№ 206. Рапорт князя Прозоровского — графу Румянцову-Задунайскому.

19-го июня 1877 г. № 69. Бахчисарай.

Поколику прапорщик Карпинский прибыл сюда из Царьграда в 9-й день, то всю г. статского советника Стахиева депешу на случай еще неполучения оной в Петербурге, почел я нужным представить на рассмотрение вашему сиятельству в копии, равно как и переводы с писем ко мне сотника Маргоса и депутатов к здешнему визирю Абдувели-аге и к его светлости Шагин-Гирей-хану.

Касательно упоминаемого в письмах г. Стахиева греческого попа, который от переводчика Порты посылан был [714] шпионом в Россию, и возвратился в Крым, то сколько я ни старался чрез конфидентов своих разведывать, не могу дойти, чтобы где-нибудь здесь оный примечен был, ниже его светлость и здешний митрополит об нем сведать могли, может быть или переоделся он здесь в другое платье и взял на себя иное звание, или уже отсюда уехал. Однакожь я и еще под секретом предложил всем частным начальникам стараться всякими способами его искать и ежели где найдется, не оставлю его взять под караул и испытать всю истину.

Письмо к г. Стахиеву, посланное от 8-го апреля с двумя от его светлости отправленными греками, которого он не получил, ежели и пропало, то важности никакой не составляет, ибо я в нем только упомянул о всенародном избрании в ханы Шагин-Гирея, которое на рассмотрение вашему сиятельству здесь в копии подношу.

В 15-й день сего месяца рассудил я сделать мое почтение его светлости, взяв с собою из царьградской депеши приличное сведению его, так и рапорт г. бригадира Бринка, но, за слабостию здоровья от ветру и дурной погоды, в тот день ему приключившегося, не мог он более выслушать, как одни письма г. Стахиева, а приложения и рапорт г. бригадира Бринка удержал у себя до другого дня. При чтении сих известий изъявлял он свое удовольствие к изрядной надежде в делах, до его области относящихся, особливо когда сказал я ему словесное объявление командующего пришедшим из Царьграда ботом мичмана Пустошкина, который говорил, что между народом там носился слух, яко-бы Порта, соглашаясь на его утверждение, назначила уже обыкновенные ему знаки, или регалии и полагает скоро возвратить с оными к нему депутатов, прося напоследок от меня его светлость копии из представленной ему г. Стахиева депеши, из которой пристойное и не оставлю после, списавши, приказать представить ему. [715]

Письмо статского советника Стахиева — князю Прозоровскому.

(Приложение № 1).

31-го мая 1777 г.

Сколь ни стараюсь, да еще не в состоянии подать прямое и точное известие вашему сиятельству о французском лекаре, упоминаемом в милостивом вашего сиятельства письме от 24-го апреля, отправленном на боте Карабуте, наипаче, что ни в оном письме, ниже в его допросе имени его не предъявлено. Все, что касательно того, до сей поры я мог проведать, в том состоит, что отрешенный хан Девлет-Гирей имел при себе одного французского лекаря, Paul называемого, который при отъезде хана, остался в Крыму, имеет у себя цыфирь, данную ему от здешнего французского посла, с которым он постоянно напред сего переписывался под кувертом кефского таможенного директора, да и ныне французский поверенный в делах имел уже от него письма, только неизвестно, каким посредством. Впрочем польский здесь пребывающий интернунциус на сих днях в откровенности мне сказал, что по его из Польши полученным известиям французский двор определил своим в Крым консулом находившегося здесь француза La Roche называемого, которого жена в Варшаве живет, а он постоянно от французского посла в потаенных посылках употребляется; и жена его пред некоторым временем собралась из Варшавы в Яссы переехать для следования оттуда с мужем своим в Крым. Также за долг себе ставлю при сем вашему сиятельству открыть на сих днях дошедшее до меня известие, что в Крыму теперь находится один приезжий туда греческий поп, который от переводчика Порты на ее иждивении ездил по разным местам нашего отечества для разведания наших внутренних обстоятельств и который, приехав наконец в Крым, прислал сюда весьма предосудительное нам описание нашего состояния, предъявляя, что был в Киеве, в С.-Петербурге, в Москве и во многих других местах, имея везде [716] доступ у знатнейших людей и что останется в Крыму до получения отсюда дальнейших себе наставлений и определений.

Письмо статского советника Стахиева-князю Прозоровскому.

(Приложение № 2).

31-го мая 1777 г.

б-го числа сего мая благополучно прибыл сюда из Балаклавы военный бот “Карабут”, под руководством мичмана Андрея Пустошкина, и отправленный на оном от вашего сиятельства прапорщик Михаил Карпинский исправно доставил мне порученный ему дубликат милостивого вашего письма от 23-го апреля. А затем последующего 10-го числа я удостоился также исправно получить от сержанта Петрова и оригинальное, и наконец, 16-го числа прибывший накануне с крымскими посланниками компанейский сотник Маргос принес ко мне и последния два высокопочтенные письма от 4-го поминаемого мая.

За разные, важные и откровенные в оных сообщения подношу мою наичувствительнейшую благодарность.

Какое воображение и молвы в здешнем месте восприимствовали сперва возвращение сюда отрешенного крымского хана Девлет-Гирея, а потом благополучное утверждение заступавшего его место светлейшего хана Шагин-Гирея, оное ваше сиятельство во всем своем пространстве усмотреть соизволите из следующей при сем под литерою А особенной записки не меньше, как и из разных под литерою В билетов, полученных от одного надежного приятеля; а записка под литерою С содержит описание всего, до сей поры происходимого с упомянутыми выше сего крымскими посланниками.

К чему с своей стороны при сем случае за долг себе ставлю всепокорнейше прибавить, что оба оные происшествия Порту Оттоманскую приводят в крайнее недоумение и неподвижность.

Ея министерство, а особливо кегаия-бей, рейс-эфендий и [717] капитан-паша, не уважая ни мало изнуренных и замешательных государственных обстоятельств, неусыпно возмущают на войну; напротив чего, улемы, не предъусматривая никакой в народе к тому податливости, советуют повиноваться обстоятельствам и ожидать удобнейшего случая. Сам-же государь, как то постоянно и отвсюду меня уверяют, внутренно неотступно в миролюбных сентиментах пребывает, да по своей врожденной слабости и робости не смеет наружно на то решиться и потому всякое действительное определение на благоизобретение своего совета, предъявляя себя готовым к исполнению всего того, что совет присудит. А как в совете до сей поры миролюбивая сторона сильнее, так министерство с некоторого времени откладывает от одной до другой поры собрание генерального совета, хотя без того и не в состоянии ничего решительного, а тем меньше действительного определить. И между тем всякими удобовымышляемыми, ложными, в народе рассеваемыми молвами, ищет возбудить его податливость на военные предприятия, которой однакоже еще не примечается, но паче после Девлет-Гиреева сюда возвращения народ с нетерпеливостию ожидал сперва прибытия Шагин-Гиреевых посланников, а потом с удовольствием между собою возвещает утверждение мирной тишины и смену министерства.

Мне-же оные приятели советуют в таких заботливых обстоятельствах не подавать продолжением моих докук о пропуске наших фрегатов, повода министерству к новому пред улемами и в публике отравлению наших намерений, уверяя, что тем токмо отниму у них всю силу в ожидаемом на сих днях генеральном совете министерские злые поиски опровергать, да я и сам от того никакого полезного плода не примечаю, пока крымские посланники без ответа остаются на свои предложения.

Упоминаемого в милостивом вашего Сиятельства письме от 23-го апреля письма, отправленного с двумя греками, от хана Шагин-Гирея посланными, сюда на судне еникольского жителя Теодора, я еще по сейчас получить не удостоился, да и оного судна здесь в прибытии нет, разве оное есть то, о котором пред некоторым временем мои приятели мне сказывали, что капитан-паша в прошлом марте месяце посылал в Таганрог для шпионирования одного греческого корабельщика на своем судне, под предлогом торгового промысла, и которое судно по возвращении в здешнем канале остановлено было, а куда потом делось, то неизвестно.

Примечанный в оном-же письме второй пункт присяги, [719] коим татарское общество однажды навсегда лишает себя права и участия в выборе ханов есть такая заноза, которая несомненно подаст повод Порте, ничего не уважая, искать Шагин-Гиреева низвержения, и если-бы она о том теперь была сведома, то-б конечно не приняли его посланцев.

Такое-же неудобство и хлопоты воспоследовали-бы, если-бы его светлость не прислал своего к султану письма с посланниками. Теперь-же, хотя оно и немило, да принято без всякого еще примечания.

Какие хлопоты Маргосово с посланцами следование мне причинило, в том ссылаюсь на приложение под литерою C. Теперь он у меня живет и хотя к посланцам еще ходит, однакоже с немалою опасностию; чему однакоже по большей части он сам причиною потому, что до свидания еще со мною прославил себя нашим капитаном, отправленным от вашего сиятельства для присмотра за посланцами, а по объявлении им от пристава его с квартиры сослать, они несколько слабо за него стояли.

В таких обстоятельствах и для доставления себе лучшего повода в пользу посланцев говорить, я хотел, чтоб хотя после своей аудиенции у меня сами побывали, но они от того до сей поры уклоняются, как видно из робости, и тем отнимают сами у меня всякий повод министерству по их нуждам докучать, особливо-же, не ведая оных с надлежащим основанием и обстоятельно; и сколько примечаю у Бекир-аги неладно с Джелал-эфендием, а прочие четыре по Маргосову предъявлению ничего не значат.

Сколько-же денег, как посланцам, так и самому Маргосу, до сей поры мною задано, оное значит в вышереченном под литерою C приложении.

По всем доходящим сюда известиям албанцы Морею в конец разоряют, отчего все тамошние жители разбегаются по другим архипелагским островам и пристают к Порте о [720] присылке туда капитан-паши с флотом, но по тому Порта ничего еще не определяет.

25-го числа сего месяца Порта получила с нарочным известие из Багдада, о новой одержанной победе над пятитысячным персидским корпусом и на завтра того у дворца выставлены были на показ народу двести тридцать четыре головы по предъявлению персидские.

Бывший у нас в последнем месте посол Абдил-Керим, как значит в приложении, посылается в Хотин в качестве тефтердаря и директора крепостных работ в оном месте и Бендерах.

Пользуясь благополучным ветром, сие всепокорнейшее отправляю морем на возвращаемом военном боте, поруча мой пакет командующему на нем мичману Пустошкину, а прапорщика Карпинского здесь оставляю до узнания решительного развязания и резолюции по татарским делам и представлениям, чего со дня на день с нетерпеливостию ожидаю.

A. Записка принесенных, как из Инжирли-киоя через нарочно туда посылаемых людей, так и из Константинополя через обыкновенных переносчиков в течение мая месяца 1777 г.

Мая 1-го дня. Чрез посыланного для разведывания о прибытии Девлет-Гиреевом в Инжирли-киой, в деревне на азиятском берегу в проливе константинопольском лежащей, получено нижеследующее известие:

Что третьего дня по утру из Ираклии одно судно, частию же гаремом ханским, а большею частию мурзами и старшинами крымскими наполненное, прибыв к здешнему черноморскому маяку, легло тамо на якорь, в ожидании ханского приезда, а под вечер и сам Девлет-Гирей туда приехал на семи больших лодках, а именно: трех маякских и четырех скутарских, откуда в барже Бостанжи-баши, с некоторым числом своей свиты, привезен в упомянутую деревню Инжирли-киой, в дом Тагира-Аги, где теперь находится, к которому сегодня здешнее министерство присылало своих чегодарей с поздравлением.

