МИРЗА МЕХДИ-ХАН АСТРАБАДСКИЙ

ИСТОРИЯ НАДИР-ШАХА

ТАРИХ-И НАДИРИ

ЗАВОЕВАНИЯ НАДИР-ШАХА И ТУРКМЕНЫ

Извлечения из "Истории Надир-шаха" ("Тарих-и-Надири") мирза Мехди-хана Астрабадского

... Точно так же и туркмены саинхани, жившие в Астрабадской |2| провинции, у которых заводить смуты и бунтовать вошло в привычку, уклонившись от подчинения, стали, проявлять непокорность.

В этот промежуток времени ¹ Фатх Али-хан ², туркмен, был назначен правительством сефевидов начальствовать над войсками. В окрестностях Кусуйе произошла встреча двух враждебных отрядов. Первоначально афганцы были разбиты и ночью возвратились в Гуриян. Но так как “неверное счастье, дым гордости и воображение о себе” вскружили голову победителю, военачальник (Фатх Али-хан) с одним из своих отрядов отважно пустился преследовать неприятелей. В количестве приблизительно в 100 человек они встретились с афганцами позади равнины, известной под названием Раверанг, и бесстрашно сделали на них нападение. Афганцы же, увидев бессмысленно храброго неприятеля, глаза которого “были застланы пылью гордости”, потянули поводья уже обратившихся в бегство скакунов и, выхватив из ножен остро отточенные мечи, сняли ими “одежду жизни” и с начальника, и с его отряда, производившего атаку.

А кроме того, (произошло) восстание астрабадских туркмен, которые |4| были подчинены Хорезму, но жили в области Джурджана и Кыпчакской степи (Дашт-и-кыпчак). Хотя они время от времени в интересах собственной пользы и заявляли о своей преданности и о повиновении астрабадским губернаторам, тем не менее очень часто предпринимали набеги, [118] выказывали своеволие, подымали мятежи. В предшествующие времена сильные военачальники назначались правительством для усмирения их, но ничего не добились в этом отношении и со дня на день мятежи учащались вплоть до тех пор, пока “с горизонта владычества не взошло солнце украсившей мир священной особы” (Надир-шаха). Тогда “эти существа с природой летучих мышей спрятал и свою голову в обитель потемок”.

|8| После того как шах Тахмасп вступил в Мазандеран и оттуда направился в Астрабад, Фатх Али-хан, каджар, был назначен губернатором Семнана. С отрядом туркмен и каджаров Фатх Али-хан, по шахскому приказанию, отправился в Тегеран, чтобы прогнать оттуда афганцев. Он встретился с афганцами в Ибрахим-абаде около Тегерана, но ничего не Мог сделать вследствие слабости своего недисциплинированного войска и вернулся обратно, не достигнув цели.

|10| Его величество (Надир-шах) ведет свое происхождение от племени караклю. Караклю есть род (клан) из отдела афшаров, а афшары принадлежат к туркменскому племени. Древним местопребыванием упомянутого племени был Туркестан. В те времена, когда монголы завоевали Туркестан, они (караклю) перекочевали оттуда и выбрали себе место для поселения в Азербайджане. А затем, когда на престол вступил шах Исмаил Сефеви, они перекочевали в Сар чашме-и-Мияб в Кубегане, в местности, относящейся к хорасанскому Абиверду, который расположен в 20 фарсахах к северу от священного Мешхеда и находится в близком соседстве с Мервом. Здесь они проводили лето, а зимой перекочевывали в кишлаки Дастджерда и Дерегеза.

Рождение его величества произошло в cyбботy 28 мухаррема 1100 г. х. (22 ноября 1688 г.) в крепости Дестджерд в Дерегезе.

|11| С наступлением юности и весенней поры жизни Надир, пожелав жениться, сосватал дочь Баба Али-бека Кусе, ахмедлю, который был одним из афшарских старейшин Абиверда и вел постоянные междуусобицы с туркменами и узбеками, жившими в той области.

Несмотря на то, что в начале появления счастливого созвездия этого бесподобного владыки в Дерегезе, Абиверде, Мешхеде и других крепостях той области и равнины происходили такие события и дела, в которых принимали участие сопротивлявшиеся его величеству афшары, туркмены, курды, узбеки и прочие непокорные, несмотря на те усилия и старания, которые возникали со стороны иранцев и (всяких) злонамеренных людей, стремившихся внести расстройство в его дела, несмотря на (все это), войны, которые он (Надир-шах) вел с дальними и ближними, с турками и таджиками, происходили до тех пор, пока он не смирил те племена и не привел к спокойствию пограничные области.

Племена афшаров, курдов и другие племена, жившие в Абиверде, Дерегезе и Келате, Надир подчинил своей власти. Келат, который был неприступной крепостью, Со стенами, созданными самой природой, а также крепость Дастджерд он сделал своей резиденцией. [119]

Главных племен, которые изъявили желание содействовать Надиру и пошли путем искренней преданности, было два: одно — афшары, состоявшие, с ним в родственных отношениях, другое — курды, жившие в Дерегезе и Абиверде и бывшие наиболее значительным племенем в Хорасане. Хотя и другие племена пользовались выгодами преданной службы Надиру, но те два племени с самого начала были главной опорой Надира. По прошествии некоторого времени кое-кто из афшаров, имевших крепости и военные отряды, рассчитывая на их неприступность и свою многочисленность, стали во враждебные отношения к Надиру, другие, отправившись в Мешхед, подружились и поладили с мелик Махмудом ³. Точно таким же образом поступили некоторые из курдов Дерегеза и Абиверда: одни вступили в союз с курдами Хабушана, другие заключили дружественные договоры с туркменами. Каждый по мере возможности рассыпал хитрости и заводил интриги, входя в общение с врагами и создавая затруднения и неприятности Надиру...

После того как мелик Махмуд в Мешхеде начал проявлять заносчивость (по отношению к Надиру) и вожди хорасанских племен по причине слабости и малодушия “положили свою шею в ярмо служения ему и открыли перед ним дверь повиновения”, в том числе афшары Клыч-хан, папалю, и Имам-кули, имрели, после того как они отвернули голову от государства Надира и поспешили к мелик Махмуду, совершение подобного поступка произвело тяжелое впечатление на благородную натуру Надира.

Так как все крепости Абиверда, которыми владели непокорные Надиру |13| афшары, были на стороне Махмуда и так как (хозяева их) намеревались оказать сопротивление Надиру, в том числе племя имрели, жившее в Ники-кала, находящемся в двух фарсахах от Абиверда, то, хотя в это время года стояла зима и “войско холода разграбило жар и могущество солнечного тепла”, тем не менее Надир, который был постоянно опьянен “напитком помощи свыше”, не позволил, несмотря на действие холода, охладеть своему сердцу в его намерениях одержать победу: с храбрецами поля сражений он окружил упомянутую крепость.

[Далее рассказываются подробности осады и сдачи осажденных.] Взяв крепость, Надир срыл ее стены, а население ее, заставив перекочевать, расселил по области Абиверда и прочим местам.

Так как жители крепости Багвадэ, служившей местом поселения афшарского племени кундузлю, также входили в число тех людей, которые подчинялись мелик Махмуду и “отвратили лицо преданности от Надира”, Надир после успешного окончания дела в Ники-кала направился на крепость Багвадэ. В течение трех месяцев он подвергал эту крепость всем неприятностям осады. [120]

|14| Крепость была принуждена сдаться. Четверо из старейшин племен, которых Надир считал главными зачинщиками и организаторами мятежа, были казнены мечом, а пятого, коменданта крепости, по имени Барата, Надир приказал расстрелять. Жители же Багвадэ были принуждены расселиться по другим крепостям.

После того Надир направился в Абиверд. По прошествии нескольких дней (после взятия Багвадэ) он вознамерился наказать жителей Загченда. Некто, по имени Карахан, бывший начальником загчендской крепости, уговорил некоторых из туркмен вступить с ним в союз и из расположения к мелик Махмуду, в интересах последнего, поднял смуту. В то время Надир был занят осадой крепости Багвадэ и поэтому для подавления смуты отправил Тахмасп-бека, векиля джелаиров, вместе с Чераг-беком, афшаром, и отрядом из отборных храбрецов. Так как русло канала, по которому текла вода в Загченд, ответвлялось от Чехардех-бенда в Келате, то посланные Надира остановились на истоках и там построили башню, чтобы охранять воду и не позволить ей течь в крепость. Тогда, чтобы помешать этому, к башне прибыл со своим отрядом также и Карахан и, вступив в сражение с посланными Надиром, нанес им тяжкое поражение. Людей из отряда перебил, а Чераг-бека взял в плен.

Когда Надир покончил с осадой крепости Багвадэ, он вступил в Абиверд. Как раз в то время ему сообщили это печальное известие. Он выступил в вечернее время на крыльях поспешности и окольными тропинками по горам с отрядом бесстрашных смельчаков добрался до Чехардех-бенда. Собрав рассеянное (после поражения) войско и сделав все, что нужно для истребления врага, он с быстротой мелькнувшей молнии очутился у Загченда. Отряд из наиболее энергичных пехотинцев Надир распорядился отправить к воротам крепости с тем, чтобы они приняли необходимые меры по охране дороги, а также для того, чтобы известить Надира в том случае, если туркмены, находящиеся в крепости, вознамерятся бежать оттуда.

