его величества, словно полчища звезд.

Месневи

От этого огромного войска просторы этой обширной земли стали [казаться] более узкими, чем ободок перстня, чем ушко иголки. От скопления того неисчислимого войска поверхность этой обширной равнины [как будто] стала меньше, чем глаз муравья, глаз змеи.

Стихи

Победоносное войско [Абдулла-хана] расположилось лагерем в местности Ачик. Туда, словно счастье и блаженство, поспешно прибыл из Мианкаля султан, подобный дервишу, Дустим-султан с некоторыми сыновьями и [присоединился] к войску, [многочисленному], как звезды. Благодаря уважению и вниманию, [проявленному] его величеством, он обрел большой почет.

На следующий день [Абдулла-хан], подобный Искандару, с войском, полностью [вооруженным] так, что от его движения изнемогали горы, направился на битву с врагами. Он поднял знамя, подобное дракону, до созвездия Близнецов, до зенита голубого неба.

В тот день государь, освещающий мир, [Абдулла-хан] изволил прибыть в крепость Замин, чтобы справиться о [состоянии] Шейхим-султана и Джулма оглана. Каждого он отличил согласно его положению огромными милостями и [одарил] великолепными халатами. В частности, [Джулма] оглану он подарил коня, на котором сидел сам. Он одарил его также значительной [суммой] наличных денег и обнадежил его, обещав дать крепость на границе.

В этой благословенной местности поспешил к ставке [Абдулла-хана], подобной небу ⁴⁶⁸, автор этих строк. Через посредство его высочества прибежища людей, убежища для знатных и простых людей, высокодостойного Кулбаба кукельташа, да продлится его слава, он удостоился счастья облобызать ноги его величества. На этом же собрании, украшенном, как небо, [звездами], /239б/ собрании, подобном раю, он представил книгу, [включающую в себя] месневи в размере мутакариб, [месневи] состояло примерно из четырех тысяч новых бейтов и содержало славное имя его величества [Абдулла-хана]. Он довел до благороднейшего слуха [хана] и касыду, которая также была украшена высоким именем и лака-бами его величества. Мисра: Слова — перлы, и они достойны слуха шаха*. Эта касыда следующая:

Касыда

В воскресенье 8-го [числа] месяца [сафара Абдулла-хан] тронул боевого коня, в пути он охотился на журавлей. В куруке Науканди ⁴⁷⁰ он поднял полумесяц знамени величия и славы против стоянки луны. Пылью, Юб [поднятой] его ветроногим конем, он превратил эту равнину /240б/ в предмет, вызывающий зависть у татарского мускуса.

Понедельник 9-го [числа] хан, освещающий мир, весь день провел в веселье и радости, звуки руда, песни он возвел до высшей точки Юпитера, выше круглого небесного колеса.

Месневи

[Во время] вечерней молитвы [Абдулла-хан] пригласил к порогу, величественному, как небо, благословенных эмиров. Раскрыв уста, рассыпающие жемчуга [слов], он соизволил сказать: “Слова предков следующие: ,,Умным людям необходимо развязывать любой узел [трудностей], которые [249] возникают, с помощью кончика пальца рассудительности, какие бы ни произошли бедствия от судьбы, устранять их [следует] путем совещания".

Месневи

Следовательно, представляется удобным еще до возникновения бедствий, крепко опоясавшись поясом правильного суждения, советоваться друг с другом, чтобы [узнать], будет ли в интересах державы переход через реку или нет, а в случае переправы, какая переправа будет наиболее удобной”.

Первыми высказались ходжа, имеющий звание накиба, Хасан-ходжа накиб, Джангельди-бий, Али-Мардан бахадур и группа смелых храбрецов, [они заявили]: “В настоящее время представляется наиболее удобным следующее. Поскольку часть нашего войска в свите султана Исфандийар-султана, подобного Хосрову [Ануширвану], собралась в местности Ходжент, следует направиться туда. Когда мы достигнем той местности, если переправа окажется удобной, мы совершим переправу, а если нет, займем берег реки и направимся в Андижан. Здесь нам представляется несколько выгод. Во-первых, к нам присоединится ходжентское войско, во-вторых, то [вражеское] войско, которое расположилось вокруг Андижана с целью окружения, быть может, услышит о нашем походе и, растерявшись, в силу необходимости быстро обратится в бегство. Му'мин-султан и Абд ас-Самад-бий вместе с другими храбрецами, избавившись от заключения в крепости трудностей, окажут помощь нашему войску”.

Опора державы Кулбаба кукельташ, высокодостойный Кучак оглан и могущественный эмир Таныш-бий соизволили сказать: “Если нам проявить промедление во всем этом /241а/ и отказаться от переправы через реку, зачем нам переносить все эти трудности, связанные с поездкой, с опасной дорогой? Представляется наилучшим немедленно отправиться нам к берегу реки и совершить переход по месту переправы Хас. Та выгода, которую видели эмиры, далека [от осуществления], ибо ясно, что, если мы, отправившись в Ходжент, совершим там переправу или направимся в Андижан, пройдет очень много времени. Тогда враги, узнав о состоянии наших дел, соберут свое оружие и поспешно направятся по пути бегства. Если же мы как можно скорее пойдем на Баба[-султана] и схватим его, куда же убегут другие враги и какой мятеж они смогут поднять?” Остальные юноши и храбрецы, которые были допущены к собранию его величества, все, став единодушными, начертали письмена согласия с этим мнением. Картина этого высказывания совпала с картиной распоряжения его величества [Абдулла-хана]. Во вторник он поднял победоносное знамя и направился к месту переправы Хас. Он остановился на берегу реки еще до того, как освещающее мир солнце достигло зенита. [250]

Месневи

Когда могущественный хакан [Абдулла-хан] поднял на берегу реки победоносное знамя, последовал ханский приказ, которому повинуется [весь] мир, чтобы ходжа, удостоенный звания накиба, Хасан-ходжа, опора султанства Кулбаба кукельташ, Абд ал-Баки-бий, Таныш-бий, Али-Мардан бахадур, Джултай-бий, Науруз-бий парваначи, Гандж-Али шигаул, сделав плот, переправились через реку. Случайно у реки в местности Хас оказались Пайанда-Мухаммад-султан и Махди-султан с огромным отрядом. Когда они узнали о выступлении упомянутого войска с целью переправы, они, растерянные, охваченные волнением, с большим количеством снаряжения подошли к берегу реки.