Судно-же с мурзами и старшинами, так как и с гаремом ханским, вчерась по утру отправилось в Родосто, где пмеет повеление всех на нем находящихся людей высадить на берег, дабы уже оттуда могли они ехать в принадлежащие Девлет-Гирею маетности. [721]

К отправлению означенных мурз и старшин крымских в Родосто употреблено было Портою насильство, потому что они ни под каким видом добровольно туда ехать не соглашались.

Мая 2-го дня. Посыланный в Инжирли-киой по прибытии своем оттуда объявил следующее.

Что он имел уже с одним, лет не молодых, татарином разговор и спрашивал его к чему столь миого татар верхами сюда прибыло к хану, на что ответствовал татарин, что их переправлось из Крыму на судах с ханом до 600 человек конных, коп все прибыли в Ираклию, откуда сия первая партия в двух стах человеках состоящая теперь сюда приехала, а и остальных-де в скорости ожидаем, после чего хан и все мы отправимся в Родосто, а оттуда поедем в деревни ханские в близости Карнабата лежащие.

Тот-же посыланной, возвратившись с одним ему знакомым треком, определенным капитан-пашою для препровождения кораблей на Белое море, между разговорами тот грек ему объявил, что при первом благополучном ветре поплывет он отсюда на Белое море с тремя линейными кораблями, что в Синоп и Трапезонт отправятся два ланейные-жь корабля и что наконец с остальными кораблями капитан-паша здесь останется на рейде. Куда-жь именно он поплывет, ниже самые-де корабельные капитаны неизвестны.

Мая 3-го дня. Из Унии прибыли сегодня два судна, одна сайка и одна фелюка, на коих находящиеся матросы единогласно утверждали, что Хаджи, или Джаныкли-Али-паша, собрав из азиятских провинции до. 60,000 человек войска с оными в начале апреля выступил к городу Вану, лежащему противу Персии, п что в Унии теперь ниже один военный человек не остался, а прибывшие мурзы также между турками разговор вели, что они за неделю до святой недели успели из Крыму выехать, что Шагин-Гирей, имея в Крыму около Перекопа и на Кубанской стороне близ 50,000 российского войска по продолжавшемся некотором удачливом для него под Таманом сражении с тамошними жителями, оной город занял и переправился оттуда прямо в Керчь, что сведав Девлет-Гирей немедленно в Ялте, сев с свитою своею и гаремом на суда переправился в Азию, а как прочие-де крымские жители, последуя ему, желали с фамилиями своими переправиться на азиятскую-жь сторону, то Шагин-Гирей пресек им тот путь отобранием с находящихся в крымских гаванях суден не токмо руля, но и самых парусов, что впрочем в Крыму все тихо и о сражениях ничего они в бытность их в Унии не слыхали.

Капитан-паша сегодня быв на своем корабле, определил кегаю своему вместо трех линейных кораблей взять четыре и плыть с оными при первом благополучном ветре на Белое море. Завтрашнего числа султан выезд свой иметь будет публично в увеселительный свой дворец Султание, лежащий в близости Инжирли-киоя, где полагают, что он иметь будет свидание с Девлет-Гиреем.

В полученных недавно одним турецким купцом, торг свои в Крыму имеющим, от товарищей своих из Крыму письмах, гласит, [722] что тамо все спокойно и что хан Шагин-Гирей указал возвратить находящимся там судам паруса и рули, отдавая тут-же на их волю грузить товары и съестные припасы п плыть с оными куда похотят. Бывший терсана-эминь Селим-эфендин отправляется сегодня от Порты в Багдад, а Ибраим-эфендий, бывшей кегаия-бей, в Эрзерум для набору войска. Также в городе разглашают, что в Крыму к Шагин-Гирею пошлется нарочный от Порты с предложениями: 1) чтоб он возвратил российскому двору пожалованную ему от оного Андреевскую кавалерию и 2) чтоб он все задержанные в Крыму суда отпустил, тогда дано ему будет от Порты на ханское достоинство утверждение, если он предъявит свою покорность.

Мая 4-го дня. За сильным ветром государь сего дня в Султании не был, а посыланный в Инжирли-киой, как чрез одного татарина осведомился, так и мог сам впдет, что из находящегося при хане великого множества татар не более осталось как до двадцати человек и что сам хан ожидает только одного трех мачтового судна из Ираклии, с оставшимся его экипажем, но приезде которого не укоснит отсюда отправиться с остальными людьми своими, как татарин ему пересказывал в Родосто; что сегодня ниже одна лодка пз Константинополя ко двору его не приставала; люди-же до двух сот человек, конные к хану приехавшие, переправили сперва лошадей своих на лодках, коп возят известь, третьего дня на европейской части в лежащую противу Инжирли-киоя деревню Стению, откуда, миновав Константинополь, назначен им был путь на Кучук-Чекмендже, а оттуда прямо на Родосто.

Мая 5-го дня. Посыланной в Инжирли-киой сегодня в бытность свою там, ничего иного не мог проведать, как токмо, что Девлет-Гирею и всему крымскому обществу накрепко от Порты было заказано, чтоб они ни протпву Шагин Гирея, ниже противу российских войск никаких военных действий не предпринимали и не задирали, что жид, Аджак-базы-Геан именуемой, ныне к Девлет-Гирею приезжал и оставался у него до двух часов.

Мая 6-го дня. Селим-эфендий, бывший терсана-эминием, отправляется в Багдад в чине тефтердарском, а машаладжи Ибрагим-эфендий, бывший кегаия-бей в таковом же достоинстве в Эрзерум; что вчерась в вечеру государь прислал из дворца соболью шубу, но кому оная будет пожалована, еще нензвестно, такожь и что у Порты еодержут в готовности три бунчука.

Персияне армию свою разделили на три главные корпуса, из коих один определен противу Багдада, второй протпву города Вана, а третий противу Эрзерума; что вчерашнего числа во дворце держан был совет между визирем, муфтием н другими первенствующими министрами, где присутствовал и сам султан и рассматриваны были представления из всех вышепомянутых городов, о наступлении персидском Портою полученные, который во дворце совет продолжался от полудни до самой ночи.

Гаджи-эфендий, будучи послан от Порты к хану для требования от него письменного объяснения, который увидя его во второй раз, сказал ему, что вы не боитеся Бога и отпустя его промолвил, что он не замешкает оное прислать и действительно на другой день то исполнил чрез своего чегодаря.

Бывший кул-кегаясы и янычар-агою в Карсе, назначен янычар агасием над турецкими противу персиян войсками. Селим-же эфендий тефтердарем в Багдад, а бывший кегаия-бей Ибраим-эфендий машаладжи для отправления такой-же должности в Эрзерум и Карс посылается.

Беюк-Имрохор обер-шталмейстер султанский послан в ссылку в Керкют, а его место пожаловано Мегмет-Черкес-бею. Девлет-Гирей старается о возвращении сюда бывшего ренс-эфендием Исмаил-бея.

Вчерась, т. е. 5-го сего-жь месяца, в два часа пополуночи, въехало в черноморский пролив ханское судно со сто двадцатью татарами, купно с одним капиджи-башою, который нарочно к оному на встречу посылан был, дабы во внутрь канала не въезжало, но что люди перейти могут в Румелию, для перенесения себя в свои поместья и не более как пятерым дано было позволение сюда к хану войти.

На другон-же день, т. е. в субботу 6-го числа, присылана была в Инжирли-киой нарочная пятивесельная барка, которая перевезла хана за Бешик-таш, где пробыл он с три часа, пока в дом свой возвратился.

Мая 7-ю дня. Наконец посыланный в Инжирди-киой для подслушивания тамо разговоров о хане Девлет-Гирее, вдруг от одного своего приятеля был уведомлен, что к маяку черноморскому, толь долго ожидаемое свитою означенного хана судно наполненное татарами до трех сот человек на субботу по утру, т. е. на 6-е число сего мая, прибыло; почему он оттуда немедленно отправился к маяку, где приехав нашол великое множество с судна сшедших на берег татар и Кавакской крепости начальника с бостанджиями, запрещающего вход судну в Константинополь. Вследствие двух, одно за одним последовавших от Порты фирманов, которыми предписывается, чтоб (судно) миновав здешний пролив следовало в Инеадаси и там-бы всех татар высадило на берег, дабы они оттуда могли ехать в Девлет-Гиреевы местности, однакожь при всем том из оных татар, какого звания неизвестно, десять человек, конных, чрез Беюк-дере проехав в Еникиой и оттуда переправившись на больших лодках прибыли к Девлет-Гирею в Инжирли-киой, а судно посланный оставил в Фонаре.

Селим-эфендию и Ибрагим-эфендию указано от Порты с крайнею поспепгаостию, выехав отсюда следовать в определенный им путь, а именно: первому в Багдад, а второму в Эрзерум. Бывшему обер-шталмейстеру султанскому пожалованы вчерашнего числа от султана три бунчука и чин губернатора Кютагского. Сегодня-же по утру приехали из Крыма к Порте два татарина, как приметить можно было с добрыми вестями, кои того-жь часа поведены были в Чубукли, где нынешний день министерство турецкое находится на трактаменте, даваемом от него Девлет-Гирею.

Мая 9-го дня. Посланный в Инжирди-киой, осведомился там от одного садовника, подле Девлет-Гиреева дома, в городе находящегося, что в день даваемого хану трактамента находились на оном из министерства только визирь, реис-эфендий, чауш-баша, мектубикчий и большой и малый тескереджи-эфендии, что к палатке визирской, где он с Девлет-Гиреем сидел из предстоящего народа никого близко не подпускали и что после того от прогуливающихся под вечер в саду означенного хана чегодарей, он слышал, что они между собою говорили, якобы Девлет-Гирей более десяти дней здесь не останется и что поедет в город Бруссу. Между-жь прочим также от тех чегодарей, он слышал, что они, вслушиваясь пред расставанием в разговор ханский с визирем, приметили, что последний первому сказал: вакты дегилдур, т. е. не время, а к чему та речь клонилась, они порядочно не могли вслушаться.

В известиях 7-го сего месяца уже было уведомлено, что судно е татарами к маяку черноморскому прибыло и что оные все там на берег высажены были; а сегодня сам тот посыланный туда ездив нашел в Каваке то самое судно стоящее, которому запрещен вход в Константинополь с повелением, чтоб оное в Черное море, при первом благополучном ветре, исправя свои надобности, следовало и три большие лодки с провизиею к татарам едущие, на коих от находящегося одного ему приятеля, осведомился, что Порта третий уже фирман прислала к пребывающему тамо с бостаднжиями кавакскому начальнику, дабы он ни под каким видом пз тех татар в Константинополь ниже одного человека не пропускал, и что они вскоре будут отправлены к Бургасу на маякских лодках, дабы оттуда прямо могли по своим домам в Чифтлики, маетности султанам татарским принадлежащие, следовать.

