№ 187. Письмо князя Прозоровского — А. С. Стахиеву.

23-го апреля 1777 г. При Карасубазаре.

Почтенное писание ваше, со всеми приложениями от 23-го исшедшего марта, на шхуне Измаиле из Царьграда отправленное, я исправно получил; какие-же обстоятельства до сих пор удерживали меня, доставить к вам свершение вверенного моему руководству дела, ваше высокородие из приобщаемого журнала со всеми приложениями, означенными нумерами и с переводов под литерами: A, B, C, D, E, F, G, H, I, K, L, M, грамот от светлейшего хана и от общества, подносимых на руках посланцов к обоим высоким дворам усмотреть можете. Вчерашний день был день запечатления всех высочайших благонамерений торжественною присягою, которую [576] в ставке его светлости все здешнее духовенство и знатнейшее из крымского дворянства общество, клятвенным обетом утвердили. И так теперь кажется настает уже время к истинному всех возмутителей успокоению, о чем конечно надеюсь, что по данной вам доверенности у Порты настоять изволите. Я уповаю между тем, что вы из моего краткого извещения чрез двух греков от хана, посланных морем, на судне еникольского жителя Теодора, предъуведомлены уже об утверждении на ханском троне друга России Шагин-Гирея; но на случай, дабы скорее и о сем вас известить посылаю еще такое-же отправление дубликатом морем на боте, под командою мичмана Пустошкина, которого с часу на час ожидаю прибытия из Ениколя в Балаклаву, откуда, по уверению мореплавателей, при способном ветре, в два дня достигнуть можно Царьграда.

Необходимым почитаю дать приметить вашему высокородию о втором пункте присяги, коим общество татарское лишает себя однажды навсегда права и участия в выборе ханов, предоставляя сие собственной и единой воле своего владетеля. Я на сие, яко противное трактату, с ними заключенному, где именно гласит: “избрание и постановление на предбудущие времена в ханы зависит от общего согласия области”, не соглашаясь, уговорил его светлость, скрывши сей пункт от Порты (а если понадобится, то показать-бы депутатам только прочие восемь артикулов), представить прежде с нарочным на всевысочайшее двора нашего разрушение, куда вчерашний-же день оное и препровождено, при письме моем к графу Петру Александровичу, из копии которого здесь включаемой, сколь причину вы основательнее узнаете, так и о праве сего нового хана получше сведомы будете.

За сим скажу вам, милостивый государь мой, что посланцы от его светлости как в Петербург к нашему двору, так и в Царьград к Порте с махзарами своими вслед за сим отправлены будут, из которых последние, когда [577] Константинополя достигнут, я чаю, что не оставите показать им благосклонного вашего в нужных обстоятельствах вспоможения, так как уже вы о сем от высочайшего двора предварены; я-же в ожидании вашего извещения о видах, с какими Порта примет сии дела, пребуду навсегда к вам с истинным почтением.

Перевод граматы Крымского правительства — Блистательной Порте.

(Приложение лит. А).

По титуле его султанского величества.

