Комментарии

Комментарии

1. Речь идет о последней фаворитке султана Ахмеда I  — Махпейкер, или Кёсем-султан, матери будущих султанов Мурада IV и Ибрагима I, ставшей в годы царствования своих сыновей фактической управительницей империи.

2. Збаражский отмечает нарушение традиционного порядка комплектования янычарского корпуса. Созданный в середине XIV в., он первоначально пополнялся юношами, захваченными в покоренных странах. Позднее возникла система «девширме», названная в Болгарии и Сербии «налогом кровью», по которой забирали каждого десятого мальчика из христианских семей Османской империи. Их отдавали в услужение феодалам Анатолии, обращали в ислам, а затем ими комплектовали янычарское войско. С конца XVI в., когда янычарам разрешили жениться, они стали записывать в аджем-и огланы своих сыновей. Когда проводились массовые наборы, то в корпус попадали, как в упомянутом Збаражским случае, и лица из неянычарских семей. Система «девширме», постепенно исчезая, окончательно перестала применяться во второй половине XVIII в.

3. Накануне приезда Збаражского в Стамбул и во время его пребывания там обострилась борьба между отдельными группировками внутри османской правящей верхушки. Об ее остроте свидетельствовала частая смена великих везиров, которых приводили на высшую должность и лишали ее борющиеся между собой фракции. Так, после убийства Дилавер-паши 19 мая 1622 г. везиром стал Дауд-паша, которого уже 14 июня сменил Мере Хусейн-паша. 8 июля его место занял Лефкели Мустафа-паша, которого 21 сентября заменил Гюрджю Мехмед-паша. Именно при нем выполнял свою миссию К. Збаражский, завершив ее при Мере Хусейн-паше, возвратившемся к власти 15 февраля 1623 г.

4. Вопрос о численности посольства и сопровождавших его лиц остается спорным: И. Хаммер ссылается на С. Кушевича, И. Цинкайзен — на донесение английского посла Т. Роу от 30 ноября 1622 г. Оба автора утверждают, чтов составе посольства было более 300 человек (J. Hammer. Geschichte des Osmanischen Reiches. Bd 2. Pest, 1834, c. 824; J. Zinkeisen. Qeschichte des Osmanischen Reiches in Europa. Bd 3. Gotha, 1855, c. 755). Однако Роу называет и другую цифру   — 1,2 тыс. (J. Zinkeisen. Geschichte..., c. 755). Возможно, второе сообщение является результатом распространившихся в Стамбуле слухов, будто с купцов, сопровождавших посольство, будет собрана такая пошлина, что ее хватит на уплату жалованья всему войску.

5. В поэме «Знаменитое посольство» сообщается о прибытии чауша с заявлением от имени везира: «Великому дивану стало известно, что [посол] запретил своему каравану платить пошлину в казну   — так ли?.. Пошлину караван должен платить». По Твардовскому, отказываясь платить пошлину, Збаражский ссылается на договор с султаном Сулейманом, предусматривавший, что купцы, сопровождавшие великих послов, были свободны от всех поборов.

6. С. Твардовский конкретизирует размеры пошлины: «Пошлина на деньги [купцов] равняется [каждому] десятому талеру». Он утверждал, что ее требовали вопреки обычаю, ибо она являлась как бы скрытой формой шариатской десятины. Чауш отправился к везиру с ответом посла, а затем возвратился с угрозами: «Если купцы не заплатят пошлину, потеряют все, что привезли. Если посол не согласится на признание зависимости, не увидит султана и уедет ни с чем». К описанию Збаражским его решительного сопротивления нажиму везира поэт добавляет: посол заявил, что предпочтет заплатить пошлину из своих личных средств, но не допустит, чтобы купцы увидели, что он их не защитил (S. Тwardоwski. Przewazna legacya..., c. 59, 60 — 61).

7. Речь идет о ст. 21 польско-турецкого договора 1607 г. (см. [178] Приложение), согласно которой польские купцы освобождались от уплаты пошлины с талеров, которые они имели при себе, но вместе с тем подтверждался запрет на обращение неполноценных талеров с изображением льва как наносящих ущерб османской торговле.

8. Здесь Збаражский называет воинов конной султанской гвардии сипахиями, но фактически речь идет о представителях всех родов войск, состоявших на жалованье.

9. Судя по сообщениям де Сези, в Стамбуле с нетерпением ждали прибытия польского посла, надеясь, что новый договор с Речью Посполитой приведет к прекращению казачьих набегов, наводивших ужас на турок: «Слухи о четырех челнах казаков в Черном море пугают их более, нежели чума в Морее или Берберии» (Акты исторические..., с. 421).