Мая 10-ю дня. Сегодня еще из Козлова в четыре дня, пшеницею [725] нагруженное судно приехало, на котором как находящиеся матросы публично говорили, так и один греческий купец, полученное оттуда письмо, вслух читал, что в Крыму обстоит все благополучно; что по берегу Черного моря в Крыму на каждых двух часах стоят российские пехотные и кавалерийские бекеты, что хан дозволил всем там судам свободно грузиться разными тамошними товарами и что наконец хан Шагин-Гирей пред сим бывшим там Девлет-Гиреем, взимаемую с отпускаемого сюда каждого крымского кали восьми парную пошлину совсем уничтожил, дозволив хлеб оттуда возить сюда и в Азию безпошлинно, коим известиям случившиеся, турки радуясь уповают вскоре здесь видеть в съестных припасах не малую дешевизну.

Вчерашнего числа получены с присланными от мусульского п керкюдского губернаторов, так-как и от анковского двух бунчужного паши известия, что они все трое, соединясь с войсками своими между Мусулом и Керкюдом с наступившими в те места персидскими войсками, имели кровопролитное сражение, на котором хотя с обеих сторон много людей побито, однакожь наконец турки успели персиян разбить и срубив пяти ханам и прочим персидским начальникам головы всего до сорока голов, привезли к Порте, которые вчерашнего числа под вечер и выставлены для показания народу у дворцовых ворот.

Вчерашнего-же числа Дагистанли Али-паша сделан губернатором в Боснию, а там находившийся губернатором Данеджи-Мегмет-паша переведен в Салоник и сему последнему пожаловано пашинство в Хании, на место умершего Дервиш-Мегмет-паши.

Мая 13-го дня. Хаджа-Али-Джаныкли, имея при себе до 60,000 человек войска, ныне все оное распустил, кроме 5,000 оставленных им в Эрзеруме, для защищения себя на всякий случай от бунтовавших в Трепезонде и около тех мест живущих людей, с таким повелением, однакожь, чтоб по первому его указанию начальники оных войск с ними сбирались в назначиваемое им место, и к нему-б немедленно следовали.

Мая 15-го дня. Вчера и третьего дня визирь инкогнито ходил в сераль к султану у места называемого Топ-капп, где оный государь сам инкогнито-же пребывая, с ним имел переговор, но еще неизвестно в чем оный состоял; прибавляют-же к тому, что и капитан-паша там-же находился.

С прибывшим из Тамани судном, получено известие, что татары поссорились с российскими, что еще вновь корпус войск российских другой следует к Перекопу.

Живущие здесь татары разглашают, что они имеют известия, коим образом Шагин-Гирей увидя, что крымские татары не захотели его признать ханом, и опасаясь турецких оным вспомогательных сил, запретил всем раям, как-то грекам и живущим на берегах армянам от Кефы до самой Балаклавы ни под каким видом не принимать турков и престерегать, дабы татары от своих команд п знамен не убегали.

На выше сего упомянутом судне еще другое известие получено, а именно, что за оным вслед отправлено другое с некоторыми мурзами с арзимагзаром.

Сказывают, что на данном визирем хану Девлет-Гирею обеде, он его именем султанским уверял, что дней с сорок еще здесь удержан будет.

Мая 17-ю дня. В бытность посыланного в Инжирли-киое был он самоличным свидетелем бывшему разговору султана Ислям-Гирея с некоторыми чиновными турками в саду, что Девлет-Гирей, требуя от Порты, уже два года тому минуло, себе помощи для выгнания россиян из Крыму, однакожь не мог от нея оной получить и что наконец хотя и сам был в состоянии упорствовать предприятиям нечестивого Шагин-Гирея, но не имел также на оное от Порты соглашения. А что пред сим с российской стороны было говорено, что оные никакого участия в предприятиях Шагин-Гиреевых не имеют и что войск своих ему не дали, то не токмо оное ныне вопреки тех уверений явным образом оказалось, но что н тогда видимо было, что тому нечестивцу откудова-б можно было взять артиллерию и прочие военные припасы, еслиб не соучаствовала в том Россия. После того, паки Ислям-Гирей Шагин-Гирея позлословив, с турками расстался.

Вышедши посланный из саду встретился с одним знакомым ему армянином, купчиною, находящимся при Девлет-Гирее, который посланного спрося по старому знакомству о здоровье, вошел с ним, идучи гулять, в разговор, между коим уведомил его, что чрез три дня после визирского трактамента, Девлет-Гпрей вышед ночью с [727] двумя человеками со двора, переезжал на европейскую сторону, откуда очепь поздно ночью-жь возвратился и как с нуждою они могли от бывших при нем двух человек известиться, что он имел там с одним человеком долгий, один на один в поле разговор, имея тот человек при себе двух служителей, из коих они узнали одного араба, всегда с государем инкогнито ездящего, что он и в Инжирликиое в доме Девлет-Гиреевом неоднократно бывал.

Вчерашнего числа отправляющемуся от Порты к польскому двору посланнику Нуман-бею, даны были грамоты и письма с презентами.

Из Брусы Сагиб-Гирей сюда вчерась приехаи и отведена ему квартира в Скутари в доме Лятиф-бея.

Из Крыму-жь приехавшим третьего дня султанам с арз-махзарами, отведена квартира в Бешикташе в доме Сулеймана-аги.

Между Мусуюм и Керкюдом на бывшем еще вторичном сражении с персиянами и турками, первые были в конец разбиты, которых до 400 голов было сюда привезено и сегодня оные, пролежав назначенное время у дворцовых ворот, были в воду брошены.

В Китарии Абдулла-паша казнил одного знаменитого тамо начальника Кара-Сулеймана, за то, что он не хотел идти на войну противу персиян.

Мая 18-го дня. Прибывшие сюда из Крыма с грамотами от Шагин-Гирей-хана депутаты с тридцатью человеками их свиты, между коими находится н один армянский старшина, помещены все в Скутари, в доме секретаря нынешнего спагилар-кегаия, который Порта для сего нарочно приказала убрать п к их содержанию всем нужным снабдить.

Сего-же дня или завтра ожидается Шагин-Гиреев кегаия, которому препоручено трактование крымских дел с Портою.

Слышно еще, что Шагин-Гиреев брат, прозываемый Ак-гиос (?) с российскими войсками из Тамана следует к крепостям СохунжиеЛинжик и Суджиак называемым, где еще турецкого войска осталось н что Шагин-Гирей во все Крымские пристани приказал послать российские войска.

Капитан-паша, приметя, что Девлет-Гирей-султан не хотел признаться, что россияне имеют многочисленный флот на Черном море, советывал ему для узнания истины отправить туда надежного человека. Султан-же дней десять тому назад одного араба, своего любимца, и который за ним завсегда следует, когда он инкогнито выходит в семивесельной барке туда-же посылал, который, возвратясь ныне, рассказывает, что он своими глазами видел, девяносто как малых, так и больших судов.

Шагин-Гирей-хан приказал, пагрузя девяносто барок с пшеницею, отправить их прямо в Константинополь и запретил, чтобы ни одна из них не заходила в Азию, но оные не прежде должны из портов выступить, как когда султан его признает за действительного хана. Девлет-Гирей внушил Порте, что если она его признает ханом, тогда оный неукоснительно сделает нападение в Азии. [728]

При Порте рассказывали, что дня через три или четыре Девлет-Гирей с прочими султанами в Родосто отправятся.

В полдень, переезжая, посланный из Инджирли в Еникиой с двумя татарами на лодке ничего другого не ног из разговоров их вчерашних, бывших с турками и Ислям-Гнрей-султаном приметить, что токмо Девлет-Гирей, выехавши отсюда в свой чифтликь, в восьми часах от Черного моря лежащий, едва-ль не отправится оттуда тайком в Крым. В Еникиое-же нашел он поставщика, знакомого посланному, который ставит мясо по указанию кассаб-баши на двор Девлет-Гиреев. Тут в разговорах означенный подрядчик, посланному объявил, что ему указано было ставить мясо Девлет-Гирею только по 18-е число, ибо в тот день хотел выехать Девлет-Гирей отсюда в чифтлик свой, как и посланный персонально впдел множество приготовленных в Еникиое верховыхь лошадей, но что вдруг под вечер от кассаб-баши прислан был нарочный к подрядчику с тем, чтоб он еще продолжал ставить мясо до понедельника на день по 90 ок баранины и по 45 ок ягнятины.

Вчерашнего числа в Кара-Агаче держан был преважный совет, где инкогнито находился Девлет-Гирей, Сагиб-Гирей и султаны: тако-жь и представлены были из Крыма новополученные письма, на которые Девлет-Гирей чинил свои ответы.

В Константинополе является нектщрое возмущение от янычар, почему и думают, что визиря скоро сменят.

Из Азии близ Черного моря лежащих провинций получены Портою известия, что там находятся междоусобные брани, а с другой стороны уведомляют о несносной дороговизне.

Мая 19-ю дня. Наконец, сегодня, выехавши посланный из Еникиоя с одним матросом турецким с фрегата, стоящего против Тарапии и, вошед с ним в разговор, уведомился от него, что на сем фрегате, так как и на другом против Исар стоящем корабле, везут они в Синоп снасти на три корабля.

В Синоп отправляются три линейные корабля, откуда один имеет немедленно сюда возвратиться с корабельным лесом, а и другие два тожь по спуске там на стапеле находящегося корабля не умедлят сюда с лесом корабельным вскорости возвратиться. Из означенных кораблей один стал теперь на якорь против Тарапии, другой повыше арнаутского течения, а третий еще с места за утишением погоды не снимался.

Мая 20-ю дня. Нарочно посыланный для разведывания в Инжирли-киой привез оттуда пзвестие, что для перевезения отсюда Девлет-Гирея с его свитою в Родосто приехали туда сегодня шесть больших барок, а именно: четыре скутарские и две родоские, которые все остановились возле его дома, что посланный был уведомлен от садовника там в Инжирли-киое находящегося, коим образом с стоящего у Тарапии фрегата ежедневно шлюпка раза по два и по три в день к Девлет-Гирею приезжала и что сегодня многое число барок, от десяти до шести весельных, с разными чиновными турками туда приезжало, [729] а бостанжи-баша с несколькими придворными офицерами сию ночь останется на проливе-жь Черноморском в лежащей близ Константинополя деревне Бебек.

Так же означенный посланный донес, что две большие барки российские видел он и в слободе, именуемой Кабаташ, у дома, в котором живут калга и нуреддин-султаны, присланные сюда уже с давнего времени из Крыму от Девлет-Гирея. Из чего заключает он, что и те две барки едва-ль не определены для свезения помянутых султанов обще о Девлет-Гиреем в Родосто.

Мая 21-ю дня. Бывший ясиджн-эфендий, а ныне директор пороховых заводов рассказывает, что дом Эмина-паши, лежащий у фундуклии близ Бешик-таша, Портою приготовлен для Сагиб-Гирея, которого она со дня на день ожидает, чтоб надеть на него кафтан и назначить ханом крымским, надеясь, что Шагин-Гирей, яко старшему брату и уже пред сим бывшему хану оное достоинство уступит.