Восемьдесят пятого, то есть 1771 года, во время прошед шей войны, когда провидением Всевышней власти вступили во внутрь Крыма российские войска, с обеих сторон происходили военные действия и сражения. Однако при всех наших соединенных единодушием рабов ополчениях, к отражению и преодолению, видели сущую невозможность; поелику определенные для защиты и охранения нашего высокомонаршие войска, не точию помогать жителям и против войск российских сопротивляться не в силах были, но и собственно себе искать спасения старались. В такое для нас тесное и расстроенное время, в которое Российская Империя самое тягчайшее бремя могла налагать на нас и чего бы только возжелала, мы противиться не могли. ее императорское величество всемилостивейшая государыня всероссийская, из единого человеколюбия, сжалясь на тогдашнее наше бедственное состояние, от монарших щедрот и милосердия, благоволила даровать нам вольность и независимое состояние. В сем качестве заключили мы с доброй воли договор о мире и тишине и составя надлежащие с обеих сторон трактаты и учиня обыкновенный оными размен, с недоумением ожидали: каково последует на то высочайшее верховного калифа мнение? Но в самое то время, когда углублены мы были в сие размышление, Блистательнейшая Порта с Российскою Империею, для доставления верноподданным блаженной тишины и для приобретения полезнейшего [578] благоденствия странам и пределам своих держав, заключили и ратификовали между собою наиторжественнейшего мира трактат, определя в нем, третьим артикулом, Крыму и принадлежащим к оному всем татарским племенам бытие вольными и ни от кого постороннего независимыми. Мы ясно видя таковое совершение и твердо зная, что соблюдение заключенных между обеими Империями вечного мира всех безъизъятно артикулов, принесет драгоценнейшее народу нашему спокойствие, тишину, безмятежность и счастливую жизнь, и что для благоустройства и блаженства народного о прочной непоколебимости всего того, непременно должны мы всегда пещися; увидели между тем, что завиствующие добру отчизны нашей развратники, распространя и рассевая везде вредоносное возмущение, преклонились к Девлет-Гирею, бывшему хану, и соединили свои злые намерения с кроющимися в сердце его хотениями, которому хотя и последовало высочайшего монарха освященное повеление о выезде отсель обратно, однако не повинуясь и не внимая тому нимало, свергнув и изгнав великомочнейшего Сагиб-Гирей-хана, похитил его место. А потом не точию пренебрег узаконенный для всех сидящих на троне крымском освященный обряд, коим обязаны и должны ханы соблюдать ненарушимо вечный мир и обращать все мысли и внимание к сообразным с оным поступам, но напротив не храня ни малейшего почтения к монаршим на сие высоким соизволениям, по развратному совету коварных возмутителей, сочиня от имени всего нашего нижайшего общества махзары, препроводил с сияющему славою высочайшему престолу, силясь и стараясь безпрестанно ложными вымыслами возбудить вражду и несогласие и всякими ухищрениями поколебать всевысочайшее благоучреждение. Сверх сего, когда его светлость, великомочнейший и правдолюбивейший государь наш, ныне Крымскою областию счастливо властвующий, Шагин-Гирей-хан, письменно от усердных и верных сынов отечества уведомясь, что помянутый хан, питая к нам, нижайшим в [579] благонамеренности пребывающим, злобу и подозрение, подражает коварным и ухищренным предложениям людей в Крыму ничего незначущих, падших в разврат и жаждущих подвергнуть отечество гибельному разорению; что по их дукавому внушению, отвергая почтение к духовенству и священническому сану, не защищая достоинства знатных чиновников и старейшин, не жалея бедных и скудных подданных, угнетает всех несносными обидами и что не хранить и не уважает ни малейше заключенного между обеими высочайшими державами о вечном мире трактата, и в рассуждении таких обстоятельств, побуждаясь врожденною в высокознаменитой особе его светлости ревностию и великодушною любовию к отечеству, благоволил принять свой путь из мест, в коих странствовать изволил. Тогда помянутый бывший хан, сочиня яко бы от всего нашего нижайшего общества лжою и сущею клеветою пополненные письма и распестря оные столь пахабными, сколь и омерзения достойными выражениями, о безобразнейших действиях, каковые не только в особе его светлости государя нашего, но и в самом последнейшем человеке места иметь и на мысли кому-либо придти никак не могут, разослал ко всем на стороне Кубанской живущим ногайским и черкеским племенам и к начальникам российских войск. Препровождал также неоднократно к высочайшему престолу махзары, наипоноснейше обнося его светлость. Намерение его чрез таковое фальшивое помещение в махзарах, неосторожную клевету и ругательные выражения, единственно в том состояло: дабы каждому слушателю навесть негодование и вынудя у всякого напрасное омерзение, противу особы столь достойными похвалы качествами и душевными дарованиями изобилующей, наконец возбудить во всем народе к нему отвращение. О том яко странном и больше предосуждении, нежели внимания достойном деле, пред высочайшим престолом пространно изъяснять почитаем излишним. Мы же нижайшие о таковых его светлости государя нашего хана [580] поступках, а паче чтоб он столь непристойные слова произносил не только никогда, но и ни от кого не слыхали, но и мыслит о том не имеем резону; зная совершенно его светлости великодушную мысль, волю и истинное намерение доставлять по освященным законам каждому справедливость и как знаменитых и первейших из духовенства, благороднейших и сильнейших особ иметь в своем покровительстве, так к бедным и скудным подданным являть щедрые милости и каждого по мере его степени без лицеприимства защищать и охранять от всякого рода обид и напастей. Сего ради, когда благоволением Вышнего, все черкеские, ногайские и прочие в той стороне живущие народы и племена, с доброй воли и общего согласия покорились власти его ханской светлости и дали о преданности и вечном повиновении его повелениям, мимо коих ни на что дерзать не смеют, законною клятвою утвержденные обязательства, и когда уже его светлость имел заботу о приведении той стороны в добрый порядок и благоустройство, тогда мы нижайшие желая добра своей отчизне и сожалея о бедном народе, высокопомянутого государя нашего пригласили в здешнее место и приняли в самодержавные над нами ханы, вруча его светлости о преданности нашей утвержденные печатями обязательства и прося его светлость о соблюдении впредь заключенного между двумя величайшими Империями о вечном мире трактата, со всеми безъизъятно его артикулами и о доставлении области нашей, на основании третьего артикула, блаженной тишины и спокойствия. Вручили мы его светлости себя в полное и безпосредственное управление, предая всякие учреждения и установления порядков собственной воле его светлости. О чем для высочайшего сведения сей махзар и истинные выражения составя, к высокомонаршему престолу на руках Бекир-аги от Капухалки, Мурат-мурзы от Ширинов, Эмир-Газы-мурзы от Мансуров и от духовенства Эбди-Желал и Эбди-Гафар эфендиев поднести дерзаем. Когда удостоится сие милостивого внимания венценосного монарха, то всенижайше [581] просим, на основании трактата обеих Империй, его светлости государя нашего хана, яко усерднейшего доброжелателя, поздравительною высочайшею грамотою обрадовать и явить на то высокомонаршее благоволение.