С обеих сторон воины взялись за луки и ружья. Полет стрел над рекой напоминал быстрое движение метеоров и небесный океан. Наконец /241б/ храброе войско, считая удар врагов как бы несуществующим, устремилось к реке наподобие крокодила, полного гнева, и совершило переправу. Мисра: Крокодилом является тот, кто борется с морем.

Вражеское войско, крепко затянув подпруги коней бегства, обратилось в бегство. Отряд победоносных войск [Абдулла-хана] пошел преследовать их, взял в плен несколько человек, захватил обоз [Мухаммад]-султана и доставил к подобной небу ставке [Абдулла-хана].

После того как его величество узнал от пленных о состоянии дел у врагов, он приказал, чтобы через реку переправились все ишик-ага правого и левого флангов и [все] чухра-агаси вместе с другими храбрецами. Соответственно с этим в среду утром, когда лодочник в океане небес спустил на воду золотую лодку — солнце, благословенное войско направилось к берегу реки. С предельной быстротой они сделали плот, спустились в реку, [бурлящую], как огонь, и, как ветер и молния, совершили переправу. Возникшие для них добро и радость, [согласно стиху]: “и они текут с ними при хорошем ветре” ⁴⁷¹, усилили радость в их сердцах. Перо историка, взглянув на творение Создателя, начертало на скрижалях времен почитаемую надпись: “У Него бегущие, высоко поднятые на море, как горы” ⁴⁷².

Месневи

В течение одного дня переправилось через реку такое огромное войско, что пальцы повествования были бессильны определить численность его.

Месневи

К концу дня хан, освещающий мир, сел на корабль, образцом которого является корабль-облако над океаном небес.

Стихи

[Абдулла-хан], благополучно переправившись через реку, ту ночь провел на берегу реки. В этой местности поспешили к порогу [Абдулла-хана] , прибежищу неба, благословенный султан Махмуд-султан, Исфан-дийар-султан, подобный Хосрову [Ануширвану], другие эмиры и столпы государства, такие, как Аким аталык, Абд ал-Васи' мирахур, которые вернулись из Ходжента. Они удостоились исключительной чести и счастья встретиться с благословенным ханом.

/242а/ В четверг 12-го [числа] упомянутого месяца [поднялось] победоносное знамя [Абдулла-хана], словно распростерла крылья счастья благословенная [птица] Хумай, и остановилось в Курук-и Кушчи ⁴⁷³. В пятницу [хан] тронул верховых коней, вызывающих смятение у неба, и, пройдя Чашма-йи Джанак Булак ⁴⁷⁴, сделал остановку. Туда пришло известие о том, что Баба-султан с огромным войском, армией, многочисленной, как полчища шайтана, перешел через реку Фарак ⁴⁷⁵ и направился сюда. В связи с этим [хан] приказал, чтобы великие, могущественные эмиры со всеми ишик-ага прибыли в Джигдаули ⁴⁷⁶, соблюдали бы осторожность, были бы осведомлены обо всем, что делается кругом, держали бы ночной дозор.

Согласно приказу эмиры, пользующиеся почетом, хорошо вооруженные и оснащенные для битвы, всю ночь держали дозор, ни на секунду не забывали о мерах предосторожности и бдительности.

В субботу 14-го [числа хан] оседлал победоносного гнедого коня. Последовал благословенный приказ о том, чтобы победоносное войско построилось и выступило. Согласно этому [приказу], победоносное войско отряд за отрядом пришло в волнение, словно ревущее море, и выстроило ряды наподобие Искандаровой стены. Оно выступило так, что под копытами коней изнемогла земля, поднялась пыль до вращающегося неба и казалось, [что образовалось] второе небо. [252]

Месневи

В тот день [хан], пройдя небольшое расстояние, сделал остановку. В этой местности присоединились к войску [Абдулла-хана, многочисленному] , как звезды, отряды [воинов], бежавшие от врагов. Встав в один ряд с всадниками, слугами, вельможами [Абдулла-хана], они заявили: “Группа султанов, [охваченных пылом, которого хватило бы] на тысячу распрей и мятежей, с намерением воевать, сражаться опоясалась поясом вражды и пребывает в местности Пискет” ⁴⁷⁷.

Месневи

Его величество [Абдулла-хан] послал вперед ходжу, имеющего звание накиба, Хасан-ходжу, Низам ал-мулка Кулбаба кукельташа, Джангельди-бия, Кучак оглана, Таныш-бия, Али-Мардан бахадура, /242б/ Гандж-Али бахадура, Науруз-бия, Ишим-бия джалаира и других, чтобы они, выяснив состояние дел у врагов, определили подходящее место для битвы. Великие и славные эмиры согласно приказу его величества выступили и увидели в Пискете небоевую часть вражеского войска. Поскольку у них не было разрешения вступить в сражение [с врагами], через Ишим-бия джалаира они обратились к [хану] за разрешением воевать и просили помощи для выступления. Его величество находился в Ата-ариги ⁴⁷⁸. Когда он узнал об этом, он приказал, чтобы Абу-л-Фатх Абд ал-Кудд ус-султан и Абу-н-Наср Исфандийар-султан с остальными эмирами и ишик-ага, такими, как хаджи двух священных городов, [Мекки и Медины], Назар-хаджи. Мухаммад-Баки-бий, Мухаммад-Али оглан, Канбар кукельташ, Мухаммад-Йар-мирза кият, храбрый всадник Рахман-Кули бахадур, которому в то время было присвоено звание предводителя [воинов] — чухра правого крыла, вооружившись и оснастившись, направились бы к полю битвы.

Согласно его приказу храбрецы ристалища смелости и отваги, всадники поля брани величия и мудрости надели золоченые кольчуги, [блестящие], как солнце, облачились в красно-желтые и темно-красные хафтаны, в броню [с изображением] бычьей головы, в дербендскую [броню] наподобие [253] полчища зелени и цветов. Они надели на головы такие золоченые шлемы, что очи ангелов, увидев это, выразили удивление и потускнели. Они опоясались мечами изумрудного цвета, похожими на листья лилии, и тронули подобных ветру коней в разноцветных чепраках. Подняв шум и крики наподобие полчищ весны, полностью вооруженные и оснащенные, они направились на битву с несчастными врагами с целью отомстить.