В тот день осажденные не пытали счастья (сделать вылазку), и Надир возвратился в Чехардех. Случилось так, что в ту самую ночь мервские татары ⁵ прибыли на помощь Карахану. Карахан вышел с отрядом из крепости и, поставив его “в засаде мщения”, тайно возвратился в крепость. Ночью пехотинцы Надира, сторожившие ворота крепости, приняв выход того отряда за бегство туркмен, послали извещение Надиру. Последний, когда наступило утро, в намерении преследовать бежавших, сел на быстрого коня и, пройдя 2 фарсаха, которые отделяют Чехардех от Загченда, приблизился к крепости. Карахан тотчас же выехал из крепости со всем, отрядом. Туркмены с правой стороны и татары с левой стороны выскочили из засады и, погнав лошадей, с обнаженными саблями, с двух сторон атаковали Надирово войско. Надир, уповая на, божью помощь и не думая о том, что у него войска мало, а врагов много, с храбрецами афшарами “уперся ногой твердости и стойкости”, а руку протянул “к орудию войны [121] и сражения”. В короткое время все скопище этого племени было “взлохмачено, словно кудри татарских юношей”, а туркмены все, сколько их было, бежали. Надир же победителем вернулся в Чехардех. В это же самое время группа татар, принося извинение, пришла к Надиру и стала просить обменять пленников на Чераг-бека. Надир принял предложение, и с той и другой стороны пленники были, отпущены. Татары, потерпевшие неудачу и понесшие ущерб, в ту же ночь направились в Мерв. На другой день, когда взошло солнце и закатился месяц, Надир, подняв знамя победы, решил покончить с крепостью Загченд. Так как Карахан смотрел на свое положение как на безвыходное и судьбу свою считал не сулящей ничего хорошего, то он стал просить о пощаде, вышел из крепости, поклялся в преданности и принял на себя обязательство подчиниться. Надир простил ему прошлые поступки и, переселив живших в Загченде туркмен в другие места, направился в Абиверд, так как стремился овладеть красавицей Несой, которая каждый день была “в объятиях чьего-либо желания”. Когда туркмены племён али-эли, имрели, теке и йомут, которые были в пределах Несы и Дуруна, вначале перед тем по подстрекательству Саид-султана, |15| правителя Дуруна, “отставили ногу от дороги повиновения” и захватили область, Надир, в намерении наказать их, с отрядом отборных всадников двинулся из Абиверда и прибыл в Несу. Мухаммед Хусейн-бек, сын Сам-бека, ве-киля (правителя племени) чешмкезек, изъявлявший свою преданность по отношению к Надиру, согласно приказанию последнего, примкнул к нему из Хабушана с отрядом курдов, которые держали его сторону. Саид-султан, уведомленный о действительном положении вещей и не имея возможности оказывать сопротивление, со всеми туркменами той области (Несы и Дуруна) отправился в Багвадэ, в 3 фарсахах от Несы, и оттуда, руководимый счастливой звездой и советом группы старейшин, явился к Надиру, с изъявлением раскаяния в содеянном поступке; сконфуженный, с предложением возобновить договор искренности и подчинения. После того Надир вернулся в Абиверд, а Мухаммед Хусейн-бек, чемшкезек, получил дозволение направиться домой. В то время как происходили эти события, Карахан Загчендский, вместе с группой лиц, замыслил в своей подлой душе внезапно нанести Надиру вред. Некто из преданных Надиру доставил последнему сведения о вероломстве и задуманной уловке заговорщиков. Все они были подвергнуты казни и таким образом распростились с мыслью когда-либо господствовать.

О назначении Мухаммед-хана, туркмена, наместником Хорасана |16| и столкновении мелик Махмуда с Надиром

В те времена местом пребывания шахского двора был Азербайджан. Когда это известие ⁶ достигло до ушей сановников государства, “буквы [122] отставки они начертали на странице карьеры Риза-кули-хана” и для управления Хорасаном назначили Мухаммед-хана, туркмена. Но ранее того времени, как Мухаммед-хан прибыл в Хорасан, мелик Махмуд, увидя “площадь управления государством” пустой, прежде всего предпринял осаду Нишапура и послал для этой цели своего племянника, мелик Исхака. Так как жившие в Нишапуре туркмены из племени баят ⁷, за исключением Надира, во всем Хорасане не видели около себя ни одного человека, на кото-рого они смогли бы надеяться и от которого им было бы возможно ожидать поддержки, то они и обратились к нему за помощью и рассказали о положении дела. Надир, послав о своем прибытии весть, радостную для одних (для нишапурских баятов) и грозную для других (для мелик Исхака), сделал необходимые приготовления, угрожая наказать неприятеля. Из афшаров в курдов Келата, Дерегеза и Абиверда он сформировал большой отряд и, уповая на помощь божию, отправился на помощь баятам. Хабушанские курды, получив приказание Надира, также явились в его лагерь. После прибытия (Надира) в Нишапур, мелик Исхак был разбит и побежден, многие из его подчиненных распрощались с жизнью, а сам он засел в саду ⁸.

[Далее рассказывается, как мелик Махмуд из Мешхеда послал в качестве парламентера муллу Мухаммеда Рафи гилянского, ученую особу, хлопотать об освобождении мелик Исхака. Надир был готов принять предложение мелик Махмуда, но курды, мечтавшие о грабеже и военной добыче, воспротивились, и переговоры кончились ничем. Когда мелик Махмуд узнал об этом, он поспешил двинуться к Нишапуру, но, боясь сражаться с Надиром в открытом поле, окопался в Кадамга ⁹. Здесь произошло сражение между ним и войсками Надира, — сражение, окончившееся, повидимому, также ничем. Некоторое количество сражавшихся “потащили свои пожитки в гостиницу небытия”, а брат Надира, Ибрахим-хан, был ранен. Курды, это “дикое и неорганизованное племя”, не имея разумного вождя, разбежались по домам, захватив с собой военную добычу и все, что успели награбить. Таким образом, “от товарищества с этим племенем дело Надира не выиграло ничего”]

После всех этих происшествий мелик Махмуд осадил Нишапур. Население города, видя перед собой нависшую опасность и неприятные последствия осады, упало духом и сдало крепость. Мелик Махмуд, поручив управление Ншапурской областью Фатх Али-хану, из племени баят, прежнему губернатору, направился в Мешхед.

Когда население Бугмиджа, местечка между священным Мешхедом и Абивердом, перестало оказывать ему (мелик Махмуду) повиновение, он, приготовившись осадить Бугмидж, поручил выполнение этого дела мелик [123] Исхаку. Население Бугмиджа попросило помощи у Надира. Но до того, как Надир прибыл на помощь, дело было уже сделано, и мелик Исхак, овладев крепостью, ушел обратно. Надир, решив двинуться на Мешхед, направился в Радкан. Мелик Махмуд также выступил из Мешхеда для того, чтобы дать отпор наступавшему Надиру и оттуда итти на Хабушан. В Уштурпее, расположенном невдалеке от Мешхеда, произошла встреча двух неприятельских войск. Более 200 человек из подчиненных Надиру были убиты и взяты в плен, остальные бежали, направившись к своим домам и местам. Надир с двумя всадниками прискакал в Келат, а мелик Махмуд отправился сделать нападение на Хабушан.

После этого случая слабости и бессилия, который приключился с Надиром, афшары — завистливые и упрямые, — найдя повод к мятежу, нарушили обещание в верности (Надиру) и попросили туркмен, живших в области Дуруна, оказать им поддержку. Туркмены, по внушению афшаpoв, также оставили обещание быть преданными и, “растянув ковер противления Надиру”, пришли, чтобы завладеть Абивердом. Надир снова, выступив из Келата, направился в Абиверд и в сражении под стенами этой крепости нанес поражение и афшарам и туркменам, заставив их искать спасения в бегстве, а некоторых из них “скитаться по закоулкам небытия”. Оттуда он, в намерении померяться силами с мелик Мухмудом, “погнал коня смелости” в Хабушан. Но, прежде чем Надир добрался до Мияба, мелик Махмуд напал на курдов, рассеял их отряды и “поднял знамя к возвращению”. Надир повернул обратно в Абиверд.

После всех этих событий Мухаммед-хан, туркмен, тот самый, который был назначен шахским двором управлять Хорасаном, прибыл в эту провинцию. Фатх Али-хан, из племени баят, назначенный мелик Махмудом управлять Нишапуром, получив известие о прибытии отважного сердара (Мухаммед-хана), отказался подчиняться мелик Махмуду и “устроил плотину сопротивления”. Мелик Махмуд вторично прямой дорогой направился на Нишапур. Фатх Али-хан сразился с ним и попал в плен. Шея его стала “площадью меча”. Махмуд овладел городом. Оh назначил наместником Нишапура мелик Исхака и возвратился в Мешхед.

[Далее рассказывается о том, как мелик Махмуд и пришедший к нему на помощь из Нишапура мелик Исхак дали сражение Надиру ¹⁰, были разбиты и укрепились в крепости Мешхеда.]

Но мелик Махмуд после этого поражения, по наущению афшаров, |18| которые во вражде (к Надиру) были с ним союзники и “на ногах своих носили цепи повиновения (мелик Махмуду)”, послав человека к туркменам Несы и Дуруна и к курдам Хабушана, поладил с этими племенами и, надавав им обещаний всяких благ, побудил их к союзу с мелик Махмудом против Надира. Под влиянием соблазна племена забыли преданность Надиру и заключили дружественный союз с мелик Махмудом. Тогда Надир, [124] услышав об этом, задумал наказать туркмен. Утром, он из Абиверда, сев на коня, в течение одних суток прошел форсированным маршем 25 фарсахов. На другой день он напал на туркмен в Багабаде около Несы и сделал “все, что требуется для убийства и грабежа”. Собрав жителей Несы, он указал им на правильный путь и, расположив их сердца к своей особе, оттуда, снова через Мияб и Кубеган, направился по направлению к Мешхеду.

[Далее рассказывается о встрече неприятельских войск (Надира и Махмуда) около крепости Фарфар. Встреча окончилась ничем, благодаря тому, что в этот момент ударил сильный мороз и “сердца богатырей от выпавшего снега, подобно водам в ручьях, застыли от холода”. Указанное обстоятельство принудило мелик Махмуда воротиться в Мешхед, а Надира — в Абиверд. Вскоре после того внимание Надира было привлечено переменами, которые произошли в Мерве.]

Дело в том, что еще с древних времен племя мервских каджаров жило в самом г. Мерве ¹¹, а племена татар и арабов вне города. Между каджарамн по причинам, которые неизбежны в этом бренном и порочном мире, произошли распри и ссоры. Каджары, потеряв всякий рассудок и не желая подумать о последствиях своего поступка, разбились на партии. Каждая партия начала искать связей с татарами, и под покровительством татар враждующие партии стали стремиться к тому, чтобы устранить друг друга. Татары, считая эту распрю для себя выгодной, решили поддержать пагубные мысли каджаров, и так продолжалось до тех пор, пока мало-по-малу каджары не потеряли всякое значение, в то время как татары приобрели силу. Эти татары, после того как каджары совсем ослабли, заставили вступить в союз с собой племя йомутов, которые пришли из Ургенча и, разбив свои юрты, поселились в местности, называемой Каракурам. Татары вместе с ними совершали набеги.

Каджары, в свою очередь, увели в крепость (Мерв) несколько человек из предводителей йомутов и бросили их в тюрьму, а затем внезапно сделали на них (на тех, которые жили за городом) нападение и кое-кого убили. [125]

После этого случая татары и арабы, перекочевав, ушли в местность, известную под названием Каль, которая была расположена в 12 фарсахах от Мерва и служила источником воды для орошения посевных полей обитателей Мерва. Попросив поддержки у меручакских аймаков ¹² и туркмен, они поселились там, расположившись как-раз на том месте, где вода из реки входит в канал. Таким образом, они преградили воду горожанам и лишили город возможности орошать свои поля.