Перевод махзара Крымской области — императрице Екатерине II.

(Приложение лит. В).

Всепресветлейшая императрица, самодержавнейшая российская государыня! природа вас на свет произвела ко излиянию неисчерпаемых щедрот и к показанию безпримерных плодов великие своея славы чрез снисхождение, которым благоволили вы призреть на нашу область, а по связи с нею и на весь род татар, приняв всех прошедшего времени в свое произвольное и высочайшее попечение, что и паче сияет в возобновлении чрез ваше величество природы предков наших, даруя нам вольность и спокойствие. За сие благо непременный долг имели мы выполнять трактатные постановления с вечною в том признательностию и благодарением вам. Но находившийся в Румелии бывший ханом Девлет-Гирей с своими братьями и некоторыми из нас развратниками и завистниками, желая удовлетворить свои прихоти, дерзко поступил противу утвержденного нами трактата и присяги, для чего тогда выпрося у Порты Оттоманской позволение, собрал несколько в Анатолии войска, прибыл с ними на Кубанскую сторону и там, находяся с год, успел разнообразными коварствами возмутить ногайские и черкеские народы, доведя их к нарушению присяг своих, чем самым довольно дал свету худо о себе разуметь. Потом достиг он нечаянно и сея области, где крывшиеся между нами недоброхоты обоим дворам и такие, кои не рассуждают о конце дела, обманув весь Крым, подали причину к дерзкому нападению на войска вашего императорского величества, даже до того (чему не было и не будет никогда и ни при каком дворе примера), чтобы с резидентом, [582] который был залогом дружбы, с его свитою и имуществом поступить так, как Девлет-Гиреева партия усилясь, взяла и предала его в руки врагам, свиту же его всю истребила. О чем когда сведали доброхоты нашей области, то от чрезвычайного удивления и ужаса теряли свой рассудок и, будучи погружены в такое изумление, хотя и оживотворялись несколько известием о заключенном при Кайнарджи вечном мире; но при всем том напрасно пролитая кровь, причиненные резиденту безчеловечные обиды, лишали нас всех образов и изречений на испрошение всемилостивейшего в преступлениях и винах наших прощения и утверждения в драгоценной вольности, дарованной нам от щедрот вашего величества безпримерного милосердия, яко великодушнейшей в свете монархини. Между тем, когда мы изыскивали удобнейшие способы к выполнению нашего намерения препроводить нижайшую просьбу к вашему величеству как о том, так и о покровительстве и защите нашего спокойствия, здешние духовные в должности казыаскерской Фейзула-эфендий, ширинской фамилии старого Крыма Мегмет-Гирей, Ислям, Кая-Ахмет-Шах-мурзы, не доброхотствуя сей области и преклонив на свою сторону и некоторых, не мысливших о последствиях, свергнули нечаянно с престола бывшего ханом Сагиб-Гирея и в противность положению в вечном мире трактате, избрали в ханы Девлет-Гирея и утвердили присягами, сделав, как сами хотели, от имени всех махзары отправили оные к Порте Оттоманской, которой сколь было то огорчительно и какие тем навели Блистательной Порте затруднения, вашему императорскому величеству подробно изъяснять почитаем за излишнее. Из таковых их действий, узнавая любители отечества противность вечному высочайших дворов миру рассуждали о необходимости в таком повелителе, который-бы мог отвратить коварные нашей отчизны развраты, сохранить свято мирные преположения, привести в хороший порядок и правление дела нашей области и избавить нас от затруднения и оскорбления [583] высочайших и сильных дворов. Такого единого находили мы в особе, преисполненной ревностию и усердием к всемерному попечению о благоустройстве нашем, светлейшего Шагин-Гирея государя нашего, которого по сему пригласить в нашу область имели мы крайнюю нужду. Ведомы чем и препроводили мы тайно к нему свои просьбы с объяснением всех теснейших наших обстоятельств; а между тем ваше величество, сжалясь на наше в другой вид обращающееся состояние, всемилостивейше изволили принять подвиг и явить с своей стороны милосердое пособие приближением к Перекопу своих императорских войск и вступлением в тамошнюю крепость, о чем услыша все доброхоты, чувствительно обрадовались и отзывались о сей