№ 205. Рапорт князя Прозоровского — графу Румянцову-Задунайскому.
19-го июня 1777 г. № 68. Бахчисарай.
Его светлость Шагин-Гирей-хан по следствию изражения в рапортах г. бригадира и кавалера Бринка, подносимых при журнале, представляемом ныне, открыл мне чрез Якуб-агу намерение свое, чтобы в теперешнее жатвенное время, когда черкесы, абазинцы и прочие горские народы начали упражняться в собрании хлеба, перешед реку Кубань, сделать на них нападение и заграбить весь хлеб, дабы тем скорее понудить их к покорению себе и к прекращению продолжаемых от них на тамошний край воровским образом нападений, определяя к сему предприятию с некоторою частию нагайских татар своего сераскира Арслан-Гирей-султана и, прося, чтобы и я с своей стороны предложил г. бригадиру Бринку своими войсками подкреплять его, подвигаясь-же вслед за упомянутым султаном; что поколику уже сверх данного мне от вашего сиятельства наставления вести единственно войну оборонительную, защищая только занятые ныне земли, было-бы уже: 1) родом нового наступления, то и решиться на сие собою никак не осмеливаюсь, особливо в таких обстоятельствах как ныне, когда еще не возвратились к его светлости отправленные в Царьград депутаты, дабы между тем не открыть новых поводов, сколько к жалобе на его и на нас последующей к Порте от горских жителей, так и к вящшему чрез то самое и всех тамошних народов огорчению и возбуждению на его и себя, и в коих не все, а некоторые только, повинуясь возмущающим их султанам, собираются партиями и делают воровские набеги; 2) пользы из сего предприятия меньше ожидать можно, чем виден вред, ибо когда-бы часть войск отделить на выполнение сего, то чрез сие самое принуждено-б уже было ослабить в другом месте [710] стражу занятых земель, кои по обширности едва можно г. Бринку своим корпусом по надлежащему охранять от всякой нечаянности, имея неусыпное бдение на остров Таманской и берег Черного моря. А между тем, когда-бы уже отряженная часть должна была потянуться вверх по Кубани и, переправясь оную, подкреплять грабящих хлеб их, то как безсомнительно тамошняя сволочь регулярному войску слабо противиться может, уклоняясь от него в горы, могли-бы они обратиться на другую сторону и, нашед ослабленные посты, напасть на них и равные разорения не только подчиненным хану татарам, но и самим нашим войскам делать, каковы от них в другой части терпели-бы жители. Чрез что, кажется, единственно только земледельцы тамошние лишатся пропитания, а сволочи с жадными султанами откроется новый след к вящшему грабежу и приумножению своих воровских скопищ. Все сие, соображая, и советовал я представить его светлости, чтобы изволил он еще на некоторое время поудержаться с сим предприятием; первое: покуда посланцы из Царьграда возвратятся, с ожидаемым утверждением его на сем троне от стороны султана, яко верховного калифа, а другое, пока получу я решительное от вашего сиятельства мне повеление на таковое его требование. Между тем-же приказал уверить его светлость, что, впрочем, и еще подтверждение мое делаю г. бригадиру Бринку в прилежном охранении занятых уже земель нашими войсками и в недопущении подчиненных ему татар ни до каких грабительств и разорений от набегающих горцов.