Мелик Махмуд, узнав о бедственном и затруднительном положении жителей Мерва, по просьбе татар, назначил одного человека из их среды управлять той областью. Этот самый правитель вместе с разбойниками Меручака и туркменами начал чинить насилие и произвол и в течение трех лет они опустошали мервские окрестности. Когда у населения города из-за отсутствия воды и жизненных припасов дела оказались в плачевном состоянии, а жизнь — на границе гибели, они, обратившись за помощью к Надиру, рассказали ему о своем бедственном положении. Надир из сочувствия к ним проявил энергичную готовность и двинулся на Мерв по дороге через Теджен, в намерении наказать меручакские аймаки и туркмен.

О событиях в Серахсе |18|

Войску Надира, когда оно прибыло на берег Теджена, было невозможно переправиться через реку благодаря обилию воды, и поэтому Надир промедлил некоторое время на этой стороне реки. Но так как “шахскому соколу высокой породы с места охоты возвращаться с пустыми когтями неприятно” и так как о неповиновении племени серахских аймаков во главе с Моудуд-кули-султаном чагатайским, правителем той страны, говорили во всеуслышание, Надир снялся с берега Теджена с целью сделать наступление на Серахс.

Обходными путями он направился к своей цели. Наступила ночь. Пошел сильный дождь. . . От силы дождя и обилия грязи не было никакой возможности ни сидеть на лошадях ни слезать с них. Направление дороги сразу было потеряно, и таким образом, ту ночь они провели в “доме седла”.

Когда наступило утро, отряды прибыли к стенам крепости. Моудуд-кули-султан, увидя у своих ворот в качестве гостя свалившееся с неба бедствие, не нашел иного средства, как повиновение и, рассыпавшись в извинениях, послал своего отца с подарками к Надиру. Начальники остальных крепостей также вступили на путь преданной дружбы. Так как Надир не захватил с собой артиллерии, то он не стал бомбардировать крепость и ограничился тем, что отдал приказание переселиться некоторым племенам в другие места. Мухибб-Али-султан чагатайский, который принял меры [126] к защите крепостей и оказал сопротивление (Надиру), в конце-концов был побежден и обращен в бегство. Затем он засел в одной крепости. Жители крепости, “войдя дверью послушания”, схватили Мухибб-Али-султана и вместе с его помощниками и подданными привели к Надиру. Надир переселил их всех вместе с 3000 семейств из племен, населявших Серахс и его окрестности, направил их в Келат и Абиверд и сам также прибыл в Абиверд.

|19| Об осаде Kypraнa, наказании мервских татар и прочих событиях того времени

Из числа тех крепостей, которыми владели афшары, крепость Курган принадлежала Ашур-беку, папалю. Вплоть до того времени осада этой крепости откладывалась. Так как Ашур-бек, несмотря на свою принадлежность к роду Надира, посеял “зерно непокорности в почве сердца” и право родственной связи считал за ничто, то Джафар-кули-бек, шадилю, бывший одним из предводителей (курдов) чемшкезек и Хабушана, также согласился оказать сопротивление Надиру и пришел на помощь Ашур-беку, папалю. Поэтому Надир, развернув победные знамена, двинулся на Курган и построил вокруг крепости крепкие башни. Первым запросил пощады Джафар-кули-бек. Надир, оказав снисхождение, резрешил Джафар-кули-беку удалиться вместе со всем его племенем.

Когда Ашур-бек один со своим войском обратился к защите крепости, то из событий благоприятных (Надиру) произошло следующее. В прежние времена, благодаря отсутствию (правительственных) забот, в эпоху государства, сефевидов, границы Хорасана в большинстве случаев были ристалищем буйных хорезмских узбеков и туркмен. Ширгази, хан Хорезма (1716-1728 гг.), в мечте о прошлых временах, вначале эпохи (Надира) стал заводить смуты и устраивать кровопролития, имея большую склонность к тому, чтобы посылать узбекские отряды для набегов. Но каждый раз эти узбеки были побеждаемы героями и побиваемы искусными в военном деле солдатами. После того Ширгази, прекратив разбой, отправил послов с договорным письмом о пропуске купцов с караванами. В то же-самое время он отправил в Мешхед несколько хорезмских купцов. Taк как область Чахча находилась в пределах Дешта, и население этой области было подчинено мелик Махмуду, то Махмуд послал чахчинцам предписание, чтобы они взяли караван под свою охрану и провели его- до Теджена. Жители же Чахча, требуя с купцов пошлины, завели с ним спор и всех умертвили, а принадлежащие им товары разграбили. Так как в описываемое время молва о могуществе Надира, который поистине был жизненным элексиром для слабого здоровья Хорасана, и от силы его убийственного меча дрожали сердца далеких и близких, достигала до слуха и друзей и врагов, то “двор его государства сделался средоточием надежд всех людей и местом, куда обращаются и знатные [127] и простые”. Слышавший все это Ширгази отправил к Надиру посла с просьбой о возвращении разграбленных товаров. Надир оказал благосклонный прием посланцу Ширгази и в возвращении товаров и в удовлетворении (родственников) купцов выполнил все требования любезности. Это обстоятельство явилось средством к устранению досадной смуты и поводом к смягчению взаимных отношений. Ширгази, по обычаю (вассальной) службы и помощи, послал Надиру 500 человек из собственных гулямов, так называемых “азгаун-джиляу”. Этот отряд, прибывший к стенам крепости Курган, где был расположен лагерь, получил награды от Надира. Кроме того, по причине “превратности обстоятельств” в Мерве предводители племени каджаров, у которых “нога терпения и равновесия сошла с места”, направив лицо надежды ко двору Надира, добились у (стен) упомянутой крепости чести засвидетельствовать чувства своей глубочайшей преданности.

|19| Когда туркмены племени али-эли, живущие в Дуруне, опять начали оказывать неповиновение и по старой привычке “выставили голову из воротника неповиновения”, наказание этого племени вновь стало заботой Надира, и он командировал Захир-уд-доуле Ибрахим-хана (своего брата) с несколькими отрядами из своего войска для того, чтобы начать осаду крепости Курган, а сам с этими самыми узбеками ¹³ и отрядом собственных солдат сделал нападение на крепость Хурсанд, в которой жили туркмены, и разграбил имущество и скот этого племени. Осаждаемые сделали вылазку, изготовившись к бою, и многие из них из-за того, что имели несчастье нарушить договор, должны были пасть под ружейными пулями. Храбрецы (Надира) сделали приступ на стены крепости, захватили передовую линию укреплений, и уже немного оставалось, чтобы захватить и |20| самую крепость. Тогда население крепости стало просить Надира о пощаде. Надир снова принял их извинения в содеянных поступках и дал сигнал к отступлению.

После того как Надир подошел к крепости Курган, Ашур-бек, не видя никакой пользы в (дальнейшей) обороне крепости, сдал ее Надиру и “положил голову под ярмо покорности”. Потом Надир отпустил, предварительно одарив конями и почетными халатами, тех людей Ширгази, которые в течение всего этого времени находились при ней и несли военную службу. Так как в дальнейших его планах было наказать татар, Надир через Чахча, Xayз-и-хан и Аббас-абад направился к Мерву, перед тем послав туда человека с указанием, что им делать, но то племя отказалось повиноваться. Тогда Надир выступил против них, и между двумя войсками произошло сражение. Племя татар подверглось суровому наказанию. Одним пришлось стать жертвой сабель, другие же, оставив своих жен и рабынь, поспешно бежали в сторону Бендер-и-Мерва. Крепость со всем имуществом, женщинами и детьми сделалась достоянием победителей. После того Надир пожаловал [128] победителям имущество и всю военную добычу, а захваченных ими пленников отпустил и пустился преследовать ( бежавших). Когда же это племя изъявило покорность, Надир переселил его в самый город и, помирив их с племенем каджаров, оказал внимание той и другой стороне. Предводителей же племен из обеих партий он включил в состав своей свиты, арабов отправил в Абиверд к домам и семьям, а сам направился к Мешхеду, написав жителям священного города грамоту, в которой извещал их о (скором) прибытии шаха Тахмаспа.

|21| О походе шаха Тахмаспа на войну с мелик Махмудом, о прибытии Надира к шаху и прочих событиях того времени

Второго числа месяца сафара 1139 г. х. (29 сентября 1726 г.) Надир подошел к Мешхеду и, пройдя мимо арка (цитадель) со стороны Кух-и-сен-гин, остановился лагерем у Ходжа Раби. Во время прохода (войска) мимо города мелик Махмуд с городских башен открыл стрельбу из “пушек непослушания и заносчивости ...” Каждый день Надир в сопровождении, отряда из племени афшаров и с прочими приближенными подходил к укреплениям обнесенного стенами арка. Из города также показывались отряды, производившие стремительное нападение и тотчас же скакавшие обратно.

О событиях 1139 г. х. (1726/27 г.)

|25| То племя (племя курдов) в горах Дерегеза, под предводительством некоего Шакяра из (рода) чемшкезек, начало бунтовать, а также и мервские татары, подстрекаемые мелик Махмудом, “ударили в барабан восстания”. Они убили несколько каджаров и захватили укрепления (Мерва) во имя Махмуда.

После того Надир назначил Захир-уд-доуле Ибрахим-хана в карательную экспедицию против курдов. Это племя “вошло в дверь сражения” с Ибрахим-ханом. Многие из войска Ибрахим-хана в пылу боя “вместо сахара ¹⁴ выпили горький напиток смерти”.

С одной стороны, начальник города Дуруна с туркменами племени имрели и али-эли и, с другой стороны, Мухаммед-хан, зафаранлю (правитель Хабушана), и Шах-верды-хан, шейхванлю (его сын), соединили свои отряды вместе и, отправившись в большом числе и полной боевой готовности на помощь курдам, осадили Ибрахим-хана в Дерегезе. Надир, услышав об этом происшествии, направился вместе с шахом Тахмаспом в Дерегез. По дороге пришло известие, что отряд курдов направляется со своими семействами и обозом в Хабушан. Надир оставил шаха Тахмаспа между Мешхедом и Хабушаном, в крепости под названием Дастжерд, сам же, сделав быстрый переход, встретился с тем племенем. Хотя он, уважая обычай оберегания чести, и не [129] посягнул на пленных женщин, принадлежавших тем разбойникам, однако все имущество и их и то. которое было собственностью прочих хабушанских предводителей, разграбил и, таким образом, заставил последних покушать горького. Оттуда Надир двинулся в Дерегез и, как следует, без всякой пощады произвел экзекуцию над тем племенем. Остальные, будучи не в состоянии оказать (дальнейшее) сопротивление, со своими военачальниками пустились по дороге в Хабушан. Несколько отрядов Надира на быстрых конях преследовали бежавших до ближайших окрестностей Хабушана и нанесли им большой урон. Начальника же племени Сулеймана, шейхванлю, захватили в плен. Так как он закрыл глаза на благодарность за те благодеяния, которые ему были оказаны “соседством Надира”, то по приказанию последнего, для примера зрячим, у него вырвали глаза из орбит. Затем Надир повел осаду Хабушана. Военачальники вышли из крепости и вторично приняли на себя обязательство (верности). Надир дал согласие с условием, что это будет в последний раз, и двинулся по направлению к Мешхеду. Оттуда Ибрахим-хан, по приказанию Надира, отправился в Мерв и разрушил мервскую плотину Султан-бенд ¹⁵. Тамошние татары, те самые, которые бунтовали (оказавшись без воды), пали духом, сдали крепость Мерв и выразили желание повиноваться.