тайне, о своем удовольствии, о развратниках и о том, что старание всеми к удалению их принято будет, что и вашему императорскому величеству уповаем уже не безъизвестно. Хотя-же при всем том не преставал Девлет-Гирей с своими султанами и партиею усиливаться в распространении дел злобных, собравшись в Бахчисарае с такими, кои наставниками были как злословить пред Портою и в народе светлейшего султана Шагин-Гирея, благодетеля нашего, так равно и вашего императорского генерал-поручика и кавалера князя Александра Александровича Прозоровского. Мы хотя к противным действиям и склонности не имели, однако ложные под именем нашим к Оттоманской Порте махзары и повеление народам на Кубань ногайским и черкеским о непочитании и непослушании Шагин-Гирея посланы были, так как и просьбы, чтобы войска вашего величества ему не вспомоществовали; се есть вина преступлений наших, в которые введены Девлет-Гиреем, льстившимся видеть в падении и разорении наше отечество; но Всевышнего руководством ногайские народы и черкесы ни мало не вышли из повиновения вышеизъясненному благодетелю нашему, напоенному добродушием и чистою верою, а утвердили своими клятвами преданность его светлости. Между тем как он упражнялся там [584] учреждением хороших порядков, мы, любители отечества, из сожаления к бедному народу, пригласили его светлость и приняли в самодержавные над собою ханы, составя в нескольких артикулах о преданности своей обязательство и, утвердя печатями, поднесли сему светлейшему нашему благодетелю, обязываясь впредь хранить заключенный между высочайшими дворами трактат со всеми его артикулами и, прося его светлость государя нашего о доставлении области своей тишины и спокойствия на основании З-го артикула, препоручили и доверили все генерально дела в собственную его волю, учреждение и правление. Таким образом чрез содержание своих обязательств, вруча его светлости самодержавное над нами ханство, подвергнулись его власти, прося забвения всем действиям за несколько лет от нас открывшимся, в коих мы раскаеваемся и обещаем впредь почитать мирные все без изъятия постановления, не дерзая ни на что поступать противу оных, что все согласно и Порте Оттоманской махзаром изъясняем. Когда удостоится сие высочайшего сведения вашего императорского величества, всенижайше просим всемилостивейше простить наши прегрешения в подлейшей дерзости и поступи с почтенным резидентом и его свитою и не лишить нас бедных впредь на всегда дарованным покровительством, милостию и благоволением. О чем и махзар сей к освященному престолу вашего величества повергаем.

Грамата Крымского общества — императрице Екатерине II.

(Приложение лит. С).

Войдя в рассуждение и прямое понятие, что не минуем наконец гибели и крайнего разорения, если чрез развратные подстрекания и злодейства некоторых хищных мятежников лишимся драгоценной вольности, дарованной нам от щедрот милостей вашего императорского величества самодержавнейшей монархини, оставили мы поступи, которые несколько лет продолжали и, совершенно в оных раскаясь, возчувствовали, что [585] соблюдение всех безъизъятно обязательств в мирном трактате между величайшими Империями торжественно заключенных, и что о прощении наших вин и прегрешений и о утверждении драгоценной вольности вашего императорского величества прощение будет причиною вечному нашему благоденствию. В таком намерении прилепились мы к виновной сему благоразумнейшей и высокодостойнейшей особе и, ревнуя о полезном благоустройстве нашего отечества, для приобретения оному и обитающим в оном народам желанной тишины, общего для всей области спокойствия и блаженного состояния, держали мы совет, в который как и в трактование на оном о внутренних распоряжениях и учреждениях, до области принадлежащих, от стороны императорских вашего величества войск главнокомандующий и из других чиновников никто и ни под каким предлогом не вмешивался, и во все время здешнего их пребывания от конных и пехотных войск и от прочих проезжающих жителям ни малейших обид и утеснений не происходило, а напротив войска и начальники наблюдают во всем благопристойность и хорошее обхождение сообразно мирным положениям, чем мы совершеннейше довольны.

