LIX.

Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица и Самодержица Всероссийская Государыня Всемилостивейшая.

№ 26. Вчера по полудни поехал я для смотра прибывшего с генерал-поручиком Лаудоном корпуса; как скоро я к оному приблизился, то весь корпус в параде застал  и пушечного пальбою встречен, и знамена уклонили (Прибавлено собственною рукою Салтыкова. Д. М.). Я сие войско нашел как [163] людьми, так и лошадьми в добром состоянии, и объездя фронт в главную квартиру возвратился. Генерал-поручик Лаудон приехав подал мне полученное им от генерал-фельдмаршала графа Дауна из Лаубана, от 1 августа — 20 июля, письмо, с которого при сем точный перевод, и при том предъявив лишь записку, с коей також точный при сем список (Курсив в подлиннике. Копию с письма — смтр. документ № LХ; а копии с записки при деле не оказалось. Д. М.), требовал перехода с армиею за реву, с таким при том изъяснением: что касается до тяжелого обоза, тобы, по причине изнуренных лошадей, оный оставить, отделив от армии 10.000 корпус для прикрытия. Я оныя прочел и нашел в записки сходственность с присланною ко мне, при рескрипте Вашего Императорского Величества под № 6, копию с рескрипта, посланного к генералу графу Фермору, в ответь ему сказал, что будучи уже весьма поздно, то по рассмотрении и по обстоятельствам ему резолюция дана будет сегодня.

Итак, Всемилостивейшая Государыня, рассмотрев вновь данный мне за собственною Вашего Величества рукою наисекретнейший рескрипт № 5 и копию с реченного к генералу Фермору отправленного рескрипта (Как из этого, так и из документа LVII, следует что речь идет о документе № I. Д. М.) наиприлежнейшим и внятнейшим образом, також уважив настоящее состояние вверенной мне армии, в коей лошади под повозки и артиллерии от великих жаров и трудной песчаной дороги весьма изнурены, большая часть повозок переломана, у артиллерии после баталии станки переломались (Курсив добавлен собственною рукою Салтыкова), зарядами, особливо же свинцом, не столько достаточна, подвоз провианта не надежен и выписываемая контрибуция не так обильна как ожидалась, для соблюдения победоносной Вашего Императорского Величества армии, в которой по сегодняшнему рапорту, который в оригинал при сем подносится (При деле нет. Д. М.), число сражающих до 41.000 простирается, по моей верноподданнической должности, — лучшего способа не нахожу как обождать в здешней позиции столько времени, сколько исправление необходимо нужных недостатков требует и лошадиный корм того дозволит; а между тем посылаемыми деташементами старание приложено будет из Бранденбургии столько лошадей и быков забрать и контрибуции деньгами и хлебом выписывать [164] сколько достать можно; ибо неприятельская армия, при которой король, по Берлинской дороге, отсюда расстоянием около 8 верст, расположился для прикрытия Берлина; следовательно намеренное отправление деташемента в Берлин ныне, до времени, оставить принужден.

По сим толь важным причинам мне с армиею ныне за реку Одер, не подвергая оную неприятным следствиям и великому азарду, переходить отнюдь не возможно; да и 10.000 корпуса для обнадежения тыла армии Вашего Величества и Познанских магазинов, також для собирания в Померании контрибуции, равномерно от армии отделить нельзя; но по обстоятельствам и движениям не-приятельским все, что до соблюдения армии Вашего Величества и до приращения славы победоносного оружия касаться будет, я, с неусыпным попечением, предостерегать и Высочайшая Вашего Императорского Величества повеления исполнять не премину. Впрочем, кажется что высокие союзники причины не имеют нарекать за то, что обстоятельства не дозволяют с армиею за реку Одер перейти, (когда в зрелое уважение примут: дальность похода, беспрестанное, по выступлении из Познани, преследование неприятеля, повседневное с оным сражение до баталии, разбитие, с Божьею помощью, оного, занятие Кроссена и Франкфурта и сближение к реке Одеру), не взирая на сии затруднения, в положенный срок, но ожидая вящей от армии Вашего Величества пользы и вспоможения общему делу, со всяким правом, несколькое время для отдохновения и исправления дозволить должны тем наипаче, что они ничего знатного по ныне, почти в одной околичности стоя, сделать не успели. Яне дерзаю более по сему пункту распространяться, но все оное предаю Высочайшему соизволению и наиглубочайшему Вашего Императорского Величества просвещению.

Граф Петр Салтыков,