[Далее рассказывается, что хабушанские курды вновь нарушили свое обязательство и пошли по старой дорожке. Надир опять отправился в поход на мятежных курдов и осадил их крепость в Хабушане. Осажденные обратились за помощью к другому курдскому племени, карачурлю, искусным и храбрым воинам, отправившим на помощь своим соплеменникам целый отряд. Осажденные несколько рано сделали вылазку — подмога еще находилась в пути — и Надир разбил их, а потом разбил тех, которые прибыли им на помощь. В дальнейшем Мухаммед Хусейн-хан, правитель Хабушана, его сын Шах-верды-хан и остальные предводители курдских племен были включены в свиту Надира.]

Об умерщвлении мелик Махмуда и мелик Исхака |26| по приказанию Надира

[В промежутке этих событий выяснилось, что татарам, тем самым, которые именем мелик Махмуда били в литавры восстания и захватили крепость (Мерв), мелик Махмуд, между прочим, каждый день писал письма подстрекая к восстанию это племя.

Далее рассказывается, что Махмуд, уличенный в “предательстве”, а также “за прошлые деяния” был казнен вместе с мелик Исхаком, [130] а младший брат- его мелик Мухаммед Али был отослан в Нишапур к Байрам Али-хану, из племени баят. Последний, мстя за смерть своего брата, предал его казни.]

|30| О сражении Ибрахин-хана с курдами и туркменами в Кярменехане (1140 г. х. — 1727/28;г.)

Подобно людям, которые ищут смут и во время своих искательств находятся в ожидании удобного случая, чтобы тряхнуть цепью (мятежа) и “сделать трещину в богоданном государстве”, туркмены из племен теке, имрели и сарлю, жившие между Дуруном и Астрабадом и в окрестностях Дешта„ принадлежа к числу таких людей, после всех этих событий (события, рассказанные в предыдущей главе, не имели к туркменам прямого отношения) начали, каждый день делать набеги в направлениях Мехнэ ¹⁶ и Дуруна. Надир поспешил привести в боевую готовность свои войска, намереваясь наказать это племя. Было отдано приказание, чтобы курды (племен) чемшкезека и карачурлю явились в главный лагерь (для предстоящей экспедиции). Эти племена, в особенности карачурлю, подстрекаемые Мухаммед Хусейн-ханом, правителем (племени) чемшкезека, оказали неповиновение, а предводители курдов в местности Манэ и Семельгане, в местечке, называемом Кярменехан, намереваясь поднять бунт, собрали огромную толпу. Отправляясь в сторону Мехнэ и Дуруна, Надир назначил для наказания племени (восставшего в Кярменехане) Захир-уд-доуле Ибрахим-хана вместе с Рахим-ханом, кераили, которых сопровождало большое войско. Сам же он дорогой через Келат и Абиверд устремился на туркмен (делавших набеги на Мехнэ и Дурун).

В упомянутом месте (в Кярменехане) между Ибрахим-ханом и курдами произошло жестокое побоище. Вначале курды потерпели поражение, потеряв некоторое количество убитыми. Вечером, когда войска Ибрахим-хана возвращались в свой лагерь, курды, идя по пятам, сделали нападение и завязали бой. На этот раз у войск Ибрахим-хана “сошла с места нога стойкости и твердости”, и они понесли сильное поражение. Приблизительно 1000 человек из воинов погибло в этом ужасном сражении. Ибрахим-хан добрался до крепости под названием Кала-и-юзбаши и там укрепился. Рахим-хан и другие военачальники из-под стен крепости бежали (дальше), направляясь к своим домам. Ибрахим-хан, чувствуя, что оставаться в этой крепости опасно, три -четыре дня спустя, воспользовавшись ночной темнотой_т поспешил оттуда в крепость Раз ¹⁷.

В то время, как это все происходило, Надир, дойдя до Валханских гop, которые расположены в Кыпчакской степи (Дашт-и-кыпчак), закончил [131] избиение и ограбление туркмен той местности и шел обратно, когда на его пути до его слуха дошла весть (об этом поражении).

Несмотря на то, что области Манэ, Семельгана и Дуруна состояли из горных местностей и что снег завалил дороги, (вследствие чего) переход для всадников был крайне тяжелым, Надир, отправив обоз в Мешхед, через Несу и Абиверд, приказал войскам, (идя) дорогой Джебель — Гермаб, сделать нападение на курдов. По всем местам следования конницы пехотинцам было поручено разрывать и утаптывать снег; по их следам с большими трудностями Надир прошел дорогу и достиг Семельгана и Кярменехана. Ибрахим-хан с остатками войска из крепости Раз направился к Надиру и, сконфуженный, умолял о прощении.

[Далее рассказывается об аресте Ибрахим-хана и Мухаммед Хусейн-хана, которые в дальнейшем были помилованы и освобождены; затем — об усмирении курдов, предводители которых были отправлены со своими семействами в Мешхед, как заложники, и, наконец, — о том как Рахим-хан, кераили, был пожалован астрабадским губернаторством.]

О мятежах в Астрабаде и походе туда Надира |31|

Так как в это время (1140 г. х. — 1727/28 г.) туркмены из племени йомутов, жившие в Кыпчакской степи (Дашт-и-кыпчак), начали бунтовать и заводить распри, Надир, считая необходимым их наказать, отправил в Астрабад пеших стрелков, сам же через Дехане пустил коней во весь опор и в течение одной ночи из Бастама доскакал до берегов Атрека, где разгромил “целое полчище этих негодных людей”. После того он вступил в Астрабад.

[Из событий 1142 г. х. (1729/30 г.)] |44|

Во время выступления из Хорасана некоторые из солдат одного отряда, состоявшего из туркмен племени гоклен, причисленного к коннице Надира, вследствие того, что это племя, благодаря своему своеволию, никогда не клонило шеи к повиновению правилам дисциплины и перенесению трудностей походов (а в этом походе им волей-неволей приходилось подчиняться приказам Надира), свернули в сторону Дешта и пустились в бегство. Хотя присутствие или отсутствие этого племени при многочисленности войска и было ничтожным делом, однако, так как небрежность в мелочах становится причиною гибели целого, Надир, придававший большое значение их поступку, для поимки дезертиров отправил вместе с полком одного каджара по имени Туфана. Посланный человек встретился с ними (гокленами) в окрестностях Хара.

Непосредственно вслед затем Надир отправил Багыр-хана бугаири организовать регулярный отряд в 3 - 4 тысячи человек из племен, населяющих окрестности Астрабада, для того, чтобы в том случае, если со стороны туркмен Дешта и гератских афганцев будет проявлено ослушание, этот отряд мог быть предоставлен в распоряжение Захир-уд-доуле Ибрахим-хана. [132]

|48| О походе гератских афганцев на Мешхед и поражении Ибрахим-хана (1142 г. х. — 1729/30 г.)

Племенам, переселяемым из Фарса, Ирака и Азербайджана, были даны лошади, ослы и содержание. Затем их направили в Хорасан. Их число достигало до 56 тысяч семейств, в том числе 12 тысяч афшаров. Из общего числа афшаров 2000 семейств были караклю, которые состояли в племенном родстве с Надиром. Так как Мияб и Кубеган, как об этом упоминалось раньше, были “древней племенной стоянкой Надира” и местом обитания племени караклю, то некоторые семьи из этого Племени перекочевали по приказу Надира и поселились в Мешхеде, а на месте их, в Миябе, Надир поселил, новых караклю (приведенных с запада). Прочим же афшарам он дал местожительство в Келате. Остальные 45 тысяч семей, состоявшие из других туркмен, бахтиярских курдов и еще разных племен, были расселены по прочим областям Хорасана, где им были назначены места для летних и зимних стоянок.

|49| Об удалении Надира из Азербайджана и переброске войск в Хорасан с целью наказать афганцев

16 числа месяца сафара (1142 г. х. — 10 сентября 1729 г.) Надир прибыл в Казвин. Иракское войско и различные отряды, за исключением хорасанцев, он целиком послал под начальством Мухаммед-хана, туркмена, к шаху Тахмаспу.

Так как туркмены племени йомут, жившие в Кыпчакской степи (Дашт-и-кыпчак), постоянно ходили путем неповиновения и коварства, а туркмены племени гоклен, игнорируя служебную обязанность, не выдали хама-данских дезертиров, как упоминалось выше (в главе о завоевании Хамадана и Керманшахана), то Надир из упомянутой стоянки Эйван-и-кейф, куда он прибыл из Казвина по тегеранской дороге, сделав еще одну остановку, направил четырехтысячный отряд через Бастам, а армию, с которой шел сам, — через Мазандеран. Выло условлено, что 15 раби I (8 октября 1729 г.) войско Надира сделает нападение на йомутов в 4 фарсахах от Астрабада, а те (четыре тысячи) нападут на гокленов из ущелий Кераили с таким расчетом, чтобы нападение на оба племени произошло в один и тот же день и чтобы эти племена не могли передать сообщения одно другому. После того войско Надира в утро назначенного дня перешло р. Атрек и остановилось в местности, называемой Сайад. Там стало известно, что то племя (йомуты) через туркмен огурджа, которые живут среди степей (побережья Каспийского) моря, было осведомлено о приближении “знамен счастья” и бежало в сторону Хивы, а племя гокленов — в сторону Аладага ¹⁸ и Сумбара ¹⁹. [133]

После возвращения в Астрабад, Надир послал по всем пограничным областям Хорасана приказы, чтобы (местные власти) “закрыли и отрезали дорогу взаимных сношений с туркменами и воспрепятствовали им получить провиант”. В первый день месяца раби II Надир, переправившись через р. Гюрген и двигаясь краем степи и (далее) по областям Манэ и Семельгана, направился в Хорасан. В местечке Карабаг, зависимом от Кераили, группа непокорных и предводители гокленов, “войдя дверью мольбы о прощении”, изъявили готовность служить Надиру. Они просили простить им вину и обещали дать “юрге-мал” ²⁰. Просьба этого племени была принята, и Надир отдал распоряжение, чтобы и семьи и лошади были отправлены в Хорасан. Победоносные же войска Надир распустил, полк за полком, чтобы они могли сходить к себе на родину, а двадцатого числа, когда солнце будет в знаке Водолея (январь), явиться в Мешхед для похода в Герат.