Таким образом, могущественное войско [Абдулла-хана], одетое в кольчуги и кираука ⁴⁷⁹, направилось к врагам с быстротой ветра и молнии.

Когда Бузахур-султан, Пайанда-Мухаммад-султан, Махди-султан, которые были наподобие судьбы подстрекателями целого ряда мятежей, смут и волнений, вместе со всем мятежным войском услышали о выступлении победоносного войска [Абдулла-хана], они очутились в ущельях размышления, в теснинах удивления. Своим слабым умом они вдруг поняли, что у них нет сил воевать на поле брани. Сочтя бессмысленным устройство дел, [связанных] с битвой, приведение в порядок всего необходимого для сражения, [Мисра]: [Даже] издали не увидев блеск сверкающего меча*, они наподобие лис, волков, /243а/ гиен, охваченные волнением, в силу крайней необходимости обратились в бегство. Согласно [стиху]: “...точно они ослы распуганные, что убежали от побеждающего” ⁴⁸⁰, они отступили. Упомянутое войско хана с победой и торжеством, радостное и счастливое, вернулось назад. Считая эту победу началом всех побед, оно направилось к подножию высокого трона [Абдулла-хана].

В тот день оружейных дел мастер Ахмад-Касим привез из Бухары в могущественную ставку [Абдулла-хана] и представил пред светлые очи его величества много оружия и бесчисленное количество снаряжения.

Когда [хан] остановился на берегу реки Ахангеран, в куруке Буз-кузи-бий ⁴⁸¹, туда он вызвал всех храбрецов поля битвы и всем им он раздал оружие для нанесения удара. В том числе он распределил две тысячи кольчуг, блестящих, как дракон, копья, похожие на змею, тысячу щитов [с изображением] бычьей головы, биктары, много колчанов [со] стрелами, щитов, шлемов, касок, булав и мечей.

В понедельник 16-го [числа] он тронул быстроходного вороного коня с приятным ходом и благополучно остановился близ местности Урта-Сарай ⁴⁸². В тот день во время пути убежали от врагов Джан-Абдал-хаджи и Шахим оглан и пришли к ставке [Абдулла-хана], подобной звезде, и удостоились чести припасть к ногам его величества.

В ночь на среду местом расположения войска, покоряющего страны, стал берег реки Чир. Всю эту ночь напролет победоносное войско, войско, поддерживаемое божьей помощью, занималось приготовлением оружия и всего необходимого для битвы. [Это продолжалось] с наступления [254] вечера, когда единственный всадник на голубом небосводе, повернув поводья гнедого коня, [покинул] ристалище голубого неба, а шах, [обладающий] полчищем темноты, [многочисленным], как звезды, утвердился на троне владычества, на подушке величия, [достойной] султана, и до того времени, когда восседающий на троне небесном Джамшид-солнце, лицом подобный Минучихру, поднял над головой разукрашенный золотом щит и, вытащив из ножен мести мечи, великолепные, как изумруд, овладел троном голубого неба.

Месневи

Они наточили блестящие мечи и копья, подобные алмазу, напильником возмущения и дерзости, скрутили арканы, /243б/ уподобив [их] локонам красавиц, приготовили смертоносные стрелы из белого тополя, стрелы, проливающие кровь, подобно кокетливому взгляду возлюбленной, вызывающему кровопролитие.

Месневи

Его величество [Абдулла-хан] на протяжении всей ночи созывал втряд за отрядом храбрецов времени, воинов поля брани и вдохновлял [их] на битву. Раскрыв уста, рассыпающие перлы [слов], он изволил сказать: “Завтра день битвы и сражения. Война — горн смелых, из [этого] горна выходит только чистое золото. Храбрецом является тот, кто душой стремится к великим подвигам и настраивает свое сердце на перенесение трудностей, чтобы подняться по ступеням величия и славы”.

Стихи

Время от времени, обратившись с мольбой к великому устроителю дел — [богу, Абдулла-хан] говорил: “О боже, я не говорю, что престол власти, трон величия подходят мне: владения — это твои владения, возьми их у того, у кого хочешь, вручи тому, кому хочешь”. Конечно, благодаря этим мыслям великий всевышний бог каждый день оказывает ему добро, [посылает] лучи милостей, победоносные знамена, знамена его могущества он поднимает на всех полях битвы рядом с победой и одолением. Есть надежда на великого бога, что своей милостью и великодушием он осенит справедливостью и щедростью головы всех людей /244а/ и всех тварей до [дня] воскресения из мертвых.

Выступление обладателя счастливого сочетания светил [Абдулла-хана] для битвы, с [Баба]-султаном и переправа [его] с победоносным войском через реку Фарак

Месневи

Сначала его величество [Абдулла-хан], могущественный, как Искандер, обратился к победоносным храбрецам, воинам, стремящимся к битве, и соизволил сказать: “Его святейшество пророк, да будут ему самые лучшие приветствия, в пылу битвы на поле брани сказал борцам: „Моя судьба под сенью моего копья". Эти слова [были сказаны] для того, чтобы вызвать [бодрость духа] при перенесении трудностей в бою, применении оружия, [нанесении удара] мечом и копьем в битве и сражении, [и означали] , что, не жертвуя собой, никто не может сражаться с врагом.

Матла'

Следовательно, если вы хотите, чтобы слава о вашей силе распространилась во всех странах, слух о вашей силе разнесся по всему миру, нужно облачиться в одежду для битвы и надеть шлем для сражения и на поле брани, на ристалище славы, не щадя жизни, жертвуя собой, не выпускать из рук вражды проливающее кровь копье”.

Согласно с этим, храбрые воины, войско, жаждущее мести, многочисленное, как листья на деревьях, как капли дождя, неисчислимое, как полчища звезд, стойкое, непоколебимое, как небесный полюс, оделось [в яркие одежды], напомнив полчище весны. Они сели на ветроногих коней в доспехах, в кольчугах, со шлемами на голове, с большим количеством снаряжения и направились к врагу, как железная гора.