Но как между тем уехавшие с бывшим ханом Девлет-Гиреем Фейзулла-эфендий и из ширинов Мегмет-Гиреи-Исмаил, Кая и Агмет-Шах мурзы у Блистательной Порты и бывших ханов и султанов, в Румелии живущих, не престанут искать убежища и укрыть лестию и коварством, внутреннюю свою злобу, неусыпно стараться будут возжечь пламень вражды и разврата, как то и при отъезде отсель о том сами говорили; следственно, пока означенные люди пребудут в той стороне, по то время от их злых и вредоносных умыслов здешние граждане спокойны быть не могут. Для сего сообщили мы его сиятельству князю Александру Александровичу г. генерал-поручику и кавалеру о надобности пробыть в нашей области достаточному числу войск до тех пор, пока Блистательная Порта высочайшим фирманом означенных [586] людей, сыскав, в здешнее место доставит и пока все настоящие дела сходственно с общим желанием совершатся. В чем на просьбы наши его сиятельство и снисхождение явил остаться здесь с войсками до высочайшего вашего императорского величества указа. В сообразность сему мы, написав махзар, препроводили к Блистательной Порте, прося чрез оный, дабы благоволено было часто упоминаемых эфендия и мурз не защищая выслать в здешнее место, и если кто из бывших ханов или султанов, в Румелии пребывающих, коснется в распоряжение и учреждение наше, или-же начнет искать о том у других держав или по наущению каких завистников, въехав в нашу область, покусится вредить чем сидящего ныне на высоком ханском месте государя нашего, таковых отвращать и не допущать и осмеливающихся дерзко поступать в противность мирного трактата, не щадя предавать наказанию. Все вышеизображенное, нижайше поднеся вашего императорского величества августейшей и самодержавнейшей монархини высочайшему сведению, всенижайше просим снизойти на состояние нашего бедного народа и для благоучреждения порядка и совершенной тишины в области коварствами зломыслющих и толикими переменами расстроенной, высочайше повелеть вышесказанному своему генералу оставить и впредь на некоторое время часть войска, сколько угодно будет вашей щедрой матерней к нам и всегда благотворительной воли, которой, будучи должны началом нашей неоцененной вольности, будем обязаны вечно ей в роды родов и утверждением нашего отечества в благополучной и никогда ничем непоколебимой тишине и цветущем благоденствии. Также просим повелеть находящемуся при блистательной Порте министру, дабы неусыпное тщание и попечение продолжил о содейственном выполнении всего того, о чем к блистательной Порте от нас внесено прошение, для чего сей махзар повергаем пред освященный вашего императорского величества престол. [587]

Грамата Крымского правительства — Порте Оттоманской.

(Приложение лит. D).