О прибытии Надира в Мешхед и происшествиях во время его |50| пребывания там

Три дня спустя после того, как войско, участвовавшее в походе, отдохнуло от трудностей дороги, Надир, прежде всего, устроил смотр афшарам и тем племенам, которые были отправлены из Фарса, Ирака и Азербайджана. Некоторых молодых людей с именем он, как это заведено обычаем, причислил к своей гвардии. Для обучения же военному искусству Надир приставил к ним учителей, искусных во всех делах, касающихся всадника.

Узбеки и гоклены в Карабаге, области Кераили, пришли к Надиру |51| с изъявлением преданности. Они дали обещание, что доставят в Мешхед 200 семейств по обычаю “юрге-маля” для поселения в этом городе. Так как в исполнении этого дела оказалась проволочка, то Надир на всякий случай сделал распоряжение, чтобы под предлогом похода в Герат прибыло (сюда) астрабадское войско, остановилось в Санхаспе и ожидало (дальнейшего) распоряжения Надира. Надир 12 джумади II (1142 г. х. — 2 января 1730 г.) с небольшим отрядом конницы отправился для наказания того племени. Когда отряд Надира прибыл в Хабушан, туркмены прибыли также, повинуясь приказу. Надир вернулся в Мешхед. Туркмены, приведя в Мешхед обещанные семьи, оставили их на поселение и дали обязательство, что для гератского похода доставят отряд юношей-воинов из своего племени.

Хорезмские туркмены, очень часто приходившие на соприкасавшийся с населенными и возделанными границами Абиверда Теджен, останавливались на житье, производили грабежи в окрестностях Несы и Абиверда и (таким образом) причиняли вред. Несмотря на то, что по приказанию Надира в Дуруне с многочисленными отрядами находился Ибрахим-хан, назначенный для наказания этого племени, и так как Надир никогда ни от кого не дожидался помощи и никакое дело не ставил в зависимость от [134] брата (Ибрахим-хана) и слуг, то он вытребовал (Ибрахим-хана) в Абиверд и сам 20 числа месяца ша'бана (1143 г. х. — 28 февраля 1731 г.) с одним отрядом сделал форсированный марш, пройдя в течение трех дней дорогу в 46 фарсахов, и в местностях Тарсхун и Теджен настиг то сборище. Мужчин он посек мечом, рабынь и жен их взял в плен, имущество разграбил, а стоянку и обиталище этого племени поджег.

С этого места (из Абиверда) был отправлен также и Ибрахим-хан для наказания туркмен племени теке. Благодаря (проявленному) усердию своего храброго войска, (Ибрахим-хан) заставил это непокорное племя попробовать хорошей трепки, после чего направился в Мешхед.

Об осаде Фараха ²¹

|56| Но около того времени, когда Ибрахим-хан был готов вступить в пределы Теббеса (он шел на Фарах через Теббес), до слуха Надира дошло известие о мятеже туркмен племени гоклен, не желавших участвовать в “оставляющем благодетельный след” походе. Ибрахим-хан, согласно приказу, отложил свое прибытие (в Фарах) и отправился туда, чтобы наказать их (туркмен). Обстоятельства дела заключались в том, что в то время, когда Надир находился в Мешхеде, узбеки (и гоклены Карабага) обязались по договору дать Надиру отряд конницы. В описываемое время, согласно договору, их привлекли к исполнению военных обязанностей и отправили в поход. После прибытия в область Исфераина, по быстро распространившимся и внушавшим тревогу достоверным слухам, это племя “разожгло пламя разбоя”, разграбило скот и имущество, принадлежавшее населению той местности и “повернуло вожжи обратно”. На основании полученного известия, Ибра-хим-хану было приказано возвратиться. А на подмогу Имам-верды-беку (Имам-верды-бек, сарулилю, наместник Кермана, был отправлен Надиром на осаду Фараха) был назначен другой отряд, из солдат надирова войска, под начальством Исмаил-султана, хузейме, и Али-кули-бека, сарулилю.

[Далее рассказывается, что, согласно распоряжению Надира, Имам-верды-бек до прибытия других военачальников должен был удержаться от военных операций и не начинать осады крепости. Но Имам-верды-бек, вопреки приказанию Надира, не дожидаясь прибытия военачальников и желая показать храбрость, 28 зуль-хиджа (1143 г. х. — 4 июля 1731 г.) начал военные действия, вел их неудачно и за большие потери в командном составе был смещен с должности командующего и заодно с наместничества в Кермане.]

|56| После того как Надир прибыл на стоянку Нагяхан, где предводители племени аймаков удостоились счастья выразить свои верноподданнические чувства, он назначил их на осаду Эсфезара под начальством Исмаил-хана, сына Ибрахим-хана, устаджлю, вместе с одним из полков победоносного войска. [135]

О дальнейших событиях и взятии Фараха (1144 г. х. — 1731/32 г.) |60|

Как уже говорилось в предыдущем, Ибрахим-хан после своего возвращения из Теббеса принял решение отразить и усмирить племя гокленов. Когда он прибыл в Санхасп, гоклены раскаялись в своих поступках и “открыли двери просьбы о пощаде”. Тех, которые дали обязательство участвовать в гератском походе, он отправил к Надиру. Первого числа месяца мухаррема они прибыли в штаб Надира и были командированы на |61| осаду Фараха. Ибрахим-хан же, после того как он выполнил (порученное ему) дело, был уполномочен привести в порядок дела пограничных областей Хорасана. Согласно распоряжению Надира, он с войском из Абиверда и других пограничных областей прибыл в лагерь, где находился Надир и отсюда направился в Фарах.

О событиях 1144 г. х. (1731/32 г.) |65|

Тахмасп-бека, джелаира, (Надир) посадил на губернаторство в области Ужгуш-ханэ, Чермуган и Хаджиляр с пожалованием ему ханского титула. Надир дал ему в сопровождение отряд афганцев, приказав, чтобы он, захватив с собою 3000 человек из племен и стрелков из тех областей, отправился в путь и на Чандыре, который расположен у Кыпчакской степи (Дашт-и-кыпчак), построил мощное укрепление и там бы находился постоянно и чтобы всякий раз, как только йомуты и гоклены сделают хотя бы малейшее движение, он тотчас же мог бы предпринять меры наказания в отношении их.

После того как Надир справился с делами, “победоносно развевающиеся знамена” направились в Хорасан.

Так как победа всегда спешила навстречу колеснице Надира, в лагерь в Джаме от Лютф Али-бека Кусе, ахмедлю, и Ашур-бека, папалю, которые приказом из штаба были назначены в карательную экспедицию против туркмен Теджена, прибыл курьер и доставил известие, что орда туркмен той области подошла к Кяделеку и Чашме-и-Хеледжан, местностям Абиверда, и разграбила их. Военачальники с отрядами спешили в погоню за ними и внизу деревни Пуян, загородив дорогу этим искателям смуты, захватили много и голов, и живых и отобрали у них пленников и скот пол-ностью.

Около того времени ²² прибыли в Мешхед курьеры туркмен-гокленов, |66| до сих пор не проявлявших особой готовности нести “тяжелую ношу повиновения”. Надир отдал приказ, чтобы они, перетащив свои палатки и семьи с северной стороны р. Манэ на южную, поселились между Манэ и границами Кераили, а также, чтобы они доставили “на дорогу” 1000 отборных молодых людей для похода в Ирак. [136]

|67| О походе Надира в Ирак

Со стоянки в Радкане ²³ Надир послал через Сабзевар артиллерию и арсенал, а сам дорогой через Хабушан, делая остановки, направился к месту назначения. Так как туркмены еще до сего времени, как было приказано, не доставили в войско обещанную тысячу человек, то по прибытии в Санхасп, Надир отправил обоз и полки через Бастам, а сам направился в Шахрак Кераили. Цель этого (маршрута) заключалась в том, что если туркмены в выполнении обещанного проявят нерадение или строптивость, то он, пройдя через Дешт, произведет расправу с ними и (затем) возьмет направление на Астрабад, и если русские также проявят медлительность в очищении областей ²⁴, то он в качестве гостей отправит свое бесстрашное войско к “дверям их дома”.

В день прибытия в Джаджерм пятьсот туркмен, назначенных (к набору) в виде наказания, прибыли в лагерь Надира, остальные спаслись бегством в сторону Дешта.

Так как стояли самые сильные летние жары и воды в Дештене находилось, Надир, выбрав 2000 кобылиц из верховых коней всадников и взяв с собою 2000 человек из войска, с водою и провиантом на 10 дней, двинулся форсированным маршем. В виду того, что во время выступления войска из Джад-жерма было условлено, что Тахмасп-хан, джелаир, который был занят в Чандыре постройкой крепости, на Дештской дороге присоединится к войску, то упомянутый (военачальник), вместе со своим отрядом направился (на соединение). По пути он встретился с ордою туркмен племени йомут (тех самых), которые бежали от нападения надировой конницы и (теперь) в том месте (встречи) расположились станом. Мужчины этого племени были изрублены саблями, захваченные женщины попали в рабство. С большой добычей Тахмасп-хан присоединился к войску Надира. Туркмен преследовали до окрестностей горы Балхан и Мешхед-и-мисриян ²⁵.

|70| 0 движении Надира на Багдад и Керкук и о событиях того времени (1145 г. х. — 1732/33 г.)

2000 человек из племени баят в 8 фарсахах от Керкука имели стоянку. Он (Надир) переселил их, отправив в Хорасан.

Несколько человек из племени карачурлю и туркмен, которые поворотили врагам спину (в сражении с турками под Багдадом), были подвергнуты каре “меча экзекуции”, а военачальники “получили сильные раны в сердце и душу, пронзенные острием выговора”. [137]

О событиях 1147 г. х. (1734 г.) |92|

Радостное известие, полученное Надиром ²⁶, было такого содержания. Ильбарс-хан, правитель Хорезма, послал Хусейна, векиля йомутов, с 3000 туркмен произвести грабеж в пределах Хорасана. Эта орда разделилась на две части. Одна часть устремилась в область Манэ, а другая на Аладаг и Семельган, где живут курды чемшкезек. В то время как это племя (туркмены) было занято наведением ужаса (на население) и увлечено грабежом, правители тех областей с большим отрядом застигли грабителей и порубили их саблями в большом количестве. В воздаяние за эту службу они были пожалованы исключительным вниманием Надира.