Месневи

В полдень по приказу [Абдулла-хана] храбрецы, облаченные в кольчугу войны, готовые к мести, заволновались, словно море, и направились припасть к ногам его величества. Первыми приготовились победоносные султаны, такие, как смелый султан, могущественный, как судьба и рок, почитаемый, как Кубад ⁴⁸⁷, подобный Фаридуну, Ибадулла-султан, султан — друг дервишей, пользующийся доверием у дервишей, Дустим-султан [257] со всеми сыновьями, Махмуд-султан и Исфандийар-султан, с ног головы одетые в кольчугу, броню, панцирь, в шлемах.

Отряд за отрядом, войско, подобное звездам, величественное и славное, направилось припасть к ногам победоносного хакана [Абдулла-хана]. Они сошли с коней и заговорили языком мольбы, чтобы [прочитать] молитву тому славному государю. Соответственно [своему] состоянию они напевно произнесли следующие слова:

Месневи

Его величество обласкал каждого особыми милостями, новыми дарами и обнадежил приятными обещаниями, прекрасными подарками.

Когда [хан] освободил [свои] благоухающие мысли от [забот, связанных с раздачей даров] войску, подобному небу, /245а/ он, твердо решив воевать, возвысил знамя, сверкающее, как солнце, до высшей точки этого голубого неба, выше этой небесной крепости.

Из этой местности с мстительным, как Бахрам, войском, [в котором] был выстроен правый и левый фланг, в полном порядке он направился на несчастных врагов. От блеска счастья, от величия силы войска, нападающего, [258] как Бахрам, звуки [стихов]: “Ведь сотрясение последнего часа — вещь великая” ⁴⁸⁸, взвились [вверх] и стали кружиться в опрокинутой чаше неба. От скопления такого огромного войска, нападающего, как лев, стали тесными просторы обширного мира, [о чем гласит стих]: “Разве не была земля Аллаха обширной” ⁴⁸⁹. От множества копий, пик в руках копьеносцев ристалище в степи казалось лесом и зарослями камыша. От блеска сверкающих мечей все вокруг озарилось, [как] от множества метеоров.

Месневи

Таким же образом, в полном оснащении и [во всем] величии, двинулись и остальные эмиры, столпы государства, храбрецы и воины. Если благословенное перо напишет [все] их имена, [это намного] удлинит [рассказ]. Все они одеты в сталь, напоминая жемчуг [в раковине], и имеют на поясе блестящие египетские мечи.

В тот день при демонстрации величия и власти, могущества и владычества, в особенности во время смотра победоносного войска, во время показа лат, режущего и колющего оружия создалось следующее впечатление. По сравнению со [всем] этим казалось ничтожным и сказкой все, что написано в книгах историками о заслугах благородных султанов и хаканов, обладавших двором, подобным [двору] Джамшида, со времени Кайумарса ⁴⁹⁰ — Адама до настоящего времени, [все, что] украшало страницы времени, уподобив их сверкающим жемчугам.

С той стороны прибыл Баба-султан с огромным войском, несметным полчищем, напоминающим Йаджуджей и Маджуджей, с отрядами /245б/ в таком большом количестве, что инженер воображения, мунши грез остались в изумлении и смущении, [не будучи в состоянии] определить численность этого огромного войска. Оно остановилось на берегу реки напротив благословенного войска [Абдулла-хана]. Он, [Баба-султан], определил сыновей Хорезм-шах-султана — Абул-Мухаммад-султана и Абд ал-Карим-султана на одно из мест переправы с неисчислимым отрядом войск, с войском, исключительно сильным и стойким. Абдал-султана и Пайанда-Мухаммад-султана с войском, многочисленным, как пылинки, неисчислимым, как [опавшие] листья осенью, [259] он разместил у другого места переправы. Бузахур-султана, Махди-султана и Кучим-султана с отрядом [воинов], нападающих, как волки, подобных львам, с отрядом [храбрецов], напоминающих леопардов, подобных крокодилам, он определил у другого места переправы. Сам он встал на месте против войска [Абдулла-хана], подобного небу, вместе с некоторыми [своими] сыновьями, такими, как Убайд-султан, Латиф-султан, и с людьми, более многочисленными, чем песчинки в пустыне, чем листья на деревьях.

Когда его величество [Абдулла-хан], Искандар по достоинству, узнал об этом, он приказал, чтобы победоносные султаны с остальными эмирами в столпами [государства] со всеми ишик-ага, чухра-агаси, ички, великими и славными сыновьями эмиров выступили против того сборища, страшного, как шайтаны, и переправились бы через реку везде, где смогут.

У переправы против Баба он сначала определил могущественного эмира Джангельди-бия и щедрого эмира, благодетеля, Абд ал-Баки-бия дурмана с войском махдум-заде мира и обитателей мира, удостоенного внимания всемилостивого бога, Абу-л-Фатха Абд ал-Му'мин-султана, блеск красоты которого, яркий, как солнце, как первые лучи утренней зари, свидетельствует о том, что в скором будущем взойдет над головами людей солнце власти, миропокорения на горизонте надежд этого избранника в ханском роде. Вместе с ними [находилось] войско Балха и подвластных этому [городу] земель, [где были] такие [лица], как Джулма оглан, Хаджи-бий дурман и Джултай-бий, которых [хан] присоединил к его высочеству, подобному Искандару и Повелевающему, как Сулайман, Абу Насру Дустим-султану. Он успокоился относительно их.

Другой отряд из мстительных храбрецов [хан] определил в [состав] войска благословенного султан-заде Исфандийар-султана и поставил у другой переправы против мятежных султанов Самарканда.

Сам [Абдулла-хан] с победоносным войском и счастливым братом Ибадулла-султаном направился к другой переправе, которая находилась против сыновей Хорезмшах-султана. Когда победоносное войско направилось к берегу реки, /246а/ от гнилой воды [реки] и от тумана, который поднимался над землей подобно дыму, тела людей охватила дрожь.

Ураган бедствий сорвал [с земли] шатер здоровья тела, который был прикреплен четырьмя гвоздями четырех первоэлементов.

У этой реки презренные враги [стояли], положив проливающие кровь стрелы на тетиву, зарядив рассыпающие огонь ружья. Победоносное войско, подобное сборищу крокодилов, не смогло переправиться: с какой бы стороны они ни подходили, враги бросались [на них] в воде.