10. В донесениях, посланных в Париж в ноябре 1622 г., де Сези отмечал, что въезд Збаражского и его посольства был обставлен с необычной пышностью: «Невиданные почести, оказываемые ему везиром и августейшими особами, заслуживают внимания, так как ныне турки из страха сделали то, чего не делали ради дружбы» (там же, с. 422).

11. Добиваясь все большего увеличения жалованья и чрезвычайных раздач, воины бунтовали, о чем неоднократно рассказывает Збаражский. О размерах вознаграждений, обременявших казну, свидетельствуют данные о выплатах янычарэм в связи с приходом на престол Мустафы I в 1622 г. По сведениям Хаммера, каждый из них получил 25 дукатов, всего ушло на это 1,5 млн. дукатов. Увеличение обычного жалованья янычарам на 2 акче и сипахиям на 5 акче требовало ежегодно 600 тыс. дукатов (J. Hammer. Geschichte..., с. 811).

12. Збаражский смешивает две категории османского войска, носивших общее название «сипахи». Ранее он говорил о воинах конной гвардии, теперь — о феодалах, получавших земельные пожалования (тимары) на условии участия в военных походах «конно и оружие». Последние составляли весьма многочисленное в XV — XVI вв. провинциальное ополчение. Рассказ Збаражского подтверждает мнение историков о падении роли сипахийского ополчения с конца XVI в.

13. В ходе мирных переговоров под Хотином было решено, что договор, заключенный на поле боя, должен быть утвержден королем Польши и турецким султаном в присутствии «великих послов».

14. Де Сези связывал изъявления благожелательности по отношению к Збаражскому с борьбой внутри османской правящей верхушки. По его сведениям, в выражении дружеских чувств капудан-паша Халил зашел так далеко, что передал послу: «В случае, если великий везир... не пойдет навстречу его (Збаражского. — Пер.) требованиям, он может обращаться к нему и к другим везирам, мнение которых столь же весомо, как и мнение великого ве-зира» (Акты исторические..., с. 422).

15. Из рассказа самого Збаражского и сообщений других европейских дипломатов следует, что польский посол стремился связать утверждение договора с получением надежных гарантий безопасности польских территорий от татарских набегов, в частности добивался смещения Кантемира и Томши. Великий везир, не желая наказывать ни одного из них, хотел разделить обсуждение этих двух вопросов.

16. Имеется в виду помощник великого везира, его кетхуда.

17. Речь идет о реис-эфенди Языджизаде Кючюк Хамза Челеби.

18. Этим дервишем был Азиз Махмуд-эфенди Хюдаи.

19. Издатель «Донесения»- опустил текст инструкции при публикации документа.

20. Речь идет об издававшихся в то время в Европе периодических изданиях, которые сообщали о текущих событиях.

21. Здесь вновь пропуск в тексте.

22. Английский посол Т. Роу выступал в качестве посредника между Портой и Збаражским на переговорах об утверждении мирного договора.

23. Согласно сообщению де Сези, Збаражский согласился отложить вопрос [179] о Кантемире и Томше до утверждения договора при условии выдачи ему троих содержавшихся в плену польских вельмож.

24. Это предложение пропущено.

25. В то время в Стамбуле находились посол иранского шаха Ага Реза-хан и русский посол Иван Кондырев.

26. На основе имеющихся материалов не представляется возможным установить, о каком долге идет речь или кто из упомянутых в книге польских феодалов занимал пост львовского воеводы. Суть споров посла с Вевелли помогает понять изданная Л. Рогальским вместе с текстом «Донесения» объяснительная записка Збаражского по поводу задержки его отъезда в Турцию. Из этого документа следует, что польские представители, заключавшие Хотинский договор, дали Вевелли расписку от имени короля, по которой великий посол должен был уплатить лицам из султанского окружения суммы, обещанные во время переговоров (о них упоминает Я. Собеский в своем дневнике, отрывки из которого приводятся в данном сборнике). Переговоры о выплате долга начались еще в Варшаве в 1622 г., куда приехал Вевелли с письмом от великого везира, гарантировавшего от имени Мустафы I безопасность миссии Збаражского. Стремясь расположить к себе польских дипломатов, Вевелли, как это видно из дальнейшего рассказа посла, познакомил их с текстом секретных инструкций, данных ему Портой.

27. Видимо, Вевелли по договоренности с дефтердаром пытался погасить задолженность за счет средств, отпускавшихся Портой на содержание посольства.