[О восстановлении плотины в Мерве] |97|

Еще в самом начале, когда татары произвели смуты и беспорядки и в Мерве возникли волнения, мервская плотина Султан-бенд, в соответствии с государственными интересами, была, согласно приказу Надира, разрушена. После того несколько раз Надир отдавал распоряжение восстановить эту плотину, но дело не двигалось. Захир-уд-доуле Ибрахим-хан, посланный восстановить плотину, привел ее в порядок и направил воду в крепость (Мерв). Жаждавшие посевы и сады мервской земли были напоены водой и стали счастливы.

О прибытии Надира в Муган и о "заложении основы |103| шахского владычества"

Когда Азиз-кули-бек, жалобщик г. Андхуда, принадлежавшего к матери городов — Балху ²⁸, приходил в райский город (Мешхед) и был осенен тенью победного знамени (Надира), то вскоре после того последовал высочайший приказ Али Мердан-хану, губернатору Андхуда, чтобы он разрешил сделать перекочевку (афшарам) по побуждениям племенной преданности и отправил это племя в Мешхед. Али Мердан-хан не выполнил шахского приказания. Этот поступок не понравился его величеству, и Надир-шах утвердился в мысли наказать ослушника.

[Далее рассказывается о том, что управление всем Хорасаном было вверено Риза-кули-мирзе (сыну Надир-шаха), а военное дело — Тахмасп-кули-хану, джелаиру. Было решено, что последний приготовит все необходимое для экспедиции и, с целью покарать Али Мердан-хана, направится в Андхуд, а оттуда в Туркестан.] [138]

О взятии матери городов — Балха

|110| В предыдущем уже говорилось о том, что принц Риза-кули-мирза из шахской (Надировой) ставки был командирован для наказания Али Мердан-хана, губернатора Андхуда, который препятствовал переселению (в Мешхед) Азиз-кули-бека, жалобщика, и остальных афшаров, живших в Андхуде. После того как в Кандагаре появились шахские знамена, принц (Риза-кули), приготовив в Хорасане артиллерию и все, что нужно для успешного похода, через Вадгис и Меручак направился в Андхуд. Так как область Андхуд была наиболее значительной областью Балхской провинции и имела население, преимущественно состоявшее из племен афшаров, то, когда войско принца очутилось в 2 — 3 переходах от Валха, афшары взяли своего губернатора Али Мердан-хана и, сделав из него “деставиз” ²⁹, поспешили навстречу войску принца и вручили последнему ключи крепости.

Жители Шибиргана также покорились из чувства племенной солидарности, так как были из племени джелаиров (главнокомандующий Тахмасп-кули-хан был джелаиром). Принц, устроив дело этих провинций, отправил к шахскому двору Али Мердан-хана с несколькими предводителями того племени (афганцев), сам же пошел на Акче. Население этого города также изъявило покорность ³⁰.

|111| С той стороны, завоевав Валх, Риза-кули-мирза перешел Аму-дарью и через Карши двинулся на Бухару. Абуль-Фейз-хан, падишах Бухары, включил в свою армию вспомогательное войско из 45 000 узбеков и туркестанских племен, присланных по его просьбе Ильбарсом, правителем Хорезма, и в полной боевой готовности прибыл в Карши ³¹. Хотя численность войска у принца (Риза-кули) была не более 10 — 12 тысяч, но, по арабской пословице, “львенок — подобие льва”, принц, несмотря на численность неприятеля, смело устремился в битву. Падишах Бухары был побежден. Большое количество его солдат было перебито. Падишах засел в крепости Карши, которая случилась поблизости, а хорезмское воинство (посланное Ильбарсом) без хлопот и сражений пустилось в бегство.

[Далее рассказывается, что принц (Риза-кули) направился завоевывать Шельдук, расположенный около Карши. Он взял его, жителей порубил саблей и территорию включил в число завоеванных. Затем принц должен был [139] приостановить наступление и снял осаду Карши, так как получил к этому времени приказ от Надир-шаха прекратить военные действия и вернуться в Балх ³²].

О событиях 1151 г. х. (1738/39 г.) |126|

В конце месяца (раджаба) от принца Риза-кули-мирзы Надир-шахом получено было сообщение, что Ильбарс-хан, правитель Хорезма, узнав о походе его величества в Индию (1738/39 гг), “счел поле сражения очищенным” и собрал большое количество войска из узбеков и хорезмских туркмен. В намерении напасть на границы Хорасана, он прибыл в Теджен в 5 фарсахах от Серахса. Сторожевые разъезды той и другой стороны встретились лицом к лицу, а двое солдат с нашей стороны попались в плен к узбекам. Из допроса пленников Ильбарс-хан узнал о прибытии войска принца в Серахс. Далее он, не осмеливаясь двигаться вперед, направился в сторону Абиверда, осадил крепость под названием Кахлан, которая находится между Несой и Абивердом, и принялся штурмовать крепостные стены. Хотя жители и прилагали все усилия удержать за собою крепость, тем не менее неприятель, благодаря штурмам, внес большую сумятицу среди осажденных и произвел повреждения в основании прочно возведенных крепостных стен. В это самое время находившийся тогда в Абиверде начальник крепости возвращался с военным отрядом в Кахлан, чтобы разузнать о поло- жении находившихся в крепости. Случилось так, что во время общей свалки взгляд Ильбарса упал на столб пыли, поднятой всадниками приближавшегося начальника крепости. Думая, что это войско принца Риза-кули, которое прибыло на помощь (осажденным), Ильбарс, пораженный, бросив штурм крепости” вернулся в Хорезм. Значительному количеству узбеков, которые [140] в это время занимались грабежом соседних окрестностей, не удалось своевременно присоединиться к своему войску (успевшему уйти), и они погибли под саблями то здесь, то там.

|130| О походе Надир-шаха на Бухару и другие государства Туркестана и завоевании их

И так как еще ранее того начальник Балха по высочайшему повелению построил и спустил на воды Аму-дарьи 1100 судов, из которых каждое поднимало тысячу манов ³³ тяжести, то было решено наполнить эти суда пшеницей и припасами, а также погрузить на них артиллерию, и все это отправить водою. 17 числа упомянутого месяца (джумади I 1163 г. х. — 10 августа 1740 г.) войско выступило в направлении Келифа. Суда (также) доплыли водою до места переправы в Келифе. Один отряд переправился на судах через реку, получив предписание следовать к месту назначения на противоположном берегу реки, напротив шахского войска.

27 числа шахское войско остановилось в Керки, у места переправы (для дальнейшего следования) в Бухару. Там сын Хаким-бия, аталыка, который еще с давних пор и также в настоящее время был одним из главных эмиров Турана, с правителями Гисара и Карши и большим количеством начальников и вельмож с той стороны р. Аму-дарьи, прибыл в ставку шаха и удостоился представления и чести служить его величеству. Им всем были пожалованы почетные халаты и оказано шахское внимание. Из упомянутой стоянки (Керки) Надир-шах командировал Риза-кули-мирзу с 8000 солдат, |131| наказав, чтобы он в виде авангадра повсюду шел вперед и, остановившись в Чарджуе, ждал там до тех пор, пока не прибудет шахское войско. А Али-кули-хана ³⁴ он отправил восточнее Аму-дарьи и приказал ему двигаться параллельно войску принца (Риза-кули), делая переходы и стоянки, а также охранять (встреченные на пути) племена и жителей, которые окажут покорность и повиновение, но оказавших непокорность наказывать.

После переправы (Али-кули-хана) через Аму-дарью, некоторые из племен “положили шею в ошейник повиновения и преданности”, другие же, старавшиеся “свернуть с дороги повиновения” и убежать, были преданы смерти и разграблены. Победоносное войско с пленниками и обильной добычей прибыло в шахский лагерь. Но Риза-кули-мирза, который получил назначение отправиться в Чарджуй (не имел успеха), так как население этой области еще ранее до того перекочевало в сторону Хорезма и “дичь того дикого племени не попала в силки охотников его воинства”. [141]

В среду 8 числа месяца джумади II (31 августа 1740г.) шахское войско расположилось лагерем на виду у городских стен Чарджуя. Согласно приказу Надир-шаха, в течение трех дней через р. Аму-дарью был наведен прочный понтонный мост, по которому войска начали переправу. Один полк получил приказание охранять Чарджуй, оберегать понтонный мост и произвести реквизицию сельскохозяйственных продуктов в той области. 14 числа Надир-шах со всей свитой и гулямами сел на построенные знающими дело иранскими и индийскими плотниками суда, которые имели особые места для сидений и павильоны, сделанные с величайшим искусством и специально для шаха украшенные живописью и рисунками. Шахский кортеж переправился через Аму-дарью, и в тот же день Хаким-бий, аталык, бывший министром и “осью, на которой вертелась вся мастерская Турана”, и сопровождавшая его большая группа предводителей племен и наиболее благородных и сановитых лиц Бухары были представлены его величеству для приветствий и поклонов и удостоены почетных халатов и шахского внимания. Они провели там весь следующий день, и только на третий день его величество разрешил удалиться Хаким-бию, аталыку, и сопровождавшим его лицам, поручив (первому) привести в шахскую ставку Абулъ-Фейз-хана (правителя Бухары) и внушить ему надежду на милостивое участие со стороны его величества. Через Каракуль войско Надир-шаха, делая переходы и стоянки, направлялось в Бухару и в воскресенье 19 числа в 4 фарсахах от Бухары разбило шахские шатры. Так как Абуль-Фейз-хан сам по себе был лишен возможности сопротивляться, и так как то войско из туркмен и узбеков, которое он набрал в то время из самих отдаленных окраин туркестанского государства, было разгромлено Надир-шахом, то Абуль-Фейз-хан не видел иного средства к спасению, кроме покорности. Вместе с Хаким-бием, аталыком, и ходжами, а также с предводителями племен, благородными лицами, казиями, военачальниками, сановниками и всем народом, он “вошел дверью повиновения” в надежде на шахское снисхождение. Он остановился в 1 фарсахе от шахского лагеря и в понедельник вечером 20 числа во время вечернего намаза получил разрешение преклониться пред его величеством.

[Далее рассказывается о приеме Абуль-Фейз-хана в шахской ставке и дальнейшем торжественном шествии Надир-шаха.]