С обеих сторон воины хватались за ружья и стрелы. Искры от битвы поднялись до самой высшей точки вращающегося неба. От исключительного пыла сражения, жара битвы поверхность воды уподобилась бушующей огненной равнине. Волнение в реке было таким, что многих людей, одетых в кольчугу, [бурлящая] вода могла уносить на расстояние [полета] стрелы.

Месневи

Однако наконец с божьей помощью, благодаря счастью обладателя счастливого сочетания светил [Абдулла-хана] войско его величества хана переправилось через реку и подняло знамя храбрости. Нанося удары блестящим мечом, поражая сверкающим, как огонь, копьем, они оттеснили это несчастное войско [врагов] от берега реки.

Случилось так, что сыновья Хорезмшах-султана находились на реке там, где переправлялся его величество своей собственной особой, они начали мятеж и [вступили] в битву. Не успел его величество совершить переправу, как перешел реку и предпринял атаку многочисленный отряд левого крыла войска [хана, в котором были] такие, как Назар-хаджи, Мирза-Ака-бий, Шади кукельташ, Гандж-Али бахадур вместе с остальными ишик-ага, а также войско правого крыла, [в котором были] такие, как Мухаммад-Баки-бий, Мухаммад-Али оглан, Науруз-бий парваначи со всеми другими ишик-ага.

Они погнали коней смелости по ристалищу отваги и устремились на врагов ⁴⁹¹. Еще до того, как произошло большое сражение, рассыпалась нить единства их (т. е. врагов), и те начали отступать. Храбрецы [хана] отряд за отрядом /246б/ стали преследовать несчастных врагов. Они гнались за ними с быстротой ветра, несущегося по поверхности земли. Из этого отряда сначала Ибаш бахадур стащил [с седла] одного [неприятеля], возвратился и представил этого человека пред очи его величества. В это время его величество, повелевающий, как Искандар, находился между двумя реками. Когда он спросил пленного о положении дел у легкомысленных врагов, тот сказал: “Отряд, который обратился в бегство, состоял из сыновей Хорезмшах-султана. Баба-султан, прибегнув к хитрости и коварству, приказал [тому отряду] следующее: „Как только войско обладателя счастливого сочетания светил [Абдулла-хана] переправится через реку, вам не следует долго сражаться, вы обратитесь в бегство, ибо ясно, что, как только вы обратитесь в бегство, их войско будет преследовать вас, а в войске его величества [Абдулла-хана] останется совсем незначительный отряд. После этого мы, выйдя с огромным войском из засады силы и могущества, обрушимся на них. Мы погоним коней вражды к полю брани и начнем битву, возможно, что силой храбрых рук одержим победу над этим войском, покоряющим страны"”.

Поскольку его величество [Абдулла-хан] был подготовлен к такой хитрости, он послал человека за тем отрядом, который преследовал убегающих [врагов], чтобы раскрыть им картину коварных замыслов противника. Сам он благословенной особой со всеми счастливыми братьями и остальными великими эмирами с предельной быстротой переправился через реку и направился к противнику.

Что же касается Баба-султана, то, как только он узнал, что огромное число людей, отборные храбрецы, все испытанные в боях, пошли преследовать сыновей Хорезмшах-султана и у стремени его величества остался небольшой отряд, он счел это обстоятельство большой удачей. Он направился к победоносному войску со ста тысячами кровожадных [людей], всадников и пехотинцев. Они все сразу взялись за сверкающие мечи, за копья, подобные большой змее, за палки, напоминающие гадюк. Он (Баба-султан) не знал, что, когда владыка звезд и планет — [солнце] — вступает один верхом на зеленый [простор] небес для битвы, Мисра: Вынимает золоченый меч из ножен*, он не боится скопления войск темноты; всегда, когда свирепый лев остается [даже] один, он гонит стадами диких зверей и горных козлов. [261]

Месневи

Встреча двух мстительных войск и бегство злонравных врагов

Две армии, два мстительных войска, [в которых собрались] отряды не только храбрые, но и [подобные] львам, отряды не только поражающие мечом, но и сокрушающие войско [врагов], выступили друг против друга. Затем согласно непреложному приказу [Абдулла-хана] таваджии, подобные Бахраму, ясаулы, могущественные, как Марс, пошли построить ряды войск, привести в готовность войско и поле битвы.

Из славных могущественных султанов первым переправился через реку правитель, подобный Искандару, обладающий счастьем с небес, престолом, похожим на небесный трон, и имеющий айван, как у Сатурна, Абу-л-Фатх Ибадулла-султан и на одной стороне занял позицию. Около его высочества [Ибадулла-султана] расположился султан, подобный Хосрову [Анушир-вану], Сулайман по достоинству, поборник веры благословенный Исфан-дийар-султан.

Поднимали знамена превосходства эмиры, которых его величество [Абдулла-хан] поднял со дна бедственного положения до апогея славы и власти, как-то: Али-Мардан бахадур, Джан-Даулат-бий, Турсун-бий, Бикай-бий и подобные им. Каждый из них занял подобающее место. Отряд за отрядом ишик-ага и чухра-агаси со всеми ички и эмир-заде — [все] заволновались и подняли шум, напоминая волны Оманского моря. Они заняли соответствующие позиции. Свое дерево могущества и счастья они украсили одеждой для битвы и сражения. Ввиду сильного волнения, [вызванного желанием] скорее [вступить в битву], они стояли на стоянке упрека [из-за того, что их не вводили в дело]. Мстительный устад, устад Рухи с отрядом стрелков из ружей стоял впереди всех рядов войск, что было для него обычно на каждом поле битвы.

Другие храбрецы, остальные воины, которые раньше ушли преследовать отступающих [врагов], повернули поводья возвращения и поспешили на поле битвы и сражения, чтобы воевать. Подразделениями, отрядами, группами они подходили каждый к [определенному] месту, испытывая сильнейшее волнение, и занимали позиции. Поместив копья, подобные алмазу, между ушами боевых коней, они совершили нападение.