28. Муфтий имел в виду старшего из претендентов на османский престол будущего султана Мурада IV, которому в то время было немногим более 10 лет.

29. Автор имеет в виду резиденцию великого везира, находившуюся тогда во дворце Топкапы.

30. Следует напомнить, что причастность янычара 65-й роты Алтунджу-оглу Муслу к убийству Османа II привела позже к объявлению всей роты вне закона.

31. Рассказ Збаражского расходится со сведениями Хусейна Туги, который сообщает, что янычарским агой был назначен султанский паж Дервиш, оказавшийся около Мустафы I в момент вызволения из тюрьмы.

32. Здесь мы вновь отсылаем читателей к хронике Туги. Ее автор рассказывает, что дальнейшее расследование выявило лживость Дауд-паши: указ, на который он ссылался, оказался запиской о присылке невольницы.

33. Везир азем, точнее везир-и азам, — синоним персидского термина «садразам» (великий везир).

34. В данном эпизоде Збаражский явно расходится с другими авторами, рассказывавшими о смерти Османа II и отмечавшими, что он был убит ближайшими сподвижниками Дауд-паши, а не палачами.

35. Речь идет, вероятно, о господаре Молдавии Томше и силистрийском бейлербее Кантемире.

36. Автор говорит о польско-турецком договоре, заключенном Я. Гербуртом в 1598 г. и о договоре 1553 г., подписанном во времена Сулеймана Кануни (1520 — 1566).

37. Де Сези, упорно отстаивал свое право быть первым среди европейских представителей при Порте. В соответствии с этими претензиями французов Збаражский должен был вначале установить контакты с де Сези. Поскольку польский посол предпочел Т. Роу, он вызвал недовольство французского дипломата.

38. Видимо, представителя Порты знали, что сфера деятельности польского короля ограничена сеймом, представлявшим интересы польской шляхты.

39. После смерти своей первой жены Сигизмунд III в 1605 г. женился вторично на ее сестре, Констанции. За разрешением на подобный брак в Ватикан была направлена специальная миссия. Посольство едва не добилось успеха, но в этот момент умер папа Клемент VIII. Его преемник долго не соглашался на признание брака.

40. Венецианским послом в то время был Джустиниани, голландским  — Корнелиус Хага.

41. Мушавере  — совещание, которое собиралось в широком составе духовных и светских чинов Османской империи для решения важнейших вопросов жизни страны. Краткий рассказ Збаражского о созыве и составе мушавере, собравшегося для обсуждения отношений с Польшей, дополняет С. Твардовский: «Зал был просторный, богато украшенный. Члены совета явились на заре и уселись в круг. Лучи утреннего солнца освещали их. Кроме аги [янычар], везиров и местных (дворцовых. — Пер.) беев присутствовали кадиаскеры, бейлербеи, многие виднейшие паши. [Рядом] расположились кадии и виднейшие чауши» (S. Twardowski. Przewazna legacya..., с. 139).

42. Трудности в переговорах и особенно перерыв в них после мушавере резко осложнили положение посольства. Вот как описывает дальнейшие события секретарь посольства С. Кушевич: «В январе 1623 г. вспыхнул новый бунт янычар... Тщетно требуя после прошлогоднего похода в Молдавию платы за службу, они окружили дом везира Гюрджю, упрекая его в нерадивости. Везир отговаривался недостатком денег. Разъяренные воины с саблями в зубах, факелами в руках бегали по улицам столицы, улрожая кровью и уничтожением. Напуганный везир призвал к себе виднейших командиров войска, сказав им, что жалованье не выдано потому, что польский посол отказывается уплатить установленную дань. Этой ложью он надеялся избежать упреков, разжечь жадность янычар, предав им на разграбление имущество польского посла».

В рассказе Кушевича эпизод с посланцем везира выглядит иначе, чем в «Донесении». Турецкий ага потребовал немедленной выплаты дани, чтобы успокоить мятежников. На это посол ответил категорическим отказом: «Передай своему господину, что ни он, ни какая-либо сила в мире не принудит меня к действиям, недостойным имени польского. Сто раз повторял и буду повторять: не вспоминай о дани. Зачем пугаешь меня толпами разъяренных янычар? Если погибну из-за их численного превосходства, то каким это будет поражением, каким позором для вас! Повсюду разнесется весть, что убили посла. Весть о том дойдет до Польши, стократно усилит жажду мести шляхетской молодежи. Она двинется на вас по суше, поплывет по Черному морю на тысяче вооруженных чаек к берегам Азии, к Босфору, к самим стенам сераля принесет смерть и опустошение. Иди и скажи везиру, что все это будет результатом его слепой ненависти, той легкости, с какой он верит всем интригам наших врагов» (S. Kuszewicz. Poselstwo Ksigcia Zbaraskiego..., с. 329 — 330).