С совершенным раскаянием оставляя худые наши дела и дерзкие поступки, до коих доведены мы лукавыми некоторых обольщениями, и которые чрез все прошедшее время продолжали в противность и явное небрежение вечного мира между блистательною Портою и Российскою Империею наиторжественнейше заключенного, и возчувствовав напротив, что соблюдение трактатных всех преположений и обязательств будет виною благоденствия правоверного народа, прибегнули мы к благоразумнейшей и высокознаменитой особе, которая всему сему причиною. Ревнуя полезному благоустройству нашего отечества, для доставления ему и обитающему в нем народу блаженства и тишины и для приобретения всей области спокойного состояния, держали мы всеобщий совет, до которого как и до распоряжения учреждений предлежащих дел от стороны находящегося ныне в здешнем крае российских войск главного командира и прочих начальников и доверенных в делах людей, никто ни под каким предлогом не касался и не входил ни словом, ни делом; мы не точию не слыхали от стороны их ни единого досадительного и собственности нашей касающегося слова, ниже во все время пребывания здесь войск конных и пеших, жителям происходили и малейшие какие-либо обиды или озлобления; но напротив чрез подкрепление и утверждение ими трактатных обязательств настал желанный покой, чем будучи мы, нижайшие чиноначальники, все безъизъятно довольны, рассуждали об ушедших отсель с Девлет-Гирей бывшим ханом из числа крымских жителей Фейзуллы-эфендии из ширинов Мегмет-Гирей-Исмаиле, Кая и Ахмет-Шах-мурзы, которые от сего впредь, оставя покой, конечно подбегут с ухищренностию к министерству блистательной Порты и к ханам бывшим и султанам, находящимся в Румелии, возбуждая их к мщению и разорению нашей области и [588] которые не престанут никогда тщиться и заботиться о разжении пламени несогласия и разврата, как то уже они сперва здесь некоторым участвовавшим в их тайне открыли сей вкорененный в сердце их злой предмет, а наконец и публично о сем говорили. Мы, зная помянутого эфендия и мурз природные коварства и злобу, не сомневаемся, что не умолкнут и не престанут они возжигать вражду. Во избежание каковых вредоносных последований, пока благое намерение совершится, признали мы нужным и потребным пребыть здесь достаточному числу российских войск, для пресечения способов старающимся нарушить освященные мирные обязательства и для нашей безопасности от их лукавого коварства и льстивых искушений. В сем намерении единогласно предложили мы общее наше желание главному над помянутыми войсками командиру, прося его на то снисхождения, который, уважая сие до окончания настоящих дел, и согласился продолжить свое в здешней области пребывание. Между тем как вышесказанных отсель ушедших старейшин в тамошней стороне медление для Блистательной Порты и для жителей крымских есть весьма вредно, для того от высокомонарших милостей и безпримерных щедрот всепресветлейшего и высочайшего в свете монарха, с совершенным благоговением и униженностию, просим, по освященному правосудию, высоким указом повелеть, сыскав их с тех мест, где ныне пребывают, возвратить в Крым, против которого они столь коварно клевещут. Также, если из проживающих в Румелии бывших ханов и султанов кто начнет вмешиваться в распоряжение и учреждение наше, или, сочиня от имени здешнего общества какие письма, представлением оных станут наводить затруднение высочайшей Порте, таковые, не удостоивая внимания уничтожать отказом. И если затем, прибегнув они к посторонним державам, или по наставлениям каких злобствующих особ кто-либо переехав в нашу область, поползнется вероломно оскорбит сидящего ныне на высоком ханском месте [589] государя нашего, ко удержанию и обузданию таковых и к достойрому наказанию покушаться могущих на повреждение торжественных обязательств мирного трактата; явление высокомонаршей вашей воли и правосудного снисхождения будет благоугодно Богу и пророку и непременно доставит здешним бедным, скудным и немощным жителям благоденствие и тишину, служа к вящшей и вящшей прочности и непоколебимой твердости мирных преположений. Все сие поднеся к высокомонаршему сведению и представляя всенижайшее наше прошение о показании всемилостивейшего на то благоволения, осмеливаемся препроводить вторичный махзар с искренним выражением, уповая на Вышнего, что всемилостивейше вняв нижайшую нашу просьбу высокомонаршим указом повелите помянутых эфендия и мурз сыскав возвратить в прежнее их отечество — Крым. В случае же появления от кого-либо противных трактату обеих Империй поступов, или старания разрушить наши клятвы и тем нанесть мятеж и разорительные для нас последования, всепокорнейше просим в отвращение и опровержение таковых не лишить нас монаршего заступления и высокого покровительства к соблюдению покоя и благоденственной тишины правоверных народов.

Письмо Шагин-Гирей-хана — Ширинскому бею Абдувели-паше и всему обществу

(Приложение лит. E).

Я рассматривал совершившиеся и утвержденные ныне по собственному вашему желанию и доброй воле дела и данные мне ваши, печатями утвержденные, обязательства в 9-ти артикулах состоящие. Тоже и махзары, препровождающиеся к престолу верховного калифа и к российскому императорскому двору, которыми объясняете происшедшие случаи и просите на оной подтверждения. Но как вы до сего в подобных случаях сначала оказав добровольное принятие и охотное соглашение вслед затем отрекались и яко-бы вы на то приневолены к престолу верховного калифа и прочим державам неоднократно взносили [590] жалобы. Для того требую от всего вашего общества открытого и всех печатями утвержденного изъяснения и без малейшей утайки, не было-ли и ныне от меня или от кого постороннего вам принуждения в писании к высочайшим дворам и даче мне обязательств. 1191 года апреля 18-го дня.

Письмо Крымского правительства — Шагин-Гирей-хану.

(Приложение лит. F).

