LХХI.

Всепресветлейшая, Державнейшая, Великая Государыня Императрица и Самодержица Всероссийская Государыня Всемилостивейшая!

№ 54. Вашему Императорскому Величеству имею честь с раболепнейшим подобострастием донести. По отправлении вчера моих всенижайших реляций прибыл от генерал-фельдмаршала графа Дауна со словесным известием майор принц Лобкович, что столичный город Дрезден на капитуляцию сдался и что он с армиею в той же позиции при Сорау, а принц Генрих, третьего дня пополудни, в [186] четвертом часу, когда фельдмаршал рекогносцировать ездил, сняв палатки и ударив генерал-марш, в поход вступил, но заподлинно неизвестно куда: к Глогау или Шроптау, еже однако скоро откроется, ибо посланы партии для наблюдения и примечания его оборотов. Я, поблагодаря за уведомление о таком радостном происшествии, оного от себя отпустил. Пополудня, часу в пятом, явился у меня, присланный от герцога Цвейбрюкен, полковник барон Бояновский и подал мне письмо и копию с капитуляции, каковые я на Высочайшее рассмотрения подношу (При деле есть, Д. М.); причем словесно объявил, что, тотчас по занятии городских ворот, королевская фамилия совсем из города выехала и в Прагу отправиться изволила. Я, по благопристойности, за долг почел сему принцу письменной, с благодарением за отличность мне показанную, ответ учинить, с которого при сем копия. В девятом часу пополудни, прибыл от генерал-фельдмаршала графа Дауна генерал-майор Жакмен с письмом и с копией с капитуляции-ж и с объявлением словесным, что принц Генрих по рапортам, посланными для примечания за ним партий, к Шроптау с корпусом пошел и что, пред самым его отправлением, курьер от герцога Цвейбрюкена прибыл с известием, что генералы — Финк и Вунш, кои от короля Прусского с 8000 корпусом в Саксонию деташированы были, — разбиты и до Мориц-Берга ретироваться принуждены. По таким авантажам, буде ему позволено, то он, яко ревнитель о общем высоких союзников благах, смелость примет дискурсивно с собою изъяснится, что надлежало-б полезные меры для утеснения короля Прусского принять, которые, по его не в указе слабому мнению, состоят в трех пунктах. А именно, графу Дауну идти против принца Генриха, а мне наступать на короля; или графу Дауну наступать против короля, а мне удерживать принца Генриха; или же графу Дауну, оставив достаточный корпус против принца Генриха, в соединении со мною на короля наступать и за ним по пятам, куда-б он не поворотился, на Берлин или в Саксонию, следовать, стараясь всячески оного утеснять и разбить. Я на сие мните отвечал, что я, по соглашению с графом Дауном, в здешней позиции с армиею стоя, взятие города Дрезден облегчал, удерживанием короля от посылки знатной части в Саксонию войска, не взирая на то, что, за недостатком, фуража, принужден был фуражировать, посылать более трех миль, да и то из [187] неприятельских рук оной вырывать; так что повседневно с неприятелем беспрерывные стычки имелись и еще продолжаются, отчего артиллерийские и подъемные лошади в крайнюю худобу пришли, так что почти с места тронуться не могут; умалчивая о том, что и пропитаньем едва только справляться можем, ибо запасного хлеба почти никогда не остается, потому что от определенного обер-провиант-комиссара Цезаря но ныне, за непривозом к армии большого числа муки, только на день или на два в полки оной раздается, следовательно люди, не успев  в хлеба испечь, паки о том заботиться должны; а по нашим обрядам всегда при полках запасного иметь надлежит на месяц или по последней мере недели на две, затем, что при вверенной мне армии особливых хлебников и надлежащих к тому сбруй имеется. Из сего господин генерал Жакмен ясно усмотреть может, что российская армия ныне в такое пришла состояние, что от реки Одера отдалиться не может, но неотменно возле оной держаться должна, дабы ближе к Пруссии, Висле и Польше быть, для обнадеживания коммуникаций и транспортов всяких муничных и прочих вещей; а сверх того, люди за далекими и многотрудными маршами так обносились, что и в верхнем и в нижнем мундире недостаток имеют, особливо же при последней баталии от бомб немалое число епанеч сгорело, без коих в нынешнюю суровую и осеннюю погоду пробыть не можно, да и больные уже в полках, от ежедневных дождей и сырой погоды тож от трудов, умножаться стали. Сии суть мои наисправедливейшие и очевидные причины, который меня с крайним сожалением не допускают далее в землю вступить; но разве, запасясь хлебом на несколько дней, к Губену пойду и между Нейсом и Бобером расположусь, где еще по известиям фуража достать можно. Реченный генерал стал свою речь продолжать и сказал буде ему позволено, то он желает мнение о винтер-квартирах слышать; на что я повторил, что миф власти не дано собою такие важные дела решать, но о том всенижайше представлять, еже от меня и учинено, на что, в непродолжительное время, Вашего Императорского Величества Всевысочайшего указа и ожидаю, а когда наставления получу, то генерал-фельдмаршалу графу Дауну немедленно сообщить не премину. Итако, сослався на вышеописанное, сказал ему решительно, что до получения указа ничего касательно винтер-квартир предпринять не смею, как только с армиею в близости реки Одера держаться, с чем оный от меня и отпущен.