[Месневи]

Сам [Абдулла-хан] своей благословенной особой находился под сенью зонта, подобного небу, с сердцем, не знающим боязни и страха. В войске августейшего [хана] около его величества находились ходжа, накиб по положению Хасан-ходжа, прибежище саййидского достоинства Зариф-ходжа, его брат Латиф-ходжа и из числа потомков великого ходжи саййид Хади-ходжа.

Под сенью знамени, подобного солнцу, собрался отряд военачальников, гордых царедворцев, которые всегда присутствуют на царском собрании, на собрании избранных, такие, как опора власти Кулбаба кукельташ, борец за веру Кучак оглан и подобные им, прославленные храбрецы, воины-копьеносцы, меченосцы, которые огнем копья зажигают пламя битвы и [раздувают] искры пламени сражения, лучами от блеска сверкающего меча сжигают сердце Марса, грудь Канопуса.

Месневи

Были выстроены войска и определено поле сражения. От множества одетых в кольчуги [богатырей], от скопления закованных в латы [воинов], жаждущих битвы, заволновалось поле брани, оно напоминало море, по которому бегут [подгоняемые] ветром полчища волн.

Баба-султан направился к рядам победоносных войск [хана] с воинами, сильными, как львы, подобными крокодилам, нападающими [смело], как леопарды, быстрыми в бою, которые, [будучи] исключительно дерзкими, мятежными, по силе напоминали разъяренного льва. Они разом погнали коней полным галопом. [Это случилось] еще до того, как победоносное войско, благословенные воины [Абдулла-хана] взялись за стрелы, охотящиеся за людьми, за стрелы из белого тополя, пробивающие гранит, и, тронув коней смелости, начали битву. Для истребления этого презренного отряда из победоносного войска [Абдулла-хана] первыми тронули боевых коней всадник ристалища смелости Назар-хаджи с отрядом храбрецов равнины битвы, борцами поля брани, такими, как Бикиш-бий /248а/ туг-беги, смелый всадник Абд ал-Васи' мирахур и Бик-Чучук-мирза, сын великого эмира Джан-Али-бия наймана, Шади кукельташ, Бик-Мухаммад-мирза мангыт, Абди-мирза найман. Надир курчи, Ибрахим ябу. Вали курчи и подобные им. Высунув руки из рукавов воинственности, они сцепились с врагами. [263]

Месневи

Они проявили исключительную храбрость, чрезвычайную отвагу. В особенности [отличился] Назар-хаджи, который, не страшась многочисленности [врагов] и их натиска, совершил нападение на них. Силой могущественных рук благодаря храбрости он дал такое сражение, что ангел на небе произнес: “Браво!” Однако ему не помогло счастье. Войско врагов ежеминутно увеличивалось, поэтому он натянул поводья коня [и отступил]. В это время стрельбой из ружья вдруг свалили его коня и он [упал] с седла на землю и оказался пешим. Несмотря на это, он перерезал мечом храбрости сухожилия многим коням врагов. Мстительный всадник Абд ал-Васи' мирахур, вступив на путь отваги, вместе с другими упомянутыми храбрецами погнал коней по направлению к нему и хотел подвести ему коня и вывести его из этой опасной пропасти. Однако [это ему] не удалось, поскольку превосходство и натиск, многочисленность той толпы, заслуживающей порицания, были не такими, чтобы могло осуществиться это намерение. Мисра: Когда комаров очень много, они изводят слона.

В конце концов хаджи и другие храбрецы получили тяжелые ранения в голову и руки и к ним враги больше не направлялись. Они прошли мимо них, как шумный сель, как раскатистый гром, и направились к другим бойцам.

С левого фланга также поднял руки храбрости и смелости отряд, [состоящий из воинов] ишик-ага, таких, как ходжа саййидского достоинства Йусуф-ходжа, брат Урах-ходжи, великий эмир-заде Мирза-Ака-бий, единственный в своем роде всадник ристалища смелости и мстительности Дуст-мирза /248б/ хазиначи, Туманча бахадур, Мухаммад-Али бахадур зардача, Мухам-мад-Али тубаи, Нурум аргун, Мухаммад-Мурад дивана, Бахтим ябу и подобные им. Они погнали боевых коней к той злонамеренной толпе для битвы.

Месневи

Поскольку скопление врагов, их численность превосходила количество песчинок в пустыне и листьев на деревьях, они (воины Абдулла-хана) также сошли решительными шагами с пути сражения.

Из той группы [левого крыла] Мухаммад-Али зардача вернулся обратно, один совершил нападение, погнал коня на врагов, некоторых он ранил безжалостным мечом, некоторых свалил с седла на землю копьем, подобным алмазу. Когда его рука [обессилела] и не могла держать оружие, к нему подоспел Нурум аргун. Они вместе, сражаясь, вырвались из окружения той коварной, лицемерной толпы [врагов] и спаслись от этой пропасти.

Однако [воины] ишик-ага правого крыла, узнав, что воины левого крыла, согласно [хадису]: “Когда невыносимо, бегство — обычай пророков” ⁴⁹³, отступили с ристалища могущества, стопами гнева и мести [также] повернули назад. Тогда многие из них заявили: “Поскольку мы отошли вперед на расстояние нескольких выстрелов от его величества могущественного [Абдулла-хана], то представляется наилучшим вернуться нам обратно и дойти до [своего] фланга; если неприятель будет преследовать нас, мы будем воевать на глазах у него (т. е. хана)”.

Мухаммад-Баки изволил сказать: “Уйти с этого места не представляется лучшим, ибо ясно, что, как только мы повернем поводья возвращения, удивленный, но осмелевший противник пойдет нас преследовать, [тогда] картина полного ущерба [для нас] раскроет лицо”. Однако они (т. е. ишик-ага правого крыла) не придали значения [его словам], направленным ко благу, и [все] разом, натянув поводья отступления, помчались в разные стороны. Враги поняли, что [воины] ишик-ага правого крыла также отступили; тогда они, [испытывая] огромную радость, мечтая о том, что, возможно, картина победы раскроет им лик, подобно бушующему морю или грозовой туче, /249а/ галопом, быстро помчались за [отступающими]. Из этого отряда [ишик-ага правого крыла] вернулись обратно эмир Курайш, Мухаммад-Баки-бий, Мухаммад-Али оглан, Хайдар бахадур мангыт, Аллахберди-мирза мангыт, Назар-мирза Тугай. Они стояли твердой ногой на месте битвы, снискав славу. Из этого отряда направил на поле битвы коня смелости и храбрости Мухаммад-Баки-бий, звезда в созвездии смелости, жемчуг в шкатулке храбрости и отваги. Он взял в руку проливающее кровь копье, острое, как ресницы красавицы, и напал на врагов.

