№ 248. Рапорт князя Прозоровского — графу Румянцову.

27-го декабря 1777 г.

По рассуждении с его светлостию Шагин-Гирей-ханом какие положило общество Крымское к его светлости, яко государю их и к Селим-Гирею написать письма, которые его светлость при своем письме изволил прислать ко мне, имею честь в оригиналах на турецком языке и с переводом на российский поднести у сего на рассмотрение вашего сиятельства, сие сделано для того, чтобы на всякий случай, когда нужно будет, в оправдание перед Портой, противу заведеыной ею чрез Селим-Гирея интриги, послужить могло.

Затем еще новые от его светлости хана и от общества, на основании желания вашего сиятельства, сочинены магзары к Порте, которые хотя-бы можно было и отсюда сухим путем в Царьград препроводить, но как в нынешнее время и в том краю по дороге путь не свободный, а особливо для человека из Крыму едущего, то и рассудил я поднести оные при письме резидента г. Константинова оригиналами с приобщением переводов на рассмотрение вашего сиятельства, нижайше [851] уже прося, когда за благо признать изволите, отправить оные в Царьград к находящимся там здешним депутатам.

Только я осмелюсь вашему сиятельству донести, что Сеид-эфендий, бывший Цареградской экспедиции у хана секретарь, попался в Бахчисарае в руки бунтовщиков и теперь находится в толпах. Его-жь светлость так неосторожен был, что оставил у него и некоторые нужные дела, из которых бунтовщики могут узнать всю переписку ханскую с депутатами, которые как откровенно часто писали, то и опасно, чтоб они не были подвержены там какому-либо несчастию.

В наставлении г. резиденту Константинову, из которого копию и ко мне приложить изволили, упоминаете ваше сиятельство о удельном утверждении его светлости хану на Кубани между нагайскими ордами безопасного места, куда-бы при непрестанном в Крыму возмущении мог он неизверженным, а настоящим ханом удалиться, осмеливаюсь вашему сиятельству нижайше представить, что когда он во столько лет до сих пор не мог никого там прямо преданным себе сделать, то сомнительно, чтоб и вперед предуспел в сем.

Что показали под пристрастием допрашиванные у его светлости, присланные от Селим-Гирея-мурзы, здесь подношу учиненный им допрос...

Я с его светлостию ханом, выступя вчера из Бештермена (?), ночевал сию ночь на Карасеве, а сейчас иду с его светлостию и с войсками в верх по реке Салгиру против Селим-Гирея.

Перевод донесения крымского всего правительства его светлости Шагин-Гирей-хану поднесенного.

К стопам вашей светлости повергаем сие рабское донесение о следующем:

Пред сим проживавший в Румелии светлейший Селим-Гирей, бывший хан, в присланном его сиятельству князю Александру Александровичу, приятелю нашему, письме, объявляет, якобы все крымские беи и прочие все простолюдины его избрали, приняли в ханы и призвали сюда; но о сем деле мы все при вашей светлости находящиеся [852] духовенство, беи и мурзы ни малейшего сведения не имеем и не приемлем ни под каким видом за нравильное таковое приглашение, кое учинено продолжающими разврат в народе бездельниками и что на сие дело от нас, как от духовенства, так беев и прочих, никто не уполномочен и никому вместо себя того мы не препоручали, а храним твердо прежния наши клятвы и обещания вашей светлости данные, предприемля все последния наши силы истощить на отражение и удаление прибывших сюда с намерением смущать народ в нашей области. Для высокого о сем знания вашей светлости, осмелились подвесть сие донесение, пребывая в повиновении к вашей светлости.

Перевод махзара оть крымского правительства к Селим-Гирей-хану.

Вашей светлости чрез сие доносим, что узнали мы содержание вашего письма, присланного к его сиятельству князю Александру Александровичу; но здесь находящиеся духовные беи и мурзы о вашем сюда призыве и приезде ни один и никто неизвестен. Мы все сия области духовенство, беи и мурзы, единодушным согласием на основании вольности избрали и подчинили себя хану нашему, всепресветлейшему и грознейшему Шагин-Гирею, благодетелю нашему, его признаем всегда за хана и его воле всегда повинуемся, вашей же светлости подчинить себя и повиноваться ни малейшей и мысли не имеем. Сделайте милость не уверяйтеся на словах тех развратников, которые стараются о разорении нашей области, и не полагаясь на их уверения не медлить здесь просим, ибо мы сколько сил наших достанет стараться будем вас из областп удалить; для чего и просим вашу светлость выехать отсель, не веря прочим коварным словам.

Показание под пристрастием спрашиванных 4-х татар, от Селим-Гирея присланных 21-ю декабря.

Ныне 7-й или 8-й день как Селим-Гирей-хан действительно к бунтовщикам из Румелии на одном думбасе прибыл, пристав к гавани Акмечетской: при нем более нет как 30 слуг, и султаны два сына Керим-Гирея, один Селпм-Гирея сын и еще какой-то один. Они, приняв сего нового хана с большою радостию, тотчас ему и присягу сделали, послав от себя чрез Балаклаву пять депутатов с махзаром и Порте. А в тот же день и сих четырех бунтовщиков сюда отправили, после их Селим-Гирей остался с войском тысяч до шести на Салгире, при д. Бештереке.

Новый сей хан ло прибытии послал в мангутское войско, стоящее против генерала Раизера, начальником султана из сынов Керим-Гирей-хана, Каплан-Гирея, ему приказано, покаместь переписки не окончутся, в дела с нашими войсками там и в других местах не входить.