Что Порта опасается, чтоб россияне нечаянно не показались с своим флотом на Черном море, что злонамеренные и самому султану в голову положили. Что россияне свои медные деньги распускают по всему Крыму и что жители скрывают свои серебряные, так что турецкие тамо купцы, не находя ни золота, ни ееребра, принуждены вывозить сюда тамошние продукты. Что они-же откупили от Шагин-Гирея таможню за 700 мешков и для собрания тех денег ныне всею таможнею управляют. Что Шагин-Гирей требовал от живущих в Бессарабии татар, чтобы его признали ханом, а иначе они все подвергнутся его наказанию и наконед, что визирь на сих днях сделал выговор Абдул-Разак-эфендию.

Посыланный паки сегодня в Инжирли-киой привез оттуда известие, что по утру в 10-м часу отправилась одна большая лодка в Родосто с экипажем Девлет-Гиреевым, и из свиты его поплыли на ней-же туда от 40 до 50 человек татар, а в час по полудни по совершении полуденной молитвы на четырех больших лодках, прежде переехав из свиты его от 60 до 70 человек татар, в Стению, потом и сам Девлет-Гирей на присланной от тефтердарь-эфендия семи-парной барже, под препровождением от 30 до 40 шести и восьми-весельных лодок туда-жь переехал, где хотя для его две дорожные коляски и приготовлены были, однакожь он, отпустив оные вперед, сев на богато убранную лошадь, верхом отправился в свой путь, будучи препровождаем несколькими турками и из свиты своей до 70 человек татарами, из коих последние также следовали верьхами на собранных с деревенских жителей лошадях.

После чего посланный, приехав в Тарапию, уведомился там от одного гребца с шлюбки, при военном там турецком фрегате стоящей, который ему подтвердил, что от капитана означенного фрегата очень часто и, по большей части по ночам, они с шлюбкою посыланы были в Инжирли-киой к Девлет-Гирею, но зачем, того не знает, и что на фрегате также носился слух, что Девлет-Гирей поедет на [730] оном в Синоп, которое однакожь разглашение додтвердил ему гребец дня с три тому совсем утихло.

Оттуда, возвратясь посланный в Инжирли, видел там приятеля своего, садовника, софы и подушки из Девлет-Гиреева в дом своего хозяина носящего, которые даны ему были на содержание такожь и человек с 15 татар, разные оставшиеся мелочи на родоскую лодку из дома переносящих.

Мая 22-ю дня. Находившийся пред сим здесь, в местечке, именуемом Кабаташ, калга и нуреддин-султаны такожь с Девлет-Гиреем вчерашнего числа отправились, а свита их п с экипажем поплыла вчера-же по утру в Кучук-Чекмендже на двух больших лодках.

Мая 24-ю дня. Сего утра от багдадского губернатора приехал к Порте один из его офицеров с тремя другими курьерами и привез известие о новой одержанной нобеде над пятитысячным персидским корпусом и двести тридцать четыре головы, между коими одна предъявляется быть персидского сераскира, да двое литавр и одну трубу бронзовые с одною персидскою-же монетою, что все у серальских ворот на показ народу выставлено, а на курьеров у Порты надеты кафтаны.

Мая 25-ю дня. Ворвавшийся 21-го числа сего мая в сераль человек был Жебеджи, который, вошед в первые ворота баби-хумаюн, хотел пройти и вторые, но приставленные к ним сторожа препятствовали ему в том. Он вынул большой кинжал, который и без того уже без ножен у себя имел, и одного из сторожей в голову ранил, что, увидя работающие тут невольники, бросились на него и, схватя, отвели к бостанжи-баше, о чем тотчас Порте было извещено, но она повелела отвести его в мечеть Сулеймана, где отведены некоторые комнаты для содержания безумных людей. На другой день видели, что султанский селиктар-ага, туда приходил и пробыл несколько времени, из сего и заключается, что он допрашивал. Порта приказала коменданту Кавакской крепости вперед никакого идущего из (Крыма?) судна не пропускать без уведомления и приказания Порты. Еще отправила она и одного салахора, знающего иностранные языки к Хотину, который скрытно должен пробраться в Полъшу и в разные другия места.

По городу слух носится, что приезжие из Крыму люди разглашают, яко-бы Шагин-Гирей умер, и что другая особа под его именем там находится.

Мая 26-го дня. 1) в городе разглашается, что по ночам приставляют караул к 4-м российским фрегатам; 2) что послан фирман к волоскому и молдавскому господарям о починке в окрестностях их лежащих крепостей; 3) что в будущий вторник будет выдаваться янычарам жалованье и 4) что тому уже 5 дней, как капитана-паши здесь нет. Сего утра капитан-паша с поспешностию отправил один фрегат на Белое море.

Мая 28-го дня. Вчера в адмиралтейском саду в присутствии [731] султана между муфтием, визирем и другими министрами держан совет, на котором представлены были полученные с нарочным курьеров от Джаныклы-Али-паши письма такого содержания, что оный паша с вверенными руководству его войсками, приближась к керкудским (курдским ?) жилищам, оных разбил и знатное число порубив, имение их разграбил, а сии, с крайнею торопливостию ретируясь в Армению, грабят и побивают все им встречающееся и вследствие чего, прислав тамошние жители к Порте прошения, требовали, чтоб для выгнания курдов из пх меет, указано было Джаныклы-Али-паше их преследовать, по которому требованию вчерашнего-жь числа определено не только упомянутому Джаныклы-Али-паше вслед за ними вступить, но и сыну его Батал-бею указано с ним-же соединиться.

Кегая-Котлоби вчерашнего числа отрешен, а место его заступал Хусейн-эфендий, бывший прежде питомец таможенного директора Исак-аги.

Мая 29-ю дня. Абдул-Керим-эфендий, бывший полномочным послом при российском императорском дворе, вчерашнего числа пожалован хотинским тефтердарем и директором над крепостною тамо починкою, куда он вскоре отправится со взятием от Порты потребных на дачу жалованья всем окрестным тамо гарнизонам.

В 11 часов по полудни вчера приключившийся в Царьграде пожар возле собственного дома нынешнего верховного визиря Деренделы-Мегмет-паши произошел от зажигателей.

После приема у Порты прибывших сюда в последнем месяце с грамотами от Шагин-Гирея и представлениями от крымского правительства посланцов, здешние министры между собою имели совет для рассмотрения оных и на другой день визирь инкогнито купно с рейс-эфендием были у муфтия для прочтения ему оных бумаг и для узнания его по тому мнения. На что сей последний им отвечал, что никакого не может дать совета и никогда не сделает того, что покойный муфтий Осман-мулла сделал, дабы не навлечь на себя народного неудовольствия (реченный Осман-мулла был самый тот, который в противность всем другим чинам, дал свое на последнюю войну разрешение), из сего заключить надобно, что визирь требует его на войну фетвы.

После чего они еще между собою в присутствии и капитана-папш видились, и в тот-же день были у султана, но неизвестно, что по тому воспоследовало.

Мая 30-го дня. Абдул-Керим-эфендий назначен в Бендеры надсмотрщиком у починки Бендерской крепости, с повелением притом, чтоб чрез три дня выехал. Такожь, что одно судно, наполненное амунициею, на сих днях в Бендеры отправлено быть лмеет.

Хотя Шагин-Гирей хан, прося калифского благословения, между прочим и писал, что ежели-де по древнему обыкновению присланы к нему будут кылыч и кафтан, то он их примет, однако турецкое духовенство говорит, что как оный хан, обнажа саблю, вошол в [732] Крым, то по законам и правам, их, оные ему не принадлежат и на то фетву дать противятся.

Мая 31-ю дня. Гусейн-паша, сын капиджи-баши Абди-бея слышал от одного здесь пребывающего улема, что Шагин-Гирей-хан требует от султана трех крепостей, а именно, Аккермана, Килии и Измаила, но здешние улемы на сие ни под каким образом фетвы дать не хотят; хан-же говорит, ежелп оных крепостей ему не отдадут, то по всем правам оных завсегда требовать будет; улемы-же оные права не иное что понимают как только пушки и разное другое оружие, которыми требовать намерен. Притом-же говорят, что мы теперь в таковом состоянии находимся, что неверный надев на нас петлю, повелевает нам самим оной петли веревку потянув задавиться. Мидилли-Назыри племянника муллы-бея Эмин-бея казначей сказывал все тоже, что выше сего означено с прибавлением, что слышал в доме муллы-бея, что сия заваренная каша ничем другим кончится, как бунтом, или ежели война объявится, то надобно нам быть твердо уверенным, что откроется такая прореха, которая, хотя и скоро закроется, но только в доскональное наше разорение. Притом-же объявил, что российского войска в Крыму по сие время собрано до двадцати пяти тысяч.

B. Билеты, присланные от известного верного человека.

Апреля 28-го дня 1777 года. Вчерашнего числа не мог я точно обо всем разведать, но везде где был, слышал негодования, как на Шагин-Гирея, так и на Девлет-Гирея п что некоторым образом, всяк теперешним крымских дел положением довольным кажется, вызываясь, что давно тому должно было сбыться и только один из тех, с которым я на сих днях имел случая видиться, с похвалою пересказывал мне продолжаемую упорность рейс-эфендия в его прежних мнениях.

Черкес-бей капиджилар-кегаясы, проводя Девлет-Гирея в назначенное ему поместье, Визирь-Чифтлиги называемое, у самого Филиппополя лежащее, в прошедший вторник, т. е. 25-го числа сего апреля, сюда возвратился и хулит сего хана, что он столь много знатнейших татар из Крыма с собою увез без жен п что отсюда довольное число денег к нему послано.

Из дошедших сюда из Валахии новизн, между прочим, узнано что российский двор с венецианскою республикою вступает в союз и что Шагин-Гирей, хотя признан ханом, по дней с пятьдесят должен в Карасу оставаться; тоже самое вчерашнего числа при поднесении верховному визирю, именем воложского общества, собольей шубы и десяти пар соболей, еще от него подтвердительно предъявлено.

Апреля 29-го дня. Сего момента прибыло в Кавак Девлет-Гиреево судно, на котором находится его гарем и два бея, сам-же он выеажен в Хилии (?), а судно с означенною на нем оставшеюся свитою и двумя визирскими чегодарями отправилось прямо в Родосто. [733]

Здешние духовные начали ныне между собою рассуждать, что дела другой оборот взяли и что мир и тишина на несколько лет пока возстановлена; что Шагин-Гпрей сделан ханом и по сю пору еще пребывает в Карасу, в 12-ти часах от Бахчисарая, где обыкновенно ханы резидуют и что он по всему Крыму разослал поведения с изъявлением своей покорности к султану, слугою святых городов Мекки и Медины, запрещая, чтобы никто из татар живущим в Крыму туркам никаких не причинял обид и что он своей бороды не запускает, ожидая отсюда на ханское свое достоинство надлежащего утверждения, которое однакожь по сю пору еще не послано и до возвращения сюда Сеид-Ахмед-эфендия с ответом российского в Крыму находящегося генерала, отправлено не будет. Что живущие здесь в Бешик-таше татары предложили, что когда их дела такой оборот взяли и переменили свое положение, то не следует им уже ехать в назначенные для них в здешних областях маетности, но паче желают возвратиться в свое отечество, где они имеют свои имения и земли, дабы оных не лишиться. На что им ответствовано, что прежде возвращения вышеозначенного сюда не получат они на то позволения и наконец, что наряженная здешняя морская сила, состоящая в 17-ти судах, разделится на две части, а именно: одна отправится в Морею, а другая к Каиру для пресечения в той стороне оказавшихся замешательств и возмущений.