Но, Всемилостивейшая Государыня, в рассуждении того, что я [188] намерен свою здешнюю позицию переменить, и в Губену с армиею идти, а туда прибыв между Нейсею и Бобером расположиться, — послан был от меня генерал-квартермейстер-лейтенант Ирман  тамошнюю позицию осмотреть не наведаться не будет ли в фураже недостатка; который возвратясь рапортовал, что не только близ Губена, но и около оного далее как на четыре мили фуража нет, ибо и от тяжелого обозу к Форшту для фуражирования ездят. Итако, за скудостью фуража, не могучи здесь долее пробыть, я рассудил  — к Форшту, Сомерфельту, Христианштату и Бейтену, прямым  трактом к Глогау идти, в той надежде, что около Одера, где еще армии не бывали, фуража достать можно. Чего ради послан от меня в Губен к бригадиру Бранту с нарочным ордер: привезенный из Полыни наш провиант и находящийся тамо в австрийском  магазине немедленно в хлебы перепечь и в сухари ссушить, дабы, запасясь оным, в поход выступить мог Он же, генерал-квартирмейстер-лейтенант Ирман, объявил мне, что будучи в близости австрийской армии. по любопытству к оной, заехал и у фельдмаршала обедал, где видел армию не только великочисленную, но и в самом цветущем состоянии как людьми, так и лошадьми, изобилующую всеми до пропитания принадлежащими припасами; напротив того, в проезде от обывателей, о корпусе принца Генриха слышал, что оной состоит с небольшим из 30.000 человек, которого люди и лошади весьма в слабом состоянии, от чего де оный и ретируется; и ежели-б фельдмаршал граф Даун  со мною согласился, оставив против принца Генриха 30.000 или 40.000 человек, с достальным своим войском, коего около 40.000 будет, против короля Прусского идти, приказав генералу Гаддику с его корпусом, который в 16.000 человек, с другой стороны на короля-ж идти, стараясь оного атаковать, разбить, и утеснить, тоб, видится мне, для общего блага полезнее было, чем ему с такою большою армиею без действия стоять, упражняясь одними маршами и контр-маршами; а помянутой 30.000 корпус и я с  армиею, находясь в одной почти лиши, принца Генриха от соединения с королем удерживать станем, в которое время армия Вашего Величества от столь великих трудов несколько по отдохнет, и я дальнейшие Вашего Величества повеления о винтер-квартирах  получить могу. Но какой от графа Дауна но сему отзыв будет, о том Вашему Императорскому Величеству впредь всенижайше до нести не премину.

Граф Петр Салтыков,