Так как еще раньше до того его величеству было доложено, что в области |132| Кабула некоторые из тамошних афганцев “вышли за край правильного пути”, то Надир-шах назначил командовать войсками Тахмасп-кули-хана, джелаира, старого слугу шахского двора, и вручил ему “бразды правления” над (простиравшимися) к северу от вод Атока, от границ... Синда и Пешавера до Тибета государствами, отнятыми от Индии и включенными (в состав провинций) этого государства (Ирана). Передав Тахмасп-кули-хану часть своего войска с беглербегами и губернаторами, Надир-шах отдал приказание, чтобы он шел через Гисар и (по дороге) набирал войско из туркмен и узбеков, которое было обещано предводителями тех областей, и чтобы с этим войском он направился в Хорасан, а из [142] Хорасана к месту своего служебного назначения, т. е. для наказания непокорных той страны (Кабула). А правителям Кабула и Индии и губернаторам тех областей было послано высочайшее повеление, чтобы они были по-прежнему на своих должностях, повинуясь приказам и запрещениям командующего войсками (Тахмасп-кули-хана).

О походе Надир-шаха на Хорезм и завоевании его |132|

Так как в предшествовавшие времена границы Хорасана очень часто подвергались нападениям и грабежам со стороны узбекских и туркменских полчищ из Хорезма и так как (Хорасанская) область была разрушена этими полчищами, то мысль о возмездии и отмщении никогда не покидала Надир-шаха. В особенности в это время, когда Ильбарс и население его области, сделавшиеся смелыми и дерзкими в отсутствие Надир-шаха, стали переходить хорасанские границы, у его величества появилось сильное желание завоевать (Хорезм) и навести порядок в этом государстве. После того как были устроены наиболее неотложные дела в Туркестане, 16 числа, месяца раджаба (1153 г. х. — -7 октября 1740 г.) войско выступило из Бухары и, делая переходы и остановки, стало продвигаться к Хорезму. Когда войско прибыло в Ходжа-келеси, отстоявшее от понтонного моста в 12 фарсахах, сторожевые отряды донесли Надир-шаху, что туркмены Хорезма под начальством Мухаммеда Али-хана, ошака, соединившись с тамошними узбеками, все вместе, в полной (боевой) готовности, приблизились к Чарджую на расстояние 6 фарсахов. Лишь только Надир-шах получил это сообщение, он отдал приказ, чтобы войсковой обоз следовал сзади от стоянки к стоянке, а сам с войском, с наступлением вечернего времени, сел на коня и двинулся форсированным маршем по дороге. Перейдя понтонный мост, он провел тот день в окрестностях Чарджуя, поджидая подходившие полки, и на другой день, 21 числа того же месяца, дал распоряжение выступить для того, чтобы наказать то племя. После полудня того же дня, когда показались столбы пыли, поднятые хорезмским войском, Надир-шаху донесли (об этом). Вышел приказ, чтобы передовая часть войска, задев туркменские полчища, осмотрительно и осторожно, летучими стычками занимала неприятеля до тех пор, пока не подойдет (сам) Надир-шах и не обратит завязавшиеся стычки в настоящее сражение. После того Надир-шах, отделившись от центра войска с одним отборным полком конницы, бесстрашно устремился в сражение. Оставался лишь один мейдан ³⁵ пространства, как “твердыни устойчивости этого племени” обрушились, подобно стенам от натиска горного потока: в беспощадной атаке они потерпели поражение и обратились в бегство. Шахское войско стало их преследовать. У многих из них от “жара сверкающего меча загорелись хворост и колючки земного существования”, многих заключила в свои объятия накинутая петля вражеского аркана. И голов и живых пленников было достаточно [143] (сложено) у ног его величества. После того как меч храбрецов отправил это непокорное племя в обитель небытия, на другой день на том же самом месте, которое отстояло от Чарджуя на 6-7 фарсахов, победители занялись осмотром военных трофеев и (только) на третий день, двинувшись обратно, прибыли в шахский лагерь.

Так как Риза-кули-мирза весьма жаждал повидать Насрулла-мирзу, своего брата, с которым он искал случая встретиться, и который, прибыв из Индии; (теперь) находился в Герате, то он получил (от Надир-шаха) отпуск и вместе с Али-кули-ханом отправился в Мешхед. А Надир-шах в ожидании, пока подойдут остальные войска и обозы, отставшие на дороге, пребывал в том месте еще 6 дней.

1100 барок, построенных перед тем по высочайшему приказу для путешествия в Хорезм, были нагружены шахской артиллерией и большим количеством пшеницы и провианта, который был собран из запасов друзей и врагов, и водами Аму-дарьи отправлены в Хорезм. Шахское войско в четверг 28 числа (месяца раджаба — 19 октября) направилось к месту назначения, делая переходы и стоянки, и 13 числа месяца ша'бана (3 ноября) разбило палатки в местности, называемой Девэ-боюни ³⁶, которая является первой населенной и возделанной местностью Хорезма. Так как Ильбарс и жители Хорезма заблаговременно собрали всех туркмен и узбеков хорезмской равнины и Арала, приготовили их к войне и снарядили для сражения в крепости Хазарасп, находившейся от Девэ-боюни на расстоянии 3 фарсахов, то Надир-шах в течение 2 дней задерживался около Девэ-боюни в надежде, что Ильбарс выступит из крепости для сражения в открытом поле. Но этого не произошло. Тогда Надир-шах устроил в Девэ-боюни складочный пункт и поместил в нем суда, лишние запасы (провианта) и багаж. 16 числа (месяца ша'бана — 6 ноября) он направился в сторону Хазараспа и в полуфарсахе от крепоети приказал разбить лагерь. Выяснилось, что Ильбарс “подобрал ногу смелости” и (вместо открытого сражения) решил ограничиться защитою крепости. Так как эта крепость имела валы и была хорошо укреплена прочными стенами, и к тому же ее окружали воды Аму-дарьи, то нападение на эту крепость было (делом), далеким от благоразумия. Поэтому Надир-шах отказался от штурма крепости. На другой день Надир-шах выступил в поход по направлению к Хиве, которая была столицей Хорезмской области и находилась в центре государства, опять-таки в надежде, что эта диверсия заставит Ильбарса сняться с места. После того как войско Надир-шаха сделало один переход, Ильбарс также выступил из Хазараспа и берегом Аму-дарьи двинулся в том же направлении. Хотя он (сам), побежденный страхом, не удалялся прочь от берега реки и не обнаруживал смелости встретиться с неприятелем лицом к лицу, тем не менее племя йомутов, теке и другие туркменские племена той области [144] осмелились завязать легкие стычки. Тогда Надир-шах также не стал задерживать ни правого, ни левого фланга, ни центра на том построении, какое они имели, и сам с полком храбрецов бросился преградить дорогу тому племени. Было добыто много голов, остальные, избежав руки шахских храбрецов, пустились восвояси и присоединились к Ильбарсу. С того самого места без задержек и промедления они скакали до крепости Ханках, одной из пяти крепостей Хорезма, расположенной между Хазараспом и Хивой. Ильбарс заставил остановиться свое войско под стенами крепости и разбил лагерь в этом месте. Надир-шах в тот день сделал остановку, а на другой день утром двинулся на крепость Ханках... В четвертом часу дня окрестности вокруг крепости были усеяны скачущими там-и-сям всадниками. Ильбарс со своей стороны был принужден принять сражение и (выступил) с бесчисленным количеством стрелков, с отрядоми узбеков и туркмен, а также с артиллерией, которая имелась у него. По сигналу Надир-шаха войско, дав шпоры своим коням, бросилось в атаку на полчище неприятелей и смяло неприятельские полки. Некоторые из них, напутствуемые острием меча, отправились в обитель небытия, другие же, неуспевшие войти в крепость, — для них двери смертного часа несколько запоздали открыться, — бросились в бегство по той же самой дороге. Шахское войско преследовало их и многих, в то время как они спасались бегством, истребило мечом, много и голов и живых пленников привязало к торокам. Ильбарс с узбеками засел в крепости. Шахские пехотинцы получили приказание произвести нападение (на лагерь) с четырех сторон. Тотчас же они завладели всеми палатками, артиллерией, имуществом и добычей узбеков и других (неприятельских) войск, а также (имуществом) населения, которое жило в палатках в “ширхаджи”, за стенами крепости, и захватили самый “ширхаджи”. В течение трех суток производилась бомбардировка крепости; затем искусные минеры в нескольких местах принялась рыть землю и проводить подземные ходы. Стены крепости под ударами осадных орудий были обращены в развалины, а подкопы сделали с башнями то, что делает “рука с шиворотом”. Шахское войско приготовилось пойти на штурм. Когда осажденные увидели себя “с шести сторон в пучине бедствий”, они вместе с большой группой узбекских военачальников вышли из крепости и 24 числа (1153 г. х. — 14 ноября 1740 г.) сдались на милость его величества.

Ильбарс хотя и (сам) видел, что “судно его испорчено и судьба черна”, все же оставаясь со своими помощниками “в положении заблудших”, под разными предлогами стремился замедлить свой выход из крепости. На другой день за ним пошли по приказанию Надир-шаха. Его вытащили из крепости силой, а также и тех узбекских военачальников, которые были вместе с ним, и привели их всех в шахскую ставку.

Хотя Надир-шах много раз прощал и миловал, не считая дозволенным предавать смерти поверженного врага, но ввиду того, что во время пребывания шахской особы в Бухаре Абуль-Фейз-хан по высочайшему приказу послал к этому правителю (Ильбарсу) несколько человек, наиболее [145] уважаемых среди узбеков лиц, чтобы призвать его “к правой дороге повиновения”, а также ввиду того, что во время следования Надир-шаха в Хорезм из Чарджуя были посланы два человека из тамошних ходжей для передачи (ему) ультиматума, а он их предал казни, — (ввиду всего этого), согласно справедливости “шахский фирман вошел дверью мщения”: он (хан Ильбарс) и с ним двадцать разбойничьих предводителей, которые во всех отношениях являлись застрельщиками смуты, были казнены ³⁷.

Управление страной (Хорезмом) Надир-шах пожаловал Тахир-хану, внуку Мухаммед-хана, чингизида, который происходил по мужской линии от султанов Турана и был предан иранскому государству. По принятому обычаю Надир-шах назначил этой стране советника-опекуна.

Из происходившх в это время событий необходимо отметить следующее.

Благодаря ложным слухам, распространившимся в лагере о якобы отданном приказе разграбить крепость (Ханках), огромная толпа из подонков и других людей шахского лагеря своевольно поспешила к крепости и сделала попытку разграбить Ханках. Это обстоятельство сделалось известным его величеству. По высочайшему приказу 30 человек виновных были казнены через обезглавление у дверей кяшикханэ ³⁸. [146]

И (еще) когда раньше до этого Ильбарс посылал человека к казахам и в Арал и просил у них помощи, Абул-хайр-хан, правитель казахов, пришел с полком из казахов и аральских узбеков в крепость Хиву, столицу Хорезмской области. Увидя, каково положение вещей, он составил заявление о своей искренней преданности и с несколькими из своих приближенных отправил его к Надир-шаху. После же отправки человека с заявлением, стал искать случая, и так как (эти люди) всегда были готовы на своеволие, ибо повиновение и покорность были для них свыше сил, он дал шпоры коню бегства и помчался к казахам ³⁹.