Напротив того, в публике разглашается, что завтра из канала флот выступит с семью тысячами человев, хотя капитан-паша и получил на 12-ть тысяч жалованье; что пять из оных кораблей, с двумя уже на Белом море находящимися, пойдут в Морею, под предводительством капитан-пашинского кегаия, а другие 12-ть останутся в канале и в ожидании Сеида-Ахмед-эфендия. Капитан-паша жить будет в загородном доме сына умершего визиря Ибрагим-паши и коль скоро от российского генерала не воспоследует желаемого ответа, тогда он с оными кораблями пойдет в Синоп и погрузя в оные собранные тамо Джаныклы-Али-пашою и в соседственных деревнях стоящие войска, пойдет в Крым, и что государь очень много на храбрость сего адмирала надеется.

Мая 6-ю дня. Я наверно спознал, что Девлет-Гирей ни с султаном, ниже с визирем не имел еще никакого свидания, а послан был к нему бейликчи-эфендий, для принятия его прошения. По получении чего реис-эфендий понес оное к муфтию, который в прошлый четверток, после некоторых рассуждений, объявил общее улемов мнение, чтобы никакого не предпринимать военного противу России подвига, тем наипаче когда ожидается получение Шагин-Гиреевых грамот и не подавать никакой веры Девлет-Гиреевым наущениям, как разрушителю общего покоя и тишины, а повелеть ему, как наискорее в свое поместье поехать. Почему вчерась действительно таковое повеление и воспоследовало, дабы он чрез пять или шесть дней сию столицу оставил, но неизвестно в Родосто-ли, или в назначенной для него близ Филиппополя чифтлик отправится. [734]

Капитан-паше тако-жь приказано четыре корабля под командою своею, кегаия и с адмиралтейским драгоманом, отправить на Белое море, а сам-бы с остальными двенадцатью оставался в здешнем канале. И так Бог знает что из того заключать должно, а с разных сторон слышу, что пребывание его здесь весьма нужно, дабы в случае возмущения, которое по поводу татар, как от пребывающего здесь числа, так и прочих той нации разного звания людей, легко произойти может, нашелся он в состоянии с своим морским войском оному противоборствовать. Впрочем-же существо такого задержания сего адмирала никак еще проникнуть не можно.

Персидские дела с часу на час хуже становятся. Персияне в многолюдном числе заняли Вавилонские окрестности, однакожь Багдад находится в безопасности.

Прибывший на сих днях пз Багдада с сим известием нарочный курьер подтвердил прежде учиненное требование о присылке туда для тефтердарской должности Селим-эфендия, купно и находящегося ныне в Мордине кул-кегаясия, для предостережения Багдада оть неприятельского нападения.

Я, конечно, не мог более проведать в рассуждении ваших с татарами дел, но уверен и надеюсь, что они без всяких неприятельских предприятий окончены будут. При всем-же том не должно забыть, что неверность навсегда останется, а между тем радуюсь, что мои сообщения завсегда сбывались, уповая сего-же дня другие спознать, которые вам гораздо милее будут. Обер-шталмейстер, вмешиваясь в персидские дела и спознав, что он к Порте призван будет для получения пашинского чина и отправления в Персию, скрылся, а между тем вышел фирман его в ссылку нослать.

Мая 7-ю дня. От трех знатнейших улемов слышал я, что когда крымские татары напишут, что они сходственно с независимостию признают своего хана Шагин-Гирея, тогда мы не открываясь в том примем такое предложение, тем наипаче, что нам в настоящих обстоятельствах ничего иного не остается делать, а в будущее время изыщем к тому нужные способы.

Всякий раз, когда в нынешнем году турки с персиянами сражались, завсегда побиваемы были последними, завтра в Хюнкар-скелеси будет зияфет, т. е. назначенный для Девлет-Гирея обед, а потом чрез три дня оной хан отсюда поедет в свой чифтлик.

Мая 13-ю дня. Турки уже поубавили спеси и не с такою гордостию как прежде говорят о татарской независимости, предъявляя, что оная будет и должна быть уважаема. Они уверены, что вскоре получены будут грамоты от нового хана, а что тем мегпкается, тому причиною полагают отправление их в С.-Петербург, для узнания в надлежащем-ли порядке они сочинены относительно здешнего двора. Как сие самое, так и персидские дела умягчают их гордость в рассуждении реченной независимости, на что однакоже полагаться не должно, потому что внутренно они наполнены мстительным духом и неверностию. [735]

По случаю данного Девлет-Гирею церемониального угощения, визирь с ним не более двух часов пробыл.

Третьего дня после обеда, т. е. 11-го сего мая, кегая-бей пошед к визирю с ним более двух часов наедине разговаривал, а по выходе приказал призвать к себе рейс-эфендия и с ним также долгое время оставался: на завтра-же поутру раао посдедний ездил к Девлет-Гирею, по не знаю еще наверно к чему такие переговоры клонятся, может-быть не помышляют-ли об отправлении его отсюда, которое довольно будет стоить денег, или нет-ли каких ни есть других дел.

Мая 16-го дня. Вчерашнего числа под вечер прпвалили к здешней главной таможне три барки с двадцатью девятью из Крыма следующимп татарами, из коих 5 мурзы, а прочие нижние чины с слугами, где они до 3-го часа по полуночи задержаны были, а потом перевезеиы в Скутари, к местечку Ени-махалле, в дом нынешнего спахилар-кегаясия-ксятиб-заде. Приставом к ним определен один из заимов и сегодня назначен им достаточный танн, но не со излишеством. Грамоты их еще не получены, а от них слышно, что они привезли сюда от всех первейших крымских чинов формальиые арзимахзары, в которых они предъявляют, что сходственно с независимостию избрали и иметь желают своим ханом Шагин-Гирея, ирибавляя к тому, что они имеют с собою и его к султану и к верховному визирю письма.

На сих днях мне один из духовенства объявил, что некоторые из оставленных здесь 12-ти кораблей пойдут к Каиру, для пресечения там имеющегося между беями несогласия. А к 15-му числу августа наряжены будут и другие из оных-же кораблей, для крейсирования по Черному морю без всяких однакожь неприятельских подвигов.

Девлет-Гирей купно со своими в Кабаташе живущими братьями требовал отправления своего экипажа в назначенные как для него, так и для них поместья при Родосте, намеряясь и сам в начале будущего месяца отсюда туда-жь отъехать. Нынешний обер-шталмейстер Черкес-бей был вчера у Девлет-Гирея и около полудня от него возвратился; не мог я еще проникнуть причину сей посылки.

Сей обер-шталмейстер, будучи мне крайний друг, за неделю пред сим в откровенности сказал мне, что в рассуждении настоящей скудости здешней Империи, теперь все дела по воле России вершатся, но что чрез иекоторое время, если счастие переменится, то и основание без всякато сомнения в крайнее предосуждение нынешнему между оным двором и Портою положению переменится.

Сими рассуждениями и другия знатнейшие особы наполнены, и заслуживают всякого уважения и предосторожности. Я не в состоянии никакие преподавать наставления, а нахожу токмо за долг предуведомить, что внутренно нет никакой искренности и дружбы, а напротив того неверность, сомнительство и дух мстительности.

Мая 20-ю дня. Пребывание в прошлый понедельник, мая 15-го дня, обер-шталмейстера Черкес-бея у Девлет-Гирея не для иного [736] чего было, как д.тя поднесения ему от султана в подарок в двух свертках разных богатых материй и для объявлевия, чтобы к будущему понедельнику свой отъезд в назначенный чифтлик распорядил, вместе с двумя своими братьями Калгою и Нурадин-султанами, живущими в Кабаташе. Хотя такое его отправление к тому дню и назначено было, но как в оный-же день кегая-бей вознамерплся их трех еще угостить, то оное до будущей среды отложено и несомненно надеятся, что свое путешествие предпримут, отправив уже наперед весь их экипаж и всех людей. И так сии три брата в реченный день здешнюю столицу оставят; четвертый-же и меньший из них остается в Крыму, которого не захотели они уже взять с собою, когда покорился незавпсимости и признал Шагин-Гирея за своего законного хана.

Приехавшие из Крыму депутаты живут, как я прежде писал, в Скутари в числе четырех мурз и одного казыаскера, а не 29 человек, как то я вам в последнем письме по таможенным известиям предварительно сообщил.

Привезенный ими из Крыму к Порте арзимахзар изъясняет, коим образом они повинуются независимости и единодушным всех татарских народов выбором признают за своего владетельного хана Шагин-Гирея, почему Порта намерена в присутствии муфтия и в собрании улемов оные прочесть и отобрать их на то решение. Но визирь как в рассуждении сего, так и по причине действительной болезни, не назначил им еще день к первому свиданию.

Вчерашнего числа слышал пространное рассуждение обоих сыновей Дурри-заде, бывших пред сим, анатольскими казаыскерами предъявлением, что все то улемами принято будет, потому что уже не можно противу Крыма ополчаться, тем наипаче, что приступ сделадся трудным и разбитие Еникольской крепости батареею наших судов стало невозможно и что не токмо оная крепость на горе построена, но что и пушки которых-бы на самом берегу поставить можно было, в рассуждении вышины, никак стены оной не достанут. Если-же паче чаяния корабли приближатся, то они подвергаются быть все российскими бомбами сожжены и со всею их батареею никакого не причинят вреда стенам оной крепости. Их отец Дурри-заде, бывший тогда уже муфтием, примолвил, что он в тогдашних обстоятельствах, хотя и советовал принять и согласиться на заключенные при Кайнарджи мирные договоры, но завсегда настоял, чтобы неукоснительно приуготовиться к преодолению российского двора, дабы оный отступился от столь несносных договоров, но что Девлет-Гирей не слушался его советов, а стал уже поздно делать свои приуготовления, чрез что допустил россиян до того, что они уже и такого сильного флота, каков здешний, не боятся, да и татар оный уже не пугает, хотя оный для того наипаче и приготовлен, но то уже поздно вздумано, прибавляя к тому, что когда стрела из лука выстрелена и сделалась недействующею, то уже никаких более успехов ожидать не должно, которые-бы она в свое время принесть могла. [737]

Тожь самое говорит и известный вам духовник, присовокупя к тому с своей стороны, что может быть хотят роздать несколько бунчуков и на что он соглашается, дабы тем их устрашить, но что не должно тому дивиться, ибо неусыпное попечение к совершению всех дел принудит наконец все то принять, к чему обязались. Одно только трудно, что если российские войска еще по окончании всех дел в Перекопе пребывать станут; сколь-же скоро приметится их выступление, то употребят всякие способы к установлению независимости и к утверждению всех прочих артикулов, с тем однакожь условием, что не прежде приступиться к делу, как когда оные войска оттуда деействительно выступят. Из сего малого описания кажется, что довольно обнаружено их намерение, дабы тем обмануть и в робость привести своих соперников. Полученное из Карса известие хотя и маловажно и не противу персиян, но против одного, отпавшего от них поколения, относится; однакожь намерены послать отсюда к багдадскому губернатору клыч-вафтан, то есть обыкновенный кафтан, и саблю единственно для народного обольщения и для устрашения России и татар. Каждые три года собирается в Трепизонде получаемая с месопотамских рудников медь и потому для провоза оной сюда отправляется завсегда нарочное судно, что и ныне сделано, чрез отправление туда двух кораблей, которым сверх того еще приказано, удаляясь сколь возможно от Крымских берегов, продолжать частное плавание по Черному морю.