Месневи

Кому бы он ни наносил удар в голову мечом, он разрубал того [пополам] до пояса, кого бы он ни поражал в бок копьем, он валил с ног. Поскольку [ему] не помогла судьба, не сопутствовало счастье, он также получил рану и свалился с коня. [265]

Месневи

Рядом с ним также смело совершили нападение Назар-мирза, Аллахберди-мирза, Ходжам-Кули. Они показали образцы смелости. Наделенные чрезмерной храбростью, они отважно сражались, [но, получив] множество ран сошли с коней сознания (т. е. потеряли сознание). Враги прошли мимо и этого отряда и направились к другим рядам войск [Абдулла-хана].

В это время скопище [врагов], подобных шайтанам, [обрушилось] как Йаджуджи и Маджуджи, проделавшие брешь в Искандаровой стене.

Высокодостойный господин Рахман-Кули бахадур [из воинов] чухра-агаси вытащил из ножен меч, пробивающий гранит, и вместе с [воинами] чухра правого крыла поднял руку храбрости. Он тронул коня, подобного молнии, и погнал [его] прямо на врагов. При каждом нападении он валил на землю гибели одного воина.

Месневи

Когда он настиг отряд Баба-султана, он нанес раны многим его подчиненным, /249б/ и те, лишенные наряда жизни, плавно направились к основному месту стоянки (т. е. погибли). После того как он разгромил отряд Баба-султана, он погнал коня к отряду Латиф-султана. В дороге сбившиеся с пути враги напали на него и нанесли рану. Они окружили его и взяли в плен.

В это время отряд [воинов] чухра устремился к нему, подняв руки храбрости. Они подвели ему коня, оттеснили врагов и [своей] помощью отделили [его от врагов].

Таким образом, отряд за отрядом победоносные храбрецы, получившие помощь, такие, как Турсун-бий кушчи, Дустим бакаул, Сари ясаул, который в то время занимал должность аталыка Суюнч-Мухаммад-султана ибк Кепек-султана, и подобные им, взялись за копья, проливающие кровь. Погнав на [врагов] коней мести, они начали битву.

Вновь накалилась печь битвы, запылал огонь сражения. Отблеск мечей и копий дошел до высшей точки неба, до вершины Сатурна. Дрогнули сердца, души стали покидать тела.

Месневи

Погнал быстроходного боевого коня на ристалище храбрости и Ходжам-Кули кушбеги, которого его величество [Абдулла-хан] из пучины рабства возвысил до положения эмира. С помощью меча, подобного молнии, копья, рассыпающего огонь, он отделил [от вражеского войска] сына Шир-Гази- султана казаха, который после многих сражений очутился в [этом] войске, не пользующемся почетом, и свалил на землю нескольких врагов.

Несмотря на натиск превосходящих [по числу] врагов, опора власти Кулбаба кукельташ [покинул] его величество [хана], вступил на это жестокое поле брани и ободрил храбрецов, обнадежил [их] шахскими милостями. Он раскрыл уста, /250а/ чтобы напевно произнести следующие стихи:

Кыт'а

Победоносное войско слишком далеко удалилось от фланга его величества благословенного [Абдулла-хана]. Много народу из кочевников, тюрков, аймаков и арабов не имели одежды битвы. Они продвинулись вперед в надежде [захватить] военную добычу, отряд их к тому же не подкреплялся. По этой причине они не смогли выдержать натиск врагов и, согласно словам: “Бегство вовремя — победа” ⁴⁹⁴, натянули поводья отступления. Одни из них нашли убежище в войске благословенного султана Ибадулла-султана, другие пошли вместе с людьми Абу Насра Исфандийар-султана, большинство [из них] нашло поддержку в отряде его величества [Абдулла-хана], а часть [из них], оставив [позицию], нигде не останавливаясь, [дошла] до берега реки.

Что же касается счастливого Ибадулла-султана, то он, считая бедственное положение, [созданное] ими (т. е. врагами), как бы несуществующим, рукой воздержания от греха вцепился в подол надежды на бога и убрал ноги величия, подобные Искандаровой стене, в подол терпеливости. [267]

Месневи

Султан Исфандийар-султан, подобный Хосрову [Ануширвану], также не испытал волнения от нападения и могущества их (т. е. врагов), он убрал ноги могущества в подол стойкости и не двигался с места.

Когда его величество [Абдулла-хан], повелевающий, как Искандар, узнал, что [его] люди в силу необходимости отряд за отрядом отступили с поля битвы, он так разгорячился из-за дерзости врагов, что чуть было не воспылал огнем гнева и не сжег кольчуги и латы на теле этих львов, разбивающих [вражеское] войско.

В это время [Абдулла-хан] обратился лицом покорности и бедственного положения к чертогу великого, всевышнего бога, да будет славным имя его, и просил помощи и победы. От неведомого, но несомненно существующего мира он услышал радостную весть [о том, что] просьба его принята [богом]. Тогда он сначала приказал Кучак оглану отправиться на поле битвы, чтобы узнать о положении дел в победоносном войске и о нападении несчастных врагов. Почтенный [Кучак] оглан тронул каракового коня решительности и направился к полю битвы. После того как он выяснил положение дел в войске, [разузнал], что происходит на поле битвы, он натянул поводья возвращения. До светозарного сердца /250б/ его величества он довел следующее: “Те люди, которые отступили и идут [вспять], это арабы и тюрки, они лишены одежды для сражения и халатов для битвы. Поэтому, не выдержав удара врагов, они повернули обратно. Однако победносное войско все еще [ведет] бои, стоит на месте славы. Войско врагов, как я понял, обратится в бегство. Великий бог окажет нам помощь, и покажется картина победы. Однако представляется наилучшим, чтобы его величество тронул коня с красивым ходом, [покинул] это место, которое является низиной, продвинулся бы дальше к месту более высокому и обратился лицом к полю битвы. Как только взгляд врагов державы упадет на величие зонта его величества, на силу и могущество его, они немедленно обратятся в бегство”. С этим мнением согласился ходжа, накиб по положению Хасан-ходжа, опора власти эмир Кулбаба и другие победоносные храбрецы, которые были в благословенной свите его величества. Они обратились с просьбой к его величеству выступить против могущественных врагов.