Когда об этом узнал Надир-шах, он двинул полки на Хиву. Так как эта крепость была известна своей неприступностью и в ней у узбеков было много и провианта и войска, и так как тамошние узбеки заблаговременно “выказали проворство” (т. е. приняли меры) и затопили водой всю местность, вокруг крепости, Надир-шах разбил лагерь около стен и оцепил крепость со всех сторон. Выло приказано рыть канавы с таким расчетом, чтобы воды, минуя крепость, потекли в пустыню. Те, кому были поручены эти операции, усердно принялись за дело и выполнили его в течение трех дней. Когда осажденные, “вместо воды увидели себя погруженными в море огня”, они с наступлением утра запросили пощады и отправились с ключами от крепости в шахскую ставку. Им было дано прощение и оказана милость. После того Надир-шах, произведя смотр, из всех пяти городов Хорезма отобрал 4000 узбеков, наиболее молодых и способных и, присоединив их к своему войску, направил в Хорасан.

[Далее рассказывается, что Надир-шах занялся приведением в порядок административно-государственных дел Хорезма. Он освободил из плена всех когда-то уведенных из Хорасана иранцев, 12000 мужчин и женщин, а также русских, попавших в плен к узбекам. В одной Хиве иранских пленников было 4000 человек. Надир-шах поселил их в хорасанской крепости под названием Хива-абад, в 4 фарсахах от Абиверда. В конце месяца шавваля он через Чарджуй, Мерв и Келат прибыл в Мешхед.]

|37| О событиях 1154 г. х. (1741 г.)

Из происшествий, которые там были доложены Надир-шаху (он находился в это время в Дагестане), (нужно отметить) восстание в Хорезме и убийство Taхиp-хана, правителя той области. Обстоятельства этого происшествия заключались в следующем. Еще ранее того, (а именно) во время пребывания Надир-шаха в Хорезме, орда, состоявшая из разбойников узбеков племен Арала, которые живут в северной части Хорезмской области, тесно соприкасаясь с казахами, бежала после столкновения с шахским войском. [147]

В настоящее время Hyp Али, сын Абул-хайр-хана, правителя казахов, соединился с этим племенем и осадил крепость Хиву. По прошествии некоторого времени он овладел ею и, умертвив Тахир-хана с несколькими начальниками, преданными Надиру, сделался “носителем ошейника правления областью” (стал править сам).

Услышав об этом, Надир-шах отправил Насрулла-мирзу ⁴⁰ с несколькими военачальниками и хорасанскими полками наказать хорезмских мятежников и отнять у них эту область.

О событиях 1155 г. х. (1742 г.) |141|

Как уже упоминалось раньше, после того как произошло завоевание Хорезмского государства, прежний правитель (Хорезма) Ильбарс был наказан и управлять страною назначен Мухаммед Тахир-хан, чингизид, Надир-шах отправился в Хорасан. В то время как он находился в Дагестане (после отъезда из Хорасана), пришло известие, что разбойники Арала и Хорезма, при поддержке и по подстрекательству со стороны сына Абул-хайр-хана, правителя казахов, и в союзе с Артук-инаком, подняли бунт, “вынеся ногу за край правильного пути”, Тахир-хана, правителя, убили, а сына Абул-хайр-хана признали правителем страны. Так как проявление подобного поступка со стороны населения Хорезма и Арала, несмотря на великодушие и благоволение, оказанное его величеством взамен всех их вероломств, которые имели место в прошлом, было черной неблагодарностью, то Надир-шах поручил Насрулла-мирзе, наместнику Хорасана, выступить с хорасанскими полками и артиллерией, чтобы наказать мятежников и вновь покорить Хорезм, причем приказал (Насрулла-мирзе) двинуться в ту сторону после нового года.

Артук-инак вместе с населением, сановниками, предводителями племен и военачальниками Арала и Хорезма, узнав о предстоящей экспедиции принца, протрезвился “от опьянения вином самовластия, за которым следует головная боль похмелья”. Будучи в безвыходном положении, он стал каяться и, перепуганный до ужаса, отправился в Хорасан, явился к принцу в Мерв, просил простить ему вину. Он поклялся, что будет служить верой и правдой, а кроме того, возвратит остальных пленников (иранцев, захваченных в прежние времена) и даст полк для шахской конницы. Принц, находившийся в Мерве, донес (Надир-шаху) и получил высочайшее разрешение отпустить их в том случае, если 5000 хорезмских узбеков будут включены в состав шахского войска и станут нести военную службу. Принимая во внимание то обстоятельство, что они будут служить, и их слезную просьбу, а также снисходя к крайней степени их бедственного положения, его величество предал забвению их проступки и управление страной, согласно просьбе того племени, пожаловал сыну Ильбарса, Абуль-Мухаммед-хану, которому [148] оказал покровительство его высочество Насрулла, аталыком же соизволил сделать Артук-инака. Этот аталык отправил своего брата с несколькими предводителями племен служить в шахской коннице.

Его величество (шах) приказал принцу (Насрулла-мирзе) уведомить того правителя (Абуль-Мухаммед-хана), чтобы он вторично (первый раз приказание не было исполнено) набрал из способных к военному делу молодых людей с Арала и Хорезма полк, подходящий для службы в шахской коннице, и отправил его к Надир-шаху, а тех пленников, которые еще оставались у него в стране, отпустил на свободу. Остатки же семейств из племени теке и йомутов, откладывавших (сроки переселения) и остававшихся в Хорезме, Абуль-Мухаммед-хан должен был целиком снять с места и отправить в Хорасан.

Предводители тех племен дали обязательство повиноваться шахскому приказанию и, получив разрешение удалиться, поехали в Хорезм, а принц направился в Хорасан и 22 джумади II (24 августа 1742 г.) прибыл в Мешхед.

|150| О бунте в Астрабаде

16 зуль-хиджа (1158 г. х. — 8 января 1746г.) Надир-шах из Шахребана ⁴¹ двинулся в Азербайджан и после прибытия в окрестности Махидешта в Керманшахане получил донесение, что часть каджаров, между которыми были и глупцы, и люди рассудительные и даже лица сановного звания, вследствие дурного обхождения со стороны Мухаммед Хусейн-хана, тамошнего губернатора, вступила в союз с племенами йомутов и вошла в город (Астрабад). Сын Мухаммед Хусейн-хана, замещавший отца (во время его отсутствия), спасся бегством и прибежал к Бехбуд-хану, чапушлю, сердару Атека. Обязанность усмирить бунтовщиков была возложена на Бехбуд-хана изданным для сего приказом Надир-шаха. Мухаммед Хусейн-хан из шахского лагеря был отправлен для того же дела.

Отправленные с войском и снаряжением двинулись в Астрабад и усмирили население этого города. Вследствие того, что между некоторыми из каджаров и Мухаммед Хусейн-ханом имела место еще старинная вражда, со стороны Мухаммед Хусейн-хана в отношении и виновных и невинных было применено все: и казни, и пролитие крови, и грабеж, — эта область стала жертвой его сокрушительной руки.

Как уже упоминалось об этом раньше, Насрулла-мирза за год до того сделал поход в Хорезм. После того как он возвратился в Мерв, хорезмские предводители племен и военачальники с Арала вместе с Артук-инаком, явившись к принцу, дали обязательство представить конницу и переселить племя йомутов. Согласно шахскому приказанию, Насрулла-мирза назначил [149] правителем страны Абуль-Мухаммеда, сына Ильбарса, а Артук-инака — его аталыком, на правах полновластного хозяина во всех делах, касающихся управления. После того они возвратились в Хорезм.

По прошествии некоторого времени группа бунтовщиков в Хорезме, вступив в союз с йомутами, убила Артук-инака. Когда слухи об этих происшествиях дошли до Надир-шаха, последний назначил на должность главнокомандующего по Хорезмской области Али-кули-хана, который доводился ему племянником, и приказал отправиться в Хорасан с тем, чтобы он сделал необходимые приготовления и на следующий год мог бы выступить в поход на Хорезм для усмирения йомутов.

Уже ранее говорилось о том, что Надир-шах, вследствие возникновения случаев неповиновения со стороны хорезмских йомутов, дал поручение Али-кули-хану усмирить это племя. Истинное положение вещей заключалось в том, что, после того как Али-кули-хан прибыл в Хорезм, Абуль-Мухаммед-хан, все его старейшины и знать Хорезма и Арала, устроив ему торжественную встречу, соблюли все требования, которыми выражается готовность служить. Но племя йомутов в союзе с другими туркменами организовало войско, и, вступив в окрестностях Ургенча в сражение (с Али-кули-ханом), было разбито на голову. Большое количество их было убито, и в руки победителей попало много добычи и пленников. Так как это племя уже больше не находило возможности оставаться в области (Хорезма) и видело свои жилища подвергнутыми полному разграблению, оно сняло свои палатки и бежало к горе Балхан, которая находится в Астрабадской провинции.

Али-кули-хан некоторое время был занят приведением в порядок дел |155| этой страны (Хорезма). Дав необходимые полномочия правителю в Хорезмском государстве, он, вследствие шахского предписания, двинулся обратно и в то самое время, когда его величество находился в Соуджбулаке, прибыл в Мешхед.

После того вышел высочайший приказ туркменам, чтобы они через назначенных вербовщиков прислали для шахской конницы 1000 молодых и способных к военному делу людей из числа убежавших йомутов, которые направились в Балханские горы. Сами же они по образу действия других туркмен, входящих в состав племен, должны были стараться создать все необходимое для (условий) преданности и повиновения или, в противном случае, вновь готовиться к наказанию.

До прибытия принца в Астрабад (1159 г. х. — 1736 г.) племя йомутов, согласно приказу, выполнило (обещанное), приготовив и передав людей для службы в шахской коннице. [150]

|160| ... и все афшарские племена, а также другие племена Ирака, Азербайджана и Фарса и, кроме того, племена бахтияров, которые Надир-шах заставил переселиться, назначив им местопребывание в Хорасанской провинции, воспользовавшись случаем ⁴² сняли свои шатры и отправились в родные края ⁴³.

(пер.  под  ред. А. А. Ромаскевича)
Текст воспроизведен по изданию: Материалы по истории туркмен и Туркмении, Том II. XVI-XIX вв. Иранские, бухарские и хивинские источники. М.-Л. АН СССР. 1938

© текст - ??. 1938
© сетевая версия - Тhietmar. 2004
© OCR - Петров С. 2004
© дизайн - Войтехович А. 2001
© АН СССР. 1938