Пребывающий во всю зиму для крейсирования на Белом море капитан-пашинской баш-бак, обыкновенный командир над находящимися в Беломорских гаванях судами, во время адмиральского отсутствия зимнею порою взят корсарами, то и быть может, что несколько из оставленных здесь десяти кораблей для обуздания оных корсаров туда отправлены будут, но поднесь еще неизвестно, точноли они для такого употребления назначаются, а заподлинно теперь сказать можно, что капитан-паша не пойдет на Черное море.

Наконец доношу я вам еще, что муфти с визирем весьма склонны на общую тишину и спокойствие.

Мая 23-ю дня. Теперь генерально во всех здешних домах говорят, что в настоящих обстоятельствах непременно должно помышлять о соблюдении мира, пока дела иной оборот не возьмут и между тем все возможные способы изыскать к преклонению российского двора на поправление некоторых пунктов, а потом и на совершенное отречение целых мирных артикулов, если можно будет удовить их под видом военных приуготовлений. Коли-же нет, то все по воле оного двора совергаится. Как-бы то ни было неоспоримое дело есть, что в настоящем состоянии они точно в сохранении оного мира пребывают, однако не должно тому много верпть, потому что непримиримая их ненависть не исчезнет и для отомщения всякой случай пожалуют в пользу употребить.

Сначала вздумали призвать сюда Сагиб-Гирея и принудить его написать к своему брату, что им угодно будет, но теперь переменили [738] такое намерение, приказав ему из Родосто ехать в свои маетности; такие рассуждения должны вас научать постоянно пребывать готовым к незапным каким-либо предприятиям.

К каипитан-паше послано повеление сделать точную расправу с теми, которым повелено построить двадцать кораблей и понудить оную работу, а наказать тех, которые еще не начали или тому сопротивляются.

Такие-жь посланы указы и к волошскому и молдавскому господарям, с испрошением при том точного описания, состояние починки лежащпх на Дунае и на Днестре крепостей, далеко-ли оная починка доведена и чего к тому еще не достает.

Однакоже все сие ничто иное, как попытки и угрозы, а в самом деле ныне ни о чем ином не помышляют, как каким-бы ни есть образом сохранить мир, потому что не имеют рук к другим каким-либо делам или предприятиям, в чем не должно сомневаться, но помышлять о будущих временах.

Вот уже и май месяц проходит, а я не вижу еще плодов последнего апреля, почему а вас прошу уведомить меня, когда могу за оными к вам послать, пребывая.

Мая 24-го дня. Бывши в доме известного вам эфендия, он мие в откровенность сообщил, что еслибы не сведомо было столь знатное число российских войск в Крыму, то-бы война могла быть предупреждена, уверяя при том, что по сю пору еще никакого решения потому не учинено. По причине постороннего человека на мой сделанный ему вопрос о содержании последних крымских представлений он отвечал, что в другой день со мною обстоятельнее поговорит.

Не смотря на сие уверяю я вас, что в настоящем положении ничего пе предпримется, а почол токмо за нужно вас о том уведомить, дабы вы, соображаясь с другими известиями, могли свои потому принимать меры.

Податель сего изъяснит вам еще мое ему на словах данное повеление (которое состояло в испрошении денег и в препровождении ему оных).

Мая 27-ю дня. Третьего дня, т. е. 25-го числа, прибывшие сюда от Шагин-Гирей-хана посланцы, а именно, четыре мурзы, один накиб и один казыаскер, были представлены к Порте, которые от Бахче-капусы, т. е. от самых первых ворот, шли пешками, потому что верховые лошади к ним не были посланы. Сперва они поведены были к кегаие-бею, который посадя их угостил кофеем, но без сластей и окуривания, а потом приказал отвести к рейс-эфендию, для рассматривания их бумаг, который таким-же образом приняв и рассмотря оные приказал их повести к верховному визирю, который их тако-жь посадя и после кофею и прочтения оных-же бумаг, им в ответ сказал, что подумаем и посмотрим, почему они паки пошли к кегаие-бею и пересказав ему оные слова, тем-же порядком возвратились в свои жилища. [739]

Осман-эфендий, писец бывших здесь татарских султанов, остался здесь с некоторыми еще другими их свиты людьми.

Известный человек был сего утра у визиря и с ним долго оставался. Сегодняшнй рекияб был по случаю Шагин-Гиреевых грамот я арзи-махзаров к Порте.

Лежащие здесь еще на якоре корабли пойдут на Белое море.

Мая 29-ю дня. По возвращении визиря с рекияба, приказал он призвать к себе тефтердаря, который, пробыв у него долгое время, зашел потом к кегаиею-бею, куда позваны были волошского к молдавского господарей поверенные в делах, которым тефтердарь объявил, сколь возможно поспешать починкою лежащих как на Дунае, так и на Днестре крепостей.

Вчерашнего числа пожалован бана-эминием, т. е. директором над строениями и бендерским тефтердарем бывший пред сим послом в России Абдул-Керим-паша.

Известный эфендий подтвердил мне еще, что намереиие здешнего правительства есть привести татар в робость и принудить Шагин-Гирея на отступление от независимости, для чего и наряженный флот оставлен был и который ныне из двенадцати кораблей состоящий включительно с фрегатами, для усмирения арнаутов в Морею действительно отправится, а к устрашению татар изыщутся другие способы; впрочем-же еще ничего не решено, относительно войны. Сколь то ни правда, что рейс-эфенди, купно с кегаия-беем, стараются тем наполнить султанскую и визирскую головы и привести все дела в замешательство, не должно однакоже того пужаться, ибо не оставим мы сохранять муфтия на нашей стороне и чрез его посредство надеемся привести все дела к желаемому концу и остаться в покое, но долголи то продолжится, Всевышнему Творцу лучше всего известно, а чаятельно до того время, пока персияне в своих делах успевать будут. Сказывают-же еще, что Россия в крайних заботах находится потому, что некоторая другая чужестранная в Европе держава на нее вооружается.

Мая 30-го дня. Деньги, которые вы мне чрез вашего человека присылали, я исправно получил, хотя я и собственного своего для того к вам посылал и с ним вас уведомил точно, что видел и слышал и завсегда с вероподобностию принимаю. Правда, что в здешнем месте более находится природное и обычайное непостоянство, переталковываются слухи так, что иногда рассуждают по утрам о разных вещах, а под вечер все то опровергают. В будущую среду надеюсь вас самолично увидеть.

C. Записка всего происходящего с крымскими посланцами со дня их в Константинополь прибытия.

1777-ю года мая 15-ю дня. Пополудни в иятом часу один турок, пришед к посланнику в дом, предъявил, что он прислан из Кавакской крепости, с российского фрегата, прибывшего туда с [740] крымскими посланцами из Ениколя, на котором и он приехал лоцманом и как оный фрегат там остановлен и никому из находящегося на нем экипажа не позволяется с судна сходпть, так командующий офицер прислал его о том к посланнику с известием.

Посланник потому послал переводчика Пизания к Порте как для извещения о прибытии посланцев, так и для представления о надлежащем пропуске фрегата, на что рейс-эфендий сказал, что от Порты пошлется к фрегату назначенный для них пристав, который их примет и отвезет на приуготовленную для них квартиру, а потом и фрегат может сюда следовать.

Между тем как Пизани еще у Порты был, один грек, пришед к посланнику, объявил, что к здешней таможне прибыло турецкое из Крыма судно, на котором приехали трое крымских мурз и до 30-ти человек других татар и оного грека прислал следовавший с ними один российский капитан, который, имея письма к посланнику, просить, чтоб посланник прислал кого пз своих людей для проведения его до своего дома. что п учинено; но посланный возвратясь объявил, что не токмо все татары, но и капитан взяты к Порте.

Посланник послал к таможне опять для обождания возвращения от Порты капитана, а на фрегат отправил актуариуса Яковлева, с которым турок извишплся следовать под предлогом, что пробыв в Ениколе пол года хочет с домашним повидаться, а завтра не преминет у посланника в дом явиться, для получения своего платежа. Между тем переводчика Пизани позвали к Порте, где ему объявлено, что прибывшие к таможне татары суть депутаты и что указано их на квартиру в Скутари отвести, и притом рейс-эфендий, наведавпшсь о прибывшем с ними капптане и достав в ответ вышереченное несовершенное о нем сведение, вызывался, что с посланцами ему быть неудобно и чтоб посланник его к себе взял; что все Пизани взяв на доношение возвратился к посланнику, так-как и посыланный к таможне, который предъявил, что татары не у Порты, но у таможенного директора были и оттуда не заезжая на свое судно на четырех лодках провезены мимо, по сказкам таможенных служителей, к капитан-паше.

16-ю числа. Поутру поминаемый капитан или компанейский сотник, армянин Маргос, явясь к посланнику, подав присланные с ним от его сиятельства князя Александра Александровича (Прозоровского) письма, объявил, что, приехав вчерась к таможне, он с посланцами следовал к таможенному директору, который, приняв их учтиво, забавлял разговором и угощением, пока с Портою мог снестись. Оттуда прислан был тотчас к ним один заим приставом и привез их в Скутари на квартиру, приготовленную от Порты в доме спагиляр-кегаясия Кятиб-заде, где они были ужином подчиваны.

Город сегодня наполнялся разными ложными и прекословными слухами, как-то между прочим, что оные посланцы прибыли на российском военном корабле и под караулом одного капитана, что Кавакской комендант корабли не пропустил и посланцев, пересадя на одно случившееся у него турецкое судно к Порте, прислал, а российский корабль принудил на Черное море возвратиться и что командующий на оном офицер обещал то вскоре отомстить прибытием туда с сорока шестью кораблями, почему Порта и указала всему своему флоту подвинуться к Черному морю и стать на выходе канала.

17-ю числа. Оный Мартос пришед по утру, объявил, что накануне на вечер к посланцам в его присутствии приведены были приставом два по всем приметам знатные турка, которые не малое время у них сидели и между прочим вызывались, что их приезд отвращает намеряемое Портою отправление в Крым как здешнего флота, так и Джаныклы-Ади-папш из Синопа с своим войском, которое предъявляли до двух сот тысяч простирающимся. Чему посланцы после смеялись, понимая, что то сказано было только для их устрашения. При сем случае Маргос пересказал посланнику, что судно, на котором он с посланцами ехаль, будучи принуждено в Синонском соседстве пристать у Ираклии, он в тот город ходил и нашол оный в смятении п движении на выступление, противу одного тамошнего знатного турка, который насильно хочет быть в оном месте градоначальником. Также подтвердил прежде учиненное посланнику извещение от шкипера, перевезшего туда из Крыма бывшего хана Девлет-Гирея, что четыре из восьми увезенных тем ханом из Балаклавы полковых российских музыкантов, там проданы все четверо за двести левков и просили его представить посланнику о своем освобождении.