Хакан [Абдулла-хан], повелевающий, как Искандар, уповая на помощь милости господней, опираясь на помощь их святейшеств ходжей, в особенности его святейшества махдум-заде [сына господина] обитателей мира счастья народа и [опоры] веры ходжи Калана, выступил на врагов. Звуки барабана и труб вновь вызвали землетрясение во [всем] мире. Громкие звуки барабана и флейты, [сборы перед] наступлением воинов, покоряющих страны, потрясли столбы, [на которых покоится] земля.

Когда отступившая [ранее часть] войска [Абдулла-хана] узнала о выступлении его величества, она вновь сразу поспешила [присоединиться] к победоносному войску [хана]. Его величество в полном вооружении и оснащении [268] с благословенным войском [покинул] эту местность и выступил против несчастных врагов.

Снова счастливый огдан Кучак оглан погнал коня вперед и получил сведения о положении дел у несчастных врагов. Он вернулся и доложил: “Вражеское войско обратилось в бегство, скорее нужно погнать коня, подобного горе”. Хотя картина этого обстоятельства еще не показалась, однако возникновение рассказа об этом уже послужило причиной для утешения некоторых малодушных людей.

Словом, показался полумесяц ханского знамени на горизонте поля битвы, полумесяц величественного хаканского зонта взошел над самой высшей точкой бирюзового неба. Тогда при виде благословенного зонта его на поверхность сердца Баба-султана обрушилось горе, в его груди, полной /251а/ мести, запылал еще сильнее огонь горести. Безмозглую голову он очистил от вина кичливости и поневоле рукой бессилия вцепился в подол бегства. От страха перед блестящим мечом и перед ударом сверкающего, как огонь, копья он убежал с поля битвы с проклятым и презренным войском [быстро], как ветер или молния.

Месневи

После того как войско даштийцев уже радовалось своей победе, произошло это событие, и опрокинулось их знамя, которое поднималось выше купола неба хвастовства.

Месневи

От такого скопления войска, от такого множества полчищ в мгновение ока никого не осталось. Из этого войска были убиты мечом мести некоторые славные эмиры, храбрецы ристалища смелости, как-то: Али-Дуст-бий карлук, Мухаммад-бий, Агиш бахадур, Пайтури бахадур кият, слава о смелости которых разнеслась во [все] стороны. [269]

То, что наблюдал пишущий [эти] строки в тот день, [свидетельствует] о храбрости достойного хакана и победоносного войска. Если была бы услышана [об этом даже] одна десятая часть, разум, конечно, отказался бы воспринимать это.

Словом, наступило утро счастья и блаженства на востоке надежд [хана], обратились в бегство враги, число которых превышало количество листьев на деревьях и капель дождя. “Это — щедрость Аллаха: дарует Он ее, кому пожелает” ⁴⁹⁶. Тогда его величество [хан], преклонив колена, воздал благодарность вечному господу. Он обрадовался тому, что достиг полного счастья, осуществил свои намерения под густой божьей сенью, гордился тем, что [для него] открылись ворота неисчислимых побед.

Поскольку исключительная милость свойственна натуре [его величества] , он погасил огонь гнева водой милости. Он поднял завесу с лица красавицы /251б/ прощения и [слова]: “Нет упреков сегодня над вами!” ⁴⁹⁷ — начертал на страницах положения дел всех райатов, тюрков и всех простых людей и аймаков.

Его величество не придал значения и тому, что жители города, создав пехоту [в количестве] около десяти тысяч человек, взяв в руки палки, проявили вражду и большая часть победоносного войска получила раны именно от ударов их палок. Он прочитал [стих]: “Простит Аллах то, что было прежде” ⁴⁹⁸, он покрыл подолом прощения грехи той толпы и просил палача простить ее кровь. Во-первых, с поля битвы он отправил в Ташкент распорядительного эмира Кулбаба кукельташа, чтобы, согласно содержанию [хадиса]: “Помилуйте того, кто на земле, и, конечно, помилует вас тот, кто на небе” ⁴⁹⁹, он оберегал и охранял подданных. Вместе [с ним] он послал высокодостойного Науруз-бия парваначи с тем, чтобы удержать всех райатов и всех простых людей от грабежа и захвата добычи. Во-вторых, он послал счастливого эмира Кучак оглана, чтобы проверить имущество войска; если воины встали бы на путь грабежа, он должен был воспрепятствовать [этому].

Сам [Абдулла-хан], победоносный и торжествующий, тронул коня, объехавшего [весь] мир. Во время полуденного намаза государь, достоинством Искандар, [Абдулла-хан] остановился в чарбаге Кай-Кавус, являющемся резиденцией султанов той области. Полумесяц [ханского] знамени, подобного солнцу, показался в зодиакальном созвездии над тем вилайетом. Победоносные знамена в этой стране поднялись до высшей точки лазоревого неба. Солнце победы осенило сенью счастья головы счастливых, благословенных людей. Такая страна целиком оказалась в могучих руках [хана]. Поводья разрешения трудностей в делах оказались в руках его обладания и воли.

После того как картина победы подняла завесу с лица и красота победы показалась из-за завесы неизвестности, [согласно стиху]: “Помощь от Аллаха и близкая победа” ⁵⁰⁰, его величество издал высокий приказ, чтобы маулана Хайдар-Мухаммад мунши, просверлив мискабом мысли жемчуг слов, нанизал на нить слов, на цепь метафор славную, великую победу, а тава-джи, взяв реляции о победе, вместе с несколькими военачальниками,, пользующимися почетом, направился бы к стольному городу и к другим вилайетам.

На следующий день государь [Абдулла-хан], величественный, как Искандар, пожаловал в дом Назар-хаджи и в шатер Мухаммад-Баки-бия, чтобы расспросить о [состоянии] раненых. /252а/ Он обласкал каждого безграничными милостями и полностью утешил. [270]

Бейт