Под сению благости Всевышнего и праведного Бога, мы, печась о средстве как бы доставить всем нашим бедным людям спокойствие, нашли оное в сохранении мира на основании вечного Порты Оттоманской с Империею Всероссийскою трактата и без изъятия всего его содержания, особливо З-го пункта, который наблюдать с ревностию долг имеем. Вследствие чего советуясь мы между собою о положении порядка в нашей области, договорились для покоя нашему состоянию изъясниться в наших махзарах и письмах как Порте Оттоманской, так и двору Всероссийскому о некоторых минувших делах, а вашей светлости, всепресветлейшему и милостивейшему государю и благодетелю нашему, по присутствию ныне здесь, в Крымской области, вручить наше обязательство в девяти пунктах утвержденное, которого и махзаров в написании правительство не только не было принуждаемо от вашей светлости, но и из посторонних никто не вмешивался и не касался ниже словом, кроме собственных наших на то согласных мыслей и воли. Впредь же, если кто каким несправедливым обнесением захочет нарушить порядок в нашей области, тот подвержен будет наказанию; а в подтверждение нашего обязательства подносим с общего согласия сие за нашими печатями, припадая к стопам вашей светлости вручаем, прося удостоить оное милостивым принятием и сохранением.

Подлинное подписали 36 человек ¹. [591]

Фетва, поднесенная Шагин-Гирей-хану — от всего духовенства Крымской области

(Приложение лит. H).

Вопр. В земле мусульманской, когда одной области воспоследует надобность в таком предводителе и государе, который-бы мог владеть ею законными порядками и которому всех повиновения настанут нужными, то должно-ли иметь такого от крови государской прозорливого, великодушного, полноумного, веру и народные распоряжения знающего, одного славного султана и чтоб обитателям области, всем старейшинам и духовенству постановить, сделав по закону на девяти пунктах свои обязательства, поднесть их сей освященной особе за печатями, и утвердя клятвами, а по вручении, как прочие мусульмане постановляют над собою государя, подвергнуться-ль и им доверя ему все дела законные и светские?

Отв. Как народу мусульманскому без предводителя и государя и без повиновения ему народного в своем состоянии быть не можно, что ясно в правильных книгах, то и есть необходимостью последовать вышеписанному, чтоб одного султана возстановить так над собою предводителем и государем, а повиновение ему всех старейшин и духовенства признается долгом.

Предводитель означается в таком, которому самые первейшины в области подчинятся и его величество и страх могут чувствоваться правительству, поелику говорит наше духовенство, что государем быть можно двумя случаями: одним, если обитатели и правительство с духовенством ему подчинятся, а другим, когда государские повеления и страх происходить будут чувствительными всем ему подданным.

Подписали 9 человек. [592]

Грамата Шагин-Гирей-хана — императрице Екатерине II.

(Приложение лит. I).

В течение сих времен и с тех мест, в которых высочайшим вашего величества пособием мы обращались, приглашали нас правительства и общества Крымского благонамеренные и знаменитейшие люди, прося защиты и нашего к ним прибытия. Снисходя на то, для сохранения неимеющего участия в разврате бедного народа, по наследству нам принадлежащего, приняли мы свой путь и с споспешествованием Вышнего прибыли в Крым, откуда благонамеренные сочлены отечества изгнали и удалили льстецов, для своих прихотей народов в толикое бедствие ввергнувших. Признаваясь потом в своих винах и дерзостях, учиненных противу Империи вашего величества и против нас принесли во всем совершенное покаяние и обещались впредь хранить на веки не поколебимо драгоценнейшую вольность и независимость и все до единого трактатные преположения, в чем учинили новые обязательства, утвердя оные по закону присягою и прося нашего себе и всему обществу покровительства и застушения, избрали нас в ханы на основании артикулов в обязательстве их изображенных и, приняв преданническое подданнейшее повиновение, сочинили махзары к высочайшему вашего величества престолу и к Блистательной Порте, с прошением прочного всему тому на веки утверждения. К которым мы, присоединя точную копию народного обязательства пред блистающей славою и велелепием освященной вашего величества престол при сем подвергаем, всеуниженнейше прося удостоить народные прошения всемилостивейшего внимания и высочайшего снисхождения, призря человеколюбно на признательнейшее наше благодарение за толикие вашего величества поныне к нам являемые милости и щедрые благотворения, продолжить оные и впредь навсегда, не лишая нас свято обещанного монаршего вашего величества всеавгустейшей императрицы на веки покровительства и высочайшего благоволения. [593]

Письмо Шагин-Гирея — турецкому султану

(Приложение лит. К).