В полдень Пизани позван был к Порте чрез присланного от переводчика Порты, где ему объявлено, что Порта никоим образом не может дозволить, чтоб приехавший с посланцами капитан с ними жил, и чтоб посланник изъяснился принадлежит-ли он ему, или нет и в первом случае взял-бы его к себе. Инакоже и если посланнпк от него отречется, Порта сама от посланцов его протонит. На сие посланник Пизания возвратил к Порте с следующим ответом, а именно, что оный человек посланцам дан от его сиятельства князя Александра Александровича Прозоровского по прошению его сиятельства крымского хана Шагин-Гирея для провожания их в оба пути, яко бывалый и знакомый в здешнем месте человек; следовательно, н для способствования им в случающихся иногда нуждах, так-как и для нужного иногда с посланником сношения. Итак натурально надлежало-бы ему при них оставаться наипаче, что и они сами того требуют; однако-же если Порта конечно того дозволить не [742] хочет, так посланник не в состоянии его насильно там оставить и что не будучи уже в состоянии сегодня о том его предупредить, не преминет на завтра то исполнить, прося, чтоб между тем ему никакого насильства и поношения учинено не было и чтоб потом ему не возбранялось к посланцам ходить и с ними видеться.

Рейс-эфендий на то ответствовал, чтобы он оттуда взят был как наискорее, а что касается до его с посланцами невозбранного свидания, о том можно будет впредь говорить, что впрочем когда Порте нужно будет говорить с Россиею, тогда она адресуется к ее министру, а когда дело будет касаться до татар, тогда станет (сноситься) с их посланцами; следовательно, требуемое от посланника безпосредственное с посланцами сношение не мало не нужно и непрлично. Тут Пизани, ло данному от посланника в запас приказанию, спросил: разве Порта оных посланцов своими невольниками признает, а если гостьми и вольными людьми, так не может возбранять им обходиться и говорить с кем им угодно. На что рейс-эфендий запальчивыми попреканиями возражал и никакие резоны не могли склонить его на позволение Маргосу свободного доступа к посланцам и наконец спор заключил тем, что то не зависит от него, но учинит о всем свое должное доношение, твердя еще, чтоб Маргос скорее от посланцев отделен был. На что Пизани повторил, что прежде завтрашнего числа того исполнить никак уже невозможно. На что рейс-эфендий, хотя и согласился, но Маргос сего вечера пришед к посланнику сказал, что посланцы по неотступному настоянию своего пристава, просили его тотчас от себя ретироваться, изъясняясь, что между тем будут стараться у Порты, чтоб он от них отлучен не был и потому оставили у себя весь его скарб с служителем.

А город и сегодня заглушен был разными ложными рассказами, как-то, что отправлением сюда посланцов медлилось потому, что российский генерал принужден был их наготу прикрывать н что до здешнего канала они провожаемы были другими российскими военными судами; что вся публика однакожь без внятия приняла, предъявляя свое порадование, что дело такой оборот взяло, уповая видеть скорое окончание своего неспокойства и отъезд на Белое море остающейся еще здесь части своего флота, которого матросы шатаясь по улицам, почти всякий день причиняют смертоубийства.

Впрочем Маргос сегодня объявил, что посланцы, претерпевая крайнее оскудение в деньгах, весьма скучают и потому советовал им в том пособить, что и исполнено выданием ста турецких червонных на всех пятерых, да их служителям роздано до пятидесяти таких-же червонных, дабы они могли по городу гуляя в кофейных домах прославлять настоящее свое счастливое и мирное положение.

18-го числа. Переводчик Пизани по приказанию посланникову рейс-эфендию предъявил, коим образом приставленный к посланцам пристав его избавил от труда посылать от себя для взятья к себе сотника Маргоса, потому что оный вчерась уже принужден был к посланнику ретироваться, и как он вечор не мог взять с [743] собою скарба своего, так сегодня поутру туда пошол, причем и повхорил настояние о невозбранном оному Маргосу с посланцами свидании. На что рейс-эфендий ответствовал, что он уже сказал, чтоб такое настояние на несколько дней отложить и что он не может такою докукою более утруждать визиря, и если посланник не хочет от того отстать, тоб письменно о том представил. При том-же случае Пизани рекламироваль вышеозначенных восьми музыкантов. Рейс-эфендий приняв и то с малою причиною своему качеству запальчивостию, наконец сказал, чтоб и о той безделице письменно подано было, дабы Порта могла удостовериться о всех чинимых к ней привязках, а он-бы избавился надеваемой на него повсюду петли.

Когда посланный от посланника сотник Маргос Сергеев сегодня к присланным от Шагин-Гирей-хана мягзерджиям наедине первому из них Бекир-аге пересказал ему порученное и в заключение сказал, что посланник, сведав от него их безденежное состояние, прислал к ним сто червонцов на случающиеся мелочные расходы, наипаче-же на обыкновенные у Порты подачи нижним служителям при случае их там доступа, Бекир-ага объявил ему: 1) что он вчерась под вечер призвав к себе мигмандаря выговаривал ему зачем толь долго не дает Порта им аудиенции, что они имея к ней от хана, предместникам своим не уподобляющегося, и всего крымского общества разные представления, не приехали сюда в туне препровождать время, имея уже и так довольно оного от дороги успокоиться, но присланы, чтоб вершить дела, впрочем-же если-де вы не доиесете о сем в свое место, то мы изыщем другого человека, коим безпосредственно к визирю будем представлены с имеющимися у нас письмами. После чего, не ответствуя мигмандарь, с неудовольствием встал и вышел вон, не приходя к ним по обыкновению того вечера ужинать, ниже сегодня обедать; 2) потом также он Бекир-ага призвал и Джелиль-эфендия, которому и выговаривая наедине сего толь неприличной и не сходствениой (поступок?), как противу данных наставлений хана Шагин-Гирея, так и самой пх коммиссии тесной связи с мигмандарем, что он тому уже три дня как с ним безпрестанно наедине перешептывается, просил, чтоб он ему объявил, какое с ним скрытное сношение имеет и чтоб он от того уклонился, инаково-жь обязан-де буду о том отправить чрез день нарочного от себя к Шагин-Гирею, довольно знав он Джедиль-эфендий ханские наставлении, что им друг без друга не токмо ничего не велено делать, но чтоб и упомянутый Маргос Сергеев был прп всех их разговорах самоличным свидетелем, а они отдалили его от себя, яко человека ханом и князем Прозоровским к нам приставленного. На что Джелиль-эфендий ответствовал, что он с мигмандарем никаких тайных сношений не имеет и ходит к нему, когда мигмандарь его к себе просит.

После всего оного, встав, Джелиль-эфендий пошел в свою комнату и, призвав меня, того-жь момента к себе просил, чтоб о бывшем разговоре посланнику не доносить, подтверждая, что по благости Господней надеется он к благополучному окончанию привести дело. Тут, получив и от меня взаимное уверение, что я об оном разговоре, яко едином токмо между нами бывшем совете, конечно посланнику не объявлю, выхваляя его прежде пред министром, что Он человек искусный и сведущий в делах, токмо, чтоб он представил себе, что настоящий хан Шагин-Гирей совсем находится на другом положении противу предместников своих, имея у себя подпорою российский императорский двор, а они здесь его, министра, с чем и растался от него, подтвердив паки мне и прп отходе он, Джелиль-эфендий, что не преминет завтра прислать своего за мною человека, так-как и с мигмандарем сего вечера сделать всем им о аудиенции объяснение.

При выходе-же от них из дома объявил я, что чрез два дня отправятся от г, посланника в Крым морем и сухим путем курьеры, на что они ответствовали, что завтра свои письма изготовят и пришлют с ним к министру для отсылки в Крым.

19-го числа. Маргос Сергеев весь день дожидался обещанной от [745] Джелиль-эфендия присыики и потому к посланцам не ходил, а Джелиль в слове своем не устоял.

20-го числа. Маргос Сергеев поутру пошел к посланцам, где сперва у ворот два чегодаря, а потом в сенях два другие ему доступ к посланцам возбраияли, но он, продравшись, жаловался посланцам, и они хотели то поправить, а между тем обещали к нему присылать своих людей с известием, если что примечания достойного у них произойдет; почему он последующие три дня к ним и не ходил, да н они к нему не присылали до вторника, 29-го числа, в который день пополудпи Бекир-ага прислал к нему собственно от себя письмо, адресованное е крымскому визирю с прошением оное при первом случае отправить без всякого другого извещения, или приглашения к себе, и так помипаемый сотник, перегодил еще один день.

25-го числа, поутру, сотник Маргос переправился в Скутари и нашел, что посланцы поехали к Порте на аудиенцию, и так он обождал там их от Порты возвращения. Они объявили ему, что оного числа в третьем часу дня, по турецки, они повезены были из квартиры на четырех шестивесельных лодках в препровождении своего пристава, а от пристани до Порты принуждены были пешком идти, где сперва сведены были к кегаию-бею, который их, приняв учтиво, посадил и по обыкновению подчивал сластями, кофем, табаком и щербетом. Бекир-ага тут пристойным образом и кстати дал примерить, что в противность прежнего обыкновения им от пристани до Порты лошадей не дано.

От кегаии-бея они проведены были к визирю, куда введены под руки поддерживаемы, а, подошед к визирю, его руку целовали, потом визирь их посадил. Они подали ему свои арц-магзары и письма, которые все, визирь распечатав, просматривал, а между тем их подчивали по обыкновению.

Оттуда они проведены были к рейс-эфендию, у которого приняты и подчиваны были, точно так-как у кегаии-бея.

По возвращении на квартиру пристав сделал посланникам примечание, что онн у кегаии-бея и у рейс-эфендия рук не целовали. Впрочем Бекир-ага сегодня сотнику Маргосу сказывал, что к нам прислан был нарочный от находящегося в Брусе старшего Шагин-Гиреева брата, прежнего крымского хана Сагиб-Гирея, для осведомления о здоровье его светлости нынешнего хана и о состоянии крымских цел; причем так-же спрашивал их совета, ехать-ли ему, Сагиб-Гирею, в свои Румелийские поместья, как-то Порта ему предлагает.

На что Бекпр-ага отвечал, что лучше ему не сообщаться с живущими в Румелии татарскими султанами и оставаться в своем теперешнем состояиии под собственным покровительством Порты, которая, по его мнению, из уважения к его светлейшему брату, хану Шагин-Гирею, будет оказывать ему более учтивости и снисхождения.

И наконец, что так-же был у посланцев нарочный и от Селим-Гирей-хана, живущего в Румелии, которому на его вопрос о крымских делах ответствовано, что весь образ настоящего их положения [746] содержится в представлениях к Порте, а более они ничего не ведают.

Бекир-ага сказывал еще, что ло его сведению Джелиль-эфендий одного из своих служителей отпустил в Румелию с султанами, на место которого здесь нанял другого татарина.

26-го числа. От Порты к посланцам присланы подарки, каждому по полному платью и по двести левков, а их служителям по двадцати пяти левков на человека и по паре платья. Бекир-ага и Джелиль-эфендий платьем ни мало не довольны по худобе оного.

Сотник Маргос сегодня нашел в доме у посланцев одного из депутатов, бывших здесь со стороны Девлет-Гирея Шах-мурзу.