В 12-й день сего месяца, объявя сие его светлости Якуб-ага возвратился ко мне с новым от стороны сего владетеля изъяснением, относительным до собственных его в здешнем полуострове предположений. Рассуждая, говорил ему его светлость о сейменах, которые из давних времен бывали при ханах вместо гвардии при двадцати знаменах, полагая комплект к каждому: рядовых по сту, всего до двух тысяч [711] человек и при них по двадцати-жь ротных и одного полкового начальника, называемых булюк-башами. Содержались они на иждивении Порты, а набираемы были всегда из тех фамилий, которых предки еще в сие звание, по недостатку и другим обстоятельствам поступили и имеет-ли кто к сему желание или нет. Делается сей набор не по вызову, а по заведенному издревле обыкновению, наиболее из принуждения, чрез что фамилии сих сейменов время от времени приходят в большую скудость и несут одни перед всею областию несравненную тягость, лишаясь удобностей и случая к промыслу разными торгами, коими прочие все здесь токмо и питаются. Я, продолжал он, не без жалости, взирая на их бедствие, выспрашивал у первейших чиновников своих, заседающих в учрежденном диване, как они судят о положении сейменов: сносна-ли им сия служба, имеют-ли они к ней ревность, из роду в род принуждены будучи оную продолжать. На что сии заседатели отвечали мне, что конечно сей жребий больше обременяет их, нежели увеселяет и к ревности возбуждать может, не имея надежды никто из потомков когда-нибудь от оного освободиться. Однакожь, как на то есть государская воля, то кто противиться может? Почему, продолжал его светлость, если-бы я фамилии их освободил от сего набора, онибы могли возчувствовать мое к ним милосердие и приняли-бы освобождение от службы с духом благодарным. Сомнения нет, сказали все единогласно чиновники, весьма хорошо. Когда так, говорил он, объявите-жь вы им моим именем вольность и свободу в вечные роды от сейменской службы и да не набирается более из них ни один человек, последует мой указ. Таким образом, даровав сейменам вольность, размышлял я, продолжал хан, о наборе нового войска к охранению своей особы и для благоустройства внутренних дел области моей и дня через два, когда по выполнении изданного о сейменах моего указа, собрались ко мне все старейшины дивана, предложил я им: теперь уже свободою от службы
[712] бывшие сеймены пользуются, но как вам известно, что мне без подобного войска, особливо когда уже российское подкрепление нас оставит, обойтиться никак нельзя по многим причинам, яко требует сего: 1) правление государства для ежечасных везде посылок; 2) моя особа для безопасного ограждения; 3) внутреннее в земле благоустройство; 4) истребление всяких злоковарных людей, покушающихся на повреждение общего покоя и тишины, а напоследок и то, что без всякого и малой части готового войска, откроем мы свободный путь каждому предприимчивому человеку нрийтить с некоторым числом какой-либо сволочи и овладеть нами. Все сие, соразмеряя, полагаю я послать нарочных людей в Балту и другия места вызывать охотников к себе в службу до пяти тысяч человек, но прежде о сем, как обще для нас и народа нужном деле, хочу отобрать мысли ваши. Чиновники, несколько помысля, отвечали мне: на что вашей светлости искать в других местах народа, которым изобилует земля наша и должна печись как о сохранении особы вашей, так и о своем благосостоянии равно с вами? Из живущих в горах народов, яко не привыкших к езде на лошадях, можно, расположа по домам, без разбору из татар и христиан набрать надобное число пехоты, а конницу могут поставить фамилии ширинские и мансурские. Нет, отвечал я им, если я поступлю теперь на сие предложение, то могут они помыслить, так-как и прежде говорили, что я уже зачинаю набирать из их солдат себе и после жаловаться на меня станут; надобно, чтобы собственное на сие согласие было самих сказанных фамилий. Посему, разъехавшись от меня заседатели дивана, посылали нарочных от себя людей для совета к обоим начальникам ширинской и мансурской фамилий, от которых, получая охотные на услугу мне отзывы, приезжали ко мне с ответом. Но я и на то им сказал, что еще сего недовольно, а должно вам съездить к главному от России находящихся в Крыму войск начальнику и объявить ему о сем вашем намерении, дабы, когда собирать [713] станем войска, не было поставлено сие в какое-либо нам предосуждение, спрося тут-же мнения его, почтет-ли он сие благопристойным и не изволит-ли отнесть оного к сведению высочайшего своего двора.Все сие изъясняя, поручил его светлость Якуб-аге пересказать под рукою мне и просить секретно, чтобы похвалил я сие доброе их намерение к благоучреждению собственной отчизны. В удовлетворение чем его светлости и почитаю я пристойным выхвалить сколь можно их добронамеренное о государе своем и всей области попечение и обнадежить изъяснением оного и вашему сиятельству, ожидаю только приезда их к себе, который будет на сих днях.
Мысль его светлости, чтобы сие из доброхотного согласия, даваемое ему от земли войско, когда получит от высочайшего нашего двора вспоможение себе штаб и обер-офицерами и полком конницы, как-то в предшедших моих представлениях имел честь я уже предварить донесением моим ваше сиятельство соединить с оными и приучить познанию настоящей регулярной службы. Что все, предая рассмотрению вашего сиятельства, осмеливаюсь нижайше просить об удостоении меня на первый пункт решительным повелением, дабы я имел чем и вперед отзываться противу настояний его светлости.