43. Тем не менее Збаражский, судя по рассказу Твардовского, готовил себя к худшему. Он обратился к своей свите с призывом погибнуть, но не сдаваться, после чего «все, отдав себя на волю судьбы, бросились к оружию, расположились на крышах и за палисадом, ожидая в готовности, что произойдет. Ночь была без сна...». Внезапно вместо готовых к штурму янычар под окнами появились две девушки в турецкой одежде. Их впустили, и они на цитрах исполнили песнь о плененной королеве, оплакивавшей свою родину. Збаражский их наградил и отпустил, затем всю ночь играл в шашки (S. Twardowski. Przewazna legacya..., с. 146 — 147).

44. Утром следующего дня, как сообщает Твардовский, янычары, обгоняя друг друга, уже опешили к Збаражекому с криком: «Посол, готовь муштулук! Радостное известие... Везиром стал Хусейн!» (там же, с. 148).

45. В тексте, вероятно, ошибка; речь идет о Лефкели Мустафа-паше, прежнем великом везире.

46. О том, что посол содействовал отставке Гюрджю, было известно и в Варшаве. Придворный хронист П. Пясецкий писал: «Кшиштоф большими подарками are янычар, пашам, матери султана, соря деньгами среди янычар, способствовал лишению Гюрджю-паши везирства, утвердил с Хусейн-пашой Хотинский договор» (Pamietniki do panowania Zygmunta III, Wladystawa IV i Jana Kazimirza. Wyd. K. Wl. Wojcicki. T. l. Warszawa, 1846, c. 112).

47. Речь идет о посланнике Бетлена и сопровождавших его лицах.

48. Имеется в виду долг поляков, который Вевелли стремился истребовать у посла. См. примеч. 26 — 27.

49. Предложение великого везира о Бетлене все же было включено в текст договора. Как видно из дальнейшего текста «Донесения», Збаражекий обнаружил это лишь на обратном пути в Польшу и обратился к везиру с письмом, в котором заявил, что «не может представить королю и Речи Посполитой фальсифицированную капитуляцию (турецкий текст договора. — Пер.)».

50. Великий везир имел в виду свои беседы с русским послом Кондыревым.

51. Видимо, при публикации последние две фразы переставлены местами.

52. Поспешный отъезд Збаражского, столь удививший английского посла, объясняется возросшей опасностью нового мятежа в Стамбуле. О том же сообщает Твардовский: «Князь настаивал на быстром отъезде, ибо в янычарских ортах говорили о близких переменах» (S. Twardowski. Przewazna legacya..., с. 177). Однако смена везира произошла лишь через полгода   — 20 августа 1623 г. Гюрджю к власти не вернулся. Преемником Хусейна стал Кеманкеш Али-паша.

53. Де Сези сообщал, что письмо Збаражского было принято «без удовольствия». Лишь месяц спустя турки сообщили в Варшаву, что «будут отосланы другие капитуляции Порты, если какой-либо дворянин прибудет от короля Польши» (Акты исторические..., с. 424 — 426).

54. Эти письма не вошли в текст публикации.

55. Как уже указывалось, миссия Кшиштофа Збаражского была завершена Кшиштофом Серебковичем, находившимся при после в качестве секретаря или переводчика. Хотя ни Роу, ни де Сези не называют по имени «агента польского короля», прибывшего в июне 1623 г. с заданием «исправить те пункты капитуляции, которые обманом были вписаны при предыдущем после», можно с уверенностью говорить, что им был Серебкович. Де Сези утверждает, что «агент» добился требуемых исправлений в тексте капитуляций. «Теперь ни в одном пункте не содержится упоминаний о том, что полякам запрещается содействовать кому-либо против князя Трансильвании (Бетлена, — Пер.)» (там же, с. 425). Однако польский ученый З. Абрагамович, издавший тексты османских документов, которые хранятся в польских архивах, считает, что Серебковичу этого сделать не удалось. Тем не менее следует привести приписку неизвестного сотрудника королевской канцелярии к тексту договора с Мустафой I: «Нехороший и тяжкий тот договор. Гораздо лучше тот, который шесть месяцев спустя привез Кшиштоф Серебкович, толмач князя Збаражского» ([Z. Abrahamowicz]. Katalog dokumentow tureckich. Warszawa, 1959, с. 249).