Во всей вселенной славнейшему и могущественнейшему престолу усердное донесение о следующем.

Чрез несколько времен определением судьбины джингинской фамилии султаны обыкновенно достигали своих желаний и возводились в достоинство ханское от власти величайших монархов. Но Провидением Всемогущего Бога в прошедшие годы предоставлено то трактатом вечного мира на общую волю и единодушное согласие татарского народа. В сем положении первейшие чиноначальники, живущие в Крыму, купно со всем принадлежащим к сей области благонамеренным татарским народом, после нашего к ним прибытия, на которое снизошли мы по убедительнейшим их приглашениям, приняли нас общим согласием в ханы.

Когда препровожденные к вашему высокомонаршему двору с усерднейшим провозглашением изъявляющие о том махзары достигнут и удостоятся повергнуты быть пред священным вашего величества престолом, то с прошением на всенижайшие их моления милостивого снисхождения и высочайшего благоволения, к монаршему скипетру сие повергая, предаем великодушию и справедливости вашего величества.

Письмо Шагин-Гирей-хана — графу Румянцову-Задунайскому.

(Приложение лит. L).

Когда старался я отвратить и успокоить мятеж и замешательства, происходившие чрез подстрекания некоторых коварных злодеев, во всех ногайских ордах, в черкеских и адинских народах, которые пред сим Божиим поспешествующим благоволением и милостивым пособием ее императорского величества признали нас самодержавным и ни от кого постороннего независимым ханом и покорились нашей власти, и когда предприняли мы начальных виновников бывшему возмущению наказать, а верноподданным доставить [594] желанное спокойствие и тишину, по силе мирного величайших Империй трактата, тогда общества крымского из беев и духовенства знаменитейшие лица, познавая, что в скором времени постигнет их разорительнейшее бедствие, в рассуждении столь долговременно продолжащихся разврата и неистовых действий, и не хотя благонамеренные столь безрассудно попустить себя чрез коварство вероломных в крайнее разорение и сущую гибель, раскаялись в некоторых последованиях и подражаниях желаниям завистников и просили нашего к ним прибытия. Снисходя на то, помощию Вышняго, прибыли мы в Крым, где помянутые благонамеренные сыны отечества принесли повинную и чистосердечное раскаяние во всех своих бывших преступлениях, обязываясь впредь соблюдать обеих великих Империй торжественнейший трактат и хранить на веки свято дарованную им, от щедрот милосерднейшей императрицы, вольность и независимость, яко собственное добро и блаженнейшее состояние; что, утвердя клятвенным обещанием, вручили нам свои обязательства, в девяти артикулах состоящие, о добровольном нас в самодержавные ханы избрании и о их преданности. Донося о том всеавгустейшей императрице и Блистательной Порте нижайше просят ее императорского величества о всемилостивейшем прощении их в бывших винах и погрешностях, и для того, написав махзары, на руках своих посланников, при сем подносят. Каковые-же происходили между тем переписки, всех оных точные копии вручены его сиятельству князю Александру Александровичу Прозоровскому, для донесения оных к высочайшему сведению ее императорского величества. А к вашему сиятельству сие препровождая, прошу, употребя доброхотное и дружеское старание, исходатайствовать от великодушного ее величества милосердия помянутым народам во всех их прегрешениях милостивое прощение и для сохранения впредь от всякого с какой-либо стороны произойти могущего повреждения дел, ныне совершенную твердость получивших, монаршее покровительство, пособие [595] и благоволение, не предавая между тем искреннего вашего приятеля забвению.

Писано близ Карасу, при деревне Ак-кая 1191 г. (1777 г.) апреля “ ” дня.

Письмо Шагин-Гирей-хана — верховному визирю Блистательной Порты.

(Приложение лит. M).

По случаю препровождения ныне от крымского правительства и всего общества к Блистательной Порте махзаров и нашего притом его величеству венценосному монарху чистосердечное усердие изъявляющего приношения, в надеянии премудрого вашего споспешествования и о благопринятии оных тщания, написав сие дружеское почтительнейшее к вам препровождаем, уповая на Всемогущего Бога, что вы означенное усердное наше приношение его величеству, покровителю калифов, с должным благоговением поднеся, своим благоразумным старанием милостивое принятие и апробацию исходатайствовать не оставите. Между тем прошу содержать нас в добродетельной вашей памяти и не исключать из числа своих доброжелателей. Впрочем ваша жизнь и счастие да будут безконечны.

Комментарии

1 Приложение лит. G помещено выше, на стр. 496 — 501.