28-ю числа. После обеда Бекир-ага прпсылал просить Маргоса к себе, почему он, пошед туда, там переночевал и на завтра того принес от него нижеследующие известия, а именно:

Визирь представлял государю привезенные ими представления, после чего на держанном в присутствии оного между министерством совете донесено, что вследствие последнего мирного трактата не должны были вмешиваться в Крым ни Россия, ни Порта, а как Шагин-Гирей прп помощи российской, вошел туда, силою поставил себя ханом, собирая и обучая войска п не требуя в присланных представлениях тешрифата или жалованной грамоты, будучи живущими на Кубани султанами, не принята независимость, и что они продолжптельно с российскими сражаются, — то государь по таковом ему донесении впал в разные сомнения. Потом по призыве к Порте оставшихся здесь из Крыму Фейзуллаг-эфендия и Абдуль-азиса, ко всем, в Румелии живущим султанам и Девлет-Гирею разосланы с нарочными письма, как Бекир-ага частию проникнуть мог, что ньше силою противу мирного трактата, взогдед в Крыму на ханство, Шагин-Гирей ни им, ни Порте, уже нет никакой пользы, и что трактат нарушен.

Муфти с государем нарочитое время инкогнито были в Эюне.

Бекир-ага под предлогом емотрения завтра имеющейся быть раздачи янычарам жалованья, для скрытного от других написания письма к хану Шагин-Гирею, останется ныне ночевать в Константинополе, которое, когда получит посланник, просил немедленно отправить.

Прп выходе из дома сотника Маргоса призвал его к себе мигмандарь и еще подтвердил, чтоб он по случаю пребывания там кегаия-чегодяря более к посланцам не ходил, а чегодари его про Маргоса рассказывали вчера в вечеру татарам, что сей человек, не слугаая чинимых ему запрещений, повидимому умереть желает.

Сего-же дня, прослышав Бекир-ага и прочие о запрещении к ним Маргосу ходить паки домогались у мигмандаря, чтоб он от Порты доставил ему свободный к ним доступ.

30-го числа. После обеда прислал Бекир-ага посредством своего человека к Маргосу письмо на имя в Крыму настоящего визиря, чтоб он отдал министру для немедленного отправления и просил на завтрашний день к себе, в Скутари, сотника Маргоса, предъявляя, что он нынешний день еще в Константинополе ночевать намерен. [747]

Сотник Маргос велел присланному Бекир-аге донести, что доколе они сами не обдержут от Порты о свободном его к ним доступе, он по сказкам чегодарским, так-как и по запрещениям, чинимым ему от мигмандаря, ходить к ним страшится.

По требованию сотника Маргоса Сергеева выдано ему на заплату за построенное им себе шатье сто левков.

Письмо сотника Маргоса — князю Прозоровскому

(Приложение № 3).

Мой благодетель, чтоб известно вам было, мы в Царьград приехали 15-го мая, депутатам квартиры дали на Эскюдаре, а меня наш резидент, Александр Стахиевич, к себе взял. От него каждый день по разу езжу к депутатам для пересказания им здешних известий, а от них привожу к нему, послу. Нашел я здесь всех мурз, неприятелей наших, бежавших с Девлет-Гирей-ханом. Они как услышали о моем приезде и что я переношу известия депутатам от резидента, а ему от них, то донесли визирю, что один-де российский, будучи здесь с депутатами, ездит всякий день с известиями к ним, а от них к резиденту; что он кефинский житель и всегда употребляется в таких переносах; что он обратил всех мурз к стороне российской и что и сюда ни для иного приехал. О чем уведомил один человек Бекир-агу, моего приятеля, а он сказал мне: Маргос, будь осторожен, не езди сюда всякий день. Итак к ним езжу теперь чрез три дня и то с караульным турком, также и от них к нашему резиденту с известиями. Теперь на Бога надеюсь; много имел нужды и выизволился, а здесь глаз мой очень боятся. К тому же, где они живут, далекое место, о сем извольте быть известны, мой благодетель. О здешних известиях, если изволите спросить, то что я видел и что слышал, мне писать непристойно, это все я дал Александру Стахиевичу, а он изволил писать и вам, моему благодетелю. Я и впредь о всем что услышу и что увижу, дам знать ему, о чем изволите знать. По Божьей милости обстоятельства здесь очень хороши, так мне кажется; все те мурзы, что приехали сюда, прежде и после [748] быв здесь безчестными и лжецами, поехали в Румелию и никто не остался кроме казыаскер эфендия.

Мой благодетель! целуя ваши ноги, прошу вас, моего благодетеля, чтоб изволили написать сюда к Александру Стахиевичу дать мне из казны тысячу рублей, я куплю отсюда товаров и не заработаю-ль на них чего, а в Крыму приехавши отдам вам, моему благодетелю, даст Бог многолетно здравствовать. Чтоб известны вы были, мой благодетель, депутатов брали ко двору 25-го дня мая и спрашивали, но после никакого известия не вышло, а почтение им очень хорошее сделали. Помощью Бога все дело хорошо идет и будьте известны, мой благодетель, я в Бахчисарае взял с собою одного армянина и теперь он в ином платье оставлен от меня у депутатов. Там он и днюет и ночует и каждый день по разу приезжает ко мне с известиями, а после и назад отъезжает.

Письмо крымских депутатов в Константинополе — Абдувели-паше.

(Приложение № 4).

Мы, выехавши 10-го числа сего месяца из Крыма, прибыли к Царьграду. Двор, как скоро услышал о том, то тот-же час взяли нас с судна на лодку, против таможни и на Ускюдар-Аязму, называющееся так урочище, привезли в квартиру на берегу моря у Испагинского аги, Хатибова сына. Тут мы почтены, угощены и определен к нам один чиновник Заим-ага. В тот-же час, в который мы приехали, позволено выехать в свои жилища бывшему Девлет-Гирей-хану, находящимся при нем трем султанам и двум его братьям. Из султанской милости пожалованы ему 5,000 левов, его братьям по 1,500, а тем по 750. После они получили повеление выехать чрез три дня и определен был к ним пристав, но они просили позволения прожить здесь до 7-ми ден для собственных исправлений, о чем им и не отказано, а по прошествии тех дней они отправились. Покаместь-же тут были, то не только не брали ко двору ни нас, но и [749] махзаров не смотрели, а как мы получим аудиенцию, то о всем что будет уведомим. Когда бежавшие Фейзула-эфендий и с ним вместе прибыли в Царьград мурзы, и когда и Девлет-Гирей-хан переехавши от Крыма в Синоп прислал сюда своего чиновника, Сарач-башу, с письмами к своим братьям, то Порта в великие вдалась безпокойства и размышления. Хан изъяснял письмами, что ей махзаров от Крымской области впредь никаких не будет, что не станет ужь у ней ничего искать, также делать уведомления и о своих обстоятельствах. Такими внушениями хотели на свой предмет обратить и Порту, и справедливо, что в народе великие были сомнения и безпокойства. Но между тем мы приехали с махзарами, почему все магометане и Порта были рады и остались веселы, а те, быв лжецами, с неудовольствием обратились на путь в Румелию. О чем для известия вам и для спрошения о здоровье вашем посылаем сие письмо, а впрочем не оставьте нас в молитвенной своей памяти.

Прибывшие в Царьград Фейзула-эфендий и с ним вместе бежавшие аги и мурзы объяснили нотою Порте Оттоманской, что внутри Крыма зимовали до 80,000 российского войска, что ныне сделали движения для требования от Крымской области 20,000 войска, а затем всех жителей вывесть из Крыма и поселить в России, имея много требований и прочих сему подобных. Сверх того, зачали делать крепости в Козлове, Балаклаве, Кефе и иных местах нужных, имея умысел взять в свое владение и весь Крым, что они потому ушли, для донесения сих обстоятельств. А между тем как они кричали Порте и жаловались на завладение Крымского полуострова, приехал в Синоп и Девлет-Гирей-хан, о чем его братья лишь только сведали, то в тот-же час Порте Оттоманской подали ноту-жь, что двор Российский, по своей хитрости приласкав Шагин-Гирея, преклонил его к своей пользе, в успех которой притеснили уже Крымскую область до 80,000 российского войска, так что область никакого образа [750] не видала к сопротивлению с ними, что намерение России иметь во владении своем всю область, от чего те, кои могли, посадили своих жен с детьми и имуществом на 40-ка суднах, а прочие скрылись на горах, и что все они пропадут оставшись в руках России, когда от Порты не последует заступления. Таким образом, когда новерила Порта тому и что будут в Анадолию на 40-ка суднах, то выслала нарочных людей для показания прибывающим, как магометанцам, покоя. Но высланные, не видав ни одного прибывшего такого судна на всем анадольском береге, кроме на котором приехал Девлет-Гирей, возвратились, взяв в справедливости сего свидетельства от всякой пристани, почему и осталося то ложью. К Девлет-Гирей-хану, как приехал в пристань на лодке о 14-ти гребцах султанский капиджилар кегаия черкес Мегмет-бей с султанскими 2,000 турецких червонных и повелением, чтоб он ехал в свое жилище и в нем успокоился, то хан сказал, что прежде не поедет, покамест не увидит двор и не изъяснит свое усердие. Притом просил, чтоб приехать ему в Царьград хотя с 5-ю человеками, в чем ему и позволили и в пролив на Инджирлиском месте в приморском дворе у Тагир-аги определили покой. По недолгом тут его нахождении в урочище Султание, изготовлено ему было угощение, к чему его и призвали. Здесь он пробыл с верховным визирем до 4-х часов; были некоторые увеселения и напоминались многие труды его на Кубани. Потом положили быть другому собранию и совету, коих он чрез несколько дней и ждал и в той надежде оставался, но по прибытии нас от Порты даны всем им на расход деньги и позволение получили выехать в свои жилища, при определенных приставах. Однако и в тот самый день была их Порте нота, что они, будучи фамилии джигинской, были Порте Оттоманской искренними и усердными рабами до четырех сот лет, не сделав не только помысла на отступление от подданства, но и преступления против ее воли; что за хлеб и соль [751] старались всегда быть благодарными и что о всем почитали долгом уведомлять ее, что слышали противного и вредного. А таковая необузданность и противное действие Шагин-Гирея есть не для ханства, потому что ему, как крови государской, нужно быть только здоровым, и был бы мудрым, а ханство его когда нибудь его нашлоб, но его двор Российский, по коварному своему намерению, только резоном поставляет, а сам ищет завладеть от Таманского острова даже до Дербента и по тем же причинам ныне получить в свое подданство Крым, так если Порта Оттоманская сделает в этом онлошность, как на береге Черного моря, при лимане Геленджикского урочища, уже начали делать крепость работниками под прикрытием 30,000 пехотного войска. То по тому следствию и расположено в нынешнем году абазинцов взять под свое владение, а на сказанном лимане делать суда, брав годный лес из гор абазинских. Зимою-же, когда Шагин-Гирей не сделает нападения на сторону Румелии и их слова останутся несправедливы, то подвергаются всему у Порты Оттоманской, а что-де от Крыма ныне присланы махзары, то все по российскому наставлению, что Порта увидит в них сколь непристойны у нея требования и что и мы никакого ответа сами собою дать не можем, без совета от пристава к нам российского.

Письмо крымских депутатов в Константинополе — Абдувели-паше.

Письмо депутатов Крымской области в Константинополе — Шагин-Гирей-хану

(Приложение № 5).